Текст книги "90 последних лет"

Автор книги: Игорь Сафиуллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Отлично, прекрасного тебе воспаления легких, я на такое не согласен – выплюнул Влад.

– Я пойду на разведку, как только стемнеет – вклинился Риф, сопровождаемый презрительным взглядом Влада и его раздраженным вздохом.

– Нет Риф ты не можешь, раны откроются, и болотная вода убьет тебя новой инфекцией за неделю. – Мия тревожно смотрела на него, сжимая в изящных руках ствол дробовика, приклад которого упирался в землю. – Я легче и быстрее вас, пройду там, где вы завязнете, к тому же не подхвачу заразу из-за какой-нибудь царапины.

      Несколько томительных минут Риф молчал, затем сделав шаг привлек к себе жену, и нежно обхватив ладонями ее лицо произнес, глядя в глаза: – Мне больно признавать, но ты права любимая. Прошу будь осторожна, прячься даже если кажется, что впереди просто птица или шорох травы, не разжигай огня и помни, что рассвет не должен застать тебя посреди болота. Остальные – ищите укрытие.

Люди разбрелись в стороны а Влад, убежденный в глупости пары, картинно закатив глаза, направился к очередным развалинам домов в поисках сухого угла.

Темное пространство болот и едва различимые огоньки вдали, темные болота и огоньки, болота и огоньки… Миа много часов брела по мягкой мшистой земле иногда проваливаясь по колено в мутную, пахнущую гнилью воду. Она была уже совсем без сил, топи будто высасывали энергию с каждым шагом когда девушка с усилием выдергивала ногу из цепких объятий вязкой почвы. Однако, несмотря на усталость, ее глаза, бездумно, опираясь в основном на рефлексы, рыскали во тьме впереди и справа – там, где должна быть полоска дороги. Пару раз потревожив спящих болотных птиц, которые испуганно брызгали из-под ног, Миа моментально падала лицом прямо в болотный мох и долго лежала, боясь пошевельнуться, чувствуя, как ледяная вода затекает в рукава, сапоги, напитывает одежду. Затем, дрожа, она с трудом вставала на ноги, вонючая вода ливнем бежала с ее лица и одежды, и шатаясь брела дальше. Где-то на границе сознания билась мысль о том, что ей нельзя оставаться на открытой местности, когда наступит рассвет и девушка, стиснув зубы упрямо двигалась вперед.

Наконец огоньки поселения выросли уже до размеров спичечной головки, а вокруг вдруг стали появляться какие-то невысокие руины, остатки крыш, бетонных столбов, даже зияющий провалами церковный шпиль – по всей видимости Белек когда-то был подтоплен, а потом и вовсе погрузился в болотную трясину полностью. Обычная судьба наследия человеческого – загнивание, запустение, забытье… Прикинув, что до конца пути оставалось меньше километра, Мия увеличила осторожность, что замедлило продвижение еще больше. Она часто замирала прислушиваясь, а иногда и ползла на животе, раздвигая руками высокую траву – здесь стало немного суше и вообще появилось больше спасительных укрытий. Чем ближе она была, тем больше появлялось сомнений насчет благополучной судьбы городишки. Еле угадываемые очертания зданий вдали не были похожи на амбары для хранения зерна или жильё, оборонительные стены – явно серьезнее частокола их родной деревни, как будто иззубрены провалами, из пары десятков наблюдательных вышек признаки жизни подавали всего четыре, единственный прожектор освещал только внутренний периметр. Выбравшись ползком из грустного скопища руин городка, девушка достигла открытого пространство. «Место явно расчищено… Поле?» – подумалось ей с надеждой. – «Хотя болото близко…» – засомневалась Миа, продвигаясь вперед. Спустя некоторое время стало окончательно ясно что в поселении не выращивают больше ничего: пальцы девушки наткнулись в темноте на шершавое лезвие плуга, брошенное и забытое уже долгие годы, на таком же брошенном и подтопленном поле. Остатки энергии покинули измученное тело вместе с осознанием того, что помощи они здесь не найдут… Мия со слабым стоном растянулась в зарослях высокой травы и отключилась.

Чувство дикого холода, словно удар тока заставило ее дернуться, звуки и запахи дня внезапно обрушились в сознание, будто душа рывком вошла в спящее тело. Ночь уже давно отступила, девушка все также лежала в траве, ее глаза видели только густой лес крупных, словно увеличенных стеблей темно-зеленой травы в каплях воды и мелкую живность, спешащую по своим делам среди этого травяного леса. Забавно – подумала Миа, – для них эти десятилетия, крушение цивилизации, войны и бедствия, для них это все прошло бесследно, их микромир оказался куда прочнее ее собственного, такого казалось бы большого и надежного. Вторая вещь, которую она осознала после болезненного пробуждения – карканье тысяч ворон в отдалении, наверняка над местом, где летала стая гомон стоял просто оглушающий.

Окончательно проснувшись, Мия принялась осторожно осматриваться, одновременно изо всех сил дуя на ладони в попытках немного согреть посиневшие пальцы.

На расстоянии полукилометра впереди, на равнине, вытянулось на добрый километр нечто бывшее прежде мирным поселением Белек. С этой стороны были видны очертания домов и других некрупных построек, обнесенных когда-то единой стеной из бетонных блоков. Судя по тому, что здания были в основном каменными, часть материалов поселенцы взяли с руин, как и металлические фермы, из которых было сооружено множество наблюдательных вышек, торчащих из-за стен: с маленьким помещением наверху, они были неряшливо обшиты снаружи железными листами. Среди всех вышек выделялась одна – крупнее остальных, сверху установлена вращающаяся тяжелобронированная платформа с каким-то длинноствольным, грозного вида оружием, а по углам, словно усы огромного жука, смотрящего в небо, топорщились антенны дальней связи. У подножия этой вышки целый сегмент стены был разрушен, открывая виду, помимо ее мощного основания, внутреннюю жизнь лагеря: сразу за стеной открытыми воротами слепо таращился в степь большой полукруглый ангар, внутри которого сверкала искрами сварка, слышался визг шлифовальных машин и вой токарных станков. Питание, судя по всему, поступало из небольшой пристройки с высокой трубой, внутрь которой нескончаемой вереницей шли люди неся охапки дров. Движения их были несколько скованны будто что-то мешало идти, но с такого расстояния не было видно, в чем дело. Перед распахнутым настежь ангаром земля была изъезжена до состояния сплошного грязного месива, и заставлена не менее чем тридцатью разнообразными машинами и мотоциклами. Миа не знала моделей, это были в основном ржавые и грязные донельзя пикапы, несколько бортовых грузовиков, пара ржавых автоцистерн, как и все до самого верха забрызганных черной жирной грязью. Довершали образ множество разобранных на части автомобилей и остатков другой техники, рассеянной вокруг на расстоянии нескольких десятков метров, а радужные разводы бензина и масел на поверхности многочисленных грязных луж были видны даже отсюда.

«Может быть все-таки мирные… Не получается выращивать еду, так зарабатывают на металлоломе и ремонте техники» – подумала девушка, разглядывая ближнюю сторону базы. Шевельнувшуюся было надежду убило зрелище, открывшееся на другом конце поселения, вид которого заставил Мию прикусить губу и вжаться глубже в заросли мокрой травы. На дальнем от нее конце поселка, было видно какое-то крупное двухэтажное строение даже с башенкой, наполовину скрытое стеной и массивными воротами из черного металла. На уровне второго этажа, полностью открытые наблюдателю, покачивались десятки длинных металлических шестов с перекладинами в верхней части на которых были распяты тела людей. Темные пятна на тонких прутиках, раскачивались на ветру словно камыш, а вокруг черным ураганом носились тысячи воронов галдя и сражаясь за гниющую плоть несчастных. Миа, обессиленная сыростью и холодом только тихонько завыла понимая, что теперь в поселке хозяйничают бандиты. Внезапно черные ворота, содрогаясь на гнилых петлях, открылись и показалась целая процессия: три медленно едущих пикапа, практически невидимые под массой облепивших их бойцов, воинственно размахивающих оружием и непрестанно что-то кричавших. Выкатившись за ворота в грязь небольшой площадки, транспорт выстроился в ряд, где их уже поджидало несколько человек в ярко-красных плащах, резко выделявшихся на фоне сумрачного дня, черного месива грязи под их ногами, и темно зеленых волн травы долин. Резко вскинув руку с зажатым в ней ножом, фигура в центре что-то начала говорить, ритмично рассекая лезвием пространство и иногда указывая на маленькую грязную фигурку, стоявшую на коленях перед ней. Не понимая в чем дело, Миа затаив дыхание смотрела на непонятный ритуал. Фигура все говорила и говорила, люди в пикапах словно замерли, было ощущение что и все остальное вокруг, включая кипучую деятельность ангара, движение людей с дровам,и даже водоворот ворон вдруг впало в какой-то транс, подчиняясь движению руки с ножом… а потом взорвалось мельтешением и болезненной суетой когда фигура в красном резко вонзила нож в шею человека стоящего на коленях и, сопровождаемая страшными конвульсиями последнего, в несколько тошнотворных движений отпилила ему голову словно огромной рыбе. Руки сидящих в машинах бойцов были воздеты к свинцовому небу ладонями вверх, выхлопные трубы извергали клубы черного дыма, а главарь в красном, с поднятой вверх отрубленной головой, подошел к первой машине и плавным, даже торжественным движением насадил ее на огромный металлический шип, торчащий из переднего бампера. Колонна вздрогнула, выпустив особенно большие клубы дыма из выхлопных труб, кажущиеся на фоне низких, темных туч мрачным обещанием мести, и медленно двинулась по дороге, подскакивая на ухабах и поднимая колесами потоки жидкой грязи.

За несколько километров от логова бандитов трое мужчин провели всю ночь и следующий день в одном из нескольких десятков домов старого времени, которые окружали перекресток, полностью скрытые растительностью, просто зеленые холмы, увенчанные щербатой короной стен второго этажа. Дом, внешне полностью утративший первоначальный облик, внутри сохранился на удивление хорошо, два этажа комнат, несмотря на отсутствие крыши, хранили отдельные сухие участки, изобиловали топливом и давали безопасный обзор на перекресток и поселение вдали. Несмотря на отсутствие дождя, холод и сильная влажность делали даже просто дозор крайне неприятным делом, Рифа не оставляли болезненные мысли о том, что он сам отправил Мию в этот холод и топь болот, не смог защитить любимую от сурового испытания. Его переживания усилились видом трех пикапов, нагруженных вооруженными людьми, которые показались со стороны поселка после полудня. Они выползли на основную дорогу, явно страдая от перегруза и направились на север, буксуя в грязных лужах. Никаких признаков того, что они обнаружили девушку не было, отряд явно двигался на заранее запланированную цель, хотя, просидев у остатков окна ночь и весь следующий день, парень уже начинал паниковать, успокоения остальных членов отряда не действовали, а едкие замечания Влада, откровенно бесили. Прожевав кукурузную лепешку и запив ее водой из лужи, Риф свернулся у сухой стены в дрожащий комок и ненадолго погрузился в беспокойный сон, оставив в дозоре вечно недовольного Влада.

Был третий час ночи, абсолютная темнота покрывала долины, лишь на горизонте ярко светились точки Белека. Сейчас дежурил Риф, отчаяние уже полностью завладело его душой, он проклинал себя за то, что поддался трусости, не настоял, не остановил ее. Изо всех сил пялясь в темноту и прислушиваясь до боли в ушах, он наконец услышал долгожданный шелест и всплески воды. Едва не переломав ноги на разрушенной лестнице парень уже через минуту был у кромки болота бережно обнимая дрожащую, ничего не соображающую от холода девушку.

Через пару часов Миа, облаченная в сухую одежду мужа, спала на руках Рифа, ее измученное лицо с потеками грязной воды освещалось теплым светом огня от небольшого костра, который был разведен несмотря на страх быть замеченными. Пережив шок от тяжелого возвращения и поев, она ожила достаточно для того, чтобы поведать об увиденном в рейде. Рассказал сильно обеспокоил мужчин, даже Влад, признав свою ошибку, угрюмо заявил о необходимости идти дальше на поиски мирных деревень.

Зимние сумерки снова упали на долины мелким дождем и шумом травяного моря, последние, ярко оранжевые лучи солнца пробившись через пелену темных туч осветили грязную полосу дороги, и четыре едва различимых силуэта людей, покидающих приветственно раззявленный пролом стены древнего дома. Через полчаса их шаги окончательно стихли вдали, осталась только ночь и унылое шептание дождя, растворяющего последние следы людей на этой земле.

Отряд шагал с максимальной скоростью, отдавая себе тем не менее отчет, что эта часть мира гораздо более обитаема, следы проехавших днем машин уже расплылись, но были все еще хорошо различимы, они уходили в том же направлении, что и пятнышко следующей деревни на их карте.

Риф шел рядом с женой, беспокойно осматривая хрупкую фигурку в непомерно огромном плаще, шагавшую уверенно, но как-то неровно что ли, иногда слегка шатаясь.

– Родная, ты плохо себя чувствуешь? Лихорадит? Я так и знал, что чудес не бывает, нельзя не простудиться ползая два дня по пояс в ледяной воде!

Он скорее почувствовал, чем увидел ласковый взгляд серых глаз из-под капюшона, бодрый голос жены успокоил и развеял тревогу.

– Не волнуйся Риф, лихорадки нет, сама не знаю почему, но я чувствую себя очень хорошо, видимо отдых и пища помогли. И твоя забота, конечно – закончила она мягко. – Хотя есть кое-что необычное, знаешь какой-то странный шум в голове, будто звук далекого водопада. После того, как я проснулась с тобой в доме, он звучит постоянно. Наверное, я стала болотной русалкой – хихикнула она, протягивая руку мужу.

Километр за километром люди упрямо шли сквозь бесконечную завесь мелкого дождя, разбрызгивая грязь дорожных луж, распугивая мелких и не очень мелких зверей по пути. Преодолев около десяти километров от памятного перекрестка, пару раз свернув на еще более заросшие и разрушенные дороги, которые только изредка, будто стыдясь показывали путникам куски асфальта, они неумолимо сокращали расстояние до следующей деревни, судя по наброску Тодора, оставалось еще километров пятнадцать. Выдвинувшись в очередной раз после дневного сна, на этот раз просто в придорожной канаве, члены отряда заметили впереди, на расстоянии около четырех километров, толстые столбы черного дыма, в сгущающейся мгле подсвеченные снизу оранжевым. Не переговариваясь, люди быстрым шагом направились к его источнику, сомнений быть не могло: отряд бандитов из Белека достиг своей цели.

– Как будем действовать, Риф? Опять пошлешь разведчика? – с издевкой спросил Влад, – подождем пока местных сожгут эти мародеры?

– Нет Влад, сейчас ты прав, медлить нельзя, но подход к деревне со стороны дороги может охраняться, нужно будет обогнуть поселение и зайти с тыла, благо земля здесь твердая. Рассредоточимся на окраине, понаблюдаем, как действовать дальше решим на месте: проверьте оружие и патроны.

На расстоянии двух километров группа свернула с дороги и исчезла в россыпях больших валунов, обильно покрывавших здешние уже совсем не степные просторы. Ночь была в разгаре, взбудораженные приливом адреналина люди быстро шагали в темноте, не обращая внимания на дождь, их глаза были прикованы к уже заметным очертаниям поселка, хорошо различимому огню пожаров и мельтешению людских силуэтов на их фоне.

Какой бы ожесточенной ни была битва, подошедший отряд Рифа застал ее окончание, заметно поредевшая команда бандитов ожесточенно избивала около тридцати уцелевших человек, стоящих на коленях возле пылающего амбара. Другие грабители грузили на пикапы и древний деревенский грузовик все, что могли найти ценного: испуганных коз, мешки с зерном, домашнюю утварь, кур и гусей, дизельный генератор, и еще что-то из техники. В темноте, под крытым навесом внезапно зажглись фары и в ярко-оранжевый свет пожарища выехал, бодро рыча двигателем гусеничный болотоход, блестевший боками крашенной кабины и длинным кузовом с высокими деревянными бортами. Полыхала вся деревня, ревущее пламя охватило каждый дом, постройки и сеновалы, пляшущие отблески огня придавали общей картине трагедии инфернальные нотки. Пятеро ублюдков подошли к пленным и взяв двух женщин потащили их в темноту, как раз в сторону притаившегося отряда. Возбужденно переговариваясь, они скрылись от основной группы с намерением поразвлечься. Грязные руки шарили под одеждой жалобно скуливших девушек, пару раз Риф расслышал звуки звонких пощечин и приказ заткнуться. Рука парня сжала рукоять длинного ножа, но нападать было еще рано, его соратники также замерли в предельном напряжении, ожидая команды к атаке. Миа со своим дробовиком должна была прикрывать отряд из-за кучи камней на самой границе поселка: до группки бандитов было не больше двадцати метров. Между тем перед глазами затаившихся людей разворачивалась жестокая и древняя, как сам мир, сцена насилия: двое ублюдков уже овладели своими жертвами, их грузные, ритмично двигавшиеся тела слабо освещались пожаром, а утробное рычание удовлетворения вызывало нетерпеливые вскрики их подельников. Пальцы Рифа, сжимающие нож истекали потом, по спине струился целый водопад, тело снова охватывала предательская дрожь перед рывком в неизвестность схватки: все ли получится, достаточно ли бандиты отвлечены своим занятием, не будет ли слишком много шума или случайного выстрела? Несмотря на то, что его отряд состоял сплошь из земледельцев, шансы на успешную атаку были высоки: непростая жизнь заставила Рифа и его людей хорошо овладеть ножом и топором, грубым копьем и примитивным самострелом, а недавнее сражение с волками уложило в могилы тех, кто паниковал и впадал в ступор при виде вражьих клыков.

Улучив момент, когда похоть бандитов достигла пика, три тени отделились от земли, и пригнувшись, понеслись к месту оргии, длинные ножи ярко блестели в желтом свете огня. Расчет был верным: животную страсть троих наблюдателей охладили холодные лезвия на шеях, а потом их сознание сразу поглотила мгла. В следующее мгновение лица несчастных девушек обагрил поток крови нависших над ними насильников, и те повалились набок, словно мешки с песком, открывая жертвам вид на спасителей с окровавленными ножами. Приложив дрожащий палец к губам, Риф отвел переставших плакать от удивления девиц в тень, и приказал им сидеть тихо пока они не вернутся. Весь его отряд уже был здесь, тяжело дышащие люди скинули тяжелые прорезиненные плащи, сковывающие движения, и остались в темных плотных куртках и забрызганных грязью штанах, подрагивающие руки сжимали заряженные дробовики. Потратив минуту чтобы прийти в себя после расправы, они легкими тенями, прячась в тени догорающих строений подбирались к месту, где хозяйничали основные силы грабителей. Повсюду все еще стоял треск дерева и рев сгорающего кислорода, поэтому приближение отряда осталось незамеченным. Жирный бандит, втиснутый в армейский бронежилет и черную тактическую каску, в тенях которой играло самодовольное звериное лицо с хищным блеском маленьких глазок, что-то с важным видом объяснял огромному мрачному мужчине со связанными руками, который стоял перед ним на коленях. Необъятный живот, помимо грязных разводов, украшал знак их банды: огромный, грубо нарисованный красный цветок в окружении лезвий. Дряблый подбородок с многодневной рыжей щетиной дергался в такт неслышной отсюда речи повелителя зверинца, а вокруг сновали, готовясь к отправке, пятнадцать человек напоминая черных демонов в блеске пламени. Выстрелы, разорвавшие ночь были полной неожиданностью для завоевателей мирных деревень: первыми рухнули трое ближайших к Рифу бандитов, загружавших грузовик, еще двое вскинули было стволы помповых ружей, но тут же упали изрешеченные картечью из ружья, прикрывавшей отряд Мии. Главарь издал душераздирающий визг и попытался сдернуть с плеча свою роскошную винтовку, но тут же получил сокрушительный удар головой в живот, от того самого огромного мужика, и завалился на спину нелепо дергая ногами. Прочие пленники, осознав присутствие третьей силы, прыснули во все стороны, под пули бандитов угодили только двое, замерев посреди блестящей оранжевым грязи кучами тряпья с вывернутыми назад, связанными руками. Еще трое грабителей упали, сраженные дружным залпом дробовиков Рифа, но оставшиеся семь человек сумели спрятаться позади своих пикапов и начали отстреливаться: сражение неизбежно затягивалось.

Риф укрылся за грузовиком, Влад и еще один член их отряда вели огонь из-за кучи массивных деревянных ящиков, ответный огонь бандитов выбивал из них вихрь щепок и древесной пыли, откуда-то из темноты позади ухал дробовик Мии. Бандиты, из-за укрытий изрыгали ужасные проклятия и обещали легкую смерть если нападавшие сдадутся, а их жирный предводитель уже лежал куском окровавленной плоти, демонстрируя громадную рваную дыру сбоку шеи и наполовину погруженный в большую грязную лужу, блестевшую в пламени словно огненное озеро. Еще через пару минут противостояния Риф заметил, что на фланге позиций противника мелькнула тень огромного человека, вслед за этим раздались отрывистый лай мощного оружия и вопли умирающих. Одновременно, из темноты, уцелевшие жители деревни, освободившие свои руки и вооружившиеся чем попало, от палок и вил, до захваченного в бою оружия грабителей, бросились в атаку обуреваемые жаждой мести. Все было кончено за считанные минуты, хотя победа и стоила жизни еще нескольким жителям разоренного поселения. Некоторое время победители осознавали исход схватки, обессилено бродя между трупов и разглядывая пепелище своих домов, Риф же выбрался из-за истерзанного кузова грузовика, истекающего топливом и, взяв наизготовку дробовик, обшаривал поле боя в поисках скрытых опасностей.

Обойдя изрешеченный пикап с намалеванным знаком банды, он увидел, что один ублюдок все еще жив: стянув с себя пробитый бронежилет он ощупывал темные дыры от дроби на мускулистом животе и груди. Настороженный взгляд Рифа встретился с затуманенными болью голубыми глазами, наполненными тем не менее, вовсе не паникой и страхом смерти, а презрением и ненавистью.

– Кто вы такие и почему напали на этих людей – холодно спросил парень.

Бандит ответил не сразу, было видно, что силы покидают его. Но, отдышавшись и издав невнятное ворчание, он все же произнес низким, полным боли голосом:

– Ты и сам знаешь кто мы такие, червь. Ты пришел на чужую землю… рано или поздно эта ошибка убьет тебя. От этой деревни нам нужно то же что и всегда – люди и пища. Они могут жить только платя нам людьми и пищей. Таков закон… – дыхание сбилось он болезненно поморщился и прижал руки к израненному животу.

– Вонючие землекопатели долго испытывали наше терпение придумывая отговорки про неурожай и болезни их жалких детей, но они разве не знали, что, отказываясь дать немногое сегодня, однажды придется отдать все? Разве в их тупых, набитых свиным дерьмом башках не закрепилась эта мысль? Мы берегли их как могли, разве нет? Клану Огненного Цветка нужны земледельцы, а земледельцам нужна сильная рука клана, как может быть по-другому? Они овцы – мы волки. Волкам не нужна пустая степь им нужна еда, но, когда еда кидается на волка – она мучительно умирает. Скоро умрете и вы, ни одному грязному крестьянину долин нельзя оспаривать однажды установленный порядок… Жалкий слепец… ты… ты ведь не представляешь, что за силы направляют нас…

Произнесенная в порыве ярости тирада совсем обессилила мерзавца, судорожно сглотнув он закашлялся, орошая кровью собственную могучую грудь. Риф смотрел на него искренне удивляясь и даже немного завидуя убежденности этого существа в своей правоте: его мир был так кристально ясен…

– Нет – произнес он наконец – ты не хищник, не волк, не гордый воин и не то, что ты еще о себе воображаешь. Ты просто паразит… паразит, пьющий кровь долин и поедающий ее детей. Ты недостоин даже колоска, выращенного руками этих людей… Что бы ни говорили ваши главари, вся твоя жалкая жизнь лишь преследование слабых и игра в прятки с сильными. Подыхай здесь, в грязи, как того заслуживаешь, и слушай вой степных койотов, которые придут на запах твоей крови.

Не глядя больше в бешеные глаза умирающего грабителя, пытавшегося удержать собственные кишки, Риф выпрямился и оглянулся вокруг. Его окружили выжившие жители деревни, около двадцати человек, в основном мужчины. Лица, освещаемые их догорающей жизнью, были неподвижны, у многих огненными каплями блестели на щеках слезы.

Первым к нему подошел тот самый гигант, молодой мужчина ростом под два метра с огромными, бугрящимися мышцами, руками, и необычно тонким лицом с высоким лбом, и проницательными глазами. Держа одну руку на бритой голове и смотря на парня, он словно не верил своим глазам, а затем резко смахнул ею по лицу будто умываясь, показал ровные зубы в вымученной улыбке, и просто сказал: – Меня зовут Вэйн – спасибо что спасли нас.

– Я Риф, мы с отрядом уже много дней идем по равнинам в поисках поселения, с которым можно было бы договориться о взаимопомощи. Мы такие же земледельцы, наш поселок, мал и беден, а еще истощен бесконечными набегами диких животных, мы ищем помощи или торговли, а еще готовы принять новых жителей – многие наши дома пустуют!

– Помощи? – Серые глаза гиганта не смогли сдержать слезу – нам ли предлагать сейчас помощь или торговлю? Клан Огненного Цветка держал нас в подчинении почти десять лет, отбирая все что мы выращивали и угоняя в рабство людей. Ни уйти, ни сражаться… Рабы там, рабы здесь… Так, наверное, продолжалось бы и дальше если бы их главари не захотели получить еще и наших детей! Они уверены, что лелея жестокость в человеке с детства можно получить превосходных воинов, у этих гадов, видишь ли, на все есть свой план и извращенное оправдание самым мерзким вещам. Мы восстали, сражались голыми руками и топорами, грызли глотки зубами, выдавливали глаза пальцами, но ярость наша была бессильна, винтовки против топоров, жестокость хозяина против ярости раба… Все было тщетно… В назидание другим владениям, всех детей, старых женщин и больных сожгли на костре, Бог мой, сожгли ты понимаешь… просто как вязанки хвороста… а наши шеи и запястья уже связывали одной длинной веревкой чтобы гнать впереди машин, гнать навстречу медленной смерти… Смерти, которую они называют жизнью раба…

Внезапно искорка безумия озарила его глаза. – Скажи мне Риф, скажи ты знаешь, как пахнут горящие дети, знаешь а? Я ведь все еще чувствую этот запах, он теперь со мной до самой смерти, от него не избавиться, как и не избавиться от мысли о том, что хозяева клана остались безнаказанными! Наверняка высокомерные ублюдки просто приказали отправить карателей и зачеркнули название нашей деревни на своих картах…

Риф смешался не зная, как искренне выразить свои чувства, ему сложно было поверить в слова Вэйна, ведь люди просто не могли творить такое!

– Я… я знаю каково терять близких, наверное каждый человек в долинах знает каково это… мы скорбим о вашей потере… Твоих детей уже не вернуть, и их убийцы возможно никогда не будут наказаны, но…

Нужные слова вылетели будто сами по себе, в ответ на обволакивающую всех общую мысль, которую никто не решался высказать первым.

– Послушай, я могу предложить тебе и твоим людям отправиться в нашу деревню, Черницу… Конечно, мы пока бедны и не сможем предложить многого, но обещаю, что примем вас как братьев, дадим кров и землю, разделим последнюю лепешку если потребуется! Вэйн, мне не понять глубину твоих ран, но прошу идемте с нами! Жизнь продолжается, еще можно начать все заново, тяжелый труд и время постепенно излечат тебя! То, что ты сейчас чувствуешь останется в душе навсегда, но позже боль притупится, и ты однажды сможешь снова начать жить, чувствовать что-то кроме страданий, завести семью, радоваться весне и всходам на полях… А если не сможешь… то хотя бы найдешь у нас тихое место, где укроешься словно раненый зверь, а затем накопишь сил, ярости и однажды уйдешь в долину чтобы совершить свою месть.

Мутные огоньки во взгляде его собеседника пропали так же неожиданно, как и появились, прочие жители разоренной деревни уже похоже все решили, и понемногу приходя в себя, начинали расспрашивать людей Рифа об их поселении, и как они туда доберутся. Снова начался дождь, природа будто бы выдохнула после задержки дыхания во время боя, вода постепенно побеждала огонь догорающих построек, жар и яркое пламя сменялось кислым запахом мокрых углей, место битвы заволоклось клубами густого пара, который понемногу окрашивался мутным рассветным солнцем.

Помимо вездехода не осталось ни единой исправной машины, джипы клана были изуродованы сотнями пулевых пробоин, пробитые радиаторы истекали влагой, на земле под двигателями растекались черные пятна масла. Автомобили будто смертельно раненые животные прильнули к земле на пробитых шинах, окончив наконец свой жестокий путь по ночным землям, как и их хозяева, в беспорядке валяющиеся вокруг. Деревенский грузовик, накренившийся на спущенных колесах на один бок, тоже напоминал кучу мусора, обшитые деревом борта и кабина ощерились бесчисленными щепками и рваными дырами, чудом сохранившаяся фара бессмысленно светила куда-то вверх и вбок. Осматривавший их Риф заметно приуныл, но Вэйн, снимающий черную блестящую винтовку с трупа свинообразного предводителя, сказал, что машины в любом случае были бы бесполезны так как все равно не проедут через топи.

– О чем ты говоришь? – спросил Риф не сводя глаз с останков техники.

Вэйн выпрямился, нежно поглаживая оружие, дождевая вода стекала по его лицу словно поток слез, твердый взгляд серо-стальных глаз был направлен сквозь собеседника через столбы пара, поднимающегося от пепелищ, в бесконечность серых далей.

– Я родился и вырос здесь Риф, знаю окрестные земли на десятки километров вокруг. Огненный Цветок не сможет взять след только если мы уйдем через болота: топкая почва скроет все следы уже через несколько часов, а вечный туман испарений не позволит разглядеть ничего дальше пары десятков метров. Эти псы не отличаются терпением и последовательностью, потеряв пару колымаг в топях они быстро сдадутся. Насколько я понимаю банда не представляет кто вы такие и откуда взялись, так?

Риф утвердительно кивнул. – Мы не попадались им раньше на глаза это точно. Когда ты говоришь о переходе через болота, то имеешь ввиду это? – вопрос подкрепился указательным движением пальца в сторону темной громады гусеничной машины, все еще стоявшей в отдалении перед обугленными остатками амбара.