Текст книги "Книга счастья, Новый русский водевиль"
Автор книги: Игорь Плотник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Плотник Игорь
Книга счастья, Новый русский водевиль
Игорь Плотник
Книга счастья. Новый русский водевиль
Журнальный вариант
Несколько слов о книге:
Чисто новогодняя история типа "С легким паром" или "Щелкунчика", только с точностью до наоборот, и происходит она посреди железного капитализма, накануне конца света. Два разнузданных обдолбанных субъекта, третий вообще Иван Фридман, авантюрист и кидала, маются от безделья, мечтая приключениями разнообразить тоскливую и сытную жизнь. И получают по полной программе... А ещё тут гиперсексуальная нимфетка Катя, могучий передовик самогоноварения Махно и его личный петух-зверь по имени Жизнь, кое-какие отстойные барышни из бомонда, министр внутренних дел, бандиты, само собой, другие уважаемые люди и Сам Господь Бог... Короче, надо выключать мозги и быстренько все это дело прочитать. Тогда получится кайф, настанет праздник и случится прозрение!
На вечерней поверке.
ПРАПОРЩИК: Иванов!
ИВАНОВ: Я!
ПРАПОРЩИК: Логично. Петров!
ПЕТРОВ: Я!
ПРАПОРЩИК: Логично. Сидоров!
СИДОРОВ: Я!
ПРАПОРЩИК: Логично.
ИВАНОВ: Товарищ прапорщик, а почему все время логично?
ПРАПОРЩИК: Потому. Вот гляди, Иванов. Видишь два дома? У одного крыша зеленая, а у другого, наоборот – красная. Вот так и мы, люди, живем, живем и умираем.
Если я еврей – чего я буду стесняться? Я, правда, не еврей.
В. С. Черномырдин
Куда уж еще дальше? И так уж видно, что министр внутренних дел подключается сегодня и к сектору экономическому. Ну а чего здесь больно умного, или там заумного, или захитрого, чтобы не додуматься? Да потому что это идет на грани преступности!
В. С. Черномырдин
Эта книга, написанная в приступе отвращения к жизни, является скоплением противоречий, бессмысленных идей и наглых нравоучений. Приличному человеку и такому умнику, как ты, не следует читать подобной литературы. Поэтому немедленно слезай со своей резиновой подруги, сожги книгу, забей ее пеплом патрон и выстрели в воздух. Гильзу брось в реку.
Молоток!
Теперь натягивай штаны, сделай лицо попроще и ступай, займись чем-нибудь полезным. Например, спасай китов или взорви американское посольство в Бангладеш. Ну пошутил я. По-шу-тил. Шуток не понимаешь? Ладно, купи килограмм гороха и покорми хотя бы воробьев. От гороха, правда, многие воробьи взрываются, но те, которые выживают, становятся орлами.
Оревуар!
Шайтан!!!
Ты еще здесь?! Ты до сих пор так и стоишь со спущенными до колена штанишками? Тебе понравилось про воробьев? Да, чувак, в голове у тебя засор. Я определенно переоценил твои интеллектуальные возможности. Судя по всему, самое полезное, что ты можешь сделать в своей жизни – пойти и немедленно сдаться в ближайшую кунсткамеру. Что? и даже после этого? и вопреки моим великодушным предостережениям? ты решительно собираешься читать дальше?! Может быть, у тебя две жизни? Может, ты вообще Горец?..
В любом случае тебе следует знать, что:
1) Жизнь скоротечна, с каждой минутой ты стареешь.
2) С ЭТОЙ МИНУТЫ ТЫ СТАНОВИШЬСЯ СКУРАТОВЫМ.
3) Мир делится на мужчин и женщин. Все люди – братья. Все бабы -дуры.
4) Слабая половина человечества делится на: роскошных баснословно богатых интеллектуалок, хорошеньких профурсеток и безобразных вальпургий. Богатых и умных красавиц мне лично встречать не доводилось. А если доведется, держу пари, что они будут лесбиянками.
5) Все остальные люди делятся на интеллектуалов, идиотов, милиционеров и китайцев. Интеллектуалов меньше, чем идиотов, милиционеров и китайцев вместе взятых. Скорее всего, ты не интеллектуал.
6) Распространение книги среди женщин, милиционеров, китайцев и литературных критиков запрещается.
7) Всякое сходство с реальными людьми в этой книге является случайным.
8) Скупаю человеческие души каждый третий четверг у входа в Государственную Думу за 399, 99 USD наличными (семьям и героям труда большие скидки).
9) НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ЧИТАЙ ЭПИЛОГ!
И последнее:
Скуратов!
Если ты купил эту книгу, Царствие Небесное твое, ибо деньги мной получены, я сделался богат и навсегда покинул этот зверинец.
Если ты ее украл, тебе простится, ибо я сам крал книги.
Следуй за мной, и мы вместе узнаем:
Кто с кем переспит и почему;
Как наладить нескучные отношения с замужними дамами;
Чем пахнут деньги;
При чем тут китайцы;
В чем смысл жизни;
Есть ли жизнь на Марсе;
Есть ли Бог.
Итак...
А начиналось все, будьте любезны.
Сначала я хотел пить, а Максимовский хотел мороженого. И некакого-нибудь простого мороженого, а ванильного с брусничным сиропом, кусочками ананаса и мускатным орехом. Невыносимая жара сводила с ума. В июньском воздухе реяли хлопья тополиной ваты, пахло соляркой, асфальтом, расплавленной резиной, и черт знает чем еще в такое время года пахнет Москва.
Обливаясь потом, мы стояли в пробке на Тверской, горько сокрушались по поводу неисправного климатизатора и мечтали заползти в тень.
Наконец, собрав последние остатки мужества, кляня злую судьбу и собственный энтузиазм, задыхаясь от пыли и копоти, мы прорвались к Белорусскому вокзалу, где по замыслу общей знакомой Тамарочки нам предстояло спасать ее честь и чемоданы.
Тамарочка, большая проказница, любительница разноцветных горячительных напитков, крепких выражений, всяких разных нетрадиционных обстоятельств и разгневанных мужчин, надубасилась в поезде до беспамятства дешевого армянского коньяка, посрывала с себя все одежды и на участке пути Смоленск – Ярцево, находясь в плену великой любви, набросилась на бригадира подвижного состава.
Железнодорожный сердцеед – мужчина, судя по замашкам, бывалый и без предрассудков, исполненный ответственности, влекомый томлением и страстью, позвал девушку за себя замуж. И она поначалу была очень даже не против, но ближе к Москве спохватилась, передумала и стремительно бежала из-под венца, бросив в купе все свои пожитки.
"Мальчики, выручайте!" – умоляла перепачканная тушью Тамара.
"Как же ты так?" – недоумевали мы.
"А вот так, – стонала Тамарочка. – Влюбилася! Сил нет никаких!"
"Сиди дома. Разберемся".
"Только по лицу не бейте. Я ему потом письмо напишу".
Сказано – сделано.
"Послушайте, милейшие, – спрашивали мы у народа. – Который посреди вас будет бригадир?"
"Вон тот импозантный мужчина с ведром, тудыт его в карусель, – отвечал нам народ еле вразумительно, – прислонившийся к бочке с растворителем. Если нам не изменяет память, конечно".
Целый час, как два трудоголика, мы старались в депо, терпеливо и добросовестно, окуная импозантного бригадира в бочку с растворителем, пока этот упрямый сукин сын, наконец, не сжалился над нами и не вернул имущество.
– Это не мои чемоданы-ы-ы, – капризничала любвеобильная Тамара. И потом, у меня было только два, а вы притащили целых три-и-и.
– Вот те на! Зачем же он нам чужие чемоданы дал?
– Не наю-ю.
– Секундочку. У твоего ненаглядного были под носом усы? Такие интересные усы в разные стороны с начесом?
– Не было у него никаких усов с начесом.
– Погоди, не реви. Значит, он не маленький, не толстый и не лысый?
– Не-е-е-е-е-е-е-ет!
– Ну, на нет и суда нет. Мы как бы того, торопимся. До свидания. Звони.
Потом мы поругались с продавщицей мороженого, выпили по бутылочке теплого пивка, разбили видеокамеру косоглазому путешественнику, замудохались, плюнули на все, прикупили бухла, цитрусовых пряников и с опозданием на три часа сорок пять минут с букетиком контрабандных эдельвейсов прибыли на именины к Фридману, пятые или шестые в этом году.
Совершенно неприлично являться в гости раньше остальных, но приходить последним – это уже где-то за гранью добра и зла.
Ибо:
а) ранних визитеров не любят домохозяйки;
б) поздних – все эти пьяные сволочи, которые явились вовремя.
И тем и другим ты отравляешь жизнь своим несвоевременным появлением. А ведь люди пришли на банкет. Людям хочется праздника. Людям хочется заливных языков, овощных салатов и половецких плясок. И все уже перезнакомились, и все уже наладили контакт, и все родные братья и родные сестры, и все уже готовы к приему вторых блюд. А тут являешься ты. Здравствуйте. Там нет свободного стульчика? Это ваша тарелка? Ты кто такой, в конце концов?! Всемирно известный генерал-губернатор? Народный артист? Лауреат Государственной премии? Нет. Ты никто. Отставной козы барабанщик. Значит, твое место где? Правильно: на краю стола и есть можешь прямо из салатницы ртом.
Вот такие размышления привели нас с Максимовским не за общий стол, а на кухню.
А там?
В отблесках закатного пламени, окруженная густыми клубами табачного дыма, погруженная в себя, отбрасывая свет и поглощая тень, упершись ногами в пол, а также опершись задницей о подоконник, устроила перекур
Кто?
Кто, кто. Дед Пихто!
Долговязая рыжая человеческая самка, вот кто.
Можно сказать и так: рыжие пряди непослушных волос ниспадали на обнаженные покатые плечи; пышная грудь* волнительно вздымалась; трепетные руки трепетали, обнажая чего-то там такое и, придавая, так сказать, всему облику нечто интригующее; каждое ее движение было исполнено грации; соблазнительный ротик; бездонные глаза, в общем, как бы все вот это безобразие интеллигентно венчали собою; а платье, разумеется, подчеркивало божественные формы.
* На самом деле не больше третьего размера.
А можно и так: самка была высокая, а не долговязая, и не совсем рыжая, а непонятно какая, и все это только вопрос терминологии, который к делу не имеет никакого отношения.
Замечу одно: подобных девиц очень трудно классифицировать, поэтому в моем классификаторе предпочтений их попросту нет, а это в свою очередь означает, что реальных конкуренток у них в природе не существует!!!
Особые приметы: тугой узел на затылке, противоестественная пигментация кожи – свидетельница длительного воздействия тропического солнца, легкомысленное платье в черный горох по белому полю, профиль греческий, лифчик отсутствует.
Максимовский потоптался возле двери, не сводя с девицы глаз, прошелся по кухне, затем подкрался к холодильнику, сунул в него голову и оттуда плотоядно поинтересовался:
– Чья невеста?
Рыжая долговязая невеста выпустила струю бледного дыма, лениво повернула голову в сторону, противоположную от нас, и уставилась в стену.
На современном языке эмансипированной женщины такое возмутительное поведение означает крайнюю независимость, общую незаинтересованность в развитии диалога и что-то еще, чего мы пока не знаем.
Еще одна причина, по которой барышням такого сорта не нашлось места в моем классификаторе, основывается на уверенности в том, что по природе своей они фригидны, то есть апатичны к ЭТОМУ ДЕЛУ и холодны. Затащить их в койку – трудновыполнимая задача, связанная с чудовищными потерями материальных и душевных ресурсов. Во всяком случае:
а) мне лично заниматься ЭТИМ с ними не случалось;
б) я никогда не видел, чтобы они занимались ЭТИМ с другими мужчинами, следовательно,
в) они ЭТИМ не занимаются.
А если так, то нечего им делать в моем классификаторе. Хотя кого я обманываю? Я с удовольствием разместил бы эту барышню на самом видном месте. В разделе "Типичные Суки".
Мы оба встречали таких женщин, Скуратов. Да, лично я называю их суками. Познакомиться с ними в трамвае не представляется возможным по двум причинам: во-первых, потому что они не любят ездить в трамваях; а во-вторых, сомнительно, что когда-нибудь полюбят.
Китайские народные ученые, совершив научный подвиг, провели целый ряд китайских народных экспериментов и совсем недавно закончили исследования в области изучения народной красоты. Они, в частности, установили, что физическая красота – тяжелое душевное заболевание, не поддающееся никакому словесному описанию и поражающее кишечных паразитов, отвечающих в организме женщины за объем бедер, смену настроения и продолжительность оргазма.
Главные симптомы болезни: гипертрофированное "я" и, как следствие, презрительное отношение к окружающим людям.
Осложнения: частые консультации у косметолога, предрасположенность к роскоши и дурной характер.
Правда, один мой знакомый доктор, человек прогрессивных взглядов и незаурядный психотерапевт, считает, что излечивается такой недуг элементарно просто: без разговоров, без лишних антимоний коротким прямым ударом в морду между левым и правым глазом. Если сразу не помогло, процедуру следует повторить и так до полного выздоровления. Но, как правило, уверяет он, ремиссия наблюдается уже после первого сеанса. Бить вторично рекомендуется только через две недели для закрепления результата, а также в профилактических целях раз в полгода. Главное – не повредить руку.
– Меня зовут Максимовский, этого пехотинца – Игорь, а как зовут нас?
Максимовский никогда не сдается. Лично я давно бы развернулся и ушел. Может быть, девушка – иностранка и не вполне еще освоилась с русским языком и нашими порядками, а может, вовсе разучилась разговаривать.
– Меня зовут Марина, – (надо же, освоилась) ответила девица совершенно без акцента, не разжимая, впрочем, зубов, – а как зовут вас, я что-то не расслышала.
– Мать честная! – оживился Максимовский, – юмористка. В связи с этим предлагаю сразу перейти в соседний кабинет для переговоров – там удобный диван-кровать.
– Какой вы, однако, шустрый! – девица заинтересовалась.
– Ничего не поделать: тестостерон. А давайте, Марина, смотреть на вещи несколько шире. Давайте выпьемте сейчас водки на брудершафт, а потом, ближе к вечеру, убежим отсюда, возьмем еще пару бутылок, поедем все вместе к вам, – толкает меня локтем, – и я вам покажу свою коллекцию первомайских порнографических открыток. Больше ни у кого такой нет. Соглашайтесь, а то я передумаю.
Рыжая девица повернулась анфас, ощупала нас колючими глазами с головы до ног и снова отвернулась. На мне ее взгляд застрял надолго. Впрочем, это не факт. К тому же Максимовский наступал, а я не собирался портить ему шерше ля фам. Так он это называет.
– С огромным удовольствием, – меланхолично молвила она, – только прямо сейчас я не могу. За мной должен заехать муж, который, кстати, значительно крупнее вас. Он обязательно вас обоих растерзает, а потом съест.
– Страдания, страдания для русского человека – сплошное наслаждение, – скорбно сказал Максимовский, протягивая девице пустой стакан. – Вы недоступная и одинокая, как... вчерашняя Фудзияма, – вздохнул он, невинно улыбнулся и добавил: – Но, агрессивная. Вам плеснуть винца?
Девица нахмурила бровь.
– Чего вы хотите?
– Хорошо, что вы спросили. – Максимовский подвинулся еще ближе и со свойственной ему прямолинейностью принялся объяснять даме, чего, собственно, он хочет.
Что касается меня, то я надрался и потерялся в сутолоке гостей. Я и так знаю, чего он хочет: натрескаться водки, как можно скорей завалить ее в койку и отпялить. А и то, какой русский не любит быстрой любви?
Разумеется, никакого мужа у Марины не было. Со слов Максимовского, в первом часу ночи она ползала на дырявых коленках по Никитскому бульвару и ворчала:
"Максимовский, на кой хрен вы меня напоили. Меня тошнит. Везите меня домой".
"Ты любишь меня, Марина?" – эгоистично спрашивал Максимовский, стоя над нею, словно изваяние античного героя, надменного, хладнокровного и похотливого.
"Люблю, люблю, только скорей домой в кроватку".
"Заметьте, мадемуазель, я этого не предлагал".
ИНЬ – ЯНЬ
– Подумать страшно, как я могла связаться с таким мудозвоном! -кипятится бесноватая Марина, швыряя на пол мелкие предметы домашней утвари и декоративно-прикладного искусства, одни из которых рассыпаются на части, а другие просто подолгу дребезжат. – Вы противный, я вас ненавижу!
– А кто говорил, что я Мистер Икс?..
– Я такое говорила?! Боже мой, я была не в себе!
– Успокойтесь, пациентка, берегите связки. Они вам пригодятся, чтобы петь колыбельные на ночь. Ты говорила, что я дерзкий Навуходоносор, -Максимовский, слегка наклонив голову, загнул указательный палец, -экстравагантный палестинский Тарзан, – он согнул средний палец, а следом за ним безымянный, – и ловкий татаро-монгольский Гекльберри Финн...
– Жулик вы ловкий, а не татаро-монгольский Тарзан! Замотали вы меня! Воспользовались девушкой! Как не стыдно?!
– А мне не стыдно. Вот мне не стыдно.
– А совесть у вас есть, скажите, пожалуйста?!
– Есть, – отрицательно мотнул головой Максимовский.
– А я не хочу ребенка. И тем более от вас. Я ненавижу детей! Я сама еще ребенок!
– А давайте, пациентка, сейчас перестанем хулиганить. Поешьте чего-нибудь солененького. Уши вянут. Хватит орать!
– Ах, простите, пожалуйста, как же я о вас-то не подумала! То-то я гляжу, у вас такое кислое выражение лица. Будто бы вы чем-то недовольны. Что ж, случаются в жизни огорчения.
– Вот именно, Марина, ты меня здорово огорчила. Но я не злопамятен. Пойди и сделай аборт.
– Да как вы не понимаете...
Нет, не так. Вот как:
– Какой, в жопу, аборт?! Ты что, не слышал, кретин, – я на четвертом месяце?!
Тебе кажется, Скуратов, что в этом месте образовалась гнетущая мелодраматическая тишина или кто-то стыдливо покраснел? Ни в коем случае.
– Удивительно, вроде бы совсем неглупая женщина. – Максимовский посмотрел в окно, хотя с того места, где он сидит, в темном окне, кроме серого пасмурного неба, ничего другого видно быть не может.
– Удивительно?! Люди добрые, посмотрите на этого хама! Ему удивительно! – Марина сгребла с полки вазочку для фруктов, взвесила ее в руке и с воплем: – Удивительно, что я тебя не отравила и ты до сих пор жив! – отправила на пол.
Я сразу понял, что мое присутствие не случайно, и раз уж я здесь нахожусь, то должен Максимовскому каким-то образом помогать. Кроме того, я, несомненно, добрый человек. Я сказал Марине:
– Действительно. Чего ты разоралась? Вроде бы уже не девочка, взрослая тетка, пора заранее соображать. Аплодисменты. Я крупным планом.
Марина вздрогнула, на секунду замерла в позе атакующей орлицы, а потом вдруг как заорет на весь дом:
– Максимовский, сосать твою колотушку, если тебе не трудно, попроси своего друга завалить ебальник!
Ты, наверное, решил, Скуратов *, что я передергиваю, когда заставляю Марину так кучеряво браниться, чтобы специально произвести на тебя впечатление? Ты дураком-то не прикидывайся. Я сам однажды был свидетелем такой сцены: жена мужу кричит из спальни: "Пупсик, вруби фумигатор, а то тут уже летает один пидорас!" Вот так. А ты говоришь культур-мультур. Хуйня все это на постном масле.
* СКУРАТОВ. Скорята – одно из многочисленных имен-прозвищ, ныне забытых. Возможно, так называли своих детей мастера по выделке сырых кож и шкур, которые звались скара, скора, скорка, скура. На Тамбовщине Скорятой называли смирного, покорного, не умеющего за себя постоять человека. Так что в фамилиях Скарятин, Скорятин, Скорятов, Скуратов, Скурин, Скуров, Скурятин – двойной смысл.
Т. Ф. Ведина. Словарь фамилий. М.: ООО "Фирма "Издательство АСТ", 1999 г.
– Господи, и за что мне такое наказание! Купила бы себе велотренажер и горя бы не знала! Нет, когда-нибудь люди назовут мою жизнь подвигом!
На Марине надето нечто совсем, совсем прозрачное с пуховой оторочкой, а под этим, я извиняюсь, только она сама. Признаков беременности я не заметил. Мне до одури захотелось стать этим легким прозрачным предметом и прилипнуть к ее телу навсегда. А еще лучше, если бы на ней были рейтузы, и этими рейтузами тоже был бы я. А Максимовский заблудился бы в лесу.
Я не унимаюсь:
– Если хочешь знать мое мнение, то тебе давным-давно пора рожать.
– Я свободная женщина! Захочу – рожу, не захочу – не рожу, я такая! А твое мнение здесь никому не интересно!
– То есть как? Мне, например, очень интересно его мнение, он опытный человек. – Максимовский зевнул и посмотрел на часы. – Угомонись, Марина, мы что-нибудь придумаем.
– Что ты мелешь, Максимовский?! Ты только послушай себя! Что ты несешь! Сделай милость, скажи, что тут можно придумать?!
– Э, не скажите: тут можно такого понапридумывать... Надо этот вопрос как следует провентилировать.
– Если бы ты умел вентилировать или хотя бы немного думать головой, ты был бы сейчас летчиком-космонавтом или, я не знаю... военным переводчиком! Господи, боже мой! Приличным человеком!
– Приличные люди столько, сколько я, не зарабатывают, – сообщил Максимовский очевидный факт.
– Приличные люди столько, сколько я, не тратят! – Марина разбежалась от стены и с чувством лягнула косметичку.
– Ну и где я сегодня буду ночевать? – шепчет Максимовский, выразительно глядя на меня. Он еще не знает, что я сам четыре дня бездомный.
Чрезмерная Маринина подвижность и шум, производимый ею, действуют мне на нервы. Я толком не выспался. Я устал. Меня знобит. Голова после вчерашнего фестиваля гудит как перегретый котел и с минуты на минуту взорвется. Моему обезвоженному организму требуется немедленное хирургическое вмешательство и покой, покой, покой.
– Закругляйся, – сказал я Максимовскому, – я подожду в машине. Дай мне ключи.
– Залупу тебе на воротник, а не ключи. – Максимовский ухватился за меня. – Посиди, попей еще чайку, видишь, я уже почти закончил. Знаешь что, кролик, я, наверное, ухожу от тебя!
– Знаете что?! Знаете что?! – Марина пронеслась мимо нас в соседнюю комнату, закручивая по дороге вихри парфюмерных испарений, и принялась крушить там мебель. – Ты уж прости меня, дуру старую, но это как бы не ты уходишь! Нет! Это я тебя выгоняю!
– Как хочешь.
– Да, я так хочу! – донесся до нас ее зычный рев. – Потому что это существенно меняет дело!
– В таком случае пора закрывать балалайку! – кричит в ответ Максимовский. – Мы уходим! Прямо сейчас!
– Проваливай, аферист!
– И даже не пытайся меня остановить!
– Убирайся вон!
– Все напрасно! Умерла так умерла!
– Давай, давай, вали отсюда! Не забудь забрать свои манатки! Ключи положи на столике у зеркала!
– Ноги моей здесь больше не будет!
– Вон, скотина!
– Нимфоманка!
– Лапотник! Видеть тебя не могу!
– Эксгибиционистка!
– Уй! Престидижитатор!!!
Истинно говорю тебе, Скуратов: если ты еще молод и у тебя не хватает собственного житейского опыта, прислушайся к моему совету: не принимай близко к сердцу женские истерики. Подумаешь – девушка залетела? Ну и что? У девушек постоянно случается что-то неожиданное: то ноготь сломается, то каблук. Почем, интересно зимняя резина?*
* Я не даю комментариев относительно словосочетания "зимняя резина" в надежде на то, что среди моих Скуратовых нет женщин, а мужчины все понимают без всяких комментариев.
Два года назад Максимовский развелся с первой женой, оставив ей квартиру, ребенка и пачку денег.
До знакомства с Мариной он вел преимущественно кочевой образ жизни, скитаясь по арендованным квартирам и гостиницам. Иногда ему перепадали ключи от чьей-нибудь дачи.
"Целомудренный творческий работник тридцати лет остро нуждается в благоустроенной даче на пару месяцев осени с целью организованной тишины и внезапного побега от всех. Бесплатно. Нетелефонизированные дачи прошу не беспокоиться. В/о. Одинок. Чрезвычайно романтичен. Гарантирую без пьянства и разврата".
И тогда он звал меня на шашлыки. А что за шашлыки без пьянства и разврата...
Однажды в Переделкино мы с ним отмечали то ли день взятия Бастилии, то ли день работника мясомолочной промышленности, сейчас точно не помню. Закрылись в бане, попарились, как следует, и потянуло нас на приключения. Отыскали в поленнице старую газету, нашли рубрику: "Досуг для состоятельных господ". Все объявления в таких рубриках примерно одинакового содержания:
"Дама-фотограф знакомит спонсоров и девушек. Т: 911-01-02".
Или:
"Массаж оздоровительный (не медицинский) по оригинальной методике выполнят для вас обворожительные сестрички. Индивидуальный подход, неповторимые ощущения. Доверьтесь профессионалам. Конфиденциальность с гарантией. Выезд круглосуточно. Т: 911-02-03 Шикарная леди-модель".
Позвонили наугад.
– Шикарная леди-модель?
– Шикарная, – ответил мужской бас, – леди-модель.
– А что, массажистки у вас очаровательные имеются, или как? -спрашиваем.
– Конечно, имеются, – отвечают нам.
– А сколько?
– Сколько надо?
– В смысле почем?
– 150 $ в час.
– Все?
– Каждая. Вы пышногрудых длинноногих блондинок предпочитаете или изящных эрудированных брюнеток? Есть девственницы, но дороже.
– Торговаться не будем, хотим непременно девственниц.
– В два с половиной раза.
– Давай! Волоки! И, гляди, чтоб сестрички были на уровне!
Пока они ехали, мы накачались до такой степени, что стали похожи на два распаренных овоща. Наконец привезли пятерых сестричек, построили перед нами в один ряд. Разодеты все в пух и прах, словно на маскараде. Которые из них были блондинки, а которые брюнетки, мы уже не разбирали. Разница, на мой взгляд, между ними только в том и заключалась, что одна была безобразнее другой. Максимовский отобрал двух.
– А они точно девственницы?
– Да, еп... стопроцентные! – Труженик эквивалентной любви размашистой рукой осенил свое пузо крестным знамением. – Пробу негде ставить! – И заговорщически подмигнул: – Браслетка золотая не нужна девяносто пять грамм? Дорого не возьму. Или по пятерочке в буру?
В буру значит в буру. Через полчаса все наши деньги вернулись обратно с солидным наваром.
– Ладно, братан, приезжай часика через два.
– Зачем?
– Заберешь своих мартышек.
– Да, еп... нах... они нужны?! – Сутенер погрустнел, погрузил остальных куртизанок в микроавтобус и умчался в ночную даль вместе с нереализованным браслетом.
– Ну, что, мальчики, попрыгаем? – отчаянно заявила первая девственница, взмахнув накладными ресницами.
– А как же! – дружелюбно улыбаясь, ответил девственнице Максимовский.
– Максимовский, – усомнился я, – у меня с собой нет презервативов.
– Никогда не пользуйся презервативами, особенно когда имеешь дело с девственницами, – посоветовал Максимовский.
– Да ну их в жопу, – сказал я, – подхватишь заразу.
– Чудак, как можно подхватить заразу от девственницы. А насчет жопы -неплохая мысль. Где-то я тут видел кусочек мыла.
– За извращения платить дополнительно, – уточнила севшим голосом другая девственница, сплюнув на пол комок жевательной резинки, количества которой хватило бы на замазку оконной рамы в Кремлевском Дворце Съездов.
– Хорошо. – Максимовский был на все согласен.
– Деньги вперед.
– С удовольствием.
Максимовский долго и трудно целовался с девственницами на прощанье, обещая по прибытии в Москву сразу же рассчитаться.
Обе шлюхи потом еще целую неделю околачивались возле дачи и в ее окрестностях, пугая своим видом детей, стаи бродячих коров и вдову именитого башкирского баснописца.
Снаружи зима. Унылое хмурое утро. На дороге валяется вчерашний грязный снег и брошенная строителями бетономешалка. Рядом с бетономешалкой, сверкая агатовым глазом, сидит свирепая ворона и жадно грызет рыбью голову.
– Престидижитатор – это вообще кто? – после довольно продолжительного молчания спросил Максимовский.
– Понятия не имею, – ответил я.
– Погода плохая на улице. Метет. Мне не нравится такая погода.
В такую рань плохой бывает не только погода. Очень, очень плохая, очень большая и волосатая собака, тяжело согнувшись, уселась срать прямо посреди тротуара. Тусклая шерсть вздыбилась на загривке, волнообразная конвульсия сотрясла ее перекормленное тело, и через минуту собака навалила целую кучу.
– Отвратительное зрелище, – печально констатировал Максимовский.
– Собачка тоже хочет какать. Даже первые ракетки мира какают.
– Да, но они же не какают на тротуаре.
– Ты просто не любишь собак.
– Нет, я люблю собак, у меня в детстве был щенок. Я не люблю, когда они гадят на тротуарах.
– Несправедливо обвинять одну собаку. По-моему, эта тварь больше нуждается в сочувствии. У нее явные проблемы с пищеварением.
Собака посмотрела между лап и тоскливо полаяла на свою хозяйку -дородную бабу с пухлой рожей, наполовину скрытой под облезлой ондатровой шапкой. Та наклонилась, заглянула под собаку и просветлела. Затем обвела окрестности и ранних пешеходов ликующим взглядом, будто из собаки на тротуар только что вывалилось не обычное дерьмо с глистами и до конца не переваренной перловкой, а увесистый золотой слиток или какое-нибудь диковинное новообразование, населенное микроорганизмами неземного происхождения.
– Подойти бы и стукнуть тетке по роже, чтобы она упала в эту кучу говна и заплакала. И раз и навсегда поняла, что нельзя так некрасиво любить свою собаку.
– Ты бы не смог ударить женщину, – сказал я.
– Какую женщину? Вот эту?
– Эту.
– Я?
– Ты.
– Что меня остановит?
– Уголовные запрещения, нравственные предрассудки или природная застенчивость.
– Застенчивость? Ну, ты тоже, как скажешь.
– Тогда чего ты ждешь, сигнальную ракету? Вперед, шагом марш. Выбей из нее все дерьмо, пока она сама тут не навалила.
– Пойду, задам ей перца.
– Давай. Не подкачай.
Максимовский вылез из автомобиля, подошел к тетке, хрустнул пальцами, деловито осведомился у нее, который час, не спеша, размахнулся и...
...И вот в этом месте дама вдруг вспоминает, что в расписании ее утреннего моциона мордобитие с посторонним мужчиной вообще не предусмотрено. Она взвизгивает, придерживая шапку рукой, приседает и на коротких полусогнутых ногах бросается наутек, увлекая беспомощную, насмерть перепуганную собаку в сторону детской площадки.
– Я тебя запомнил, – крикнул ей вдогонку Максимовский. – Еще раз увижу тебя здесь с твоей паршивой собакой, размажу по асфальту обеих!
– Будь ты проклят! – воскликнула барышня и спряталась за углом. -Чтоб у тебя отсохли руки! – отскочило рикошетом от трансформаторной будки уже более-менее осмысленное и конкретизированное проклятие.
Максимовский вернулся в машину неудовлетворенный собой и с силой хлопнул дверью.
– Тварь!
– Ты долго рассусоливал. Она даже не поняла, в чем дело.
Не успели мы опомниться, как во дворе появилась необычная процессия. Несколько человек конфликтного вида, гремя снегоуборочными орудиями, выстроились на непочтительно близком расстоянии от машины и стали нас в упор разглядывать.
Максимовский напряженно замер в ожидании.
– А вот и кавалерия.
Зондер-команда перегруппировалась и построилась в каре.
– Эти? – спросил самый чахлый экзекутор, взмахнув ломом так же легко и естественно, как дирижер взмахнул бы своей дирижерской палочкой.
– Эти. – Вперед выступила тетка, поправила ондатровую шапку и каркнула: – Чтоб ваши дети сдохли от рака! Мочи их, мужики!..
Вновь прибывшие докурили свои самокрутки и, побросав окурки в разные стороны, удивительно синхронно шагнули вперед.
– Ну вот, теперь я не успокоюсь, пока не увижу эту суку мертвой. -Максимовский крутит руль, прокладывая дорогу напрямую через детскую площадку. – Я мужчина или не мужчина?!
– Железяка. Если у тебя не отвалился член.
– Я сто лет не был у маникюрши. Если завтра я погибну, у меня будут длинные некрасивые ногти и заусенец на левом мизинце!
