Текст книги "Завтра будет буря"

Автор книги: Игорь Гунькин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3. 40 тысяч

– Ганза… чего? Че за Ганза? – недоумевал Костя.

– У-у-у, дружок, крепко тебя там стукнуло… и вообще конечно это дело не мое, но что там у тебя случилось, что ты у нас всю станцию на уши поднял? Сколько долбился в ворота, что наших даже собрали, и к тебе отправили. – Юля сделала паузу – тобой кстати начальство заинтересовалось, сказали мне еще доложить, когда ты оклемаешься. Ну так что я пошла. – с этими словами она направилась к двери, и лишь почти скрывшись за деревянными створками сказала – лежи пока, я приду скоро. – в этот момент Костя протянул руку к онемевшей ноге – а, да, красавчик, ногу мы твою не вылечили так что ампутировать пришлось– послышался уже из-за двери голос медсестры. В глазах Кости потемнело, сознание отказывалось работать, и горло автоматически стало жадно вдыхать воздух, насыщая готовящийся к шоку организм. Рука сама дернула смазывающее любые формы ватное одеяло. Глаза приготовились увидеть страшную картину. Каково же было его удивление, когда вместо обрубка он обнаружил мирно лежащую на кровати ногу. Учащенное дыхание еще не успело восстановиться, когда Костя в мыслях уже успел перебрать на медсестру весь свой матно – словарный запас. Где то за дверью послышался дружный звонкий девичий смех.

****

Этот день Костя восстанавливался и не видел никого на этой «Белорусской» кроме лишь этой разговорчивой медсестры, правда узнать хоть что то стоящее от нее было очень тяжело. На все расспросы о том, что такое Ганза, где конкретно она находится, ведь о расположении Белорусской Костя ничего не знал, а кто знает куда его могли унести ноги, если учесть что это и правда другая станция, а не чья то масштабная и очень глупая шутка. Медсестра косо посматривала на Костю, давая понять что ему не стоит ничего спрашивать.

На следующий день (если Косте правильно подсказали его внутренние часы) к нему зашел немолодой уже мужчина, немного погрузневший к старости и с гладко выбритым лицом и блестящей лысиной на затылке.

– Здравствуйте, молодой человек– начал он. Костя промолчал. – меня зовут Сергей Александрович… можете меня просто Сергей, я главной на этой станции. А как вас, позвольте узнать, зовут?-

– Костя-

– Костя, вы не против? А то немолодые уже мои годы..– сказал начальник Белорусской, садясь а табурет возле стены. – итак Костя, вы помните хоть что-нибудь из событий, трехдневной давности? – Только сейчас Костя понял что из тех событий он помнит разве что навеянный его мозгом сон о чудесном возвращении на станцию.

– Не помню– сознался он.

– Совсем ничего не помните?-

– Совсем

– Чтож, очень и очень жаль, ну а как вас зовут, откуда вы пришли вы ведь помните?

– Помню

– Отлично, итак мы уже выяснили что вас зовут Костя, а с какой вы станции?

– Я с Речного вокзала

– Конечно, конечно, простите, если обидел– он выдержал паузу – Речной вокзал… интересно, очень интересно… вы уверены что вы именно оттуда?

– Нет, я шизофреник, конечно оттуда

– Хм… просто насколько мне не изменяет память Речной вокзал не обследован, по причине… хм, даже и не припомню, в общем я знаю лишь, что за Соколом жизни нет, а ограждаемся мы от тех местных страхов высокой стенкой. Ну а если вы правда с Речного вокзала, в чем я конечно же не сомневаюсь, расскажите мне гм… о быте станции… ну вот кто у вас начальник на станции?

– Печоркин Михаил. Сергеевич– добавил Костя немного погодя

– Печоркин, какая фамилия то хорошая– улыбнулся назвавшийся начальником станции.

– Мы на станции всегда думали, что мы единственные, кто выжил тогда… в судный день– осознание мысли, которую он сейчас переводил на словесный манер.

После небольшой паузы старик продолжил. – Допустим, что вы молодой человек, говорите правду, я в этом конечно же не сомневаюсь, но все же мне надо быть уверенным, вы же понимаете. Как столь продолжительное время станция, с населением, сколько вы сказали..?-

– три с лишним сотни человек-

– да, точно, три с лишним сотни человек никак небыли обнаружены?-

Костя смог лишь бессильно пожал плечами.

– могу предположить, что напрямую попасть на Речной вокзал как я помню нельзя, по досадной причине расположения в тоннелях настоящего гнездилища мутантов. Так же смею предположить, что сталкеры так далеко не заходит, не приперло к стенке на столько, знаете ли– старик слабо улыбнулся. – Можно подумать… – старик кряхтя встал, достал из кармана своего потертого пиджачка сложенную бумажку и подойдя к кровати Кости, развернул ее на Костином одеяле – …что сталкеры, которые есть у вас на станции, они ведь у вас имеются…?-

– Имеются-

– Сталкеры, которые есть у вас на станции, наврятле забирались так далеко в центр. Ага! Ну вот я собственно так и думал, участок «Сокол – Речной вокзал» действительно отмечен как «опасный»– с явно ликующим видом начальник повернулся на сто восемьдесят градусов и мелкими шажками засеменил к своему табурету. – а у вас на Речном есть связь, ну тоесть радио приемники, ну или что то в этом роде? – снова разворачиваясь и присаживаясь на стул проговорил старик.

– насколько я помню, у нас последний радио приемник окончательно вышел из строя достаточно давно, сейчас остались только переносные рации у сталкеров и военных– после слов «переносные рыции» Косте вдруг ледяным осколком в память врезалась картинка событий минувших дней. Он падает на землю, нога болит так, что хочется ее оторвать, лишь бы прошла боль, по всюду слышатся разрезающие воздух автоматные очереди, и при прикосновении с землей его «гарнитура» разбивается. Потом Костя больно ударился, резко приземлившись в пластах реальности. – я вспомнил. Ну из того дня… у меня была такая гарнитура, я ее разбил… в бою… с кем дрались не помню– сосредоточив взгляд на противоположной стене почти прошептал Костя.

– Неудивительно, неудивительно, когда вас нашил при вас было только это– Сергей Александрович указал на аккуратно сложенную на табурете возле правой стены, Костину одежду.

– Мы ее почистили, погладили, вот только оружие пришлось пока твое на сохранение себе оставить, мало ли что может произойти… и раз уж зашла речь об оружии вот– начальник Белорусской извлек из кармана патрон, в котором Костя узнал свои модифицированные патроны для «калаша» – вот это как сказали мне специалисты патрон из композитных материалов и сердечником из обедненного урана. Я понятия не имею, что я сейчас сказал, но звучит оно как-то важно, да и цена у него не маленькая – из-за редкости одна такая вот штучка стоит десятка эдак три пулек

– Пулек? – с искренним непониманием спросил Костя.

– пулек, а что, у вас на станции чем-то еще рассчитываются?

– монетами, рублями

– рублями? – искренне удивился старик – как же давно я не слышал этого слова, молодой человек, вы меня не на шутку заинтриговали, обещаю что если на речном вокзале и правду окажется все как вы говорили, я непременно посещу вашу станцию! – разговор с больным явно пошел настроение этого человека на пользу. – ну что ж, пора пора нам заканчивать, мой друг, меня еще ждут дела. Ох уж эти дела, неправда ли? Я попрошу Ольгу, чтобы она по выписке показала вам где оружейная и мой кабинет, я думаю нам еще есть чего обсудить– старик еще раз крутанул в руке патрон от Костиного автомата – за это не бойтесь, если не забуду, попрошу вернуть его к вам в арсенал

– подождите– остановил его Костя

– да, да?

– сколько всего людей выжило?

– не знаю сколько попряталось по разным бункерам, или еще где-нибудь, но в метро сейчас проживает около сорока тысяч человек.

****

Остаток дня Костя был погружен в свои мысли. Из неподатливой памяти ему удалось вытащить то, что он был на «охоте» – ежегодной вылазке на поверхность, вспомнил так же команду, вспомнил что все пошло не так, он вспомнил как он нашел подъезд, как спрятался в нем, а дальше… дальше в голову упорно лезли «воспоминания» о приходе домой, на Речной.

Хоть Юля и была невозможной болтушкой, доктором она была бесподобным – рана на ноге затягивалась достаточно быстро, и уже на следующий день Костя, прихрамывая, шел с палкой по направлению к кабинету начальника Белорусской.

– Ну я пошла, ты тут как-нибудь сам разберешься– проговорила Юля и оставила сталкера перед дверью бывшего служебного помещения.

На двери висела железная табличка с надписью «Начальник станции Гуравлев С.А.» Костя постучался в дверь и вошел. Он застал Гуравлева сидящим в углу, листающим старого вида книжку, больше похожую на картинку.

– а-а-а, Костя, зашел таки, проходи, присаживайся– откладывая книжку сказал Гуравлев.

Костя доковылял до стула, и, прислонив трость к краю стола, уселся.

– ну что ж, теперь с твоего позволения, я попрошу тебя рассказать все о твоей станции– Гуравлев сложил руки и в предвкушении откинулся на спинку старенького стула.

И Костя начал рассказывать, рассказывал о быте станции, постоянно прерываемый комментариями своего собеседника, сказал так же о том, куда выходил он и его группа 8 июля. Иногда начальник Белорусской опускал руку, чтобы потереть колено, при этом морщась и слабо шипя, но в остальное время внимательно слушал, то и дело обещая посетить Речной. От того, что Костя рассказывал взахлеб, под конец рассказа у него пересохло в голе и заметивший это Гуравлев предложил ему выпить.

– Так, друг мой сердечный, похоже пришло время немного выпить, а? У меня тут замечательная самогонка завалялась– Гуравлев открыл первый ящик стола и извлек оттуда полулитровую бутылочку мутной жидкости и кусок завернутого в фольгу сала. Гуравлев встал, повернулся, и отодвинув несколько книг на прикрепленной к стене полке, вытащил оттуда два граненых советский стакана.

– Ну вот– сказал Гуравлев, разливая самогон по стаканам и отдавая один из них Косте – я сейчас в центр позвоню, сам я к сожалению не имею полномочий, разбрасываться бойцами, особенно в такое время… но думаю, что смогу добиться для тебя как ее… аудиенции… будем надеяться что они распорядятся, что бы тебе отрядец-то собрали. Ну что ж, выпьем за удачу что ли, чтобы повезло нам с тобой– Гуравлев покрутил граненый стакан, и принялся залпом вливать в себя его содержимое. Прикончив самогон и проговорит впоследствии что то нечленораздельное, Гуравлев взял кусочек сала и принялся его уплетать. Костя смотрел за этим действом, но сам не спешил пробовать эту мутную, резко пахнущую жидкость.

– Давай давай, что ты как девица какая? – подбодрил его глава белорусской – лучший самогон, даже в Ганзе такой только у администрации есть-

Костя посильнее сжал стакан и принялся пить. Уже через несколько мгновений его глаза сами приобрели квадратную форму, а внутренности горели, обжигаемые огненными каплями этого пойла. У него получилось осилить лишь половину стакана, после чего тот чуть ли не рывком был поставлен назад на деревянную плоскость стола, а Костя схватился за сало.

– Да-а-а. Ну ничего, молод еще, успеешь научиться– подытожил Гуравлев – итак, если тебе вс же снарядят отряд, можно будет провернуть одно дельце со связью на твоей станции… – Гуравлен на мгновение о чем то задумался – что это я? Вводная завтра, сегодня тебе надо отдыхать, выйдешь на платформу, найдешь там гостиницу, это не сложно, он большая, скажешь что от меня, тебе койку предоставят так что без угла не останешься. Да, и еще книжку возьми вот, а то скушно поди завтра будет, мне она все равно не понравилась-

– Что за книга? – мутным голосом спросил Костя.

– Не знаю, названия нет, а насколько я понял мрачная какая то– ответил начальник станции.

– А зачем вы мне помогаете? – спросил мучивший его с самого начала этого разговора вопрос.

– Понимаешь– уклончиво ответил Гуравлев – я неплохо разбираюсь в людях, а ты непохож на того, кто даже непонятно каким образом оказавшись у ворот чужой станции, станет врать с три короба, да и вещички как сказал и мне спецы у тебя те еще, даже у ганзы таких почти не осталось. Да и на красного ты не похож…

– Красного?

– Да, красного, ну знаешь, коммунисты у нас тут есть, очень наши верхи с ними не дружат… да наши верхи много с чем вообще не дружат..

– Коммунизм… что то такое я читал где то… наверно.. – Костя соврал. Даже если он действительно когда то читал о коммунизме, то сейчас под пеленой самогона точно не мог этого вспомнить.

– Ну так вот обо мне и о моем умении разбираться в людях: мне хочется тебе верить, ведь это значит что сообща мы сможем ну во-первых взяться за старую проблему, я сейчас имею ввиду гнездо мутантов в тоннелях. Решение сией проблемы избавит Белорусскую от постоянного страха нападения, а вас откроет «большому» метро, а так как мы ваши единственные соседи, то я думаю, мы будем иметь большие предпосылки к сотрудничеству, я ведь прав? – Гуравлев лукаво улыбнулся, но Костя осушив остатки своей самогонки, не мог понять плоха ли эта лукавая улыбка или нет.

Пока Костя обмозговывал сказанное Гуравлевым, начальник налил еще по порции самогона каждому, и снова принялся осушать свой стакан.

– а…а во-вторых?

– во-вторых? Ах да… хм… а собственно я все похоже в первое уместил. хех– посмеялся сам над собой старик.

Несколько минут каждый провел в молчании и каждый наедине со своим граненым стаканом.

– Ну тогда я как бы это… пошел– осушив второй стакан и заплетаясь в хитросплетениях слов, кажущихся такими сложными, наконец проговорил Костя.

– Конечно конечно, идти куда помнишь ведь? – поинтересовался старик.

– Помню– Костя поднялся со стула, благополучно забыв про свою трость, уже было собирался идти к двери, как Гуравлев его остановил.

– Стой мил друг, книгу то забыл– поднимаясь протягивая через весь стол сказал он

– Ой, точно, забыл, гм… ну спасибо– Принимая томик сказал Костя.

Сталкер вышел из кабинета начальника Белорусской и опираясь на стенку побрел на платформу. Несколько раз Костя останавливался, пытаясь усмотреть, на какой отметке стоит маленькая стрелка его часов – безуспешно. Ноги отказывались нести остальное тело, то и дело побуждая лечь и уснуть прямо на платформе, но мозг еще сопротивлялся, отдавая команду искать гостиницу. Сквозь липкую пелену Костя не различал не очертания тех немногих людей, кто еще находился на платформе в этот не ранний час. Все было невероятно смазанным, и грани теряли былую силу, уступая место однотонности предоставляемых глазами картин.

Спустя некоторе время Костя все же смог отыскать «гостинцу», о которой говорил Гуравлев. На деле это оказалась большая брезентовая палатка защитного цвета. Со второго раза Костя отодвинул полог и ввалился внутрь. Висящая над потолком лампочка слабо освещала пространство, завивая все мягким желтым светом.

– чего тебе? – Костя повернулся на голос и обнаружил там сидящего за столом мужчину лет тридцати с темными взъерошенными волосами.

– я…я, я от… уфф… от Гуравлева, вот. – еле промямлил Костя

– Тогда прошу, прошу, койка в углу– мужчина настолько резко встал со своего места, что Костя рефлекторно отстранился от него.

Через несколько минут Костя уже изучал глазами свою подушку, нежась на чистых простынях. Кроме выпившего сталкера в «гостинице» еще был старенький мужичок, лет 60, тихо посапывавший, и похоже видевший вполне хороший сон. В полночь лампочка потухла и Белорусская впала в ночное оцепенение.

Косте снился Речной. Снились поочередно все его знакомые, друзья, сослуживцы, мельком во сне даже был Печоркин. Костя очень сильно, почти по-детски хотел вернуться домой. Он не боялся признать, что даже спустя всего один день он уже скучал по своей станции. Ведь впервые с ним, да и пожалуй вообще с любым жителем Речного случалось такое, что он оказался совсем в другом мире. Ведь это так странно покинуть то место, где почти безвылазно прожил такую весомую часть своей жизни. И вот завтра ему нужно будет куда то ехать, зачем и куда, он пока не знал. Он как осенний листок, сброшенный со своего привычного места ветрами обстоятельств, упал в реку и сейчас течение несет его в своем направлении, а он, не способный сопротивляться плывет на самой его верхушке. Он потерял свободу, потерял свое лицо, ведь он оказался в таком мире, где он не знает совершенно ничего, и кажется что даже такой привычный закон гравитации, действующий по ту сторону бетонной закупорки, здесь вот-вот перестанет действовать.

Глава 4. Один человек в большом метро

Утром Костю разбудил дерзкий луч все той же висящей под потолком лампочки и очень вкусный запах горячей мясной похлебки.

– Вставай, Гуравлев тебя ждет через час– послышался голос, увидевшего ворочавшегося Костю, владельца гостиницы.

– Гуравлев? А сколько времени? – потирая глаза, сонно спросил Костя.

– полдвенадцатого– последовал ответ. – вставай, все готово уже-

Костя лениво встал, одел штаны и майку, и пошел к сидевшему за тем же деревянным столом, человеку.

– Свиной бульон, чай и таблетка аспирина для нашего героя– ухмыльнувшись сказал мужик.

Костя первым делом отправил в рот таблетку, и запил ее чаем. Чай оказался лишь неплохим, учитывая, что на Речном вокзале запас настоящего чая кончился довольно давно, а любые попытки воспроизвести чай из имеющихся продуктов терпели неудачи.

– вкусно, из чего чай? – поинтересовался Костя.

– Из чего одному человеку только известен. На ВДНХ такой чай делают, а рецепт в как зеницу ока хранят, так что… если расскажешь мне рецепт, буду признателен.-

Не особо вникая, что такое ВДНХ, Костя взял в руки глубокую жестяную миску и начал похлебывать супчик. Еще горячий он был невероятно вкусный после того, что ему давали пока он лежал в больнице.

– Слушай, ты красный? – спустя несколько минут неожиданно спросил мужик.

– Красный?-

– Ну да, красный, политзаключенный к примеру, поменять тебя на что-нибудь хотят-

– А поил он меня тогда зачем? – с усмешкой спросил смакующий бульон Костя.

– Ну во-первых вытянул у тебя информацию какую важную, сам же знаешь что сейчас в метро творится… да еще и ты никуда не убежишь, пока ножки-то не несут, не так ли? – мужик как бы в раздумье потер небольшую бородку как бы в раздумье. – вещички тем более у тебя хорошие, такие даже в Ганзе днем с огнем не сыщешь-

– Да не красный я никакой, Гуравлев что то вроде упоминал такое про коммунистов на красной линии, но я их ни разу не видел– отмахнулся Костя.

– Ни разу не видел? Так богатенько одет, и красных ни разу не видел? – мужик с подозрением покосился на Костю. – недоговариваешь ты что то, ей богу недоговариваешь, ну да ладно, не мое это дело, не хочешь – не говори

– А что, красные такие плохие, как о них у вас на станции судачат?

– Не сказал бы честно говоря. Народец там неплохой попадается, но надмозги… да что там… если открыто говорить и у нас надмозги те еще… – ухмыльнувшись сказал мужик.

Наступило молчание, лишь иногда тишину прерывали звуки прихлебываемого чая.

– Меня Юричем кстати зовут, а тебя как?-

– Костя– отхлебывая чая, сказал сталкер. – Можно вопрос?

– Конено, задавай, обожаю поговорить, а то не особо тут народ-то разговорчивый

– Что про начальника вашего сказать можешь?

– Начальник у нас один, и нет у него не имени, ни характера– подняв толи наставительно свой палец, толи указывая вверх, загадочно проговорил Юрич. Не дав времени понять что же он все таки имел ввиду, продолжил – Ну а если ты о Гуравлеве, то тебе нужно раз и навсегда запомнить одну простую вещь о нем – Гуравлев, никогда, никогда, слышишь, не делает ничего просто так. – четко выговаривая слова сказал Юрич. Несколько мгновений спустя мужик посмотрел на свои старенькие часы и переводя взгляд на Костю сказал

– Пора тебе

Костя глянул на свои часы, действительно пора, он оделся и вышел из «гостиницы».

Выйдя на платформу, Костя на этот раз не смог проигнорировать станцию. Столько незнакомых людей, спешащих по своим делам. Незнакомые люди всегда кажутся нам одинаковыми, и какими контрастами для нас отдаются знакомые характеры. Если бы Костя знал что такое бал-маскарад, он бы непременно подумал, что находится на одном из таких. Вместо красивого просторного зала – незнакомая Белорусская, вместо людей в масках вот эти, спешащие, уставшие, или наоборот, радостные и отдохнувшие, люди. Маски. Но архитектура одной из самых старых станций московского метрополитена приковывала взгляд. Платформа была довольно чистой, и слабый свет играл на коричневой мраморной кладке. На потолке даже сохранилась старая мозаика: вот ребенок встречает солдата хлебом солью, а дальше двое строителей искренне улыбаются на фоне строящегося дома. Белорусская не потеряла своего шика, Ганзе достались лучшие станции, строящиеся основательно, глубоко и с монолитной архитектурой, в отличие от большинства нежилых станций на каждой кольцевой станции присутствовали гермоворота, везде были помещения под склады с продовольствием, и ни одна кольцевая станция не обрушилась, подобно новомодным станциям высокого заложения.

И тут голову Кости посетила мысль «вот он пришел в новый мир, где другие люди, другие правила, и что он сделал в первый день, выйдя из больницы? Напился» Он даже возненавидел себя за это, но долго мысленно бранить себя он не мог – нужно было идти к Гуравлеву…

Костя прошел кажущийся знакомым путь до двери кабинета начальника станции, постучался и вошел. Кроме Гуравлева он застал там крепкого мужчину в черном берете, и с коротко стриженными волосами, в этом человеке чувствовалась военная выправка, на нем был надет серых камуфляжный костюм, а в кобуре покоился «макаров»

– А, Костя, вот, знакомься – Олег– сержант четвертой Ганзейской дивизии

– Здравствуй– протягивая руку ответил Костя.

– Олег будет сопровождать тебя до центра– вступил в объяснения Гуравлев – вы выходите через 15 минут, сядете на маршрутку и прямиком до центра, оружие, так, оружие разрешить тебе я не смогу, ну по разве что пистолет еще можно, если ты без своего оружие никуда– задумчивая, как бы прикидывая сообщил начальник станции. – Валюту для не предусмотренных трат я вам дам– Гуравлев кивком указал на аккуратно составленную горстку крупных патронов. – Вот тебе еще карта с пометками, ну да это собственно и все– Олег тебя проводит сейчас в оружейную, а теперь идите, у вас и так времени мало осталось– провожая обоих сказал старик. Они вышли.

– Пошли– сказал сержант и молодецким шагом направился к перрону. Еле поспевая, Костя последовал за ним. Перейдя платформу, они снова вошли в темный тоннель. Дойдя до неприметной двери, Олег повернулся спиной к двери, и кивком указал на нее.

Костя вошел внутрь. Его встретила сетчатая перегородка из стальной проволоки и сидящий за ней худощавый парнишка. На столе перед пареньком лежал разложенный автомат. Юноша был увлечен своим делом настолько, что не сразу заметил вошедшего. Поглощенный своим делом, он напомнил Косте инженерика Рому из конструкторского бюро на Речном, который так же погружался в свое занятие с головой, не замечая больше ничего вокруг.

– Драсте– прервал рабочую идиллию Костя – Мне бы пистолет свой забрать– Только сейчас парнишка повернул голову на вошедшего.

– Пистолет? – спросил оружейник, попутно вставая. – Ты не из наших, что бы ты мне оружие сдавал я тоже не помню– Парнишка повнимательнее вгляделся в лицо посетителя – постой, да ты тот, которого из-за ворот притащили? – В его измазанном лице читался не поддельный интерес.

– Да я это, я. Я похоже тут у вас знаменитость уже– ухмыльнулся Костя – так что там с пистолетом?

– Ах да да, пистолет, конечно, все в сделано в лучшем виде– Юноша повернулся к левой стенке, поискал глазами оружие на нескольких полках и через несколько секунд достал Костин пистолет и подошел обратно к окошку.

– Хороший у тебя пистолет– заключил он. Мальчонка начал делать последнюю проверку, перед тем, как отдать оружие законному владельцу.

– «Грач» пистолет тяжелый, но это слихвой окупается большим калибром и неслабой пробиваемостью– переводя затвор в не боевое положение и фиксируя его затворной задержкой или попросту «лапкой», констатировал парень.

– Мне интересно, где ты такую красоту достал?

– На поверхность когда ходили… там и нашли

– Так ты сталкер?

– Да, можно и так сказать

– Круто, а я вот всю жизнь на стации просидел… но вернемся к делу! Пистолет ты конечно загадил знатно, я столько земли оттуда вышел, хотя пистолет надежный, ты б им мог еще пол года стрелять и ничего бы ему не сделалось– Паренек нажал на «лапку» и послышался звук затвора, вернувшегося в исходное состояние. Парень начал на спусковой крючок, удовлетворившись этим, нажал на кнопку сброса обоймы, и кусок металла звонко ударился об бетонный пол. Парень зарядил новую обойму, полную свинцовых пуль и поставив пистолет на предохранитель положил его на полку под окошком.

– Забирай-

Костя положил пистолет в кобуру, поблагодарил так похожего на Ромку мальчугана, и вышел. У двери его по-прежнему ждал Олег.

– Давай еще в гостиницу зайдем, а то я там книгу свою забыл– спросил у своей внушительной няньки Костя.

– Книгу? Ну как знаешь-

Они зашли в «гостиницу» где Костя забрал книгу, и уже через несколько минут он снова еле поспевал за сержантом. Бронежилет и остальные свои вещи Юрич разрешил ему оставить в гостинице. И вот они уже садятся в мягкие сиденья «маршрутки»

«Маршрутка» представляла собой несколько сцепленных дрезин с четырьмя сиденьями. К передней дрезине был привинчен небольшой двигатель, тянущий весь этот импровизированный состав. Состав уже был битком набит людьми, свободны были только последние места. Сержант сказал Косте садиться, а сам подошел к машинисту и показал ему какую-то бумажку, после чего тот махнул рукой и сержант сел рядом с Костей.

«Маршрутка» тронулась. Пассажиры все время о чем-то переговаривались, а колеса постукивали, ударяясь о стыки рельс. За полчаса состав проехал несколько станций. Мельком разглядывая станции, которые они проезжали, Костя про себя отметил, что все они, в отличие от последних трех станций замоскворецкой линии, разительно отличаются друг от друга. Один раз составу пришлось остановиться, потому что впереди, похожий состав, только сделанный под грузовой, разгружался, подобно сухогрузу, пришвартовавшемуся в порту.

– Минут тридцать точно будем стоять– сказал машинист – можете пока погулять-

Пассажиры начали расходиться, и изучавший в это время табличку «Октябрьская» Костя, не желая все это время сидеть, тоже сошел с состава и двинулся вглубь станции. Сержант остался сидеть, скрестив руки на груди.

Пройдя широкие колоны, Косте открылась панорама станции: монолитная, старая станция, со множеством украшений, барельефов и каменных узоров на полу. Особенно Костино внимание привлекли барельефы на склонах арок на потолке. Такие сложные, и такие одинаковые, симметричные. Раньше жили настоящие мастера, потому что только такие могли сделать одинаковыми столь сложные фигуры… Сейчас здесь было множество людей: рабочие, богатеи, военные – не было практически никого внешне похожего на кого-нибудь другого. Повсюду стояли лотки со всевозможными вещами и люди около них оживленно переговаривались с покупателями, пытаясь продать свой товар.

Но тут взгляд Кости скользнул в другую сторону, и он увидел там стоящую возле одной из колон и о чем-то беседующей с какой-то старушкой, девушкой. Это существо заставило Костю отвлечься от дел, и, прильнув к мраморной колонне, наблюдать за ним. Невысокого роста, хрупкая, с волнистыми волосами, собранными на затылке и по первому впечатлению, казалась очень жизнерадостной, этакий источник жизнелюбия. Одета она была в рабочий комбинезон, достаточно старый и потрепанный, а сама вся была перемазана в машинном масле, и было в этом что то такое, неуловимое, потому, может быть, что это ей даже шло, как будто специально перемазанная маленькая девочка, не ощущая никаких тягот жизни, сейчас стояла, и просто разговаривала со старушкой. Выражение ее лица не выражало пресности других людей, их злободневности, иногда даже обреченности. Лицо ее светилось от счастья так, как будто не было еще так недавно конца света, как будто вследствие этого человечество не скатилось в каменный век.

Еще некоторое время Костя стоял, прислонившись к холодному мрамору, поедая взглядом незнакомку, не способный отвести взгляд, пока она наконец не закончила свою беседу, повернулась и пошла. Первое, что Костя разглядел в чертах ее лица – это большие зеленые глаза. При тускловатом освещении станции в них был виден задорный огонек, играющий в рамках этой изящной изумрудной оправы. Эти глаза он вряд ли сможет забыть в ближайшее время, если вообще сможет когда-нибудь забыть. Очень злую шутку играет с ним подсознание.

Некоторое время Костя бродил по станции, осматривая бурлящую в ней жизнь. В нужное время Костины часы зазвонили, и сталкер двинулся назад к составу. Почти все пассажиры уже сидели на своих местах. Грузовой состав уже медленно катился вперед. Костя сел на мягкое сиденье. «Маршрутка» снова тронулась.

Пока они ехали к месту назначения, Костя вспомнил о книге, которую ему вручил в свое время Гуравлев. Костя достал небольшой фонарик и под светом агрегата открыл томик.

«Дневник Роршаха; 12 октября 1985 года…» Костю хватило всего на несколько страниц, после чего он закрыл книгу и положил ее рядом с собой на сиденье. Слишком много плохого там было. Полная разочарованность автора в людях. То, чего и так хватало в это жизни. Косте не хотелось разочаровываться, осознавая, что всю жизнь мир был не совершенным.

Состав спокойно двигался по темному тоннелю. Сержант по своему обыкновению сидел молча, скрестив руки на груди, и почему-то Косте не хотелось пытаться его разговорить, а сам Костя всматривался вдаль, высматривая там свет станции. И похоже он был единственным, не считая водителя, кто увидел выстрел. Вслед за крохотной огненной точкой, Костиного слуха достиг оглушающий звук выстрела. Пуля попала машинисту точно в лоб, и вышла из затылка, орошив передних пассажиров темной кровью. Никто даже не успел еще запаниковать, когда перед составом взорвался заряд. «Маршрутка» сошла с рельс, и, пролетев несколько метров в сторону, врезалась в бетонные стены тоннеля. Не удержавшись, Костя вылетел из состава, еще до его удара со стеной, и сейчас окровавленный лежал на холодной земле. Несколько минут он лежал на земле, борясь с болью. Повсюду были слышны стоны и крики раненых людей. За этими криками он не услышал, как к месту нападения кто-то приближается. Костя сделал попытку подняться, и получил прикладом в затылок, заставивший его снова прильнуть к холодной земле. Кто-то грубо заломил ему руки и связал их веревкой. Завязывал явно профессионал, потому что Костя не мог даже пошевелить руками. Эти люди появились из неоткуда, Костя по прежнему никого не видел, но он их слышал, слышал их грубые сиплые голоса, сделавшиеся такими из-за принятия горячительных напитков, слышал тяжелые шаги окованных в ботинки ног.