355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Ларионов » Вывих времени » Текст книги (страница 6)
Вывих времени
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:59

Текст книги "Вывих времени"


Автор книги: Игорь Ларионов


Соавторы: Ирина Ларионова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Во всей общественной системе Элеи это было видно и невооруженным глазом, колоссальное значение имело накопление и распространение информации. Информация была всеобщим достоянием. Каждый через свой персональный компьютер мог черпать из неё в меру своего собственного интереса и понимания. Широчайший демократизм информации в век Видеоинформатики! Разве не внушало это уверенность, на худой конец, серьёзные надежды, на процветающую, в интересах всего народа организованную общественную жизнь. Но интуиция говорила Пьеру, что всё это далеко не так, что здесь следует искать какой-то подвох.

– Попробуем провести небольшой эксперимент, – подумал Пьер и обратился к компьютеру с предложением вложить в хранилище планетарной информации некоторые свои теоретические соображения об универсальном космическом пространстве-времени. На это немедленно загорелся ответ: "Вашей, теории необходимо пройти предварительную апробацию в экспертном Совете. В случае признания её достаточно ценной она будет включена в состав всепланетной научной информации. Код экспертного Совета, занимающегося вашей проблемой...". "Пока не время обращаться к нему, – подумал Пьер. – Ясно, что прежде чем стать общенародной, информация проходит фильтр со стороны неких экспертов. Во всяком случае, на общественное обозрение информация поступает не вся. Интересно, по каким критериям и кто формирует экспертные Советы. Ничего, со временем разберёмся".

Из диалога с компьютером Пьер узнал, что по выходе из госпиталя ему, как не имеющему персонального счета, будет предложено на выбор занять одну из свободных городских квартир (таковые имелись в любом городе планеты, или выбрать по своему вкусу индивидуальны домик общей площадью в рамках 200 квадратных метров. В пределах этого метража он мог избрать по компьютерному каталогу один из нескольких сотен вариантов. Такой дом был бы установлен в течение трёх дней на любом свободном участке общественной земли, при запрещении, однако, вырубать растущие деревья. Если проект дома Пьера почему-либо не устраивал, он мог бы выбрать и другой вариант, уже из нескольких десятков тысяч. Но тогда ему пришлось бы ждать своего жилища несколько дольше, около месяца. Точно также Пьер мог заказать по каталогам любую имеющуюся там одежду, а также делать ежемесячный заказ на контейнер с, продовольствием, включая овощи и фрукты, которые прекрасно сохранились в течение двух-трёхмесячного срока в особых камерах. Персональный компьютер должен был заменить ему библиотеку, газеты и журналы, телевизор, музыкальные устройства. Ничего из последнего Пьеру не полагалось, даже одной-единственной книги. Всё это было доступно лишь для лиц, имеющих персональный счёт в компьютерном банке. Зато в домике Пьера имелся бы прекрасно оборудованный спортивный зал с множеством снарядов и даже небольшим бассейном.

Пьер получал доступ также к многочисленным общественным местам отдыха, досуга и культуры, информация о которых также была систематизирована в компьютерных каталогах.

Ему был положен небольшой двухместный электромобиль типа маленького жучка, который как капсула мог бы браться на борт больших летательных аппаратов в случае поездки на большие расстояния.

Более комфортабельные автомобили были доступны опять же лишь владельцам персональным счетов.

В городах, помимо прочего, имелась прекрасно развитая сеть общедоступного подземного транспорта типа земного метрополитена.

За доступ ко всем этим благам Пьер должен был ежегодно отрабатывать по 200 часов на общественно полезных работах.

Он полюбопытствовал, что будет с ним, если он откажется от участия в таких работах.

В ответ видеоэкран нарисовал ему картину пауперизма Элеи. Жильё только в городе – в однокомнатной квартире общей площадью тридцать квадратных метров. Пища, доставленная только по рациону. Право выбора одежды также отсутствует. Все бойкотирующие работу и не имеющие персонального счёта одеты в униформу. Персональный компьютер, правда, им сохраняется. Они могут также пользоваться общественными местами культуры и отдыха. Бесплатная медицинская помощь гарантируется всем гражданам Элеи без исключения.

Пьер полюбопытствовал, а может ли он отработать в год не 200, а, скажем, 1000 часов, но зато потом не работать четыре года. "Это ваше право", – ответил компьютер.

– С какого возраста граждане Элеи выходят на пенсию? – продолжал задавать вопросы Пьер.

– Возраст законом не установлен. Один может быть работоспособным и в 100 лет, а другой её потерять в тридцать. Право на освобождение от работы даётся по заключению комиссии врачей.

Пьер попросил ознакомить его с выбором общественно полезных работ, где он мог бы себя проявить.

Видеоэкран со звуковыми и письменными комментариями нарисовал ему картины требуемых в настоящее время видов деятельности, в основном в сфере услуг и охраны среды обитания. Поскольку не только всё материальное производство, но и управление им, включая как сам процесс изготовления продукции, так и её хранение и поставки уже давно были полностью автоматизированы.

– Не может ли заняться какой-либо другой, более квалифицированной деятельностью на благо общества, в частности, в области научных исследований, – поинтересовался Пьер.

– В качестве хобби, разумеется. Для признания его общественной значимости ему нужно предварительно выдержать экзамен на уровень профессиональной пригодности. Впрочем, на вспомогательные научные работы в ряде случаев могут допускаться люди лишь на основе собеседований их возможных непосредственных руководителей.

В конце концов, выдержав экзамен на элементарное знание общественного устройства, Пьер подобрал для себя место работы, до которого добрался на выданном ему личном автомобиле, проделав большую часть пути в сотах больших летательных аппаратов, по маршрутам, определённым компьютером.

Заключительный участок пути к месту новой работы начинался от аэропорта большого города. Компьютер автомобиля полностью контролировал маршрут, и Пьер, не обремененный управлением, с интересом наблюдал открывавшиеся ему через стёкла машины виды.

Архитектура отличалась чрезвычайным разнообразием. Каждое здание окружала небольшая роща, некоторые даже стояли в обрамлении парков, но тоже, как правило, не очень внушительных размеров. Деревья в основной массе напоминали земные, но что удивляло, так это соседство растительности, не совместимой для климатических поясов его родной планеты.

Среди зданий, от одноэтажных и до небоскрёбов, время от времени встречались строения, напоминавшие земные. Более частым было невообразимое смешение уже знакомых Пьеру стилей. При этом удивляла несоразмерность, разумеется, с земной точки зрения, облика отдельных построек с их величиной. Весьма забавным показалось Пьеру здание размером с огромный пятидесятиэтажный дом, по виду напоминающее изящную китайскую беседку. Довольно мрачно выглядел, причем, примерно в десятикратном увеличении против земных стандартов, замок в средневековом стиле. Когда Пьер проезжал мимо него, тот неожиданно превратился в изящное здание с многочисленными колоннами и барельефами, исполненное из розового камня. Впоследствии Пьер узнал, что это были не реальные архитектурные формы, а объёмные изображения, рисуемые на стеклянных стенах компьютером.

Очень многие здания имитировали формы деревьев, растений, животных и даже цветов. Встречались и абстрактные сооружения, нередко напоминавшие пародию на земную технику начала XX века.

Образы некоторых построек являли собой, по-видимому, мифологические сюжеты, в чём, однако, Пьер не мог быть уверен, поскольку ещё не успел ознакомиться со сказаниями и мифами Элеи.

Людей на улицах почти не встречалось, что было связано с тем, что даже на короткие расстояния передвигались, видимо, на персональных автомобилях.

Широкие, многорядные шоссе была заполнены автотранспортом, большей частью стандартным, таким же, каким пользовался в настоящее время Пьер. Но нередко попадались и самые разнообразные автомобили, явно повышенной престижности и комфортабельности. Некоторые из них, словно геликоптеры, отрывались от поверхности и стремительно уносились вдаль.

Ни одной стоящей машины Пьер так и не увидел. Потом он понял, что не только стоянки, но и кратковременные остановки делаются на особых подземных площадках, расположенных под каждым из зданий.

Пьер приоткрыл боковое стекло. В кабину ворвался свежий, по земным понятиям лесной воздух. При такой массе растительности и отсутствии каких-либо выбросов в атмосферу, в том числе и от транспорта, это казалось не столь удивительным. К тому же весь транспорт работал совершенно бесшумно.

Проехав около часу по городу, Пьер попал на прямую, как стрела, широкую загородную трассу. Чередование лесов и ухоженных полей успокаивало взгляд.

Затем автомобиль свернул на одно из ответвлений дороги и примерно через полчаса езды в новом направлении остановился перед массивной горкой, выложенной из больших кусков серого, неотёсанного камня. В середине этой груды камней находился довольно большой чёрный квадрат, с нарисованной на нём веточкой цветов, ассоциируемых с неким симбиозом земных сирени и ландыша.

После некоторого ожидания чёрный квадрат ушёл в сторону, освобождая проезд. Автомобиль въехал внутрь и тут же оказался запертым в тускло освещённой пещере, где не было ничего примечательного, за исключением озонных вихрей, со всех сторон продувавших автомобиль Пьера и со свистом врывавшихся через открытое боковое стекло. Эта процедура длилась несколько минут. Затем чёрная дверь, но уже в противоположном конце пещеры, ушла в сторону, и машина, по-прежнему управляемая компьютером, выехала из столь необычной проходной.

Неожиданность от открывшегося перед Пьером пейзажа захватила дух. То, что он увидел, можно было бы определить несколькими словами: рай или небесный сад сновидений, воплощенный наяву.

Всевозможные деревья, растения, самого фантастического вида цветы и лужайки из ароматных трав, выглядевшие, словно созданные природой толстые, душистые ковры, утопали в непередаваемой атмосфере свежести, невидимым туманом окутывающей всё окружающее пространство.

За всем этим великолепием природы ощущалась, однако, невидимая человеческая рука архитектора, становящаяся зримой в беседках и переходах, увитых самой причудливой растительностью.

Несколько в отдалении виднелось довольно большое озеро, на противоположном берегу которого, словно из самой этой волшебной почвы, вырастал изящный дворец, весь увитый зеленью и цветами.

С правого скалистого берега тремя потоками, минуя уступчатые террасы, низвергался водопад. С левой стороны озера несколькими рукавами ответвлялись каналы, переплетаясь и перекрещиваясь в какую-то символическую фигуру, очертания которой терялись у горизонта.

Местами через каналы были переброшены лёгкие мостики, украшенные фонариками в форме колокольчиков.

По усыпанным гравием дорожкам мирно прогуливались животные. Другие лежали на траве. Невдалеке стоял огромный слон, а рядом с ним уютно устроился леопард. Несколько мохнатых собачек пробежало мимо автомобиля Пьера. Посмотрев им вслед, он увидел приближающийся к нему небольшой стандартный автомобиль.

Из подъехавшей машины, в сопровождении симпатичного мужчины средних лет, вышла уже известная Пьеру Эна.

– С вами мы как будто знакомы, – улыбаясь сказала она. – Хочу представить вам моего супруга.

Тот, наклонив голову и приложив правую руку к сердцу, всем своим видом выразив искреннее уважение и интерес, произнёс своё имя: "Де Синг".

Уже через несколько минут Пьер непринуждённо, словно с давними знакомыми, разговаривал с Де Сингом, оказавшимся врачом-психиатром и его женой Эной, ознакомившей его в своё время с азами жизни на Элее. Эна обладала профессией психолингвиста, что и способствовало стечению обстоятельств, приведших к знакомству с Пьером, поскольку её пригласили для оказания помощи в овладении языком.

Ни она, ни её муж никогда не числились в штате госпиталя. Беседы с Пьером Эна вела тогда через компьютерную видеосвязь.

Зная, что Пьер будет искать приложение своих сил на каком-либо поприще общественно-полезной деятельности, она, на свой страх и риск, организовала его сотрудничество со своим дедушкой, в качестве помощника-ассистента.

Её дед, получивший от рождения имя Дей в честь Элейского бога леса, впоследствии оправдал его стаз известным на всю планету ботаником и создав экспериментальный парк. Вся его обширная территория была покрыта очень тонким, но невероятно прочным колпаком. Под этим покрытием был создан особый, уникальный микроклимат. Сюда же впоследствии, не без инициативы Эны, поселили подвергающихся психолингвистической обработке животных, чем и объяснялась миролюбивость встречающихся здесь хищников.

В настоящее время над судьбой парка несколько сгустились тучи. Дело в том, – что в результате стараний исключительно одного его создателя, Дэя, правда ему помогали несколько десятков человекообразных роботов, возник поистине уникальный уголок планеты. Общественные власти стали добиваться его передачи под всеобщие увеселения и массовые гуляния, что, несомненно, привело бы к превращению растительного сокровища в самый заурядный парк.

В своё время Дэй, не питавший никакой склонности к коммерции и наживе, тем не менее следуя, видимо, какому-то наитию, выращивал всевозможные саженцы по заказам богатейших людей планеты. В последние годы ни один частный парк не мог претендовать на какой бы то ни было престиж, без того, чтобы не иметь растительности, в особенности цветов, выведенных Дэем. В итоге на персональном счёте Дея скопился весьма значительный капитал. Ему недоставало самую малость, чтобы выкупить весь парк в личную собственность.

К сегодняшнему дню Де Синг, несколько последних лет занимавшийся частной практикой, скопил недостающую сумму. И сегодня он и Эна хотели преподнести творцу парка сюрприз – совершить выкуп в его личную собственность.

Разумеется, интересы общественного землевладения, не пострадают, поскольку часть вырученных от продажи парка денег власти должны будут потратить на приобретение в общественное пользование эквивалентного по площади участка. Частные территории постоянно продаются на Элее, что позволяет покупать их в общественное пользование и, соответственно, даёт возможность приобретать частным лицам общественные земли, за исключением городов и мест с историческо-культурными памятниками.

При передаче парка в персональную собственность Дэя, тот по-прежнему будет выполнять часть общественных заказов в области исследований растительного мира. Так что для Пьера эта смена форм собственности не повлечёт потери права зачёта каждых 200 часов работы в качестве общественно полезных.

Для совершения сделки, в результате которой парк станет личной собственностью Дэя, не нужно никуда уезжать. Всё будет оформлено через видеопереговоры при помощи компьютерной связи. Сегодняшний день должен был целиком уйти на оформление этого дела. Поэтому Пьер будет представлен Дэю завтра, когда улягутся все деловые хлопоты.

Всё это Пьер узнал во время разговора и прогулки, завершившейся у входа в коттедж, в котором без труда узнавался проект, выбранный его будущим хозяином из компьютерного каталога.

Попрощавшись до следующего утра, Пьер бодро взбежал по ступенькам к входной двери.

"РУСАЛКА"

Пьер услышал шум расплёскиваемой воды. Набросив на тело халат, он вышел на балкон. По поверхности небольшого пруда, освещённого полной луной, шла бурлящая потока воды, словно под ней плыла внушительных размеров рыбина. Вдруг из потока показалась женская голова. Через секунду на воде уже отдыхала в томной неге с разведенными в стороны руками и шевелила бедрами для поддержания тела на плаву обнаженная молодая женщина лет двадцати. Её лицо и фигура отличались идеальностью форм, однако, характерными для того женского типа, в котором напор клокочущих страстей заметно преобладает над одухотворённостью и осмысленностью. На её лице отпечаталось странное сочетание – неподвижной маски испепеляющего всё и вся высокомерия и подвижное, будто ртуть, дыхание страсти. Закрытые веки, казалось, вот-вот должны приоткрыться и тогда она выразит всю себя во взгляде больших, сверкающих загадочным светом глаз.

Почувствовав неловкость за невольное созерцание такой картины, Пьер намеревался уже уйти, как глаза незнакомки раскрылись и устремились прямо на него, излучая волны открытой, нескрываемой страсти, не приученной к каким-либо препятствиям и ограничениям.

– Пьер, о Пьер, – несколько раз прошептали её губы, но так ясно и отчётливо, что тот прекрасно услышал обращённый к нему призыв.

В этот момент женщина перевернулась и несколькими сильными и ловкими движениями подплыла к берегу и стала медленно выходить из воды, с самоупоительным наслаждением представляя взгляду Пьера каждый дюйм появляющегося из воды тела.

Пьер застыл на месте, сознавая всю нелепость своего положения. Эта незнакомая ему женщина вне всякого сомнения предлагала ему себя. Но в ответ он не ощущал в себе никаких эмоциональных порывов. Напротив, из этой женщины, несмотря на всю её внешнюю привлекательность, излучалось нечто отталкивающее, можно даже сказать омерзительное.

Женщина уже подошла к балкону и низким грудным голосом выдавила из себя: "О, Пьер! Нет, мне не нравится это имя. Я буду звать тебя милым моему сердцу именем – "Крокуш, Крокуш, – страстно прошептали её губы, – Крокуш. Неужели ты не узнаёшь всегда милой тебе Ары. Самой красивой и сладострастной женщины Элен. О, Крокуш, моя крошка!"

С этими словами назвавшая себя Арой обхватила одну из колонн, поддерживающую балкон, а с ловкостью обезьяны поползла по ней. Через несколько секунд она уже была на балконе и бросилась к Пьеру, сжав его с силон, которой могли бы позавидовать многие мужчины. Она впилась в его губы, но всего лишь на мгновенье, после чего, обмякнув, опустилась перед ним на колени.

В момент прикосновения её губ Пьер ощутил, как через всё его тело пронёсся ураган леденящего кровь и цепенеющего нервы ощущения невообразимо неприятного, отталкивающего... такого, что он уже испытал однажды, когда в подземном храме в него через шланг, вставленный в рот, стал вливаться тот флюид, который являл собой чудовищный концентрат чувства отвращения. Пьеру пришлось собрать всю свою силу воли, все жизненные силы души и тела, чтобы устоять на ногах и выдохнуть из себя проникающую в него и жалящую мириадами укусов ядовитую грязь.

После этого глубокого, внешне спокойного выдоха, женщина будто электрическим током была отброшена в сторону и начала судорожно биться в истерическом припадке.

Пьер спустился вниз и медленно пошёл по ночному парку, подальше от своего нового жилища.

Тем временем Ара Омба, так звали женщину, понемногу приходила в себя. Она уже не билась в конвульсиях. Приподнявшись, она мутным взглядом обвела, по её понятиям, убогое жилище. Её тело ещё продолжало сотрясаться из-за неудовлетворенной страсти и ущемлённой гордости.

– Как смел он отвергнуть, нет, в тысячу раз хуже, оставаться равнодушным к ней. Как смел не узнать свою Ару. Ведь они были обручены на вечные времена перед Алтарём Великого Храма! Даже если на время он и потерял связь со своей прошлой памятью, должен был заговорить зов того таинственного сока, которым пропитали их души без малого две тысячи лет тому назад. Сколько за это время они сменили тел. Она, кстати, каждые десять лет, желая оставаться вечно молодой и цветущей. И никогда, никогда ещё не смолкал зов, ставшего общим для них, того магического сока, который образовал совместную кровь их душевных тел. О, Крокут! Ты жестоко заплатишь за это, – шептали её, губы, изливающие переполняющую ее ненависть.

Неожиданно что-то в ней осеклось:

– А что, если это не Крокут? Что, если победил тот, другой, умственный дегенерат. Тогда может быть понятна его нечувствительность к самой соблазнительной женщине планеты.

– О, мой милый, любимый Крокут! – со сдавленной отчаянием хрипотой вырвалось из её горла. Сердце на мгновенье стиснула ужасающая тоска, после чего оно каким-то рывком стало биться часто-часто. Ара Омба вскочила на ноги и бросилась прочь.

Задыхаясь от бега и волнения одновременно, она впрыгнула в свой роскошный автомобиль и рванула с места, даже не подумав облачиться в оставленную на сиденье одежду.

– Что с, Крокутом? – этот вопрос просверливал всё её сознание, не оставляя места ни до чего остального. Тем не менее, у неё хватило сообразительности предварительно нажать на клавишах автомобильного компьютера намеченный ею маршрут.

Бешено нёсшаяся машина наконец сбавила скорость и остановилась на опушке леса.

Выпрыгнув из автомобиля, даже не захлопнув дверцы, Ара Омба бросилась в лесную чащу. Всё тело её горело испепеляющим изнутри жаром так, что от мысли укрыть его одеждой её болезненно передёрнуло.

Она бежала по узкой извилистой тропинке, время от времени раздвигая руками несколько освежающие её прохладные ветви.

Наконец забрезжил тусклый огонёк. Вскоре она оказалась перед довольно большим рубленым домом. Подойдя к двери, она постучала условным стуком.

– Заходи, – прозвучал откуда-то из глубины голос, похожий на звук скрипящей двери. Тут же, почти с таким же скрипом дверь распахнулась, открывая погруженный в полумрак тамбур.

Миновав полутёмную переднюю, Ара Омба оказалась в большой бревенчатой зале без окон, освещенной дюжиной светильников в форме черепов животных, мрачно свисающих с чёрного, как смоль, потолка. Пол был устлан толстым слоем засушенных трав. Обстановка – грубая деревянная мебель. Одна стена была целиком завешена покровом из прекрасно выделанной чёрной лайковой кожи.

В углу комнаты приглушённая падающей на неё тенью, в огромном дубовом кресле застыла укрытая пледом фигура. Длинные космы седых волос не позволяли сразу разглядеть её лицо, впрочем, прекрасно знакомое Аре Омбе.

– Можешь не говорить мне – зачем пришла, – словно из далёкого погреба, раздался глухой голос.

В этот момент один из светильников вспыхнул с неожиданной яркостью, и на Ару Омбу уставились две маленькие, колючие точки близко посаженных глаз, обрамлённых, словно измятой папиросной бумагой, легионом морщин. Крючковатый, бородавчатый нос свисал на тонкую верхнюю губу, а из нижней, мясисто толстой, торчали два жёлтых, словно кабаньи клыки, зуба.

– Где он? Что с ним? – истошно завопила Ара Омба, – Великая Одира, помоги, помоги же мне. Я готова дорого заплатить!

– На этот раз обычного миллиона инаров будет мало.

– Что ты хочешь ещё? Говори, – с некоторой осмотрительностью в голосе произнесла Ара Омба, подумав про себя, что за один только миллион инаров можно построить сотни таких бревенчатых халуп, а старой ведьме этого мало. Может быть не один, а два, три, пять миллионов, пользуясь смятением её души? Ну, ладно, для неё и это не сумма.

– Я не намерена увеличивать плату до двух, трёх или пяти миллионов. Я хочу, чтобы ты отдала мне то, чем сама уже все равно никогда не сможешь воспользоваться. Согласна?

– Согласна, – содрогаясь от глубиной нечеловеческой дрожи, прошептала Ара Омба.

– Тогда, смотри.

Кожаный занавес бесшумно раздвинулся, открыв круглое, почти во всю стену вогнутое чёрное зеркало, поверхность которого окутывали клубы белесого дыма. Постепенно эти клубы собирались у центра зеркала, концентрируясь в шар, который вдруг вспыхнул голубоватым пламенем, превратившись в объёмное изображение Элеи. Такой она виделась из космоса.

Элея медленно сдвигалась к вершине круга. Из ее нижнего полюса снопом чёрного света, столь тёмного, что он рельефно выделялся даже на фоне чёрного зеркала, стал образовываться конус, своим широким концом утопавший в зловещего вида чёрной дыре, образовавшейся в середине зеркала.

– Чёрное Антисолнце, – буквами, рисуемыми невидимой рукой, в цепенеющей от ужаса душе Ары Омбы выкристаллизовались эти устрашающие слова.

Чёрный конус Элеи, направленный к своему Антисолнцу, по его обоим краям опоясывался серо-красным светом, в котором искрились в великом множестве ярко светящиеся точки.

Присмотревшись внимательно, Ара Омба обнаружила, что горящие точки вдоль верхнего светового обрамления чёрной воронки движутся в направлении от Элеи к Антисолнцу. Вдоль нижней световой полосы наблюдалось противоположное движение.

– Это души нашего Великого народа движутся из своей Родины на Элею, а потом снова возвращаются обратно, – прокомментировала сквозь плотно сжатые губы Одира. – Смотри, какими тяжкими испытаниями усыпана эта дорога.

На некоторое время внимание Ары Омбы сконцентрировалось на одном из участков светового контура, который тут же занял всё зеркало. Перед её остановившимися от ужаса глазами, как в чудовищном калейдоскопе, вывернутом наизнанку, но зато удивительно ярко и объёмно, почти осязаемо замелькали сцены изощрённых. фантасмагорических мучений, индивидуальных в групповых, что она закрыла глаза и опустила голову.

– Смотри дальше! Дальше, дальше, дальше! – отштамповывались в её ушах слова, заставившие её против воли поднять голову и широко открыть глаза.

Теперь зеркало показывало другую картину, освещаемую сумрачным, серо-красным мерцанием, распространявшимся из-за вершины холма. Внутри холма становившегося временами тускло-прозрачным, монотонно вращался титанический эскалатор, вознося группы людей к его поверхности. Под напором движимых снизу, достигшие вершины сталкивались вниз и с душераздирающими криками и воплями, тщетно хватаясь руками за воздух, скатывались к подножью холма. Достигая равнинной впадины, они поднимались и шли пошатываясь, словно лунатики. По равнине ползали огромные, в несколько раз превышающие размер человека двухстворчатые раковины. Время от времени створки их приоткрывались, а в образовавшихся щелях показывались. телесно-белые, словно огромные черви, губы.

В них затягивались попавшие во впадину люди, лица которых искажались при этом такой конвульсией ужаса, что Ара Омба вновь хотела закрыть глаза, но не смогла. Веки её окаменели.

Спустя некоторое время заглотнувшие человеческую фигуру раковины раскрывались и из них со свистом выплевывалось какое-то трепещущее, черно-красное месиво, которое тут же проваливалось в гигантскую чёрную воронку, в этот ужасающий конус тьмы, просвечиваемый за пеленой той впадины, на которой зловещие раковины заглатывали свои парализованные ужасом жертвы.

Наконец, эта измучившая Ару Омбу картина исчезла и зеркало погрузилось в кромешную тьму. Каким-то особым чувством она поняла, что в этот момент созерцает самое ужасное – Чёрное Антисолнце. Её длинные волосы встали дыбом, тело застыло в парализующем ужасе, оно будто проглотило собственное дыханье, а расширившиеся до предела глаза на какое-то мгновенье увидели то, что по своей природе не видимо никому.

После этого, словно гигантская сила прокатила каменную глыбу внутри её горла и дыхание вернулось в лёгкие.

– Мы – дети Антисолнца, дети абсолютной тьмы, дочь моя, – прошепелявила Одира. – Ты действительно моя дочь, но только не захотевшая носить подаренное матерью почти бессмертное тело, избравшая путь вселения в эти недолговечные, подверженные всяким случайностям тела молодых девок. Ты ещё горько пожалеешь о своём выборе. Впрочем, – с некоторой грустью прошептала Одира, – всё закономерно. Все мы, происходя из сплошной, неделимой массы Антисолнца, стремимся вырваться из его притяжения, вырваться несмотря ни на что и любой ценой. Это стремление окружает наши души коркой непробиваемого, ничем не растворимого эгоизма. И, заключённые в этих корках, мы жалим и пытаем друг друга с такой жестокостью, как никто другой. И возвращаясь на свою Родину, на Чёрное Антисолнце, мы, будучи спрессованы в одну общую массу, тем самым взаимно проникаем друг в друга всеми фибрами души и тела и при этом жалим друг друга одновременно во все болевые точки нашего непреклонного эгоизма. Чувствительность, но только осязательная, обостряется там до предела. Зато все остальные органы чувств закрываются наглухо. Там, в глубине Антисолнца ничего не видно и не слышно. Там зато каждый нерв души и тела одновременно соприкасается с такими же нервами всех спрессованных в одну неразделимую массу, нашей неисчислимой семьи. И соприкасаясь, эти нервные окончания безжалостно жалят друг друга. Всё существо попавшего на Антисолнце постоянно разрывается между двумя титаническими силами. Силой, сдавливающей всех в одну массу, и силой непреклонного эгоизма, стремящейся вырваться из притяжения Антисветила. И когда это удаётся, душа летит по освещенной кромке чёрного конуса назад к Элее, воплощаясь в тело новорождённого. Но это должно быть наше тело. Мы способны воплощаться далеко не во все рождаемые на Элее человеческие тела.

– Что же делать? – с рыданием простонала Ара Омба.

– Одни ищут спасения. Не мне говорить об этом. Другие, как ты, упиваются наслаждениями, предоставленными им на Элее, стремясь не думать о дальнейшем. А третьи решались жить во мраке и понемногу освоились с его законами.

Выждав небольшую паузу, Одира взорвалась оглушительным хохотом, от которого весь зал завибрировал и, казалось, по нему проносились завихряющиеся порывы сильного ветра.

В это мгновенье её лицо стало удивительно молодым и красивым, фигура девичьей, а она сама поднялась в воздух и плавно опустилась прямо на пол и, наклонись назад, подняла свои ноги наверх и в сторону. Неожиданно они обнажились порывом ветра. И между этих точёных, молодых, стройных ног Ара Омба увидела... о, ужас! Чёрную, непроницаемую раковину, которая медленно приоткрылась, показав зловещие червеобразные губы.

– Нет, нет, только не это! – беззвучно прокричала в конец перепуганная женщина. Ей удалось, наконец, зажмурить глаза. В этот момент она услышала успокаивающий старческий голос.

Неуверенно приоткрыв глаза, Ара Омба увидела прежнюю картину. Старуха, как ни в чём не бывало, продолжала восседать в своём дубовом кресле.

– Подожди, я должна ответить на твой вопрос о судьбе Крокута. Смотри.

В этот момент в зеркале возникла часть уже знакомой сцены в подземном храме. Ара Омба увидела, как из тела Крокута выдавливалось чёрное паукообразное пятно и впечаталось в мозаичный пол из драгоценных камней.

– Вот только это пятно и осталось от него на Элее. И его я заберу себе в плату за сегодняшнюю встречу. Хотя возьму не сейчас, а через несколько дней. Его предварительно должен будет кое-кто увидеть из числа людей, называемых в вашем обществе большими.

Последовал саркастический хохот. После чего – лаконичное: концерт окончен?

– Нет, подожди. Покажи мне врага, того, кто повинен в катастрофе Крокута.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю