Текст книги "Резиновая лодка (сборник)"

Автор книги: Игорь Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

3

В тот момент, когда Боб на любимом диване был поглощен мечтательной дремотой, навеянной фантазией спортивных закладок, и почти взял рекордную высоту шестовика среди прыгунов тяжеловесов – раздался звонок. Легкая дремота рассеялась. Боб отложил установку рекорда, покинул свой скрипучий диван и, шлепая тапочками, направился открывать дверь. На пороге стоял респектабельный Серж.

Он был человеком среднего роста, среднего возраста, с аккуратно подстриженными черными волосами и серыми глазами, но цвет глаз не имел принципиального значения, потому что их затеняли очки в роговой оправе, которые Серж носил всегда. Они придавали лицу трудовую сосредоточенность.

На носу у Сержа была горбинка. Она помогала поддерживать очки всегда в одном и том же положении. Дужка очков опиралась на естественную неровность носа, скрадывала ее, и от этого нос казался идеально прямым. От встряхивания головой, очки не сползали по переносице. Маленьким ушам Сержа завидовали женщины с большими ушами, а его деловым способностям подражали мужчины.

Серж был экономистом, но это нисколько не мешало ему круглый год говорить о рыбалке. Во время праздничных застолий и деловых презентаций, он непринужденно классифицировал рыб, описывал особо удачные лично пойманные экземпляры и удивлял хладнокровием, с которым переносил рыбные невзгоды.

Серж удил с детства. Не всегда успех сопутствовал рыбалке, но опыт калечит неумение, постепенно накапливается и создает слоеный пирог удач.

Свою первую рыбешку Серж поймал сачком, с которым гонялся за Павлиньим Глазом. Бабочка была красива. Несколько цветных кружочков прилепились у нее на крыльях. Они манили за собой юного следопыта. Неожиданно бабочке в голову пришла идея: перелететь небольшой ручей. Серж не хотел упускать пестрый экземпляр, он ничего не замечал, кроме дрожания ее крыльев, которые создавали неказистый полет и несли изображение таинственных кругов. В азарте погони он не заметил препятствие и скатился в воду. Бабочка не дала захватить себя в плен. Мокрый следопыт в коротких штанишках вылез на берег. В его ловушке-сачке трепыхалась блестка-рыбонька. Ее маленькое гибкое тельце подпрыгивало, она светилась зеркальным светом. Грациозная добыча была желанней мороженого. Благодаря пескаренышу-раззяве зачатки начинающего натуралиста получили узкую рыбную специализацию и незаметно начали формировать мужа-рыболова.

Серж любил рыбалку и всегда тщательно готовился к ней. Нельзя сказать, что он относился к когорте настоящих заядлых рыболовов – элементы чванливости к шевелящейся наживке обнажали его брезгливость, но он вполне мог изготовить окатыш из теста или хлеба, активно используя свои челюсти для придания нужного свойства приманке.

Рыбалка наполняла жизнь Сержа положительными эмоциями. Он излучал радость, производительно трудился и был на хорошем счету у начальства. Бумаготворчество предполагало наличие на теле свежей рубашки, галстука, однотонного костюма и вычищенных ботинок. Именно в таком одеянии предстал Серж перед Бобом.

– Я на минуточку, – произнес Серж, – до тебя невозможно дозвониться. Чем занимаешься?

Неделю назад Боб пылесосил комнату и случайно вытащил соплом телефонный шнур из розетки, но не вставил его обратно. На конкретно поставленный вопрос Боб мог ответить конкретно: «Убираюсь» – пылесос стоял посреди комнаты. «Стираю» – замоченное белье кисло в тазике. «Пишу диссертацию» – множество книг валялось по комнате в беспорядке. «Делаю ремонт» – за сплошной неразберихой невозможно уловить нить деятельности. Боб, как гостеприимный хозяин, ответил абстрактно:

– Пью чай.

От цепкого взгляда Боба не ускользнуло, что Серж прячет за спиной тяжелый торт «Северное сияние». Гость знал о слабости Боба к тортам.

Однажды, когда отмечалась очередная годовщина весеннего рабоче-крестьянского праздника, друзья случайно встретились в зоомагазине. Серж спешил с тортом в гости.

– У меня есть новое пополнение в аквариуме, – празднично тожественно произнес Боб. – Оно плавает и махает хвостом, как заправский морж. Ставлю два торта против одного, что ты не догадаешься. – Подзадорил друга Боб.

Сержа заинтриговала новинка и предложение. Он знал, что кроме улиток в аквариуме Боба давно никто не живет. Он начал перечислять названия декоративных рыб из своей компьютерной памяти и начал с самых простых названий:

– Гуппи, барбусы, сом, меченосцы…

– Так дело не пойдет, – возмутился Боб. – За каждый десяток неправильных названий ты прибавляешь один торт.

Азарт рыболова пленил Сержа. Его самолюбие было задето. Он согласился с кабальным условием. Серж перечислил около полусотни аквариумных рыбешек – его мозг сдал сбой и переключился на рыб промысловых пород, которых загоняют в сети траулеры и аэропланы. Когда теоретических бисквитов набралось пять штук, Боб сказал:

– Хватит! Надо отовариться.

Они зашли в ближайшую кулинарию, и Серж, как истинный джентльмен, отоварил проигранную партию тортов.

– Для бригады берете? – поинтересовалась проницательная продавщица, – Праздник, тепло.

– На свадьбу, – съехидничал Серж.

– А кто жених? – не унималась продавщица.

– Он, – Серж указал на Боба.

– Счастливый, – воскликнула продавщица. – А кто невеста?

– Он, – Боб указал на Сержа.

Продавщица от изумления прикрыла рот ладонью. Потом быстро перевязала торты голубой тесемкой, поставила их на прилавок и вышла в подсобное помещение, шепча как заклинание непонятную фразу:

– Разноцветные. Вот они какие.

По дороге к аквариуму Серж продолжал выдвигать рыбные гипотезы, не оговоренные штрафными санкциями. На все попытки выяснить истину Боб отвечал однозначно:

– Придешь – увидишь!

– Неужели пираньи! – не успокаивался Серж.

– Страшнее, – ответил Боб.

Стекла тридцатилитрового бассейна были расписаны витиеватыми дорожками улиток. На дне среди зеленого мха на мелких камушках, цветом коричневого итальянского ботинка с двумя усами-иглами, лежал рачок.

– Это мое пополнение, – с гордостью произнес Боб.

Он опустил руку в воду, и за спинку вытащил нового обитателя аквариума. Рачок на воздухе щелкнул. Мелкие брызги окропили лица зрителей.

– Вот, как хвостом бьет – признак здоровья, – сказал довольный Боб.

Серж не разделял ответной радости. Он утерял все признаки здоровья, и не мог составить конкуренцию здоровому рачку. Потеря речи, бледность, частое моргание, потливость, слабость в конечностях – проявляли симптомы неизвестной болезни. Серж опустился в кресло. Кризис быстро миновал. Первым возвратился дар речи. Еле шевелящиеся губы прошептали:

– Это не рыба.

– А кто утверждал, что это рыба? – невозмутимо вымолвил Боб. – Я показал новое пополнение. Его мне подарил сосед, который уехал на историческую родину. Раков у них там – во! – Боб правой рукой, в которой держал членистоногое, провел себе по горлу, жестом выражая уровень ракового изобилия за бугром. – Кажется, станция называется Дно.

Рачок с плеском упал в аквариум, а друзья отправились на кухню.

Пять тортов украшали стол. Серж набрался самообладания, чтобы не разрыдаться над бисквитным изобилием, не принадлежащим ему, но чувство достоинства не дало упасть ниц. Голос реванша воскрес над мелочной обидой. Серж изрек:

– Спорим, что ты не съешь это все сразу!

– Я не собираюсь есть все сразу, – ответил Боб, – день длинный.

Серж изменил тактику:

– Спорим на два торта, что ты не съешь все за один час.

Бобу понравилось условие. Он хорошо знал свои силы, поэтому принял предложение, сделав маленькую поправку, что будет запивать бисквит чаем.

Первые пять минут Серж с увлечением наблюдал за процессом поедания, но дело спорилось, и через тридцать семь минут обескураженный Серж проследил, как последний кусочек исчез со стола. Счастливый Боб швыркнул чаем и закончил пари в свою пользу.

Теперь понятно, почему Серж появился в дверях и не делал из своей ноши рекламу, скромно топтался на месте, смущался, как будто его, как блудливого кота, застали врасплох за слизыванием сметаны из крынки с молоком.

– Если ты думаешь, что я хочу съесть твой торт, – неожиданно признался Боб, – то могу заверить, что крем мне вреден, тем более, что я сижу на диете. Диета – это святое.

Откровение приятным элем влилось в Сержа. Трудно было что-то возразить. Сомнение перестало терзать его. Он слышал слово джентльмена, которое обязательно ассоциируется с безупречным костюмом, белой крахмальной рубашкой, бабочкой и предметами культа, будь то трость, дипломат или кожаная папочка для документов. Эти вещи имелись у Боба в шкафу. Серж смело переступил порог малогабаритной однокомнатной квартиры и поставил коробку с тортом на обувную полку.

Друзья прошли на кухню. В ней выясняют отношения особи, кормящиеся с одного стола в замкнутом пространстве. Симпатии между едоками складываются от количества неприязни, скопившейся в результате пребывания на одной жилплощади. Боб и Серж жили вдали друг от друга, поэтому кухня служила им для радостных встреч.

Разговор был краток, спроецирован на одну тему. Открытым голосованием, без наложения вето, друзья решили посвятить две недели рыбалке. Гарик со своим автомобилем гармонично замыкал тройку рыболовов. Если бы он взял самоотвод, то большинством голосов его кандидатуру утвердили бы на участие в миссии. Решение и поздравление ему были переданы по телефону со строгим предписанием немедленно явиться на сборный пункт, чтобы сообща обсудить второстепенные детали.

Глава 2

1

В жилище Боба маленький человек чувствовал себя большим, а большой – медведем в берлоге. Последнее обстоятельство не мешало хозяину иметь высокий полет мысли.

Мебель в его комнате была расположена вдоль стен. Справа от двери на тумбочке дрожали воды аквариума. Над ним висела картина с фрагментом великого кубиста. Две трети следующей стены занимал трехстворчатый шкаф, в углу около окна отдавал бликами кинескоп телевизора. В промежутке между шкафом и телевизором был втиснут стул на тонких ножках. Книжные полки закрывали половину противоположной стены. К ним прислонился диван. Журнальный столик замыкал периметр интерьера. На полу лежал ковер. Диван от шкафа разделяло два с половиной шага.

Кухня имела большее удобство. По ней не нужно было ходить, а только уметь разворачиваться: налево, направо, кругом. С одного пятачка заглянуть в холодильник, зажечь плиту, включить кран с водой, взять чашку с посудной полки, развернуться и поставить ее на стол.

Коридор имел такие же преимущества. Друзья решили осмотреть в нем надувную лодку, которую Боб приобрел по случаю у расформированного института «Снега и льда», который переименовали в академию «Солнца и Луны». По прогнозам на Луне в ближайшие годы ожидалась засуха, а для солнечного плавания требовался корабль с жаропрочной резиной, поэтому акционерное общество «Партизан» при академии распродавало имущество бывшего института, включая плавательные средства. Ледокол купили филиппинцы для нарезания архипелагов, а Боб ограничился резиновой лодкой.

Он встал на табуретку и открыл дверцу антресолей. Их не надо путать с дачными антресолями, на которых собирались гости, пили чай и вели беседы о приятных житейских пустячках. Современные антресоли уменьшились до размеров брикета мороженой рыбы для оптовой торговли и хранят много личных тайн. У каждого на антресолях свой «покойник». Не надо понимать пословицу слишком прямо, но факты, иногда, подтверждают иносказание.

Однажды, у одной старушки после ее кончины наследники обнаружили на антресолях три мумии: капрала, сенатора и римского легионера. Старушка, в то время привлекательная особа, скрывала своих любовников наверху от ревнивого мужа-боксера. В один прекрасный день он вернулся травмированным и долго не выходил из дома. Вскрытие мумий показало, что бедняги скончались от страха, причем радиоактивный распад легионера был старше, чем у капрала на два тысячелетия, а сенатор захаживал к общей зазнобе в период полураспада первого и последнего любовника. Дело о наследственности затянулось на долгие годы. До сих пор суд не установил прямых потомков усопшей бабушки от отца-боксера. Адвокаты не могут добиться от мумий письменного разрешения на взятие анализов для определения родства.

Таким образом, антресоли – это полка с дверцами, куда женщины складывают вещи, которые никому не нужны, но выбрасывать их жалко.

У Боба не было постоянной кладовщицы, поэтому на антресолях лежали сугубо нужные предметы. Он вытащил надувную лодку. Она ни разу не разворачивалась и, судя по непонятным буквам на ярлычках, была импортная. Серж и Боб разложили ее в коридоре между вешалкой и шкафом. На полу она напоминала плащ из общевойскового защитного комплекта для отражения химических атак.

Когда Боб служил в армии, он бегал в подобном плаще, потел, глядел через мутные стекла противогаза на окружающий мир и галлюцинировал условного противника. Именно такое одеяние вырабатывало рефлекс: на кнопки нажимать, а за шнурки тянуть.

Серж поднял лодку, чтобы поближе к свету разглядеть надписи, а Боб потянул за шпагат. Коридор наполнился шипением, плащ зашевелился, на глазах начал расти. Набухающие формы оттеснили Боба в шкаф, а упругий борт лодки закрыл створки. Боб оказался в темноте, в тесноте, в неизвестности, без куска пищи и запаса пресной воды. Через узкую щель к узнику поступала информация из внешнего мира в виде проклятий и призывов о помощи. Боб многократно пытался вылезти из шкафа, но его сил не хватало, чтобы открыть дверцы. Зато он установил закономерность, чем сильнее давил на створки, тем приглушеннее становились проклятия – из слов вылетали все буквы, кроме шипящих и свистящих, а звуки походили на астматический выдох. Боб оставил свои силовые потуги и догадался заглянуть в щель.

Надутая лодка, как гидравлический запор, одним бортом подпирала дверь шкафа, а другим – придавливала Сержа к вешалке. Положение усугублялось тем, что голова страдальца была окутана пальто, которое мешало круговому обзору. Звуки доносились из глубины и напоминали сипение водолаза, которому перегнули шланг и прекратили доступ воздуха. Боб изогнулся в своем склепе, как только мог, и увидел под дном лодки хаотическое безвольное болтание рук Сержа. Конечности не могли подняться выше ватерлинии – им мешала собственная длина и отсутствие балетной гибкости. Ноги, по-лягушачьи подогнутые и вывернутые как на музейном зоо экспонате, упирались коленями в пол. Поза йога лишала тело всех степеней свободы, кроме духовного раскрепощения.

Боб заметил, что признаки жизни собрались уйти из тела Сержа, а архангел выписывает ему свидетельство кандидата в утопленники, но никак не может разобрать фамилию под нечленораздельным мычанием. Боб предпринял новую попытку искусственного дыхания – нажал и отпустил створку шкафа. Проклятия возобновились. Роль реаниматора увенчалась успехом. Боб первым пошел на словесный контакт. Сквозь щель он крикнул:

– Сними пальто с головы!

Нет ничего ценнее своевременного совета.

Однажды с Большеохтинского моста в реку упал неизвестный. Он барахтался в воде и взывал о помощи. Толпы зевак согнулись через перила. Каждый кричал свое:

– Греби к берегу! Спасайся! Караул!

Энтузиасты показывали направление гребли, а сводный береговой оркестр прапорщиков заиграл туш для лучшей ориентации. Тренер-общественник встал на тумбочку и показывал приемы плавания для начинающих. Какой-то калека бросил свои деревянные костыли в реку. За них ухватился несчастный и благополучно догреб до берега.

– Барин, ну как ты? – спросил пострадавшего сердобольный крестьянин.

– Я видел, я видел, – взволнованно говорил мокрый человек.

– Что ты видел?

– Будущее, когда падал. Там, – он указал на левый берег, – много мачт и парусов. А дальше огромный лавровый лист до неба в облаках.

– Ну, – успокаивал его крестьянин, – лист посадят?

– Посадят.

– А он вырастет.

– Нет.

– Ну, вот все будет хорошо. Лист посадят, но он не вырастет. Ты в этом не виноват.

– Я не виноват, – обрадовался мокрый барин. – Я не виноват.

Его сажали в конку скорой помощи, а он продолжал повторять одну единственную фразу: Я не виноват.

Мэр был очень удивлен, когда на объявление в газете для вручения медали «За спасение утопающего» откликнулось полгорода. Каждый считал свой совет достойным награды.

Боб не думал о почестях. Забота о человеке толкала его к общению. Он нашел заменитель костылям и крикнул закутанной голове:

– Если ты меня слышишь – покажи фигу!

Боб нагнулся и увидел внизу две фиги, что означало: «Слышу тебя очень хорошо.» Контакт был установлен. Оставалось найти управляющий орган, способный выполнить сложные манипуляции. Ястребиный взгляд спасателя определил контуры швабры на полу, Боб подал команду закутанной голове:

– Справа впереди швабра. Возьми ее.

Руки подопытного ощупали линолеум, отвергли стоптанный ботинок фабрики «Скороход» и цепко схватились за предмет половой гигиены. Боб облегченно вздохнул – напряжение спало как после удачной стыковки космического корабля в центре управления полетом.

– А теперь, – Боб продолжал говорить в верхнюю часть щели, – бей шваброй по лодке снизу.

Серж покорно выполнял команды – неуклюже тыкал шваброй в днище, но она соскальзывала. Голова подопытного мешала передвижению судна вверх. Создавалась безвыходная ситуация. Проблема не разрешалась.

2

Как призывники времен застоя вовремя приходили к военкомату для отправки на службу, так Гарик своевременно примчался на сборный рыболовный пункт. На звук условного сигнала дверь не открывалась. Подозрительные шорохи и сдавленные голоса раздавались внутри. Гарик притаился на лестничной площадке. Он не знал, что секционеры находились в западне. Он предполагал худшее.

Настойчивое дребезжание звонка возбудило в Бобе новую идею – спасение придет снаружи.

– Попробуй открыть дверь! – крикнул Боб что есть мочи застывшей швабре.

Свободная рука Сержа показала фигу, что означало: «Понял!». Боб продолжал управлять манипулятором:

– Упрись шваброй в дверь и перемещай ее вверх к замку!

Швабра, как белая трость великого слепого, блуждала по обшивке двери, пока не натолкнулась на французский замок.

Серж слыл докой в открывании замков. Его дебют медвежатника состоялся в первом классе, когда он получил самостоятельность и личную связку ключей. Они болтались на галантерейной резинке, как амулет, и при движении брякали. Часто шея оставалась без музыкального сопровождения с одной грязной резинкой – ключи терялись.

Первый этаж проживания давал льготы – Серж предусмотрительно оставлял открытой форточку и беспрепятственно попадал в квартиру. Его способность использовали рассеянные дяди и тети, которые тоже теряли ключи, их степенность не позволяла проникать домой подобным образом. Один раз он залез по шаткой лестнице на второй этаж и заработал сладкую грушу. Когда Серж стал умнее, ленивее и перешел во второй класс, он повесил на ключи кожаную бирку со своим именем, домашним адресом и пятой группой крови, как у настоящего гонщика. После очередной потери он ждал, когда ключи принесут домой по указанному адресу.

В один прекрасный день, когда горечь утери притупилась, а ее место занял новый дубликат, Серж увидел старые ключи. Они висели на гвоздике в прихожей. Добрые люди скромно возвратили их, не требуя вознаграждения. На том же гвоздике белела продырявленная записка: «Спосиба». Беглый взгляд определял отсутствие в квартире вешалки для кашне, серванта с чашками, телевизора, ореховых стульев, шкафа с новым папиным костюмом. Но больше всего Сержа расстроило, что исчез дырявый футбольный мяч, который предполагалось выменять на велосипедный звонок. После этого случая Серж стал собраннее, оторвал у дубликатов кожаные ярлычки и спокойно терял ключи не чаще одного раза в год. Поэтому ясно, что шваброй управляли умелые руки. Всевидящий Серж уперся лохматой щеткой в защелку, надавил на нее, замок щелкнул.

Гарик с противоположной стороны двери как чуткий вождь Чун-Чу-Чуна прислушивался к непонятным шорохам. Он сожалел, что не захватил с собой оружие устрашения бизонов – водопроводный ключ для устранения прорывов газа на прогнивших трубопроводах. Острый кулачок каратиста невозможно забыть, он всегда находился при хозяине, рефлекторно сжимался в минуту опасности и представлял смертельную угрозу, как капля никотина для лошади или липучка для мух.

Гарик не побежал за полицией, он чувствовал сиюминутную необходимость помощи. Его чуткие индейские уши уловили щелчок замка. Гарик рванул дверь на себя. В тот же миг что-то лохматое ударило по глазам, но тридцать вторым выпадом ЦЗУЙ ЦЮАНЬ – пьяный кулак, Гарик прорвал бездну, оттеснил лохматого внутрь коридора и не дал ему прорваться к лифту, но упругое сопротивление остановило Гарика. Он резко перегруппировался и применил тактику ХОУЦЮАНЬ – кулак обезьяны. На десятой позиции движением ГОУ-ШУ – рука крюк, каратист зацепил тесемку и вытащил трубку с ниппелем.

Через отверстие в корпусе лодки в лицо Гарика ударила струя воздуха с тальком. Лохматое препятствие исчезло, но голову обволокло облаком аэрозоля. Упругий соперник применил неизвестное оружие. Враг явно хотел умереть, но Гарик решил спасти две жизни. Он схватил противника в охапку и попытался вместе с ним выскочить через закрытую дверь, но в серо-пыльном ослеплении газовой атаки не угадал направление выхода и стукнулся головой в зеркало. Как оса, потерявшая перспективу, Гарик бился головой о собственное изображение, но не сумел открыть мифическую дверь. После двенадцатого удара, он с удовлетворением почувствовал привкус победы. Под его руками-клешнями существо осело и испустило дух. Гарик тоже замер. В эту минуту он чувствовал презрение к боли.

Боб, как одинокий узник в темнице, замер, в оцепенении слушал треск и крики, способные спугнуть стадо слонов с натоптанной тропы. Шум напоминал Бобу далекое детство, когда он стоял у клетки с обезьянками. Шаловливые мартышки щипали друг друга, визжали, бросали объедками в зрителей, которые с удовольствием отвечали взаимностью. Сейчас Боб чувствовал себя одним из участников подобной баталии, которого для собственной безопасности посадили взаперти. Он тихо радовался, что его ограждают не прутья, а сплошной фанерный щит, через который не мог пролететь спелый помидор и испачкать пижаму.

Мысли людей меняются с обстоятельствами – теперь Боб не хотел выходить из своего убежища и ждал, когда извне попросят об этом. Сквозь наблюдательную щель назойливо проникала пыль и раздражала слизистую оболочку. Боб не выдержал химической обработки, чихнул и с глухим ударом открыл головой шкаф. Свобода наступила так же неожиданно, как пришло заточение. Боб не решался воспользоваться ею и сквозь открытую створку шкафа наблюдал, как тальк медленно оседает на предметный мир коридора, внося естественное равновесие и спокойствие.

Серо-пепельный порошок, которым обильно обсыпают резину при длительном хранении, тонким слоем покрыл пол, обувную щетку, одежду на вешалке; ботинки, в которые были вставлены чьи-то ноги; брюки на ногах, клетчатую рубашку и лохматую голову. Прическа на голове принадлежала Гарику и напоминала седеющую львиную гриву. Сытый и удовлетворенный царь зверей лежал на своей добыче, отдыхал и совершенно не по-царски сплевывал набившийся в рот тальк, который хрустел на зубах и создавал привкус канцелярского клея.

Бобу вдруг стало жалко себя. Он вспомнил свое непорочное детство и тот миг, когда в первом классе на уроке труда первый раз отведал вкус канцелярского клея. Это было так давно, но воспоминания воскрешали события.

Была осень – пора очей очарованья. Дети составляли аппликации: на белый лист бумаги клеили изображения листиков деревьев, вырезанные из цветной бумаги. Боб старался. Он приклеивал желтый листик – сильно и тщательно гладил и вдавливал свою аппликацию в белый лист формата А-4. Вокруг тоже все старались. Старалась девочка, сидящая рядом, старался сосед за спиной, потому что на шее сзади Боб ощутил капли клея, отлетавшие от грубой щетины кисточки. И, о ужас, перестала стараться соседка спереди. Она первой приклеила аппликацию и хотела поделиться своей победой с окружающим миром. Резко развернулась и опрокинула стеклянную баночку жидкого клея, которая стояла на парте перед Бобом. На мгновение все замерли. Клей тек по парте, приближался к краю, вот-вот должен был ринуться вниз и струей Ниагарского водопада упасть на колени. Бледно-серая жидкость, похожая на кисель, разливалась неотвратимо. Боб успел отодвинуться, но соседка-девочка замерла. Она оставалась в опасности. Клей мог залить ее платье. Боб наклонил голову и лизнул канцелярский клей. Хуже вкуса он ни разу не ощущал. Этот вкус невозможно ни с чем сравнить: горечь, горечь, отвращение и опять горечь – вот, что осталось в воспоминаниях о девочках. Боб сидел с открытым ртом. Язык свешивался наружу, глаза окружающих выражали страх. Никто не смеялся. Это вселило в Боба еще больше ужаса. Поток клея был ослаблен. Девочка-соседка была спасена. Боб хотел сказать: «Дети, не лижите канцелярский клей! Вытирайте его рукавом!»

Сейчас Боб мелко сплевывал вокруг себя, и после столь странного ритуала решил нарушить гнетущую тишину. Чтобы случайно не спровоцировать близорукого льва к новым выпадам, заговорил на нейтральную тему о погоде. О ней можно говорить бесконечно, потому что погода является составной частью жизни и влияет на происходящие события. Хорошая погода вызывает деловую активность, улыбку, стремление к новым знакомствам, жажду свиданий, объятий, путешествий. Но хорошей погоде также присущи противоположные признаки: кому охота работать в хорошую погоду? Если долго улыбаться на солнце, то лицо покрывается неравномерным загаром, а на коже остаются белые морщинки. Глупцы бегают на свиданье в жару – горячие объятья лучше приберечь для прохладного времени года. Если здесь хорошо, то зачем ехать за тридевять земель к неизвестной погоде?

Невооруженным глазом заметно, что хорошая погода явно или косвенно несет признаки плохой. В то время, как праздный курортник наслаждается мягким солнцем, крестьянин за забором ждет дождя для будущего урожая, но слишком обильные осадки могут загубить труд земледельца.

Пушистый бархатный снег осыпает склоны на радость горнолыжникам и дороги на горе автомобилистам.

Человек издавна наблюдал за природой и любимым богам давал всепогодные таинственные имена: Зевс – громовержец, Эол – бог ветра, Нефела – богиня животворных туч… Хорошие и плохие боги дрались между собой и создавали климат. Для изучения климата строились институты. Если в одном институте становилось тесно двум одинаковым мыслям, создавался новый институт для размещения старых распухших мыслей. Они выглядели свежо и привлекательно в интерьере модной мебели.

Свободные полки усыхали без новых теорий. Человечество порадовалось открытием магнитного влияния солнечных протуберанцев на увеличение числа людей пьющих алкоголь во вторую пятницу каждого месяца. Солнечная активность так влияла на мужчин, что они впадали в двухдневный транс, из которого мог вывести огуречный рассол. Ученые-мужи на основании длины протуберанцев и статистики вытрезвителей доказали влияние погоды на склонность человека мужчины к спиртному. За новую теорию ученым повысили оклады, звания, вручили награды и предписали открыть филиалы института в городах с численностью населения более двух миллионов человек. Все остались довольны. Кроме сторожа Потапа, который охранял институт и боялся потерять свою работу, так как владел уникальной тайной. Он покинул свою жену, чтобы случайно во сне не выболтать секрет. Он знал, что всплеск протуберанцев возникает в момент выдачи зарплаты мужскому населению, которое бежит в винные лавки и подсознательно уменьшает дозу солнечной радиации.

Разговор о погоде в любой ситуации будет уместным и плавно подготовит слушателя к основной теме. Боб из своей берлоги полюбопытствовал:

– На улице выпал снег? – Он тонко намекал на внешний вид Гарика, который был покрыт тальком.

– На улице второй месяц лето, – сухо без восторга ответил Гарик.

– Я это предполагал, – дружелюбно сказал Боб.

На этом прелюдия о погоде закончилась, и Боб перешел к главной теме.

– Мы испытывали лодку, а плавать в мороз по льду неудобно.

Боб взглянул на вешалку, желая подключить к разговору молчаливого Сержа, но второго испытателя под ней не оказалось. Странные сомнения начали одолевать Боба, а вместе с ним слабая догадка исподтишка клюнула в одну из извилин черепной коробки и мыслью растеклась по капиллярам. Боб произнес:

– Кстати, ты можешь отпустить это, – он указал рукой на предмет, который Гарик обнимал и использовал для подстилки.

Царю зверей предложение понравилось. Он встряхнул гривой. Поднял пыль, как колдун с древнего фолианта для гадания, и вырос над свертком.

После непродолжительного исследования на дне развернутой лодки обнаружили тело. Оно напоминало человекообразную массу, которая упала с высоты Эвереста без парашюта. Голова страдальца была вывернута наружу, вымазана в собственных мозгах и сильно отличалась от фото в паспорте. С таким лицом в метро не пускают. Руки прижимали к груди кусочек эстафетной палочки. Боб определил, что палка когда-то составляла часть гарнитура мебели и принадлежала швабре.

После предварительной скорбной минуты молчания приступили к выносу тела. Гарик взял трофей за ноги, Боб взялся за широкоплечий торс. Тело понесли в комнату. Во время транспортировки Боб почувствовал теплое дыхание усопшего, а язык покойного слизывал мозги с собственной физиономии. Тело положили между диваном и пылесосом. Одежда жертвы была липкой, источала ванильный запах. Боб с удовольствием вдохнул приторные ароматы кондитерской промышленности. Они напомнили былые рекорды. Вторая минута молчания показалась Бобу лишней тратой времени. Личность человека не установлена. Боб взял со стола ложку и начал сцарапывать с лица незнакомца предполагаемые мозги и пробовать их на вкус.

Совместная трапеза – лучший способ решения любых проблем. Если мужчина голоден, не пытайтесь извлечь из его души семя добра. Оно будет плодить колючие кактусы и больно жалить иглами нежные подушечки пальцев. Сытость состригает колючки, сближает, греет и располагает к тихому воркованию. Сытые люди руководят партиями, участвуют в конкурсах красоты, посещают концерты и думают, как накормить голодного, чтобы он стал товарищем. Сытые люди придумали чаепитие. Чашечка чая помогает собраться с мыслями. А когда мысли исчезают, можно отхлебнуть глоточек кипятка, и заполнить паузу естественным причмокиванием.

Гарик присоединился к трапезе. Как тонкий ценитель сладкого, он осторожно кончиком ложечки поддевал крем и тщательно облизывал свой столовый инструмент. Нижняя часть лица незнакомца была очищена, проступил волевой подбородок и плотно сжатые губы. Боб произнес: