Текст книги "Мужчина в меняющемся мире"

Автор книги: Игорь Кон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Вследствие исторических причин, в России недостаточно осмыслена проблема гендерного равенства, даже многие либерально настроенные мужчины воспринимают его, как и феминизм, резко отрицательно либо иронически. Однако реально возродить древнерусский канон гегемонной маскулинности невозможно по социально-экономическим причинам.

Во-первых, страна не может обойтись без участия женщин в общественном производстве, а это автоматически меняет структуру гендерных ролей.

Во-вторых, российская семья не может – и не захочет – существовать на одну мужнюю зарплату.

В-третьих, эмансипация российских женщин, включая уровень их образования, зашла слишком далеко, чтобы их можно было вернуть к системе «трех К» (Kinder, Kuche und Kirche).

Тем не менее православные фундаменталисты охотно «играются» с этой идеей. Даже главный президентский национальный демографический проект стимулирования рождаемости первоначально адресовался исключительно женщинам. Но традиционалистская трактовка женщины как матери и хранительницы домашнего очага, а мужчины как добытчика и защитника отечества имеет мало общего с цивилизацией XXI века. Ориентация на воображаемое прошлое не сулит стране ничего хорошего ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем.

В сказке Ханса Кристиана Андерсена «Калоши счастья» описан советник юстиции Кнап, который был убежден, что в Средние века жилось гораздо лучше, чем теперь, и что времена короля Ханса были лучшей и счастливейшей порой в истории человечества. Однако, оказавшись с помощью волшебных калош в том времени, Кнап нашел его отвратительным и, когда ему удалось вернуться обратно, долго «вспоминал пережитые им ужасы и от всего сердца благословлял счастливую действительность и свой век, который, несмотря на все его пороки и недостатки, все-таки был лучше того, в котором ему только что довелось побывать. И надо сказать, что на этот раз советник юстиции мыслил вполне разумно».

Подведем итоги.

В этой главе мы рассматривали макросоциальные процессы: как в постиндустриальном мире меняются мужские и женские социальные роли и как люди реагируют на эти перемены. При всех многочисленных вариантах и вариациях, ведущие глобальные тенденции выступают довольно отчетливо:

1. По всем трем главным макросоциальным позициям – общественное разделение труда, политическая власть и гендерная сегрегация – социально-ролевые различия между мужчинами и женщинам резко уменьшились в пользу женщин.

2. Причиной ломки гендерного порядка является не феминизм, а новые технологии, которые делают природные половые различия менее социально значимыми, чем раньше. Феминизм лишь отражает (зачастую односторонне) эти сдвиги.

3. Ослабление поляризации гендерных ролей не устраняет гендерных различий в социальной сфере, особенно в такой чувствительной области, как соотношение общественно-производственных и семейных функций. Отчасти эти различия коренятся в биологии (женский родительский вклад выше мужского, требует больших усилий и временных затрат, если женщины от этих функций откажутся, человечество вымрет), а отчасти – в унаследованных от прошлого социально-нормативных ограничениях и привычных стереотипах массового сознания, как мужского, так и женского.

4. Однако ведущей тенденцией является процесс индивидуализации, позволяющий людям выбирать стиль жизни и род занятий безотносительно к их половой/гендерной принадлежности, в соответствии с привычными социально-нормативными предписаниями или вопреки им, и общество вынуждено относиться к этому индивидуальному выбору уважительно.

5. Ломка традиционного гендерного порядка неизбежно порождает многочисленные социально-психологические проблемы и трудности, причем мужчины и женщины испытывают давление в противоположных направлениях. Вовлеченные в общественное производство и политику женщины вынуждены развивать в себе необходимые для конкурентной борьбы «мужские» качества (настойчивость, энергию, силу воли), а мужчины, утратив свое некогда бесспорное господство, – вырабатывать традиционно «женские» качества: способность к компромиссу, эмпатию, умение ставить себя на место другого. Ничего особенного или чрезвычайного в этом нет, то же самое происходит в сфере межнациональных и межгосударственных отношений, где принцип господства и подчинения постепенно уступает место отношениям осознанной взаимозависимости. Тем не менее здесь часто возникают конфликты, которые сплошь и рядом могут быть решены лишь на микроуровне межличностных отношений.

6. Поскольку движущей силой происходящих социальных перемен являются женщины, мужские реакции на эти перемены часто бывают консервативно-охранительными. Но эти установки, как и сами мужчины, неоднородны, варьируя от воинствующего традиционализма и моральной паники до свободного принятия новых социокультурных и психологических реалий. Это зависит как от социально-групповых, так и от индивидуально-личностных особенностей мужчин.

7. Наиболее проблематичным нормативным компонентом массового сознания стал феномен гегемонной маскулинности (маскулинная идеология). Эта идеология имеет глубокие биоэволюционные корни, без опоры на нее мальчикам трудно сформировать свою мужскую идентичность, и в то же время она часто оказывается социально и психологически вредной, дисфункциональной.

8. Данные многочисленных массовых опросов и иных социологических исследований в развитых странах Европы, Америки и Азии показывают, что ни единого мужского стиля жизни, ни единого канона маскулинности там ныне не существует. Несмотря на противоречивость своих ценностей и взглядов, современные мужчины во все большей степени ориентируются на принцип гендерного равенства. И, несмотря на то что для многих этот выбор вынужденный, а некоторые конкретные проблемы остаются спорными и решений не имеют, никакой ущербности своего социального статуса мужчины не ощущают, тем более что мужской статус все еще остается привилегированным.

9. Хотя в России исследований и надежных эмпирических данных значительно меньше, сравнение результатов массовых опросов общественного мнения, качественных гендерных исследований представленных в российских СМИ образов маскулинности приводит к заключению, что и общее направление развития маскулинности, и связанные с нею проблемы в России те же, что и в странах Запада. В то же время приходится констатировать, что: а) российское гендерное сознание, как мужское, так и женское, значительно более консервативно; б) принцип гендерного равенства чаще принимается на словах, чем на деле, а то и вовсе оспаривается; в) налицо значительное расхождение мужских и женских социальных ожиданий и предъявляемых друг к другу требований; г) существует системное недопонимание социального характера гендерных проблем и одновременно переоценка возможностей государственной власти в их решении; д) в ходе социальных трансформаций последних двух десятилетий в каноне маскулинности сформировались две противоположные тенденции: с одной стороны, признание своей мужской несостоятельности («несостоявшаяся маскулинность», выученная беспомощность и т. д.), а с другой – резкое усиление агрессивной маскулинной идеологии, чему способствуют поддерживаемое в обществе состояние моральной паники и идеализация исторического прошлого.

В долгосрочной исторической перспективе особой свободы выбора ни у России, ни у «мужского сословия» нет. От требований, выставленных временем, не уйти, изменить условия задачи не в нашей власти. Но так ли уж все это драматично? Способны ли мужчины выжить и успешно развиваться в новых исторических условиях или, как динозавры, обречены на вымирание? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно выяснить, насколько пластичны мужские психические свойства и способности.

Глава четвертая
МУЖЧИНА В ЗЕРКАЛЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Итак, мы видели, что современный мужчина стоит перед серьезными глобальными вызовами, затрагивающими не только гендерный порядок, но и весь наш образ жизни. Способен ли мужчина справиться с этими вызовами? Не нарушает ли ломка традиционного гендерного порядка какого-то жизненно важного баланса, без которого человечество просто не сможет существовать? Ведь кроме нормативного канона маскулинности и фемининности существуют индивидуально-психологические черты, которые мы в просторечии называем мужскими и женскими свойствами и которые, возможно, являются врожденными? Насколько универсальны, значимы и стабильны эти свойства, существует ли в них какая-то социокультурная динамика, или нарушение традиционного гендерного разделения труда противоречит нормам полового диморфизма, которые так или иначе все равно восторжествуют?

Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется обратиться к данным психологических исследований того, в чем мужчины и женщины предположительно отличаются друг от друга. Это —

1) способности и интересы;

2) агрессивность и соревновательность;

3) сексуальность;

4) образ тела;

5) самоуважение и удовлетворенность жизнью;

6) здоровье.

Обращаю внимание читателя на то, что речь в этом обзоре идет преимущественно о взрослых мужчинах. Как формируются и проявляются соответствующие черты у детей и подростков, обсуждается в книге «Мальчик – отец мужчины», над которой я сейчас работаю.

1. Способности и интересы

Точно знают только когда мало знают. Вместе со знанием растет сомнение.

Иоганн Вольфганг Гете

Как было показано выше, уже в древнейших мифологиях сложились две альтернативные точки зрения о соотношении мужских и женских качеств: 1) мужчины и женщины совершенно различны, противоположны и 2) между ними больше сходств, чем различий. Эти споры продолжаются и в современной психологии.

В популярной массовой литературе, как правило, преобладает акцент на различиях. Книга Джона Грея «Мужчины – с Марса, женщины – с Венеры» (Gray, 1992), доказывающая полную противоположность мужского и женского мышления, разошлась неслыханным для психологии тиражом свыше 30 миллионов экземпляров и переведена на 40 языков. Написанная с совершенно других теоретических позиций, но тоже акцентирующая внимание на различиях книга Деборы Таннен, посвященная особенностям мужской и женской речи (Таннен, 2005), переведена на 24 языка. Тем не менее, наряду с гипотезой гендерных различий, существует гипотеза гендерных сходств, согласно которой мужчины и женщины скорее сходны, нежели различны, а большинство существующих между ними психологических различий статистически невелики.

Как и по любому другому вопросу, эмпирические данные на этот счет противоречивы. Однако за 35 лет, прошедших со времени опубликования первой фундаментальной работы, посвященной оценке исследований психологии половых различий (Maccoby, Jacklin, 1974), число признаваемых достоверными различий резко уменьшилось, прежде всего – в результате совершенствования исследовательских методов и повышения методологических требований, позволяющих лучше отличать экспериментальные данные от артефактов и стереотипов массового сознания.

Важным инструментом исследования этой проблемы является метаанализ – статистический метод, позволяющий собрать воедино результаты множества разных исследований одного и того же предмета. Суть метаанализа состоит в том, что ученый берет все научные исследования данной темы, представленные в профессиональной базе данных (публикации, не прошедшие профессиональной апробации, сюда заведомо не попадают[3]3
  Это очень важный момент. Статья в рецензируемом научном журнале обладает совершенно иным статусом, нежели студенческая работа или газетная публикация. В книге Е. Н. Ильина (Ильин, 2002) меня сначала очень обрадовало наличие отечественных источников, но когда я внимательно посмотрел сноски, оказалось, что многие упомянутые в них работы явно не отвечают научным критериям и только повторяют привычные стереотипы.


[Закрыть]), извлекает из каждого исследования его статистику, высчитывает величину установленных им различий и затем математически обрабатывает совокупные показатели, что позволяет определить не только направление различий, но и их совокупную величину. Методологически это очень сложная работа. Ученый должен четко определить: а) какие именно явления его интересуют, б) насколько сопоставимы результаты и индикаторы сравниваемых исследований, в) как соотносятся установленные ими правила и исключения, г) каков их общий статистический эффект, насколько велики установленные различия, д) каковы возрастные тенденции развития, е) как эти показатели зависят от социального и иного контекста, ж) как преувеличение или преуменьшение гендерных различий влияет на социальное положение мужчин и женщин.

Уже в 1980-х годах метаанализу подверглись гендерные различия по таким важным психологическим свойствам, как внушаемость, умственные способности и агрессия. Затем были проанализированы моторное поведение, когнитивные процессы, коммуникативные качества, социальные и личностные черты, моральные суждения, эффективность пользования компьютером, профессиональные предпочтения и т. п. В 2005 г. ведущий американский психолог в этой области знания Дженет Шибли Хайд, обобщив и частично пересчитав 46 англоязычных метаанализов, охвативших 4 600 отдельных отчетов, представила обобщенные данные по 124 гендерным качествам, сгруппированным по шести категориям: 1) когнитивные свойства (способности); 2) вербальная и невербальная коммуникация; 3) социальные и личностные качества, такие как агрессия и лидерство; 4) аспекты психологического благополучия, например самоуважение; 5) моторно-двигательные качества, например длина броска; 6) различные другие черты, например моральное суждение. (Hyde, 2005). В 30 % проанализированных качеств статистически значимых отличий мужчин от женщин практически не обнаружено, а в 48 % они незначительны. То есть 78 % потенциальных гендерных различий невелики или близки к нулю. Большие статистически значимые различия найдены по 22 % параметрам, важнейшие из которых – сексуальное поведение и агрессия.

Выводы Хайд получили одобрение многих видных психологов, но был высказан и ряд критических замечаний. Критики отмечали, что подход Хайд атеоретичен, дело сводится к вопросу, существуют ли и насколько статистически велики гендерные различия, но не менее важно понять, почему такие различия есть или их нет. Разные сферы жизнедеятельности и связанные с ними свойства неодинаково гендерно-специфичны. Можно априори заявить, что те сферы жизнедеятельности, которые связаны с репродукцией, находятся под более сильным биологическим контролем и, следовательно, более полодиморфичны, чем некоторые виды социальной деятельности. Многое зависит и от общественного разделения труда. В когнитивных процессах, которые преимущественно обсуждает Хайд, разница между мальчиками и девочками значительно меньше, чем в характере предпочитаемых ими игр и деятельностей и взаимодействия со сверстниками своего и противоположного пола.

Спор идет не просто о величине гендерных сходств и различий применительно к разным способностям. Как почти все психологические понятия, категория способности неоднозначна. Словарное определение термина гласит, что способности – индивидуальные особенности личности, являющиеся субъективными условиями успешного осуществления определенного рода деятельности. Способности не сводятся к имеющимся у индивида знаниям, умениям, навыкам. Они обнаруживаются в быстроте, глубине и прочности овладения способами и приемами некоторой деятельности и являются внутренними психическими регуляторами, обусловливающими возможность их приобретения. Считается, что формирование способностей происходит на основе задатков, а наиболее распространенной формой оценки степени выраженности способностей являются психологические тесты.

В общей форме с этим вряд ли кто-нибудь станет спорить. Но одни люди, в том числе ученые, трактуют «способность» как нечто объективно данное, «заданное» (задатки) или «подаренное» (одаренность), а другие – как нечто выработанное, воспитанное и развивающееся. В первом случае способности рассматриваются в контексте теории индивидуальности как психические свойства или черты личности, а во втором – в свете теории мотивации. Каждый из этих подходов имеет свои плюсы и минусы (см. подробнее: Хекхаузен, 2003).

Что же психологи считают доказанным?

Относительно физических и моторных способностей метаанализы и наиболее совершенные новейшие исследования показывают, что мужчины лучше женщин справляются со многими моторными задачами (самая большая разница – в скорости и длине броска), тогда как женщины лучше выполняют задачи, требующие точности движений и гибкости. С возрастом гендерные различия во многих (но не всех) физических и моторных способностях увеличиваются. Эти различия, которые сильнее всего проявляются в знакомых, не вызывающих у детей страха, условиях, а также в присутствии ровесников, обусловлены, с одной стороны, более ранним созреванием нервной системы у девочек, что облегчает им овладение более тонкими двигательными навыками, а с другой – большей мускульной силой мальчиков, которые придают этим способностям больше значения и больше упражняются.

Еще большей нюансировки требует сравнение когнитивных способностей. Хотя заметных различий в общих умственных способностях между ними нет, мужчины и женщины различаются структурой своих когнитивных способностей и способами их применения. Некоторые исследователи предпочитают даже говорить не о гендерных различиях в способностях, а о мужском и женском когнитивном стиле.

Самые большие и стабильные различия существуют в пространственной ориентации: по большинству пространственных способностей мужчины опережают женщин. Особенно велика разница в мысленном вращении объектов и в пространственном восприятии (опознание горизонтали и вертикали, попадание в цель, например мячом, и определение своего местоположения в реальном пространстве). Это доказывается не только тестовыми данными. На соревнованиях по ориентации в пространстве, проводимых Национальным географическим обществом США, несмотря на равное участие в них мальчиков и девочек, последние на каждом следующем этапе отсеиваются, так что, как правило, все 10 финалистов оказываются мальчиками. Единственная пространственная способность, в которой девочки опережают мальчиков, – запоминание положения в пространстве.

Это подтвердило и проведенное в 2005 г. Интернет-исследование Би-би-си (в дальнейшем я буду называть его опросом Би-би-си). По первоначальному замыслу проект «Секреты полов» должен был ограничиться небольшим неформальным опросом с участием около тысячи респондентов. Однако тщательно разработанный коллективом психологов во главе с Ричардом Липпой опросник вызвал огромный интерес. Анкету целиком заполнили 255 тысяч людей (47 % женщин и 53 % мужчин) разных возрастов (шире всего представлены группы от 16 до 40 лет) из 40 разных стран (75 % выборки падает на Великобританию и США), с хорошим образованием (13,5 % кончили нечто аналогичное аспирантуре и 33,5 % учились в университете). Такой большой выборки ни одно психологическое исследование не имело. К обработке и интерпретации данных привлекли крупнейших мировых специалистов, опрос Би-би-си стал ценнейшим источником научных данных (первая научная публикация состоялась в журнале «Archives of Sexual Behavior» в апреле 2007 г.).

В частности, он показал наличие статистически значимых гендерных различий в выполнении задач, связанных с мысленным вращением объектов, с которым мужчины справляются лучше женщин, причем разница тестовых показателей коррелирует с определенными соматическими факторами (Peters et al., 2007). Во всех семи обследованных этнических группах и 40 странах мужчины опережают женщин по тесту трехмерного умственного вращения, тогда как женщины во всех семи этнических группах и в 35 странах из 40 имеют лучшие показатели по запоминанию положения объектов в пространстве (Silverman et al., 2007). По предположению авторов, половые различия в пространственной ориентировке и способности запоминать положение предметов в пространстве, возможно, имеют эволюционные предпосылки, уходя корнями в разделение труда между охотниками и собирателями. Согласно этой теории, в плейстоценовую эпоху мужчины были преимущественно охотниками, а женщины занимались собирательством. Разная деятельность требовала специфических особенностей зрения и разных навигационных стратегий. От охотника требуется умение точно определить движущуюся цель и попасть в нее, тогда как собирание съедобных растений предполагает способность отличать их от прочих растений, запоминать их местонахождение и снова находить эти места. Поэтому мужчины изначально запрограммированы на обследование больших пространств, чем женщины, и они прибегают к помощи разных ориентиров. Впрочем, эта теория оспаривается. С возрастом тестовые показатели ухудшаются, причем у мужчин это происходит раньше, чем у женщин.

С другими когнитивными свойствами дело обстоит сложнее. Распространенное мнение, что мужчины всегда опережают женщин по математическим способностям, не подтверждается: тестовые показатели зависят от типа поставленных задач и от возраста испытуемых. Хотя гендерных различий в математических понятиях не обнаружено, мужчины превосходят женщин по некоторым стандартным тестам. Мужчины и женщины нередко используют при решении сходных задач разные когнитивные стратегии. В отличие от недавнего прошлого, когда математика считалась исключительно мужским предметом, в развитых странах девочки почти сравнялись с мальчиками по выбору математики в качестве предпочитаемого школьного предмета. Тем не менее, по данным многочисленных исследований, мальчики продолжают стабильно опережать девочек по стандартным математическим тестам.

Женщины, как правило, опережают мужчин по вербальным способностям. Но это тоже зависит от характера задач и от возраста. В раннем детстве девочки имеют небольшое преимущество перед мальчиками в овладении языком, к шести годам мальчики их догоняют, тем не менее они значительно чаще девочек страдают расстройствами устной речи и письма. Метаанализы показывают, что хотя мужчины сильнее в применении аналогий, женщины имеют небольшое преимущество в других вербальных способностях: общих вербальных навыках, выполнении словесных тестов, богатстве словаря, понимании прочитанного, написании сочинений и подготовке речей. По данным нескольких крупных американских исследований, преимущество девочек-подростков перед мальчиками в понимании прочитанного и в письме даже больше, чем показывают метаанализы, это согласуется с национальными данными о грамотности. Кроме того, женщины сильнее мужчин по ряду факторов, не включенных в метаанализы, таких как беглость речи, вербальное обучение, память и т. д.

Впрочем, и здесь все неоднозначно. На вопрос: «Кто болтливее, мужчины или женщины?» житейская мудрость однозначно отвечает: конечно женщины! До недавнего времени казалось, что научная психология это подтверждает. В первом издании популярного бестселлера «Женский мозг» Луанна Бризендайн приводила широко распространенные цифры: средняя женщина произносит в день 20 000 слов, а мужчина – только 7 000. Затем она решила, что эти цифры придумали брачные консультанты, убрала их, тем не менее их продолжают тиражировать. Между тем одни и те же цифры интерпретируются по-разному. По мнению одних психологов, они доказывают вербальное превосходство женщин, а по мнению других – их социальную зависимость: женщину просто не слушают, так что 13 000 произносимых ею слов пропадает! На эту тему есть американский анекдот.

Муж: Исследования подтверждают, что женщины говорят вдвое больше мужчин.

Жена: Конечно, нам приходится повторять все, что мы говорим.

Муж: Что?

Недавнее экспериментальное исследование (Mehl et al., 2007), в ходе которого 396 испытуемых постоянно носили на себе миниатюрные микрофоны, показало, что женщины произносят в день 16 125 слов, а мужчины – 15 669, статистической разницы между ними нет. Правда, испытуемые были студентами колледжа, которые по природе разговорчивы. Между прочим, одно из первых советских исследований, проведенное в 1960-х годах в студенческом общежитии ЛГУ, показало, что мужчины тратят на разговоры даже больше времени, чем женщины, но тематика мужских и женских разговоров разная…

Теоретическая интерпретация этих различий тоже неоднозначна. С одной стороны, лингвистические способности связаны с латерализацией мозга и гормональными факторами. С другой стороны, по некоторым данным, половые различия в беглости речи в последней трети ХХ в. заметно уменьшились (Hyde, Linn, 1988). Если представить себе разговор не о любовно-семейных делах, а о футболе или технике, вполне возможно, что мужская речь окажется более беглой, чем женская.

Гендерные стереотипы относительно мужских и женских качеств действуют как самореализующиеся предсказания: если девочка заранее знает, что не может достичь успеха в математике, а мальчик – что ему не обязательно быть грамотным, они не будут выбирать соответствующие занятия. Исследования мотивации (Wigfield et al., 2006) не только подтверждают эту теорию, но и объясняют живучесть некоторых профессиональных гендерных различий.

Несмотря на все усилия учителей и свои собственные достижения, женщины сравнительно слабо представлены в технике, физике, прикладной математике, а также на высших уровнях почти всех остальных областей знания. В чем тут дело – в недостатке когнитивных способностей, нечестной конкуренции со стороны мужчин, неразвитости потребности в достижении или в чем-то еще?

В свете теории ожидаемой ценности (expectancy-value) люди наиболее склонны выбирать такую карьеру или такое образование, в которых, как им кажется, у них больше шансов преуспеть и которые имеют для них высокую предметную ценность. Ожидания успеха зависят от того, насколько индивид уверен в своих интеллектуальных способностях, и от того, как он оценивает степень трудности соответствующего предмета или деятельности. Эти убеждения формируются личным опытом индивида в данной области (например, занимался ли он математикой), его субъективной интерпретацией этого опыта (например, считает ли он свой успех следствием своих высоких способностей или приложенных усилий), а также социокультурными стереотипами относительно трудности этого предмета и распределения соответствующих талантов в разных подгруппах населения. Ценность конкретного предмета зависит также от других факторов: насколько ребенку нравится изучаемый материал, как этот предмет вписывается в его образ «Я», жизненные цели и ценности, отвечает ли он его долгосрочным и краткосрочным целям и что ему советуют на сей счет его родители и наставники.

Эмпирические данные подтверждают, что дифференцированная гендерно-ролевая социализация и сопутствующая ей интернализация (усвоение) соответствующих ценностей способствуют сохранению и воспроизводству гендерных различий. Мальчику нет смысла заниматься «девчоночьим» предметом или таким, к которому у него нет способностей (а как это узнать, если он этим предметом не занимался?), или если предмет слишком труден, а потраченные на него усилия социально и морально не вознаграждаются (например, если гуманитарные профессии оплачиваются ниже, чем инженерно-физические). Эти мотивационные различия статистически больше и практически важнее предполагаемых имманентных, от Бога или от природы, мужских и женских способностей, наличие и величина которых большей частью остаются проблематичными (несмотря на прокрустово ложе гендерных стереотипов, конкретные мужчины и женщины всегда были разными). Поэтому некоторые психологи полагают, что в теоретических и, тем более, в практических социально-педагогических целях надежнее опираться не на сложные тестовые показатели, а на более приземленные индикаторы вроде направленности интересов.

Как указывает Ричард Липпа, наибольшая гендерная разница, и среди детей, и среди взрослых, существует не в сфере общих когнитивных способностей, а в направленности интересов, выборе предпочитаемых игр и повседневных занятий (покупка одежды, посещение спортивных зрелищ, участие в спортивных играх и т. п.), а позже – в выборе профессии и требованиях, предъявляемых к своим занятиям. Метаанализ шести проведенных за последние 40 лет голландских исследований, совокупным объектом которых было свыше 14 000 мужчин и женщин, начиная со старшего школьного возраста, показал удивительную стабильность гендерных различий в этом вопросе (Lippa, 1998, 2001). То же продемонстрировал и метаанализ 242 отдельных выборок (их общий объем – 321 672 мужчин и мальчиков и 316 842 женщин и девочек) в США с 1970 по 1998 год о наличии гендерных различий в свойствах предпочитаемой работы (Konrad et al., 2000). Хотя разница в предпочтениях мужчин и женщин невелика и многие свойства профессий стали для женщин в 1980—1990-х годах более значимыми, чем в 1970-х, что свидетельствует о повышении уровня женских притязаний, эти предпочтения большей частью совпадают с гендерными ролями и стереотипами.

Динамика образовательной и трудовой деятельности молодежи в 12 «старых» странах Евросоюза зависит как от гендера, так и от социального происхождения, которое определяется образовательным уровнем родителей. Но уровень полученного образования теснее связан с социальным происхождением (дети более образованных родителей, независимо от своего пола, имеют более высокое образование), тогда как гендер сильнее влияет на выбор специальности. Интересно, что степень влияния этих факторов неодинакова в разных странах. Гендерная дифференциация на рынке труда зависит от общественного строя, поэтому она сильнее выражена в консервативных и семейно-ориентированных странах. Социальное неравенство в образовании и на рынке рабочей силы меньше выражено в Финляндии и Швеции вследствие меньшей дифференцированности их образовательных систем, массовости высшего образования и социал-демократической политики «всеобщего благоденствия». Напротив, в странах Восточной Европы социальное неравенство выражено сильно, отчасти из-за их высокодифференцированных образовательных систем, но прежде всего – из-за трудностей, связанных с преобразованием коммунистических режимов (Iannelli, Smyth, 2008).

Из этих фактов вытекают важные социально-политические выводы. То, что сегодняшние мужчины и женщины предпочитают одни интересы или занятия другим, вовсе не означает, что так было, есть и будет всегда, что такова «природа» мужских (женских) способностей. Но вряд ли есть основания для того, чтобы пренебрежительно третировать все эти исторические константы как простые пережитки «патриархатного» прошлого и добиваться их преодоления любой ценой.

Мужчины и женщины могут быть одинаково успешными в самых разных сферах жизнедеятельности и имеют право выбирать себе занятия в соответствии со своими индивидуальными пристрастиями. Навязывать мальчикам «мальчиковое», а девочкам «девочковое» или, наоборот, противиться их гендерно-специфическим наклонностям – социально неконструктивно и педагогически бессмысленно. Сохранится ли в будущем гендерное разделение труда и какое именно – решит история. Задача и родителей, и воспитателей – дать детям возможность свободного выбора.