Текст книги "Христофор Колумб"

Автор книги: Игорь Ноздрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Игорь Ноздрин
Христофор Колумб

Посвящается моей дочери Марии, названной в честь флагманских каравелл Колумба

Предисловие

Золото создает сокровища.

Тот, кто владеет им, может совершить все, что пожелает.

Он способен даже вводить человеческие души в Рай.

Христофор Колумб

Каравелла знакома каждому человеку по книгам и фильмам. Это корабль эпохи Великих географических открытий. Ветер раздувает паруса, скрипят мачты, поднятый нос с божеством, поддерживающим бушприт, режет волны. Кто не плавал по морям в поисках легендарных земель, не сражался с пиратами, не выкапывал клады на далеких островах, не тонул в бушующем океане? Каравелла стала частью наших школьных лет, символом доблести и отваги. Мы ждем ее алые паруса всю жизнь. Однако мало людей знают размеры судна, водоизмещение, площадь парусности, скорость, внутреннее устройство. Четверо из пяти опрошенных полагают, будто каравелла соответствует среднему современному кораблю. «Маленькое судно не способно пересекать моря, – уверены они, – бороться с волнами высотой в пятиэтажный дом, выдерживать ураганные ветры».

Прошла половина тысячи лет с тех пор, как португальские корабли боязливо опустились за Гибралтарский пролив и вдоль северной оконечности Африки направились к морю Тенибраско, где по убеждению просвещенных людей, цитировавших Птолемея и Тацита, находился предел земли, водились огнедышащие драконы. Изменилась карта мира, расширились просторы человеческого мышления. Европа пережила инквизицию, Возрождение, войны. Люди познали законы природы, поставили себе на службу силу пара, электричества, атомной энергии, взлетели в небо, приблизились к звездам, ходили по Луне. Мы привыкли видеть на реках крупные суда, сопоставлять их с каравеллами, дерзнувшими отправиться за горизонт. Многие из них погибли (в гавань возвращалась только треть судов экспедиций), но даже легендарные корабли не обмерили, не зарисовали, не сохранили в памяти.

Наибольшая известность выпала на долю каравелл Колумба, в 1492 г. пересекших Атлантический океан. В любом справочнике вы найдете их изображения, но везде они разные. Измерения флагманской «Санта-Марии» колеблются от 24 до 36 метров. Хотя неоднократно делались попытки создать для круизных плаваний копию каравеллы, специалисты основывались лишь на единственном эскизе судна, изображенном на полях рукописи Колумба, похожем на каракули пятилетнего ребенка. Не лучше обстоят дела с кораблями других капитанов.

По рисункам судов того времени можно представить каравеллы конца XV – начала XVI столетия. В среднем их длина составляла 30 метров, ширина – 8, осадка – 2 м, грузоподъемность – 150 тонн. На таких кораблях до сотни человек подолгу плавали, жили, работали в океане.

Что такое 30 метров? Это размер капитанского мостика современного танкера. «Санта-Мария» проплыла бы под его кормой, а с борта гиганта ее бы не заметили. Но не думайте, будто все корабли первооткрывателей не превышали указанных размеров. Древний мир знал суда, втрое превосходившие каравеллы. В наше время со дна озера Неми откопали из ила плавучую дачу императора Калигулы, плоскодонку изящной формы, в 70 метров длиною и 17 шириною. Полые колонны из обожженной глины служили в деревянном корпусе опорами верхней палубы. Мраморные плиты покрывали помещения, в кадках росли цветы. Полтора тысячелетия назад строители предотвращали гниение корпусов обшивкой из тонкого слоя свинца. Плоскодонка Калигулы для отдыха на спокойной воде – самое крупное сохранившееся античное судно.

В древних источниках встречаются удивительные описания кораблей. В царствование египетской царицы Хатшепсут мастер Инеми в XV в. до н. э., для перевозки по Нилу каменных монолитов длиною в 29 метров и весом по 350 тонн, высеченных из скал Асуана для храмов священного города Фивы, построил баржу водоизмещением в полторы тысячи тонн. На протяжении последующих столетий египтяне увеличивали размеры судов. При Птоломее IV Филопаторе (221–204 г. до н. э.) они создали многоярусный военный корабль длиною в 128 и шириною в 17 метров, приводившийся в движение четырьмя тысячами гребцов. Весла верхнего яруса достигали 19 метров. С высоты 22 метров из-за кованой брони бортов лучники взирали на подплывавшие лодки. Весла уравновешивали свинцом, закрепленным на внутренних частях рукояток. Противовесы облегчали работу гребцов. Судно имело два носа и две кормы, но не являлось катамараном. Египтяне пользовались одним парусом, трехмачтовая система появилась позже в Европе на Средиземном море.

По сообщению греческого писателя Афинея (III в. до н. э.), правитель Сиракуз, Гиерон II велел архитектору из Коринды Архию и молодому Архимеду построить трехпалубный 90-метровый корабль с парадным и гимнастическим залами, храмом Афродиты, тремя ванными, банями, библиотеками, садами, рыбным «озерцом», просторной кухней, конюшней, огромным трюмом. Каюты украсили картинами, вазами, статуями, росписью, ценными породами деревьев. Восемь многоэтажных башен, катапульты, камнеметные реи на мачтах обеспечивали безопасность корабля. Опускавшаяся за борт железная ограда предохраняла от абордажей. Гигант назвали «Сиракузянкой». Она плавала вдоль побережья и однажды добралась до египетской Александрии.

В Китае мастера строили джонки до 164 метров. Марко Поло описал в устье реки плавучую крепость невероятных размеров – 180 5 180 метров. Имея опыт строительства крупных судов, люди вышли в океан на рыбачьих баркасах. Каравелла с маленьким, широким, глубокосидящим, обтекаемым днищем каплевидной формы оказалась хорошо приспособленной для длительных плаваний. Она не переворачивалась, легко всходила на волну, скатывалась вниз. Благодаря короткому корпусу не разламывалась пополам. Набитый грузом вместительный трюм не позволял судну ложиться парусами на воду.

Потребовалось пять веков экспериментов и поисков, чтобы появился 145-метровый стальной пятимачтовый фрегат «Пруссия» водоизмещением в 11,6 тыс. тонн. Он не только в пять раз превосходил каравеллу размерами, но и в пять раз быстрее плавал. Фрегат построили в Германии в 1904 г. До сих пор он является самым крупным парусником. Совершив кругосветные плавания, фрегат случайно столкнулся с пароходом и затонул на скалах Ла-Манша. Сопоставьте водоизмещение каравеллы с грузоподъемностью «Пруссии» и вы увидите, как далеко шагнуло парусное кораблестроение. Это стало возможным благодаря применению новых материалов и промышленных технологий. А самым большим деревянным судном была американская шхуна «Вайоминг», достигавшая 107 метров. Ее сделали в 1910 г. по методу египтян и греков, сколачивая железными гвоздями. «Вайоминг» плавал вдоль восточного побережья США, перевозил песок, соль, прочие грузы. В марте 1924 г. шхуна погибла во время шторма в Чесапикском заливе.

Парусники-гиганты покажутся крохотными суденышками по сравнению с танкерами, сохраняющими лидерство в последние десятилетия. Самый крупный из них спустили на воду в 1980 г. В трюме японского судна «Сиуайз Джаэнт» помещается более полумиллиона тонн сырой нефти, что равнозначно железнодорожному составу из обычных 60-тонных цистерн длиною в 120 километров! Он способен перевезти высотное здание Московского университета, масса которого превышает 500 тыс. тонн. Танкер в семь раз превосходит водоизмещением боевые надводные корабли. Его длина – 458, ширина – 69, высота борта – 55, осадка – 25 метров. Строительство обошлось в 73 млн. долларов.

За шесть веков суда ежегодно увеличивались на 70 сантиметров. Развитие человеческой мысли нельзя выразить в метрах, тоннах, километрах, но и такое сравнение отражает общественный прогресс. Колумб, при попутном ветре, почти месяц пересекал Атлантический океан, экспедиция Магеллана два с половиной года огибала земной шар. Скорость каравелл составляла 3–5 узлов (миль в час), иногда доходила до 8–10. В рекордные дни суда проплывали за сутки 150–160 миль.

Современное парусное судно имеет скорость в два-три раза выше. В 1908 г. «Пруссия» совершила кругосветное плавание за 295 суток ходового времени, а сейчас в этот срок укладываются яхтсмены-одиночки. В 1989 г. Оливье де Керсозон совершил кругосветное путешествие на тримаране «Отр Регар» за 125 дней и 19 часов.

В 1905 г. трехмачтовая 56-метровая шхуна «Атлантик» капитана Чарльза Барра прошла от английского мыса Лизард до Нью-Йорка за 12 суток и 4 часа. Семьдесят пять лет парусники не могли повторить ее достижение. В 1980 г. Эрик Табарли перекрыл его на тримаране «Поль Рикар». В 1988 г. Серж Мадек на катамаране пересек океан с запада на восток за 7 суток 6 часов 30 минут, в пять раз быстрее «Санта-Марии» Колумба, а ведь адмирал шел коротким путем. В 2003 г. установлен новый мировой рекорд: Федор Конюхов с международным экипажем на катамаране «Алые паруса» за 16 дней пересек Атлантику и вернулся назад в Европу. Средняя скорость составила 34 узла, то есть в 8 раз выше каравелл!

Суда с механическими двигателями плавают быстрее. В 1952 г. американский лайнер «Юнайтед Стейтс» пересек Атлантику за 82 часа. Рекорд продержался 33 года, пока катер «Вирджин Атлантик Челенджер II» не сократил его на 2 часа. В 1989 г. «Джентри Игл» переплыл океан за 62 часа 13 минут.

Абсолютный рекорд скорости на воде установлен в 1978 г. К. Ворби на турбореактивном глиссере «Спирит оф Австралия» на глади озера Блауеринг Дэм, достиг 511,11 км в час.

От высоких скоростей наша земля не стала меньше, а моря – спокойнее. Ежегодно свыше двух тысяч кораблей гибнут в пучине, сиротеют семьи на берегу. Океаны не прощают людям ошибок. Бермудский треугольник с кораблями-призраками, тайна зарождения пятидесятиметровых «волн-убийц» ждут разгадки.

Человечество построило огромные суда, плавучие лаборатории, доки, искусственные острова с буровыми вышками, атомоходы, подводные лодки, способные обойти земной шар, не всплывая на поверхность.

Все это будет потом, а сейчас выходят из гавани тяжелогрузные рыбачьи баркасы, ловят пассаты, мчатся к неведомым землям в поисках золота, пряностей, слоновой кости, рабов. Жаркое солнце конца XV столетия плавит палубную смолу, обжигает кожу, слепит воспаленные глаза. За богатством и славой плывут каравеллы во все части света!

* * *

А теперь, дорогие читатели, представьте себе живущего в Испании сорокалетнего итальянца. Он провел половину жизни на родине, где научился читать и красиво писать, так аккуратно, что друзья говорили, будто его письма «вкусно смотреть». Это качество человека свидетельствует о трудолюбии, усидчивости, стремлении познать истину, достичь совершенства. Он самостоятельно изучил науки, овладел латинским языком. И вот, образованный итальянец, обладающий каллиграфическим почерком, почему-то скверно пишет на родном языке, шлет послания генуэзцам на чистом испанском языке или пользуется латинским (коим владел свободно). При этом он совершает ошибки, свойственные кастильскому наречию. – Какой же он итальянец? – воскликнете вы. – Он выдает себя за него!

Это – Христофор Колумб, первооткрыватель Нового Света, самый известный на земле человек! Так звучит его имя по-русски. Англичане называют мореплавателя на латинский манер – Коломбус, французы – Коломб, испанцы – Колон, португальцы – Коло, итальянцы – Кристофоро Коломбо.

Его личная жизнь до сих пор остается загадкой.

Часть I

Глава I
Сражение у мыса Сан-Висенти

13 августа 1476 года четыре генуэзских и один фламандский корабль подходили к юго-западной оконечности Португалии – мысу Сан-Висенти. Они везли во Фландрию драгоценную мастику с острова Хиоса, надеясь сбыть дороже в Северной Европе. Итальянские корабли принадлежали генуэзскому торговому дому Чентурионе и Негро. Иностранное судно было зафрахтовано в соответствии с международными правилами, о чем свидетельствовали документы. Итальянские капитаны имели охранные грамоты французского короля, воевавшего с испанцами на стороне португальцев. Забыв о маврах, иберийские народы делили свою часть полуострова. Соседи помогали им. Людовик XI поддерживал португальцев. Его непримиримый враг герцог Бургундский, Карл Смелый (владелец фламандских земель) сочувственно относился к испанцам. Генуэзская республика придерживалась нейтралитета. Стало опасно перевозить товары из Италии во Фландрию.

Владельцы торгового дома учли обстоятельства перехода и не погнушались помощью сомнительных людей, опытных моряков, часто оказывавших им серьезные услуги. Из пяти кораблей двумя командовали представители фирмы – Джованни Антонио Негро и Никколо Спинола, коим подчинялись три капитана, старавшиеся не попадаться на глаза правительственным чиновникам.

Солнце клонилось к западу, откуда дул ровный ветер, прижимавший суда к побережью. Итальянцы опасались пиратов, боялись взять мористее, тянулись к портам. Кормчим казалось, будто на виду у городов и поселков враги не посмеют напасть на маленькую флотилию. Здесь испанские моряки чувствовали себя неуютно, а не ладившие с законом наемники рисковали вдвойне.

Генуэзцы обогнули знаменитый мыс с замком принца Генриха Мореплавателя, заложившего основы португальского владычества на морях, и с удивлением обнаружили впереди далеко уходящую от берега линию сторожевых кораблей. В последней гавани купцов не предупредили об эскадре у Сан-Висенти. Дозорные сосчитали суда. Пять португальских и тринадцать французских флагов реяло на горизонте. Обойти их было нельзя.

С французского корабля раздался выстрел, адмирал потребовал от итальянцев убрать паруса, лечь в дрейф. Негро со Спинолой повиновались, прочие каравеллы замедлили ход. Одна подошла к командирам на расстояние полета стрелы. Две других закачались на волнах недалеко от флагмана.

Не нравится мне это, – признался капитану двадцатипятилетний купец, сопровождавший груз на итальянской каравелле.

Он познакомился с офицером на Хиосе три года назад, когда по поручению торгового дома совершал путешествие за благовонной мастикой. Молодой капитан хорошо служил неаполитанскому королю Рене Анжуйскому. С малым марсельским флотом Рене сражался в 1472 году в каталонских, сардинских, неаполитанских водах с изгнавшим его из Неаполя арагонским королем. Среди примкнувших к Рене молодых испанцев выделялся рослый, светловолосый, голубоглазый моряк, с детства выросший в море. Мятежный француз сделал его капитаном, доверял ему ответственные поручения. После войны испанец перешел в торговый флот, где встретился с купцом из Генуи, бывшим ткачом, сменившим отцовскую прялку на счеты торговца. Итальянца звали Христофором Коломбо. Они подружились и плавали вместе.

– В чем дело? – спросил моряк.

– Французы опускают на воду много лодок, – пристально разглядывая сторожевую линию, ответил генуэзец.

– Не волнуйся, – успокоил испанец. – У наших хозяев есть охранная грамота.

– А вдруг это пираты? – заволновался купец. – Движутся нам навстречу. Скоро они закроют выход в море и обратную дорогу!

– Тебе это кажется. Ветер сносит каравеллы на юг, – пояснил моряк.

– Давай вернемся назад? – предложил Коломбо.

– Поздно уже, – промолвил моряк. – Французы арестуют флагман и погонятся за нами.

Пока на итальянских судах обсуждали неожиданное по явление эскадры, ее адмирал Гийом Казенов, известный как пират Колон, или Кулон Старший, отдавал матросам и солдатам последние распоряжения. На воду спустили шлюпки с соседних кораблей, коим предстояло арестовать встретившиеся суда, а если генуэзцы откажутся подчиниться воле командующего, взять на абордаж. Гийом грабил встречные суда, делился добычей с португальскими помощниками и французским королем, за что тот закрывал глаза на его «подвиги». Сегодня выдался особенно благоприятный случай. С итальянцами шло судно под фламандским флагом Бургундского герцога Карла Смелого. За это Людовик простит адмиралу любое преступление.

Джованни Негро и Никколо Спинола почувствовали неладное, велели слугам принести сопроводительные документы, приготовить корабли к бою. Орудия зарядили рубленым свинцом, намереваясь достойно встретить подплывавшие лодки.

У французов не хватило ума хитростью захватить корабли. Они приблизились к генуэзцам, надменно потребовали у них сдаться в плен, отдать товары. Представители торгового дома попытались предъявить взошедшему на борт офицеру охранную грамоту. Он не взглянул не нее. Солдаты в лодках кричали, чтобы им позволили подняться на палубы. Итальянцы отказались впустить гостей. Тогда те замахали сигнальным флагом, велели флотилии подойти к непокорным судам. Бросив на генуэзской «Бекалле» товарища, французы поспешили отплыть на безопасное расстояние. Купцы позволили им сделать это в надежде, что адмирал не посмеет нарушить повеление короля.

Когда лодки отошли от торговцев, Гийом приказал закрыть выход на юг, стрелять по каравану. Пиратская эскадра начала медленно выстраиваться полукольцом, прижимать жертвы к побережью. Ядра подняли столбы воды рядом с итальянцами.

– Проклятье! – выругался Христофор. – Они решили разнести нас в щепы!

– Ты ошибаешься, – возразил капитан. – Французы хотят завладеть грузом, гонят нас на отмели, но это им не удастся.

Он приказал поднять паруса, развернуть каравеллу в море.

Пока генуэзцы ставили прямые родонды, пытались выйти на запад встречь ветру, пираты обошли их с юга, заперли у мыса.

Гийом не сомневался: тайные союзники Карла Смелого сдадутся! Он выиграл ветер, обрел половину успеха в предстоящем сражении, имел численный перевес. Что сделают пять тихоходных доверху груженых кораблей против восемнадцати боевых судов? Ничего, только героически погибнут.

Корсар недооценил генуэзских моряков, имевших опыт борьбы с турецким флотом в Средиземном море. Недаром они славились в Европе! Итальянцы не приспустили флагов в знак капитуляции, мужественно двинулись туда, куда позволял ветер – на северо-запад, на флагман Гийома. С бортов каравелл в ответ ударили пушки. Они били точнее, отчего шансы генуэзцев на успех значительно возросли, но купцы не успели набрать скорость, чтобы прорваться через линию врагов. Французы сомкнули кольцо. Итальянцы шли неудобным галсом, слишком круто к ветру, пираты же успешно лавировали. Корабли сблизились и почти в упор принялись расстреливать друг друга.

Генуэзцам требовалось много мужества, чтобы в неравной борьбе не пасть духом. На десять пиратских выстрелов они отвечали одним, количество пушек не позволяло вести равную дуэль. И все же искусство итальянских канониров победило численность вражеских орудий. Они первыми потопили корабль, прикрывавший французский флагман, но капитаны не успели направить каравеллы в образовавшуюся брешь. Французы закрыли проход, теснее окружили купцов, с трех сторон палили по судам. Только у берега, куда корсары боялись подплыть, сохранялось защищенное камнями и отмелями свободное пространство.

Так продолжалось около часа. К началу второго Гийом поджег флагманскую «Бекаллу» Спинолы, а тот уничтожил португальский корабль. Море наполнилось тонущими людьми, обломками судов. Удушливая гарь с беловатыми клочьями дыма стлалась над волнами, скрывала от глаз моливших о помощи моряков. До берега было не менее восьми километров, редкий матрос мог проплыть это расстояние.

Итальянские корабли сбились в кучу. Пожар на «Бекалле» усилился, команда не справлялась с огнем. Пламя расползалось по палубе, лизало мачты, жгло канаты. Черные клубы дыма потянулись к побережью. Отчаявшись потушить пожар, люди прыгали в воду, плыли к соседним кораблям, где их поднимали на палубы. Там положение было не лучше. Клочья парусов хлопали над головами, ломались мачты, рвались ванты. Генуэзцы истекали кровью, дрались из последних сил.

«Бекалле» вспыхнул факелом, повалился боком на воду. Люди, пушки, ядра, камни, бухты тросов, лодка, корабельные снасти посыпались с палубы в волны. Раненый корабль за шипел, увлек на дно капитана. На месте гибели флагмана расползлось грязное пятно с обломками рангоута да ломаными досками, среди которых барахтались несчастные моряки.

Пираты вопили от радости, потрясали кулаками, обещали сопротивляющимся итальянцам подобную смерть. Гийом велел офицерам взять судно на абордаж. Французские корабли приблизились вплотную к генуэзцам, но точными выстрелами из пушек были отброшены назад. Одна пиратская каравелла получила дыру в борту и затонула. Прочие не осмеливались выполнить приказ адмирала. Он возмущался, орал, требовал немедленно покончить с торговцами.

После смерти Спинолы Джованни Негро надумал вдоль берега выйти из окружения. Матросы подняли на бушприте косые паруса, поймали ветер, тяжело развернули судно кормой к Гийому, поплыли в опасную зону, увлекая за собой флотилию. Лишь один корабль, меньше других пострадавший от вражеских орудий, последовал за ним. Прочие были неуправляемыми. Итальянцы надеялись на чудо, отстреливались от врагов, пытались заменить снасти, выбросить корабли на берег, спасти себе жизнь.

Гийом разгадал замысел торговцев, плюнул на убегавшего командира, сосредоточил силы против двух разбитых судов. Град ядер обрушился на палубы каравелл, ломал надстройки и мачты, дырявил борта. В таком ужасном состоянии генуэзцы потопили четвертый пиратский корабль. Они видели, как прижавшиеся к берегу друзья вырвались из кольца и на всех парусах уходили на юг.

Через полчаса неравное сражение закончилось. Французам не удалось захватить в плен торговые суда. Обломки итальянских каравелл опустились на дно.

– Сеньор капитан, сеньор капитан! – отчаянно кричал Коломбо уплывавшему к берегу товарищу. – Помогите мне! Я ранен.

Моряк задумался на мгновение, потом решительно повернул назад.

– Держись за мое плечо! – велел испанец. – Господь спасет нас от смерти.

Они поплыли вместе, оглядываясь по сторонам в поисках досок или обломков мачт, но ничего не попадалось на пути. Слабые матросы утонули, сильные – ушли вперед.

Через полчаса Христофор выбился из сил. От усталости и потери крови его трясло, грудь кровоточила. Он несколько раз срывался с плеча испанца. Тот подхватывал и удерживал его на поверхности, пока он приходил в себя после обморока. Непривычный к холодным водам Атлантики Христофор быстро замерз.

– Бросьте меня, – сказал он капитану после затяжного приступа бессилия. – Я не дотяну до берега. Мы плывем целую вечность, а он все также далек. Спасайте свою жизнь.

– Перестань, Христофор, нам осталось немного…

– Нет, – ответил приятель. – Я чувствую смерть, она пахнет солью.

– Это не смерть, это океан, – выплевывая воду, пробормотал моряк. – Посмотри, ты видишь землю?

– Я зрю Преисподнюю. В моих глазах темно.

– Не умирай, – с трудом выговаривая слова, просил испанец, – потерпи!

– Попробую, – пообещал Коломбо.

Он выдержал десять минут, затем пошел ко дну. Капитан нырнул, поймал друга за волосы, вытянул на поверхность. Христофор не шевелился, однако жизнь еще теплилась в нем. Моряк был в этом уверен. Держа торговца за плечи, он лег на спину и поплыл. Утомленный испанец знал, что утонет вместе с ним, но терять ему было нечего. На суше моряка ждала виселица. Даже если португальцы выдадут пленника арагонцам, те повесят его за пиратство под флагом Рене Анжуйского. Да и без неаполитанского короля на совести испанца скопилось достаточно того, что тянуло в могилу.

У итальянца началась агония, его трясло и корежило, будто некая сила неудержимо рвалась из тела. Капитан испугался, выпустил друга из рук, но сразу подхватил, не дал опуститься на дно. «Господи, спаси!» – прошептал он перекошенными губами и мысленно прочитал молитву. Христофора знобило, сознание не возвращалось к нему. Капитан почувствовал, как друг уходит в иной мир, покидает его в волнах у чужого берега.

Он держал итальянца и ждал, когда свершится этот переход, чтобы последовать за ним, избежать унизительной казни.

Судороги ослабли, на искривленном лице генуэзца показалось подобие улыбки. Он затих. Испанец прижал его к себе, словно прислушивался, затем выпустил из рук. Тело исчезло в волнах.

Капитану захотелось закричать, ударить кулаками по во де, нырнуть глубже, чтобы не сохранилось сил выбраться на поверхность. Вместо этого он «выпрыгнул» из воды и увидел над океаном огромное багровое солнце, а перед ним черные точки вражеских судов. «Не для того Всевышний спас меня от смерти, чтобы я покончил с собой!» – пронеслось в сознании моряка. Неутолимая жажда жизни пришла на смену отчаянию. Он поглядел вокруг и поплыл к берегу.

Когда стемнело, у деревни Сагриш португальские рыбаки, подбиравшие трупы и вынесенные волнами на берег вещи, выловили чуть живого обессилевшего человека.

– Кто ты и откуда? – спросили они.

– Итальянец из Генуи, – выплевывая воду, пробубнил моряк, – Христофор Коломбо.

– Ты хорошо плаваешь, – удивились они. – Там есть море?

– Да, – выдохнул капитан.

* * *

«Вот еще одна версия происхождения Христофора Колумба!» – воскликнут просвещенные читатели. «Зачем она нужна? – удивленно и разочарованно пожмут плечами специалисты. – Существуют десятки гипотез, для их описания потребуется целая книга!»

Не спешите с оценкой. Давайте обратимся к документам, попробуем разобраться в фактах.

Откуда взялось утверждение, будто великий мореплаватель родился в Генуе? Кто сообщил об этом?

После смерти Колумба это сделал генуэзский банкир Антонио Галло, оставивший потомкам записки о знаменитых соотечественниках. Сторонники генуэзской версии утверждают, будто биограф дружил с отцом мореплавателя. Галло написал: «Братья Христофор и Бартоломео, лигурийцы родом, принадлежали к плебейскому сословию шерстяников. Отец их был ткачом, сыновья – чесальщиками шерсти. Они жили торговлей». Банкир не имел доказательств тождества названных братьев со знаменитыми капитанами. Современникам следовало принять на веру утверждение итальянца, либо не согласиться с ним. Так оно и произошло. Сам Колумб не вспоминал о ткацких станках, говорил, что плавает с раннего возраста. В письме 1501 го да он сообщает корреспонденту, что отдал морю 40 лет жизни. Авторство документа не вызывает сомнений. Значит, Колумб вступил на палубу корабля десятилетним ребенком, что соответствовало практике обучения мореходному делу. Но мы вернемся к письму, в нем кроется противоречие, требующее объяснения.

Итальянцы приняли утверждение Антонио Галло, испанцы – нет. Они говорили о каталонском происхождении моряка. Соседние народы не участвовали в споре, равнодушно отнеслись к сообщению банкира. «Колумб должен быть генуэзцем!» – решили они. Почему именно генуэзцем? Потому что «большинство иностранцев, живших в Испании, были генуэзцами. Может быть, их было в стране больше, чем всех проживавших там иностранцев, вместе взятых. Король святой Фернандо, покоритель Севильи, даровал генуэзцам особые привилегии в благодарность за то, что их корабли помогли ему отвоевать этот город у мавров. Почти все иноземные купцы в Испании были генуэзцами или выдавали себя за таковых. Они вели самую доходную торговлю, они хозяйничали в портах, им принадлежало множество судов, стоявших в гаванях. Успехи в Кастилии толкнули их в Португалию, где к ним в руки постепенно стала переходить вся торговля пряностями, привозимыми из Гвинеи. Эти купцы, обосновавшиеся в обоих королевствах, поддерживали и защищали друг друга, как братья по племени. Будучи генуэзцем, Кристобаль Колон мог быть уверен, что его предложения всегда выслушают, и что он всегда найдет кого-нибудь, кто облегчит ему доступ всюду, куда он захочет попасть»[1]1
  Ибаньес Б. В поисках великого хана. Избр. соч.: В 3 т. Л.: Гослитиздат, 1959. Т. III. С. 51.


[Закрыть].

В то время самыми опытными моряками слыли итальянцы, как в XX веке бразильцы считались лучшими футболистами, американцы – баскетболистами, канадцы – хоккеистами. Джон Кабот, Америго Веспуччи, Жан Верразано, многие другие прославленные моряки родились в Италии. А так как на протяжении веков существовали сомнения в происхождении Колумба, ученые искали материальное доказательство этому факту. Сделать это было легко. Колумбов и Колонов в Италии столько же, сколько Голубевых и Птицыных в России.

«Colombo» по-итальянски означает птицу, ставшую символом мира. В архивах тщательно отбирали похожие фамилии, сортировали, раскладывали по полочкам. Особый интерес представляли ткачи, ведь Галло говорил о шерстяниках «lanificii». История сохранила множество генуэзских нотариальных документов, копий, черновиков. Искомое, разумеется, нашли. Так у первооткрывателя появилась родословная. Заметьте, дорогие читатели, ее создали историки. Сам мореплаватель, его братья и дети не имели к ней отношения.

Скажем сразу: документы великолепны! Пожелтевшая от столетий бумага, присыпанные песком кляксы, разноцветные печати и подписи, подпорченные мышами края. Нет сомнений в подлинности текстов. Противники генуэзской версии напрасно утверждают, будто документы поддельные. Все истинно. В 1932 году купчие, закладные, акты о рождении и смерти собрали и опубликовали в книге, переведенной на многие языки.

По документам можно представить историю семьи безвестных ткачей, в поте лица зарабатывавших на жизнь. Ее родословную проследили до 1321 года (как положено в дворянских родах), но она оказалась слишком сомнительной, и ученые ограничились февралем 1429 года – детством отца Христофора.

«Джованни де Колумбо из Маконезе, житель селения Кинто, обещал Гильельмо де Браманте, выходцу из Германии, ткачу-суконщику, здесь присутствующему, и торжественно подтвердил, что исполнит и действенным образом совершит нижеследующее: отдаст своего сына Доменико, одиннадцати лет или около того, в услуги и ученики названному Гильельмо на шесть ближайших лет, дабы тот обучил его ткацкому ремеслу».

Отсюда мы определяем, что отцу мореплавателя Доменико в 1429 году исполнилось одиннадцать лет или «около того». В 1440 году на свет появился заверенный нотариусом Джованни Рекко второй документ, из которого узнаем, что монахи генуэзского бенедиктинского монастыря святого Стефана «уступили право на аренду участка монастырской земли Доминикино Коломбо, ткачу-суконщику и не только ему, но и его наследникам от законного брака, ныне живущим и еще не рожденным. А на упомянутом участке стоит дом, расположенный в Генуе, в проулке Оливелла…». Если допустить, что речь идет в обоих документах об одном человеке (итальянцы в этом уверены), то получается, что за одиннадцать лет обучения Доменико успел получить профессию, стать самостоятельным мастером, родить от законного брака наследников.

Далее начинается путаница. В угоду следующим документам с фамилиями Колумбов, ученые «забывают» о последнем акте и в 1445 году женят Доменико на девице Сусанне Фонтанароссу. Вы спросите: «Наверное, жена и дети от первого брака несчастного ткача умерли?» Не думаю. Но если есть нотариальный акт с подробной описью недвижимого имущества из приданого невесты домовладельца и ткача Доменико Колумба, то теперь он становится будущим отцом Христофора. Отныне все, что с ним связано, приписывается мореплавателю. Одного этого факта достаточно, чтобы показать, как грубо вытесана биография Колумба, но мы продолжим анализ документов. Пусть у капитана второй раз, в 1445 году, появится законный отец. Значит, сам он мог родиться не ранее следующего года. Получается, будто Христофор скончался в 1506 году в возрасте шестидесяти лет. А ведь его друг и исповедник, испанский священник Андрес Бернальдес уверял, что Колумбу в год смерти исполнилось семьдесят лет! Как не поверить человеку, от которого Христофор не имел секретов? Но тогда он не мог быть сыном Сусанны Фонтанароссу (в то время десятилетней девочки), и вряд ли родился от шестнадцатилетнего ученика немецкого мастера. Опять неувязка. Ну да ничего, главное – есть еще подлинные документы с фамилиями Колумбов!