Текст книги "Ведьмак. Назад в СССР (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 22. Дважды меченный

Вспоминать, как меня избитого неким тёмным и не спавшего сутки, четыре часа подряд мурыжили, гоняя по кабинетам, я бы точно не хотел. Но две липовые объяснительные, шитый белыми нитками отчёт о происшествии, да бредовый акт на списание израсходованных патронов, я запомню на всю жизнь.

Кстати со следователем мне повезло. Получив ответы на серию дежурных вопросов, он, составил протокол, приобщил к нему первичную экспертизу, оперативно выданную специально обученным экспертом криминалистом из службы ликвидаторов, и смилостивившись, отпустил меня на все четыре стороны.

А вот на улице меня ждал неприятный сюрприз. Из полка ППС по мою душу приехал небольшой автобус ПАЗ. Как только я в нём оказался, сразу почувствовал затылком, наблюдение со стороны. В результате пришлось присмотреться к реденькому потоку машин, степенно перемещающемуся по Московским дорогам времён СССР. И именно там, буквально через пяток минут, я обнаружил чёрную Волжанку Дипломата.

Бывший друг явно не хотел приближаться и держался на расстоянии, но мой опытный глаз, сумел считать номера и в один момент даже рассмотреть лицо самого владельца, подаренного папочкой автомобиля. Кроме Дипломата в машине присутствовал ещё один неопознанный персонаж, зачем-то сидевший на заднем сидении.

Если честно, то увидеть сейчас бывшего друга, да ещё в подобной ситуации, я точно не ожидал, так что учитывая произошедший ночью инцидент, сей факт наводил на весьма хреновые мысли.

И в подтверждении нехорошего предчувствия, за пару километров до пункта назначения, по моему затылку снова заскакали тревожные снежинки, не предвещавшие нечего хорошего. Однако, как только я напрягся, дискомфорт от предчувствия опасности исчез, да и сама Волга почти сразу испарилась и больше не появлялась.

Неужели Дипломат как-то связан и с этим непростым ограблением музея? – задав себе вопрос я тут же вспомнил что тёмный в последние секунды перед бегством узнал меня, явно удивился и даже как будто чего-то испугался. А ещё он обозвал меня двойником.

В расположении второго полка ППС, я прибыл только после обеда и тут же попал в оборот оперативного отдела, как я понял занимающегося реальным расследованием преступлений, связанных с экстрасенсорикой и паранормальными явлениями.

Однако действие нового следователя и поведение пары присутствующих оперов, у меня вызвали кучу новых вопросов. Вместо того чтобы досконально меня допросить, и, если надо, поднажать на молодого сотрудника, добиваясь чистой правды, они всё записали с моих слов и зачем-то скорее для проформы хорошенько поугрожав, выгнали из кабинета.

По идеи от них скрывать ничего не стоило, так что я рассказал им почти всё, разумеется не упоминая клинок и придержав ту часть информации, что просил пока не озвучивать Майор Нечаев.

А после душа и ещё одной самостоятельной обработки ссадин и царапин, я проник в кубрик и завалившись на кровать, мгновенно уснул. Нет, в мои мозги снова пытались пролезть чудные сны и образы, но на этот раз само подсознание отказалось их воспринимать, посылая всё и вся по известному трёхбуквенному адресу.

Проснулся же я поздно вечером, от ощущения того что на меня кто-то упорно и многозначительно смотрит, причём как мне показалось и во сне и наяву. Во сне за мной следил едва различимый в сумраке мужчина в шляпе и пальто, стоявший посреди огромного зала с каменными колоннами, а в реальности на меня пялился Сева, сидящий на соседней кровати.

– Ген, не бережёшь ты себя – проговорил он, едва заметив, что я приоткрыл глаза, и тут же протянул гостовскую бутылку Ессентуков № 4. – На освежись, а то выглядишь так, будто тебя пожевали, а потом выплюнули.

– Не Сева, пока ещё не выплюнули – просипел я и прижал заиндевевшую бутылку с минералкой к раскалывающемуся затылку.

– Ген, ну это же первое дежурство? Как ты умудрился опять влипнуть?

Сева недовольно покачал головой.

– Да вот так и умудрился. Это, наверное, долбанный магнетизм, будь он неладен, притягивает ко мне всё паранормальное дерьмо.

– Твой пистолет привезли и сдали в оружейную комнату. Ротный оружейник хотел тебя разбудить пинками и заставить чистить. Короче, я уже за тебя почистил. А вод что делать с формой я даже не знаю. Китель рваный, всё в крови, фуражка вообще пропала. Всё остальное похоже менять придётся. Старшина конечно всё забрал в каптёрку, но выглядел так словно я порвал на лоскуты любимое платье его жены.

– Ясно – буркнул я и поморщился от тупой боли тут же простреливший затылок. По всему получалось, что передо мною нарисовался новый залёт. Я даже не знал, что теперь будет, и не понимал почему ком роты до сих пор меня не выдернул к себе в кабинет.

– Я тут переспрашивал кое у кого. Все говорят, что кипишь вроде как хотят замять. Кстати, опера из спец отдела, меня и вовсе выгнали, даже не дав задать ни один вопросик. Ох, чуб я, темнят они что-то ироды.

Сева продолжал говорить, когда на пороге появился капитан Кремнёв.

– Так, граждане залётчики одеваемся и за мной, оба – приказал он и подождав пару минут, повёл нас прямиком к кабинету командира спец роты.

У бати разговор был короткий. Мне опять по полной напихали огурцов, но не сильно. По всему было видно, скорее всего майор ликвидатор успел передать инфу, обозначив что не всё так однозначно. Меня разумеется пока отстранили от участия в любых патрулях полка ППС, а Севе приказали между дежурствами следить за мной чтобы я снова куда-нибудь не влип.

Получалось что теперь я должен был сидеть в расположении роты. Правда исключение тоже имелось. В случае реального вызова на устранение аномалии, мне дозволялось там присутствовать. Правда наш с Севой шаткий статус в этом случае предусматривает только вхождение во вспомогательную группу, задействованную в оцеплении, да и то на птичьих правах стажёров-наблюдателей.

После, оказавшегося мягким, нагоняя, я немного успокоился, неожиданно осознав, что местное правило стоять за своих вполне действует.

Правда уже на следующий день, рано утром, Кремень отвёл нас в Ленинскую комнату, и сразу опустил с небес на землю.

– Ну что товарищи комсомольцы, расклад намечается такой. Пока Гена отсыпался после своих похождений в музее, в полку ППС начался тихий кипишь.

– Что, наверняка Каратист? – спросил я, сразу поняв откуда дует ветер.

– Он самый. Несмотря на подписки о неразглашении, этому козлу всё неймётся. Правда одного я не понял, когда ты ему успел дорогу перейти и чем таким насолил?

– Наверное взаимная антипатия, на почве оказания знаков внимания, одной рыжей особе – почти честно ответил я

– Я не понимаю, и когда ты всё это успеваешь? – не сдержавшись, проворчал Кремень. – Короче так, ловелас хренов, Каратисту в секретной части, после того как он подал рапорт, быстро заткнули пасть, но он не унялся и решил попробовать достать тебя по комсомольской линии. А насколько я знаю в комсомольском комитете полка, у него есть друзья, так что тебя точно вызовут на проработку. А повод они найдут ты не сомневайся, тем более информация о твоём залёте с пьянкой и дебошем, находится в открытом доступе. Так что смотри, если они выпрут тебя из комсомола, сам понимаешь, чем это может грозить.

– Ничего, разберусь – отмахнулся я, отлично понимая, что неприятности всегда идут чередой. А проблема с комсомолом, на фоне других, не казалась такой уж неразрешимой. – А что там с остальными моими делами?

– Пока ничего, твои действия разбирает тот, кому положено. Но насколько я понимаю, если та информация что ты дал подтвердится, больших проблем не возникнет.

– А насчёт музейных фокусников, нет ничего нового?

– Это закрытая информация. Так что дятлы из оперчасти нам всё равно ничего не расскажут – проговорил Кремень и сморщившись, покачал головой, явно показав этим, что пока всё глухо.

– Особый отдел расследований, какие-то они там все странные. Не понимаю, как рота вообще с ними координируется? – спросил я, ибо общение с наезжающими операми мне совсем не понравилось. Я реально хотел с ними поделиться кое-какими идеями по поводу происходящего, но почувствовал, что этого точно не стоит делать.

– Координации с операми и следаками, особого отдела, у нас почти никакой. Даже командиру роты они не подчиняются, ибо как выяснилось недавно, их нахождение здесь курируют из самого КГБ. Да что там говорить, из-за этого даже майор Нечаев, командир всех сводных команд ликвидаторов с этими дундуками старается не связываться.

А вот это мне не понравилось. Получалось что вместо совместной работы, вырисовывается строгое разделение, создающее эффект испорченного телефона.

Следующие двое суток я восстанавливался, выбираясь из роты только на утреннюю пробежку и в спортзал. И всё это время я гонял в голове все известные мне факты, соединял так и этак события, и постепенно начал приходить к выводу, что нечто важное, мною доселе не замеченное, лежит прямо на поверхности. И разглядеть это нечто мне мешает запылённость взгляда.

В итоге я постепенно пришёл к тому что частью инфы должен поделиться с Севой, ибо без помощи друга разобраться будет сложнее. И как раз на третий день появился нужный повод для разговора вне расположения роты, получение денежного довольствия.

Когда начфин отсчитал мне в канцелярии роты цельных 144 рубля 80 копеек, то я очень удивился. В роте мы пробыли меньше недели, и за что на нас свалилось такое богатство, не понимал ни я ни Сева. А спросить мы не решились, потому что отлично знали, денег нам точно не добавят, а понять, что в финансовой части обсчитались и отнять по сотне, точно смогут.

В результате было принято решение выйти в город, и кое-что срочно потратить на мороженное с пивом. А уже после обеда, предварительно отпросившись у капитана Кремнёва, мы отправились гулять по столице нашей родины.

В результате побродив с часок по ближайшей парковой зоне, мы благополучно припарковались в летнем кафе, носящем поэтическое название «Юность». А затем под звучащую из колонок, песенку «Красной Шапочки», Сева заказал себе десяток пирожных картошка, четыре гранёных стакана любимого томатного сока с солью и огромную вазочку мороженного пломбир, с посыпкой из шоколадной крошки. Я был поскромнее, но в солнечный, летний день не отказался, от ледяной бутылки газировки «Буратино», пломбира в вафельном стаканчике и пары эклеров.

Потратив на всё про всё, четыре рубля с копейками, мы уселись на улице под зонтиком. Тут я решил до начала разговора, позволить Севе налакомиться вволю, при этом и сам с удовольствием приобщившись к сладким произведениям советской пищевой промышленности.

И по ходу дегустации я снова ощутил, что воспоминания меня не обманывают. Всё было вкусным и именно таким как я помнил. А мороженное так и вовсе легко превосходило, все те подделки, что я хоть и редко, но пробовал после девяностых.

Я сидел, рассматривал кажущихся светлыми Советских людей и долго не решался начать сложный разговор с Севой. А когда я наконец решился, мой друг всё понял, и перестав жевать, уставился на меня.

– Сева, а что бы ты сказал, если бы узнал, что в той шестнадцатиэтажке, нас с тобой специально поджидали? А та аномалия, из которой ты меня вытащил, материализовалась там не просто так?

– Не понял. И кому вообще, пришло бы в голову такое устраивать? – пробурчал Сева и одним глотком отпил полстакана томатного сока.

– Как кому? Ну, например, нашим друзьям товарищам.

– Антоше с Дипломатом? – проговорил здоровяк и явно напрягся. – А им то это зачем? Да нет, Ген – это полный бред.

Сева покачал головой.

– Дружище, а ты уверен, что это такой уж и бред? – Каждое слово давалось мне с трудом, но я отлично понимал, что рано или поздно этот неприятный разговор неизбежен состоится, так что я продолжил. – Представь, что бы произошло, если бы мы тогда просто выпили и разошлись? Мы бы с тобой отправились в общагу, а ребятки по домам. Не кажется ли тебе что тогда, одно из двух престижных мест на спец факультете в институте КГБ, досталось именно мне? А кому-то из них пришлось бы строить карьеру милиционера в МВД СССР.

Сева призадумался, и в этот момент я увидел, как наполовину заполненный стакан томатного сока, который он по-прежнему сжимал, начал покрываться инеем, а затем и вовсе красно-оранжевая жидкость начала вспучиваться, выпирая из себя острые ледяные кристаллы.

– Да нет – наконец промолвил он, и заглянув в заледеневший стакан, отодвинул его в сторону. – Связываться с некими потусторонними силами? Да у них точно не имелось такой возможности.

– У них конечно нет, а вот у их высокопоставленных родственничков хватает и связей, и ресурсов, чтобы подобное организовать.

– Но зачем им это? Просто из-за места в институте КГБ?

– Да нет Сева, тут нужно копнуть поглубже. Скорее всего наших друзей использовали и кстати, как я понял, продолжают это делать до сих пор. Правда, как это не прискорбно, но это не отменят тот факт, что они точно в курсе происходящего. Теперь я точно уверен, меня зачем-то хотят убрать с игровой доски любым доступным методом. Сева, ты помнишь тот хрустальный трофей, что ты каждую ночь достаешь из моего рюкзака и подолгу рассматриваешь. Так вот я нашёл его, когда победил посланного убийцу и выбрался из весьма опасной аномалии, в которую влетел в Московском Метрополитене. Кстати её частичку ты видел на той стороне ледяного портала. А ещё тот тёмный в музее, ведь он узнал меня и растерялся. А это значит, что я реально перешёл дорогу кому-то весьма влиятельному.

– Ген. А может ты слишком загоняешься? После тех событий что произошли с тобой за короткий срок, ты накрутил себя. Сам пойми, если ты и стал фигурой на подобной игровой доске, то она эта твоя фигура, такая маленькая, что её навряд ли заметят, те на кого ты намекаешь.

Сева как всегда пытался всё объяснить и всех помирить, старательно пытаясь не обращая внимание на факты.

– Согласен с тобой дружище, я конечно слишком мелкая фигура, но отлично осознающая, что по правилам шахмат, даже пешка может добраться до конца игрового поля и преобразиться во что-то большее.

Выслушав меня Сева снова призадумался.

Делиться с ним тем, что я уже прожил одну весьма насыщенную жизнь, и прибыл из очень похожей параллельной реальности, я боялся, ибо не понимал, как это отразится на его судьбе и удастся ли мне вообще его спасти.

– Я хочу напиться, прямо сейчас – неожиданно выдал Сева и отодвинул от себя тарелку с единственным недоеденными пирожным картошка.

– Ну так если белый хозяин хочет, то у нас есть таки возможность осуществить твоё непреодолимое желание – подхватив его предложение, я вытащил из кармана стопку десяток и пятирублёвок, и бросил их на стол.

– И пожрать хочу, причём мяса – тут же потребовал Сева, и вытащив свою пачку, накинул на мою.

– И мы это сделаем. Только с пользой для дела. Сева ты помнишь тот ресторан в которой по пятницам любит встречаться Полина со своими богатенькими друзьями?

– Да, ресторан «Арбат». Но там же дорого и нас навряд ли пустят.

– Пустят – уверенно заявил я. – И я точно знаю, там у нас появится возможность снова посмотреть в глаза нашим друзьям, и посмотреть, как они на это среагируют.

– А что дальше? – спросил Сева, невольно приоткрыв рот.

– А дальше Сева, война план покажет.

Небольшое отступление

Мужчина в шляпе и пальто, находился в катакомбах старинной известняковой каменоломни, вот уже как неделю и даже не подумал, что можно присесть на кресло, стоявший за одной из неровных колонн, поддерживающих изрезанный инструментами свод.

Всё это время он стоял неподвижно, боясь даже пошевелиться, дабы случайно не сбить тонкую эмоциональную настройку и неотрывно смотрел на очень редкую, водную аномалию, заключённую в настоящий, кубический аквариум, обложенный толстенными кусками оргстекла и оплетённый серебряными стяжками, образующими чёткий многогранный рисунок.

Чаще всего, в очередной раз, отлепившись от каменной кладки, перетекающая аномалия, начинала показывать всякую чушь, ловля эманации случайных людей, проезжающих мимо в поезде Метрополитена или живущих на первых этажах зданий. Город над головой находился слишком близко, так что подобного никак нельзя было избежать.

Но в редкие минуты и часы ментального спокойствия, аномалия показывала то, что он жаждал увидеть. Правда существовала ещё одна опасность, чаще всего она улавливала именно его, тщательно скрываемые, потаённые мечты и желания, и начинала транслировать вместо реально происходящих событий, отрезки альтернативного временного потока.

За подобным, практически всегда приятно наблюдать, и иногда из созерцания подолгу нельзя было выбраться, но сейчас ему нужна только правдивая информация и он каждый раз безжалостно прерывал ложные наваждения, заставляя аномалию работать правильно.

Внезапно, где-то очень далеко, в разветвлённых туннелях за спиной, раздались шаги. Невероятно чувствительные уши сразу, тут же измерили интервал между звуками, учли характерное шарканье и выбрав из многослойной памяти, нужные результаты, легко определив кто именно сюда направляется.

Поняв, что это ни его кормилец, мужчина невольно оскалился, ибо несмотря на напряжённое ожидание, сейчас он был не против немного подпитаться чужой жизненной энергией. А ещё он не хотел видеть особу, упорно продвигающуюся в лабиринте.

– Младший брат, как ты? – поинтересовалась она, войдя под свод зала.

– Как всегда, слежу – дежурно ответил он.

– Ну и как там поживают наши пришлые друзья?

– Делают то что изначально задумали.

Подошедшая особа недовольно фыркнула.

– Разве они не понимают, что случится если у них всё получится?

– Они всё понимают, но это не их земля.

– Младший брат, может ты забыл, она и не наша – уколола она.

– Мы тут появились раньше – не выдержав, заметил он.

– А как там тот двойник, которого ты обнаружил? – спросила она, явно желая уйти со скользкой темы.

– Его убьют, если мы не вмешаемся.

– Даже не проси, мы и не вмешаемся – уверенно сказала она и развернувшись, побрела назад, даже не попрощавшись.

После этого мужчина наконец пришёл в движение, посмотрел ей в след, и отойдя за колонну, тяжело опустился в старинное кресло. А когда её шаги окончательно затихли, он произнёс вслух единственную фразу:

– Слишком умные, глупцы – они не ведают что творят.

Глава 23. Фарцовщик – Вова Ферзь

Я отлично осознавал, в какое пафосное и престижное место, разумеется по Московским меркам конца семидесятых, мы идём. И понимал, что к выходу в свет надо хорошенько подготовиться.

В такой простенькой, как наша с Севой одежда, нас могли, даже при наличии денег, не пустить на порог ресторана «Арбат», ибо кое-где дресс-код существовал даже в СССР семидесятых. Да и проверенный тезис, сообщающий что встречают по одёжке, никто так и не смог отменить.

Однако вариант просто сходить в советский магазин и приодеться как надо, я даже рассматривать не стал, ибо понимал, одевшись там, мы бы не добились нужного эффекта и к тому же точно потратили львиную долю имеющейся наличности, которая нам была катастрофически нужна.

Так что немного подумав, я принял волевое решение, что пора наконец воспользоваться информацией, накопившейся у меня в голове, за время службы в органах. Лет за двадцать-тридцать своеобразная картотека, состоящая из всяческого преступного элемента, формируется в голове любого здравомыслящего сотрудника милиции. Обычно это помогает на лету оценить на что способен тот или иной индивид, знакомый по прошлым делам и не расходуя понапрасну времени, вычислить причастных к тому или иному преступлению.

Вот и на этот раз, я, немного погоняв в голове скопившуюся информацию, быстро вычислил того, кто мне может помочь. А как раз нужен мне оказался, старый мой знакомый и по совместительству знатный Московский фарцовщик, Вова Ферзь.

С начинающим банкиром и грязным приватизатором Вовой Ферзём, я познакомился в середине девяностых, когда моя группа спецов взяла его во время попытки рейдерского захвата одного из мелких Подмосковных предприятий.

В последствии Ферзь выкрутился и даже не сел, но крылышки и амбиции ему я подрезал знатно. А по ходу действа, из-за его чересчур наглого поведения, мне самому пришлось несколько раз допрашивать его с пристрастием, строя из себя того самого беспредельно страшного полицейского из голливудского кино, с которым лучше не связываться.

Уже на первой такой встрече, быстро стало понятно, что в душе Вова никакой не Ферзь а скорее боязливый фуфел, готовый сдать партнёров по опасному бизнесу ради того, дабы самому надолго не заехать на зону.

Собственно, его словоохотливость ему и помогла в тот раз остаться на свободе. А в последствии он и вовсе принялся мне сливать ценную информацию, о криминальных делах, творящихся в Москве девяностых и начале двухтысячных.

Первое время он это делал ради личного спокойствия и слива конкурентов, а затем подспудно чувствуя, что я его защищаю, уже по привычке.

Почти товарищеские отношения с бывшим полукриминальным воротилой, Вовой Ферзём, ставшим в двухтысячных, вполне приличным бизнесменом, Ферзевым Владимиром Борисовичем, я поддерживал до самого своего конца в той жизни, да и на кладбище во время своих похорон я его заметил.

Во время наших редких встреч, трепаться и рассказывать о былом Вова всегда любил, так что я знал подробно всю его подноготную. И вот именно этими знаниями я и решил сейчас воспользоваться.

Насколько я помнил, как раз в конце семидесятых, Вова едва не залетел под тяжёлую 88 статью УК РСФСР, и именно тогда, подтвердил на зоне свою кличку Ферзь, во время своего минимального пятилетнего срока.

А первый раз его начали так называть за то, что он не просто был молодым фарцовщиком, а являлся человеком, собравшим сплочённую группу себе подобных. Взявшись за дело с комсомольским энтузиазмом, студент Вова, распределил функции членов своей маленькой корпорации и установить в Москве настоящий фарцовочный ход.

Подчиняющаяся ему мелкая фарца выходили в поле, общалась с интуристами, и налаживали связи с серьёзными фирмачами. Другие получали от заряженных фирмачей страшно дефицитный шмот с электроникой и обменивали зелень на деревянные рубли, по хорошему курсу, значительно отличающемуся от установленного Госбанком СССР. Третьи, толкали дефицитный товар советским гражданам по очень нехилой цене и получали баснословный навар.

А сам Вова Ферзь всегда утверждал, что уже тогда сидел на вершине этой фарцовочный пирамиды и являлся главной перевалочной базой, распределяющей потоки ресурсов. Сам Вова в поле почти никогда не выходил и обслуживал только самых элитных клиентов в одной из своих квартир, специально снятых под склады фирменного шмота и превращённых в своеобразные бутики.

Он упоённо рассказывал, что делал это лично только из-за того, что во время продажи, часто общался со всякими артистами эстрады, и звёздами Советского кинематографа.

И как раз совершенно случайно я знал точно где именно находится его основная база, в которой он принимал сугубо творческую элиту и всяческих представителей московский богемы, желающих прикупить настоящий итальянский костюм или платье от «Диор» доставленное по заказу прямиком из Парижа.

Вот именно в эту конспиративную квартирку мы с Севой и отправились. Проехав на трамвае с десяток остановок, мы быстро добрались на место. Осмотрев невзрачное четырёхэтажное здание, ещё дореволюционной постройки, я поначалу начал сомневаться, но зайдя с чёрного входа в крайний подъезд, понял, что сомневался зря.

Подбор квартиры для устроения подпольного бутика, был идеален. Первые два этажа занимали мебельный магазин и конторы с офисами. Из-за этого дверные порталы первого и второго этажей, были заложены кирпичной кладкой. В результате подъездом выходящем на проулок, пользовались только несколько жильцов верхних этажей и элитные гости Вовы Ферзя.

А то что он находится тут, сразу подтвердила импозантная женщина в сетчатой шляпке и брючном полосатом костюме, вышедшая из обшарпанного подъезда и запрыгнувшая в бежевую Волгу с поджидающим шофёром. Ни одной отечественной шмотки я на ней не заметил, да и два цветастых и плотно набитых пакета, намекали что она прямо сейчас неплохо отоварилась фирменными тряпками.

Понимая, что в квартиру пробиться будет не просто, мне пришлось прибегнуть к маскировке. Сева быстро сбегал в галантерейный магазин и купил два больших чемодана по 16 рублей 75 копеек каждый, а затем дабы придать им видимость тяжести, запихнул туда кучу, выпрошенной у продавщицы, обёрточной бумаги, и по несколько кирпичей, найденных возле остатков старого решётчатого забора.

Затем я напялил на голову бейсболку, подаренную Севе на соревнованиях каким-то немецким штангистом.

Синяя, с белым полем и буквой, «А» впереди, она была единственной иностранной шмоткой имеющейся в нашем распоряжении.

Вот в таком виде я и направился в подъезд. Правда на подходе пришлось притормозить из-за очередного покупателя, подкатившего на уродливом «Renault 16» зелёного цвета.

Пришедшую в голову мысль, попытаться войти на его плечах, пришлось отмести сразу, ибо несмотря на закрывающие глаза солнцезащитные очки, я легко узнал звезду советской эстрады, не раз выступавшего на итоговой «Песне Года» в семидесятых и восьмидесятых годах. Пришлось обождать внизу полчаса и заходить, когда певец не покинет подпольный бутик, и сев в иномарку, не укатил в закат, под доносящуюся из приоткрытого окошка композицию «Mister» женского дуэта «Baccara».

Севе план категорически не нравился, но несмотря на это, он, предварительно погрозив мне пудовым кулаком, побрёл по лестнице следом и послушно замер на площадке между этажами. Подойдя к двери, я несколько раз нажал на звонок, повторив в точности как это делал эстрадный певец и скорее почувствовал, нежели услышал, как к очень мощно выглядевшей деревянной двери, подошли с той стороны.

Я ощутил чужой взгляд и сначала наклонился, продемонстрировав бейсболку, а затем поднял один из чемоданов и вожделенно погладил его верх. И лишь выждав после этого десяток секунд, громко заговорил:

– Да Ферзь, открывай уже давай. Я Валера, пришёл от Саши Худого, шмот припёр на сдачу – требовательно сказал я, упомянув одного из тех, с кем долгое время работал Вова Ферзь.

Через пяток секунд фразу пришлось повторить, ибо с той стороны шевелений не замечалось. И лишь после третьего, настойчивого повтора фразы, изнутри послышался звук открывающейся замочной скважины, а затем приглушённый голос Ферзя.

– А чего Худой сам не приехал? – с подозрением спросил он.

– Так у Саши сейчас самый чёс, вот он меня и прислал. Там в Интурист четыре автобуса фирмачей прибыло. Все жирные, сплошные Штатники и Бундесы. Вот он их там с самого утра и окучивает. А ты же сам знаешь, пока Худой все сливки не соберёт, он никуда с поляны не уйдет, жадоба хренов.

– Ну допустим. А почему я тебя не знаю?

– Так я раньше У ГУМа с Воркутой тёрся, музыку на костях, да западные пласты толкал. А к Худому совсем недавно приклеился, и теперь он меня бригадиром утюжков попрошаек хочет сделать – скороговоркой проговорил я и презрительно сплюнул, сделав вид что не разделяю широко известную жадность Худого, работающего администратором в гостинице «Интурист».

– Ну так оставляй чемоданы и уходи. А я всё оценю и вечером без обмана, выдам всё положенное лично Худому.

– Не Ферзь так не пойдет, мне бабки сейчас нужны, знакомый моряк-торгонавт, магнитофон привез двухвостный, японский. Его надо в течении двух-трёх часов кровь из носу забрать, а у меня двух сотен деревянных не хватает. Если время просру, моряк горячий товар дольше держать не будет. – Несмотря на мои уговоры я чувствовал, что слишком осторожный Ферзь явно срывается с крючка и потому зная его пристрастия, решил пойти с козырей. – К тому-же мне тут торговый флот СССР, пластов свежих прямо из Лондона подогнал, тут «Pink Fioyd» новый и «Led Zeppelin» с «Aerosmith». Мне шепнули ты в таком шаришь. Только Ферзь давай решай скорее, а то у меня часики тикают. Сегодня, если у тебя не сдам, то я к Воркуте к ГУМу мотанусь и оптом всё ему сдам.

Специально упомянув главного конкурента Ферзя, я поднял чемоданы и отойдя на шаг принялся ждать, при этом всем своим видом показывая, что мне всё это надоело и ещё пару секунд и я точно свалю.

И в эту секунду я почувствовал, что через тело начали проходить частички силы, видимо вызванные противоречивыми эмоциями человека, находящегося за дверьми. Воспользовавшись этим, я начал её потихоньку накапливать.

С полминуты ничего не происходило, а потом послышался звук проворачивающегося ключа. Затем дверь распахнулась на десяток сантиметров, приоткрывшись ровно на длину цепочки. Среагировав я тут же предостерегающе махнул рукой дернувшемуся Севе, и тот спустился ещё ниже, чтобы его случайно не заметили.

– Давай пласты сюда, я посмотрю, скажу, что по чём. Рассчитаюсь сразу – по-деловому предложил Ферзь, и его молодая рожа появилась в щели.

– Да Ферзь, задрал ты уже своей конспирацией, я тут курить, на обоссанной площадке, и ждать, пока ты насмотришься на пласты не собираюсь – зло сказал я и развернувшись, сделал шаг вниз. – Хочешь брать пласты, бери и весь шмот, а не хочешь, не трать моё время, оно нахер денег стоит.

Сделав ещё несколько шагов вниз, я уже подумал, что дверь, которую можно выбить только специальным тараном, сейчас навсегда захлопнется, но едва дойдя до середины лестничного пролёта, позади послышался звон цепочки и скрип раскрывающейся двери.

– Ладно, заходи. Только учти, я тебя не знаю, так что все дела делаем в прихожей.

– И что, даже пятьдесят грамм кофе с коньяком не накапаешь? – делано недовольно проворчал я, медленно возвращаясь к двери.

– Если пласты не палевые, а фировый шмот нормальный, то вечером встретимся в Арагви и я тебя там коньяка накапаю хоть литр. А тут точка рабочая, нечего кофеин распевать – выговорив, он придирчиво осмотрел мою рожу, на которой оставались едва заметные следы недавнего избиения, и только после этого отступив в сторону, пропустил.

А едва я зашёл внутрь совершенно пустой прихожей с одинокой вешалкой, дверь за мной захлопнулась. Внутри кроме Ферзя обнаружился молодой парень, небольшого роста, но серьёзного вида. Судя по сплюснутому носу и характерной внешности, скорее всего боксёр. Правую руку он зачем-то держал в широком кармане летней ветровки. Чисто на автомате я сконцентрировал внимание и почувствовал, что там находится нечто массивное и явно металлическое.

Это осложняло ситуацию, но не критично.

– Ну показывай – тут же потребовал Ферзь и я, поставив чемоданы протянул ему руку. Он машинально пожал её, а я вполне естественно сделал два шага к боксёру, протянул руку ему и поприветствовал: – Привет чел.