Текст книги "Скиталец"
Автор книги: Игорь Ковальчук
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 8
На ужин его величеству королю Английскому подали двух отличных каплунов, рыбный паштет, оленину на вертеле и «отварные свиные ножки». К последнему блюду полагалась тушеная кислая капуста, но миска с капустой полетела в слугу, который поставил ее на стол, и слуга понял, что таким знатным господам подобной простонародной еды не подают. К пленному королю слуги вообще ходили неохотно – редко кто из них возвращался из его покоев без синяка. Порой случалось и нечто более серьезное, вроде сломанных рук или ребер.
В заключении Ричард оброс, поскольку категорически отказывался стричься и бриться. Длинные пышные черные волосы струились по его плечам, и, несмотря на свое могучее телосложение, король теперь больше всего походил на менестреля. Сходство становилось еще заметнее оттого, что теперь, сидя в заключении, Плантагенет выбирал самые яркие ткани на одежду – то ли потому, что изнемогал от серости окружающих его стен, то ли просто желая выделиться. Поскольку все прихоти пленника выполнялись, если не превышали пределов разумного, то в его распоряжении имелась неплохая лютня. Кроме того, к Ричарду время от времени допускали столь любимых им певцов.
Более чем за год плена государь Английский осунулся, хоть ни дня не голодал, и его характер испортился вместе с аппетитом. Он часто напивался – а что еще прикажете делать пленнику, у которого есть такая возможность? Но ни вино, ни женщины (в замок Дюренштайн завезли самых ядреных, самых хорошеньких служанок), ни песни не отвлекали его от тягостных мыслей. Король Английский мрачно поковырялся в мясе и сам налил себе вина.
– Что за кислятина? – поморщился он. – Где бургундское?
– Бургундское не привезли. – ответил слуга.
– Что ты там бормочешь? Что у тебя за ломаный французский?
– Я не знаю диалекта ок. Только парижский.
– У тебя и парижский диалект ломаный. – Ричард поковырялся в блюде со свиными ножками. Попробовал. Запил вином. Поморщился. – Что за гадость?
– Айсбайн. «Ледяные свиные ножки», – ответил слуга и, помедлив, решился дать совет: – С айсбайном лучше всего пить пиво.
– Так какого черта ты не подал мне пива?! – взревел король.
– Потому что вы не велели его подавать.
– Молчать! Подать немедленно!
Слуга выскочил из покоев, и на мгновение в дверном проеме показался шлем одного из четырех стражников, постоянно дежуривших за порогом. Только раз в день они водили пленника во внутренний дворик, где был разбит маленький садик, и обратно. Дверь была крепкой, окна забраны решетками, стены толщиной в десять футов, никак не меньше, и порой, в минуты отчаяния, Ричарду хотелось грызть камень зубами, только бы выбраться на свободу.
Плантагенет раздраженно вытер руки о цветной камзол и взялся за лютню. Прикосновение к ней было почти ласковым. Он привычно ударил по струнам, и под сводами богато убранной комнаты зазвучала незатейливая, но приятная мелодия. Ричард пел:
Левая рука, странствующая но ладам, слегка дрожала, и это добавляло мелодии особой нежности. Король Английский и в самом деле был прекрасным музыкантом. Наверное, менестрель из него получился бы столь же незаурядный, как и солдат. Чего никак нельзя сказать о его умении править.
Об этом думал Дик, зажимая храп своей лошади в паре миль от замка Дюренштайн. Он изо всех сил старался сохранить действие заклинания, позволяющего ему видеть, что происходит в покоях его величества, но оно требовало хорошей концентрации. А с этим как раз была проблема. Какая может быть концентрация, если рассерженный копь упрямо пытается вывернуть морду из-под твоей руки и толкает тебя в плечо? Если рядом Трагерн и Серпиана ведут негромкий разговор о том, как кто из них будет пробираться в замок, а ты, слыша все это, больше всего на свете хочешь высказать обоим собственное мнение? Например, что их решение не играет никакой роли, потому что оба останутся в лесу и в замок не полезут…
Отчаявшись вторично сосредоточиться, рыцарь-маг мотнул головой – и видение мрачного короля, терзающего струны красивого музыкального инструмента, растворилось в ночной темноте. Только (деревья были рядом, только спутники, обсуждающие, где лучше оставить лошадей, чтобы не возбудить подозрений местных жителей, и шум у замка, который уже можно было слышать, даже не напрягаясь.
Пока они добирались сперва до Вормса, а затем до Дуная, прошло лето, ранняя осень и наступили первые холода. В воздухе чувствовалась кристальная чистота горных источников, что берут начало в ледниках, и такой же холод. Спать на земле было уже неразумно, приходилось непременно подстилать циновку или лапник – что случалось под рукой. Даже самые стойкие путешественники больше не спали у трактиров под открытым небом, непременно набиваясь в общую залу, где тесно, душно и очень чадно. В большинстве постоялых дворов печи топились по-черному, а хозяйка затапливала очаг не позже чем с первыми петухами. Спать в задымленном помещении, само собой, было невозможно, так что на сон обычно выпадало меньше пяти часов, но с осенней погодой не шутят.
В таких случаях Дик, привычный к холодам Северной Англии, все-таки предпочитал сеновалы при трактирах, хотя и беспокоился за Серпиану. Но девушка объяснила ему, что, если замерзнет, просто-напросто примет облик змеи. А змеи не мерзнут.
Но в ее стойкость все-таки верилось с трудом. И теперь, почувствовав, что осенний ветер пробирает его до костей, Дик поплотнее завернулся в плащ и посмотрел на спутницу:
– Тебе не холодно?
В темноте подступающей ночи он едва различал ее лицо, но понял, что она отрицательно покачала головой.
– Все в порядке.
– Что будем делать? – бодро спросил Трагерн, наматывая на руку поводья.
– Я буду делать. – Молодой рыцарь выделил «я» голосом. – А вы останетесь снаружи.
– Но почему? – возмутился друид. – Мы сможем тебе помочь. Скажи, Ана!
– Сможем, – подтвердила она.
– Вот что, слишком много магии – это плохо. Замок набит священниками, и, боюсь, они могут что-нибудь почувствовать. Думаю, я один наделаю значительно меньше шума.
– Ты же медиум, проводник. Да твоя магия все реликвии в замке поставит на уши…
– Кто бы говорил, а? Я пока еще ни разу не собирал яблоки с помощью тайфуна и не наполнял котелок водой из грозовой тучи.
– Интересно, мне что, до смертного часа будут это поминать?
– А ты не слышал, что за грехи юности приходится расплачиваться всю жизнь?
– Я могу помочь без всякой магии, – необычайно кротко сказала девушка. – Я смогу в змеином облике забраться и па степу, и даже на донжон, где держат короля. А в темноте меня никто не увидит и не услышит.
– Откуда ты знаешь, что короля держат в донжоне?
Серпиана слегка пожала плечами:
– Легко догадаться. Пленников обычно держат именно в башнях. А разве я не права?
– Права. Но я не хочу подвергать тебя опасности. Надеюсь справиться и сам.
– Я буду осторожна. Я не попадусь и не поймаю стрелу.
– Прошу тебя, останься. Я уверен, ты была бы неоценимым помощником, но так мне будет спокойнее.
Она вдруг шагнула к нему и встала так близко, что он ощущал на своей ладони, поднятой к лошадиному храпу, ее теплое дыхание. Дрожь пробила Дика с ног до головы, но холод здесь был ни при чем.
– Я поеду с тобой, – сказала она негромко. – А буйный Трагерн пусть остается с лошадьми.
Он взял ее руку в свою, поцеловал пальцы, показавшиеся ему ледяными.
– Родная, нельзя. И накинь мой плащ, ты совсем замерзла.
Серпиана больше не настаивала. Она отступила на шаг, и для Трагерна это словно бы стало знаком, что споры бесполезны, – он тоже замолк. Молодой рыцарь отвел спутников в сторону от дороги, наказал не разводить огня, закутал девушку-змею в свой плащ и, не слушая больше ничего, растворился в темноте. Друид переглянулся с Серпианой – и оба с одинаковым вздохом уселись на снятые с коней седла.
А Дик, который с помощью простенького заклинания стал прекрасно видеть в темноте, сразу из кустов бросился бежать. Передвигаться по лесу бесшумно он не умел, но это было и не нужно. Ветер, начавшийся еще днем, к вечеру только усилился, и шум ветвей заглушал шум шагов. Ухудшение погоды было кстати, хотя осенний дождь мог стать очень серьезной неприятностью.
Подлесок закончился через милю, и дальше пришлось передвигаться по открытому пространству. Молодой рыцарь не испытывал усталости – нагрудник и наплечники он оставил в своих вьюках, наручи и поножи тоже, из оружия взял только меч и короткий нож, так что нести на себе ему приходилось лишь двадцать пять фунтов – ерунда для опытного и тренированного воина. Выбравшись из зарослей маленьких елочек, неудачно сгрудившихся на его пути, рыцарь-маг наложил на себя еще одно несложное заклинание, призванное обеспечить ему безопасность на открытом пространстве, где было пока не так темно, как в гуще леса. Это заклятие позволяло быть лишь незаметным, не обеспечивая невидимости, но зато даже настоящий маг вряд ли почувствует его. А тем более священники.
После годового обучения в диаспоре друидов Дик усвоил, что хороший, искренне верующий и внимательный священнослужитель вполне способен почувствовать творящуюся рядом волшбу. Более того, в непосредственной близости к храмам или возносящим искреннюю молитву священникам магия начинала действовать не так, как надо, заклинания могли потерять силу или – хуже того – непредсказуемо изменить действие. И чем мощнее было заклинание, тем вернее ошибка. Единственное исключение из этого правила – так понял рыцарь-маг – это случай в Уэльсе, в пещере соляных столпов. Должно быть, соляные столпы каким-то образом действовали не только на магическую, но и на клерикальную силу.
Так что в Дюренштайне Герефорд решил по возможности воздерживаться от магических действий. Еще в Вормсе он услышал, что к королю Ричарду допускают только священников, потому при нем находится обычно сразу три-четыре прелата из Нормандии, включая бывшего канцлера короля Английского Вильгельма Лоншана. При прелатах, конечно, хватает младших священников, монахов и служек. Можно себе представить, что вся эта братия способна сотворить с одним-единственным заклинанием невидимости.
Проскочив по подъемному мосту к воротам, которые как раз собирались закрывать, молодой рыцарь прижался к краю каменной арки и осторожно подобрался к стражникам. Они его не замечали, как и должно было быть, но не следовало искушать судьбу. Он избегал даже смотреть на них слишком пристально. При всем при том заклятие действовало кратко. Следовало торопиться. Одновременно торопиться было нельзя, потому что быстро движущийся человек обращает на себя внимание. То и дело замирая, рыцарь-маг задержался у смыкающихся створок и в последний момент успел проскользнуть внутрь следом за последним стражником. Прошмыгнул – и тут же отскочил в сторонку. Если об него кто-нибудь споткнется, заклятию опять же придет конец.
Двор замка был освещен одиноким костром. Впрочем, этот дворик оказался так узок, что затененных уголков не имелось. Повсюду ходили люди, и чавканье возвещало, что настало время солдатского ужина. Герефорд не стал рисковать и от ворот свернул налево, к ступеням, ведущим на стену. Там царила полутьма, и, кажется, даже стражников можно было пересчитать по пальцам.
Дик передвигался, прижимаясь спиной к стене и путаясь ногами в траве, еще длинной, но уже пожухлой и огрубевшей. Здесь, у каменных блоков, образующих высокие и толстые стены, полынь и пижма вымахали в рост человека. Из редких окошек-бойниц над головой молодого рыцаря струился свет, доносились голоса. Неудивительно, что замок набит обитателями от крыш до подвалов! Можно себе представить, сколько человек должно обеспечивать комфорт пленному королю и присматривать, чтобы он не сбежал.
Пробираясь вдоль стены за спиной у стражников, которые с нетерпением ждали, когда же их придут сменять, рыцарь-маг прикидывал, что ему делать дальше. Как он понимал, ему придется обойти по периметру по крайней мере добрую половину замка. Хорошо хоть, что Дюренштайн не слишком велик. Зато он окружен глубоким и широким рвом и расположен так, чтобы его сложно оказалось штурмовать и чтобы сбежать было нелегко.
Значит, обогнуть замок, добраться до места, где можно спуститься во внутренний двор, и пробираться к донжону. Там будет нелегко – дверь в главную башню, конечно же, одна-единственная, ее наверняка стерегут. Во дворике перед донжоном пользоваться магией нельзя категорически – туда выходят двери домовой церкви Дюренштайна, и по времени там как раз должно свершаться вечернее богослужение. Вместо магии может получиться что-нибудь неприятное.
Кроме того, Герефорду казалось, что подобный поступок будет граничить с богохульством. Все равно что переспать с чужой женой под сводами собора – неприлично и омерзительно. Веры и служение Богу не должны караться ничем. Пусть хоть где-то на этой земле можно будет верить, что пороков и вовсе не существует.
Стена оборвалась ступеньками во дворик. Поскольку рядом не было ни единого человека, Дик преодолел пролет одним прыжком. И затаился в тени, которую отбрасывала поставленная с краешку телега.
Как было бы хорошо содрать с кого-нибудь нарамник и шлем подходящего вида. Тогда его, может быть, примут за своего… Подумав так, Дик обругал себя дураком. Какое там «за своего»! К королю, конечно же, пускают только особо отборных стражников, их знают в лицо, они, естественно, отдыхают отдельно ото всех, отдельно едят, несут дозор только у дверей в королевские покои… Молодой рыцарь покачал головой. Следовало придумать что-нибудь другое.
Конечно, если наложить на себя любимое заклинание удачи, возможно, и получится прорубиться через всю стражу донжона… Вдруг и вправду повезет. Однако вряд ли повезет. Народу там, должно быть, хватит на целую армию. Ну зарубит он всех стражников на первом этаже – так на следующих этажах на люки винтовой лестницы положат каменные плиты, а в отверстия по бокам польется кипяток и полетят стрелы. Герефорд представил себе штурм донжона в одиночку – и ему даже не захотелось смеяться. Пробраться на самый верхний этаж быстрее, чем там закроют проход, было просто невозможно. Подобное разок удалось в Сирии, в Яффе, но лишь потому, что в донжоне оказалось слишком мало защитников – они не успевали сдвинуть плиту, когда снаружи уже наваливались франки.
Глупо изображать из себя могучего и непобедимого. Он оставался непобедим лишь потому, что помимо подманенной чародейством удачливости неизменно бывал окружен целой армией солдат. А сейчас он одинок.
И даже если, предположим, невозможное свершится и он пробьется на вершину башни, обратно они с королем уже не выйдут. Достаточно будет просто закрыть те же люки снизу и стеречь их в этой тюрьме уже вдвоем. А можно будет еще и голодом поморить – на усмотрение тюремщиков. Значит, надо придумывать еще что-то. Дику пришла в голову дурацкая мысль. Он отогнал ее, но мысль назойливо вернулась, и он неохотно стал ее обдумывать.
Как ни крути, ничего другого ему не остается – только нечто совершенно идиотское.
Он оглядел себя критически, попрыгал на месте, проверяя распределение тяжести. Снял с пояса ножны с мечом, привязал их к спине – и, подобравшись поближе к стене донжона, полез наверх по отвесной стенке.
Башня была сложена из больших каменных блоков, края которых выровняли кое-как. В результате выступов, за которые можно зацепиться пальцами и даже поставить ногу в сапоге, хватало. Самым главным было не поддаться панике, и Дик, аккуратно переставляя ноги, уговаривал себя, что с ним ничего не может случиться. Он успокаивал себя и тем, что если сумеет забраться достаточно высоко, то во время падения как раз успеет раскрыть портал (при всем его здравомыслии и, как следствие, уверенности, что магия перемещения при такой близости от церкви не сработает, мысль эта укрепляла его решимость).
Он старался не грохотать по стене мечом. Привязать ножны половчее он не мог, страшно было даже просто думать об этом. Отвлечешься мыслью от основного дела – сорвешься и погибнешь. Задрожав, иссякло заклинание незаметности. Возможности обновить его у Дика не было. Впрочем, темнота сгущалась очень быстро, и он мог надеяться, что никому из усталых стражников не взбредет в голову разглядывать отвесную стену донжона.
Потом он встретил первую преграду, сперва показавшуюся ему неодолимой, – довольно широкий карниз, проходящий под четырьмя окнами третьего этажа. Пройти по нему было сложно, да и страшно – он был слишком гладок, и молодой рыцарь боялся сорваться. Но и замирать на месте нельзя. Только постоянное движение придавало уверенность и устойчивость. Герефорд был все еще молод и гибок, как кошка, но сейчас казался самому себе неуклюжим стариком.
Он наконец решился, выпустил надежную опору, уцепился за еле заметную трещину над головой, подтянулся и выбрался на карниз весь в холодном поту. Окно находилось совсем рядом. Добравшись до него, Дик вцепился в решетку мертвой хваткой, на мгновение забыв о том, что его могут заметить. Ничто не шло в сравнение с неодолимым страхом смерти, заполнившим его, как сосуд, до самого горла. Молодой рыцарь задыхался, и ему потребовалось не меньше минуты, чтобы взять себя в руки. Он и прежде испытывал прикосновения смерти, но никогда прежде она не разевала свою пасть так близко от его ног, оскальзывающихся в пропасть, не такую уж, надо сказать, и бездонную. Само по себе падение грозило ему, наверное, не более чем переломом йог.
Следующий этаж дался Герефорду уже намного легче. Он прижался к стене, едва умещая ступню на карнизе, и немного передохнул. А потом, цепляясь за выступы в камне, дополз до окна.
Это оказалось окно в покои короля. Его величество сидел у очага и раздраженно швырял туда кости, оставшиеся от каплуна. Зловоние горящих остатков мяса и хрящей, похоже, нисколько его не волновало.
Дик закрыл глаза и распространил свои ощущения в покои Ричарда. Кажется, государь в самом деле один. Молодой рыцарь прислушался еще – нет, не ошибся. Человеческое присутствие ощущается только за пределами залы, за дверью, и там стоят… Три… Нет, четыре стражника. И, похоже, слуга.
Рыцарь-маг собрал пальцы в щепотку и поднес к одному из прутьев решетки. Это заклятие было хорошо тем, что действовало очень кратко, но в эту ничтожную долю мгновения в одной точке сосредоточивалась огромная сила. Кусок прута не просто сломался – он исчез, растворился, и осенний ветер унес невидимую глазу металлическую пыль. То же произошло и со следующим прутом.
Решетку некогда сделали на совесть, ничего не скажешь. Но долбить камень не так уж просто. Потому рабочие сделали лишь пять отверстий, вставили туда пять концов толстых прутьев и залили раствором. Вот и получалось, что достаточно было бы перепилить лишь пять железных отростков – и решетка выпадет. Но пилить – это слишком шумно.
Король не слышал, что происходило за окном, и это успокаивало Дика – если не слышит Ричард, не услышит никто другой. Оставалось убрать последнюю опору, когда рыцарь вполне резонно подумал: а что он будет делать, когда металлическая конструкция выпадет? Правильно, с нею в обнимку полетит в замковый двор.
– Ваше величество! – прошептал Дик.
Король поднял голову.
Они встретились взглядами, и на миг глаза и губы Плантагенета округлились. Лишь на миг. Он в самом деле хотел возопить: «А ты кто такой, болван, и что тут делаешь?» – но почти сразу понял, что за «болван» висит за окном на решетке и зачем он здесь появился. Английский государь кинулся к окну.
– Герефорд! – шепотом воскликнул он. – Как ты сюда забрался?
– Ловкость рук, ваше величество, – едва различимо выдохнул Дик. – Я пришел спасти вас. Но надо, чтобы вы меня подержали.
– Как ты собираешься меня спасать? – В глазах Ричарда вспыхнули бешеная надежда и радость. – Ты один?
– Да, государь.
Радость мгновенно потухла.
– Как же ты собираешься меня спасать?
– Магией, конечно. Держите меня за что-нибудь, ваше величество. Сейчас я разделаюсь с решеткой.
– Да как ты с ней разделаешься? Если примешься пилить, сюда вся стража сбежится.
– Я не буду пилить. Но для пущей тишины, если можете, пожалуйста, спойте что-нибудь. И погромче.
Ни на миг не растерявшийся король тут же затянул «Рrо n'аy d'атis, mаs раurе sоn li don…», а его правая рука между тем нырнула сквозь прутья и. схватила молодого рыцаря за пояс, да так крепко, что, пожалуй, даже бык не оторвал бы вассала от его сеньора.
Дик поднес щепоть к последнему целому пруту, к которому пришлось тянуться изо всех сил, поскольку он был расположен высоко над головой. В следующий миг на Герефорда из окна выпала решетка. Она оказалась тяжеленной, и если б не огромная сила Ричарда, рыцарь-маг упорхнул бы вниз со скоростью брошенного из окна камня, да еще спиной вперед. Поднатужившись, Плантагенет втащил своего верного сподвижника в покои вместе с решеткой.
– И что теперь? – спросил король деловито, оглядываясь в поисках подходящей веревки.
Он уже пришел в себя от удивления. Происходящее казалось ему неправдоподобным, как сон, но раз уж это случилось, надо пользоваться. Правитель Англии оглядел своего вассала с явным удовольствием во взгляде и, улыбаясь, шепотом спросил:
– Где ты пропадал?
– Я попал в переделку, ваше величество. – Дик поежился. – И пришел, как только смог.
– Мне просто не следовало тебя отпускать, вот в чем дело. Уверен, не стоило.
– Если б вы меня не отпустили, государь, я бы вляпался куда в более серьезную беду. Поверьте мне.
– Это что, все твои магические штучки?
– Да, ваше величество. У нас, магов, есть и свои беды, и свои обязанности.
– Ладно, говори, что ты задумал. Как будем выбираться?
В следующее мгновение, не успев ответить, что он особо не обдумывал этот вопрос, рыцарь-маг ощутил присутствие силы. Это была всесокрушающая, неправдоподобно сконцентрированная мощь, всколыхнувшая округу. На какое-то мгновение магическая и – как следствие, ибо все в мире связано – клерикальная силовая ткань пространства сдвинулась, в ней образовалась брешь. Еще миг – и все должно было встать на свои места. Раздумывать было некогда.
Но Дик и не раздумывал. Он схватил короля и втащил его в образовавшийся проход. На нормальное заклинание для перемещения, способное должным образом сократить расстояние, времени не было. Он вывалился на траву из портала неловко – в полутора метрах над землей. Но самое неприятное, что вслед за ним на то же место полетел массивный Ричард. Молодой рыцарь едва успел откатиться в сторону.
Король, обрушившись на землю, издал звук, немного напоминающий хрюканье, и застонал.
– Что, черт побери, происходит? – проворчал он на южнороманском наречии.
Дик подумал, что и сам хотел бы это знать. Он встал на ноги и поискал взглядом Дюренштайн. Замок, сияющий огнями, стоял неподалеку. Судя по всему, это был именно Дюренштайн. Ветер доносил запах влаги – несомненно от Дуная, который с одного боку подступает к замку почти вплотную.
Но ощущения силы больше не было. Не осталось ничего, хоть как-то напоминающего об этом необычайном всплеске, ничего, что объяснило бы молодому рыцарю произошедшее.
Но, похоже, непрошеное явление стоило поблагодарить. Если б не оно, выбраться из замка так тихо, быстро, да еще и с королем ему бы не удалось.
– Вставайте, ваше величество, – сказал Дик. – Постараемся поскорее найти моих друзей – они ждут меня с лошадьми.
– Так ты все-таки не один?
Ричард поднялся на ноги и отряхнул запачкавшийся камзол. В светло-алой одежде он выглядел довольно нелепо.
– Со мной мой оруженосец и Анна Лауэр.
– А, твоя невеста… Она тоже с тобой… – Государь хотел было отпустить какое-нибудь замечание в адрес мужчины, таскающего с собой женщину, но передумал. Вместо этого заявил: – Ты верный слуга, Герефорд. Будь уверен, я вознагражу тебя по-королевски. Даже более, чем ты можешь ожидать.
– Ваше величество, сперва надо выбраться отсюда. И благополучно добраться до Британии.
– Ты прав.
Дик прекрасно умел ориентироваться в лесу, но он так долго искал оставленных друзей, что уже начал злиться и нервничать. Наконец на него пахнуло знакомым запахом лошадиного навоза, тихонько заржал арабский жеребец любимой, которого, как и своего, Герефорд умел узнавать по голосу, и он ринулся туда.
Увидев полянку, где стояли кони, он сперва не поверил своим глазам. Даже в темноте было заметно, как истоптана земля – словно здесь плясал дикие пляски демон преисподней. На остатках травы валялись рваные лохмотья длинных лиан. Дик узнал в них рукотворные друидические растения, способные и запутывать ноги врага, и сплетаться в шалаш, и даже душить. Кое-где на влажной зелени были видны проплешины, оставленные огнем. Лошади сбились в кучу и, пораженные несказанным ужасом, прижимались к стволу огромного дуба.
Поникший Трагерн стоял у другого ствола. Подойдя поближе, рыцарь-маг с ужасом увидел, что его друг буквально пригвожден к дереву огромным колом. Мокрый от крови кол засел так глубоко, что ствол дерева треснул. Серпианы рядом не оказалось. Почувствовав чужое присутствие, друид поднял голову, и на искаженном болью лице Дик увидел слезы. Голос Трагерна, впрочем, прозвучал ясно и довольно громко, хотя это казалось абсолютно невозможным.
– Он забрал ее, – простонал друид. – Забрал с собой.
– Кто забрал? Кого?
– Ану.
– Кто? – Дик побелел.
– Далхан. – Друид застонал и попытался пошевелиться. – Рэил… Да позови ты Гвальхира наконец! Я же не хочу умирать!
