Текст книги "Делец включается в игру"

Автор книги: Игорь Хрусталев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Юноша был лет двадцати или чуть меньше – с орлиным взглядом, римским носом и голубыми глазами. Короче, местный Голливуд.

– Я – друг Нины Соколовой, – со значением сказал он. – Представляться мне не хотелось бы, так как ситуация не совсем обычная…

– Можете и не представляться, – хмыкнул я. – Вас зовут Денис, так ведь?

Юноша чуть дернулся в кресле. У него был такой вид, словно он собирался поцеловать девушку и уже прикрыл глаза, а к его губам поднесли два оголенных проводка с напряжением этак вольт в тридцать.

– И это именно из-за вас, как кое-кто считает, у девушки неприятности, – продолжал я свою психическую атаку на Дениса.

– Откуда вы меня знаете? – произнес он крайне настороженно.

– Цыгане в родне были, – спокойно ответил я. – Гены периодически дают себя знать. Подчас и сам не рад, да куда же деваться!

– Вы шутите, да? – парень смекнул, что над ним подсмеиваются.

– Какие уж тут шутки, – вздохнул я. – А у вас цыган в роду не случалось?

Денис молча смотрел мне в глаза, не собираясь отвечать на идиотский вопрос.

– Нет? Вы уверены? – переспросил я. – Тогда откуда вам, мой юный друг, стало известно, что сегодня я буду в казино?

$ 3

– Мне проболталась Оля Данилевич, – сказал Денис после минуты молчания.

– А это кто у нас будет? – полюбопытствовал я появлению нового персонажа.

– Блядь здешняя, – просто ответил мальчик. – Думает, что вы тут ее искать будете. Какое самомнение, правда? Она вообще чересчур много болтает. Как все рыжие. Когда-нибудь доболтается.

– Да, с рыжими это случается, – неопределенно промолвил я.

Мы с парнем словно скакали друг возле друга на ринге, не решаясь обменяться серьезными ударами и лишь изредка обменивались короткими тычками.

– Ведь вы же хотите помочь Нине? – Денис, кажется, решил «раскрыться», если продолжать употребление боксерской терминологии.

– А об этом ты откуда знаешь? – снова спросил я как можно ласковее.

– Не ска-жу, – поднял на меня глаза Денис. – И давайте не будем темнить. Я просто хотел узнать, можно ли ей вообще чем-нибудь помочь.

– Тогда я тебе тоже ничего не скажу, – улыбнулся я. – Если еще поживем, то что-нибудь увидим. Такой вариант тебя на сегодня устраивает?

Сказать мне на самом деле было нечего, но как показывает мой опыт, банальность насчет жизни и зрения всегда себя оправдывала.

– В любом случае, мне уже пора, – подытожил я. – Будь так добр, Денис батькович, вывались аккуратненько из моей колымаги.

Парень вылез из машины, но явно не собирался оставлять меня в одиночестве.

Я уже решил влить в него тройку-другую коктейлей, чтобы развязать парню язык, как вдруг ситуация сама собой резко переменилась.

Заметив кого-то за моей спиной, Денис как-то замялся и процедил:

– Ну, раз так, я пошел.

На самом деле он никуда не пошел, а вильнул за угол здания, – оттуда не просматривался вход и присел на барьер, воткнув себе в зубы шведский коричневый «пойнт» – попсню с ментолом из сигарных обрезков.

Засада Дениса была отчетливо видна мне в боковое зеркальце «феррари», которое я сосредоточенно протирал перчаткой.

Дождавшись, пока объект, который заставил скрыться Дениса, пройдет мимо меня, я спокойно завершил свои манипуляции с зеркалом и двинулся вслед за этими людьми – Дениса спугнули двое мужчин, направлявшихся в казино. Я заметил, что парень внимательно проводил их взглядом, не покидая своего укрытия.

Я решил не вламываться сразу в круглый зал казино (Что, бляди?! Не ждали?! Где рыжая?!), а для начала осмотреть помещение, чтобы разыскать этих типов, на появление которых так среагировал мальчишка.

Здание бывшего научно-исследовательского института уже лет пять представляло собой своего рода комбинат наслаждений – первый этаж был отведен под казино «Желтый попугай», на втором размещался ресторан, а под самой крышей был расположен концертный зал, в который время от времени затягивали столичных именитых знаменитостей, у которых возникали финансовые проблемы и, чтобы поправить свое положение, они были готовы лететь хоть к черту на рога. Я имею веские основания полагать, что мой родной город Тарасов вполне отвечал этому определению.

Проходя через ковровый холл – с площадки центральной лестницы просматривалась стойка бара в казино – я отметил, что табурет рыженькой пуст и решил заглянуть в «Попугая» чуть позже.

Не было в казино и той парочки, которая спугнула Дениса. Поскольку до представления в концертном зале еще оставалось довольно много времени, я рассудил, что искать этих двоих следует в ресторане.

Зато мне попался Усольцев.

Завидев меня, Глеб немедленно изобразил бьющее через край радушие и чуть ли не под руку проводил меня в ресторацию, тараторя по пути о привилегиях, которыми пользуются обладатели знака почетного гостя – скидки на концертные билеты, дополнительный десерт в ресторане и последняя фишка в казино в случае проигрыша – все блага исключительно за счет заведения.

– Лучший столик, – шепнул Глеб Усольцев метрдотелю так, чтобы я услышал, – обслужить по полной программе, люкс с плюсом.

Мог бы и не шептать. Можно подумать, что тут меня не знали…

Ага, вот и эти ребята.

Высокий, в котором я признал паразита Артамонова, сидел ко мне лицом. Второй демонстрировал мне лишь свою сутулую спину. Артамонов о чем-то оживленно разглагольствовал, то и дело наливая себе и соседу «смирновской».

Этот тип с свое время вовремя подостлался под нужным человечком, дав на время использовать свою спину как ступеньку, по которой человечек поднялся в местное правительство и намертво рухнул в кресло, созданное специально для его задницы.

Артамонов же был впоследствии обласкан, хотя поговаривали, что ему слегка недодали. Что, на мой взгляд, совершенно правильно – у сверчков есть свое штатное расписание и количество шестков ограничено.

Сутулая спина тоже была мне почти знакома, но лица владельца этого живого вопросительного знака я никак не мог рассмотреть.

Я спокойно восседал за столиком, прихлебывая бочковое французское вино (не в обмен ли на нашу скудную нефть завозят сюда эту кислятину?) и просматривал сегодняшние газеты, краем уха – правого – прислушиваясь за разговором, который становился все оживленнее с каждой выпитой рюмкой.

Наконец, сутулый стал медленно, но верно повышать голос. Мужики явно не сошлись во взглядах на какой-то пункт и с каждым новым аргументом Артамонова, сутулый прибавлял громкость.

– Ограду поставили, – увещевал своего собеседника Артамонов, подливая «смирновской», – градостроительное заключение получили…

– Ты ж еще землеотвод не оформил, – почти кричал сутулый. – Какое к свиньям заключение?! Ты что мне лапшу на уши вешаешь?

На крики стали недовольно оборачиваться посетители. К столику уже спешил метрдотель.

– Я завтра с утра иду в районную администрацию и пусть всех на хрен разгоняют! – кипятился сутулый. – А от тебя я такой поганки не ожидал.

– Господа, – зашептал метрдотель, склоняясь над столиком, – ну, выпили, так ведите себя культурно. Зачем так громко?

– Уже все, – успокаивал его Артамонов. – Мы заканчиваем. Я, во всяком случае.

Он поднялся со стула и, похлопав соседа по плечу, направился к выходу. Сутулый остался за столиком и стал мрачно допивать остатки водки.

Я еще немного пошуршал газетами. На первых полосах было интервью с новым главным ментом Тараканенко; поговаривали, что он удачно совмещает в себе качества военного и администратора, а также является одновременно работоголиком и алкоголиком.

О том, что его назначению способствовал серый кардинал местных силовиков Виталий Мясоедов, разумеется умалчивалось, хотя я бы предпочел увидеть в прессе материал именно о нем. Но Мясоедов был тщательно скрываемой от народа фигурой и я даже ни разу не видел его фото, не говоря уже о личном знакомстве.

Сутулый, между тем, кажется, уже превысил свой алкогольный потолок и теперь силился встать из-за стола. Это удалось ему только с третьей попытки.

– Завтра же с утра… К Сидоренке… Прям так ему и скажу…

«Ага, значит, он направляется во Фрунзенскую администрацию, – сообразил я. – Не завидую мужику, там ставки очень высокие. Причем, на все».

Я вылез из-за стола и прошествовал в кабинет дирекции ресторана.

– К вам Делец, – услышал я из-за неплотно притворенной двери доклад секретарши.

Само собой, главный оказался на месте и свободен.

Я похвалил его импорт и попросил прислать мне бочечку для более основательной пробы.

Между делом я заметил:

– Французские напитки всегда отличались особым свойством – можно пить сколько угодно, не пьянеть, а потом трудно двигаться. Кстати, у одного вашего клиента, кажется, проблемы с кооридинацией. Он сидел неподалеку от меня, такой разгоряченный… Не освежите ли мою память, отягченную соком с эльзасских виноградников – ваш метрдотель наверняка знает, как его зовут…

Поставленная мной проблема была решена в считанные секунды. Я получил то, что хотел и, сделав маленький взнос «на развитие», принятый с благодарностью, стал спускаться по лестнице.

Мне навстречу, как вихрь, пронеслось некое молодое существо неопределенного пола в чудовищном гриме. Кажется, это все же был мужчина, облаченный, правда, в широкий халат. Он едва не мазнул меня полой своего одеяния по лицу, но я вовремя успел посторониться.

«Наверное, что-то концертное, – решил я, – да-да, помнится, Плешаков как-то говорил мне, что в клубе планируется что-то этакое-необычное…»

Я едва не потерял из виду Завадского – так именовался сутулый. В данную минуту представитель местного мелко-среднего бизнеса уже направлялся к выходу. Его бережно вели под руки недовольные охранники. В их задачу входило транспортировать упившегося посетителя за порог, а там пусть добирается как знает.

«Интересно, входит ли в пакет прав почетного гостя транспортировка бесчувственного тела домой за счет заведения? – мелькнула у меня мысль. – Если нет, надо посоветовать внести в протокол».

Завадский стоял, держась за дверь и прочищал легкие северо-восточным ветерком. Мысли его сейчас наверняка были в таком же беспорядке, как и кудри на голове. Я машинально пощупал свою тонзурку и остановился неподалеку от входа, достав телефон.

Когда я чуть повернул голову, меня ждало любопытное открытие – Денис по-прежнему оставался на своем наблюдательном пункте все то время, пока я прихлебывал винцо и пас спорящих выпивох в ресторане.

Теперь юноша с иронией смотрел на пьяного Завадского, который медленно, по стеночке, стал продвигаться куда-то влево.

Проводив взглядом удаляющуюся фигуру, Денис встал, отряхнул джинсы и, заметив, что я смотрю в том же направлении, что и он, презрительно хмыкнул.

– Дойдет? – кивнул я на выписывающего кренделя Завадского.

– А как же! – с готовностью ответил Денис. – Тут идти-то два квартала.

– Откуда у тебя такие точные сведения? – поинтересовался я.

Денис посмотрел на меня, словно на идиота и, пожав плечами, ответил:

– Так этой мой отец.

– Ах вот как, – пробормотал я. – Прошу прощения. Хотя, собственно, за что? С кем не бывает, правда? А если и бывает, то сын за отца…

– Вообще-то мы мало пьем, – серьезно сказал Денис. Обычно так говорят строгие мамы о своих нашкодивших чадах. – А здесь старик вообще чуть ли не в первый раз – тут же клубная система.

– То есть, твой отец пришел сюда с кем-то, – уточнил я.

– Ну да, – кивнул Денис. – Вот и нажрался в свинью. Черт, жаль тачки нет. Отец классно водит, даже когда на рогах.

– У Завадского нет своей машины? – слегка удивился я. – Это что, принцип?

– Какой там принцип, – отмахнулся Денис. – Позавчера бээмвуху сожгли прям перед домом. И вообще у него в последнее время проблемы.

– Бээмвэшку, говоришь? – повторил я, вспоминая его спор с Артамоновым.

– Не бээмвэшку, а бээмвуху, – зачем-то поправил меня Денис. – Все, мне пора, чао.

– Постой, – окликнул я его, видя, что парень направляется в сторону, противоположную траектории движения Завадского-старшего. – Ты что, предка не проводишь? По-моему, его надо подстраховать.

– Вам надо, вы и страхуйте, – ухмыльнулся Денис. – А у меня своих забот хватает.

Сказал и усвистел. Вот такая нынче пошла молодежь, господа хорошие. Племя младое, ни фига не знакомое и с гонором не по годам.

Я вернулся в игорно-концертный комплекс, соображая, что бы все это могло значить и каким таким боком относиться к проблемам Ю Вэ и его внучки.

Пока все персонажи группировались в странную цепочку: Рыжая-Настя-Соня-Нина-Денис-Завадский-Артамонов. Я решил, что замыкающие звенья, очевидно, стоит отложить на завтра, а вот с первым звеном в данной структуре мне до смерти хотелось пообщаться уже теперь.

Я присоседился у стойки и разговорил вислоухого бармена, с которым мы сошлись на сложном и двойственном, чтобы не сказать сильнее, впечатлении от французских вин этажом выше. Я дважды заказывал «хеннеси», уговорив бармена выпить со мной по маленькой.

Затем я достал бумажник и, продемонстрировав одну русскую пятисотенную, положил ее под донышко рюмки этого парня и спросил:

– Рыжая. Вчера сидела на этом табурете. Кто такая, где сейчас и что из себя представляет?

– Звать Ольгой, – отвечал по порядку бармен, пряча деньги, – Сейчас в сортире, путанка.

– Как она, ничего? – поинтересовался я, болтая в тюльпановидной рюмашке последний глоток коньяка. – Берет много или как все?

– Как все, – коротко ответил бармен. – Жалоб пока не поступало.

– Это замечательно, – рассеянно проговорил я, ловя периферийным зрением мелькнувший в проходе рыжий локон. – Это просто чудесно.

Сейчас она войдет и увидит меня. Довольно полного, еще молодого человека, у которого есть все, кроме волос на самой макушке. Этот человек сидит возле ее рабочего места и именно этого человека она испугалась сегодня днем возле школы, а потом стукнула сыну Завадского, что я буду сегодня вечером в казино.

Причем она была абсолютно уверена, что я буду здесь ее искать.

А это, в свою очередь, значит: она также была уверена в том, что факт ее встречи с Соней Швыдковой и Hастей Мокроусовой был не предназначен для посторонних глаз. Следовательно, я был для рыжей – опасен.

Получалось, что я пока что действовал по ее плану – действительно стал ее искать в казино. Так что теперь ход был за ней.

Она вошла, и, на какую-то долю секунды задержав на мне взгляд, едва кивнула головой и, сняв с вешалки свой плащ, медленно вышла из казино.

Я допил коньяк и, так же не торопясь, двинулся за ней следом.

Мы шли сначала по шумной центральной улице, ведущей к казино, потом свернули на более тихую, по которой почти не ездили автомобили. Расстояние между нами не превышало пятидесяти метров и за все время нашего путешествия рыженькая оглянулась от силы два раза, словно бы проверяя, не потерялся ли я.

Переходя дорогу, она даже слегка замедлила шаг, чтобы между нами не увеличился разрыв и так же спокойно продолжала свой путь, когда удостоверилась, что я перешел на ту же сторону улицы.

Я решил, что еще пять минут, и я ее догоняю. Мне стала надоедать ее походка и олимпийское спокойствие, в котором пребывала эта особа.

Наверное, со стороны мы должны были бы смотреться для немногочисленных прохожих как традиционная для больших городов парочка – дамочка легкого поведения и увязавшийся за ней постаскун.

Как ни странно, в эти минуты я абсолютно не ощущал какой-либо тревоги, хотя разумом прекрасно понимал, что меня хотят завлечь в ловушку, где уже подготовлена какая-нибудь сволочная пакость. Но – чем дальше в лес, тем толще партизаны – я был настолько поглощен азартом охоты, что на некоторое время потерял осторожность и приглушил инстинкт самосохранения.

Мне нравилось, что я, Сергей Паратов, президент «Ледокола», просто иду по улице. Мне нравилось, что я, наконец-то, выпал из привычной обстановки. Я не контролирую очередные поставки продпродуктов на наши базы, не консультирую директоров своих подразделений, не затянут по уши в очередную тяжбу с чиновниками.

Я стал в эту минуту не совсем собой и, в то же время более собой, чем в те часы, что я нахожусь в директорском кресле.

«А не расширить ли мне фирму на какое-нибудь частное детективное агентство? – улыбался я про себя, бредя по аллее с тусклыми фонарями, ведомый, словно маяком, рыжими космами шагающей впереди Ольги. – А в анкетах в графе „хобби“ буду писать „частный сыск“.

О, ч-черт!

Погруженный в неожиданные для себя самого мечты и смакуя неведомые ранее ощущения, казавшиеся не менее сладкими, чем хороший бенедиктин, я внезапно обнаружил себя в полном тупике. Причем не в плане мыслей, а в плане физического передвижения.

Ольга умудрилась юркнуть куда-то вбок, сворачивая за угол, а я попал в узкий проход между глухой стеной дома и не менее глухим забором.

Этот неприятного вида аппендикс тянулся вперед на двадцать – двадцать пять метров и заканчивался не менее безрадостно – высокой железной стеной гаража, фасад которого выходил на соседнюю улицу.

Только я повернулся, чтобы выбраться из этой западни, как мне в глаза ударил яркий до омерзения свет автомобильных фар.

Это был пожарник, как наш остроумный народец прозвал «мицубиси» марки Pajero.

Машина двигалась медленно, печально, но совершенно неотвратимо. Я был вынужден отступать, пятясь как каракатица в детском стишке, пока не уперся спиной в железную стену гаража.

«Пожарник» припер меня к железной панели почти вплотную. От бампера автомобиля до моего живота оставалось от силы пять сантиметров.

Я в который раз пожалел, что не сбросил дополнительный вес. Впрочем, купить себе несколько секунд дополнительной жизни – это не так уж и принципиально – автомобиль уже почти припер меня к гаражу. Я даже не сообразил, что минутой раньше еще мог бы вспрыгнуть на капота «мицубиси» и хотя бы попытаться перелезть на гараж. Хренушки, теперь поздно рыпаться…

И тут эта тварь остановилась. С садистскими наклонностями у водителя все было в норме.

Он держал ногу на тормозе не больше секунды, но этот отрезок времени показался мне вечностью. Затем он слегка подал вперед.

Мой живот немного спружинил и начал липнуть к позвоночнику.

«Ах ты не хочешь меня убивать?! – со злобой подумал я, – так получай же!»

Я с трудом просунул руку в карман и вынул оттуда фляжку с виски. Быстро отвернув пробку, я с олимпийским спокойствием вылил ее содержимое на капот автомобиля и, поднес к внушительной лужице огонек зажигалки.

Коллекционный виски весело вспыхнул синим пламенем и огонек заплясал по краске, отражаясь в лобовом затененном стекле.

Сквозь пламя водитель мог видеть мою физиономию, расплывшуюся в довольной улыбке. Выражение его лица для меня, к сожалению, осталось неведомым, но я предполагал, какая гамма чувств на нем сейчас отражается.

Автомобиль немедленно дал задний ход и пулей вылетел из тупика, сверкнув мне в рожу напоследок своими фарами. Быстро развернулся и погнал себе по родному городу с ветерком до ближайшей подворотни, где шофер сможет загасить пламя.

Номера «мицубиси» я, разумеется, не разглядел. Во-первых, мешал свет фар, во-вторых, если честно, было просто не до того.

Я стоял, мокрый как чувствительная школьница после индийского кинофильма – и поплакала, и кончила. Влажная рубашка, казалась, уже навек срослась с телом и просолилась от пота.

Поскольку виски был израсходован, в первом же комке я купил 0,25 омерзительнейшей осетинской водки и выпил пластмассовую бутылочку прямо у ларька, пока продавец отсчитывал мне сдачу. Половину я выхлебывал как божественный нектар, на второй уже пришел в себя и с трудом проглотил остатки.

– Какая же сука меня помиловала?! – прошептал я едва слышно. – Не прощу!

На следующее утро, проснувшись гораздо раньше обычного, я позвонил в школу, где обучалась Соня Швыдкова и выяснил, во сколько в этот день начинаются занятия. У меня в запасе оставался еще час. Я пролистал телефонную книгу, и, найдя единственную фамилию Швыдковых, решительно набрал номер.

Мне ответил заспанный девчачий голос.

– Доброе утро, – со значением произнес я. – Ты уже наверняка поняла, кто это говорит. Я запомнил твои глаза, когда ты сказала, что не надо предлагать вам деньги. Я этого и не делаю. Я предлагаю деньги не вам обоим, а только тебе. За то, что ты со мной поговоришь, я хорошо заплачу. Пятьсот долларов на дороге от дома до школы не валяются.

– Ну, я прям не знаю… – отозвалась Соня. – Конечно, было бы неплохо…

– Где? – четко спросил я.

– Давайте сегодня вечером… Скажем, за Ледовым дворцом в десять, – голос Сони стал чуть более оживленным, когда она услышала названную мной цифру.

– Идет.

– Только никому не говорите! – добавила Соня и повесила трубку.

Пролистнув газетки, я обнаружил, что Ледовый дворец по воскресеньям устраивает дискотеки и всякие там рэйв-шоу-парти.

Обозрев себя в зеркале, я решил, что как ни прикидывайся – в смысле прикида – все равно за рэйвера не пропрешь. Если даже себе представить, что некий дядя влип в это дело с головой на четвертом десятке, то это все равно провоцировало по меньше мере два вопроса.

Все ли у него в порядке с головой? И не имеет ли он некоей тайной цели, посещая подобные мероприятия? А именно – скинуть несколько лишних килограммов, дрыгаясь ночами напролет на дискотеках.

Нет, пожалуй, не стоит тратить силы на обоснование своего присутствия на дискотеке. В крайней случае я смогу сойти за обслуживающий персонал.

Круглая коробка Ледового дворца стояла неподалеку от дешевой двенадцатиэтажной гостиницы, где, само собой, и селились приезжавшие на всякие разные товарищеские матчи иногородние спортсмены.

Подходя к здания, я не мог не вспомнить, как на самой заре демократической эпохи, в краткий, но незабываемый период активизации экономических реформ один деятель, используя свой либеральный имидж едва не подгреб под себя все гостиничное хозяйство в городе.

В газетах тогда разгорелся скандал. Указывались крохотные суммы, за которые оный деятель намеревался приватизировать гостиницы, а заодно и ледовый дворец. Что-то вроде ста – двухсот рублей в ценах тысяча девятьсот девяносто второго года.

Короче, деятелю дали по рукам, обломали его на выборах не только в верхнюю-нижнюю палаты, но и в облсовет, а гостиницы заодно с ледовым дворцом были приватизированы его оппонентами за ноль рублей ноль копеек, причем демократическая пресса об этом не обмолвилась ни словечком.

На часах было без двадцати, когда я приблизился к центральному входу.

Десяток скучающих милиционеров прохаживались вокруг да около, поигрывая дубинками-демократизаторами и оценивающе обозревали толпящуюся у кассы молодежь. В этом непритязательном заведении были свои представления о фэйс-контроле и периодически к машине двое молодцов оттаскивали какого-нибудь юнца, который уже был не в силах передвигаться самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы отплясывать под грохочущее техно.

На всякий случай я обошел здание вокруг с намерением изучить диспозицию встречи, которая должна была состояться уже через четверть часа.

Круглый дворец был с фасада гораздо более благообразным, нежели с тыла. Собственно, там располагались какие-то замшелые фонтанчики, прекратившие функционировать явно не в этом году и довольно внушительная помойка с десятками переполненных всякой гадостью мусорных баков, возле которых кормились толстые коты.

Именно здесь и должно было состояться свидание с Соней. Заготовленные полштуки баксов лежали у меня в правом заднем кармане, столько же и еще полстолько – на всякий случай – в левом.

Я вернулся ко входу. И едва не столкнулся с Денисом Завадским, который куда-то целенаправленно шествовал вместе с каким-то худым типом довольно смурного вида. Мне показалось, что я где-то раньше встречал этого человека, но где именно, вспомнить навскидку не смог.

– Вы? Здесь? – удивленно и слегка иронично поднял брови Завадский-младший.

Я немного втянул живот и нахально ответил:

– Как видишь. А ты тоже, как я понимаю, решил немного поразмяться?

– Что вы имеете в виду? – тотчас же нахмурился Завадский.

– Ну… потанцевать, все такое, – пояснил я.

– Здесь?! – Денис ткнул пальцем в здание Ледового дворца.

На его лице проступила смесь ужаса и брезгливости. Кажется, мой невинный вопрос его не на шутку оскорбил.

– Ну да, а что?

– Не-е, я на эти корчи не хожу, – снизошел Завадский до пояснения своей позиции по этому вопросу. – Это же фарш чистой воды.

– Как-как? – переспросил я.

– Дешевка, – снисходительно обронил Денис. – Тут кто? Школьницы, гопники да нищие студенты-первокурсники. Это не мой уровень.

– Ах во-от как? – уважительно протянул я. – А где же твой уровень располагается, разрешил полюбопытствовать?

Но Завадского уже тянул за рукав его спутник, явно куда-то торопившийся.

– Все, мне пора, – отрезал Денис, но не удержался, чтобы не приколоться напоследок. – А вас-то сюда каким ветром занесло?

– А у меня тут свидание, – честно ответил я.

Денис округлил глаза и покачал головой. Наверняка я казался ему старым пердуном, который может в этой жизни думать только о деньгах.

– Что ж, желаю весело провести время, – похабно улыбнулся он напоследок и исчез в толпе.

Я глянул на свои «радо» и поспешил на помойку – до встречи оставалось всего-ничего.

Так, моя информаторша пока не объявилась. Я мудро решил не повторять недавней ошибки и остановился неподалеку от железных ворот, отделяющую помойку от остального мира. Тянущиеся впереди баки были обнесены панцирной сеткой, которая с одной стороны прилегала к задней стене хозяйственного корпуса Ледового дворца, а с другой выходила к исчахшим невесть когда фонтанам.

Внезапно послышался тихий свист. Я вгляделся и различил стоящую у третьего от меня бака субтильную женскую фигурку.

– Не свисти, денег не будет, – произнес я, приближаясь к ней.

– Как не будет? – нахохлилась Соня. – Вы что, не принесли? Я так не играю.

– Да принес я, принес, – успокоил я ее, – просто примета такая.

Девчонка была явно не в своей тарелке, поминутно вертела головой и сучила ногами, как будто решила устроить на помойке дискотеку явочным порядком для себя одной. One girl show, так сказать.

– Давайте, – протянула она руку.

Я вынул свернутые купюры и показал их Соне.

– Видишь ли, когда я был молодой и глупый, то однажды дал денег мужику, который взялся вернуться через пять минут с бутылкой водки, – с улыбкой проговорил я. – Это было на одном грязном вонючем вокзале в таком же грязном и вонючем городке. Я прождал мужика с полчаса и остался без водки и без денег. С тех пор я плачу вперед только тем людям, в которых я уверен хотя бы на семьдесят пять процентов. Ты, солнышко, уж извини, к таковым покамест не относишься. Так что давай сначала выкладывай, что у тебя припасено такого, за что я могу заплатить указанную тобой сумму, а я прикину, стоит ли это того.

Соня немного помолчала. Девка продолжала пританцовывать на месте, прикусив добела нижнюю губу. Уходить просто так ей явно не хотелось.

– О, придумала! – прищелкнула она пальцами. – Давайте найдем компромисс.

Я на всякий случай посмотрел у себя под ногами. Компромисса не наблюдалось и я лишь пожал плечами – попробуй, мол.

– Вы даете мне половину суммы, а я говорю вам половину того, что хотела сказать, – предложила Соня. – Если это покажется вам интересным, вы добавляете остаток и я продолжаю. Идет?

– У меня бумажки по сто, – пошутил я, – пополам одну порвать, что ли?

Но увидев отчаянные глаза Сони, которая всерьез восприняла мои слова, протянул ей триста.

Та быстро пересчитала, для верности послюнявив палец и, удостоверившись, что все правильно, выпалила торопливой скороговоркой:

– Значит, так. Нам заплатили, то есть пообещали, что заплатят. А дали только часть. Когда пришли за остальным, говорят: получили по сто баксов и хватит, гуляйте, девочки. Какие подонки, правда ведь?

– Ужасно, просто кровь в жилах стынет, – поддакнул я. – И что дальше?

– Они торгуют наркотиками и ЛСД и она его не убивала. А мне они не доплатили, хотя и обещали. Иначе бы я не пришла. Должна же я как-то постоять за себя!

Я тяжело вздохнул и тихо попросил ее:

– Не надо волноваться. Не надо говорить «они», «она». Расскажи что ты хочешь и можешь рассказать и не канифоль мне мозги.

– Двести баксов! – непреклонным тоном потребовала Швыдкова.

Я швырнул ей две сотни, которые она умудрилась поймать чуть ли не на лету.

– Вы не знаете, чем я рисковала, придя на встречу с вами. Тут между прочим, опасно стоять, – озабоченно проговорила она, пряча деньги. – Извращенцы всякие толпами шляются…

– Маньяки опять же… – подхватил я ее фразу. – Ты будешь говорить или нет?

– В общем, я их всех видела! – загробным шепотом произнесла Швыдкова.

Тут я слегка выматерился себе под нос.

– Тебя в школе учили связно излагать свои мысли? – повысил я голос. – Кто кого не убивал? Кто торгует наркотиками? Кого ты видела?

– Нинка не убивала козла этого, сантехника, – с готовностью подтвердила Соня.

– Уже лучше, – похвалил я ее, – а кто торгует наркотиками, Нина или Завадский?

Тут Соня, и без того поминутно вертевшая головой из стороны в сторону, стала срываться на крик:

– Вы ничего не поняли! Как же вы – такой крутой, а такой тормоз?!

– Какой есть! – закричал я в ответ. – Ты будешь отвечать или нет?

Я достал еще одну сотенную купюру и предупредил:

– Эта последняя.

Девка решила посмотреть ее на свет, сначала убедилась в наличии вертикальной полосы и водяных знаков, но этого ей оказалось мало и Швыдкова стала проверять, играет ли черно-серо-зеленым клякса в правом нижнем углу.

– Ау, – окликнул я ее. – Я ведь жду, между прочим. Мы остановились на наркотиках.

– Ну да, – включилась в реальность Соня. – Значит, дело было так…

Выстрел отбросил ее к панцырной сетке в прогал между мусорными баками.

Девочка пролетела с полметра, широко раскинув руки. Ее растопыренные пальцы посшибали громоздящиеся на самом верху емкостей картонные коробки, которые с глухим стуком посыпались на землю. Коты мгновенно прыснули в разные стороны с недовольным мяуканьем.

Швыдкова ударилась спиной о загородку и стала медленно оседать вниз, сползая к земле с каждым выдохом. На ее лице застыла гримаса удивления, а рука, сжимавшая купюры с портретом Франклина, разжалась и зеленые бумажки посыпались на асфальт, угодив в кучу дерьма, оставленную какой-то собакой и лужицу блевотины.