Текст книги "Бабье царство"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Да, – тихо пробурчала Лукреция, – про то, как она тебе на полпальца мякоть проткнула, все уже слышали.

– Полпальца? – возмутилась мечница. – Да она мне седалище насквозь пробила.

– Тоже слышал, что наконечник воткнулся только на палец, – ухмыльнулся я, потерев лицо. Глаза щипало от недосыпа и в голове шумело. Словно тараканы в ней забастовку устроили с криками: «Даёшь профсоюз и нормированный рабочий день». Только один, самый трудолюбивый, твердил, что ботинкам приходит пипец, и у них вся кожа на носках стёрлась, что я порчу казённое имущество. – А ещё я слышал, что ни́нбурцев было до этого всего десять. И что выпила ты тогда полведра пива.

– Я трезвая была, как святая Лидия! И нинбурцев точно сто было! Да пусть меня богиня удачи поразит, если вру! – снова возразила мечница, даже развернулась на ходу и похлопала себя кулаком по груди.

При упоминании о богине удачи волшебница вздохнула, а шедшая впереди Катарина тихо хихикнула.

– Что смешного?! – взорвалась Урсула, отвернувшись от меня. – Я сейчас тебе, драная кошка, морду набью!

– Да всем известно, что двуликая не прощает только две вещи – игорный долг и клятву на спор.

– Ты хочешь сказать, что я вру?!

– Нет. Что у тебя, как у заядлой охотницы, с каждым разом кролик всё больше на быка похож становится по размерам, – отозвалась Катарина. Было видно, как она на ходу наклонилась, быстро выпрямилась, и что-то швырнула. Впереди раздался всплеск. – Там лужа глубокая. Не высохла ещё, – пояснила девушка.

– Значит так, иду я как-то с девками. Тогда магистрат собирал терцию, западных соседей припугнуть, – ни с того ни с сего начала новую байку Урсула, – лужа всего шаг шириной, а там голова целого гиппопотама торчит. Пасть с клыками, что моя рука. Морда шире моей бедной задницы. Гляжу и думаю, как он там поместился? Да соседи. Мы нечаянно их крепость взяли. Они сами дверь распахнули, даже биться не пришлось.

Я поглядел на едва заметный при свете звёзд силуэт женщины. Да, если так сравнивать, то морда у зверя действительно большая была.

– Не водятся у нас гиппопотамы, – пробурчала Лукреция, а потом стало слышно, как она начала что-то грызть. До меня донёсся запах моих карамелек. Не иначе Урсула всем раздала. Щедрая до чужого добра женщина, однако.

– Эта… вот и я думаю, откуда он там был. Но на всякий случай обошли подальше. А то говорят, что этот зверь на рыбу охотится вот так. Как пустит пузыри погромче, вся рыба кверху всплывает глушённая. Да что там рыба, все кролики на берегу дохнут, а птицы в воду падают.

– Тётя Урсула, – перебил я наёмницу, – а ты на пушечном ядре не летала верхом? А сама себя из болота за косу не вытаскивала?

– Себя за косу пусть волшебницы вытаскивают, у меня сил-то много, косу вырву раньше, чем вытащу. А вот если в пушку матрац помягче вместо пыжа… – наёмница задумчиво замолчала, не поняв моей шутки. Да и не могла она понять, так как с бароном Мюнхаузеном знакома не была. – Это падать на мягкое надо. Так ведь все коленки в труху.

Запах карамелек усилился, я достал из кармана одну, сунув в рот. На этот раз попалась барбариска. Вернусь на Землю, куплю десять килограммов конфет и буду их смаковать, сидя перед телевизором с геймпадом от приставки. Включу фэнтезийную игру, и буду резаться напролёт. Там монстры только понарошку убить могут. И грязь под ногами нарисованная. Только, смогу ли играть после настоящих приключений? Не покажутся они мне скучными и блёклыми? Я, когда со срочки вернулся, и товарищи наперебой хвастали новой версией танковых баталий, не смог. После настоящих танков они казались фальшивыми.

– Светает, – произнесла Лукреция.

Я поднял глаза. Небо действительно из чёрного стало тёмно-тёмно-серым. Да и под ногами еле-еле, но уже видно дорогу, не приходится глаза ломать и постоянно спотыкаться. Ещё немного и нечисть спрячется, как в той сказке, мол, вредит она ровно до третьих петухов. Кстати, о нечисти.

– Катарина, – позвал я храмовницу, которая говорила, что спец по всяко потусторонщине. – А почему так много потеряйцев, а раньше никто их и не видел?

– Небесная пара гостит в чёрном доме, потому и много, – обыденно ответила девушка, словно я задал вопрос, почему упадает снег.

– Ясно, что ничего неясно, – пробормотал я и добавил. – А можно подробнее? Я далёк от чтения звёзд.

– Потеряйцы, как саранча, – ответила вместо неё магесса. – Раз в двенадцать лет появляются на юге и идут большим походом на север, собирая по пути всё, что можно. Крадут всё, за чем плохо глядят. Клянчат без умолку. А потом пропадают. Одного-двух в глуши можно увидеть, и то редкость. Зато, говорят, одиночки клады ищут, падающие звёзды и обломки радуги. Даже сказка есть о хитрой Грейс, которая подарила потеряйцу громкий колокольчик, а потом шёл на звон и нашла нору этих малявок, где все клады собраны в одно место. Но это лишь сказка.

– А остальная нечисть?

– Остальная только у проклятых мест живёт. Редко бродячую можно увидеть, – снова вступила в разговор храмовница, не желая уступать Лукреции. Ух и закомплексованная она оказывается, Катарина. Вбила себе в голову, что она никому не нужна, что она чудовище, и мальчики её стороной обходят, а ей, мол, уже восемнадцать, и вся жизнь под откос. Или как здесь говорят, богини подножки ставят.

– А у нас тоже много сказок есть, – продолжил я.

– Расскажи.

– Да, расскажи, а то до Риа-Мансаны ещё долго топать, – тут же отозвалась Катарина, которой уже не нужно было выглядывать впереди препятствия. Она притормозила, поравнявшись со мной.

– Разве мы не в Ганивиль идём? – переспросил я, поглядев на девушку. У меня, у самого уже из-за этих неудобных ботинок ноги стёрлись. Можно в фургоне, но каждый лишний килограмм тормозит и без того нерасторопного бычка, а его ещё и кормить нужно будет. Вот и бережём животину в ущерб себе. Ничего, здоровее буду. Надо только ногам дать зажить.

– Ганивиль за Риа-Мансаной. Это село на небольшой речке с таким же именем стоит. На ней хорошие паромы. А потом Ганивилль. Его с окраины села с высокого дерева видно будет.

Я улыбнулся. За красочным словом Риа-Мансана скрывалось не менее поэтичное русское название Яблочная Речка.

– Давным-давно жили старик со старухой. И вот пошла старуха на море сети закинуть, – начал я реверсивную версию знаменитой сказки.

– Я бы порыбачила, – со вздохом протянула Катарина, и я улыбнулся. Как говорится, фигня вопрос, ветку срубим. А леска, крючки, грузила и поплавки в наборе на случай выживания имеются. Благо, шеф подзатыльник дал, чтоб собрал с собой. Места много не занимают, а еду на чёрный день поймать можно.

– А я бы поела форель, начинённую пряными бобами, – в тон ей пробормотала Лукреция, мечтательно поглядев на небо, словно именно там была заветная рыбина.

Тут же и Урсула слово вставила.

– Мой муженёк мелочь на углях печёт, ух, как вкусно. Пойдёшь домой, по пути у рыбаков корзину купишь… – она на мгновение замолчала, – и семь ртов сгрызут раньше, чем успеешь кому-то по пальцам дать, чтоб мамке оставили.

– А почему ты зовёшь мамка, а Катарина – мадрэ? – спросил я, вспомнив момент, когда заходили в гости к паладинше.

– Потому что у них всё не как простых людей, – хохотнула Урсула. – Они хотят этим… высоким слогом мамку звать. А мамка – всегда мамка.

– Я свою тоже мадрэ звала, – вмешалась в разговор Лукреция. – Она была очень строгая, но заботливая.

Высказавшись о матерях, все замолчали, дав мне сперва вслушаться в стрёкот кузнечиков, трели первых просыпающихся птиц и писк поздних летучих мышей, которые старались наловить до рассвета как можно больше добычи. Пахло сырой травой и цветами, а выпавшая роса намочила ботинки и чулки до голени. Поневоле замечтаешься о резиновых сапогах. От цветка к цветку с гудением летали бабочки-бражники, которых вскоре сменят обычные мотыльки, пчёлы и шмели.

Нечисть не встретилась. Наверное, потеряйцы, будучи смесью питекантропов, цыган и лепреконов, насытились трофеями, а другие твари бродили в где-то в стороне. Один раз попался деревянный столб, вбитый в землю, а на нём старательно выточены знаки божеств. Проходя мимо, женщины по очереди прикоснулись к нему. Катарина двумя пальцами. Лукреция – обеими руками, при этом старательно оттопырив большие пальцы. А Урсула просто ладонью, а потом ещё раз, но уже тыльной стороной.

Я улыбнулся и приподнял бровь. Может и мне тоже выполнить ритуал, но как? Я атеист, и

– А у нас когда-то в старину звали в помощь предков, постучав по дереву и сказав «чур меня», – произнёс я, вспомнив книгу об обычаях славянских народов в бытность их ещё языческими.

Катарину улыбнулась, а Лукреция пожала плечами, мол, сколько племён, столько обычаев. Они пошли дальше, а я остановился перед столбом, разглядывая узоры и символы. Только когда фургон вместе с моими спутницами удалился на пару десятков шагов, я быстрым движением дважды стукнул по дереву и пошёл прочь.

«Забавный», – внезапно раздался тихий и незнакомый женский голос. Я резко обернулся и посмотрел туда, где, как мне казалось, был источник звука. Но там никого не оказалось. От этого по спине прошлись мурашки. Я уже ждал нечисть, но её тоже не было. Вообще, пусто. Только столб.

«Система, зафиксируй время голосового сообщения. Цитирую. Забавный».

«Совпадений в аудиопотоке, сохранённом в кэше, не выявлено».

«Система, анализ аудиопотка за последние полчаса. Сколько личностей можно распознать по голосам?»

«Три».

«Перечисли».

«Личности, внесённые в персональную базу, как Катарина да Мария да Шана-ун, Урсула по прозвищу Большая, Лукреция да Бель».

Я попятился от столба. Нет, мне не могло почудиться. Я действительно слышал голос.

«Система, выяви аномалию всплеска излучений за послание пятнадцать минут. Дай оценку».

«Зафиксирован всплеск в высокочастотном диапазоне длительностью пять сотых секунды. Мощность сигнала на нижнем пределе чувствительности. Анализ сигнала не представляется возможным из-за недостаточной производительности оборудования».

Значит, что-то действительно было.

Я ещё раз оглядел сереющий в этой ранней кисее, которую потихоньку начало затягивать блёклым туманом. Он тёк по недавно засеянному полю, вдоль которого сейчас шла дорога, словно громадный сонный призрак, едва касаясь брюхом травы и огибая берёзовые колки, лениво ползя следом.

С таким миром точно заикой и шизофреником станешь. Но сейчас не время наводить панику. И спрашивать у девушек не время, вдруг они по какому-то суеверию обратно повернут. Лучше о другом.

– Катарина, – произнёс я, быстро сократив дистанцию, и при этом стараясь, чтоб это не выглядело как бегство. – На дороге ловушки явно нет. Я бы на их месте нас на входе в село подождал. Там же только одна дорога. Может, тогда полями?

Храмовница покачал головой.

– Они будут ждать нас к полудню. Сейчас лучше постараться проскочить побыстрее.

Я нахмурился. Она, конечно, права, но мы не на джипе, чтоб промчаться перед носом у толпы и не быть замеченными. И что же мне подскажет опыт более развитой цивилизации? Попытался вспомнить хоть что-то, из листания страниц познавательных блогов в бытность меня на Земле. Нет, ничего. Опыт учил, как лебёдкой пользоваться при застревании внедорожника в грязи на заднем дворе дачи олигарха, которую туда специально натаскали, как ориентироваться по вкусу прошлогоднего мха при поиске севера и юга, как приготовить шашлыки на природе с использованием торфа вместо углей. И прочий бесполезный мусор.

На курсах прогрессоров тоже ситуацию не проходили.

Твою мать, неужели моя голова нужна только для того, чтоб в неё есть и на неё шапку натягивать? Думай, Юра. Думай. Не откидывай даже самый лютый бред. Подвергни его бритве Оккама. Отсеки лишнее.

Тогда обращаемся к жестокому и беспощадному кинематографу. Фильмы ужасов не подходят. Там все зачастую подыхают. Наоборот, не нужно брать пример с придурков. Исторические фильмы зачастую сплошной бред о превознемогании героя на поле боя и во дворцовых интригах, к тому же сплошь клишированные. А едины адекватных, что смотрел, вообще в тему. Фильмы о второй мировой, хоть наши, хоть забугорные тоже подразумевают наличие техники, потому не подходят. В фэнтези лучше не заглядывать. У нас нет боевых драконов, ручных троллей, а сами мы не бессмертные вампиры.

Что остаётся? Мыльные оперы? Точно нет. Может, вестерны? А чем они помогут? Угнать поезд, которого нет? На полном скаку войти вместе с лошадью в салун и заказать выпивки для себя и для неё? «Эй, Билли, мне две бутылки и ведро в придачу!»

Я оглянулся на отдалившийся столб, тряхнул головой и улыбнулся. Не до столба сейчас. Есть более насущные проблемы.

– Катарина, а почему бы нам не перейти вброд?

– Я бы не полезла там вброд, – ответила девушка, скривившись и покачав головой. – Там два дна. А ещё прожорливый демон живёт. Затянет, до самого ада провалишься.

– Да блин, – выругался я по-русски, а потом продолжил на местном: – Сама говорила, что нечисть только в проклятых местах.

– Говорила.

– И что?

– Место проклято, но кем и за что уже никто не помнит. Чтобы гиблое место обойти, нужно петлю в три дня делать. А там уже лес и бездорожье, – покачала головой Катарина. – Не пройти. Даже богини не помогут таким дурам.

– Да что у вас всё проклято и проклято. Совсем нормальных мест для туристов не осталось, – пробурчал я, хотя меня демон волновал меньше, чем топь. Болотистая речка действительно проблема. – А на лодке можно?

– Лучше напролом проскочить, – начала настаивать она на своём. – Берег у реки крутой и скользкий. С повозкой намучаемся дольше, чем если в обход идти.

– А если разбойники с пищалями нас встретят? Да на тесной улочке?

Катарина прикусила губу, глядя перед собой. Уже совсем рассвело и дорогу видно очень далеко.

– В воду в любом случае опасно.

Я поступил, как вообще не подобает мужчине в этом мире – выругался и сплюнул на землю. Неужели, совсем нет иного пути?

– Хорошо. Они ждут отряд вместе с халумари и к обеду. А если обманем? Переоденемся?

– Ты думаешь, они такие глупые? Они всех осматривать будут. Особенно если награда назначена, – в очередной раз покачала головой Катарина.

– Эта… а он правильно говорит, – вмешалась Урсула. – Щас верх у повозки скинем. Тама только мешки с кореньями. И идём. Так почти никто не делает, особливо знатные особы. А они халумари будут считать знатью.

Мечница быстро натянула поводья, заставив бычка недовольно замычать и остановиться. Катарина тоже встала, как вкопанная, а потом начала расплетать косы, коих было шесть, и вынимать из них медальоны.

Урсула шмыгнула носом и потянула шнуровку на тенте. Та с шуршанием начала развязываться, а ткань провисать.

– Я не буду переодеваться в грязное, – брезгливо поморщилась Лукреция, когда я заскочил внутрь и вытряхнул из мешка картошку, а сам мешок протянул волшебнице.

– Тогда не едешь дальше, – с улыбкой ответил я. – Коротковатое платье получится, зато сразу понятно – мы быдло.

– Кто? – не поняла русского слова волшебница.

– Самая-самая чернь.

– Э-э-э… нет, юн спадин. Ты не так понял. Мы сейчас её разденем и свяжем, будто на невольничий рынок везём. Тута на юг часто невольников не возят. Я рожей на крестьянку не вышла. Кошка тоже. У ней же на глазах клеймо стоит, что она грамытная.

– У тебя будто грамотность есть, – пробурчала Лукреция, – И за что мне такое наказание? Я никому не мешала жить.

Не знаю, кому адресованы эти воззвания, но со вздохом и непрекращающимся ворчанием волшебница скинула сперва плащ, который сразу подхватила и нацепила на себя Урсула, которая уже стащила с себя доспех, оставшись в вальяжно расстёгнутом поддоспешнике, типа ночной рубахи. Получилась эдакая бандитка мелкого пошиба с трофейной одёжей, хотя ей и притворяться сильно ненужно, просто скорчить рожу позлее и закричать в нужный момент: «Пасть порву! Моргала выколю!».

Меч лёг на дно телеги вдоль борта, но так, что его можно было бы выхватить в нужное время. К тому времени поменял местами стёганку и кольчугу и Катарина. Надо сказать, что ей шёл прикид с колчаном на боку и распущенными густыми волосами. Эдакая Робингудша.

– Я уже не хочу в Ганивилль, – тихо произнесла Лукреция, растерянно глядя по сторонам. Она уже не казалась всемогущей магессой. Передо мной была женщина, словно вышедшая не на той станции, а поезд ушёл. Прям, мадам Брошкина. – Давайте вернёмся, – предложила она, поглядев в ту сторону, откуда пришли.

– Да, – кивнула Катарина, – и попадём в капкан. Даже дура догадается оставить засаду на случай, если жертва побежит домой.

– Это были просто разбойницы, – продолжила отговорки Лукреция. – Таких множество по всем дорогам.

– Если так, то мы ничего не теряем. На ярмарку успеваем. Переоденемся, помоемся. Продадите вы свои товары.

– Какой позор, – со вздохом произнесла Лукреция. Она тоже осталась в исподнем, а потом залезла в телегу и скинула обувь.

Я усмехнулся и потянулся за свёклой, после чего разрезал ножиком надвое.

– Не хватает мелочи, – произнёс я и начал тереть волшебнице половину лица овощем, отчего та стала пунцовой. Если не вглядываться в упор, то можно принять за ожог или большой свежий синяк.

– Убью, гадёныш, – процедила она, а когда Урсула запрыгнула в телегу и нависла надо мной, а потом произнесла: «Ты, юн спадин, тожа бы разделся», волшебница с изрядной долей злорадства потянулась за второй половиной овоща.

В общем, через пятнадцать минут я был чуть ли не до крови растёрт свёклой, с верёвкой на шее и в одних кальсонах. Волосы натёрты грязью вперемешку с небольшой толикой постного масла, а во рту кляп. И хорошо, что не мой носок.

Так мы и тронулись в путь.

Глава 19. Рыжая напасть

– Барбара, почему ты не воткнёшь нож в эту гиену? – спросил щуплый мужчина двух дюжин лет от роду. Он сидел на небольшой скамье за раскладным столиком и старательно затачивал небольшим ножичком перо синицы, которым собирался писать на тонком, почти прозрачном листочке бумаги. Ему приходилось щуриться, так как свет масляной лампы был тусклым и дёргающимся, да и сквозняк, прорывающийся с лёгким хлопаньем пологов палатки, не добавлял ровного сияния.

Женщина сильно закашлялась, отчего даже согнулась, а потом хрипло вдохнула и ответила.

– Не сейчас. Я чую серебро и золото.

– Ты всё быстрее идёшь к краю бездны. Кашель нехороший, – продолжил мужчина, поглядев на женщину исподлобья.

– Мне уже легче, – отмахнулась разбойница и села на тюк с сеном, предназначенным для матраса. – И богини в свидетельницы, дюжину дюжин раз говорила не лезть в женские дела.

– Не стоит золото жизни. Тем более какое-то иллюзорное. Не проще ли заняться тем, чем раньше? – опустив голову и сдув мусор со стола, продолжил мужчина. Тонкие, но мозолистые руки пододвинули поближе лампу. Перо самым кончиком коснулась чернил.

– Джек, у этой суки где-то зарыт сундук с золотом, – со вздохом расстегнув шнуровку на платье, ответила Барбара. Разбойница откинулась на мешках с сеном и заложила руки за голову. – И я хочу его. К тому договор на крови. Я чту его. Да и Лидия скоро попадёт в дерьмо со своими хотениями. Даже слепому видно, что халумари настырнее муравьёв и раз вцепятся, больше не разожмут своих мелких зубов. И садиться голой задницей на муравейник – высшая глупость.

– Тебе-то что?

– Она рано или поздно сама будет умалять что-нибудь придумать. А я задеру цену до небес. Но придётся пока притворяться дурой. Пусть влипнет.

– Почему всё в этом мире меряется серебром и золотом? – спросил мужчина, задумчиво поглядев на дрожащий язычок пламени.

– Воздухом сыт не будешь, Джек, – улыбнулась женщина. – Воздух не оденешь в холод.

– Наденешь. Правильно будет – наденешь.

– Ай, Джек, – ухмыльнулась Барбара. – Это ты грамотный. А я родилась в трущобах. Я ножом прорезала путь по жизни. Кстати, помнишь, что писать?

– Да, – мужчина провёл пальцем по краю чернильницы и начал сухо говорить. – Джинджер, спасибо за требуху. Сорок монет должна буду. Дичь сильная, как и думала. Требуха в расходе. Заткни пасти недовольным. Задержи дичь до моего приезда. Наёмка обещает золото.

Произнеся слова, Джек поправил на столе заколку-маячок для почтового сокола и тонкий листок бумаги, который будет завёрнут в непромокаемую ткань и прикреплён к лапке быстрой птицы. А потом он ощутил тяжёлую руку на своём бедре. Грубая ладонь скользнула и остановилась на гульфике. Это Барбара села и подвинулась поближе.

– Иди ко мне, Джек.

– Нужно письмо написать, – сглотнул и с запинками проговорил мужчина.

– Обожаю тебя. Другие бы сразу из штанов выпрыгнули, а ты о деле говоришь. Иди ко мне, не улетит бумага…

* * *

Фургон с лёгким скрипом обитых железными полосками колёс катился вперёд, слегка раскачиваясь. Он порой наклонялся то в одну сторону, то в другую, а иногда колесо проваливалось в ямку, заставляя хвататься за борт. Вместе с фургоном текли и мысли.

«Система, – позвал я внутреннюю помощницу, едва заметно пошевелив губами, – боевой субрежим доступен?»

«Вы в фазе быстрого сна. Смена режимов запрещена»,

«Ясно. Есть ли экстренная возможность перехода?»

«Доступ к субличностным техникам запрещён», – не изменив своего решения, отозвался синтетический ангел-хранитель, заставив меня недовольно вздохнуть.

«Вот убьют меня. Ты виновата будешь. Ищи решение защиты лунатика».

«Принято. Поиск решения, – отозвалась система и тут же выдала ответ. – Сбой высокоуровневых допусков. Поиск решения».

Я поглядел на едущую в повозке Лукрецию, которая была хмурая, как туча, а потом вскочившую на заднюю подножку Катарину. В голове мелькнула мысль, что девушка находится в том же состоянии, что и я. Её сила тоже заперта. Воображение рисовало такую же божественную систему, которая талдычит, что нельзя перейти в боевой режим. Да и прочие ограничения жизни, при которых то нельзя и это нельзя, делали нас очень похожими. Ей запрещает устав храма. Мне наставление по прогрессорству. ОТ ощущения внутренней схожести тянуло к девушке, способной с лёгкостью перерезать горло неприятелю, но краснеющей от поцелуя в щеку и невинных обнимашек, ревнивую до ужаса и пытающуюся всем доказать, что вопреки клейму она человек, даже когда доказывать не надо. Я ведь тоже пытаюсь доказать всему миру и самому себе, что способен на большее.

К тому же боевая девушка с приятным лицом казалась эдаким кроссвордом, который интересно разгадывать. Та же тётя Урсула – проста до безобразия, обычная солдафонка из разряда «женщина-дембель». А что касается Лукреции, которая внешне куда эффектнее храмовницы, её меркантильность немного не по вкусу. Была у меня на Земле начинающая бизнес-леди. Вся в делах, и все разговоры только о делах. Постоянно строчила кучу сообщений, фитнес ради бизнеса, красота ради дела. Тяжело с ней было, действительно тяжело.

Эти мысли заставили меня улыбнуться.

Катарина поймала мой взгляд, приосанилась, поправила снаряжение.

«Система, аварийный маяк исправен?» – задал я новый вопрос, отвернувшись и поглядев на дорогу, где двигался встречный обоз.

«Запуск невозможен. Недостаточная мощность источника питания. Повышение мощности каталитической подсистемы питания может вызвать кому и инсульт».

«Причины?»

«Не установлены. Требуется расширенная диагностика в стационарных условиях».

Я скривился, поправил верёвку у себя на шее и поглядел появившийся встречный обоз, а заодно и на показавшуюся впереди деревушку. Действительно, очень скромную в размерах, и вряд ли её население больше ста человек. Зато два двухэтажных домика по обеим сторонам дороги, расположенных у самого въезда, явно были тавернами и по совместительству градообразующими предприятиями.

Расстояние до обоза сокращалось очень медленно. Наш тихоходный бычок, шумно облизывая свою розовую морду длинным языком, и ударяя хвостом с кисточкой по бокам, вообще никуда не спешил. Его философия жизни предельно проста – сорвать травнику, медленно прожевать её и так же медленно добраться до тенёчка, где можно прилечь на траву и медитировать, созерцая мир большими глазами с пушистыми ресницами. Такие же неторопливые создания тянули четыре встречные телеги. Единственным исключением был небольшой телёнок, бегающий туда-сюда с задранным хвостом.

Я вглядывался в десяток женщин, ища подвох, но вряд ли они были тем неведомым неприятелем. А они бросали на нас равнодушные взгляды, означающие, что это всё в порядке вещей. Ну разумеется, даже на Земле рабство и крепостное право отменили относительно недавно, и хотя на северных территориях и то и другое в силу экономических причин не сильно развито, в более южных регионах торговля людьми процветает.

Вскоре обоз нас миновал. Мы въехали в эту деревушку. От таверн, похожих один в один на мотели для дальнобоев, было виден край реки. Берег уходил вниз, превращаясь в заросшую болотину, а противоположный был выше и на его срезе виднелась красная глина. Вспомнился краткий курс географии и геологии, из которого следует, что у Галлипоса мы спустились на заиленный и поросший лесами древний разлом, который несколько тысяч лет назад, в местный ледниковый период, был большим болотом. Здесь противоположный край этой низменности. И грунтовые воды, выходя вдоль глиняных пластов, подпитывали топкую Яблоневую речку. Потому и дна у неё не было. Древняя бездна не высыхала.

– Эй! – раздался со стороны крик, – а кто за проезд платить будет?!

Я повернулся, увидев приближающихся к нам женщин. Десяток с копьями, десяток с арбалетами и длинными луками, наподобие английского лонгбоу. Две с дорогущими по местным меркам кремнёвыми мушкетами, спрятались за щитами прикрывающих их мечниц.

– Мафия, блин, – пробубнил я, сгорбившись и придав себе испуганный и измождённый вид. Пальцы легли на отворот нательного, под которым прятался пистолет.

К нам приближалась огненно-рыжая высокая девица. Красный плащ свисал до середины. На откинутом капюшоне – длинная-длинная верхушка с меховым помпоном. Стёганка, из-под ворота которой торчал край кольчуги, расшита по краю толстыми цветными нитями. На голове только стальной ободок, словно ей и не нужна большая защита. Наплечники с чернёным узором. Огненные волосы собраны в конский хвост и подхвачены белой шёлковой лентой. А поверх стёганки – витой шнур красного и белого цветов, перехватывающий грудь. Он зрительно подчёркивал её, как лайт версия корсета. Так же делали древние гречанки, разве что поверх туники, а не доспехов. На ногах – высокие сапоги с отвёрнутыми голенищами. За поясом три пистолета. Ножны холодного оружия тоже украшены узорами.

В руках эта модница держала два клинка. Увесистый палаш в правой и нечто похожее на укороченную рапиру в левой. Она ей явно заменяла парный кинжал.

– Эта-а-а, – заговорила Урсула, приподняв пустые руки, – мы-то цены не знаем. Ты эта… скажи.

– А мы сейчас посмотрим и посчитаем, – с улыбкой, похожей на оскал, ответила рыжая. Сходство усиливали весьма заметные клыки. Они были длиннее и острее человеческих. Эдакая вампирелла.

Девица с зелёными глазами была чуть старше Катарины, но весьма самоуверенна. Она подошла поближе, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

– Странной травой вы намазались. Интересный запах.

– Эта… она дорого стоит. Может, как плату дать? – затараторила Урсула, как-то внезапно превратившись в большую наседку.

А я едва сдержал улыбку. Откупиться от мафии укропом. Кому расскажу, не поверят.

– Не спеши. Сказала же, посмотрим, оценим.

Девица кивком головы указала на телегу, а когда Урсула стрельнула глазами на спрятанный у борта свёрток с двуручником, ухмыльнулась.

– Не дёргайся. Не успеешь.

«Выявлен повышенный уровень стресса, – как всегда, не вовремя вклинилась в ситуацию система. – Допустимо ли для снижения психического напряжения и придания самоуверенности низкоуровневая загрузка контента».

«Какого, к чёрту, контента?» – шевельнул я губами, глядя исподлобья на рыжую. В то время на телегу с шумом забралась женщина, одетая в дешёвую стёганку.

– Джинджер, здесь почти ничего нет. Мешки с какими-то овощами и барахло.

– Ищи лучше! – прикрикнула рыжая.

«Фрагменты периферических нейробаз», – произнесла система, пока бандитка ворошила наше имущество. Ещё одна держала поводья бычка, чтоб тот не тронулся с места.

«Делай что хочешь», – огрызнулся я. Эта тупая микросхема до сих пор думает, что я во сне. Сейчас какую-нибудь музыку для релакса запустит. Или закадровый смех.

«Принято. Ожидайте юстировки», – отозвалась система и замолчала.

– Джинджер! В самом деле ничего!

– В бездну, – усмехнулась рыжая, а потом подошла поближе. Она самоуверенно поставила ногу на заднюю подножку телеги. – Но здесь есть кое-что действительно подороже. Правда, халумари?

Я поднял на неё глаза. Девица самодовольно улыбалась.

– Ты думал, это глупое преставление меня обманет? Я считаю количество обозов, вышедших из Галлипоса. Так вот, за день только вы могли прибыть. Но вы быстро. Ночью шли?

Я кивнул, не отрицая очевидного.

– Ай, глазки, как льдинки, – цокнула языком девушка. – Жаль, что ни себе оставить, ни продать нельзя. Что же ты за дичь, что за тебя золото обещают?

Рыжая вытянула палаш, остриё которого застыло у моего горла.

За её спиной тихо зарычала Катарина, положив руку на рукоять своего фальшиона.

– Не дёргайся, сестрёнка! – даже не оборачиваясь, – повысила голос Джинджер. И ты, ведьма, тоже не дёргайся. Я отпущу вас, платой за проезд будет он.

Я медленно отвёл взгляд от клинка и поглядел по сторонам. Как поступят девушки? Солдатки удачи и приставленная ко мне магесса, самое логичное это оставить меня. Нет, не надо о таком думать, я только начал им верить. Лучше решить, как выпутаться из капкана. Расклад-то совсем не в нашу пользу. Это не боевые бомжи, напавшие на нас ранее. Это отряд профессиональных воинов. Даже если я пристрелю нескольких, остальные нашпигуют всех стрелами. Катарина не справится с десятком копейщиков, а Лукреция слишком долго колдует. Нужно что-то делать, но что?

Голливуд мне в помощь!

– Ты не хочешь меня убивать? – тихо произнёс я, встав и скинув верёвку. И при этом искренне надеялся, что голос не дрогнул. – Тебе запретили убивать. А знаешь почему?

Рыжая бандитка, претендующая на титул «самый модный доспех года», перестала улыбаться. Она теперь глядела на меня, поджав губы, как обиженная кинодива.

– Я запомнил твоё лицо. А умерев, воскресну в своей обители и приду за тобой с ночными охотницами. И умрёшь уже ты. Навсегда.

Я как бы невзначай сунул руку за пазуху и нащупал пистолет. Есть шанс, что, если убью предводительницу, отельные разбегутся. И стрелять нужно через одежду.

– Не убедил, – со зловещей ухмылкой ответила рыжая. – Пока ты вернёшься, если вернёшься, я успею трижды спрятаться так, что даже демоны не сыщут.