Текст книги "Нашествие"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Пойду по ребятам, в шляпу столько не накидают, но… Кто-нибудь из лейтенантов одолжит. Им много платят, – честно предположил Эшуд. – Только у меня девяти тысяч тоже нет.

– Допустим, будут. Знаешь, что тебе скажет лейтенант через год? Что у него тоже нет сейчас денег. Потому что конторка, которую откроют наши милые грохенцы, будет не только давать деньги под процент, но и брать. Четыре процента, то есть четыре золотых с сотни. Грохенцы – друзья бургомистра, в их честности никто не усомнится. Им понесут деньги сначала члены Магистрата, а затем и все подряд. Ведь грохенцы такие смешные и добрые люди – готовы не просто взять в долг, а еще и за что-то добавить четыре золотых!

Пладде опять рассмеялся, переводя взгляд с одного «грача» на другого. – Но только четыре, а с тех, кто у них возьмет, потребуют пять.

– Это какое-то жульничество, – уверенно сказал Палассе. – Захапают денежки – и бежать.

– Вряд ли, уж очень много у них всего в Иштемшире. Не бросят. Зато через несколько лет все, у кого есть деньги, отнесут их грохенцам. И кто тогда даст тебе в долг, Нетоле? Только они же. И ты возьмешь, чтобы купить домик, а потом будешь расплачиваться непонятно за что.

– Ну, пять золотых в год, это можно, – почесал затылок Эшуд. – Хотя и обидно… Вик прав, тут жульничество.

– Допускаю, охотно допускаю. – Отец встал. – Но отчего про такое жульничество никто никогда не слыхал? А в Грохене, говорят, все повально играют в какую-то игру, мне рассказали сержанты из Ордена, что приходили сюда за новобранцами с севера. Почти тут же я услышал, что Гильдия собирается предложить ее нашему Магистрату… Не понимаю, странная какая-то игра. Вот вы заодно про нее и разузнаете получше, когда будете проходить. Есть у вас еще вопросы? Только такие, без которых вы не можете отбыть, – время идет.

«Грачи» промолчали, переглядываясь. Поговорить, конечно, хотелось, но Галашше требовал покинуть город как можно скорее.

– Отлично. Тогда клянитесь держать все в тайне, и я пожелаю вам удачи.

Пладде достал из-под плаща Книгу Неба, первую среди Книг, и полицейские положили на нее правые руки. Механически повторяя за отцом слова, Нетоле попытался сложить услышанное воедино и вычленить самое главное. Выходило, что полицмейстер сцепился с Грохенской гильдией, а через нее с самим бургомистром и даже, может быть, большей частью Совета Отцов. В случае если их схватят, будет допрос с применением и кнута, и пальцеломки, а клятва не позволит «грачам» даже назвать имя Пладде. Нечего сказать, славное положение. С другой стороны, если вдруг грохенцы окажутся слугами Ада, пособниками демонов, то все остальное, даже смерть, – сущие мелочи.

– Теперь идите. – Пладде убрал Книгу и сложил руки на груди. – Да пребудет с вами милость Неба, пока вы по своей вине не утратите ее.

– Да пребудет! – хором воскликнули «грачи», повторяя жест, после чего один за другим вышли в ночь.

– Что теперь? – прошептал Вик.

– Теперь молчи и иди за мной! – скомандовал Хромой. – Надо постараться миновать все будки, а то пристанут парни с расспросами.

– Стража все равно узнает Эшуда, – напомнил Шели. Даже ночью… Ребята, я так и не понял, каким образом Грохенская гильдия может быть связана с атори. Что им, демоны товар из прямо Ада выносят?

– Вот нам и нужно это проверить, дурак! – вздохнул Леппе и захромал по улице. – Помолчите в самом деле: стража стражей, а разговаривать с «грачами» я не хочу.

По настоянию Хромого четверка прошла через ворота в Третьей стене в Ветераны, миновала ровные, широкие улицы этого квартала, а уж дальше пошли места грязные, застроенные как попало, лишь их обитателям да полицейским хорошо знакомые. У самой Четвертой стены с ними даже пытались повздорить какие-то типы, похожие на княжеских вельшеев, но Палассе по привычке вытащил саблю, и драка не состоялась.

– Дурак! – опять заворчал на него Леппе. – Мы тебя зачем взяли? Чтобы ты все испортил? Мы не полицейские, вот и не ори «именем императора!» каждый раз, как тебя обидели!

– Разве лучше было бы на кулаках с этой пьянью схватиться? – оправдывался Вик. – Эшуд, ну скажи!

– Здесь, наверное, нет. А вот за пределами города лучше, потому что там все равно нет нашей власти. Достанешь саблю и все подумают, что ты грешник-убийца, – рассудил чернокожий. – Так что давай-ка послушайся хорошего совета.

Стражники Четвертой стены осветили их лица и были сильно удивлены. Нетоле в Иштемшире знали все, да и хромого сержанта Леппе тоже.

– Вы куда, ребята? Да еще одеты кое-как. В предместья лучше не соваться по ночам!

– Дело есть дело, – пожал плечами Леппе.

Их сапоги прогрохотали по мостику через сухой ров, калитка позади закрылась.

– А теперь вот что: пойдем вдоль реки, мимо огородов. Там тропинки узкие, так что движемся гуськом. Без крайней нужды друг с другом не разговаривать; если нас окликнут – отвечаю только я, – распорядился Хромой. – Мы хотим без встреч с надзирателями добраться до моста Трех Дев, и это самый лучший путь.

– Может, нам еще и Шоссну придется под мостом переплыть, чтобы со стражей не встречаться? – очень тихо спросил Вик Палассе, но Шели его услышал:

– Я бы на твоем месте не подавал Хромому этой идеи.

11

Когда четверо полицейских покидали Иштемшир, судьба полицмейстера Галашше была уже решена. Негласный председатель Грохенской гильдии, господин Вешшер, сумел склонить на свою сторону большинство членов Магистрата, не говоря уж о бургомистре. О необходимых предпосылках такого поведения городских властей позаботились заранее, на всякий случай. Теперь городская стража и даже морская дружина были подняты по тревоге, а телохранители грохенских купцов замкнули вокруг Управления редкую цепь.

Магистратских старичков Вешшер решил до поры оставить в доме Мачеле, в Старом городе, – нечего им сейчас делать на площади Шале. Командиры корпуса городской стражи и морской дружины уже получили приказ и стягивали своих людей к казарме «грачей». Там драки быть не должно – никто не захочет отправить свою душу в Ад только потому, что так приказал начальник. Да казарма Вешшера и не беспокоила: пусть сами разберутся, все действительно важное произойдет в Управлении, а туда войдут только свои.

Ровно в два часа ночи в окружении полусотни охранников глава грохенцев вышел за ворота Старого города.

В ближайшем переулке горели факелы, широкие спины одетых в серое мужчин загораживали от любопытных глаз лежавших на мостовой чегишаев. Все трое пришедшие встретить лейтенанта Рошке были мертвы. Сам полицейский стоял тут же, одетый в такой же серый плащ с глубоким капюшоном, и покуривал длинную трубку.

– Ну что? – Вешшер подошел прямо к нему. – Все в порядке?

– Конечно. Но ты бы поторопился, а то, чего доброго, «расколятся наши купчики.

– Уже все равно, к утру ты станешь новым полицмейстером!

И все же Вешшер шепнул пару слов помощникам, отправляя еще один взвод на площадь Шале, – и правда следовало поторопиться. Если информация об атори все же просочится за стены Управления, не избежать пристального внимания к инциденту с полицмейстером со стороны Святых Отцов, а тем недолго и свое письмо барону Зеккуне отправить – перехватить будет труднее. Огласки пока допустить было нельзя: слишком рано.

– Слишком рано, – сплюнул Вешшер. – Просчитался я с этим усачом, думал, он еще потянет с решительными действиями. А он сглупил, ну надо же…

– Надо было его прежде убрать, – Рошке пыхнул трубкой. – Дел-то на грош.

– Внимания к себе привлекать не хотелось. Хорошо хоть, небесники прошли, теперь Святые Отцы снова голенькие остались.

– А гвардия на Морской стене? Имперцы рубятся получше, чем «грачи».

– Гвардия – мое дело, – похлопал его по плечу Вешшер. – Ты о ней не беспокойся. Лучше готовься речь перед новыми подчиненными произнести. Прямо сейчас пойдешь в казарму, утихомиришь их. Перед рассветом я усажу старичков на носилки и отправлю в Магистрат, с утра они вынесут решение о твоем назначении.

– «Грачи» мне никогда до конца не поверят, – вздохнул Рошке. – Я ведь сегодня дежурный. Почему не вызвал взвод из казармы, если что-то было не так, почему не доложил Святым Отцам? Если Галашше грешен, так и я, значит, тоже.

– Ничего, продержись пару дней, большего не требуется. На допрос к Отцам я тебя не пущу, придумаем какие-нибудь волнения в Заречье, потянем время. Ну, пошли?

– Трупы надо куда-нибудь убрать, – кивнул лейтенант на тела чегишаев. – Кстати, письмо Галашше барону Зеккуне не хочешь посмотреть?

– Потом.

Вешшер небрежно сунул в карман пакет, переданный полицейским. Он примерно знал его содержание, знал также, что один из Совета Святых Отцов, некто Пладде, уже пытался переслать в Совет Кенчипьяша немало информации. Что ж, шила в мешке не утаишь, однажды все это должно было случиться. Но сделать успели немало, закрепились в Иштемшире как следует. Учитывая, что в Никее двор местного короля уже контролируется полностью, можно продержаться в Ноосате, этом перешейке между двумя материками, неограниченно долго.

– Что слышно из Соша? – уже на ходу спросил Рошке.

– Все хорошо, они готовы выступать. Конечно, не обошлось без крови, но людей и оружия хватает.

– Пополнение небесников в пути. Они ночуют в Грохене, а потом пойдут прямо им навстречу.

– Никуда они не пойдут, – хмыкнул Вешшер. – Скорее всего. А впрочем, не мне решать, может, и пойдут… У графа Леца голова большая. Что тебе эти новобранцы с пьяными сержантами? Их женские сотни изрубят на марше, отдать бы только приказ.

– Ну да… – Лейтенанта что-то беспокоило. – А стража? Если закроют ворота, придется несладко.

– Они закроют – мы откроем. Рошке, ты что такой пугливый? Жалко с сытной должностью расставаться? Так не жалей, ты и после полицмейстером будешь. Наберешь себе «грачей» покрепче нынешних и будешь за народцем следить.

– Да я не боюсь, я просто думаю, как лучше все сделать. Может, пожар в Совете? Сгорели Святые Отцы, ждем, мол, новых с севера – вот и все, а там видно будет. Как ты думаешь?

– Я думаю! – веско произнес Вешшер. – А раз я думаю, то я и делаю. Отцов перебить недолго, всегда успеем.

– Но они же могут призвать к новой Войне! – всплеснул руками лейтенант. – Вокруг нас фанатики, понимаешь? Если хоть один Отец скажет, что все грохенцы – атори и убивать их благое дело, против нас пойдут даже дети! И уж конечно, никто не будет выполнять наших приказов, это грех.

– Будут, Рошке, будут. Настоящих фанатиков не так много, как тебе кажется, и Грохен тому пример. Мы вот проведем облаву и запрем в Управлении тысячу детишек, а потом скажем: каждый раз, как будем казнить кого-нибудь из вас, дорогие защитники Неба, рядом повесим ребенка. Увидишь, это подействует. И много есть методов, много… Мы должны вырастить в Ноосате новое поколение аборигенов, тех, что не будут видеть в нас демонов. И тогда лет через двадцать-тридцать сами приплывем и на север, и на юг.

Рошке вздохнул и поглубже натянул капюшон – его не должны были узнать, пока он не окажется в Управлении.

«Хорошо бы, Галашше убили сразу. Не очень-то хочется Старому в глаза смотреть… Да и не только ему, – грустил лейтенант, который чувствовал себя не разведчиком, а предателем. – Лучше, чтобы и Бык там оказался, а вот Чатте жаль, на нем все бумаги. Вывести?»

По площади Шале сновали кучками вооруженные люди: стражники, моряки, грохенцы. Из зданий Магистрата и Совета выглядывали охранники, пытаясь понять, что происходит. Остановившись, чтобы пропустить трусящую к казарме «грачей» роту городской стражи, Рошке заметил их неприветливые взгляды.

– Как ты объяснишь наше участие? – опять обратился он к Вешшеру. – Кровь-то окажется на нас.

– Ты скажешь «грачам», что в Управление ворвалась морская дружина по личному приказу бургомистра. Моряки с «грачами» мало общаются; пока разберутся, что к чему, – время уже выйдет. Ну а Магистрату придется признать, что мои люди лишь защищались.

– Ты держишь их семьи? – Лейтенант смотрел на окно кабинета Галашше, там горела одинокая свеча. – Вешшер, не доверяй фанатикам. Они готовы принести в жертву своему Небу собственных детей, лишь бы не отправить свои души в Ад.

– Да перестань же считать меня идиотом, Рошке! – вскипел торговец. – Им пока и в голову не приходит, с кем они имеют дело. Семьи живут за городом на купленных у князя землях, никто им нож к горлу не приставлял. Старички думают, что мы просто жулики, и охотно берут взятки – надо только немного нажать, чтобы им было не так стыдно. Дочери бургомистра я действительно подпалил пальцы свечой, но там и шрама не осталось, обычное дело: так и чегишаи, и хуланы поступают, грех невеликий. Соберись, господин новый полицмейстер, осталось немного.

Оба, как и все их спутники, прекрасно говорили по-вельшейски и почти не знали других языков. Мягкость выговора выдавала в Вешшере уроженца Грохена, да так оно и было. Почти все члены Грохенской гильдии были крепкого сложения и немалого роста, но это их отличие от иштемширцев становилось заметным, лишь когда купцы и их телохранители собирались вместе, как теперь. Впрочем, не зря ведь существует поговорка «Грохенец и волка загрызет», крепкий народец на западе не редкость.

О том, что этой поговорке чуть больше ста лет, не знал даже отец Пладде.

Казарму взяла в плотное кольцо городская стража, вокруг Управления превалировали фигуры моряков в полосатой форме. У самого входа собралась группа грохенцев, на которую морские дружинники смотрели с недоумением: зачем лезут вперед, если это не их дело?

– Где ваш командир? – Вешшер схватил за рукав ближайшего моряка.

– Вот, капитан Мирре.

– Здравствуйте, капитан, мы ведь с вами знакомы, не так ли? – Грохенец был больше чем на голову выше Мирре и мог бы зубами стащить с того берет, за зеленый пумпон. – Господин бургомистр полагает, что Галашше преступил все человеческие законы и может вместе со своими сообщниками оказать вооруженное сопротивление.

– Да уж об этом я догадался, не зря же такая суета посреди ночи, – проворчал капитан, недовольно глядя на окруживших его верзил. – Но надеюсь…

– Не надейтесь, его душа уже на пути в Ад, и терять Галашше нечего. Однако сообщать об этом вашим людям теперь не представляется разумным – придется ждать Отцов, которые могли бы дать право морякам убить грешника. В то же время тянуть мне не с руки: в заложниках у Галашше находятся мои друзья. Когда я изложил бургомистру свои соображения насчет опасности для их жизней, он ответил, что не возражает, если на штурм пойдут мои люди. Я нашел добровольцев, так что вам не придется пачкать души в крови.

– Премного благодарен. – Довольный моряк приложил палец к берету. – А то уж мои ворчат: что происходит – не понять, Отцов рядом нет, бургомистра нет… Сами понимаете, пока не убедишься, что тебя хотят убить, сам убивать не станешь, но ведь можно и опоздать!

– Мы возьмем это на себя, – любезно приподнял шляпу Вешшер. – Завтра утром состоится совместное заседание членов Магистрата и Совета Святых Отцов, но мои друзья в плену…

– Вы благородный человек! – Мирре приглашающе простер руку к Управлению и посторонился. – Вы и ваши люди! Удачи вам. В сторону казармы шли гонцы, – наверное, Галашше хотел взбунтовать своих, но вот эти ваши же парни их перехватили, говорят, уже отвели в Магистрат. Да, кстати, двери заперты, и они, как говорят, очень крепки.

– Ничего, мы об этом позаботились, – подсказал один из помощников Вешшера.

Мирре оглянулся и увидел, как несколько грохенцев тащат к дверям один из столбов виселицы, в разобранном виде отдыхавшей от трудов во дворе Управления. Воспользоваться им как тараном подсказал лейтенант Рошке, будущий новый полицмейстер, который, кутаясь в плащ, стоял у самых дверей.

Как Вешшер и ожидал, хваленым дверям Управления хватило одного удара. Не на ту силу они были рассчитаны… Треснул засов, обе створки распахнулись, и перед штурмующими оказались двое полицейских с широко распахнутыми ртами и глазами. Тут же грохенцы хлынули внутрь, сминая «грачей», не успевших даже обнажить оружие.

– Убейте всех, – не приказал, а скорее напомнил Вешшер, входя в твердыню Галашше. – Где Старый?

– Или у себя, или в подвале. – Рошке пробежал к лестнице, на ходу сбрасывая плащ. – Не дайте им закрыться!

Но «грачи» дежурного наряда, столпившиеся вокруг своего внезапно спятившего начальника, совершенно не были готовы сопротивляться. Мерно взмахивая саблями, телохранители купцов прошли через весь коридор и остановились только перед прижавшимся к стене Галашше, судорожно сжимавшим в одной руке оружие, в другой пустую бутылку.

– Господин полицмейстер? – нахмурился Рошке. – Доброй ночи. Ребята, я что, сам должен его прикончить?

– Вешшер спрашивал о нем. – Телохранители купца сомкнули ряды, оттесняя лейтенанта в сторону.

– Вешшер! – сердито закричал Рошке. – Скажи им, чтобы заканчивали скорей!

– Что ты шумишь, дружище? – Грохенец не спеша спустился в подвал. – Лучше открой двери, посмотри, как там наши. У меня складывается впечатление, что полицмейстер все-таки добился кое-каких успехов. Так, Галашше?

Полицмейстер сглотнул и выронил бутылку.

– Атори… – прохрипел он. – Все ли вы атори? Не может быть! Люди! Среди вас демоны!

Вешшер ухмыльнулся, и это едва не стоило ему жизни, – Галашше вдруг прыгнул вперед, целясь острием сабли в горло врага. На счастье грохенца, телохранители мгновенно отразили удар и швырнули полицмейстера назад.

– Демоны… – Галашше попытался подобрать выбитую саблю, но ему наступили на руку. – Рошке, они же атори! Ты отправишь свою душу в Ад, в Ад!

– Заткнись!

Лейтенант справился наконец с дверьми, и вскоре арестованные купцы по одному вышли в коридор. Их встречали улыбками, а появление голых Бохроса и Блеса вызвало целый взрыв хохота.

– Тише, снаружи услышат! – погрозил бойцам Вешшер. – Аре, ну-ка расскажи, что с тобой делал этот похотливый старичок!

– Я одежду там… забыл… – покраснел Блес и попробовал вернуться в «певческую», но Рошке вытолкнул его обратно.

– Возьми мой плащ. – Лейтенант остался в форме «грача». – Значит, Старый слегка обработал тебя кнутом, да? И ты что же – все рассказал, идиот?

– Я не рассказал! – Аре еще больше покраснел, кутаясь в плащ. – Просто так получилось, что он заметил… заметил, что я не такой, как он.

– Вожделение выдало его, вожделение там, где нет запаха женщины, – забормотал сидящий на полу Галашше, утирая пот. – И все вы рано или поздно будете раскрыты, отродье Ада, есть и еще умные люди в городе. Как ни прячьтесь, от Неба не спрячетесь!

– Да убейте же его! – попросил Рошке, глядя на Вешшера.

– Мне отчего-то жаль, все-таки умных людей в Иштемшире гораздо меньше, чем думает наш бывший полицмейстер. – Вешшер вздохнул, глядя на бледного старика. – Ладно, кончайте с ним. И не забудьте вымазаться в крови, пусть хотя бы двоих вынесут на руках, слышите?! Рошке, проверь, нет ли каких-нибудь лишних записей, и отправляйся в казарму. Я скажу бургомистру, что ты пытался остановить убийство наших друзей и сам угодил в камеру. Кстати, Аре, прикинься мертвым! Полейте его кровью и с почестями несите в Старый город голым – это тебе наука, чтобы следил за своим вожделением. – Вешшер фыркнул. Кстати, надо будет с этим словом еще разобраться – кого же ты тут, в подвале, вожделел?

– Галашше откуда-то разузнал о некоторых наших особенностях, – выручил Аре Бохрос, брезгливо отступив от струи крови, хлынувшей из перерезанного горла полицмейстера. – Представь: раздел меня и приволок к какой-то вонючей твари из предместий! Наверное, что-то и для Аре выдумал.

– Разберемся, – пообещал Вешшер. – Сейчас все обыскать, чтобы кто-нибудь в уголке не отсиделся, и прочь отсюда: дело сделано.

12

До рассвета оставалось еще много времени, и Вешшер предпочел вернуться в дом Мачеле, в Старый город. Сохраняя на лице скорбное выражение – все же за ним несли истерзанный труп товарища, – грохенец учтиво раскланялся с Мирре и лейтенантом городской стражи. Последний отвечал довольно небрежно, тут же отведя взгляд.

– Узнать, как его имя, – чуть кивнул Вешшер. – И убрать. Убрать или с должности, или совсем. Мессель, возьми свою сотню и сотню Кайвина, побудь с ними в Речном порту. Вдруг у Рошке будут проблемы с «грачами»?

– Не убьют! – буркнул Кайвин. – Бурчать будут, ну и что? Он не обязан оправдываться. Куда я пойду с сотней?

– Не ворчи, ты мне будешь нужен для другого дела. Отдай команду Месселю.

Вешшер шагал быстро, размашисто, не глядя по сторонам. Теперь уже почти нет смысла скромничать – в Иштемшире появился новый хозяин, последнее сопротивление подавлено. Вот только не хотелось делать этого так рано… Еще бы два-три дня, дождаться, пока отряды подтянутся от лагерей к стенам, и ударить всеми силами – изнутри и снаружи.

Теперь придется тянуть время, юлить в разговорах со Святыми Отцами – а ведь наверняка вызовут к себе в Суд! И старичок бургомистр будет мямлить, постоянно оглядываясь на Вешшера, а отцы ловить эти взгляды.

– Пладде, – вспомнил грохенец. – Пошлите найти этого отчика и постарайтесь приволочь его живым. Только без шума; если не выйдет лучше просто сковырните в Шоссну, но без головы. А теперь ты, Кайвин… Пушки надо переместить поближе к Морской стене.

– Некуда. – Кайвин почесал затылок, не дождался реакции начальника и повторил: – Просто некуда, понимаешь? В Старый город едва протащили, спрятали. Но куда уж ближе-то? Под стеной сложить и сеном присыпать? Имперцы – они же тупые, целый день муштрой занимаются, даже вокруг Чакара нижних чинов бегом гоняют, с жиру бесятся. Найдут, вопросы начнут задавать.

– Они не тупые, Кайвин. А если и тупые, то только этих тупых нам и следует опасаться. Пушки надо переместить ближе к Чакару. Например, в Морской порт, это лучше всего. Придумай что-нибудь: особый заказ с севера, еще что-то… Какая разница, что соврать?

– Разбирать стену, вытаскивать из подвала на глазах у всех, по одной, – начал загибать пальцы Кайвин. – Потом на возах толкать по этим узким улочкам, потом через ворота сюда, к Речному порту, потом там грузить на баржу, потом выгружать… Ну и зачем мы тогда эти трубы в Старый город тащили?

– То было год назад, а то теперь… – Вешшер резко остановился и посмотрел в глаза Кайвину: – Сотник, ты взялся обсуждать мои приказы? Я же говорил: брось эту манеру, действовать пора, а не болтать!

– Ладно, как скажешь! – Кайвин вскинул вверх обе руки – этот жест появился в Иштемшире из Грохена. – Завтра все сделаем, вечером будут в Морском порту. Но придется там и людей держать, сотню. На всякий случай, а то останемся без пушек.

– Не нужно, – сразу отверг Вешшер. – Люди привлекут внимание, а пушки – это действительно просто трубы. Знаешь, пусти слух, что это нужно для отопления. Мол, была такая система сделана в доме Мачеле, но не пригодилась, вот и продали на север. Как работает – не знаешь, ты не мастер. Вот и все. С порохом, ядрами и шрапнелью ты, я думаю, сам сообразишь, как поступить. И начинай-ка не завтра, а сейчас. Ленивые вы все стали, господа, ну чистые иштемширцы!

Некоторые из свиты Вешшера подобострастно рассмеялись, но иные и переглянулись за спиной вожака, В последнее время лидер Грохенской гильдии частенько упрекал товарищей в том, что они стали похожи на аборигенов, старался разбудить в них энергию. Не всем нравилось лишнее напоминание о конце спокойной жизни, удачного бизнеса с местными простаками. Скоро в Иштемшир должны прийти люди, настоящие люди, но – другие. Новые.

– Кстати, где Ромиль? – вспомнил вдруг Вешшер, Уже подходя к воротам в Старый город.

– Я назначил его старшим над теми, что пошли искать Пладде, – вспомнил Кайвин. – Не нужно было?

– Не нужно. Отыщи его и пошли с кем-нибудь в Грохен, пусть там знают о нашем положении и не тянут.

Кайвин бросил короткий взгляд на шагавшего рядом порученца Пайса, и тот, кивнув, отстал от процессии. Стражники подобострастно отворили навстречу Вешшеру ворота, сочтя, что калитка для такой ночи не подходит. Несмотря на льстивый поступок, они старались не смотреть на грохенцев. Торгаши-выскочки – люди влиятельные, но неприятные и непонятные.

«Чувствуют чужую кровь, сволочи! – подумал Иво Пайс, адъютант сотника Кайвина. – Ничего, скоро свою увидите».

Он круто развернулся и зашагал назад, к площади Шале. Рыжий Ромиль, так похожий на хулов и так обижавшийся на сравнение с ними, наверняка отправился прямо к дому Пладде. Если он там, а скорее всего так и есть, то группа подождет до утра. Если Пладде вдруг захочется узнать, что за шум на улице, то дело будет кончено куда раньше. Стоило поспешить, чтобы случайно не разминуться, и Пайс пробежал, звеня саблей, две короткие улицы. Он мог бы бежать так до самого дома Пладде, но всюду сновали стражники и моряки, а их наверняка смутит вид человека, пробежавшего добрую половину меша и не свалившегося от усталости.

Вышло удачно: перешедший на шаг Пайс услышал, как стражники поздоровались с каким-то Отцом и принялись громко рассказывать ему о ночных происшествиях. Они, конечно, ничего толком не знали, но вроде бы полицмейстер рехнулся, напился пьян и стал пытать грохенских купцов, не имея на то никакого повода. Один теперь мертв, только что пронесли, а остальные едва живы. Хуже того, поняв, что душа его теперь на пути в Ад, господин Галашше бросился на моряков с саблей и, кажется, наткнулся на чье-то острие… Пайс отошел в тень, прислонился к стене и сделал вид, что вытряхивает из сапога камешек. Может, это и не Пладде, но все равно надо дослушать разговор.

Отец говорил тихо, и узнал его грохенец, только когда тот вышел из переулка. Худой, невысокий, громко шаркает ногами – если это не Пладде, то кто-то чрезвычайно похожий на него. Пайс отпустил отца на полсотни шагов и двинулся следом, размышляя, что делать, если Ромиль со своими ребятами, против ожидания, отправился куда-то в другой конец города. Пладде между тем добрался до площади и срезал через нее угол, часто поглядывая в сторону Управления и казармы «грачей», и зашел за здание Совета Отцов. Тут-то его и ждали.

– Здорово, Отец! – хрипло выдохнул Ромиль, наваливаясь на Пладде. – Ну-ка мы на тебя посветим для уверенности… Кто здесь?!

– Тише, это я, – Пайс едва не рассмеялся. – Совсем вы нюх потеряли, верно Вешшер говорит. Тут отряд стражников мог идти, а вы бы и не заметили!

– Помолчи.

Ромиль сдернул с Отца капюшон, кто-то тут же высек искру, разжигая веточку альгары.

– Он самый, – удовлетворенно протянул Ромиль. – В целости и сохранности. А зачем тебе ночью в Совет понадобилось, уважаемый? Там ведь нет никого.

– Я не желаю тебя слушать, мерзкий атори! – тихо прохрипел Пладде, которому грохенец сильно сжал горло. – Убей.

– Как же ты догадался? Ах да, ни один ваш богатырь не сможет тебя так сильно потискать, – хихикнул Ромиль. – Ладно, не хочешь со мной говорить, поговоришь с Вешшером. Давайте кляп, оглушать его я боюсь – убью еще ненароком.

Пладде вдруг дернулся всем телом, исхитрившись повернуться под рукой Ромиля, и Пайс заметил, как рука Отца скользнула за голенище:

– Берегись!

– Ах-х-х! – Ромиль успел отпрянуть, но лезвие все-таки оцарапало ему подбородок. – В горло метил, гад!

Он не стал вырывать у Пладде оружие, просто ударил в лицо со всей силы. Отец запрокинул голову и повалился на мостовую, ударившись о булыжник затылком.

– Что там?! – Распахнулась задняя дверь, и на порог выскочил сторож, яростно размахивая фонарем и саблей, к эфесу которой были привязаны бубенчики. – Кому не спится, грешники?! Убирайтесь от Совета или прямо от сюда в Суд отправитесь!

– Прости, уважаемый, мы тут бунтовщика одного скрутили, – тут же сказал Ромиль, пока его товарищи связывали неподвижного Пладде. – Передали бы сразу тебе, но бургомистр сказал, чтобы всех тащили в Управление.

– Что за ночь?!. – Сторож приподнял фонарь и сквозь прутья забора постарался разглядеть говоривших. – Грохенцы? Почему же вы бунтовщиков ловите, а не «грачи»?

– Потому что он сам из «грачей», а от стражников убежал, – пояснил Ромиль. – Помогаем ребятам, а то так бы и шастал по городу до утра. Счастливо оставаться.

Сторож промолчал, глядя, как грохенцы тащат тело в сторону площади Шале. Из распахнутой двери выглядывали еще двое его товарищей с обнаженным оружием.

– Вот еще Вешшеру дело – оправдываться за этого бунтовщика, – тихо засмеялся Ромиль. – Парни, придется его до самого Управления донести, ведь эти сторожа в окно посмотрят. Бегите-ка двое вперед, найдите носилки. Хотя, может, я его убил… Нет, дышит, гадина.

– Как вы его отыскали? – спросил Пайс.

– Слуга подсказал. Я его знаю, он в моей лавке кредит взял на две сотни. Такая пьянь… Рассказывал, как Пладде его перевоспитывал ремнем. Но очень своего хозяина уважает, как водится. Он, говорит, сегодня вообще не придет, потому что на всю ночь отправился в Совет, что-то там в библиотеке читать… Мы туда, сторожить, а он и сам откуда-то приперся.

– Со стороны Монеты, – уточнил Пайс. – Но знаешь, я ведь не просто так пришел. Вешшер посылает нас с тобой в Грохен прямо сейчас – рассказать графу, что здесь происходит.

– Вот это дело! – обрадовался рыжий. – Грохен – это замечательно! Кстати, не придется перед Вешшером оправдываться, если этого отчика мертвым дотащим. Сейчас, только ребята с носилками вернутся – и зашагаем прочь из этого каменного захолустья.

Добравшись до угла Управления, грохенцы остановились в тени, подальше от фонарей. В здании мелькали огни – Рошке уже вернулся, приведя в наряд несколько заслуживающих доверия «грачей», и теперь наводил порядок. Стражников стало меньше, да и те стояли поодаль, ближе к казарме, в окнах которой тоже горел свет.

– Свихнуться можно, – покачал головой Ромиль. – Если бы моего любимого начальника прикончили посреди ночи, то уж я бы потребовал объяснений! И не у кого-нибудь, а лично у бургомистра. А эти… Растения какие-то, только говорить и умеют.

– А у тебя были любимые начальники… там?

– Там? – переспросил рыжий, коверкая звуки. – В большом мире? Нет, там у меня был всего один начальник, и того я ненавидел. Впрочем, это теперь неважно. Вон, идут.

В Речном порту было достаточно складов, принадлежащих грохенцам, оттуда и принесли паланкин. Пладде запихнули внутрь, прикрыли плащом, а сверху уселся старший, назначенный вместо себя Ромилем.

– Задерни шторки, путешествуй как уважающий себя купец! Передавайте привет Кайвину, а я от вас грохенским девчонкам! – Ромиль помахал рукой, и они с Пайсом отправились в другую сторону. – Здорово, что уходим прямо сейчас, – повторил он. – Суетно здесь будет, Вешшер нервничает.

– Любой бы нервничал на его месте.

– Я бы не нервничал. Я бы сразу начал резать эту шваль! Шучу, конечно… Я бы взял пушки и выкинул имперцев с Морской стены, а потом сидел бы там спокойно до подхода наших из лагерей