Текст книги "Планета безумцев"

Автор книги: Игорь Гетманский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ребята, – запыханно спросил я, приподнимая брезент и шаря глазами по примятой траве. – Вы не находили здесь идентификационные значки космических разведчиков?

Это был очень неудачный вопрос. Жетоны, о которых я спрашивал, они, конечно, не находили. А искать такие вещи рядом с трупом человека, имевшего внешность бандита и убитого как бандит, мог только сумасшедший. Они посмотрели на меня, как на больного, и я сконфуженно отчалил в сторону.

Где искать жетоны, я не знал. Я не помнил, куда их положил, в брюки или в сумку, и не мог сообразить, в каком месте мог бы их потерять. Я то дрался с Билли, то успокаивал Глэдис, то вынимал и клал обратно в сумку свой револьвер, то встречал вертолеты...

Потерянные вещи могли валяться где угодно – втоптанные в грунт дороги, в траву парка...

Над моей головой раздался рокот, вокруг закрутились клубы пыли, и в спину толкнула воздушная волна. За моей спиной опускался на землю второй вертолет БЗС. Рэттер в сопровождении трех молодых оперативников прошел мимо меня и кинул на ходу:

– Вам придется туго, Рочерс... Обещаю.

Команда Макса Гриппа выгружала из машины аппаратуру. Грипп подошел ко мне и сказал:

– К сожалению, мистер Рочерс, рядом с останками вашей машины мы не нашли рабочего материала для анализа. Один труп разорван на мелкие кусочки... От мозга не осталось ничего. Да мы и не работаем с мозгом, кровоснабжение которого прекратилось несколько часов назад... Второй труп – полностью обгорел. А как вы знаете, нет ничего чище пепла... Никакого материала. Ничего. Очень сожалею.

Мне стало нехорошо. Рэттер наскреб какие-то улики, но, похоже, они работали исключительно против меня. Я же, как последний разгильдяй, потерял идентификационные жетоны. Грипп пока не нашел материала для анализа...

– Полковник Снайдерс доставил подозреваемых, – сказал я. – Все ждут вас.

– Отлично. – Макс Грипп вернулся к вертолету, энергично подхватил под мышку какой-то аппарат и зашагал к зданию пансиона.

Я с надеждой посмотрел ему вслед. Если кто-нибудь из нас – людей Снайдерса, команды Рэттера, коллектива Гриппа и, конечно, журналиста Дэниела Рочерса – мог добыть прямые доказательства причастности педагогов пансиона к деятельности инопланетной организации ментальных шпионов, то это был Макс Грипп.

За окнами кабинета директора пансиона темнело. Тяжелое пламя заката с трудом пробивалось сквозь густую парковую листву. Мисс Глэдис встала и, стуча каблучками туфель, прошла к выключателю, помещение залил яркий свет. Полковник Снайдерс проводил ее проход к креслу одобрительным мужским взглядом и снова обратился ко мне:

– Не знаю, что скажет профессор Грипп, но я не нашел в личностях этих людей криминала. Обычные преподаватели, правда, не профессионалы. Двое из них – бывшие коммерсанты. Это Монтэг и Принстон. Люди с безукоризненной биографией, прекрасно образованные. Мистер Джейкоб Пайкс – спортсмен, путешественник и плейбой. Денег у него – куры не клюют. Пережил кризис среднего возраста, одумался и занялся благотворительностью: стал учредителем пансиона, сделал большой личный взнос в уставный фонд, теперь занимается воспитанием сирот.

– А Малютка Билли? – спросил я.

– Это бывший личный телохранитель Джейкоба. Несмотря на его звериную внешность, за ним не числится ни одного случая нарушения закона. Однажды он спас жизнь всем троим преподавателям. Джейкоб должен был внести крупную сумму денег наличными в банк, и машина, в которой ехали все четверо, подверглась бандитскому налету. Билли сидел за рулем. Он проявил чудеса отваги и водительского мастерства и сумел увезти своих друзей от погони. Об этом даже писали в газетах. После этого учредители сделали его полноправным акционером общества "Утренняя звезда". Так что... Мистер Рэттер может подтвердить мои слова. Запросы по всем подозреваемым посылали его люди.

Рэттер согласно кивнул.

– Но у них и должна быть безукоризненная биография, – возразил я. – Дело не в этих людях-личинах, а в тех программах, которые заложены в них.

Все вопросительно посмотрели на Макса Гриппа. Он встал, хотя это почти не прибавило ему роста.

– Мы провели самое подробнейшее исследование глубинных слоев психики, памяти и ментальных полей этих трех человек. Они совершенно полноценные и здоровые люди. Их разум не отягощен никакими жесткими наложенными ограничениями. Раздвоения личности ни у кого из них не наблюдается. Если верить вашим словам, мистер Рочерс, то они должны были иметь в своей биографии переживание подлинной смерти...

– Да, – сказал я, – в тот момент, когда их убивали члены корабля-разведчика No130. Для того чтобы трансформироваться в тела убитых.

Рэттер шумно заворочался на столе, на котором пригрел свою крепкую задницу:

– Откуда что берется! – хмыкнул он. – Вы, Рочерс, не журналист, а фантаст! Скажите ему, мистер Грипп!

Грипп с сожалением посмотрел на меня:

– Эта смерть, если она действительно имела место, не оставила в психике подозреваемых ни малейшего следа. А значит, сэр, ее не было. Уж что-что, а переживание смерти – штука, которую ментоскопирование обнаруживает всегда.

Профессор Грипп не оправдал моих надежд. Впрочем, это была не его вина. А чья? Не моя – это уж точно. Я был уверен в своих выводах на все сто и сдаваться не собирался. Я обратился к полковнику Снайдерсу:

– При обыске Монтэга, Принстона и Пайкса вы обнаружили на них идентификационные жетоны?

– Это те, что вы искали возле трупа Малютки Билли? – насмешливо подал голос Рэттер. – Полковник, он ищет то, чего нет и не может быть здесь по определению. Зачем ему это нужно – неизвестно.

– Чтобы запутать следствие! – огрызнулся я и снова посмотрел на полковника. – Так как, обнаружили?

– Нет, – ответил он, – на них не было ни жетонов, ни значков. Ни украшений. А о чем вы говорите?

– Дело в том, – удрученно ответил я, – что при трансформации в тела убитых разведчики Дальнего космоса не расставались с единственной ниточкой, связывающей их со своим прошлым. Эта ниточка – идентификационный жетон члена экипажа их корабля. Мне показывал такую вещицу перед смертью Хаткинс. Три жетона я снял с трупов Бертрана, Сен Ку Ли и Малютки Билли.

– И потеряли их, да? – фыркнул Рэттер.

– Да, они пропали! – вызывающе выдал я... и замолчал. Больше мне нечего было сказать. Я мог только задавать вопросы. И я спросил:

– Вы узнали что-нибудь о судьбах родителей детей, содержащихся в интернате?

– О да! Но это не дает вам ровным счетом ничего, Рочерс!– Рэттер сдвинул зад со стола и встал на пол, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Из-за борта распахнувшегося пиджака стали видны ремни заплечной кобуры. Действительно, все клиенты пансиона "Утренняя звезда" – дети членов экипажа космического разведчика No130. Все они родились приблизительно в одно и то же время с разницей в полгода-год. Действительно, по неведомому стечению обстоятельств они все как один оказались безотцовщиной, а их матери погибли или пропали. Мы все это проверили. На лицо, казалось бы, интригующее совпадение судеб девятнадцати детей. И оно наводит на мысль о неком преступлении или преступном сговоре неких лиц. Но так ли это?

Он повернулся к профессору Гриппу:

– Скажите, профессор, вы как психолог можете объяснить первое обстоятельство этого дела? То, что все участники 130-ой экспедиции разведки Дальнего космоса после возвращения на Землю подали в отставку и нашли себе спутниц жизни?

– Вряд ли в этом можно усмотреть странность, – медленно ответил Макс Грипп. – Эти люди во время своего пуешествия пережили сильнейший стресс. По-существу, он был сродни переживанию смерти, о котором мы только что говорили. В этой ситуации возможно возникновение групповой фобии. И как следствие этого – вполне идентичных жизненных установок. Их всех потянуло к безопасной жизни и... как бы это деликатнее выразить... к женскому теплу. Психологическая отмашка на превышение степени риска. Они стали искать в жизни не эксцессы, а банальности бытия.

– Есть! – выбросил в мою сторону указательный палец Рэттер. – Всего лишь следствие групповой фобии! Стремление создать полноценную семью. В этом свете совершенно естественно смотрится и то, что у каждого из членов экипажа дети появились приблизительно в одно и то же время. Никто из них не откладывал свои планы на потом.

– Потому что п о т о м они бросили свои семьи! – выкрикнул я.

– Дэниел, – мягко сказал профессор Грипп. – Это тоже может быть проявлением пережитого стресса. Нестабильность психики порождает смену мотиваций и системы ценностей.

– Но тогда почему же женщины были убиты?

– Вы ни черта не знаете, Рочерс. – тяжело произнес Рэттер. – И поэтому делаете бездарные выводы. Убита только одна женщина из тех, о которых мы говорим. Да и то сами факт убийства, то есть насильственной смерти, остается под большим сомнением. Жена мистера Брайтера была сбита микроавтобусом, водитель которого скрылся с места преступления. Это больше похоже на несчастный случай. Все остальные смерти – последовательность трагических случайностей. Например, жена мистера Сен Ку Ли упала в обморок во время горной прогулки и сорвалась с крутого обрыва на глазах всей туристической группы. Она боялась высоты, и поэтому ей стало плохо.

– Зачем же она пошла в горы? – выразил недоумение Снайдерс. Я с благодарностью посмотрел на него.

– Через пятнадцать лет этого никто вам не скажет. То же самое относится и ко всем остальным смертям. Женщины гибли по разным, довольно тривиальным причинам. Отравления, падения с большой высоты, внезапные тяжелые инфекции, оканчивающиеся летальным исходом... Трое из них не смогли выдержать разлуки с любимыми мужчинами и стали наркоманками. Две женщины ушли из дома и не вернулись. Без вести пропали. Повторяю, сегодня вести расследования по поводу этих пропаж и смертей – бесполезно. Слишком много с тех пор утекло воды.

– Эти истории скорее свидетельствуют в пользу версии мистера Рочерса, задумчиво потирая переносицу, заметил Макс Грипп. – Похоже, кто-то умело сметал ненужные фигуры с доски.

– Мне странно слышать это от вас, профессор, – сказал Рэттер. – Вы же врач. Все эти женщины остались одни, с грудными детьми на руках. Заботы о ребенке такого возраста, как правило, означают утомление без восстановления сил. Оно помножалось на депрессию и обиду, вызванные беспричинным уходом мужчины из семьи... Разве эти факторы не вводят девятнадцать матерей в группу повышенного риска?

– Но не в группу смертников, – поддержал Макса Гриппа полковник Снайдерс. – Вы передергиваете, Рэттер.

Я посмотрел на Глэдис. Она сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях, как примерная школьница, и напряжено следила за ходом разговора. Встретив мой взгляд, она вспыхнула и опустила глаза. А я думал, что она ободряюще улыбнется мне...

– Плевать, – ответил Рэттер. – Мне плевать, что я передергиваю. Потому что спор глуп. Никто никогда не возьмется расследовать обстоятельства смертей пятнадцатилетней давности. И ничего не докажет. Зато у меня на руках есть четыре свеженьких трупа. И в авторстве трех убийств признался вот этот человек. – Он кивнул в мою сторону. – А его причастность к убийству четвертого докажу я. И докажу, что все его фантастические истории о вторжении инопланетян – блеф. Чистой воды блеф. Он зачем-то убивает людей. Причем диким способом: они взрываются. Как будто наглотались внутриполостной взрывчатки. Кстати, эту версию я проверю...

– Вообще, – деликатно прервал бурную речь Рэттера профессор Грипп, – я бы занялся проверкой версии мистера Рочерса. Взрывное разрушение искусственно созданной генной структуры на уровне атомарных связей – чрезвычайно интересная гипотеза. Она, между прочим, рассматривалась генетиками и получила название "принцип оборотня"...

– Теория, профессор, – ваш дело, – желчно прервал его Рэттер. – А мое дело – практика. Я уверен, что Рочерс – опасный психопат. Его космические приключения, благодаря которым он стал репортерам года, сказались на нем плохо. Он убивает людей ни за что. Я уверен, что охранник пансиона Билли Эванс лишился жизни, потому что запретил Рочерсу ходить по клумбам. Мистер Хаткинс погиб, потому что слишком много выпил в ресторане и назвал его, например, дураком. А неизвестные пока владельцы "Мерседеса" попросили помощи на дороге, но – вот незадача! – забыли пожелать ему доброго здравия при встрече, и получили каждый по взрывной пуле в живот.

– В моем револьвере нет взрывных пуль, – сказал я.

– А я это проверю! В барабане осталось еще три патрона, так что есть поле для исследований. Вы уж, извините, но я конфисковал у вас револьвер и блокнот без вашего ведома!

Так, подумал я, он нашел время незаметно проникнуть в кабинет и порыться в моей сумке. А на нее ему указала ничего не подозревающая Глэдис... И здесь меня осенило: не Рэттер ли выкрал из моей сумки идентификационные жетоны? С него станет! Он так уверен в моей виновности, что вполне мог посчитать их ложными уликами, которые я собирался подбросить следствию!

– Послушайте, Рэттер, – опять вступил в беседу полковник Снайдерс. – А вы не наводили справки насчет местонахождения членов экипажа разведчиков?

– Наводил, – холодно ответил Рэттер. – Они все болтаются по планетам Галактического союза. Их следов быстро не найти. Нужно объявлять тотальный розыск. Но один из них появлялся у нас вчера. Бывший капитан корабля No130 Томас Брайтер. Дежурные оперативники разговаривали с ним и проверяли у него документы.

– Это был оборотень! – вскричал я. – Томас Брайтер не существует уже тринадцать лет!

Рэттер небрежно махнул рукой в мою сторону:

– Ну вот, видите, кричит, несет все тот же бред! Рочерсу выгодно, чтобы девятнадцать разведчиков, подобно их женщинам, пропали без вести или были убиты. Тогда вокруг этого можно плести всякую ахинею. Но факт остается фактом – Брайтер жив и даже внес деньги, чтобы освободить Рочерса под залог. Это свидетельствует о том, что Рочерс как-то связан с разведчиками и, возможно, выполняет их задание – кстати, прекрасная версия! Они крутятся вокруг пансиона и брошенных ими детей неспроста. С их подачи Рочерс мутит здесь воду. Его не останавливает ни кровь служащего пансиона, ни унижение педагогов, ни нарушение спокойствия детей – ничто. Он...

– Я бы на вашем месте не строил столь зыбкие гипотезы, – заметил Макс Грипп. – Для начала вам нужно лично побеседовать хотя бы с одним из членов экипажа.

– Побеседую! – решительно пообещал Рэттер. – Будьте спокойны – обязательно побеседую!

– И еще, – немного нажал голосом профессор Грипп и снова встал со своего места. – Я внимательно слушал как мистера Рочерса, так и вас, сэр. И позвольте мне высказать свое мнение. Версия событий, которую излагал мистер Рочерс, смотрится более цельно, нежели ваша... Спокойно, сэр!

Рэттер попытался что-то сказать и выпятил грудь, но профессор остановил его решительным жестом.

– Вы говорили достаточно, дайте слово остальным! – недоброжелательно прогудел полковник Снайдерс. Я понял, что ему не понравилось, как Рэттер травил меня. – Говорите, профессор!

– Так вот, – продолжил Грипп. – Практическая наука не знает таких способов программирования сознания, которые, по версии мистера Рочерса, использует враждебная нам внеземная цивилизация. Но теоретически такое программирование возможно. Наука не знает, как можно скрыть от глаза ментоскопа заложенные в сознание программы или сильнейшие психические потрясения. Но их можно стереть! Об этом вы не думали? Минуту!

Рэттер снова дернулся на месте, но сник под решительным взглядом маленького человечка в спортивном костюме.

– И еще одно. То, о чем я говорил. "Синдром оборотня" – теоретически доказанное явление. И взрывы людей полностью укладываются в толкование событий, которое преподнес нам мистер Рочерс. А вот ваши взрывные пули мне кажутся, мягко говоря, сомнительным экспромтом. Таким образом, – Макс Грипп повернулся к Снайдерсу, – на месте полковника Снайдерса я бы не стал огульно отрицать то, что услышал от журналиста Рочерса. В конце концов, речь идет о безопасности Земной системы. И мы прибыли сюда работать над этим вопросом, а не над доказательством виновности мистера Рочерса. В которую, я, кстати, не верю.

Он с достоинством кивнул мне головой и вернулся на свое место. Полковник Снайдерс одобрительно хмыкнул. Я снова мельком взглянул на Глэдис. Она внимательно наблюдала за профессором, а потом посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. Ну вот, подумал я, она все-таки не потеряла веру в журналиста Рочерса. Спасибо Максу Гриппу!

– Знаете, профессор, – сказал Рэттер, – понятие безопасности Земной системы включает в себя и безопасность жителей Центрального мегаполиса. И поэтому я данной мне властью комиссара Криминальной полиции города...

Ба! Крепкомордый опер оказался комиссаром полиции!

– ...задерживаю мистера Рочерса. До полного выяснения обстоятельств. – Он повернулся ко мне. – Оставить вас на свободе, сэр, значит получить в ближайшее время еще несколько трупов. Я этого себе позволить не могу. Вы арестованы. Стив! – взревел он, и в дверях появились двое сотрудников полиции в штатском. Их я видел раньше – возле останков Малютки Билли. Того, который был постарше, звали Стив. А второго – Майкл.

– Увести! – скомандовал Рэттер. Я послушно встал и вдруг подумал, что такого позора я не переживал еще никогда в жизни. Глэдис смотрела на меня во все глаза, и ее высокая грудь волновалась частым дыханием.

– Не унывайте, Дэниел, – встал с места полковник Снайдерс. – Моя работа не закончена, мы докопаемся до сути дела.

– Несомненно, мистер Рочерс. – Профессор Грипп подошел ко мне и протянул свою визитную карточку. – Я уверен, что мы скоро увидимся. Если у вас возникнет надобность в моих услугах или новые соображения по поводу вашего дела, звоните в любое время дня или ночи.

Этот жест тронул меня.

– Спасибо. Послушайте меня, Макс... – Я заговорил быстро, поглядывая на Рэттера. Потому что боялся, что он не даст мне договорить и уведет прочь. – Из девятнадцати погибло четверо. Их теперь пятнадцать человек, и все мы попали в орбиту их разработки. Они знают каждый наш шаг. Вы понимаете, я рассказывал: они – односторонние телепаты...

– Сканеры, – подсказал Грипп.

– Да! И поэтому я прошу вас: учитывайте это. Будьте осторожны... И вы, полковник, тоже.

Детективы Рэттера подошли ко мне, взяли за локти и повели к выходу. Я обернулся и сказал:

– И дети, профессор, дети! Не забудьте о них. Эти люди хотят использовать ребят в своих целях. Поговорите с мисс Глэдис. Она расскажет!

– Все, все! – буркнул Рэттер и хлопнул меня ладонью по спине. Меня вывели в коридор, и последнее, что я увидел, прежде чем дверь кабинета захлопнулась, – огромные темные глаза Глэдис Уолди.

Они были наполнены слезами и неотрывно смотрели на меня.

Совещание, в результате которого я был предан опале, было не столь кратким, как мне показалось. Парк уже погрузился в темноту. Я всей грудью вдохнул влажный ночной воздух и зашагал к воротам. Слева и справа от меня неотрывно ступали детективы Рэттера. На меня не надели наручники, и это вселяло в меня надежду на более лояльное обращение стражей закона, нежели то, которое обещал мне их комиссар. "Не унывай, Дэн, – успокаивал я себя словами Снайдерса. – Как бы там ни было, ты передал свои дела в надежные руки. И, кстати, исполнил просьбу покойного Хаткинса... Остается только ждать. И радоваться хотя бы тому, что на тебе не лежит теперь никакая ответственность".

К моему великому удивлению, сопровождающие повели меня не к вертолетам, а к "Мерседесу" Бертрана и Ли.

– Он же испорчен. Его сломал Малютка Билли, – напомнил я детективам.

– Он обманул вас, сэр. Машина исправна, – ответил мне детектив по имени Стив.

– А почему мы не летим на вертолете?

– Комиссар хочет сегодня взяться за вас серьезно. А как вы знаете, мы не имеем права допрашивать задержанных после полуночи. Поэтому он и спешит. Команды десантников и ученых хорошо сидят за чаем, они вылетят не раньше чем через час. А за это время мы доберемся до черты города.

– Поня-атно... – протянул я. Мои радужные надежды на деликатное обращение в полиции растаяли. Рэттер не собирался мне давать ни отдыха, ни спокойного сна. Его быстрые тяжелые шаги раздались сзади.

– Ну что, едем? – Он, не глядя на меня, забрался на место водителя и завел мотор. Я устроился на заднем сиденье. С двух сторон меня сперли крутые плечи детективов.

Рэттер сорвал автомобиль с места так, как будто участвовал в гонках. Ему, видно, не терпелось выжать из меня все соки в полицейском участке. Мы очень быстро выехали на шоссе, ведущее к головной магистрали, и здесь Рэттер вынужден был снизить скорость. Дорога петляла между скал. Через некоторое время мы выбрались на прямой участок и промчались мимо останков моей машины. Рэттер скользнул по ним взглядом и сказал:

– Знаете, Рочерс, я добьюсь того, чего добились вы для несчастных педагогов пансиона. Вас подвергнут ментоскопированию. И на этом все кончится. Для вас.

– Следите за дорогой, – устало сказал я. – Сейчас будет крутой поворот.

Мы въехали в лес, повернули налево и помчались по ровной широкой полосе шоссе между черных стен из высоких елей. Полная луна оказалась над нами, немного впереди по ходу движения, и облила искристым лимонадом капот машины и плечи комиссара. Я собрался было прикрыть глаза, но Рэттер опять обратился ко мне:

– Я вот что скажу вам, Рочерс...

Я не закрыл глаза. И поэтому увидел, как круглый диск луны заслонила полупрозрачная хвостатая тень. Вместе с порывом ветра в окна машины ворвался рокочущий гул вертолетных винтов.

– Что за черт! – удивленно выругался Рэттер. – Патрульный вертолет дорожной полиции. Им что, нечего делать – ночью, в ста километрах от мегаполиса?

– Хотят нас оштрафовать за превышение скорости, комиссар, – пошутил Майкл. Но мне было не до шуток. Я напряженно всматривался в летящую навстречу машину.

Это был обычный двухместный очень легкий вертолет, корпус которого почти весь состоял из прозрачного плексиглаза. Он находился еще достаточно далеко, но очень быстро снижался и покрывал расстояние между нами. В пузыре кабины я видел две фигуры. Пилот сидел неподвижно, держась за штурвал и широко раставив ноги. Но его напарник не был так спокоен: он склонился к полу кабины и что-то доставал из-под сиденья.

– Это не патруль, сэр, – сказал Стив. – Частная машина. Без опознавательных знаков.

– Вижу, – буркнул Рэттер. – Это хреновы любители. Хулиганят над дорогами.

Вертолет снизил скорость и завис над шоссе на уровне верхушек елей. Наш автомобиль стремительно несся вперед. И тут я увидел, как напарник пилота резким движением отодвинул боковую дверцу кабины, вскинул к плечу автомат и наклонился в сторону, выставив дуло оружия из вертолета.

– Берегись! – закричал я. Но было поздно. Автоматная очередь хлестанула по "Мерседесу" и прошила салон насквозь – по правую руку от Рэттера. Детектив Стив задыхливо всхлипнул и грузным кулем завалился на меня.

– Тормозите, Рэттер!

Но он уже жал на тормоза без моей подсказки. Раздался визг покрышек. Машину занесло, и она, пройдя юзом несколько метров, замерла поперек шоссе. Вторая очередь пришлась по заднему капоту. Стрелок в вертолете был мастером своего дела. Он бил короткими прицельными очередями. Очень уверенно. И если бы нас не занесло, то в салоне стало бы одним или двумя трупами больше.

Майкл вышиб плечом дверцу и вывалился из автомобиля. Рэттер сделал то же самое. А я лихорадочно обыскивал труп Стива, пытаясь найти на нем пистолет. Наконец, мне это удалось. Я вырвал оружие из кобуры и услышал грохот беспорядочных выстрелов совсем рядом. Комиссар и детектив лежа вели лихорадочную пальбу по вертолету.

– Нет! – закричал я, выскакивая из салона. – Уходите в лес! Дальше от машины! Он сейчас...

За нами раздался взрыв. Я огромным прыжком перескочил через кювет и залег под широкими лапами ели. Стрелок бил по машине гранатами из подствольника автомата. Он должен был поджечь свою цель в считанные секунды. А Рэттер и Майкл вели стрельбу и не собирались отходить.

– Уйдите от машины! – закричал я изо всех сил и навел пистолет на прозрачную мыльницу вертолета. Я нажал на курок, и в этот момент три вспышки слились в одну: грохнул выстрелом мой пистолет, из подствольника автомата стрелка вылетела граната, и одновременно взорвался топливный бак вертолета: Трэттер и Майкл добились, чего хотели.

Сбоку от меня полыхнуло огромное пламя. Злая волна горячего воздуха второй раз за день швырнула меня на землю, во влажную траву. Я оглох от грохота и завалился на спину. И, выронив пистолет и бессильно лежа на земле, смотрел, как на землю плавно опускается хвостатый остов горящего вертолета...

А потом я медленно встал и долго наблюдал за тем, как горит "Мерседес". И языки огня лижут две неподвижные фигуры, лежащие на земле возле машины...

Я с трудом выбрался на шоссе и немного постоял возле костра полыхающего "Мерседеса". Я не мог подойти к телам комиссара и детективов: сделать это не давал пышащий жар огня. Да это и не имело смысла: с моими попутчиками все было кончено. Я задумчиво поглядел на горящие останки вертолета и подумал, что на этот раз никто из оборотней взрываться не будет. Их тела были разрушены огнем. "Нет ничего чище пепла...", – вспомнились Макса Гриппа.

Я засунул пистолет Стива за пояс и побрел по шоссе в сторону пансиона "Утренняя звезда". Рубаха на мне разорвалась и обгорела, все тело болело, ноги заплетались. Но я заставлял себя мало-помалу набирать скорость.

Мне нужно было пройти десять километров как можно быстрее.

Я надеялся, что успею достичь цели до отлета команд полковника Снайдерса и профессора Гриппа.

ГЛАВА 4. НАЙТИ И ДОСТАВИТЬ ЖИВЫМ

Я увидел вертолеты БЗС через час. Они летели высоко-высоко в ночном небе. Так высоко, что их тихий рокот еле-еле пробивался сквозь шум моего тяжелого дыхания. Я проводил взглядом их бортовые огни и отметил, что машины забирают далеко в сторону от шоссе, сокращая путь до мегаполиса. А это означало, что ни Снайдерс, ни Макс Грипп не увидят горящих обломков вертолета и останков "Мерседеса". И не станут искать меня. Только утром Криминальная полиция направит людей на поиски пропавшего комиссара. И найдет его мертвым.

И тогда будет объявлена охота на Дэниела Рочерса. Убийцу полицейских, скрывшегося с места преступления.

– Ваши сообщники выполнили свою задачу – освободили вас. Но погибли. А вы... – будут объяснять мне после задержания.

А я скрылся, чтобы продолжить свои черные дела...

Хорошенько поразмыслив над этим, я подумал, что зря так быстро бежал на встречу с Гриппом и Снайдерсом. Даже эти люди не могли улучшить моего положения. Хотя сочувствовали мне и обладали властью и влиянием руководителей крупных подразделений БЗС.

Я оказался между двух огней. За мной охотились зомби-оборотни, а завтра начнут свою игру детективы Криминальной полиции. И в этой ситуации меня мог спасти только один человек на свете – журналист Дэниел Рочерс. Если сможет вскрыть дьявольские козни инопланетян...

Как это сделать, я не представлял. Но особо и не думал. Меня мучили мысли о хлебе насущном. Последний раз я ел рано утром, перед дорогой в пансион, и теперь был голоден, как волк. И еще, конечно, я думал о воде. Я прошел быстрым шагом, а кое-где и пробежал приблизительно шесть километров и, кажется, усох от потери жидкости.

Я устало облизал потрескавшиеся губы и тоскливо посмотрел в сторону мегаполиса. Там находился мой дом. Вода, еда, постель... Вещи, ставшие для меня недостижимыми. В город мне дороги не было. Как раз к утру я дошел бы до головной магистрали и, голосуя, наткнулся бы на машину полицейского патруля. А дальше – ясно...

Сколько времени я имел в запасе до того, как меня нагонит следующая пара бывших разведчиков? Я не знал. Но что-то мне подсказывало: этой ночью меня оставят в покое. Это было логично. На чем бы зомби не преследовали меня, – на автомобиле или вертолете – я легко мог скрыться, лишь ступив за обочину шоссе. Я огляделся. Из кромешной темноты с обеих сторон дороги проступали белесые неровные выступы скал. Их разрезали широкие, заросшие кустарником трещины-проходы. Они вели в глубинную черноту скального массива, в неизвестность. На такой местности я мог легко укрыться от любой облавы.

Пошатываясь, я развернулся в сторону пансиона и тяжело зашагал по середине шоссе.

Несмотря на усталость, в моей голове созревал неплохой план дальнейших действий...

Верхние этажи пансиона "Утренняя звезда" были погружены в темноту. Дети и педагоги спали. В здании светилось тусклым светом ночника только одно окно то, что находилось рядом с кабинетом директора. Оно было открыто, невесомая вуаль тюлевых занавесок колыхалась от легкого ночного ветерка.

– Не спит... – облегченно прошептал я и, на всякий случай таясь за деревьями, прокрался к дому. Осторожно заглянув в окно, я понял, что не ошибся, потому что смотрел в комнату Глэдис Уолди.

Девушка сидела боком ко мне за письменным столом и задумчиво перебирала стопку ученических тетрадей. На Глэдис был легкий халат, ее черные вьющиеся волосы, днем собранные в аккуратную прическу, теперь мягкими волнами ложились на плечи. В свете ночника милое лицо выглядело чувственно-красивым.

Я мельком оглядел помещение и не нашел в нем ничего примечательного: стандартная кровать, стол, туалетный столик с зеркалом, видеосистема, несколько комнатных растений на стенах.

– Вы пуританка, мисс... – пробормотал я.

Вдруг Глэдис, как будто услышала меня, подняла голову и повернулась к окну. Я инстинктивно шарахнулся в сторону и прижался к стене. И уловил слухом, как она встала и раздвинула занавески. Я затаил дыхание. Из моего укрытия было видно, что она стоит облокотившись о подоконник и глядит в ночную темноту парка. Она будто кого-то ждала. Не меня ли?– подумал я и тут же отбросил эту нелепую мысль.

Глэдис немного постояла у окна, тихо вздохнула и ушла вглубь комнаты. Я снова занял прежнюю наблюдательную позицию. И когда заглянул в комнату, у меня перехватило дыхание.

Девушка сидела перед туалетным столиком, приспустив халат до пояса, и внимательно разглядывала себя в зеркало. Мягкие изящные линии ее обнаженной спины и шеи чувственно оттенялись розовым светом ночника. Глэдис наклонилась к зеркалу и с недовольной гримаской притронулась пальчиком к щеке. Потом отодвинулась от него, что-то выискивая в ящичках туалетного столика, и я увидел в зеркале ее божественные груди. Неожиданно она, как будто посмотрев на себя моими глазами, остановилась на них взглядом и задумчиво замерла. Потом выгнула спину, ее рука легла на высокую шею и скользнула вниз. Тонкие пальцы прошлись по тугим соскам цвета спелой вишни и заскользили по животу. Потом рука, откинув полу халата, легла на бедро... Пальцы снова медленно заскользила вверх к груди...