Текст книги "Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941–1944"

Автор книги: Игорь Ермолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Игорь Ермолов
Три года без Сталина
Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками
1941–1944

Введение

Как жили наши соотечественники в период оккупации? Ответ на этот вопрос мы тщетно будем искать в многочисленной литературе, выпущенной в нашей стране в послевоенные годы. Разумеется, в книгах о войне встречаются описания периода оккупации, положения россиян, оставшихся по ту сторону фронта. Но выглядят эти письмена по меньшей мере странно. Подчас даже неправдоподобно. Так, всегда принято было считать, что население либо единодушно поддерживало партизанское движение, либо стонало под игом оккупантов, было ими убиваемо, мучимо. Да, прислуживали гитлеровцам немногочисленные предатели – какие-то старосты, полицейские. Однако это были одиночки, чаще из числа пьяниц, лодырей, уголовников…

Почему же на события, связанные с оккупацией, существует столь упрощенный взгляд? Да и сама Вторая мировая война, хотя и окончилась сравнительно недавно, до сих пор остается малоизученным событием отечественной истории. Причина заключается в том, что эта война совпала по времени с апогеем сталинской тирании, в результате многие ее негативные моменты, как в сталинские времена, так и в последующие десятилетия, тщательно скрывались или ретушировались, а позитивные – утрировались. В итоге написанная под идеологическим прессом тоталитарного режима история Второй мировой представляет ряд ее событий не такими, какими они были в действительности, а такими, какими их хотелось бы видеть существовавшему в СССР строю.

Хотя политика нашего государства за последние годы претерпела ряд позитивных изменений, вылившихся в пересмотр официального отношения к ряду событий советского периода, историческая оценка некоторых моментов военных лет фактически не сдвинулась с мертвой точки, в целом оставшись такой, какой она была в сталинские времена. Все, что не вписывалось в прокрустово ложе официальных догм, было принято считать очернительством истории. Идеологический запрет объективно освещать все то, что могло бы поколебать штампы о морально-политическом единстве советского народа в Великой Отечественной войне[1]1
  Газета «Правда» 29 июля 1941 г. в передовой статье «Великая дружба народов СССР» писала: «…когда наша страна вступила в смертельную схватку с разбойничьими ордами Гитлера, весь наш народ един в своей ненависти к германскому фашизму, в своей готовности бороться против него». «Пролетарская правда» 19 июля 1941 г. писала: «При помощи угроз, шантажа и „пятой колонны“, при помощи продажных холопов, готовых за тридцать сребреников предать свою нацию, Гитлер смог осуществить свои гнусные намерения в Болгарии, Хорватии, Словакии… Даже в Польше, в Югославии и Греции… внутренние противоречия между нациями и классами и многочисленные измены как на фронте, так и в тылу ослабили силу сопротивления оккупантам. Но грабительские козни Гитлера неминуемо будут разбиты в прах теперь, когда он вероломно напал на СССР, могучую страну, вооруженную… несокрушимой дружбой народов, непоколебимым морально-политическим единством народа…»
  И. Эренбург 4 ноября 1941 г. писал: «Эта война – не гражданская война. Это отечественная война. Это война за Россию. Нет ни одного русского против нас. Нет ни одного русского, который стоял бы за немцев» (Эренбург И. Нет тыла // Война. М., 2004. С. 131).


[Закрыть], привел к тому, что отечественные авторы на протяжении десятилетий оставляли тему сотрудничества наших сограждан с внешним врагом за рамками исследований. Между тем можно согласиться с немецким историком К.Г. Пфеффером, что «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам». Следовательно, игнорирование такой важной проблемы, как коллаборационизм, создало брешь в истории Второй мировой войны, в результате некоторые ее страницы были и остаются труднодоступны для понимания и правильного научного осмысления. К таковым можно отнести экономику, инфраструктуру, религиозную жизнь, судебную и правоохранительную системы на оккупированных территориях СССР, особенности оккупационного режима и самоуправления, созданного с ведома оккупантов на временно захваченных территориях, партизанского движения.

Для читателей этой книги будет полной неожиданностью, что советские граждане, оставшиеся за линией фронта, в ряде случаев вели довольно нормальную и сносную жизнь. В частности, сами осуществляли самоуправление своими населенными пунктами, были защищены от уголовников и прочих нарушителей порядка, могли отстаивать свои права в суде. В случае болезни имели возможность обратиться за медицинской помощью, а по выходным – сходить в кино, в театр, в музей. А подрастающее поколение могло продолжать получать не только школьное, но и профессиональное образование. Конечно, права наших сограждан в период оккупации были ограничены, но тем не менее с приходом немецкого солдата жизнь на оккупированных территориях не остановилась. Разумеется, жить под пятой нацистов было невозможно без сотрудничества с ними. И каждый, кто вел какую-то разрешенную германскими властями деятельность, по терминологии сталинского правительства считался «изменником», «немецким прихвостнем», «врагом народа». Между тем в ходе Великой Отечественной войны оккупации подверглись, если не брать Прибалтику, территории пяти союзных республик. Только в РСФСР были полностью или частично оккупированы двенадцать краев и областей. Причем за линией фронта оказалось около 40 % населения Советского Союза. Общее количество населения СССР, вынужденного прожить под гитлеровской оккупацией два, а то и три года, составило не менее 80 млн человек, из них населения РСФСР – около 30 млн человек. В ходе этого среди части населения РСФСР возникло такое явление, как коллаборационизм (от франц. collaboration – сотрудничество, совместные действия), под которым следует понимать любую форму добровольного сотрудничества с врагом в ущерб интересам своего государства, проявившуюся в период военных действий. Особое место в ряду известных форм коллаборационизма является его проявление в гражданской сфере.

Гражданский коллаборационизм – термин в исторической науке новый, до сих пор даже не упоминавшийся в специальных работах – отечественные авторы предлагали иную классификацию форм сотрудничества с противником[2]2
  Кудряшов С.В. «Предатели», «освободители» или жертвы режима? Советский коллаборационизм (1941–1942)//Свободная мысль. 1993. № 14. С. 89, 91; Раманичев Н.М. Власов и другие // Вторая мировая война: актуальные проблемы. М., 1995. С. 293; Семиряга М.И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 11.


[Закрыть]. Гражданский же коллаборационизм – термин собирательный. Он представляет собой сотрудничество советских граждан с оккупантами в административной, экономической и идеологической сферах. Сотрудничество наших сограждан с противником в гражданской сфере стало довольно масштабным. Так, если в военных коллаборационистских процессах, то есть вооруженной борьбе против своего правительства, приняло участие, по различным оценкам, от 1 до 1,5 млн советских граждан, то в гражданской сфере с оккупантами сотрудничало около 22 миллионов граждан СССР[3]3
  Кульков Е.Н., Мягков М.Ю., Ржешевский О.А. Война 1941–1945. М., 2004. С. 214.


[Закрыть].

В данной книге к гражданским коллаборационистам периода Великой Отечественной войны отнесены следующие категории советских граждан:

1. Сотрудники органов местного самоуправления, созданных на оккупированных территориях СССР и способствовавших проведению «восточной» политики гитлеровской Германии.

2. Руководители, технический персонал и работники промышленных и торговых предприятий, работа которых была направлена на удовлетворение потребностей как местного населения, так и германской армии.

3. Сотрудники органов полиции, судов и учреждений юстиции, созданных с целью поддержания так называемого нового порядка.

4. Работники сферы обслуживания, здравоохранения и социального обеспечения, образования, культуры, деятельность которых в той или иной мере способствовала осуществлению интересов Германии в занятых областях Советского Союза.

5. Служители религиозных культов, в той или иной мере способствовавшие осуществлению оккупационной политики.

6. Идеологи, пропагандисты, основатели и участники различных партий и движений антисоветского толка, журналисты, авторы листовок, воззваний, а также иные лица, так или иначе участвовавшие в идеологических мероприятиях, обосновывавших сотрудничество советских граждан с нацистами.

Что касается историографии проблемы, содержащиеся в различных трудах советского периода эпизодические упоминания о сотрудничестве граждан СССР с врагом вовсе не раскрывают данную тему, так как авторы изданий были вынуждены преподносить коллаборационизм не иначе, как в рамках идеологии того времени[4]4
  См., напр.: Вторая мировая война. Итоги и уроки. М., 1985. С. 161; Макашов А.И. В центре России. Орел, 1994. С. 36. Фефелов В.И. Подвигу жить вечно. Тула, 1983. С. 28–42.


[Закрыть]. То же можно сказать об анализе всего спектра причин возникновения и развития гражданского коллаборационизма.

В качестве исследователей зачастую выступали не профессиональные историки, а журналисты, военные, юристы, сотрудники органов госбезопасности. В их трудах говорится не столько о коллаборационизме, сколько о коллаборационистах, то есть об отдельных личностях, одиночках, вставших на путь сотрудничества с врагом. В этом просматривается попытка указать на коллаборационизм не как на явление, а скорее как на недоразумение, крайне несвойственное советскому народу[5]5
  История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т. 2. С. 346.


[Закрыть], а также преуменьшить масштабы коллаборационизма, сделать его незаметным на фоне массового патриотизма народов СССР в годы войны. Некоторые авторы указали, что в период оккупации с гитлеровцами хотя и сотрудничали русские, никакого отношения к советскому народу они не имели, так как значительная их часть была из эмигрантов, носителей белой идеи. Так, Л.В. Котов указал, что «на руководящие посты в этом аппарате (в органах местного самоуправления. – И. Е.) назначались прибывшие в обозе гитлеровской армии белоэмигранты, в том числе члены белогвардейской организации Национально-трудовой союз (НТС), находившейся на службе у фашистов… Они всячески помогали германской армии… Но советские люди не мыслили свободы своей Родины без ее верных сынов-коммунистов»[6]6
  Котов Л.В. В тылу группы армий «Центр» // Герои подполья: Сб. статей. М., 1970. С. 6.


[Закрыть]. В другом труде по истории войны говорится: «Верными лакеями фашистов в проведении всех мероприятий по порабощению народа и уничтожению советских патриотов были буржуазные националисты… в том числе националистическое отребье, прибывшее в обозе гитлеровской армии»[7]7
  История Великой Отечественной войны Советского Союза. Т. 2. С. 346.


[Закрыть].

К трудам советской эпохи, эпизодически коснувшимся вопросов гражданского коллаборационизма, относятся работы Г. Глазунова[8]8
  Глазунов Г. Это было в Краснодоне// Неотвратимое возмездие: Сб. статей / Сост. Н.Ф. Чистяков, М.Е. Карышев. М., 1974. С. 167–184.


[Закрыть], Н. Майорова[9]9
  Майоров Н. Краснодарский процесс // Неотвратимое возмездие. С. 200–213.


[Закрыть], А. Ананьева, Ф. Тулинова[10]10
  Ананьев А., Тулинов Ф. Трагедия на Анчупанских холмах // Неотвратимое возмездие. С. 271–288.


[Закрыть], Н. Мюллера[11]11
  Мюллер Н. Вермахт и оккупация. М., 1974.


[Закрыть]. Этой же проблеме посвящены отдельные места общих трудов по истории Великой Отечественной войны[12]12
  Война в тылу врага: о некоторых проблемах истории советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. М., 1974; Вдовин А. Русские в XX веке. М., 2004; Павлов В.В. Сталинград: мифы и реальность. М., 2003.


[Закрыть], литература, описывавшая работу советских органов госбезопасности во время войны[13]13
  Чекисты: Сб. статей / Сост. А.В. Сапаров. Л., 1967. С. 191–201; Армейские чекисты. Воспоминания военных контрразведчиков Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов / Сост. А.А. Богданов, И.Я. Леонов. Л., 1985. С. 57–64, 74, 79–80, 114–117, 145–146, 149–150; Чекисты: Сб. статей. М., 1970. С. 260–279; За линией фронта: Сб. статей. Тула, 1968.


[Закрыть]. Советские авторы упрощали создание оккупационных учреждений и работу в них советских граждан до банального прислуживания немцам. А мотивами вступления на путь коллаборации считали тщеславие, карьеристские побуждения, трусость, шкурные интересы.

Можно согласиться с Е.Ф. Кринко и О.А. Чубарьяном, что тема коллаборационизма как научная проблема в советской историографии полностью игнорировалась[14]14
  Кринко Е.Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Второй мировой войны: старые и новые подходы // The Soviet and Post-Soviet Review. 2003. № 2. C. 144; Чубарьян О.А. Дискуссионные вопросы истории войны // Вторая мировая война: актуальные проблемы. М., 1995. С. 11.


[Закрыть]. А также с Л.М. Млечиным, что жизнь на оккупированных территориях не была изучена, будучи «запретной темой для советской историографии»[15]15
  Млечин Л.М. Адольф Гитлер и его русские друзья. М.: Центрполиграф, 2006. С. 388.


[Закрыть].

В перестроечный период в СССР проникли работы западных исследователей, в частности книга А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»[16]16
  Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Париж, 1989. Т. 5. С. 224–232.


[Закрыть], преподнесшая коллаборационизм в ином ракурсе, были изданы мемуары политзаключенных[17]17
  Панин Д.М. Лубянка – Экибастуз: Лагерные записки. М., 1990.


[Закрыть], представлявшие любую форму коллаборации с германским нацизмом как вызов большевизму. Они возбудили интерес исследователей к проблеме коллаборационизма, возможность для реализации которого значительно возросла после распада СССР.

Из работ историков постсоветского периода стоит назвать труды М.И. Семиряги[18]18
  Семиряга М.И. Тюремная империя нацизма и ее крах. М., 1991; Он же. Военнопленные, коллаборационисты и генерал Власов//Другая война: 1939–1945 / Под ред. Ю.Н. Афанасьева. М., 1996. С. 313–339; Он же. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4. С. 19–33; Он же. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М.: РОССПЭН, 2000.


[Закрыть], Ю.Н. Арзамаскина[19]19
  Арзамаскин Ю. Заложники Второй мировой. М., 2001.


[Закрыть], А.Ф. и Л.Н. Жуковых[20]20
  Жуков А.Ф., Жукова Л.Н. К вопросу о коллаборационистах в Великой Отечественной войне // Клио. 1997. № 2. С. 173–181.


[Закрыть], С.И. Дробязко[21]21
  Дробязко С И. Русская Освободительная Армия. М.: ООО «Фирма „Издательство ACT“», 1998; Он же. Локотской автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения / Под ред. А.В. Окорокова. М., 1998. Вып. 2. С. 168–216; Он же. Под знаменами врага. М., 2004.


[Закрыть], Б.В. Соколова, отличающиеся объективным анализом причинности коллаборационизма. Определенным вкладом в науку стал выход сборника «Под оккупацией в 1941–1944 гг.», включившего исследования А.С. Гогуна, K.Л. Таратухина, И.В. Грибкова, Т.С. Джолли, Р.И. Матвеевой-Рацевич, Р.В. Полчанинова[22]22
  Под оккупацией: Сб. статей и воспоминаний // Под ред. Б.С. Пушкарева. М., 2004.


[Закрыть]. Объективностью в исследовании отдельных моментов гражданского коллаборационизма отличаются труды А. Перелыгина[23]23
  Перелыгин А. Орловская епархия в 1941–1945 гг.// Истории русской провинции: Сб. статей / Под ред. Н. Макарова. СПб., 2006; Он же. Русская Православная Церковь в Орловском крае (1917–1953 гг.). Орел: Типография «Труд», 2008.


[Закрыть], Д.И. Чернякова[24]24
  Черняков Д.И. Состояние школьного образования в оккупированном Брянске (октябрь 1941 – сентябрь 1943 гг.) // Наш край в судьбе Отечества: Материалы научно-практической конференции / Сост.: Управление по делам архивов Брянской области. Брянск, 2008. С. 71–86.


[Закрыть], М.В. Шкаровского[25]25
  Шкаровский М.В. Нацистская Германия и православная Церковь. М. 2002.


[Закрыть], Д.В. Поспеловского[26]26
  Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995.


[Закрыть]. Отрывочные сведения о локализованных фактах проявления гражданского коллаборационизма сообщаются также на страницах периодических печатных изданий[27]27
  Лукашев А., Головачев П. Волки охотятся ночью// Брянский рабочий. 1993. 16 апреля. № 73, 21 апреля. № 76, 22 апреля. № 77, 27 апреля. № 80, 7 мая. № 85; «Казаки» со свастикой // Родина. 1993. № 2. С. 15–21; Мангазеев И.А. Трудовая жизнь в оккупации // Тверские губернские известия. 1998. 15–21 июля. Он же. Тверской коллаборационизм // Вечерняя Тверь. 2001. 2–8 ноября. Он же. Коллаборационисты // Вечерняя Тверь. 2005. 18 февраля.


[Закрыть], в религиозной литературе[28]28
  Амиргулова В.И. Блаженны изгнанные правды ради. Орловский Христа ради юродивый Афанасий Андреевич Сайко. Орел: Православное молодежное братство во имя Великомученика и Победоносца Георгия, 2007–2008.


[Закрыть].

Заслуживают внимания исследования коллаборационистских процессов среди казачества[29]29
  Дробязко С.И. Казачья эмиграция во Второй мировой войне // Там же. Т. 4. С. 51 – 115; Смирнов А.А. Атаман Краснов. М., 2003; Сидоров А. Вот такие «казаки» // Станица. 2003. Август. № 2 (40). С. 11; Крикунов П. Казаки. Межцу Гитлером и Сталиным. М., 2005.


[Закрыть]. Данные труды демонстрируют новый подход к событиям, заключающийся в рассмотрении советского коллаборационизма как социально-политического явления, требующего всестороннего исследования. Что касается исследования истории псевдогосударственных территориальных образований, а также особенностей оккупационной политики, несомненным вкладом в науку стали вышедшие в последние годы труды И.В. Грибкова[30]30
  Грибков И.В. Хозяин Брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. М.: Московский писатель, 2008.


[Закрыть], Д.А. Жукова[31]31
  Жуков Д.А., Ковтун И.И. 29-я гренадерская дивизия СС «Каминский». М.: Вече, 2009.


[Закрыть], И.И. Ковтуна[32]32
  Ковтун И.И. Партизаны Брянщины: мифы и правда//Эхо войны: Военно-исторический журнал о Второй мировой войне. 2007. № 1. С. 17–25.


[Закрыть], С.И. Веревкина[33]33
  Веревкин С.И. Самая запретная книга о Второй мировой. Была ли альтернатива Сталину? М.: Яуза-Пресс, 2009.


[Закрыть].

Однако ряд авторов последнего времени не в силах отказаться от парадигм советского периода. Так, А. Попов[34]34
  Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Он же. Диверсанты Сталина. М., 2004.


[Закрыть]признает огромное влияние коллаборационизма на ход войны, достаточную численность русских, находившихся на службе у оккупантов, «неоценимую помощь», оказанную немцам населением Украины, Белоруссии, Закавказья, называя при этом националистические мотивы[35]35
  Попов А.Ю. Диверсанты Сталина. С. 99.


[Закрыть]. В то же время считает, что на службу к врагу шли преимущественно «уголовники и лица, обиженные советской властью»[36]36
  Там же. С. 104.


[Закрыть]. Б.Н. Ковалев в своей монографии «Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941–1944 гг.»[37]37
  Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941–1944 гг. М., 2004.


[Закрыть] пытается воссоздать картину сотрудничества граждан СССР с противником в экономической, культурной, религиозной областях. Однако в своих выводах по категоричности суждений превосходит репрессивные органы сталинского периода. Так, если даже в послевоенный период деятельность работавших на оккупированных территориях старост, работников здравоохранения, просвещения и т. п. не подпадала под уголовное преследование, подвергаясь лишь моральному осуждению, то, по мнению Б.Н. Ковалева, деятельность коллаборационистов «должна быть охарактеризована как измена родине, как в нравственном, так и в уголовно-правовом смысле этого понятия». Столь же резким несоответствием фактологической части выводам отличаются работы Л.M. Млечина[38]38
  См., напр.: Млечин Л.М. Адольф Гитлер и его русские друзья. М., 2006.


[Закрыть].

Кроме того, в последнее время появляются отечественные издания, не вносящие чего-либо нового в тему исследования, а составленные исключительно путем механического соединения фактов, изложенных в других изданиях. Характерным примером может служить книга С.Г. Чуева «Проклятые солдаты»[39]39
  Чуев С. Проклятые солдаты. М., 2004.


[Закрыть]. Автор допустил смысловые ошибки, нарушил хронологию событий. А выводы предложил совершенно противоположные изложенному.

Зарубежная историография в ряде случаев имела те же черты, что и отечественная. Зарубежные исследователи в большинстве случаев занимались историей воинских формирований из граждан СССР, практикой их боевого применения. Другим сторонам советского коллаборационизма в их работах отведено меньше места. Высокой оценки заслуживают работы доктора Й. Хоффмана[40]40
  Хоффман Й. История власовской армии. Париж, 1990 (название оригинала: Hoffmann J. Die Geschichte der Wlassow-Armee. Freiburg, 1986); Он же. Die Ostlegionen 1941–1943. Turkotataren, Kaukasier und Wolgafinner im deuischen Heer. Freiburg, 1982; Он же. Kaukasier 1942/43. Das deuische Heer und die Orientvolker der Sowietunion. Freiburg, 1991.


[Закрыть], Г. Фишера[41]41
  Fischer G. Soviet Opposition to Stalin. A Case Studi in World War II. Cambridge, 1952.


[Закрыть], И.А. Дугаса, Ф.Я. Черона[42]42
  Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти. Париж, 1994.


[Закрыть], Ю. Торвальда[43]43
  Томашевский М.В. Очерки истории Освободительного Движения Народов России (пер. на рус. яз. монографии: Thowald J. Wenn sie verderben wollen. Stuttgart, 1952); Он же. Иллюзия: советские солдаты в гитлеровской армии. Нью-Йорк, 1974; Он же. The Illusion: Soviet Soldiers in Hitlers Armies. Б. м., 1975.


[Закрыть], А.Д. Даллина[44]44
  Dallin A.D. The German rule in Russia 1941–1945: A studi in occupation Policies London, 1957, 1981. Он же. The Kaminski Brigade: А Case-Studi in Soviet disaffection // In Revolution and Politics in Russia. Indiana, 1972.


[Закрыть], А.Д. Муноза[45]45
  Munoz A. J. Hitlers Easter Legions. N. Y.: Vol. I., 1996. Vol. II. The Osttruppen. 1997; Он же. Проигрыш во Второй мировой войне: нацистская расовая политика и вербовка добровольцев на Востоке // Комманд. 1995. Ноябрь. № 35.


[Закрыть], Р. Михаэлиса[46]46
  Michaelis R. Die russische Volksbefreiungsarmee «RONA» 1941–1944. Russen im Kampfgegen Stalin. Erlangen, 1992.


[Закрыть], М. Купера[47]47
  Cooper M. Nazi war against sowiet partisans. N. Y., 1979.


[Закрыть], Т. Шульте[48]48
  Schulte T. The German Armi and Nazi Policies in occupied Russia. Oxford N. Y. Muenich, 1980.


[Закрыть], А. Верта[49]49
  Верт А. Россия в войне 1941–1945. M.: Прогресс, 1967.


[Закрыть], С. Стеенберга[50]50
  Стеенберг С. Андрей Андреевич Власов. Мельбурн, 1974; Он же. Vlasov. New York, 1970.


[Закрыть], А. Пронина[51]51
  Пронин А. Партизанская война на оккупированных немцами советских территориях 1941–1945 гг. Джорджтаун, 1965.


[Закрыть], Н.П. Вакра[52]52
  Вакр Н.П. Белоруссия: формирование нации. Исследование. Кембридж, 1956.


[Закрыть], А. Редклиффа[53]53
  Редкаифф А. Уроки, извлеченные из партизанской войны в России. МО № Р055С, Управление Военной Истории. Б. м., б. д.


[Закрыть], Д. Армстронга[54]54
  Армстронг Д. Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944. М.: Центрполиграф, 2007.


[Закрыть].

Но многие зарубежные авторы старались представить советский коллаборационизм почти исключительно как политический протест против существовавшего в СССР режима, оставив полный набор причин этого явления за рамками исследований.

Таким образом, существующая на сегодняшний день отечественная и зарубежная историография не позволяет говорить о проблеме гражданского коллаборационизма как о детально изученной.

Для раскрытия темы сотрудничества граждан РСФСР в гражданской сфере нами использованы две основные группы источников:

– неопубликованные, включающие документы и материалы, хранящиеся в архивах (государственных и частных коллекциях), а также неопубликованные источники личного происхождения – устные свидетельства участников событий;

– опубликованные, включающие специальные сборники документов и материалов, источники личного происхождения – мемуары бывших коллаборационистов, советских партизан, военнослужащих РККА, печать военного времени.

К первой группе относятся прежде всего архивные материалы, обнаруженные автором в центральных и областных архивах Российской Федерации. Кроме того, использованы документы личного архива автора (Личный архив И.Г. Ермолова – ЛAE), собранные в течение 1998–2008 гг., включающие пропагандистские материалы (коллекция листовок, плакатов и т. д.), периодику военного времени, документы по исследуемой тематике (приказы, сводки, касающиеся периода оккупации), копии судебных документов, дневники и письма участников рассматриваемых событий и т. д.

Также использованы справочно-документальные издания, например сборники «Партизаны Брянщины»[55]55
  Партизаны Брянщины: Сб. материалов и документов Б ПА. Брянск, 1959. Т. 1; Партизаны Брянщины: Сб. материалов и документов БПА. Брянск, 1962. Т. 2.


[Закрыть], «От ЧК до ФСБ»[56]56
  От ЧК до ФСБ: Документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края 1918–1998. Тверь, 1998.


[Закрыть], «Неизвестная блокада»[57]57
  Неизвестная блокада. М., 2003.


[Закрыть], «Кубань в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»[58]58
  Кубань в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рассекреченные документы. Хроника событий: В 3 кн. Краснодар: Советская Кубань, 2000.


[Закрыть], документальные публикации А. Попова[59]59
  Попов А. НКВД и партизанское движение. М., 2003.


[Закрыть], В.И. Дашичева[60]60
  Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973.


[Закрыть], О.В. Вишлева, A. Munoz[61]61
  Вишлев О.В. Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 131–140; Munoz А. Бригада Каминского: история. Нью-Йорк, 1995.


[Закрыть], справочно-документальные сборники[62]62
  Городков В. По старинным аллеям. Тула, 1983. С. 88–95; Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: Брянская область. М., 1996; Горелов М.И. Станислав Юлианович Жуковский: жизнь и творчество. 1874–1944. М., 1982.


[Закрыть], документальные публикации краеведов[63]63
  Осипов Б. Великокняжеская вотчина// Брянские известия. 1998. 29 мая; Шпачков В. Тайны темных аллей // Российские вести. 1995. 25 мая.


[Закрыть].

Важной составляющей источниковой базы служат опубликованные мемуары бывших коллаборационистов и лиц, в период войны близко стоявших к коллаборационистским процессам[64]64
  Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. М., 1993; Редлих Р.Н. В бригаде Каминского // Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Т. 2; Казанцев А.С. Третья сила. Русские и немцы между Гитлером и Сталиным. М.: Посев, 1994; Байдалаков В.М. Да возвеличится Россия. Да гибнут наши имена… М., 2002; Кромиади К. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980.


[Закрыть], германских политиков и военнослужащих высокого ранга[65]65
  Гитлер А. Моя борьба. М., 2000; Шелленберг В. Мемуары. М., 1991; Он же. Лабиринт. М., 1991; Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1973.


[Закрыть], бывших партизан, подпольщиков, сотрудников органов госбезопасности[66]66
  Анищенко Е.Н. Партизанская республика. Тула: Приокское книжное издательство, 1992; Богатырь З.А. В тылу врага. М., 1963; Калинин П.З. Партизанская республика. М., 1964; Он же. Участие советских воинов в партизанском движении Белоруссии // ВИЖ. 1962. № 10; Лобанок В.Е. В боях за Родину. Минск, 1964; Он же. Партизаны принимают бой. М., 1972; Репин Г. Будни особого отдела // Чекисты: Сб. статей / Сост. А.В. Сапаров. Л., 1967; Кравченко И.С., Крючок P.P. Подполье в западных областях Белоруссии // Герои подполья: Сб. статей / Сост. В.Е. Быстров. М., 1970; Абрамович И.Е. Шумел сурово брянский лес // За линией фронта: Сб. мемуаров / Под ред. З.Я. Сидельниковой. Тула, 1968; Фирсанов К.Ф. Как ковалась победа // За линией фронта; Котов Л.В. В тылу группы армий «Центр» // Герои подполья: Сб. статей / Сост. В.Е. Быстров. М., 1970; Григоров М.С. Грозовые дни // Незримого фронта солдаты: Сб. статей / Сост. В.Ф. Борисов. Тула, 1971; Морозов В.К. Врагу от нас не уйти // Незримого фронта солдаты; Кошелев Н.Н., Лебин Б.Д. За поединком поединок // Военные контрразведчики: Сб. статей / Сост. Ю.В. Селиванов. М., 1978; Слободской Л. Бои с карателями // Псковщина партизанская: Сб. статей / Сост. В.А. Ахатов. Л., 1979.


[Закрыть], советских военачальников[67]67
  Попель Н.К. Танки повернули на запад. М., 1960; Чуйков В.И. Гвардейцы Сталинграда идут на запад. М., 1972.


[Закрыть].

Кроме того, в книге использованы коллаборационистские периодические издания, пропагандистские брошюры[68]68
  Октан М. Является ли эта война отечественной для народов России? Орел, 1942; Боец Красной Армии не сдается! Л., 1940.


[Закрыть], агитационные листовки и плакаты, советская периодика.

Избранная источниковая база позволяет реконструировать рассматриваемые стороны гражданского коллаборационизма. Однако автор не претендует на полное и окончательное раскрытие данной темы. Правильнее будет сказать, что эта работа только начинается. В частности, каждый из разделов настоящей книги может в дальнейшем стать предметом самостоятельного глубокого исследования.

Глава 1
Причины и условия возникновения и развития гражданского коллаборационизма на оккупированных территориях СССР

§ 1. Восточная политика Германии и практика ее воплощения

Проблему гражданского коллаборационизма следует рассматривать в совокупности с постулатами гитлеровской восточной политики, то есть комплекса основополагающих установок национал-социализма по отношению к СССР и его населению. Еще в середине 1920-х гг. А. Гитлер так сформулировал основной стержень этой политики: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке… Когда мы говорим о завоевании, новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены… Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К этому созрели уже все предпосылки. Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства…»[69]69
  Гитлер А. Указ. соч. С. 556.


[Закрыть]

Здесь же будущий фюрер указал на историческую роль Германии в установлении государственности «внутри более низкой расы», то есть славян, а также на якобы имевшую место ассимиляцию евреев в российское общество, что, по его мнению, привело к истреблению германского правящего ядра и занятию евреями места, исторически предназначенного германцам[70]70
  Гитлер А. Указ. соч. С. 556.


[Закрыть]. То есть Гитлер напрочь отказывал русским в способности самим осуществлять государственное руководство, считая, что государственные функции среди русского народа поочередно выполняли то немцы, то евреи, но никак не сами русские.

Следует отметить, что Гитлер был далеко не первым из германских политиков, кто отводил русским роль людей второго сорта. Впервые мысль о русских как о «недочеловеках» была высказана основоположником коммунизма Карлом Марксом[71]71
  Wurmbrand R. Der unbekannte Karl Marx. Seewis, 1983. S. 42.


[Закрыть]. Он же назвал славянские народы «этническим дерьмом»[72]72
  New York Times. 1863. 25 Juni.


[Закрыть], подлежащим полному уничтожению в ходе всемирной революционной войны[73]73
  Wolfe B. Marxismus. New York, 1965.


[Закрыть].

Более «гуманный» по отношению к славянам Гитлер планировал лишь порабощение славян и их частичное уничтожение. В 1940–1941 гг. во время подготовки плана «Барбаросса» гитлеровские постулаты нашли свое практическое применение.

Первоначальный проект «восточного вопроса» предусматривал создание буфера между Германской империей и азиатской частью СССР. С этой целью на территории европейской части Советского Союза планировалось формирование нескольких национальных государств с собственными правительствами (Украина, Белоруссия, Литва, Латвия), которые отделяли бы Германию от России, расколовшейся на ряд «крестьянских республик». Замена коммунистической России националистическим государством не предусматривалась, так как оно впоследствии могло бы стать врагом Германии[74]74
  Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 2. С. 22.


[Закрыть].

Но с началом Второй мировой войны Гитлер внес коррективы в первоначальные планы, отказавшись от идеи буферных государств. Теперь, по мнению фюрера, необходимо было препятствовать возрождению любых национальных стремлений, могущих представлять опасность для Германии. В случае захвата СССР предусматривалась передача власти на оккупированных территориях германской администрации и разделение Советского Союза на отдельные области в целях наилучшего хозяйственного освоения. В частности, планировалось разделить СССР на четыре имперских комиссариата: «Остланд», включавший Прибалтику и Западную Белоруссию, «Украину», «Московию», то есть Центральную Россию, и «Кавказ».

Данная концепция была выражена в так называемом генеральном плане «Ост», явившемся, по сути, долговременной программой колонизации Восточной Европы. В соответствии с ним СССР как государство подлежал ликвидации, а населявшие его народы навечно лишались самостоятельного государственного существования. Так называемая восточная политика предусматривала постепенную замену славянских народов немецкими переселенцами-колонизаторами. Планировалось в течение 30 лет истребить и выселить около 31 млн славян, а их земли предоставить для расселения немцам. Снизить численность русских предполагалось путем проведения целого комплекса мероприятий, в частности снижения рождаемости. На бывшей советской территории допускалось оставить не более 14–15 млн коренных жителей, подлежащих постепенному онемечиванию[75]75
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 30–31.


[Закрыть]. Несколько меньше пострадать от этого плана могли лишь народы Прибалтийских республик. Так, если из Западной Украины предполагалось выселить 65 % населения, а из Белоруссии – 75 %, то с территории Литвы, Латвии и Эстонии подлежало выселению лишь 50 % коренных жителей[76]76
  Deutschland im Zweiten Weltkrieg. Bd. 2. Berlin, 1982. S. 118.


[Закрыть].

Зондерфюрер В.К. Штрик-Штрикфельдт описал беседу, прошедшую летом 1941 г. между фельдмаршалом Ф. фон Боком, Розенбергом и его особоуполномоченным, где Розенберг лично изложил фельдмаршалу планы Германии относительно русских. Так, министр утверждал, что «русских на 40 миллионов больше, чем нужно, и они должны исчезнуть.

– Каким образом?

– Голодной смертью. Голод уже стоит у дверей.

– А если удастся решить проблему голода?

– Все равно 40 миллионов населения – лишние.

– А по ту сторону новой границы, на востоке?

– Там будут влачить „степное существование“ уцелевшие русские, евреи и другие унтерменши[77]77
  От нем. der Untermensch – недочеловек. Следует отметить, что равным образом и советская сторона пропагандировала национальную неполноценность немцев, порой отказывая представителям немецкой нации в праве считаться людьми. Писатель и журналист И.Г. Эренбург в своих статьях, возведенных в догму, называл немцев «дикими животными», «животными в очках», «учеными животными», «дикими зверями», «двуногими скотами», «арийскими скотами», «подсвинками», «бешеными волками», «олухами с рыбьими глазами», «серо-зелеными гадами» и т. д., настойчиво внушая читателю, что «немцы не люди». Причем распространял эти характеристики не только на национал-социалистов, но и на немецкую нацию в целом. См.: Эренбург И.Г. Война: Сб. статей. М., 2005; Красная звезда. 1942. 4 июня, 13 августа. Даже активный представитель советской военной пропаганды В. Гроссман упрекнул Эренбурга в том, что тот не видит разницы между немцами и, с другой стороны, фашистами и гитлеровцами. А шведская газета «Дагпостен» вынуждена была заметить, что «Эренбург держит все рекорды в интеллектуальном садизме». См.: Гофман И. Указ. соч. С. 168.


[Закрыть]. И эта „степь“ не будет больше никогда опасной для Германии и Европы»[78]78
  Штрик-Штрикфельдт В.К. Указ. соч. С. 41.


[Закрыть].

Уже в ходе войны возглавляемое бывшим российским подданным Альфредом Розенбергом министерство по делам оккупированных восточных территорий предложило увеличить число подлежащих выселению славян до 45–51 млн человек. Что касается отношения к русскому народу как к таковому, в одном из документов говорилось: «Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается, скорей всего, в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их… Важно, чтобы на русской территории население в своем большинстве состояло из людей примитивного полуевропейского типа. Оно не доставит много забот для германского руководства»[79]79
  Дашичев В.И. Указ. соч. С. 36–38.


[Закрыть]. Административные районы, на которые предполагалось разделить исконно русские территории, должны управляться немецкими генеральными комиссарами. Причем последние обязаны были всеми силами проводить политику национального разобщения русской нации, обеспечив в каждом районе «обособленное национальное развитие». Планировался также подрыв культурного и научного потенциала народов СССР, что обеспечивалось путем уничтожения интеллигенции. Подобной точки зрения придерживался и министр земледелия Германии Дарре, считавший, что «на всем восточном пространстве только немцы имеют право быть владельцами крупных поместий. Страна, населенная чужой расой, должна стать страной рабов, сельских слуг и промышленных рабочих»[80]80
  Немецко-фашистский оккупационный режим (1941–1945 гг.): Сб. докладов и сообщений советских историков на 3-й международной конференции по истории движения Сопротивления. М., 1965. С. 25–28.


[Закрыть].

30 марта 1941 г. Гитлер назвал запланированную войну против СССР «войной мировоззрений», отметив, что сама жестокость в ней есть благо для будущего[81]81
  Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1969. Т. 2. С. 430–431.


[Закрыть]. На основе этих установок были разработаны некоторые документы, например распоряжение о ведении военного судопроизводства. Оно, по сути, снимало с германских военнослужащих ответственность «за действия против вражеских гражданских лиц». А «приказ о комиссарах» и ряд других приказов санкционировали уничтожение партийных и советских работников, комиссаров, евреев, интеллигенции, на которых накладывалось клеймо «неприемлемых с политической точки зрения»[82]82
  Война Германии против Советского Союза. Берлин, 1992. С. 41, 44–46; Дробязко С.И. Под знаменами врага. С. 34.


[Закрыть].

Однако планы гитлеровского руководства в отношении СССР и его населения предполагалось тщательно скрывать. Специальная директива по вопросам пропаганды предписывала разъяснять населению СССР, что противником Германии являются не народы Советского Союза, а евреи, созданное ими большевистское советское правительство, коммунистическая партия. При этом предписывалось пропагандировать, что германская армия лишь стремится избавить людей от гнета большевиков. За счет подобной пропаганды предполагалось осуществить разделение СССР на обособленные административные образования, завуалировать намерения гитлеровского руководства относительно будущего Советского Союза[83]83
  Дробязко С.И. Под знаменами врага. С. 34.


[Закрыть]. На тот период времени пропаганда не ставила своей целью привлечение советского населения к вооруженной борьбе на стороне Германии, так как германскому руководству представлялось, что война будет скоротечной. Но сотрудничество населения СССР с оккупантами в гражданской сфере виделось необходимым, для чего было целесообразно заинтересовать жителей Советского Союза отдельными аспектами «нового порядка». Кроме того, это было необходимо для минимизации сопротивления оккупантам, недопущения массового партизанского движения.

С этой целью после 22 июня 1941 г. немецкая пропаганда провозгласила войну против Советского Союза «крестовым походом Европы против большевизма» и «всеевропейской освободительной войной»[84]84
  Там же. С. 35.


[Закрыть].

Если верить мемуарам офицеров вермахта, большинство из них, не говоря уже о солдатах, не имело понятия о действительных целях нацистской верхушки в отношении СССР и его народов. Так, фельдмаршал фон Бок летом 1941 г. принял в главном штабе группы армий «Центр» в Борисове министра по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберга и его особоуполномоченного, выслушав их концепцию о будущем СССР. Присутствовавший при этом зондерфюрер В.К. Штрик-Штрикфельдт отметил реакцию фельдмаршала на услышанное: «То, что эти высокие гости наговорили Боку за обедом, настолько потрясло его, что он усомнился в психическом состоянии их и их начальства. Он сказал им это совершенно открыто… Такова была, значит, программа освободителя! Бок отказывался верить услышанному»[85]85
  Штрик-Штрикфелъдт В.К. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть].

Однако восточная политика на протяжении всего военного периода не оставалась неизменной. При сохранении своей сущности она на различных этапах «восточной кампании» претерпевала эволюцию, что напрямую было связано с положением на фронтах. Некоторые же изменения восточной политики были продиктованы поражениями германской армии, в результате которых ряды коллаборантов таяли, и нацистам приходилось изыскивать средства, чтобы минимизировать переход изменников в ряды партизан.

Несмотря на провал блицкрига, 1941–1942 гг. были отмечены рядом побед германской армии и ее продвижением на восток в глубь советской территории. В этой обстановке немецкие командиры были поставлены перед необходимостью настраиваться на долговременное сотрудничество с населением Советского Союза. Тем более что занятая германскими войсками территория РСФСР относилась к зоне военного управления. Выразительный вывод сделал в своем докладе от 6 сентября 1942 г. генерал фон Рок. Выступая перед своими подчиненными в г. Пскове, он заявил: «Без доброй воли русских людей целей достичь невозможно»[86]86
  Цит. по: Хасс Г. Германская оккупационная политика в Ленинградской области // http://vivoco.rsl.ru


[Закрыть].

В конце 1942 г. положение германской армии ухудшилось – продвижение вермахта было остановлено под Сталинградом. 23 ноября завершилась четырехдневная операция по окружению группировки Паулюса, провалились попытки ее деблокирования. Крушение мифа о непобедимости германской армии отразилось на настроениях гражданского населения, пребывавшего на оккупированных территориях СССР. Случаи переходов коллаборационистов к партизанам участились, приняли массовый характер[87]87
  ТЦДНИ. Ф. 479. Оп. 1. Д. 637. Л. 13.


[Закрыть]. Одновременно стало усиливаться партизанское движение, получая пополнение не только за счет местного населения, но и переходящих к партизанам коллаборантов.

В этой обстановке ряд офицеров вермахта поставил перед восточным министерством вопрос о пересмотре восточной политики с целью завоевать симпатии населения, изыскав дополнительные ресурсы для борьбы с партизанами в условиях затяжной войны. Обобщив поступавшие из оккупированных областей СССР сведения, шеф политического отдела восточного министерства доктор О. Бройтигам адресовал Розенбергу свои заметки. В них он указывал, что, поскольку войну в короткий срок выиграть невозможно, необходимо использовать людские ресурсы оккупированных областей СССР, использовав идею гражданской войны. В этой связи требовалось, чтобы «авторитетные германские круги дали славянским народам успокаивающие обещания относительно их судьбы»[88]88
  Нюрнбергский процесс. Т. 2. С. 234.


[Закрыть]. Тут же Бройтигам указывал: «Если мы не изменим в последние минуты курса нашей политики, то можно с уверенностью сказать, что сила сопротивления Красной армии и всего русского народа еще больше возрастет… Если же мы сумеем переменить курс политики, то… этим самым нам удастся разложить Красную армию. Сопротивление красноармейцев будет сломлено именно в тот момент, когда они поверят, что Германия принесет им лучшую жизнь, чем Советы»[89]89
  Там же. С. 238.


[Закрыть].

18 декабря 1942 г. в Берлине прошла созванная Розенбергом конференция по обсуждению вопросов обращения с русским населением и дальнейшего курса восточной политики, на которой присутствовали начальники тыловых районов Восточного фронта, военные чиновники, ответственные за проведение политики на оккупированных территориях. Военные подчеркивали необходимость использования населения СССР для борьбы с партизанами и пополнения войск. Для этого они считали необходимым принятие ряда мер как экономического, так и политического характера. В частности, предлагали восстановить для населения право частной собственности, прежде всего на землю, улучшить продовольственное обеспечение населения, минимизировать принудительный угон трудоспособных в Германию, привлечь местных жителей к ограниченному участию в решении ряда административных вопросов. В политическом плане предлагалось дать населению СССР цель, которая отвечала бы его вкусам.

При этом подчеркивалось, что комплекс указанных изменений – лишь временная мера, которую можно пересмотреть после войны[90]90
  Мюллер Н. Указ. соч. С. 260–261.


[Закрыть]. В частности, был зачитан доклад уполномоченного по вопросам Кавказа при группе армий «А» генерала Э. Кестринга, один из выводов которого гласил: «Затяжной характер восточного похода требует, чтобы мы убедили население оккупированных областей в том, что при нас его ожидает лучшая жизнь, чем при Сталине и при царе»[91]91
  Там же.


[Закрыть]. По мнению докладчика, для этой цели необходимо привлечение к борьбе против советского строя русского (местного) населения, так как «Россия должна и может быть побеждена только с помощью русских»[92]92
  Там же.


[Закрыть]. В заключение конференции председательствующий Розенберг пообещал обобщить предложения, высказанные его участниками, после чего довести их до сведения фюрера[93]93
  Там же.


[Закрыть]. Результатом явилось принятие ряда решений о лояльном отношении к русским[94]94
  Дробязко С И. Под знаменами врага. С. 102.


[Закрыть].