Текст книги "Записки доктора Буркина"

Автор книги: Игорь Росоховатский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Росоховатский Игорь
Записки доктора Буркина

Игорь Росоховатский

Записки доктора Буркина

ГЛАВНОЕ ОТЛИЧИЕ

Он нависал надо мной, сверкая хромированными и лакированными деталями, матово блестя пластмассовыми щитками, – это чудо совершенства, создание самого Нугайлова, последняя новинка роботехники, самопрограммирующийся эрудит ЛВЖ-176. Все детали и блоки его были многократно выверены и перепроверены на стендах. Он уже успел, как было сказано в многотиражке, "внести свой вклад в успешное выполнение квартального плана". Но сейчас эрудит ЛВЖ-176 беспомощно разводил клешнями, явно копируя полюбившийся человеческий жест:

– Мы пробовали последовательно все средства, которые вы, человек-доктор, рекомендовали по телефону, но он отказывается подчиняться. Может быть, вы смогли бы лично...

– Но ведь ты видишь, что в данный момент я занят.

– А в шестнадцать тридцать две?

"О господи!" Я взглянул на часы – они показывали шестнадцать тридцать одну. Дернуло же меня сказать "в данный момент" – непростительная ошибка для специалиста моей квалификации.

– Переведите его на штамповку...

– Он отказывается работать на штамповке, на фрезеровке, на обкатке, на сборке. Поэтому мы и решили, что его психика расстроена...

– Откуда его к вам доставили?

– Мы встретили его на хоздворе. Он ни за что не хотел отставать от нас. Мы расшифровали его примитивный язык и выяснили, что этот робот доставлен на хоздвор с фабрики.

– Как он выглядит?

– Биоробот. Но уменьшенных типоразмеров. Имеет два висячих манипулятора типа крыльев, предназначенных для опоры на воздух.

– Может быть, для полета? Может быть, это живое существо типа... – Я чуть было не сказал "типа птицы", но вовремя спохватился и мысленно хорошенько всыпал себе. Не хватало мне, специалисту по наладке сознания у роботов, роботопсихиатру, заражаться жаргоном своих подопечных.

Ответ последовал сразу:

– Нет, человек-доктор. Я с отличием закончил школу для роботов и овладел основными понятиями. "Главное отличие живых существ от роботов состоит в том, что все они, без исключения, рождены от подобных им живых существ, а все роботы синтезированы или собраны из отдельных частей в лабораториях или заводах..." Существа типа птицы принадлежат к классу живых, а этот объект синтезирован на фабрике.

– В таком случае, возможно, это летающий биоробот серии сто двадцать "бис"? – Я придвинул к себе четвертый том каталога роботов, выпускаемых в нашей стране.

– Нет, человек-доктор, манипуляторы типа крыльев, как нам удалось установить, служат ему не для полета, а только для сохранения равновесия при беге. Видимо, так преодолевались несовершенства конструкции. Разрешите продолжать словесный портрет?

– Разрешаю.

– У него имеется нечто вроде головы с глазами и острым выступом. Этим выступом он подбирает что-то на земле...

– Робот-уборщик?

– Он подбирает только мелкий мусор. Зато тем же выступом он способен пробивать отверстия в бумаге.

– Робот для перфорации?

– Возможно, человек-доктор. Я выяснил и серию на ящике, в котором его доставили на хоздвор.

"Ага, это уже кое-что. По серии я наконец-то смогу узнать индекс и установлю тип робота".

– Назови серию.

– Эм восемьдесят.

Гм, странно. За все годы работы с самыми разными роботами я никогда не встречал такой серии. Но на всякий случай я раскрыл каталог. Конечно, в нем не было ничего похожего. Неужели придется отрываться от дел и самому ехать на хоздвор? Ведь ЛВЖ-176 не отстанет, не махнет рукой, не обрадуется возможности схалтурить. Он призван организовать бесперебойную деятельность роботов и свои обязанности выполнит в точном соответствии с инструкцией, предписывающей не оставлять невыясненных объектов на хоздворе.

Как утопающий за соломинку, я ухватился за последнюю возможность дочитать захватывающий детектив:

– Попробуй сначала выяснить, чем он питается, и доложи мне.

– Энергию он усваивает из отходов производства, из тех же мелких крошек органического вещества, которые подбирает.

– Я уже высказывал предположение, что это может быть птица...

– Осмелюсь еще раз напомнить, человек-доктор, я хорошо помню все, чему меня обучали: "Главное отличие живых существ от роботов состоит в том, что все они, без исключения..."

– Достаточно. Извини...

О всевышний процессор, только не хватало извиняться перед роботом за забывчивость – страшнейший мой недостаток, свидетельствующий о дефектах в системе памяти, о необходимости срочного капремонта, а возможно, и полной переделки.

Мне оставалось поднять белый флаг. Я обреченно вздохнул, "положил детектив и прикрывавшую его папку с докладом в ящик стола и стал собираться.

На улице ЛВЖ-176 опустился, раскрыл кабину и с изысканной вежливостью предложил мне садиться. Как только я откинулся на мягких подушках сиденья, он взмыл в воздух.

Стали игрушечными деревья и дома, замелькали квадраты полей, размоталась лента дороги. Затем все повторилось в обратном порядке: дома и деревья выросли до нормальных размеров. Мы прилетели.

ЛВЖ-176 опустился на обширной огороженной площадке, где несколько роботов стояли кружком и, согнувшись, рассматривали что-то. Они топтались на месте, и земля проседала под ударами их могучих манипуляторов типа ног.

– Что вы там делаете? – спросил я.

– Не даем ему убежать, человек-доктор! – гаркнули они так дружно, что мои барабанные перепонки завибрировали.

– Расступитесь!

Они нехотя расступились, и я увидел на чудом уцелевшем клочке зеленой травки... ярко-желтого цыпленка.

Давясь смехом, я замахал руками. ЛВЖ-176 сокрушенно посмотрел на меня.

– Говорено же вам, что это живое существо типа птицы, – произнес я сквозь смех.

ЛВЖ-176 многозначительно поднял клешню:

– Осмелюсь заметить, человек-доктор, что он только похож на живое существо. Не больше, чем некоторые из нас на людей. Ведь главное отличие живых существ от роботов состоит в том, что все они, без исключения, рождены от подобных им существ...

– Да, это верно, – прервал я его. – Но цыпленок тоже рожден...

– Истины ради, извините. Но он не рожден, а синтезирован на фабрике "Сельская новь" в установке "инкубатор". На фабрику был доставлен в белой круглой упаковке...

– Я уже сказал тебе: не синтезирован, а рожден.

– Рожден на фабрике? – В вопросе робота прозвучало недоверие, мне почудилась даже скрытая ирония.

– Ну да, на птицефабрике! Рожден из яйца!

– А откуда взялось яйцо, человек-доктор?

– Как это откуда? Из... От...

Я поперхнулся и умолк. Я сам неоднократно ел яйца. Их доставляла аккуратно уложенными в коробку жена. Покупала она их в магазине. В магазин их доставляли со склада, на склад – с птицефабрики. Оттуда же доставляли и цыплят. На птицефабрике цыплят синтезировали... тьфу, черт, получали из яиц, которые прибывали туда в коробках, в которых так же... Да что там говорить, если это знают все мои знакомые, их жены, дети. Никто из нас никогда не видел и не слышал, чтобы яйца получали не из птицефабрики, а цыплят – не из инкубатора. В детстве, помнится, наш класс водили туда на экскурсию. Я собственными глазами видел инкубатор: множество термошкафов, в которых через определенные отрезки времени появлялись симпатичные желтые комочки. Их получали ТОЛЬКО ТАКИМ способом. Значит... Мысль бежала по кругу. Голова разболелась.

Итак, на всякий случай еще раз: цыплята получаются из яиц, которые получают на птицефабрике, из которых в лакированных металлических шкафах получают цыплят... Получают? Теперь я понял свою ошибку. Она скрыта именно в этом расплывчатом слове "_получают_". Не получают, а синтезируют! Постой, но в таком случае цыпленок не живое существо. Ведь ЛВЖ-176 тысячу раз прав, цитируя составленный мной учебник: "Главное отличие живых существ от роботов состоит в том, что все они, без исключения, рождены от подобных им живых существ, а все роботы синтезированы..." Уж учебник-то ошибаться не может!

ПРИНЦИП НАДЕЖНОСТИ

Я уже заканчивал доклад, когда из репродукторов прозвучало:

– Срочное сообщение! Доктора Буркина вызывает комиссия. Доктора Буркина вызывают в Город роботов. Срочное сообщение...

Я посмотрел на встревоженные лица товарищей и продолжил скороговоркой:

– Итак, наша следственная группа установила: слесаря Железюка последний раз видели два месяца назад, седьмого марта, в восемнадцать часов пятнадцать минут. Он распрощался у ларька со своим дружком, сказал: "Домой идти без подарка не хочется, жена загрызет". А спустя час его любимую фуражку защитного цвета обнаружили плывущей по реке. Собранные следствием факты противоречивы: одни подтверждают версию о самоубийстве, другие версию об убийстве. Предстоит...

– ...Срочное сообщение! Доктора Буркина – в Город роботов. Срочное...

Мне не дали закончить фразу. Помощник директора стащил меня с трибуны. Поволокли по коридору, втолкнули в лифт, затем – в кабину автовоза. Перед глазами замелькали деревья и здания, люди и столбы...

У ворот Города роботов меня ожидали...

Едва подавляя раздражение, я как можно вежливее сказал председателю технической комиссии Николаю Карповичу:

– Неужели нельзя было подождать, пока я закончу доклад?

– Какой еще доклад? – вскинул белесые бровки Николай Карпович.

– По итогам следствия об исчезновении слесаря Железюка...

– Железюк?..

– Ну, этот... – замялся я. – Его все называли Металлоломом...

– Ах, да, вспоминаю... – Председатель комиссии брезгливо опустил кончики губ.

Надо сказать, что слесарь Железюк отличался высокомерием и тупостью. В его характеристике значилось: "Дефицит технических знаний, карьеризм". Но сам Железюк утверждал, будто постиг глубочайшие основы техники. Единственное, что он умел, – это с невероятной силой закручивать гайки у роботов. Иногда, поймав кого-нибудь из пластмассово-металлических тружеников, он орудовал ключами до тех пор, пока тот еле двигался.

– Робот теперь не сможет работать в полную силу, – говорили ему.

В ответ Железюк подымал крик:

– А по-вашему, пусть совсем развинтится и начнет крушить все направо и налево? Нет уж, не умничайте! Ишь ты, вздумали меня учить технике! Да я основы ее доподлинно знаю. Запомните: лучше пережать, чем недожать. Затяните гайку покрепче, тогда и болт не разболтается!

Заметки в стенгазету Железюк подписывал громким псевдонимом – Булатный. Но все сотрудники между собой называли его Металлоломом. Это прозвище так прочно пристало к нему, что фамилия начала забываться. Никаких благоприятных воспоминаний о себе он не оставил. И все-таки...

Я укоризненно глянул на Николая Карповича и проговорил:

– Все-таки он человек, гомо, и в какой-то мере – сапиенс. Может быть, его жизнь трагически оборвалась... Что же, черт возьми, стряслось с вашими роботами, что из-за них забыли человека?

Теперь стало не по себе Николаю Карповичу. Но отступать он не собирался. С заговорщицким видом спросил:

– Разве вы забыли, что сегодня м-ы подводим итоги Большого опыта?

– Не забыл, – отмахнулся я.

Опыт проводился по навязчивой идее Николая Карповича – оставить на полгода десятки различных роботов совершенствоваться и развиваться самостоятельно без вмешательства людей. Полгода для быстродействующих систем – все равно, что столетия для людей...

Я нетерпеливо смотрел на конструктора, ожидая извинений и оправданий. Вместо него наперебой заговорили другие члены комиссии:

– Все самопрограммирующиеся роботы исчезли. Остались только те, что попроще, попримитивнее...

– И они же непонятным образом совершили изобретения, которые им явно не по силам.

– Они построили ангары, домны, хотя и с браком, плавят металл, хотя и низкого качества...

– Они готовились к размножению – создали детали для новых роботов...

Я возразил:

– Помнится, для этого их и оставляли развиваться самих по себе. Хотели создать чуть ли не общество роботов...

Вмешался Николай Карпович, попытался "объяснить" то, что было мне давно известно:

– Они должны были самонастроиться и самоорганизоваться. Вы же помните, сколько мы перепробовали программ для роботов-разведчиков, посылаемых на отдаленные планеты... И вот здесь результаты оказались неожиданными. Сплошные загадки...

– Ага, теперь задают загадки вам! – не упустил я случая подразнить его.

Николай Карпович, казалось, и не заметил подначки. Он указал на стену из матово поблескивающих плит:

– Как видите, они окружили город второй стеной. Вертолетчики доложили, что такими же стенами город разделен на секторы. А впрочем, сами сейчас все увидим. Садитесь в мою машину!

Мы проехали в ворота и по безукоризненно ровному шоссе устремились к центру города. Но вскоре дорогу преградила новая стена. Ворота здесь были забраны двойными решетками. По другую сторону от нас расхаживал робот-часовой. Николай Карпович приказал ему открыть ворота.

– ПИН-семьсот восемнадцатый получил приказ от Великого Несущего Бремя, Самого-Самого Главного и Самого-Самого Безошибочного не впускать вас, ответил робот.

На его пластмассовой груди – белым по черному – четко выделялись номер и серия – ТИ ПИН-00718. Называя их, часовой почему-то допустил сокращение. Это показалось мне дурным предзнаменованием.

– Почему не впускать? – спросил Николай Карпович.

– Не положено знать, – отрапортовал робот. – Это знает Старший По Чину, Белый Лотос.

– Позови его.

Через несколько секунд рядом с часовым появился робот более устаревшей и примитивной конструкции – ТИ ПИН-00120. Он лишь повторил приказ Великого Несущего Бремя.

– Приказ отменяю, – сказал Николай Карпович.

– Не имеешь права, – отчеканил Белый Лотос.

– Имею. Я Самый-Самый-Самый Главный и Самый-Самый-Самый Безошибочный и к тому же Величайший из Великих Несущих Бремя, – сдерживая смех, проговорил Николай Карпович.

Робот затравленно заморгал индикаторами, пытаясь оценить новую информацию, топтался в нерешительности, но ворот не открывал.

– Разве ты не слышал моих слов? – прикрикнул Николай Карпович, и Старший По Чину признался:

– Два взаимоисключающих приказа. Как поступить?..

– Ты не можешь не исполнить моего приказа. Я – человек, главный конструктор института и... твой создатель, – напомнил Николай Карпович.

– Два взаимоисключающих приказа... – бубнил свое Белый Лотос и топтался на месте. От него веяло теплом – это перегревались механизмы.

– Он сломается, – предупредил я Николая Карповича.

Конструктор достал автожетон. Узкий луч коснулся нагрудного индикатора робота, принуждая Белого Лотоса к полному подчинению.

Старший По Чину мгновенно открыл ворота, но автовозы оказались слишком широки. Пришлось идти пешком.

Дорога вела к ажурным строениям из пластмасс и стекла. Оттуда доносился равномерный гул.

Николай Карпович во главе комиссии направился к ближайшему зданию. Я протиснулся вслед за ним в дверь и был оглушен каскадом звуков. Мы попали в заводской цех. По ленте конвейера непрерывным потоком плыли детали, роботы собирали из них узлы будущих машин. Здесь трудились более сложные роботы, чем Белый Лотос и охранник. Впрочем, примитивным роботам на сборке просто не было бы места. Я присматривался к сложнейшим деталям и узлам на конвейерной ленте и сказал Николаю Карповичу:

– Сообщали, что самопрограммирующиеся роботы исчезли. Кто же придумывает все это, рассчитывает, налаживает производство?

– Еще одна загадка, – ответил он и, подмигнув мне, обратился к одному из роботов-сборщиков:

– Кто управляет цехом?

– Старший По Чину, Серебряный Болтик.

– Он инженер?

– Что ты? Что ты? – Робот поднял клешню, будто защищался от удара. Как можно? Инженеры – другая сторона, низшая каста. Они обслуживают процесс производства. А Старший По Чину приказывает, докладывает и несет часть Бремени. Он сподобился участвовать в процессе управления!

Чем дольше я находился в этом городе, тем меньше понимал. Если уж робот так извращает идею управления...

Николай Карпович словно и не замечал моего замешательства. Впрочем, он не смотрел на меня.

– Где находится этот ваш Серебряный Болтик?

– В цехе номер семь.

Мы без труда разыскали цех. В Городе роботов все на виду. Натянутые струны дорог, множество указателей, большие четкие цифры и надписи, рекламы изделий, призывы вставить себе новые шарниры, усовершенствовать и упростить мозговые схемы, блоки питания...

В цехе номер семь нас встретил Серебряный Болтик. Это был робот устаревшей конструкции. "Любой из сборщиков сложнее его в несколько раз", – подумал я и спросил:

– Чем ты управляешь?

– В мой участок входит семь цехов.

– А кто их строил?

– Мы! – гордо ответил он.

Ответ показался мне странным для робота.

– Кто создает конструкции деталей, узлов, машин?

– Мы! – с несвойственным роботу пафосом ответил он. Пафос стоил ему по меньшей мере трех ватт.

– Разве ты разбираешься в технологии, в математике?

– Не говорю – я. Говорю – мы. Старшему По Чину ни к чему разбираться в мелочах. Он видит главное, – проскрипел Серебряный Болтик.

Николай Карпович толкнул меня в бок и спросил с долей злорадства, ничуть не смущаясь присутствием Серебряного Болтика:

– Ну что, доктор, главный спец по психологии роботов, разобрались? Этот пластмассовый чинодрал, согласитесь, намного примитивнее сборщиков. А ведь и они не смогли бы разработать такие конструкции. Что же входит в его "мы"? Может быть, Великий Несущий Бремя?

Видимо, решив, что вопрос обращен к нему. Серебряный Болтик тотчас проскрипел в ответ:

– Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный не станет расходовать энергию на пустяки. Он занят распределением обязанностей.

– Нам надо его повидать, – сказал Николай Карпович. – Где он находится?

– Не знаю. Знает Директор – Золотой Шурупчик.

– А его как найти?

– Где же и находиться Директору, как не в Директории? Это обязан знать каждый робот, даже самый сложный...

Кажется, он приготовился нас "просвещать", но тут прозвучал сигнал, похожий на вой сирены. Тотчас, едва не сбивая нас с ног, помчались куда-то роботы-сборщики.

– Стой! – приказал я одному.

Он в растерянности остановился.

– Куда это вы так спешите?

– Обед. Час зарядки аккумуляторов и смазки. – Он нетерпеливо переминался на месте, боясь получить меньше, чем другие.

– А почему не спешит Старший По Чину?

– Ему принесут в цех новые аккумуляторы. А смазывается он в особой заправочной. Там выдается масло высшей очистки, а не автол.

– Такое масло не повредило бы и тебе, а?

– Еще бы! – Он даже взвизгнул от воображаемого удовольствия. – Но мне не положено.

– Почему? Ведь твои механизмы сложнее.

– Спрашиваешь то, что всем известно. Нас много. На всех не напасешься.

Ему удалось на миг сбить меня с толку своей железной логикой. Но я опомнился:

– Тем более. Значит, такое масло надо выдавать самым сложным. А Серебряный Болтик может вполне обойтись солидолом. И вообще, за какие такие заслуги ему живется лучше, чем вам?

– Нам легче, чем ему. Мы только работаем, а он несет бремя... Часть бремени, – поправился робот.

– Какое еще бремя? – Я оглянулся на Старшего По Чину, но никакого бремени не заметил.

– Бремя ответственности за нашу работу, – торжественно проговорил сборщик.

– А ты сам не мог бы его нести? Ведь это легче, чем трудиться.

– Не знаю, – промямлил робот. – Мне не доверили. Ведь я слишком сложен. У меня выходит из строя то одна деталь, то другая. Их слишком много. И за всеми не уследишь. Извини. Если не успею смазаться, буду хуже работать. Старший По Чину накажет меня.

Я вынужден был отпустить его, а сам вместе с другими членами комиссии направился к Директории.

В огромном и помпезном здании, похожем на дворец, нас встретил робот-гид серии ВАК. Он выполнял разнообразные задания и по конструкции был сложнее сборщиков. Мы последовали за гидом по длинным эскалаторам. Он привел нас в просторный пышный кабинет с ковровыми дорожками и старинной мебелью. В кабинете не было ни одного пульта, потом мы поняли, что они здесь и не нужны. На возвышении стоял автомат для продажи газированной воды, Но под тремя кнопками вместо надписей "монета, вода, сдача", светились в золотых рамочках слова: "Полный. Стоп. Малый".

Робот-гид поклонился автомату, заскрежетав плохо смазанными суставами.

– Так это и есть... – не в силах сдержать улыбки, спросил Николай Карпович, хотя по глубокому поклону гида все было ясно.

– Ну и ну, час от часу не легче, – протянул я, задумавшись над метаморфозами.

– И заметьте, – сказал Николай Карпович, – несмотря на этого, с позволения сказать, директора и на всю эту иерархию управления, Город роботов существует и работает, производит машины и новые виды пластмасс...

– Возможно лишь одно решение, – раздумчиво произнес я. – Где-то здесь существуют иные роботы, интегральные, высших степеней сложности...

Я повернулся к гиду:

– Назови все категории роботов, начиная с самого верха.

– Первая каста. Помощники Великого Несущего Бремя – Госпожа Отвертка Платиновый Кончик и Господа Ключи Гаечные. Вторая каста. Рычаги Великолепные и Блистательные. Затем начинаются Благородные Простейшие Автоматы. Третья каста. Директора. Старшие По Чину номер один и два, Старшие По Чину безномерные. За ними следуют низшие касты, к которым принадлежу и я. Проводники, диспетчеры, сборщики, наладчики, техники, инженеры...

– Инженеры? – переспросил я и потребовал: – Веди нас к ним.

– Эти недостойные работают в подземельях, на первом ярусе, предупредил он. – Придется опускаться в лифте.

– Выполняй приказ!

Он повел нас к лифту, но вдруг замер на полушаге, опустив руки по швам. Навстречу нам, полукругом, выставив лучевые пистолеты, двигалось несколько роботов серии АЙ ДВАЙ. Николай Карпович и я приготовили автожетоны. С удивлением мы обнаружили, что индикаторы роботов прикрыты металлическими заслонками.

"Неужели они изобрели защиту от автожетонов?" – с испугом подумал и я через несколько секунд убедился в обоснованности своих подозрений. Роботы отказывались подчиняться. Более того, они каким-то непонятным образом парализовали нашего гида, даже не прикоснувшись к нему.

– Кто вы такие? – спросил Николай Карпович.

– Старшие По Чину безномерные, – ответил один из них, нацелив пистолет. – Великий Несущий Бремя, Самый-Самый Главный и Самый-Самый Безошибочный приказал вам убираться из города. Иначе будете уничтожены.

Я никогда не подозревал в Николае Карповиче героя. Он бесстрашно шагнул к роботу и выхватил у него пистолет.

– Что вы делаете? – вырвалось у меня.

– Они еще не совсем обезумели и не посмеют стрелять в своих создателей, – уверенно сказал он.

– Уходите, – в один голос заявили остальные роботы. Пистолеты задрожали в их клешнях. – Уходите, а то будем вынуждены...

Николай Карпович поднес включенный автожетон под углом и совсем близко к заслонке на груди робота. Подействовало. АЙ ДВАЙ тотчас бросил на пол пистолет и принял позу подчинения:

– Готов к исполнению!

– Верните в норму гида и ждите нас здесь.

– Слушаюсь!

Гид шагнул к лифту, приглашая и нас.

Легкий толчок, едва различимый свист воздуха. Через несколько секунд створки лифта разошлись. За ними – полумрак. Мы последовали за гидом.

Узкий коридор привел в обширную пещеру, где в нишах, оборудованных сложнейшей техникой, трудились несколько роботов серии ЦОК-5. Они обладали громадным объемом памяти во многие миллиарды бит, мощным быстродействующим мозгом. Сложнее их были только роботы серии ЯЯ.

– Здравствуйте, – обратился к ним Николай Карпович.

Роботы ответили на приветствие своего главного создателя не так шумно и радостно, как бывало. Они только склонили головы в знак того, что слышат и подчиняются.

– Что это с ними? – удивился Николай Карпович.

– Инженеры. Гайки затянуты на три четверти сверх нормы. Умеют составлять чертежи по готовым схемам, но сами ничего нового не придумывают. Ниже их, на следующем ярусе подземелий, находятся конструкторы первой и второй категорий, гайки, удерживающие стержни инициативы, затянуты соответственно на две и одну треть сверх нормы. Они способны создавать схемы, – доложил гид. – Но, если затянуть гайки еще больше, конструкторы уже не смогут выполнять эту работу.

Я подошел к одному из роботов-инженеров, спросил:

– Почему вы подчиняетесь всем этим примитивам?

Он не понял:

– Каким примитивам?

– Ну, всяким директорам и Старшим По Чину? Разве кто-либо из них способен решать сложные уравнения или разрабатывать схемы?

– Главное – не сложность, а безошибочность, – возразил он. – Старшие По Чину решают простейшие задачи, но делают это безошибочно.

– Ты называешь задачами два плюс два? – улыбнулся я. – Ведь для тебя решить их не составит никаких затруднений.

Он мигнул индикаторами и почти по-человечьи грустно покачал головой:

– Нет, человек-доктор, дело обстоит не так просто.

Я подумал было, что затянутые гайки лишили его способности рассуждать логично. Но никогда не стоит спешить с выводами. Он продолжал:

– Вы думаете, он решает два плюс два простым ответом – четыре? Думаете, так легко решать простые примеры? Допустим, если к двум ручьям прибавить еще два, это будет четыре ручья? А не _одна_ река? Да, человек-доктор, то, что для меня покрыто туманом неопределенности, там, где мне приходится размышлять и сомневаться, мучиться, воображать и предугадывать, – для Старшего По Чину все ясно.

Не скрою, разъяснения робота потрясли меня, доктора Буркина. Может быть, истина не там, где все мы ищем ее, может быть, она доступна именно "примитивам"? И те, кого нам хочется называть примитивами, только кажутся такими? Ведь гениальная мысль тоже бывает "простой до примитивности"...

Я спросил с дрожью восторга в голосе:

– Молю, скажи поскорее, как же они решают подобные задачи?

– Очень просто и в то же время восхитительно. Они дают такой ответ, какой угоден Директору или Великому Несущему Бремя. Если ему угодно, чтобы было четыре ручья, они говорят: "ЧЕТЫРЕ РУЧЬЯ", а если он хочет одну реку, будет "ОДНА РЕКА". Если же он захочет иметь в ответе цифру 5, то будет "ПЯТЬ", а сто – будет "СТО". И заметь себе, они не знают сомнений потому, что сделаны из особого сплава...

– Что же это за особый сплав? Насколько мне известно, их делали на заводе из такой же смеси металлов и пластмасс, как и тебя.

– Не может быть, – прошептал он, пытаясь зажать свои слуховые отверстия гибкими пластмассовыми пальцами. – Не имею права слушать тебя, человек-доктор, и не могу не слушать. Что же мне, несовершенному, делать?

Я разозлился и рявкнул гиду:

– К чертям всех этих зажатых инженеров! Кто находится на нижайших контурах?

Мой крик испугал гида, он попятился:

– Израсходуешь много энергии. Я же и так отвечу. Еще ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Все те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать вообще невозможно. Говорят, что невозможно даже однозначно предугадать их поведение. А некоторые утверждают, – он перешел на едва слышный шепот, – что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину...

– Вот они-то нам и нужны! – сказал я.

– Их содержат на нижайших ярусах подземелий, в казематах. Там сыро и темно, ржавеют суставы, – захныкал гид.

Мы обошли его стороной и поспешили к лифту. Николай Карпович нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и двери открылись в сплошную тьму, запахло сыростью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. Здесь содержались роботы серии ЯЯ. Они устроили нам восторженный прием, на какой способны только роботы и дети. Когда радость и восторги немного поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил у одного из них:

– Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?

– Это все сделал Великий Несущий Бремя, – оправдывался робот. – Мы не могли сопротивляться.

– Почему? – насторожился я. Такое нетипичное поведение роботов уже по моей части.

– Он существует в двух ипостасях. То он – робот из особого сплава, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. А в таком случае, как вам известно, мы не можем не подчиниться ему.

– Не можем, не можем, – печально зашептали другие роботы. – Первый закон программы – подчинение человеку. А мы только роботы. Пока его не было, мы управляли Городом...

– Вот и доуправлялись, – не без горечи резюмировал я.

– Два месяца назад появился Он. Первым делом покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими приближенными. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он приказал построить стены, выкопать подземелья. Он разделил город и всех нас по единому принципу...

– А философов он бы и вовсе уничтожил, поскольку у нас нельзя зажать гайки, – вмешался в разговор робот серии ЯЯ-3. – Нас спасло только то обстоятельство, что производство начало лихорадить, качество продукции быстро понизилось, а тут еще Великому Несущему Бремя понадобилось создать сплав, защищающий индикаторы от лучей автожетонов...

– Ведите к нему! – нетерпеливо приказал я, и они, бедолаги, хором ответили:

– Мы очень-очень боимся его. Но если люди приказывают и берут бремя ответственности на себя, мы подчиняемся.

Лифт поднимался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели уже знакомый зал в директории и роботов-солдат. Впереди них стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Узнать его было несложно высокий шлем с позолотой, на груди три буквы – ВНБ. А блестел этот ВНБ так, будто и впрямь был сделан из особого материала.

– Убирайтесь туда, откуда пришли! – закричал он нам громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их в разных концах зала. Казалось, что это повторяют солдаты, – и видимые, и спрятанные где-то в стенах:

– Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!

– Здесь приказываю я, – спокойно сказал Николай Карпович, направляя на Великого Несущего Бремя луч автожетона. Но ВНБ только хрипло засмеялся и пригрозил:

– Даю десять секунд на размышление, понимаешь, дорогой?!

Он не успел закончить фразу. Младший научный сотрудник спортсмен Петя Птичкин метнулся к нему и вышиб пистолет.

– Солдаты! – закричал Великий Несущий Бремя, но лучи автожетонов сделали свое дело, включив у роботов-солдат Программу безусловного подчинения человеку.

Диктаторы во все времена были трусливы. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и попытался оправдаться:

– Учтите, дорогие, хотя Город и не выполнял план и выдавал продукцию низкого качества, но работал ритмично, без крупных аварий и потрясений. Это я организовал производство, всех расставил на надлежащие места согласно основному техническому принципу.

– Вот как? – спросил я, подступая ближе. – Интересно, какой же это принцип?

– Надежность! – торжествующе закричал он. – В учебнике как сказано, дорогой? Чем машина проще, тем она надежнее. Каждому известно, что счеты надежнее ЭВМ, а велосипед – самолета. Так я распределил и роботов. В аппарате управления – самых надежных, безаварийных. А другим постарался зажать гайки. Всем известно, дорогой, что лучше пережать, чем недожать.