Текст книги "Вывих времени"

Автор книги: Игорь Ларионов

Соавторы: Ирина Ларионова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– И тогда, – заговорил уже знакомый ему голос с трона, – выполнив возложенную на тебя миссию, ты воскреснешь в этом зале и будешь принят в наш внутренний круг. Ты можешь, конечно, и отказаться. В таком случае ты будешь заключен в этот каменный саркофаг. Он наполнен самыми жизнестойкими травами, собранными с сотен планет близких и далёких галактик. Ты заснешь в невообразимом для тебя блаженстве и будешь вдыхать самые сладостные грезы целого сонма планет. Сколько проспишь ты так, не знаю. Может быть несколько тысячелетний, может быть много больше. Тебя разбудят, когда нас навестят наши Владыки, Вампиры мироздания. И тогда ты со всей душой, всем своим телом, до его последней ничтожной частицы, будешь подан на стол в качестве угощения. Знай, что твои муки тогда намного превзойдут самые грандиозные страдания, которые испытывал кто-либо на Земле. Выбирай!

– Я буду драться! – с непоколебимой решимостью ответил Пьер.

– В саркофаг, – коротко приказала фигура с трона.

Серые великаны направились к Пьеру. Он выхватил свой лазерный клинок, за его спиной раскрылись серебристые крылья и он поднялся на несколько метров от пола, разрубая окружающее пространство испепеляющим лезвием лазерного луча.

Масла, втертые в кожу великанов, слегка задымились. Всему остальному его меч не причинил никакого вреда.

– Оставь эти игрушки, они здесь бесполезны, – надменно произнесло восседающее на троне существо.

Пьер направил лезвие в ножны и в самый последний момент лазерный луч прошел по указательному пальцу семипалой руки. Зал содрогнулся от оглушительного, нечеловеческого вопля, а обрезанный зеленый палец свалился на пол, взорвавшись буро-серым облаком, источающим сильный запах гнили. Вскоре облако загорелось сине-голубым пламенем и исчезло.

В этот момент Пьер непроизвольно взглянул на вторую половину диска, покрытую непроницаемым мраком. В нем на одно мгновение появилось существо, снежно-белое, похожее на спрута. Вся его голова была утыкана десятками глаз, излучавших сжигающее сладострастие, ледяную ненависть и холодный, уверенный в себе расчетливый ум. В следующее мгновение оба диска исчезли, а на их месте появился серебристый шар, который медленно оторвался от пола и поплыл.

По каменным плитам гулко отдавался топот одетых в стальные латы ног. Вбегающие в зал стальные рыцари несли шесть каменных плит, каждая из которых весила несколько тонн. Пьер поднялся над полом и вновь обнажил лазерный меч. В этот момент группа рыцарей бросила одну плиту ему под ноги, другие соорудили четыре стены, возложив шестую плиту в качестве крыши. Шесть плит мгновенно срослись в один, полый внутри, монолит, которому было суждено стать темницей для Пьера. Эта темница с глухим гулом и скрежетам стала куда-то двигаться. Потом наступила полная тишина.

Лазерный луч не оставлял на стенах темницы ни малейших царапин, освещая ее прямоугольными бликами света. Положив меч в ножны, Пьер сел на пол, в отчаянии обхватив голову руками. Темницу заливал нежно-розовый свет. Свет излучался из его груди. Это таинственный цветок освещал каменную гробницу. Пьер невольно залюбовался его завораживающей красотой, внимательно разглядывая таинственное переплетение его лепестков, наполненных полнотой жизни. В его глаза ударил сноп света. В стене ослепительным солнечным пятном загорелась дверь, в которую Пьер тут же влетел, уносимый в свободное пространство сконцентрированным потоком живительных лучей. В его сознании мелькнула тайна формы, позволяющая выходить из любого замкнутого пространства. На мгновенье весь мир предстал скопищем больших и малых шаров, прозрачных сфер этих фигур, являющихся основой всевозможных трехмерных форм. Каждый шар имел свой внутренний центр, тончайшими радиусами соединенный с поверхностью. И единственная точка центра через радиусы содержала в себе все точки сферической поверхности. Шары пульсировали. Одно мгновение они собирались в точку. Другое – взрывались в сферы. И в этой пульсации все точки поверхности поочередно становились центром. Частота пульсации была столь велика, что за секунду земного времени происходили мириады мириадов сокращений. Только потому для неразбуженного восприятием сверхвремени сознания, сферы материи казались наглухо закрытыми, непроницаемыми корпускулами, атомами-темницами. Такому заглушенному сознанию совсем невдомек, что один-единственный атом способен вмещать в себя всю вселенную. Одно мгновение-каждый атом песчинка вселенной. Другое – он уже вметает ее в себя. Пульсация таких бесконечно малых мгновений выражает вибрацию жизни всего грандиозного Космоса. Тайна формы чудесно начинала сливаться с тайной времени, открывая тайну превращения, трансформации одного явления в другое. И за всем этим стояло сознание, творческая энергия мысли.

В ореоле солнечных лучей, несомый их могущественным потоком Пьер опустился на зеленой лужайке, усыпанной чудесными благоухающими цветами. Он наклонился над одним из них, с упоением вдыхая его аромат, долго, не отрываясь. Постепенно, то ли цветок вырастал на его глазах, то ли Пьер превращался в серебристого рыцаря, размером с бабочку, летающего на крыльях вокруг его раскрытых лепестков. Так или иначе, цветок стал настолько огромным по отношению к Пьеру, что он без затруднений влетел внутрь его стебля.

Перед его взором раскрылись анфилады удивительных покоев, стены и потолок которых напоминали сталактитовые пещеры Земли. Только в прозрачных "сталактитах" цветка переливалась радуга, огней, из них излучались симфонии тончайших ароматов, пульсировавших в мозгу сменяющими друг друга волнами космического блаженства. Полы представляли собой жидкий, текучий поток прозрачного кристалла, сквозь который просвечивали загадочные узоры драгоценных камней. Какая-то непостижимая сила несла Пьера по анфиладам комнат, витиеватым переходам, мостикам, гротам, пока он не оказался в большой сферической зале, в центре которой рубиновым цветом горел огромный цветок. В его лепестках сидела женщина, облаченная в тунику из моря переливающихся огней. Ее огромные, ни с чем не сравнимые глаза, обволакивали Пьера никогда не испытываемым им чувством. Каждое мгновение лицо и выражение ее глаз становились неузнаваемо другими и в то же время за всем этим потоком текущих, меняющихся лиц, проступало одно-единственное лицо, которое Пьер знал и удивительно хорошо, и совсем не знал, пытаясь уловить его в многочисленных грезах и снах. Оно, казалось, вот-вот возникнет, но оставалось всегда за гранью создаваемых образов. Теперь оно было перед ним наяву.

– Мне пора, – биением его сердца беззвучно прошептали его губы. – Ведь я мгновение, а для мгновения я и так очень долго задержалась с тобой. Мгновенье может останавливаться только в Вечности. Ты же плывешь в потоке времен. С этими словами женщина превратилась в птицу, перья которой излучали мириады живых огней, протекающих в душу Пьера и растекающихся в ней морем всепоглощающих чувств. – Птица твоего счастья, – тихо прошептала она и этот шепот слился с его внутренним голосом, который говорил те же слова. Взмахнув крыльями, птица стремительно взмыла вверх. Потолок зала превратился в голубое небо, в центре которого светило, совсем как земное. Солнце.

Исступленно махая крыльями, Пьер взлетел следом, пытаясь догнать птицу своего счастья. Вдвоем, она впереди, он – поодаль, они приближались к Солнцу. Внешне, будучи похоже на земное, оно не слепило и не обжигало. Вот оно уже заняло все видимое пространство. Птица влетела сквозь его поверхность и исчезла в его лучах. Пьер натолкнулся на невидимую преграду. Он летал вокруг лунного Солнца, ощупывал его полированную поверхность, но не мог проникнуть в него.

Покружив несколько часов вокруг лунного Солнца, казавшегося то ли идеально правильным шаром диаметром всего в несколько километров, то ли массой таинственного огня, окруженного сферической границей, природу которой он не мог уяснить, Пьер тихо полетел в сторону, в полной неизвестности того, что ему предстоит увидеть в дальнейшем, на новом участке внутренней поверхности Луны.

Пьер опускался в густом, совсем как на Земле, тумане. Внизу смутно просвечивали контуры каких-то строений. Через несколько минут он обнаружил себя стоящим на выложенной большими каменными плитами дороге. А по обе стороны от дороги смутно вырисовывались контуры зданий высотой от двух до семи, восьми этажей. Неожиданно на дороге показалась пара ослепляющих огней, стремительно приближающихся к Пьеру. Он еле успел отпрыгнуть в сторону, как мимо него пронесся довольно большой предмет, быстро удаляясь двумя красными светлячками. Глаза Пьера постепенно осваивались в туманной мгле. Вдруг на ней опять появилась пара ярких огней, уже виденная ранее. Когда они проносились мимо, он от неожиданности вскрикнул. Пьер ожидал увидеть что угодно, только не это. Автомобиль! Мимо него пронесся типичный автомобиль Земли начала двадцатого века. Или он опять на Земле? Если так, то нужно соблюдать осторожность. Ведь за ним идет охота, как в двадцатом, так и в двадцать пятом веках.

Неожиданно он почувствовал толчок. Пьер обернулся и увидел большого длинношерстного пса, преданно глядящего на него понимающими глазами и приветливо виляющего мохнатым хвостом. Пес развернулся и тихонько пошел, постоянно оглядываясь, следует ли за ним Пьер. Пройдя несколько десятков шагов, они оказались перед тяжелой дубовой дверью, врезанной в высокий забор из красного кирпича. Пес уверенно ударил лапой по двери, и та приоткрылась. Проскользнув во внутрь, собака придержала лапой дверь, пригласив Пьера следовать за ней. Вскоре они подошли к небольшому одноэтажному домику, выложенному из того же красного кирпича. Собака точно так же уверенно открыла дверь, и Пьер вошел следом. Они оказались в большой квадратной комнате с красивыми окнами вдоль одной из стен, обшитых, как и потолок, мореным дубом. Комната хорошо освещалась большим матовым шаром, свисающим с потолка. По полу в беспорядке были разбросаны шкуры различных зверей. Между ними находилось несколько небольших столиков.

В углу стояла тумба, на которую был водружен большой черный овал. Под ним в линейку вытянулось несколько цветных кнопок, каждая размером с собачью ступню. Пес подошел к тумбе, привстал и нажал лапой на красный кружок. Черный овал тут же превратился в переливающийся волнами голубой экран. На нем возникла цветная объемная картина уютной комнаты, напоминающей кабинет его сестры Элен на вилле Каменного острова. Спиной к нему сидела женщина. "Гав" – отчетливо произнес пес. Женщина повернулась. С экрана на Пьера взглянула его сестра Элен. Она приветливо кивнула, тут же поднялась и куда-то вышла.

Через несколько минут дверь открылась, пропуская женщину в комнату.

– Элен! Элен! В это трудно поверить, – тихо воскликнул Пьер. Женщина ласково и приветливо смотрела на Пьера. Но в ее взгляде определенно чувствовалось, что она видит его впервые.

– Мое имя Элона. Как зовут тебя и откуда ты? – спросила она.

– Пьер, Пьер Горский. Где я нахожусь?

– В моем доме.

– А где этот дом? Что это за страна? Какая планета, Земля или Луна? Какой сейчас год, наконец?

– Я вижу, что ты сбился с системы координат и, вполне естественно, хочешь внести в них ясность. Я помогу тебе. Но для этого я должна знать, что произошло с тобой в последнее время. Пойдем.

Она взяла Пьера за руку и вывела его в парк. Несмотря на туман, Пьер различал, что по виду это был типично земной, ухоженный парк, из тех, которые часто окружают богатые дома. Вилла, за исключением второстепенных деталей, была очень похожа на занимаемую им на Каменном острове. Поднявшись по лестнице, они оказались в комнате, которую Пьер видел уже на экране, включенном псом в собачьей сторожке.

Пьер как мог рассказал свою историю. Когда он закончил, до этого внимательно слушавшая Элона несколько минут сидела молча, будто отсутствовала.

– Мне трудно объяснить тебе ситуацию, в которой ты находишься, тем более и мне самой не все ясно, – неожиданно проговорила она. – Ты по-прежнему находишься на Луне, но в той ее стране, которая очень похожа на Землю. Но именно эта внешняя похожесть является сильным препятствием для понимания существа нашей жизни здесь. Ты, конечно, знаешь, что каждый человек имеет два физических тела. Одно тонкое, а другое – более или менее плотное. В истории Вашей Земли люди одно время имели определенные сведения о различии двух физических тел. Затем, после серии планетарных катастроф, последовавших периодов деградации, знания постепенно затемнялись и искажались. Дело дошло до того, что одни тонкое тело стали называть духом. Другие – эфирным телом. Вокруг этого плодились всевозможные небылицы. Быстрый всплеск науки о физической материи рассеял сотворенные вокруг тонкого тела миражи. Одновременно стало отрицаться и оно само. Этому способствовали две роковые ошибки Земной науки. Во-первых, улавливаемые чувствительными фотопластинками излучения тонкого тела стали трактоваться, как излучения плотного. Во-вторых, открытие генов, познание генных структур, инспирирующих формирование плотного тела, создало иллюзию, переросшую в закостенелый предрассудок, будто генетические молекулы являются самодовлеющим архитектором, строящим весь плотный физический организм, более того – всего человека в целом, в его совокупности. Совершенно не учли, что за генами скрыты неизмеримо более глубокие структуры. Генетические спирали – это только "слова", "произносимые" тем или иным набором молекул. Саму же программу разговора пишут энергии, обращающиеся в глубинах тонкого тела. Естественно; термины "плотный" и "тонкий" – это только слова, не более чем намеки. Точное значение может уловить лишь тот, кто обладает внутренним зрением, зарождающимся из "шестого чувства", словно осязание, присущее червяку, расцветает в ходе эволюции в чудесное зрение человека. Но это – качественно другая эволюция, в сравнении с эволюцией машинной техники. Ваши ученые на пороге XX века были шокированы открытием того, что атом, коим они назвали известную им одну из мельчайших частиц, делим неограниченно. За пятьсот с лишним лет наука Земли, опирающаяся на машинную технику, намного продвинулась в открытии все более мельчайших частиц, которых и частицами, в полном смысле, назвать нельзя. Тем не менее, она практически также далека до открытия тонкой материи, из мельчайших частиц которой сформировано тонкое тело. Мы, в отличие от этого, используя принципиально другие методы исследования, строя наши грандиозные "микрокосмы" из еще более тонкой, психической материи, тщательно изучили тонкое тело и научились использовать заложенные в нем возможности. Кстати, наши тонкие тела в своей основе идентичны вашим. Однако, существует принципиальное отличие. Они зеркально противоположны. Попытаюсь объяснить геометрически. Представь сферу, идеально правильный шар и его центр внутри. К каждой точке поверхности от центра идут радиусы. Каждое мгновенье, равное интервалу вибрации сознания внутри нашего самосозерцания, этой бесконечно малой частице времени, все точки поверхности сливаются с центром, а затем снова разбегаются в сферу. Теперь представь, что собравшись в центре, все точки поверхности вновь разбегаются в сферу, но уже не снаружи по отношению к ее центру, а изнутри его. Другими словами, наши тонкие тела эквивалентны земным, только вывернутым наизнанку. Можно сказать, наоборот, что ваши тонкие тела вывернуты наизнанку по отношению к нашим. Все зависит от точки отсчета. Сказанное звучит абстрактно. Хотя именно в абстрактном мышлении мы принципиально не отличаемся друг от друга, если не брать во внимание уровень его развития и направленности. Конкретные следствия различного разворота тонких тел, однако, весьма не похожи. В отличие от вас, наше тонкое тело не порабощено плотным. Напротив, мы являемся полными хозяевами плотных тел. В частности, мы в одно мгновение можем поменять нашу физическую внешность. Так, восприняв тебя на расстоянии, я тут же приняла образ близкого тебе человека. Одновременно наша мысль освобождена от сдавливающих тисков порабощения тонкого тела плотным. Учитывая нашу многомиллионную историю, практически не ограниченную продолжительность жизни, мозг каждого из нас намного превосходит любой из ваших земных компьютеров XXV века. К примеру, мне достаточно было одно мгновение сосредоточиться на твоем мозге, чтобы свободно овладеть твоим языком.

– Какие же мы ничтожные пигмеи в сравнении с вами, – прервал ее объяснение Пьер. – Но что странно, при всем этом, зачем вам копировать элементы нашей цивилизации, типа ее автомобилей или домов при наличии такого колоссального развития мысли.

– Это имеет глубокие корни, – ответила Элона. – Конечно, мы не вытачиваем, как вы, детали машин и не кладем кирпичи или блоки для создания зданий, похожих на ваши. Внутри Луны, наряду с обычной плотной материей, такой же, как на Земле, имеются грандиозные россыпи особо преобразованной материи, наследие цивилизации более могущественной, чем наша. Эта особая материя подчиняется нашей мысли. Из нее можно строить дома, машины, дороги и все прочее, что есть у вас на Земле. Подражая земной культуре, мы имеем в нашей стране как образцы культур давно исчезнувших на Земле, так и таких, которые возникнут в далеком будущем. В частности, у нас ты сможешь увидеть грандиозные подземные и подводные дворцы атлантов, египетские храмы и пирамиды, изящнейшие строения космического типа и, конечно, многое другое. В том числе и привычные тебе постройки Каменного острова древнего Петербурга. Мы имитируем земное развитие не как хобби, хотя кое-кто из наших этим грешит, а с определенной целью быть ближе к мыслям и чувствам земных людей, их представлениям об окружающем мире. Дело в том, что земная жизнь исключительно важна для нас, несмотря на всю вашу отсталость, Вы обладаете тем, чего мы лишены. Всякое преимущество часто имеет свою оборотную сторону. Сила в одном приобретается за счет слабости в другом. Корень наших достижений в том, что тонкое тело освобождено от порабощения плотным. Корень вашей отсталости – в узурпации плотным телом тонкого. Но именно последнее обстоятельство дает вам преимущество и возможности, которых мы лишены. Вы подвержены страданиям разрушения и смерти, особым страданиям духа, заключенного в узы плотной материи. Преодоление этих уз в порыве творчества и созидания рождает особый жизненный сок, таинственный эликсир жизни, который не в состоянии производить не только мы, но даже те, кто оставил нам некоторые из плодов своих достижений, ставших краеугольными камнями нашей цивилизации. Мы создаем грезы, идеи, великие замыслы, которые улавливаются частью вашего человечества. В ответ с Земли поднимаются по тончайшим невидимым капиллярам, связывающим две планеты, живительные капли чудесного эликсира. Он является источником нашей жизни, без него мы бы постепенно впали в сон без сновидений, пребывая в бессознательности миллиарды лет до тех пор, пока через нас вновь не стала бы течь блаженная влага.

– Получается, что люди Земли не способны создавать самостоятельно ничего великого, что все высокие идеи и образцы приходят только с Луны? спросил Пьер.

– Конечно, нет, – ответила Элона, – люди способны творить самостоятельно. К тому же идеи и образы приходят на Землю из всего необъятного Космоса. Тем не менее, изрядная доля умного и прекрасного пришла в земное человечество от нас. Наше же жизненное пропитание для вас не столь обременительно, если учесть, что нас не более семидесяти тысяч, а притекаемая к нам энергия, в другом случае, все равно рассеялась бы в космическом пространстве. Кроме того, нужно учитывать специфику творчества. Оно не всегда универсально, когда создается принципиально иное, чего никогда не было во вселенной. Творчество часто бывает связано со временем и местом, когда творец привносит в родной ему мир идею, мысль или форму, существующую где-то в далеком мире. В этом случае, используя наши послания, приходящие в форме намеков для интуиции, ваши творцы являются истинными создателями. Мы, так сказать, являемся соучастниками творчества. Как, например, соловей, своим пением навевая поэту его рифмы, является, тем самым, соучастником его творчества, так же и мы. С нашей стороны нет менторства, школярства, высокомерного поучительства по отношению к жителям Земли.

– Скажите, а черная фигура со змеиными зелёными пальцами, предлагавшая мне особую миссию на Земле, тоже один из граждан вашей страны? – с оттенком неуверенности спросил Пьер.

Лицо Элоны болезненно подернулась. – Это наши и ваши враги. Они принадлежат совсем к другой лунной стране. В отличие от нас, они посылают на Землю идеи вражды, порабощения и угнетения, поглощая из вашей планеты излучения страданий и ужаса, жизненных выделений от тупой и бессмысленной работы. Это вампиры жизненных соков вашего человечества.

– Нельзя ли нам объединиться и уничтожить их? – предложил Пьер.

– Чтобы объединиться, мы должны войти в постоянный сознательный контакт. Для этого вы должны научиться отделять тонкое тело от грубого и хотя бы некоторое время в полном сознании пребывать в первом. Окончательно же уничтожить этих вампиров нельзя. Они, как и мы, бессмертны. Их можно лишь лишить источников питания. Но для этого вы, люди Земли, должны перестать выделять те разрушительные эмоции, на которые они вас постоянно провоцируют. Тогда они засохнут, как умершие насекомые. Но, если где-нибудь, пусть через миллиарды лет, возникнут условия для сосания необходимых им жизненных соков, они возродятся опять. Мы боремся с ними уже не один миллион лет. Периодически верх берет то наша, то их сторона, но до полного разгрома ни одной стороны еще не доходило.

Нашим победам на Земле соответствовали весна расцвета и подъема. Победы вампиров сопровождались упадком и разложением, обычно заканчивающимся крупной геологической катастрофой.

– Не может ли какая-либо из сторон, вы или они, высадиться на Землю, повести за собой человечество и тем самым обеспечить себе решающую победу? – спросил собеседницу Пьер.

– Это запрещено.

– Кем?

– Законом, – ответила Элона. – Если бы та или другая сторона попытались нарушить Закон, немедленно вмешались бы стражи пространства и восстановили бы равновесие. Луна – это не планета в обычном смысле слова. Это космический корабль, история которого простирается на неисчислимые миллиарды лет. Он создан цивилизацией, неизмеримо превосходящей наши самые фантастические мечтания. Около двух миллиардов лет назад он был доставлен к Земле и превращен в ее спутник. За лунным грунтом лежит необычно прочная броня, до такой степени, если бы даже рядом с ее поверхностью взорвалось Солнце, внутренность Луны осталась бы невредимой. Но даже этой великой цивилизации не удалось еще решить проблему, каким образом прямо и непосредственно черпать энергию из бесконечного океана Космической жизни. Поглощать энергию Первичной Жизни им удается только посредством впадения в особый сон, который длится около полумиллиарда лет. В этот период они скрыты внутри лунного Солнца, проникнуть внутрь которого для нас немыслимо. Сейчас мы переживаем именно такой период. Просыпаясь, они выходят из нашего Солнца и начинается грандиозный период Космического творчества, тогда все преображается. Все это длится тоже около полумиллиарда лет. Затем они снова впадают в сон. Таким образом текут их космические циклы. Они, несмотря на все свое могущество, питают большие надежды на ваше земное человечество. Очи надеются, что вам в ваших специфических условиях существования удастся решить исключительно важную для них проблему: найти новый способ непосредственного получения Энергии жизни и ее Космического океана. Решение этой проблемы не лежит в сфере интеллекта, хотя в отдельных аспектах он безусловно необходим и полезен. Речь идет об особом способе жизнесуществования, страдания и радости творчества через преодоление порабощающих уз плотной материи. И для этого земное человечество должно развиваться естественно, без прямого вмешательства с чьей-либо стороны. Поэтому мы, как и наши враги-вампиры, можем вас лишь склонять, но не принуждать. Звезды не принуждают, но склоняют – говорит древняя поговорка астрологов. Если бы, например, кто-то из нас или вампиров попытался появиться на Земле и сделал бы себя видимым для ее жителей, он бы немедленно был нейтрализован одним из Стражей, оставленных бодрствовать Спящими внутри нашего Солнца. Это не значит, что нам запрещено путешествовать на Землю. Нет, мы очень часто посещаем ее. Но мы не можем делать себя видимыми для ее обитателей. Мы не имеем права их к чему-либо принуждать. Но можем только намекать их интуиции. Не более. В нужное время и в соответствующей точке пространства.

– А что представляла из себя плывшая по потоку змея, подарившая мне цветок? – спросил Пьер.

– Не знаю. На Луне много живых существ, природа которых нам представляется смутно или, более того, неясна совсем. Почти все живущие на Луне существа владеют тайной превращений и могут предстать в любой внешней форме. Лишь обладающие особым внутренним зрением способны за любой формой видеть ее настоящего носителя. Образно говоря, внутри Луны обитает сонм сновидений земного человечества, в том числе и таких, которым суждено присниться через сотни, тысячи и миллионы лет. Мы же живем в этих сновидениях, как в собственных телах. Для нас – это не беспорядочный хаос, а окружающий нас мир, подчиненный определенным, строгим законам, которые мы познаем и используем. Конечно, внутри Луны живут сновидения не только для земного человечества. И не только грезы и сны. Потому что многие грезы рано или поздно находят свое воплощение. Потому что все созданное человечеством первоначально было грезой, его мечтой.

В этот момент Пьер непроизвольно повернул голову в сторону пустого кресла, стоявшего невдалеке от него.

– Совсем такое, как в его доме на Земле, – подумал Пьер.

Вдруг, словно сконцентрировавшись из воздуха, в кресле оказался человек. Неожиданное появление незнакомца на несколько минут парализовало все внимание Пьера. Он настолько был поглощен случившимся фактом, что не сразу смог разглядеть лицо и фигуру появившегося перед ним. Но чувство удивительно знакомого и понятного, ощущение сконцентрированного смысла Человека и Бытия в первое же мгновение встречи переполнили Пьера. Только несколько позже он успел разглядеть его внешность. По лицу трудно было определить, сколько ему лет, мальчик он или глубокий старик. И только белоснежные волосы, седые борода и усы, обрамляющие смуглое лицо монголоидного типа, выдавали его успевший отдалиться от юношества возраст.

– Меня зовут Янтао, – проговорил он, причем тоном, как будто он не только что, словно по волшебству, перенесся с другого отсека пространства, а продолжал уже давно начатую многочасовую беседу со своим многолетним знакомым.

– Извините за неожиданное вторжение. Однако дело не терпит отлагательства. О вас, дорогой Пьер, я знаю уже все. В настоящую минуту, мой друг, перед Вами стоит выбор, который Вы должны сделать в считанные минуты. Состояние Вашего тонкого тела сейчас таково, что если Вы еще останетесь на Луне некоторое время, то окончательно лишите себя возможности вернуться к своему человечеству. В таком случае Вы станете таким же, как мы. Разумеется, Вы сможете посещать Землю, видеть и слышать живущих на ней людей, сопереживать их мыслям и чувствам. Но, при этом Вы будете лишены возможности непосредственно проявить себя в их сознании, за исключением намеков для их интуиции. И, конечно, Вы уже не сможете искать тайну того, как напрямую выйти к Эликсиру Жизни через жизненный опыт земного человека. Вы уже знаете, как велика это тайна, как она важна для всех нас. В другом случае Вы можете вернуться на Землю. Вы забудете все, что пережили здесь или, по крайней мере, очень многое. Мы уже не сможем говорить с Вами напрямую, а лишь только намеками к интуиции. Но разговор в высшей интуиции Духа будет возможен напрямую по-прежнему. И перед Вами останется возможность преодолеть разделяющий нас барьер. Помните, что Закон высшей цивилизации запрещает только нам непосредственно появляться перед вами. На вас таких ограничений он не накладывает. И я надеюсь, что в будущем, именно на Земле, поняв тайну тонкого тела, поняв, как можно непосредственно подключить его к Космическому Океану Жизни, Вы станете одновременно полноправным членом двух миров – Земли и Луны. До этого Вы, вероятно, еще не раз посетите нашу обитель. Итак, слово за Вами. С нами? Или до встречи!

– До встречи, – еле слышно проговорил Пьер. В тот же момент его взгляд приковался к большой картине с хорошо знакомым пейзажем Земли. Вдруг все видимые предметы завибрировали. Элона и Янтао растаяли в воздухе.

ТИХИЙ ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР

Высокий пожилой мужчина с огромной гривой серебрящихся волос, только что закончив сервировку закуски, внимательно посмотрел в сторону парочки молодых людей – единственных посетителей его заведения в этот тихий, летний вечер. Впрочем, оно так и называлось – "Тихий летний вечер". Название выбиралось в свое время не случайно. Это место предназначалось для тех, кто был настроен посидеть в тишине, поговорить о чем-то своем, а то и просто помолчать. Наиболее частыми посетителями здесь были влюбленные, да еще бизнесмены. Одни попадали сюда случайно, другие относились к завсегдатаям. Их притягивала сюда не только возможность посидеть в уютном месте, на время удаляясь от изнуряющих раздражении, кипящего, словно булькающий – чайник, города. Собственно таких мест, где гарантировалась уютная тишина в придачу с закуской и выпивкой во всяком большом городе было немало. Но данное место выделялось одной, никогда не рекламируемой особенностью. Последнее и понятно. Реклама вызвали бы приток лишних посетителей, и пелена умиротворения, притягивающая сюда истинных ценителей тишины, улетучилась в таком случае, как туман. К тому же, эта притягательная особенность никак не могла тиражироваться в слишком многих экземплярах. То ли это был особый дар хозяина кафе, то ли какая-то мистификация, но, во всяком случае, если кто и приходил сюда в угнетенном состоянии духа, то всегда ухолил с легкой и светлой душой. Всему секретом был коктейль, который хозяин, называвший себя Дионом, готовил персонально для каждого посетителя ему одному известным способом. Действовал он всегда по наитию. Какое-то мгновение, сосредотачиваясь на посетителе, отпечатывая его образ в своем сознании, Дион вселялся в него всей силой своего воображения, вплоть до того, что ощущал все изгибы состояния души и тела пришедшего к нему человека. Потом он из своих ощущаемых воспоминаний ловил ароматы тех соков растений, которые могли бы вселить в душу мир, а в тело – покой. Через несколько минут найденный в воображении рецепт воплощался в содержимое бокала, преподносимого сидящему за столиком вместе с одной единственной фразой: "Специально для Вас". Впрочем, такие коктейли Дион делал только в случае, если его посетители нуждались в подъеме жизненного тонуса, что требовалось далеко не всегда. Вот и сейчас – эти двое. Они настолько упоены друг другом, что никакой особый коктейль им не нужен.