Текст книги "Весна новой эры (СИ)"

Автор книги: Игорь Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

К этому времени метель превратилась в мелкий снежок. Тут и там на улицах суетилась коммунальная техника – трактора с отвалами и шнекороторными механизмами, автомобили с ленточными погрузчиками, кидавшие снег в кузов грузовиков. Тут и там слышались рев моторов и лязг работающих механизмов, но это было столь привычно, что Михаил уже перестал обращать внимание на них. В одном месте попалась пробка – здесь коммунальщики расчищали дорогу застрявшим из-за перемета троллейбусам и грузовикам. Ревел трактор, лязгал шнек, летела в сторону от дороги настоящая струя снега. А чуть дальше несколько трудармейцев с красными флажками в руках следили за тем, чтобы никто по дури не заперся в опасную зону.

Зайдя в метро, Михаил все же решил спросить у одного из комсомольцев-дежурных о том, где найти ближайшее работающее кино. В конце концов, у него еще часа три впереди – надо ж чем-то заняться в это время… На обед еду он с собой захватил, перекусит по дороге. Вещи – в камере хранения на вокзале… А пока делать нечего – заявиться в гости к Кате без нее самой было как-то неудобно. Лучше уж дождется, пока она со смены придет.

– Кино? – даже удивился пацан-комсомолец. – Даже не знаю… Это вон у Аньки… то есть, товарища Кунцевич только спрашивать если, он внизу на станции дежурит. А что глянуть-то хотите?

– Да фиг его знает, – пожал плечами Михаил. – Мне б сейчас пару-тройку убить как-нибудь, вот и подумалось.

– Ну это у Аньки только спрашивайте, ее недавно… ухажер в кино водил.

– Спасибо! – поблагодарил комсомольца Михаил.

Та самая «Анька», она же товарищ Кунцевич, и впрямь дежурила внизу. Невысокая, с достаточно симпатичными чертами лица, девчонка где-то лет семнадцати-восемнадцати, в собачьей шубе и шапке-ушанке стояла на платформе и следила за происходящим. Не иначе как десятиклассница, кто днем работает в метро вместо мобилизованных на более тяжелую работу взрослых, а вечером идет учиться в школу…

– Кино? – даже удивилась та вопросу Михаила. – Ну работают в городе несколько кинотеатров… А ты что, с девушкой сходить хочешь? – как-то хитро прищурившись, спросила девчонка.

– Да нет… Просто, – ответил Михаил.

Ответ его вызвал у дежурной чуть ли не вздох разочарования тем, что не угадала его мотива, но она все же ответила. И, поблагодарив девчонку, Михаил поехал к нужной станции, ну а там уж «язык до Киева доведет». Тем более, что Киев ему сейчас был и не нужен. Так что вскоре он уже заходил в нужный ему кинотеатр, где собирались показывать какую-то картину про восстановление народного хозяйства после войны… Название фильма, увы, не говорило ему ничего – не было в его реальности такого точно. Показывали про четвертую пятилетку, как люди боролись с послевоенной разрухой, отстраивали и восстанавливали города, заводы и фабрики. И, конечно, были на этом фоне и деятельность бюрократа из горисполкома, руководствующегося принципом «как бы чего не вышло», и происки недобитых врагов советской власти в лице служившего в войну немцам предателя, и любовь – как же без нее? Вернувшись с фронта, главный герой вновь выходит на завод, где ему приглянулась коллега по работе, с самой войны работавшей фрезеровщицей. Однако в то же время к ней приглядывался и тот самый предатель. Ну а когда девушка решительно отвергла его «ухаживания», тот решает ее подставить… В общем, вполне себе типичный советский фильм с неизбежно хорошим концом – предатель разоблачен и приговорен к расстрелу, бюрократ снят с должности, ну а главные герои, конечно, будут вместе. Подобный сюжет можно было бы найти, наверное, во многих фильмах… Ну и, конечно, разве можно не сослаться разок-другой на слова товарища Сталина, не показать его портрет в кадре?

Выйдя из кино, Михаил отправился за вещами на вокзал, а уже оттуда прямиком к той станции, куда должна приехать Катя. Прождать, правда, пришлось еще минут двадцать, но вот мелькнула и знакомая фигурка, и парень двинулся ей навстречу.

– Привет, Кать! – поздоровался он с девушкой.

– Привет, Миш, – устало буркнула в ответ девушка. – Меня ждешь?

– Ага, – подтвердил он.

Недолгий путь по улице, и вот они уж входят в «сталинку», где жила Катя с родителями и братом… И опять в доме никого – ведь именно сейчас то время, когда кто-то уже ушел на работу, кто-то еще не вернулся. Раздевшись и умывшись, они отправились на кухню, где девушка тотчас же поставила чайник, а Михаил принялся выкладывать из сумки остатки своего «пайка» – то, что осталось с предновогодней «получки». Следующая будет уже тут, в Москве… По месту работы, как оно обычно и бывало. Заставлять людей зимой, когда порой температура падает до сорока и более градусов мороза, ходить по магазинам и стоять в длинных очередях – все равно что просто убить их. Особенно когда организм и так ослаблен…

– Ну рассказывай, – когда чай был разлит, обратилась к Михаилу Катя. – Зачем вызвали-то…

– На счет теплиц, вроде, – ответил на это Михаил. – Что-то на счет автоматизации… Ну и, наверное, еще что-то. Мне пока подробности не рассказывали. Хотя недавно интересовались моими идеями на счет автоматизации производства.

– Автоматизация теплиц? – чуть не поперхнулась чаем девушка. – Это про АТСХК что ли? Ты что, и в этом участвовал?

– Ты про что? – удивившись такой реакции, спросил Михаил.

– Тьфу, блин… – хлопнула себя по лбу девушка. – Это я уж к сокращению привыкла. Автоматизированный тепличный сельскохозяйственный комбинат… У меня подруга там работает.

– И что говорит? – заинтересовался Михаил.

– Ну если откинуть эмоции, – как-то слегка ехидно усмехнулась Катя, – то она считает, что это «частица будущего в настоящем».

– Вот как? – все больше удивлялся Михаил. – И что из себя этот комплекс представляет?

– А ты не знаешь? – в свою очередь удивилась девушка.

– Нет, – усмехнулся Михаил. – Я описал общий принцип действия, что оно должно из себя представлять, а вот что на деле – это уж не ко мне…

– Ну, значит, увидишь, – усмехнулась Катя. – Не буду портить впечатление!

Допив чай, они перебрались в комнату, где включили телевизор, но тут как раз вернулся с работы отец Кати, и она принялась разогревать ужин. Больше никого сегодня, как она сказала, не будет. Мать с братом ушли в ночь на смену. За ужином обсуждали положение в стране и мире, говорили про «политику партии и правительства», про положение в экономике… Но в конечном счете перешли к разговору о предложенных Михаилом средствах автоматизации – тем более, что тут сейчас собрались фактически три инженера, так что понимали друг друга буквально с полуслова. «Как же люблю девушек-технарей!» – неожиданно для себя подумал Михаил. С такой и поговорить всегда есть о чем, нет ощущения, словно пытаешься объясниться на китайском с японцем, не зная ни одного из этих языков. Тут, можно сказать, они одним языком мыслят. И чаще всего такие не строят из себя черте что, ведут себя просто и естественно. У них просто иное мышление, понятное мужику! И это Михаил тоже однозначно выводил в плюс… Такова была его вторая жена в прошлом мире, таковы Вика и вот эта вот Катя-Катерина. Так за обсуждением они и, сами того не замечая, засиделись до поздней ночи – пока Виктор Сергеевич не сказал, что пора спать.

– Отоспаться надо, завтра нам всем на работу топать, – сказал он.

Ложился спать Михаил в комнате один-одинешенек, попутно несколько позавидовав москвичам. К ним-то эвакуировали совсем немного народу, почти без «уплотнений» обошлось. Не то что «на югах». Хотя даже ему еще повезло – по сравнению с теми, кого отправили в Среднюю Азию или даже в Иранскую ССР. Однако не успел он уснуть, как к нему пришла Катя…

– Ты чего? – даже не понял сначала Михаил.

– Просто, – вздохнула девушка, – Поговорить хотела…

– Будешь приставать если, я кричать буду! – шутливым тоном «обозначил границы» Михаил.

– Не буду, – усевшись на краешек кровати, тихо рассмеялась в ответ девушка. – У тебя семья, а семья – это святое. Я никогда не стану лезть чужую семью…

– О чем поговорить-то хотела? – решил все же перевести разговор на другую парень.

– Я уезжаю скоро…

– Куда? – удивился Михаил.

– К тебе поближе! – фыркнула Катя. – В Петровск… на завод автозапчастей

– Зачем? – не понял парень. – Ты ж на ЗиСе работаешь?

– Тебе официальную версию или по факту? – усмехнулась девушка.

– Правду, конечно.

– Ссылают меня, с глаз долой, – грустно вздохнула она. – Достала я начальство до печенок. Такие, говорят, умные и инициативные сотрудники нужны в Петровске для расширения производства!

– И чем же ты так «достала» начальство? – заинтересовался Михаил.

– Понимаешь, – задумчиво произнесла Катя. – Многие люди слишком давно сидят на своем месте… Считают, что они все знают, все ведают и принимают в штыки любые чужие идеи, не хотят ничего менять. Считают, что у них и так все хорошо, а эти идеи лишь создают новые проблемы.

– И тут ты с новыми идеями…

– Ага. Знаешь – мне даже практически напрямую сказали: мы сами все знаем, не лезь не в свое дело! А я не отстала…

– Но ведь сейчас в машины вовсю внедряют изменения на основе опыта эксплуатации?

– Вносят, – согласилась Катя. – Но, в основном, лишь в плане обеспечения эксплуатации в условиях Долгой зимы, поскольку за этим из министерства следят. Вот и ставят все эти подогреватели, пускачи и все прочее… А в остальном словно и не надо ничего!

– А как же метод повышения эффективности? – заинтересовался Михаил.

– А он и работает, – хмыкнула Катя. – Только избирательно… Если можно снизить себестоимость продукции без снижения качества – это мы запросто! Это ж вся экономия, что за год получится, в прибыль уйдет, можно будет часть ее и себе на премии отписать. А на следующий год прибыль все равно ту же назначат, цифра-то фиксированная, пусть и себестоимость ниже. Но если этого нет… Вот тут-то начинается. Если нет задания правительства, конечно…

«Ну да!» – мысленно усмехнулся Михаил. Знакомая какая ситуация! Прямо как с рацпредложениями в позднесоветские годы. Если начальству твои идеи не по нраву – постараются найти сотню поводов чтобы завернуть их. Зачастую даже просто ради того, чтобы все и дальше шло тихо-спокойно. А те же эксплуатационные характеристики? Да наплевать! Раньше пользовались – а вы чем лучше? Вот и Катька, похоже, наткнулась на такую вот бюрократию. Правда, напрямую-то тут не пошлешь – метод повышения эффективности экономики ж действует! Но вот так, избавиться под благовидным предлогом… А почему бы и нет?

(*P.s. От автора – с такой системой, причем в еще более ухудшенной форме (все же у нас и МПЭ не было уже), сталкивался лично и на опыте близких знакомых на производстве. Не утверждаю, что такое было повсеместно, что там было с автозаводами – без понятия, но для сюжета решил вставить).

– Хочешь, чтобы я наверху тему поднял? – спросил Михаил.

– Я пробовала через комсомольскую организацию, – тихо произнесла Катя. – Я ведь не одна такая, сейчас на заводе полно молодежи стало… Несколько своих идей мы буквально силком пропихнули! И ведь неплохо пошли… Но теперь вот! В феврале в Петровск поеду.

– Не хочешь уезжать? – спросил Михаил.

– Не хочу, – согласилась Катя. – У меня и тут-то немного друзей да товарищей… А там я и вовсе останусь в одиночестве. Но знаешь… оставаться и смотреть на все это я тоже не хочу!

– Я подниму вопрос в министерстве, только расскажи поподробнее, – произнес Михаил.

– Хорошо, – кивнула в ответ Катя. – Расскажу. Но знаешь… Нет у меня уже настроения оставаться. Устала я…

Интердлюдия

– Ну так что с ними делать, Василий Василич? – обратился к Василию его «заместитель».

– Главных на виселицу, остальных вышвырнуть из города в одном белье! – ответил ему мужчина. – Заседание суда приготовил? Никаких неожиданностей не будет.

– Не будет. Сейчас только до судьи дойду, приговор озвучу… – ухмыльнулся «зам».

– Тогда пошли.

Два мужчины вышли из кабинета и, накинув на плечи шубы, отправились на улицу… Сегодня вновь с самого утра мела метель, но Василию было наплевать. Как, впрочем, и всем остальным. Тем более, что тут совсем недавно разоблачили самый настоящий заговор!

Здание суда располагалось буквально в двух шагах от его «резиденции», и там сейчас все уже было готово. Судья, прокурор, обвиняемые, свидетели… Все должно пройти как по маслу! Хотя по факту заседание и было формальностью. Так что Василий лишь занял место в рядах «зрителей», а его заместитель, коротко переговорив с судьей, присоединился к нему. А вскоре началось и само заседание – слова «прокурора», опрос свидетелей из числа бравших заговорщиков «самооборонщиков», слово обвиняемого – ну и приговор. Всего полтора часа на все разбирательство! Троим «вышка», еще десять человек выслать из города – что тоже не сильно лучше. Добраться до соседних поселений, может быть, получится, но что там? Чужакам нынче нигде не рады, если только они не ценные по меркам нынешнего времени специалисты! Так что, в лучшем случае, в рабство попадут. А могут и просто убить ради одежды, а то и вовсе на банду каких-нибудь людоедов наткнутся… Впрочем, это уж будет их судьба!

На само повешенье Василий уже не пошел – и без него справятся. Вместо этого потопал домой, где его ждала то ли девушка, то ли любовница, то ли жена… Он до сих пор не смог бы сказать, кем ему стала Мелисса. Хотя именно тогда, когда освободил ее из подвала, где девушку держали ублюдки Пальцева-младшего, он вдруг понял, что за это время она стала ему самым дорогим человеком на всем этом свете, что успел полюбить ее… И убьет любого, кто попытается сделать ей что-то плохое. Как то было и с женушкой и сынком Пальцева. И пусть они давно сдохли, но этих тварей он ненавидел до сих пор.

И все же все вновь пошло не так, как он тогда планировал… Изначально Василий собирался быстренько собраться и уйти куда-нибудь на запад, но тут вдруг выяснилось, что не так-то все просто! Во-первых, у всех его бойцов были тут семьи – и им еще надо было собраться. А это несколько часов. А во-вторых… Никто просто не хотел уходить!

– Мы что, будем бегать и прятаться как крысы от этих уродов? – озвучил ему тогда общее мнение его заместитель. – Мы останемся здесь! И если понадобится – дадим бой Пальцеву и его банде. Нас больше, мы сильнее, с нами встанут наши раненые товарищи! Закопаем банду!

И Василию, пусть и с зубовным скрежетом, пришлось пойти на уступки. Вместо бегства он приказал своим бойцам брать контроль важнейшие объекты города, хватать, а при оказании сопротивления убивать на месте, людей Пальцева, ставить в строй способных держать оружие раненых или умеющих обращаться с оружием членов их семей – таковых тоже хватало. Все же оружия раньше было куда меньше, чем желающих записаться в ополчение. Всего через полчаса, практически без единого выстрела, город перешел под их контроль, а еще через пару часов численность его «сил самообороны» достигла двухсот человек… И пусть даже половина из них только сегодня встали в строй, но ведь оружие держать в руках умеют, про тактику имеют какое-то понятие от научивших их этому отцов и братьев. А что у Пальцева? Три десятка человек?

Неожиданно для Василия оказалось, что большинство города поддерживает его! И теперь чуть ли не все, кто способен был держать в руках оружие, были настроены на то, чтобы «дать п*ы банде»… Что им какие-то там пальцевцы, когда совсем недавно отбились от «Барона»? В два счета на ноль помножим! И это было неожиданно… Когда ж он успел такую народную любовь сыскать? И, в то же время, оно накладывало на него дополнительную ответственность…

Однако еще больше Василия удивило другое… Когда к нему вдруг пришел какой-то «дедушка», которого он бы вполне мог принять за самого обычного человека, если б не его взгляд… Ведь такой он видел лишь у того «чекиста», с кем ему довелось пообщаться после ареста.

– Как к вам обращаться-то хоть? – поздоровавшись с тем, спросил Василий.

– Можешь называть меня Иван Иванычем, – без всякого спроса или приглашения присаживаясь за стол напротив, произнес «дед».

Откровенно говоря, Василий сильно сомневался, что того и впрямь так звали. Ровно с тем же успехом он мог быть хоть Петр Петровичем, хоть Николай Степановичем или кем еще. Но борзеть на этот счет, похоже, сейчас совершенно не время.

– Хорошо, – кивнул в ответ Василий. – Я вас слушаю…

– Значит, вы хотите удержать город? – начал «дед». – Хотя можете отвечать… Я и сам не слепой.

– Тогда что же вы хотите от меня? – вздохнул мужчина.

– Мы могли бы быть полезны друг другу, – слегка усмехнулся Василий. – Я видел вас в деле, неплохо знаю про ваши взгляды – и потому считаю, что вы куда больше Пальцева подходите на должность… главы города.

– Вот как? – пристально взглянул на «Иван Иваныча» Василий. – И почему же?

– Потому, что Пальцевым движет тщеславие, – поморщился «дед». – Город, люди интересуют его ровно в той мере, в какой это ему выгодно. Он, конечно, ценит полезных ему людей… Но ценит как вещи – и, если ему поступит более выгодное предложение, разменяет их без всяких сомнений. И ладно мы, старики, свою жизнь уж прожили. Но у всех у нас есть свои дети, внуки…

– Вы же из «Белых», Иван Иванович? – поинтересовался Василий.

– Когда-то я служил Антону Ивановичу Деникину, – усмехнулся «дед».

– Тогда почему вы хотите помочь мне? «Слишком советскому», как говорят многие наши бывшие… эээ… соотечественники?

– «Слишком советскому»? – усмехнулся «Иван Иваныч». – Знаешь, почему «белое дело» проиграло?

– Из-за социальной поддержки? – предположил Василий.

– Да, – согласился «дед». – Многие среди нас слишком держались за старые привычки, старый образ жизни, не готовы были пожертвовать даже малой долей своего благополучия… Более того – мечтали вернуть с процентами утраченное!

– Настолько хотели, что потом вместе с фашистами пришли на нашу землю? – усмехнулся парень.

– Да, – подтвердил «Иван Иваныч». – Это у вас, в СССР, показывали белое движение чем-то единым… «Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон». Как будто на деле кому-то из нас нужен был этот царь! Каждый из нас хотел править сам. Вот только на деле не было никакой единой силы среди нас! Каждый преследовал свои цели… Кто-то хотел Великой России, а кто-то воевал за свои деньги и имущество…

– И вы, значит, из первых?

– Почти, – усмехнулся «дед». – Тогда я был офицером и считал, что большевики погубят Россию, но ведь и по деньгам я немало потерял… Но потом я во многом поменял свои взгляды. Когда началась война, мнения среди нас разделились. Одни пошли на службу к фашистам и воевали против Советского Союза… Другие ж считали, что нужно поддержать СССР в борьбе с фашизмом – ведь какая бы там не была идеология, но это по-прежнему Россия. Ну а большевики – сегодня они есть, завтра нет… Да и, быть может, живущим в самой России людям оно виднее как жить?

– То есть вы стали за коммунистов? – удивился Василий. – Что ж тогда не вернулись в СССР?

– Нет. Я не за них, но и не против… Тем более, что их успехи в индустриализации и впрямь очень существенны! А я за сильную Россию, под каким бы она не была флагом! Так, может быть, иначе в тех условиях и впрямь было нельзя? Я не возьмусь судить… А что касается возвращения… – усмехнулся «дед». – Даже если советское правительство простит – боюсь, сам народ, узнав кто вернулся, устроит мне суд Линча.

– Хорошо, – решил подвести конец стороннему разговору Василий. – Что вы мне предлагаете?

Предложение оказалось простым… «Иван Иваныч» и его подручные прекрасно знали про Пальцева и его подручных. Его агентуру, его людей на местах, знали даже про наличие у того «второй семейки» со вторым ребенком – и на основе этого предлагали «уладить» дела с боссом. Ну и поспособствовать установлению власти Василия «на местах».

– «Уладить?» – несколько удивился он такому предложению. – Я думал, вы предложите его уничтожить…

– Будь оно так просто… – поморщился «дед». – У него есть и вторая спецслужба, из лично ему преданных людей… И там есть такие личности, что нам с ними договориться уж точно не получится. А еще он почти наверняка уже в курсе случившегося, так что подобраться близко вряд ли получится.

– А снайпером если?

– Снайпером тебя-то пристрелить не получилось, а Пальцев уж куда осторожнее будет… Не стоит его недооценивать.

– Но ведь у него и людей мало?

– А он и не сунется в город с наскоку, – ответил «Иван Иваныч». – Но ведь никто не мешает ему набрать всякий сброд среди общин. Уж оружие припрятанное явно у многих найдется. И вот тогда-то и выступит против нас, а до того постарается ослабить нас набегами. И если ты не сможешь все это превратить – лишишься авторитета. Вскоре тебя будут проклинать и с радостью сдадут Пальцеву сами жители города, лишь бы вернулась спокойная жизнь!

– Понятно, – мрачно кивнул в ответ Василий.

Как ни странно, но у них и впрямь все получилось… Когда через день к городу пришли неожиданно для Василия несколько увеличившиеся числом, теперь их было более полусотни человек, силы Пальцева, состоялись переговоры через посредников. И, что было еще неожиданно, Аркадий Тимофеевич согласился добровольно уйти – только на условии, что ему отдадут его «вторую семью», его людей, кто остался жив, и всех, кто пожелает уйти с ним, и машины с газогенераторами в достаточном для перевозки всех желающих количестве. И Василию, как бы того ни не хотелось, пришлось согласиться. Сборы заняли пару дней, после чего из города ушло целых четыре с хвостиком сотни человек – в основном, «мафиози» Пальцева и члены их семей, некоторое количество лично ему преданных людей и, как ни странно, некоторое число горожан, кто почему-то относился к Аркадию Тимофеевичу лучше чем к Василию. Причем, наибольший процент ушедших был как раз среди эмигрантов из России – особенно из «послевоенных». Фактически в итоге ушел каждый десятый житель, но Василий плюнул на это. Пусть лучше так, чем если потом гадить будут понемногу… Ну а газогенератры для машин и новые сделают, брошенной техники вокруг полно А потом колонна Пальцева отправилась куда-то на юго-запад – и если поначалу за ее передвижением следили издалека разведчики, то через три с половиной сотни километров на это дело откровенно плюнули и вернулись.

С тех пор про Пальцева больше не было ни слуха, ни духа. А вот личный авторитет Василия оказался куда ниже, чем был у Пальцева… Да, его любили в народе, но при этом практически не боялись. А еще очень многие стали думать, что вот они-то куда лучше знают, как и всем жить! Конечно, были такие и раньше, но их обычно втихую убивали «мафиози». Но Василию такие методы были откровенно противны. Вместо этого он объявил о введении закона и судов, чтобы обеспечить хотя бы видимость законности – впрочем, сами их законы совершенно не походили на самые гуманные в мире. Денег у них не было чтобы кого-то штрафовать, тюрьмы содержать было непозволительной роскошью. Так что наказаний оказалось всего четыре – уже успевшая стать при Пальцеве нормой жизни, пусть даже самому Василию оно и было противно, порка розгами, общественные работы, высылка из города с конфискацией всего имущества и смертная казнь.

Вот по этому-то новому «уголовному кодексу» судили и заговорщиков – хотя в таких случаях обычно решение о том, что с ними делать, принималось на самом верху. Кое-кого Василий, обсудив вопрос с заместителем и «чекистами белогвардейского разлива», помиловал и даже приблизил к себе как людей в целом-то полезных… Но среди нынешних заговорщиков таковых не было – обычная шваль, считающая себя самыми-самыми умными, кто, приди они к власти, разворуют и развалят все, что только можно. А, значит, по заслугам и награда! Василию их было совершенно не жалко.

Добравшись до дома, он открыл дверь и щелкнул выключателем, включая свет… Ну да, электростанцию они осенью все же запустили – хотя сколько нервов они ему вымотало! Думал, так и не выйдет ничего… Но все же получилось! И пусть даже работает всего один, самый маленький, турбоагрегат, но и это было достижением… А уж какие были лица у людей, когда они впервые за два с лишним года заполучили электричество. Можно сказать, весь город смотрел на него с обожанием! И если до того, не придумав другого название должности, его обозвали попросту «вождем», по аналогии с вождями различных племен, то вот тут-то какой-то остряк и запустил в народ шутку на счет «Вождя народа». И, неожиданно для Василия, оно вдруг расползлось по людям… «Осталось только отрастить усы и обзавестись трубкой, для полного уж соответствия образу!» – мысленно усмехнулся тогда он. И каково было бы его удивление, если б Василий узнал, что к этому был причастен тот самый «Иван Иваныч»?

– Я пришел, Мил, – раздевшись, зашел в комнату, где сидела на кровати девушка, Михаил.

– Привет… – как-то растерянно произнесла в ответ Мелисса. – Ты… уже?

– Да, все сделано, – подтвердил он.

– Тогда пошли чай попьем, – вставая с кровати, произнесла девушка.

Вообще-то она нынче была его секретарем, другой работы для девушки Василий все равно не придумал, но это было и неважно… Его такое положение дел полностью устраивало. Правда сегодня он ей разрешил не ходить на работу, все из-за того же самого предстоящего суда – пусть она и прекрасно знала и про то, что он будет, и почти наверняка догадывалась о предстоящем приговоре.

Впрочем, сейчас Василий думал несколько ином… О том, что с тех пор, как он стал «вождем», их отношения как-то сначала неуловимо, а затем все больше стали меняться. Словно, мать ее, черная кошка какая между ними пробежала… И чем дальше, тем больше он чувствовал какую-то словно отстраненность между ними, но никак не мог понять ее причину. А сегодня вон, похоже, она и вовсе чуть ли не заплакать готова была, хоть и как обычно сдерживалась. Да и вообще девушка стала какой-то более мрачной, необщительной. Все больше предпочитала сидеть в сторонке и молчать, что было на нее совершенно не похоже…

– Что случилось, Мил? – остановил девушку Василий. – Я тебя обидел чем?

– А? – отвлеклась от своих мыслей девушка. – Нет, ничего…

– Ну хоть не ври мне, Мил! – тихо произнес Василий. – Думаешь, я слепой что ли? Не вижу ничего? Что случилось-то? Почему последнее время ты какой-то не такой стала?

– Я не знаю, – остановившись, вернулась назад и села на диван Мелисса. – Я не знаю, почему так стало… Но я тебя боюсь…

– Боишься? – чего-чего, а такого он не ожидал услышать точно. – Но почему? Разве я сделал тебе что-то плохое?

– Нет, – прошептала девушка. – Я боюсь, что ты превратишься в чудовище…

Откровенно говоря, Мелисса и сама бы не смогла в полной мере сказать причину своего такого страха. Точнее, не смогла бы объяснить причину его появления, просто в какой-то миг у нее словно спали с глаз розовые очки, и она увидела все как есть… Было ли дело в том ее втором плену? Или в том, что Василий стал вождем? На этот счет девушка ответить бы не смогла… Однако эта мысль оказалась настолько страшной, что буквально подавляла ее. Особенно вкупе с тем, что она по-прежнему любила Василия. Она что, полюбила… чудовище? И вот сейчас, наконец-то все высказав, на вдруг почувствовала облегченье… Пусть даже он сейчас изобьет или даже убьет ее – все равно! Но ничего такого не случилось. Вместо этого на лице Василия появилась растерянность…

– Чудовище? – присев рядом, тихо произнес он. – Почему?

– Потому, что ты решил решать все силой, – так же полушепотом ответила девушка. – Думаешь, что если за тобой сила, то можно делать что угодно? Посмотри хоть на свои суды… Ты ж лишь создаешь видимость законности! А на деле решаешь все сам, зачастую даже не пытаясь толком разобраться, в чем дело. Да и сами законы… Ты ввел наказания буквально за любую мелочь. Ты стал подозрительным, всюду ищешь заговоры против себя… Да и твоя высылка из города – она же хуже любой казни! Помнишь, что со мной было?

– Помню, – поморщился Василий. – Но ведь есть и заговоры!

– Есть, – согласилась Мелисса. – Только в половине из них виноват ты сам…

– Я виноват? – буквально обалдел от услышанного Василий.

– Знаешь, – произнесла девушка. – Когда свергли мафию – все верили, что теперь станет лучше… Вот только вместо Пальцева стал ты, а вместо его бандитов – твои «самооборонцы», многие из которых ведут себя не лучше тех мафиози. Да и порядки… Пальцев убивал всех, кто посмеет на него косо взглянуть, по-тихому. Ты устраиваешь эти суды, в справедливость которых никто уже не верит… Но не все ли равно?

– Но Иван Иваныч говорит, что так надо… – растерялся Василий. – Что надо безжалостно уничтожать врагов!

– Иван Иваныч, – фыркнула Мелисса. – Почему ты ему веришь?

– Он помог мне взять власть, – пожал плечами, словно говоря о чем-то само собой разумеющемся, Василий.

– А до того служил Пальцеву, выполнял его приказы. А как ты уничтожил этих тварей – сразу перешел на твою сторону. Но вместо того, чтобы уничтожить Пальцева, дал ему уйти…

– Думаешь, Мил, он по-прежнему работает на Пальцева? – удивился такой своей мысли Василий.

– Я не знаю, – тихо произнесла девушка. – Я просто… боюсь.

«Твою ж налево!» – выругался про себя Василий. С чего он и вдруг и впрямь так проникся доверием к этим белогвардейцам? Где гарантия того, что они по-прежнему не работают на старого шефа? Почувствовав, что прямо сейчас восстановить прежнюю власть практически невозможно, ведь Василия поддержал сам народ, «Иван Иваныч» решил, так сказать, взять отсрочку. Дать ему немного «порулить», но так, чтобы при этом максимально дискредитировать эту новую власть? Чтобы Пальцева стали воспринимать как меньшее зло, чтобы на этот раз народ поддержал уже его возвращение… И эта мысль вызвала у него страх… Ведь что, по сути, он может противопоставить этим бывшим белогвардейцам? Его ж сделали как ребенка! И пусть сейчас зима, январь, сейчас опасаться нечего, но… В апреле сойдет снег, а, значит, в мае уже можно ждать «гостей»! И если Мелисса права, если все пойдет и дальше по плану белогвардейцев, то может случиться так, что Пальцева будут встречать чуть ли не с цветами! И не поможет ему ни электричество, ни заработавший осенью «мини-заводик»…

– И что делать, Мил? – в растерянности обратился к девушке Василий.

– Если б я знала, – тихо произнесла девушка.

– Я ж не правитель, Мил, – тихо произнес парень. – Я не Сталин и не Пономаренко, меня никто не учил страной управлять…

– Я тоже, – грустно усмехнулась Мелисса. – Я, если ты не забыл, даже школу не закончила…

«Не было печали… Как бы теперь еще проверить нашу догадку?» – подумал Василий. Если Пальцев и впрямь не ушел, а лишь сделал тактическое отступление, то все может обернуться очень плохо! Смерть своей, пусть и далеко не любимой, женушки и пусть и придурка, но сынка, тот ему не простит. А, значит, в лучшем случае Василию готовят участь убитого в результате «народного бунта». А уж его-то, если понадобится, те же белогвардейцы, точнее их детишки, и раздуют! А сейчас они ведут подготовку… Потому-то и такие законы продвинули – хотя все-то уверены, что они чуть ли не лично им написаны! Потому-то и устроили все эти публичные казни – и хоть Василий и узнал, что при Пальцеве людей убивали куда больше, но кто про это знает? Его бывший шеф старался все маскировать под несчастные случаи, гибель в разведывательном рейде или что-нибудь еще в таком стиле… А сейчас – вон оно, в открытую! Одного повесить, другого выслать!