Текст книги "Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы, протоармяне)"

1. Армянское нагорье и Хеттское царство

Только западная и юго-западная окраины Армянского нагорья временами входили в состав Хеттского царства и Митанни. Кое-что нам известно из письменных источников об областях, непосредственно примыкавших к границам этих царств; археологические данные, как уже упоминалось, имеются почти только для областей, ныне входящих в состав советского Закавказья; обо всей остальной части нагорья прямых сведений нет, и о происходивших там явлениях мы можем судить лишь косвенно.

Политическая ситуация в середине II тыс. до н. э. Как мы видели в предыдущей главе к западу от Армянского нагорья, в центральной Малой Азии в XIX–XVII вв. возникает Древнехеттское царство, в XVII – начале XVI в. до н. э. начавшее было продвижение на юг, в Сирию, но со второй четверти этого столетия переживавшее глубокий упадок и утерявшее свои периферийные владения. На XVI век падает выдвижение Митаннийского царства в северной Месопотамии, постепенно подчинившего своему влиянию мелкие государства Сирии (Хальпа, – бывший Ямхад, – Каркемиш, Мукише-Алалах и др.) и, вероятно, Килийкого Тавра (Киццватна) [134]134
  Это вытекает из хеттских анналов, документов из Алалаха и других источников.


[Закрыть], а также, по-видимому, часть [74] долины верхнего Евфрата и область к югу от Армянского Тавра и, несомненно, области по среднему Тигру и за Тигром (Ниневия, Ашшур и, видимо, Аррапха) [135]135
  Из Ниневии царь Душратта присылал статую богини для исцеления заболевшего фараона; в Ашшуре были митаннийскне наместники – «послы», – W. Andгае, Die Stelenreihen von Assur, Leipzig. 1913, №129. В архиве хурритского царевича Шильва-Тешуба, жившего в Нузе (Аррапха), была найдена печать царя Митании на одном из писем. См. Н. Б. Янковская, Хурритская Аррапха, «Вестник древней истории». 1957. № 1, стр. 18-19.


[Закрыть]. Наступление египетских войск в середине XV в. привело к ослаблению и утере митаннийского влияния к западу от Евфрата, но, тем не менее, около 1400 г. Митанни еще переживало расцвет. Царем его в это время был Душратта, находившийся в дружеских и союзных отношениях с египетским фараоном Аменхетепом III [136]136
  См. его письма в телль-амариском архиве фараонов. J. А. Кnudtzon, Die El-Amarna-Tafeln. Leipzig, 1915; S. A. B. Mercer, The Tell-el-Amarnah Tablets, Toronto, 1939.


[Закрыть].

Между тем период слабости Хеттского царства к этому времени закончился, и оно вновь консолидировалось на всей территории центральной части Малой Азии. С этого времени у нас появляются письменные данные о ряде областей Армянского нагорья, которые втягиваются в ход исторических событий, определявшихся действиями великих держав.

Общество Армянского нагорья во II тыс. до н. э. Общество Армянского нагорья этого периода стояло, по-видимому, на уровне, близком к состоянию общества Малой Азии того времени, когда начиналось проникновение туда ассирийских купцов-колонистов и подготовлялся процесс образования первых городов-государств. Как показывают пышные погребения вождей первой половины II тыс. до н. э. в Закавказье – в Триалети и Кировакане, – здесь уже далеко продвинулось имущественное и социальное расслоение первобытной общины, начавшей разделяться на военную знать и рядовых общинников. Развитие скотоводства и связанный с ним рост богатств должны были приводить к росту значения войны в хозяйстве, а развитие специализированных видов сельского хозяйства – садоводства и земледелия – к появлению внутриобщинного обмена, ростовщического кредита и социального неравенства.[75]

Погребения вождей в Лчашене у Севанского озера, относящиеся уже ко второй половине II тыс. до н. э., с их обрядом кремации, деревянными погребальными колесницами и богатой утварью примыкают по типу к погребениям Триалети и Кировакана, но являют нам и новые черты, свидетельствующие о дальнейшем развитии общества. Вместе с вождем еще в большем числе, чем прежде, погребались и рабы для сопровождения его в потусторонний мир. Это свидетельствует, с одной стороны, о возникновении рабства, но с другой стороны, и о крайней примитивности рабовладельческих отношений, так как в дальнейшем рабы стали представлять ценность, которая не расточалась уже в виде человеческих жертвоприношений. Однако не забудем, что массовое уничтожение пленных практиковалось в Ассирии и Урарту еще и в IX–VIII вв. до н. э. [137]137
  См., например, анналы Ашшурнацирапала и других ассирийских царей (ср. подсчеты в кн.: И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л., 1949, стр. 86). В надписях урартских царей выражение «одних (пленных. – И. Д.) я убил, других живыми увел» является стандартной формулой. Об ослеплении пленных ассирийцами в XIII в. до н.э. см. выше, стр. 67. У хеттов впервые в анналах Суппилулиумаса I (XIV в. до н.э.); у ассирийцев первое упоминание увода (и ослепления?) 14400 пленных – в анналах Салманасара I (XIII в. до н.э.):, см. Е. Еbeing, В. Meissner, Е. F. Weidner, Die Inschriften der altassyrischen Könige, I, Leipzig, 1926, стр. 118-119.


[Закрыть]

Если в Триалети и Кировакане мы наблюдаем только черты стилистической близости предметов художественного ремесла к памятникам Малой Азии и хурритского общества, то в Лчашене (XIV–XIII вв. до н. э.) появляются уже вещи, непосредственно импортированные из этих стран или, во всяком случае, сходные до идентичности с применявшимися у хурритов юга [138]138
  Б. Б. Пиотровский, Урартские надписи из раскопок Кармир-блура, в кн.: И. М. Дьяконов, Урартские письма и документы М.-Л., 1963, стр. 11-12.


[Закрыть]. Колесницы и вооружение воинов Лчашена (в частности, характерные шлемы с гребнем), судя по дошедшим до нас бронзовым моделям, были аналогичны хурритским. Митаннийские печати художественной работы этого времени найдены не только в Лчашене, но и в одном из могильников Большого Кавказа [139]139
  Там же. Последняя публикация: Н. Д. Флиттнер, Сиро-хеттские памятники Эрмитажа, «Труды отдела культуры и искусства Востока Госуд. Эрмитажа», I, 1939, стр. 21-43.


[Закрыть]. Это показывает, что Армянское нагорье и Закавказье к концу II тыс. до н. э. начинает, – хотя, быть может, и в [76] слабой степени, – вовлекаться в международный обмен, сыгравший, как мы видели, такую важную роль в ускорении образования классового общества в Малой Азии. Существенное значение, вероятно, здесь имело и начало разработки медных и оловянных месторождений Закавказья.

По всей вероятности, мы можем представить себе общество Армянского нагорья и Закавказья, во всяком случае к концу II тыс. до н. э., по своему состоянию весьма сходным с тем, которое было обрисовано в предшествующей главе для ранних этапов истории хеттов и хурритов юга: патриархальные роды, делящиеся на отдельные большесемейные домовые общины, подчиняющиеся власти патриархов – эври(слово это сохранилось и в урартском) [140]140
  Термин ewri в форме աւրեար, որեար сохранился и в древнеармянском в значении «муж, полноправный мужчина», см. Г. Аветикян, Х. Сюрмeльян, М. Авгeрян, Новый словарь армянского языка, Венеция, 1836 s.v. (на армянском языке). Ср. также աղխ из хуррито-урартского *a(l)leḫә “хозяйство” и աղախին из *а(l)lаеḫinә “принадлежащая к хозяйству“ (от хурр. аllae, alle ”хозяйка“, урарт. alae «хозяин»).


[Закрыть]; формально неотчуждаемый и переделяемый земельный фонд домовой общины при начавшейся имущественной дифференциации семей и возникшей потребности в кредите, которая неизбежно должна была в конечном счете привести к развитию ростовщичества и долгового рабства. Все это не только предположение: как ни скудны наши сведения об урартском обществе Армянского нагорья первой половины I тыс. до н. э., есть данные, свидетельствующие о наличии здесь еще и в то время больших патриархальных семей и родовых селении, например, селений родичей царя [141]141
  И. М. Дьяконов, К вопросу о судьбе пленных в Ассирии и Урарту, «Вестник древней истории», 1952, № 1. стр. 98, прим.2. Из истории общин Ассирии, Aррапхи, Вавилонии и т.д. видно, что богатые родовые общины распадаются раньше бедных, так как в них происходит большая имущественная дифференциация и раньше складываются индивидуальные хозяйства.


[Закрыть]

Мы видели, что хурритские патриархальные роды юга входили в территориальные общины, управлявшиеся советом старейшин и народным собранием, – а иногда и разрастались настолько, что охватывали несколько селений, организованных по родовому или территориальному принципу и включавших как родственные, так и неродственные большесемейные [77] общины. По-видимому, судя по данным о родовых селениях в урартском государстве, подобные явления наблюдались и на нагорье. О советах старейшин и народных собраниях у населения Армянского нагорья мы узнаем из хеттских источников.

Но если у хурритов юга территориальные общины составляли костяк принципиально новой организации города-государства, возглавлявшегося уже единоличным правителем-царьком, хотя и вместе с советом, и затем подчинявшегося более крупному, рыхлому государственному объединению – царству, то на Армянском нагорье дело пока обстояло иначе.

Обычно, говоря об общественной организации Армянского и Иранского нагорий времени, предшествовавшего созданию великих царств – Урарту, Мидии, Персии и т. д. – мы говорим о ней как о племенной организации. Однако нельзя не обратить внимания на тот факт, что сами древневосточные памятники – особенно хеттские и ассирийские – чрезвычайно редко говорят о «племенах» на этих территориях. По существу, упоминание этнических групп появляется в этих источниках только тогда, когда речь идет о наименованиях общего характера, выходящих за пределы отдельной области – таков термин каскав хеттских и мадай(«мидяне») в ассирийских источниках. Ассирийские надписи говорят иногда также о «странах шубарейцев», о «странах Наири», о «странах уруатри», урартские – о «странах (или стране) Этиуни». Только в двух случаях речь несомненно идет о племенных союзах: хеттские источники прямо говорят о касках, как о неоседлых племенах (аккадск. Suti) [142]142
  Так постоянно в анналах хеттских царей. Следует заметить, что если хеттские источники называют касков «свинопасами и ткачами», то это ничего не говорит об их действительных занятиях; обе эти профессии были рабскими, и хеттский писец хотел просто сказать, что враждебные хеттам каски – люди рабской природы. Однако, во всяком случае, на территории касков существовали и постоянные крепости и, надо думать, им было не чуждо земледелие. Вероятно, все же основным их занятием было полукочевое скотоводство.


[Закрыть], упоминают о «двенадцати» или «девяти племенах касков» [143]143
  Н. G. Gütеrbrосk, The Deeds of Suppiluliuma as Told by His son, Mursllis II, «Journal of Cuneiform Studies», X, 1 стр. 65-67 (fragm. 13, 6; 14, 16).


[Закрыть], а о том, что мидяне составляли союз шести племен, сообщает [78] Геродот. Но и в некоторых других случаях такие общие наименования, вероятно, означают конфедерации племен.

Однако в подавляющем большинстве случаев этнические наименования в источниках не упоминаются, а речь идет о небольших, организационно единых территориях– «странах» (хетт. утне, урарт. эбани, асс. мāтуили нагӯ). Правда, в урартских текстах при соответствующих названиях часто стоит детерминатив [144]144
  В клинообразной письменности детерминативами называются непроизносимые знаки, определяющие категорию понятий, к которой относится детерминируемое слово (люди, боги, страны, города, профессии, деревянные предметы и т.п.).


[Закрыть]не стран, а лиц, что, очевидно, означает, что данное название воспринималось как племенное, так как при названиях заведомых государств (Ассирии, Урарту, Маны и т. п.) этот детерминатив никогда не ставился [145]145
  Однако следует заметить, что при таких обобщающих названиях, как «Наири» и «Этиуни», всегда ставится только детерминатив страны. Очевидно, это более географические, чем этнические обозначения.


[Закрыть].

Причиной такого характера терминологии, очевидно, является то обстоятельство, что сама природа нагорий способствовала известному территориальному подразделению населявших ее людей. Армянское нагорье – как и горы Загра в западном Иране – распадается на замкнутые долины и отрезки долин ( гавары), причем в древности их замкнутость еше усугублялась густыми зарослями и лесами, покрывавшими горные склоны и загромождавшими ущелья и перевалы. Следовательно, племя, которое расселилось бы в двух или трех долинах, не могло бы постоянно осуществлять свое организационное единство, кроме как в исключительных случаях, например, при образовании временных военных союзов [146]146
  Большим недостатком многих исторических карт является именно то обстоятельство, что древние «страны» размещаются на них поперек горных хребтов.


[Закрыть].

Поэтому, даже в условиях, когда не было завершено разложение первобытнообщинного строя, здесь создавались некие территориальные образования – «стрáны» по терминологии древних источников. Каждая такая «страна» имела свой совет старейшин, народное собрание и вождя – военачальника и [79] правителя, однако в случае военной необходимости она могла включаться в конфедерации и союзы, носившие, вероятно, племенной характер, и выступать солидарно с другими «странами». Последние, таким образом, одновременно были и территориальными единицами, и племенными – либо совпадая с племенем, либо составляя его подразделения, практически имевшие гораздо большее реальное значение, чем само племя.

Все это крайне затрудняет для исследователя установление момента перехода к классовому обществу, так как мы лишаемся такого обычно столь верного критерия, как возникновение территориального деления общества. Другие признаки наличия классовой цивилизации и государства – существование налогов, отдельных от народа вооруженных сил и государственного аппарата и, прежде всего, самой классовой структуры общества – как правило, не могут быть нами выявлены в силу характера наших источников. Приходится прибегать к таким менее надежным вторичным признакам, как наличие письменности – однако ее возникновение не обязательно (хотя и обычно) синхронно с возникновением государства [147]147
  Так, известна руническая письменность, применявшаяся для магических целей германцами задолго до сложения у них государства; с другой стороны, многие несомненные государства Африки письменности не имели. В значительной мере дело часто определяется наличием или отсутствием соседних государств, уже выработавших письменность, и знакомством или незнакомством с самим фактом существования письменности у соседних народов. В условиях древней Передней Азии представить себе государство, которое не пользовалось бы письменностью, или первобытное племя, которое бы им пользовалось, – трудно. Хотя древний Шумер выработал у себя примитивную письменность еще в конце IV тыс. до н.э., однако последние исследования А. А. Ваймана делают вероятным, что наше обычное представление о сложении здесь классового общества и государства лишь во второй четверти III тыс. до н.э., возможно, ошибочно, и его нужно датировать более ранним временем. Во всяком случае, в доклассовом обществе, даже при соседстве с «грамотными» цивилизациями, возможна только примитивная письменность, используемая для магических и, может быть, простейших хозяйственных целей, но не для развитого хозяйственного учета, для повествовательных текстов и т.п. Поэтому тот факт, что существовали какие-то центры Армянского нагорья, передавшие письменные традиции хеттов и Митанни XIV—XIII вв. урартскому государству IX в. (см. стр. 72. Известно, что хеттские, ранние ассирийские (XII– IX вв. до н.э.) и урартские царские надписи строились по определенным повторяющимся формулам. Многие формулы урартских надписей совпадают и с хеттскими, и с ассирийскими, однако другие не имеют аналогии в ассирийских, но только в хеттских анналах. Ср., например, урартскую формулу: «С богом Халди эти деяния за 1 год я совершил» с хеттской: «и это за 1 год я совершил» (например, А. Goetze, Die Annalen des MuršiIiš. «Mitteilungen der Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft», 38, Leipzig, 1933, стр. 130-131); или урартскую формулу: «Мужчин и женщин оттуда увел, xюношей (?) захватил, уженщин, zбойцов, nконей, mбыков, α баранов – это царю досталось, но что воины увели, они увели отдельно, когда страну я покидал», с хеттской: «…и то, что я, Солнце, из пленных увел во дворец, тех было всего xпленных, а что господа и воины и колесничие Хаттусаса увели из пленных, крупного и мелкого скота, сосчитать было нельзя» (A. Goetze, там же, стр. 76-77). Эти формулы в ассирийских анналах не встречаются. Однако возводить урартскую анналистику непосредственно к хеттской трудно, так как само урартское письмо имеет черты сходства с хурритским, а не с хеттским. Должны были быть посредствующие звенья, связывающие хеттскую анналистику как с урартской, так и с ассирийской. Таковой могла быть только хурритская. См. И. М. Дьяконов, Урартские письма и документы, М.-Л., 1963, стр. 23 и сл., 96, 101.), должен считаться свидетельством того, что это были центры классовой цивилизации.


[Закрыть], и [80] к тому же мы не всегда можем быть уверены, что дальнейшие раскопки не обнаружат письменных памятников там, где мы их не ожидаем.

Политические объединения и племена Армянского нагорья в середине II тыс. до н. э. Древнейшие исторические данные о «странах» и племенах Армянского нагорья содержатся в хеттских источниках. К сожалению, они дают сведения почти исключительно о районах, непосредственно примыкавших к восточной границе Хеттского царства, в качестве которой с XIV в. до н. э. обычно служило течение верхнего Евфрата.

Самой северной «страной», расположенной к востоку от каскского племенного союза и Хеттского царства, была Хайаса-Ацци [148]148
  Сводки данных о Хайасе см. Е. Forrer, Hajasa-Azzi, “Caucasia”, 9, 1931; Г. А. Капанцян, Хайаса – колыбель армян, Ереван, 1948. Обе сводки нуждаются в значительных уточнениях в свете современных данных.


[Закрыть]. До сих пор точно не выяснено, относятся ли эти два названия – «Ацци» и «Хайаса» – к двум тесно связанным объединениям, или они являются разными наименованиями одного и того же.

Распространено мнение, что Хайасу следует искать в верховьях Евфрата около совр. Эрзниджана и Эрзурума. Это, однако, плохо вяжется с тем, что, по данным анналов хеттского царя Мурсилиса II, одна из важнейших крепостей Ацци, Арипса, стояла на берегу моря. Текст говорит об этом совершенно недвусмысленно. При локализации Хайасы-Ацци следует также исходить из того, что древние «страны» располагались по долинам, а не поперёк горных хребтов. По всей вероятности, двойственное название «Ацци-Хайаса» объясняется тем, что эта «страна» состояла из двух частей, расположенных в двух смежных долинах, при этом, судя по источникам, Ацци находилась ближе к ядру Хеттского царства, а Хайаса – дальше от него. Если не допустить вместе с Г. А. Капанцяном, что море, на котором находилась Арипса, – это болотистое озеро около Эрзурума (что кажется маловероятным), то приходится признать, что Ацци находилась в Понте, выходя к Черному морю, вероятно, по долине р. Харшит. В таком случае, Хайасу [81] можно поместить в долине р. Чорох около совр. Байбурта, откуда затем ее власть могла распространиться и на Евфрат [149]149
  Искать Арипсу на берегу Ванского озера, как предлагал Э. Форрер, невозможно – это противоречит всему контексту источника; весьма маловероятны и альтернативные предложения Г. А. Капанцяна (озеро Гельджик у истоков р. Тигра, или какое-либо маленькое, ныне высохшее озерко). О. Р. Гэрни и Дж. Гарстанг (J. Garstang and О. R. Gurney. The Geography of the Hittite Empire, London, 1959) думают о Черном море и отождествляют Арипсу с Гиресуном. Недалеко от Арипсы стояла другая аццийская крепость – Туккама, расположенная, в то же время, достаточно близко or долины Евфрата, чтобы ее царь мог вести войну с Паххувой, находившейся, видимо, западнее совр. Ани-Камах, около Зимарры. Поэтому Туккаму следует искать севернее Паххувы, вероятно, в долине Лика или на перевалах между долинами Лика и Харшита. При своем наступлении на Хеттское царство люди Ацци и Хайасы проникли в «Верхнюю Страну» (то есть область в верховьях р. Галис) и «сделали своей границей Самуху». С. Алп (S. Alp, Die Lage von Šamuḫa, «Anatolia», I, 1956, 77-80) ищет Самуху на Евфрате выше впадения р. Арацани, однако это означало бы, что «Верхняя Страна» включала и евфратскую долину, что маловероятно. Помимо этого, известно, что путь из Каниша (около Кайсери) на Самуху шел не на северо-восток, а на север, через Куссар, который следует искать в треугольнике Кайсери—Амасья – Анкара (на городище Аладжа-хююк?). Известно также (Keilschrifturkunden aus Boghazköi [KUB] XXXIII, 79), что Самуха имела речное сообщение на лодках с соседними областями, – в частности с Паттейариккой, тоже одно время входившей в состав Хайасы и которую С. Алп отождествляет с совр. Пертек. Однако верхний Евфрат судоходен для лодок только местами, поэтому надо скорее думать о р. Лик (Гайл-гет – Келькит) или, менее вероятно, о р. Галис (Кызыл-Ирмак). Совершенно невозможно отождествление третьей аццийской (пограничной) крепости Ингалава с позднейшим г. Ангел в верховьях р. Тигра, как это делают Э. Форрер и С. Т. Еремян («Атлас Армянской ССР», Ереван – Москва, 1951, карта 102), так как между этим районом и Хайасой-Ацци при любой ее локализации должно было находиться множество других «стран». Наконец, в анналах Суппилулиумаса I говорится о г. Куммаха (совр. Ани-Камах), как принадлежавшем Хайасе. Речь идет о периоде экспансии Хайасы, поэтому нет необходимости искать центрэтой страны именно в районе Камаха на Евфрате. По всем этим соображениям, нам представляется наиболее убедительной локализация Ацци по долине р. Харшит до Фарнакии (Гиресуна) на Черном море, а Хайасы – по долине р. Чороха с центром около совр. Байбурта и предположить экспансию ацци-хайасцев в долину Лика и через перевал в верхнюю часть долины Евфрата (выше Цухмы) {Предложение несогласовано в книге. HF}. Что касается локализаций, предложенных Я. А. Манандяном (к северу и западу от оз. Ван, см. Я. A. Mанандян, О некоторых спорных проблемах истории древней Армении, Ереван, 1965, раздел «Сообщения хеттских, ассирийских, урартских и древнеармянских источников о Хайаса-Аззи») и Г. Б. Джаукян (G. B. Jahukyan. The Ḫayaša Langnage…, «Archiv Orientálni» XXIX, 3, 1961, стр. 356-361), то они основаны только на сходстве некоторых топонимов и плохо вяжутся с данными источников.


[Закрыть].

Хайасу-Ацци следует рассматривать как племенное объединение, хотя хеттский источник и называет ее правителя «царем». Во всяком случае, наряду с «царем» Хайасы, равноправной стороной в договорах с хеттским царем является и народ Хайасы – по всей вероятности, племенное народное собрание; обязательства договора распространяются и на еще некое лицо, титул которого не указан, – видимо, вождя Ацци. Ниже [82] мы остановимся на данных об общественном строе Хайасы подробнее. Вопрос об этнической принадлежности хайасцев будет рассмотрен в главе III. Пока отметим лишь, что немногочисленные дошедшие до нас собственные имена аццийцев и хайасцев, а также богов и населенных пунктов Ацци и Хайасы не могут быть с полной уверенностью отнесены ни к одному из известных нам языков; их пытались этимологизировать из хурритского [150]150
  Во всяким случае, ареал хурритского языка доходил до границ Хайасы. Несомненно хурритским является имя Арихпицци, правителя, по-видимому, Паттейарикки, звисевшей одно время от Хайасы. В соседней с Хайасой Самухе был один из основных центров культа хурритской богини Шавушки.


[Закрыть](Г. А. Капанцян) [151]151
  В своей книге «Xaйaca – колыбель армян» (Ереван, 1947) Г. А. Капанцян этимологизирует большинство хайасских собственных имен из хурритского, но в заключении к книге говорит о хайасском языке как смешанном из протохеттских, хеттских, палайских, лувийских и даже грузинских элементов (стр. 247) и при этом считает этот гипотетический язык предком армянского. Следует, однако, заметить, во-первых, что, по данным современной лингвистики, язык, правда, может включать большие пласты слов, заимствованных из других языков, но по своему основному словарю и грамматике может принадлежать только к одной какой-либо языковой семье, а не сразу к нескольким; и, во-вторых, что даже если допустить подобную языковую смесь, армянского языка из нее не получится.


[Закрыть]или из какого-то неизвестного нам индоевропейского языка (Г. Б. Джаукян) [152]152
  G. В. Jahukyan, The Ḫayasa Language and its Relation to Indo-European Languages, Archiv Orientálni, XXIX, 3, 1961, стр. 353-405.


[Закрыть], но все предложенные этимологии, ввиду крайней скудости материала, очень ненадежны. При локализации Ацци в районе Понта [83] наиболее вероятна была бы принадлежность хайасцев к языкам хаттской или северо-западно-кавказской группы [153]153
  Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 83-85. Ср. особенно название Арипса, относящееся к типу абхазо-адыгской топонимики.


[Закрыть]; вероятно также культурное, а может быть, и этническое влияние хурритов. Так или иначе вопрос о языковой принадлежности хайасцев не решен, но, во всяком случае, ни один исследователь не мог представить обоснованных данных в пользу их армянской языковой принадлежности и, как мы увидим, она представляется крайне маловероятной. К этому вопросу мы подробнее вернемся ниже.

Южнее Ацци, в верховьях Евфрата, были расположены Паххува на правом и Цухма (или, по-ассирийски, Сухму) [154]154
  На исторической карте 102 в «Атласе Армянской ССР» (Ереван-Москва, 1961), Сухму помещена слишком далеко к югу. Ее следует передвинуть на место, помеченное «Мусру», так как в настоящее время доказано, что Мусру (Муцру) находилось не здесь, а в долине Большого Заба. См. Н. Тadmor, Que and Musri, «Israel Exploration Journal», II, 3, 1961, стр. 145-150.


[Закрыть]на левом берегу реки; южнее Цухмы, по левому берегу Евфрата в районе впадения р. Арацани (Мурад-су) лежала Исува (по-ассирийски Ишуа), наиболее важная «страна» в этом районе. Далее к югу, в долине р. Тохма-су, от совр. Гёрюна до какого-то пункта к востоку от Евфрата лежала Тегарама [155]155
  Термин «Торгом», сохраненный древнеармянскими авторами, вероятно, не восходит непосредственно к хеттск. Тегарама, а скорее заимствован из Библии и переосмыслен; в Библии же он, действительно, соответствует Тегараме.


[Закрыть]; правобережная часть Тегарамы считалась подчиненной Хеттскому царству. Отдельной областью считалась Мальдия (ассир. Мелид, Мелиду, Мелидия, урарт. Мелитеа, совр. Малатья) [156]156
  На карте 102 в «Атласе Армянской ССР» различаются две страны Мелиду, и вторая помещена между верховьями р. Арацани и Ванским озером. С нашей точки зрения, для этого нет оснований – все древние источники, упоминающие Мелид, Мелиду, Мальдию, Мелитеа и т.п., могут быть без труда объяснены исходя из отождествления этих названии с совр. Малатьей.


[Закрыть]. По-видимому, западнее Тегарамы находились области Тумманна и Пала, населенные палайцами и издавна подчиненные хеттам, хотя эта локализация остается весьма спорной. Где-то в этом же [84] районе следует искать также «страну» Арматана. Несколько мелких полусамостоятельных, но не игравших большой политической роли областей было расположено южнее Мальди между устьем р. Арацани и выходом Евфрата на равнину обе стороны этой реки [157]157
  Здесь, в позднейшей Коммагене, были, по-видимому, расположены Каласма, Исмерикка, Араванна, Урусса (Уршу). Эти области были подчинены то Митанни, то Киццватне (в последнем случае они в конечном счете подчинялись Хеттскому царству).


[Закрыть]; далее уже начинались земли собственно Митанни. До начала XIV в. до н. э. влияние Митанни простиралось, видимо, гораздо далее на север, и память об этом долго сохранялась: еще в XII в. ассирийцы называли например, Мальдию (или ее пригород на левом берегу Евфрата?) «ханигальбатской», то есть митаннийской, имея в виду либо ее прежнюю принадлежность Митанни, либо митаннийское происхождение местной династии.

К юго-западу от перечисленных стран, в горах Киликийского Тавра находилось важное царство Киццватна (Катаония) со столицей Кумманни (Комана Катаонская). После падения Митанни Киццватна была, видимо, расширена хеттами за счет митаннийских земель [158]158
  По крайней мере, в договоре хеттского царя Арнувантаса с Исмериккой (R. Ranoszek, Traktat krôla hetyckiego Arnuwandasa z krajem Israirikka “Comptes rendus des séances de la Société des sciences et des lettres de Varsovie”, 32, 1939. Classe I, 25-30), – насколько можно понять лаконичный и разрушенный контекст, – даже столица Митанни, город Вашшуганне, отнесен к Киццватне. Большинство исследователей отождествляет этого Арнувантаса с Арнувантасом III (около 1220—1190 гг. до н.э.), однако некоторые – с Арнувантасом I (XV в. до н.э.). См. A. Goetze, Kizzuwatna and the Problem of Hittite Geography. “Yale Oriental Series”, Res., 22, New York, 1940, стр. 45-46; J. Garstang and O. R. Gurney, The Geography of the Hittite Emplre стр. 54 и сл.


[Закрыть].

Хотя хеттские источники обычно, по-видимому, не относят все эти племенные объединения и «страны» к «стране Хурри» (вероятно, по той причине, что «страна Хурри» была для них синонимом Митанни) [159]159
  Это спорно. Некоторые исследователи, напротив, отождествляю «страну Хурри» источников именно с этими областями.


[Закрыть], все же вероятна хурритская языковая принадлежность этих племен (кроме Киццватны, население [85] которой было хурритско-лувийским) [160]160
  См. В. Landsberger, «Assyrische Königsliste und «Dunkles Zeitalter», «Journal of Cuneiform Studies», VIII, 2, 1951, стр. 50-51.


[Закрыть]. Обращает на себя внимание характерное как для этих, так и особенно для более восточных областей окончание названий на ‑(у)ва, ‑уа. По всей вероятности, в этом окончании следует видеть хурритский суффикс родительного падежа ‑ве [161]161
  Единичные названия этого типа (Амкува, Ассува) встречаются и в более западных областях, однако в них это окончание, вероятно, иного происхождения, так как параллельных форм без ‑уваздесь, как кажется, не встречается. Совершенно аналогично именам на ‑(у)ваобразованы многие древнеанатолийские топонимические названия, а именно от притяжательного прилагательного на ‑(а)ссас, заменявшего в лувийском родительный падеж: Таттасса(с), Питасса(с), Тастарисса(с), Пиккайнаресса(с), Цаццисса(с), Ненасса(с)и т.п. К этому типу имен, однако, не может быть отнесена Хайаса, так как древнеанатолийский языковой элемент в ней маловероятен.


[Закрыть], и таким образом Салуа означает «(область) людей Сала», Хеммува – «(область) людей Хемме» и т. д.; Ишува, возможно, значит «(область) людей по ту сторону реки», ср. урартск. ишани «по ту сторону» [162]162
  Предлагавшееся мной ранее отождествление термина Исува – Ишуас хеттск. Цуппа, урарт. Цупа(Цоп'к', Софена) ошибочно, так как не выдерживает критики с точки зрения хурритской фонетики, хотя географически эти области, по крайней мере частично, совпадают.


[Закрыть]. Из немногих дошедших из этого района собственных имен часть хурритская, а часть лувийская; создается впечатление, что шло постепенное проникновение лувийского элемента в долину верхнего Евфрата [163]163
  Так, жители Исмерикки в упомянутом выше договоре носят хурритские имена; но около того же времени лица из долины верхнего Евфрата, упомянутые в договоре с Паххувой, носят лувийские (может быть, палайские) имена. Несколько позже (XI в. до н.э.) некоего «царя Великой страны Хатти» с хурритским именем Или-Тешуб упоминают в этом же районе анналы Тиглатпаласара I (О. Schroeder, Keilschrifttexte aus Assur historichen Inhalts [KAH], II, Leipzig, 1922, № 71-71a; И. M. Дьяконов, Aссиро-вавилонские источники по истории Урарту [АВИИУ I], «Вестник Древней истории», 1951, 2, стр. 278, № 11). В ассирийских надписях XIII вв. до н.э. вся эта область неоднократно называется «шубарейской», то есть хурритской. В ряде областей Малой Азии, как показал Б. Ландсбергер, ук. соч., стр. 47 и сл., в течение периода, предшествовавшего возвышению Новохеттского царства, возобладали династии с именами, в которых содержится элемент ‑мува, по мнению большинства исследователей, принадлежавший лувийскому языку. Нечто аналогичное могло произойти и в «странах» верхнеевфратской долины при сохранении, однако, также и хурритских династий и, несомненно, хурритской массы населения.
  К этому можно прибавить, что, и еще одна страна второго списка, Тумни (у Г. А. Меликишвили – Нимни) – это, очевидно, Тумме. Одна «страна» под этим названием находилась недалеко от Урмийского озера, а другая, по-видимому, где-то недалеко от верховьев Евфрата. Все же возможно допустить, что союз Уруатри (или Суги, как он назван в более позднем списке) мог включать области и к востоку, и к западу от озера Ван, и что Хем(м)е и Салуа обоих списков – это те же Хеммува и Сала хеттских источников.


[Закрыть].[86]

Нам известно довольно много названий «стран», расположенных восточнее верхнеевфратской долины, но локализовать их не удастся; по-видимому, важнейшими из них были упоминавшиеся выше Хеммува (Хемме?) и Салуа (Сала), вероятно, хурритские по языку населения, а также Мехри. Единственная важная «страна» этого района, местоположение которой нам известно довольно точно, – это Алзи (в источниках называется также Альсе, Альци, Альция [164]164
  Если форму Альция (Альзия), параллельную к Алзи, можно объяснять по аналогии с формами Хеммува, Салуа, параллельными к Хемме, Сала, то возможно, что здесь мы вступаем уже в ареал урартского языка, – в котором окончание родительного падежа ‑йесоответствует хурритскому ‑ве,– или же в ареал переходного диалекта. Однако ассирийцы, по-видимому, относили Алзи и соседние с ним (с севера?) области Тебурзи (Тебурция) и Пурукуззи к «шубарейским», то есть хурритским странам.


[Закрыть]и, возможно, Ашша). Алзи локализуется севернее истоков р. Тигра и, по-видимому, в долине р. Арацани восточнее Исувы.

Ассирийские анналы XIII в. упоминают страну или племена (вернее, племенной союз) Уруатри или Уруатру. Этот племенной союз локализуется в районе оз. Ван. В него входили и «страны» с названиями, совпадающими с наименованием некоторых из перечисленных выше племенных областей (Хемме, Салуа), однако Г. А. Меликишвили полагает, что речь идет о племенах-тезках, и что союз Уруатри находился не к западу, а к востоку от Ванского озера [165]165
  Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту,.., стр. 150 и сл. Главным аргументом Г. А. Меликишвили является то обстоятельство, что во втором, аналогичном списке областей несколько более позднего времени и страна Хеме, и (также упоминаемая в первом списке вместе с Хемме) страна Луха (Лухи) названы вместе со страной Аламун, довольно уверенно локализуемой на Большом Забе.


[Закрыть]. Вопрос этот нельзя считать решенным.[87]

Ассирийские источники называют еще одно важное племя в долине Большого Заба, – укуманийцев, или куманийцев, центром которых был город Кумме (урартск. Кумену), место почитания бога Тешуба-Тейшебы [166]166
  См. Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту; Тбилиси,1954, стр. 165 и сл. Существовал и второй одноименный центр почитания Тешуба – Кумме(?) или Кумманни в Киццватне.


[Закрыть]. Это племя следует, как и уруатрийский племенной союз, отнести к урартоязычным.

В тех же источниках часто употребляются некоторые термины более общего характера: Бабхи, Хабхи и Наири. Термин бабхи(в урартских источниках также бабанахи) по-хурритски и урартски означает просто «горцев» и определенно не локализуется; термином Хабхиобозначались все горные области Армянского Тавра и Курдистанских гор, от истоков Тигра до районов к северу от ассирийских городов [167]167
  Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту… 1954, стр. 22 и сл. Возможно, что этот термин надо понимать еще шире.


[Закрыть]. Термин Наириобозначал более отдаленные горные области, включая то восточную часть Армянского нагорья и Закавказья, то все вообще горные области как Армянского нагорья, так и современных Иранского Азербайджана и Курдистана.

Все перечисленные области, надо думать, стояли на последней ступени доклассового общества – на стадии «военной демократии». Хетты ведут переговоры в этих «странах» не с царями, а непосредственно с племенными старейшинами или народными собраниями. «Цари» этих стран впервые упоминаются ассирийскими анналами в конце XIII в. до н. э., но и в этом случае следует предполагать, что в большинстве случаев речь идет о племенных военных вождях. Однако, как мы видели, социальное и имущественное расслоение даже в таких далеких от классовых цивилизаций Передней Азии районах, как Закавказье, во II тыс. до н. э. продвинулось уже очень далеко, и вполне вероятно, что кое-где со стороны этих вождей уже делались попытки присвоить себе царскую власть. Для сравнения мы можем привести случай с другим племенным объединением – касков: их вождь, успешно захватив в XIV в. до н. э. несколько северных хеттских крепостей, впервые, как сообщает хеттский источник, ввел у касков царскую власть, в [88] то время как раньше единоличное правление у них не было принято [168]168
  A. Gоеtzе, Die Annalen des Muršiliš, ”Mitteilungen des Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft”, 38, Leipzig, 1933, стр. 87 и сл.


[Закрыть]. То же, по-видимому, пытался сделать и правитель Ацци-Хайасы, также официально величавшийся «царем».

Степень продвижения общества Закавказья и Армянского нагорья к уровню классовой цивилизации не следует недооценивать, как до недавнего времени во многих наших работах недооценивалась степень классовой дифференциации в ранней Малой Азии и Сирии: мы датировали здесь возникновение классового общества второй – третьей четвертью II тыс. до н. э., в то время как фактически оно складывалось здесь уже до начала II тыс. до н. э., что теперь засвидетельствовано многочисленными документами из Каниша, Амкувы и Алалаха. Поэтому было бы преждевременно утверждать, что в XIV–XII вв. до н. э. уровень цивилизации на территории Армянского нагорья еще нигде не был достигнут [169]169
  Ср. выше о письменных традициях, передавшихся от хеттов и Митанни к Урарту.


[Закрыть].

Войны хеттов на Армянском нагорье до XIV в. до н. э.В так называемой «Автобиографии» хеттского царя Хаттусилиса III (ок. 1275–1250 гг. до н. э.) [170]170
  A. Goetze, Hattušiliš, ”Mitteilungen des Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft“, 29, Leipzig, 1925; A. Goetze, Neue Bruchstücke zum grossen Text des Hattušiliš, ibid., 34, Leipzig, 1930.


[Закрыть]сообщается, что в период, соответствующий XVI–XV вв. до н. э. по нашему летосчислению, соседние с хеттами племена и царства воспользовались их ослаблением и продвинулись далеко в глубь их территории. Особенно далеко на юг проникли каски, однако большие успехи имели и более восточные племена. Так, люди Ацци вторглись в Верхнюю Страну (область верховьев р. Галис) и «сделали своей границей» г. Самуху, а люди Исувы, перейдя на правый берег Евфрата, заняли Тегараму.

Более подробные данные об исторических событиях имеются для XIV в. до н. э. К сожалению, летопись походов Тутхалияса III (ок. 1400–1380 г. до н. э.) и его сына Суппилулиумаса I (ок. 1380–1340 г. до н. э.), составленная по приказу [89] сына последнего, Мурсилиса II, дошла до нас в совершенно разрушенном виде [171]171
  H. G. Güterbock, The Deeds of Suppilulluma as Told by His Son, Mursilis II, “Journal of Cuneiform Studies”, X, 2-4.


[Закрыть]. Все же из ее фрагментов, по-видимому, можно восстановить следующий ход событий на востоке Хеттской державы.

Еще Тутхалиясу III удалось ненадолго добиться признания покорности от Хайасы, а Самуха не только стала хеттской, но и послужила базой для дальнейших походов на север. Однако вскоре Суппилулиумасу, тогда еще царевичу, пришлось уже предпринимать против хайасцев карательный поход. Но, выступив в этот поход, он наткнулся на многочисленное объединенное ополчение двенадцати каскских племен, что привело к длительной войне с последними. Хотя к этому времени каски и были уже отброшены из центральной Малой Азии, она оставались опасным и мощным врагом хеттов, действовавшим наступательно. Лишь после того как против касков были достигнуты известные успехи, Тутхалияс III снова двинулся против Хайасы и сразился с ее царем Караннисом или Ланнисом (имя читается неясно). Текст говорит, что битва произошла «ниже Куммахи». Однако решительной победы Тутхалияс III, видимо, не добился, тем более, что и каски далеко еще не были замирены, и борьба с ними потребовала от хеттов еще множества походов как при Суппилулиумасе, так и позже. [172]172
  Э. Форрер, весьма предположительно, относит к этому времени фрагмент договора хеттов с хайасцами, музейный номеp Во. 966 (в известных мне изданиях не опубликован).


[Закрыть]

Важнейшим событием времени правления Суппилулиумаса I была война с Митанни. В ходе подготовки к этой войне, по-видимому, и произошло следующее столкновение хеттов с Хайасой, и, вероятно, именно после этого был заключен договор между Суппилулиумасом и хайасским царем Хукканасом [173]173
  Friedrich, Staatsverträge des Hatti-Reiches, 2. Teil, „Mitteilungen des Vorderasiatisch-Aegyptischen Gesellschaft“, 34, 1, Leipzig, 1930, стр. 10З и сл. См. также KUB, XXVI, 37 и 38. Неясно, к какому договору принадлежит фрагмент KUB, XXVI, 39 (музейные номера Во 866+3793+ 4747) с перечислением божеств; нет полной уверенности, что это договор с Хайасой, хотя в тексте один из богов назван ^[d]U.GUR ŠA Ḫa-ja-ta – описка вместо Ḫa-ja-ša?


[Закрыть].[90]

Согласно этому договору, хайасский царь приносит присягу в верности хеттскому царю и обязуется оказывать ему военную помощь и соблюдать сделавшиеся ему известными хеттские государственные тайны (речь идет, возможно, о подготовлявшемся походе против Митанни), а кроме того, выдать и впредь выдавать лиц, бежавших из Хеттского царства в Хайасу. Хеттский царь отдает Хукканасу в жены свою сестру, в связи с чем ставятся любопытные условия:

«У этой моей сестры, которую я, Солнце, отдал тебе в супружество, есть много сестер, и одного с нею рода (?), и одного с нею семени, а теперь они и твои, ибо ты получил их сестру. Но в стране Хатти есть важный закон: «брат не может познавать свою сестру, это неправедно. Кто же так поступит, тот умрет». А ваша страна варварская, и в ней это обычно, что брат познает сестру свою и кузину, но в Хаттусасе это не разрешено. И когда к тебе прибудет сестра по роду (?) или по семени твоей супруги, то дай ей есть и пить, и ешьте и пейте и радуйтесь; но не посмей желать познать ее, это карается смертью. И если к такому делу тебя будет склонять кто-либо другой, – не слушай его и не поступай так; да будет тебе это клятвенным обязательством. И остерегайся дворцовых женщин, – будь то свободная, будь то наложница (?), – не подходи к ней и не приближайся к ней, и не говори с ней ни слова; и раб твой и рабыня твоя пусть не приближаются к ней, очень остерегайся ее. Когда идет дворцовая женщина, убегай старательно с дороги и освободи ей путь». Далее рассказывается о том, как некий Марияс был казнен за то, что хеттский царь увидел его глядящим на дворцовую женщину. «И когда ты отправишься в Хайасу, то в дальнейшем ты не должен познавать жен брата своего, твоих сестер – в Хаттусасе это не разрешено. И когда ты придешь во дворец (хеттского царя. – И. Д.), то такое дело не разрешено. И не бери больше жены из страны Ацци, а ту [……..] которой ты владеешь, ту следует по праву считать твоей побочной женой, – не делай ее главной супругой. И отбери свою дочь у Марияса и отдай ее брату».

Упоминаемый здесь Марияс – конечно, не тот, который был казнен, за разговор с гаремной дамой [174]174
  Однако, вероятно, его родич.


[Закрыть]; по-видимому, это [91] соправитель Хукканаса, так как далее говорится: «Если вы, хайасцы, будете в грядущие дни дружественно защищать меня (хеттского царя. – И. Д.), то я буду вас, хайасцев, и Марияса и других свойственников (люден kaenes) Хайасы дружелюбно защищать, и Хайасу я буду дружелюбно защищать». А еще ниже говорится, что этот договор, под страхом разорения страны, обязателен для «хайасцев и Марияса».

Если мы учтем, во-первых, что царь Хайасы до сих пор брал жену из страны Ацци, во-вторых, что Марияс, по-видимому, рассматривается как возглавляющий «свойственников Хайасы», то отсюда можно сделать заключение, что Марияс – вождь Ацци, связанной с Хайасой взаимными браками. При этом Хайаса не только берет жен из Ацци, а Ацци – из Хайасы, но у них еще господствует система, при которой муж может получить право на сестер жены и других женщин той же возрастной категории того рода, с которым его собственный род связан брачными отношениями [175]175
  По устному разъяснению Д. А. Ольдерогге, здесь нет необходимости видеть особо древние пережитки кровнородственной семьи и материнского рода; у ряда патриархальных племен (например, в Конго) засвидетельствован обычаи, согласно которому муж имеет право на младших сестер своей жены в случае бездетности последней. Тем не менее, обычай этот, конечно, весьма архаичен.


[Закрыть]. Против этого обычая и выступает царь хеттов, не желающий, чтобы факт выдачи его сестры в замужество за царя Хайасы создавал бы для последнего в хайасском общественном мнении права на других женщин хеттского царского рода и гарема. Хеттская царевна должна стать главной женой, – то есть царицей Хайасы. Почему следует расторгнуть брак Марияса с дочерью хайасского царя, и какому именно «брату» следует ее отдать – неясно; издатель текста И. Фридрих полагает, что брату Марияса, однако, в чем был бы смысл такой меры, непонятно; может быть, царь Хайасы должен выдать свою дочь за брата хеттского царя, чтобы тем самым между хайасским и хеттским царским родом установился такой же порядок брачных отношений, какой ранее существовал между Хайасой и Ацци? [176]176
  Впоследствии Марияс, по-видимому, был правителем Хайасы; ему наследовал Аннияс. См. L. W. King, Hittite Texts in the Cuneiform Characters from Tablets in the British Museuin, London, 1920, № 85.


[Закрыть]