Текст книги "Тайна предтеч (СИ)"

Автор книги: Игорь Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Было видно, что драка на палках не впервой обоим, но действовали братья совершенно по-разному. Зуб почти не двигался, нападая и отступая короткими осторожными шагами, Малой же крутился, не стесняясь делать ложные выпады, дразнить ехидными улыбками, подскакивать и отбегать, вызывая противника на необдуманные движения. Старший выигрывал, и по контролю над схваткой, и по количеству нанесенных точных ударов, но Малого это не смущало ни капли, заставляя разве что время от времени почесывать свежие синяки.

– Я вообще не пью, – Винник быстро потерял интерес к поединку, – алкоголь разрушает мозг. Ты знаешь, что такое мозг, мой дорогой друг? Преинтереснейшая, я тебе скажу, штука. Она у тебя в голове.

– Я знаю.

– Вот поэтому я и не пью, понимаешь? Брагу там, пиво – это все напитки для тех, кто не ценит себя. Не ценит свой мозг. А ведь он не железный. Нет, мой молодой друг, совсем не железный. Поэтому я и не пью. Но вот это, – старик постучал по глиняной рюмке, – это совсем другое. Это тебе не то. Это король напитков. Вершина инженерной мысли. На понюхай. Да ты попробуй, попробуй!

Босой понюхал и попробовал, совершенно без отвращения. В небольших дозах он алкоголь любил, испытывая отвращение лишь к завзятым пьяницам. Напиток был удивительно прозрачным и запах едва ощущался. Найти такой в поселках, где пили обычно или брагу, или слабенькое кислое пиво, ему до сих пор не удавалось.

– Действительно. Для зелий лучше не найдешь.

– Еще бы, молодой человек, еще бы! Это король! Вершина! Чтобы создать этот напиток, нужно хорошо знать химию, физику и иметь материалы и технологии, которые не найдешь за каждым углом. Ты думаешь, что? К Серпу ездят за бочонками? Не смеши меня, кому они нужны? Или ты думаешь, что он, ха! Думаешь, что он рисковал людьми из-за тебя или девчонки? Серп, конечно, самодур, но не настолько. Ни ты, ни девчонка не нужны ему и даром! К нему ездят за этим, – Винник снова постучал по рюмке, – потому что такого продукта ты нигде не найдешь. И пока у него был я – у него были и власть, и деньги, и будущее. А без меня его могуществу жить осталось… ну полгода. Ну год, если у него хватит ума самому сделать хорошие фильтры. А потом – оп! Трубки распаяются и лопнут. А кто принесет ему новые? Правильно, никто. Потому что сделать такие может только Грач, и только по приказу Роя. Как ты думаешь, знает Серп, где живет Рой и будет ли Рой для него стараться, если он его даже и найдет? Нет, молодой человек, не будет. А значит, что? Значит всей его маленькой серповской империи скоро каюк, чему я, откровенно говоря, исключительно рад. Уж больно он был гадким. Давай-ка, еще выпьем, молодой человек. Давай, не стесняйся.

Босой машинально опрокинул рюмку, прислушиваясь к ощущениям.

– А почему бы Рою не продать все, что нужно, самому Серпу?

– Кому он нужен, твой Серп? – от возмущения Винник едва не выплеснул «божественный напиток» на пол. – Чего ты вдруг стал за него заступаться? Запомни: самовлюбленных выскочек не любит никто. Запомнил? Ты вот тоже выскочка, но ты не самовлюбленный, нет. Ты хитрый. Этакий, себе на уме. Вот скажи мне, как это у тебя так получилось на болоте жабу из воды вытащить, да за язык? Ты вообще знаешь, что такое физика, Босой? Про силу действия, что равна силе противодействия? Про соотношение масс?

– Так что, серповцы гнались, получается, не за нами, а за тобой? Они держали тебя в поселке насильно?

– Думали, что держали, дурачки, хе-хе, – старик погрозил невидимым серповцам пальцем, – А я просто ждал тебя.

– А Рой? Откуда у него это все? Электричество, лампочки, аккумуляторы и все, о чем ты говоришь?

– О, это отдельная история, но не жди от нее особенных откровений. Вот ты – ловчий. Твоя жизнь – в охоте на чудищ. Рой и его ребята такие же ловчие, только охотятся они на технологии и древние механизмы. У них много всего. Ты обязательно попроси его показать, обязательно. Но мозг здесь не он. Мозг здесь Грач. Вот он – голова. А Рой так, любитель. Зуб же с Малым вообще наемники. Никто, можно сказать. Пустое место. Пшик. Грубая и тупая сила. Вроде тебя. Вот и нам так надо. Я у тебя буду мозг. Эге…. – Винник вдруг испуганно встрепенулся. – А вот это не надо. Вот этого я тебе не советую.

Поединок Зуба и Малого закончился. Теперь на их месте стоял Рой и протягивал Босому одну из палок.

* * *

В время охоты Босой не редко пользовался дубинками, охаживая тварей, ради которых ленился доставать клинок. Или в потасовках в поселках, когда уклониться от драки становилось невозможно, но всерьез ранить местных драчунов не хотелось.

Босой привычно обхватил ладонью деревяшку, взмахнул, привыкая, и поднял глаза на противника. Рой поймал его взгляд, улыбнулся и выставил свою палку вперед. Ловчий повторил его позу и успел увидеть только короткое движение, слишком мимолётное, чтобы быть замахом или выпадом. Однако, палка Босого вдруг отскочила куда-то в сторону, а оружие Роя больно ударило по виску и отскочило на место. Так же, как пытался ударить брата в начале поединка Малой, только еще быстрее.

Встряхнув головой, больше от неожиданности, Босой вернулся в изначальную позу, но прижал палку ближе к телу, от греха подальше. Следовало быть осторожнее, внимательнее следить за движениями Роя…

Оружие противника, снова вроде бы и с места не двинувшегося, прожужжало перед его лицом. Решив воспользоваться моментом, Босой замахнулся… За время его замаха командир охотников успел бы выспаться, перекусить и сходить на воздух оправиться. Палка Роя успела сменить траекторию, вернуться и ударить чуть выше виска, почти в то же самое место. А потом еще раз, по руке, причем охотник даже не стал оттягивать оружие, ловко работая одной только кистью.

Еще не начавшийся поединок уже превратился в избиение. Босой точно знал, что без труда может дотянуться до противника, особенно если на полную воспользоваться подаренными интерфейсом силой и скоростью. Но ему хотелось выстоять не только благодаря дару гррахов, тем более что и устроенного Зоей представления хватило, чтобы на их троицу стали подозрительно коситься.

Не прибегая же к сверхсиле, дотянуться до Роя никак не получалось. Командир охотников каким-то удивительным образом оказывался всегда в самом выигрышном для себя положении, полностью закрытый сравнительно небольшой, казалось бы, палкой. С какой стороны не ткнись – все время на пути вырастала она. Босой пробовал бить по ней, оттолкнуть, чтобы получить доступ к телу противника, но каждый раз палка в последний момент уходила с траектории выпада, или позволяла себя тронуть, но тут же закручивалась в запутанном танце, увлекая за собой, и атаковала, нанося очередной обидный удар.

Босой устал считать, сколько уже получил синяков, но и не думал прекращать поединок. Постепенно, по мизеру, ему становились понятны движения Роя. Воюя с чудищами, ловчий редко думал о том, как правильно вставать, как обороняться и бить – достаточно было и того, что он человек, снабженный опытом и разумом, а жертва – всего лишь животное, с весьма ограниченным арсеналом атак и маневров. Поселковые драчуны же, едва отхватывали чувствительный удар – садились на землю, а то и вовсе падали в обморок.

Рой был иным противником. Его ноги всегда находились в одних и тех же трех-четырех позициях. Тело повернуто слегка боком. Палка же, словно привязанная, после каждой атаки возвращалось в одно и тоже положение, точнее в три, и нигде кроме этих положений никогда не бывала, не вихлялась, не проделывая ни сантиметра лишнего пути. А еще он бил почти без замаха, с места разгоняя палку в нужном направлении и выигрывая на этом столь важные мгновения.

Не особенно надеясь на успех, Босой стал повторять за охотником шаги и движения. И довольно быстро получилось так, что палка Роя первый раз не нашла пути к его телу, а ноги без труда унесли от противника на недостижимую дистанцию.

Рой остановился на мгновение, поднял бровь и пошел по кругу, делая намного больше, чем раньше, отвлекающих взмахов и выпадов. Удары посыпались с удвоенной скоростью, и хотя множество из них Босой пропускал, часть стал успевать парировать и даже несколько раз контратаковал.

И в одну из таких удачных для Босого серий, Рой, не желавший заканчивать бой без очевидного превосходства над новичком, пошел в настоящую серьезную атаку. Сделав обманный подшаг назад, он дождался выпада и мгновенно сблизился на самое малое расстояние, которое позволяло ударить. Его палка замелькала вокруг, непрерывно жаля, и хотя Босой продолжал осознавать, что он значительно быстрее и сильнее противника, удар следовал за ударом и не было шанса успеть их отразить.

В первые мгновенья Босой даже успел испугаться, хотя боль от ударов благодаря повышенной стойкости почти не ощущал, а потом изнутри начала подниматься злость. Рой понимал, что уже достаточно унизил соперника и показал свое превосходство дальше некуда, но не останавливался, добиваясь только одного – бегства, отступления, признания беспрекословного превосходства, и в общем-то как хозяин, не то чтобы совсем уж был не прав. Босому ничего не стоило признать его и без того очевидное мастерство, но вот так вот заставлять его сдаться, через боль и унижение?

Злость обратилась в ослепляющий гнев. Игнорируя удары, Босой бросил бесполезные попытки защитится и врезал снизу по руке Роя, а потом несколько раз подряд по ребрам, использовав всю свою скорость без исключения. Противник невольно согнулся, остановил порхание, и Босой без раздумий ударил по его оружию, расщепляя его пополам, и снова по руке, на этот раз сверху, заставляя выпустить из ладони деревянный обломок.

Последний удар явно был лишним, да и предыдущие оказались намного сильнее, чем бил охотник, но Рой не стал жаловаться. Выронив остатки оружия, он потер ушибленное место и с удовольствием рассмеялся. А потом протянул руку за спину, и Малой вложил в его ладонь два стальных клинка, на этот раз с удобными деревянными рукоятками. Один из них Рой бросил Босому.

– До первой крови. А?

Крови Босой не боялся и отказываться от продолжения поединка не стал. Подумаешь, царапина. Рой наверняка знает, что делает, а Босому было крайне необходимо посмотреть, как будут и дальше срабатывать подсмотренные им движения.

Однако, манера боя Роя резко поменялась. Теперь он держался на шаг дальше, сильнее выставлял вперед клинок, и при любой опасности подставиться отскакивал назад. А еще он сменил характер ударов и теперь гораздо больше целит в руку, чем в корпус и голову.

Не подсматривай Босой за противником специально, наверняка быстро бы схлопотал первый порез, но он подсматривал, и потому каждый раз успевал в последний момент отдернуть руку и отскочить.

И все же опыт и навыки Роя давали о себе знать. Все чаще клинок Босого, едва соприкоснувшись с оружием противника, уходил в пляс, выворачивался из руки, отскакивал, открывая противнику прямой путь к атаке. Лезвие клинка охотника при этом соскальзывало вниз, целясь в кисть, и не раз проходило всего в паре сантиметров.

Опасаясь за пальцы, Босой почти перестал атаковать, стал слишком часто и много смотреть на клинок соперника, и отвлекаясь от контроля за его передвижениями. За что и поплатился.

Сделав обманный выпад, Роя скользнул вперед, отбил в сторону оружие Босого, но не отскочил, как обычно, а продолжил свое движение. Еще до того, как клинок охотника коснулся тела, Босой успел сообразить, что на его пути нет больше никаких препятствий. Ни защититься, ни уклониться Босой не успевал, и заранее почувствовал, как рассекает остро заточенное лезвие одежду, как расходится под ним кожа и через разверзшуюся рану толчками выходит кровь…

Рой оттянул клинок, не позволяя ему нанести слишком глубокую рану, и вдруг застыл, удивленный. Босой проследил за его взглядом и уткнулся в собственный рукав, разрезанный по всей ширине плеча, и поразился не меньше противника. Под разошедшимися краями куртки белел участок смуглой кожи, целой, без единой царапины.

– Командир, ты что, промахнулся? – Малой оказался единственным, у кого хватило наглости произнести это вслух.

– Я?! – Рой переводил взгляд с ловчего на Малого, на свой клинок и обратно, – Я промахнулся?

Он подошел ближе и подозрительно взглянул на Босого:

– Это что за шутки? Ты вообще кто такой?

Рой, уверенный, что оружие должно было разрезать кожу, но почему-то не смогло, неожиданным тычком вонзил острие клинка туда же, прямо в плечо Босого. Кожа легко поддалась нажиму, раскрылась широкой щелью, вспучилась кровью.

Командир охотников посмотрел на рану непонимающе, и ни капли не озаботившись объяснениями или попытками помочь, ушел на свое место.

Вместо него подлетела Рина. В заранее заготовленном мешочке оказалось все что нужно: склянка спирта, обработать рану, изогнутая иголка и нитки, чистая тряпица и бинты, надежно закрыть ее и завязать.

Руки Рины порхали вокруг плеча ловчего, а негромкий извиняющийся голос говорил что-то о командире, который никогда не промахивается, о гостях и нарушенном гостеприимстве, о том, как они все сожалеют, а Рой… А Рой придет в себя, извинится и обязательно компенсирует урон чем-то ценным, да таким, что ловчему прежде и не снилось.

– Вы же к Дусту хотите попасть? – неожиданно спросила она, хотя эта цель еще ни разу не озвучивалась. – Да не удивляйся. Зачем же еще вы пришли? Вот если бы у нас было его зелье – через неделю рука бы работала как прежде. Но мы давно к нему не спускались. Теперь вот, наверное, пойдем, раз и вы пришли. Так что не переживай, и на Роя не сердись. Хорошо?

Босой не сердился. Не волновала его и рана, которую поддерживающие интерфейс силы довольно быстро залечат и без чудодейственных зелий. Слова Рины, всеми силами пытающейся погасить возможный конфликт, только мешали ему сосредоточиться.

* * *

Жабье кольцо сработало. Именно сработало, Босой в этом нисколько не сомневался, подарив носителю тот же эффект, которым пользовались крупные жабы бочонковских топей – неуязвимость от первого удара. И точно также оно не дало никакой защиты от второго, позволив Рою без труда проткнуть кожу.

Кольцо сработало, высвободив заложенный в него заряд, и надпись в интерфейсе, гласившая, что владелец надел кольцо и обладает благодаря ему соответствующим эффектом, после срабатывания поблекла, став едва заметной. А чуть ниже появилась шкала, отмеряющая время «зарядки».

Босой и без того догадывался, что поименованные интерфейсом предметы должны приносить какую-то пользу, но никак не ожидал, что настолько большую. И хотя пользы в спасении только от одного удара он видел мало, ведь не каждый день он сражается на саблях, а чудища как правило наносили множество быстрых и сильных ударов одновременно, но существование одного кольца говорило о возможности найти и другие кольца, и другие именованные предметы с чудодейственными свойствами, и перспектива этого завораживала.

Глава 8. Тоннели

Серая глинистая земля приставала к лопате, превращая копку могилы в муку.

Дуст постучал острием по лежащему рядом, специально для этого, бетонному блоку, выругался и соскреб остатки глины подошвой ботинка. На сегодня работа закончена: аккуратный четырехугольник рыхлого только что копанного грунта скрыл под собой, в неглубокой яме, искореженное, изрезанное, местами сожженное человеческое тело, чтобы больше никогда не выпустить из обьятий.

Руки подрагивали от усталости, но лекарь пообещал себе не использовать бодрящее зелье. Он чувствовал, как и без того пропитанный чужеродной химией организм с каждой новой дозой все быстрее изнашивается, превращая мышцы в тряпки, а мозги в жидкую плесневелую кашицу.

Больше никаких могил. Дальше так продолжаться не может. Дуст оглядел подвальное помещение, которое давно уже выделил под склеп. Шестнадцать аккуратных прямоугольников занимали весь его земляной пол. Первый раз он пообещал себе бросить, когда была закопана шестнадцатая могила, но скоро появились новые рабы, и новые опыты, и новые смерти – и иногда казалось, что конца этому не будет.

Пришлось раскапывать первую яму и подзахоранивать в нее еще одно тело, а потом вторую, третью и так по кругу. Дусту хотелось бы верить, что таких кругов он сделал не больше трех, но зарекаться бы не стал.

Все в бетон. Чтобы не было соблазнов начинать снова. Цементная смесь в мешках на дальнем складе давным давно превратилась в камень, но скоро придет Рой с ребятами и они помогут раздробить, размешать и залить бетоном к чертями собачьим это подвальное кладбище. Не будет мест для похорон – не будет соблазна снова браться за опасные эксперименты.

А Полина…

Дуст нащупал на поясе нож. Защищаться в его убежище было не от кого, но он всегда носил его с собой, для удобства. И всегда держал идеально острым. Одно движение, и муки Поли прекратятся навсегда, а заодно и его, Дуста, муки. Видит бог он сделал для нее все, что мог. Пожертвовал десяток лет жизни, проводя эксперимент за эксперементом, бросил на алтарь спасения жены множество жизней безымянных рабов, и не его вина, что не вышло.

Одно движение. Для опытной руки оно не составит труда.

Вздохнув, Дуст зашаркал по бетонным ступеням наверх, на четвертый этаж, в комнату жены, куда он вынужден был отселить ее, когда жить рядом с пораженным недугом организмом стало непереносимо.

Вонь ударила в нос, едва он открыл дверь. Не помогали ни приоткрытые окна, ни специально выведенная на крышу вентиляция – рядом с Полиной фонило гноем и сочащимися по трубкам выделениями.

Когда-то давно выпить кровь убитого грраха показалась им отличной идеей – дерзкой, бешенной и безумно сексуальной. Они выпили все, разделив на двоих, что успели сцедить из худого быстро остывающего тела, а потом несколько часов предавались давно забытой в их возрасте плотской любви, уверенные, что убьют еще много этих гигантских летучих мышей и может быть когда-нибудь возглавят человеческое восстание.

Кровь подействовала на них по-разному. На Дуста никак, не вызвав даже банального похмелья. А вот Полина… Не прошло и недели, как она пожаловалась на боли в животе, а через месяц внутри нее начало расти нечто, что муж-биолог с удивлением определил как обычную Escherichia coli, невероятно усложнившуюся и превратившуюся в подобие огромной пронизавшей все тело опухоли.

Явление прежде невиданное, а по большому счету и невозможное, было совершенно непонятно как лечить, и Дуст ожидал быстрой смерти жены, но опухоль, заняв часть брюшной полости, не только прекратила рост, но и принялась поддерживать жизнь носительницы, вбрасывая тонны гормонов, очищая кровь и уравновешивая пошедший в разнос обмен веществ.

Этот ужасающий симбиоз в любом случае не просуществовал бы дольше нескольких недель, но в дело вступил Дуст, имевший в свое время хиругическую практику и уже освоивший таинство создания исцеляющих зелий. Неделя шла за неделей, месяц за месяцем. Поля мучалась, но не умирала, постепенно сходя с ума от непрерывной боли, а Дуст проводил эксперимент за экспериментом, проводя все больше опытов на пленниках, которых приводил Рой, сначала изредка, по одному, а потом по десятку за раз, потому что опытов приходилось делать все больше, и становились они все опаснее.

Одно движение – и все это прекратится. Сколько раз он хотел сделать это движение, но впервые чувствовал, что у него может хватить духу. Дверь скрипнула. Дуст положил пальцы на рукоятку ножа, шагнул вперед и застыл, пораженный.

– Я хочу клубнику. – в тусклых обведенных темно-филолетовыми кругами глазах жены впервые за много дней светились искорки. – Хочу клубнику.

Руки Полины не прятались как обычно от холода под одеялом, а лежали поверх него. Хотя еще вчера Полина не могла и пальцем пошевелить, не то что поменять позу.

Дуст бросился к кровати, а потом, спохватившись, к пузырьку со спиртом, обеззаразить ладони. Руки его запорхали вокруг жены: ощупывали пульс, проверяли температуру, поправляли трубки, выводящие наружу продукты жизнедеятельности симбионта, аккуратно меняли повязки. Стоило поговорить с женой, ответить на ее слова, но они оба понимали как важно пробуждение в ней аппетита, пусть такого капризного и эфемерного. Есть ей не хотелось уже давно и, бывало, в кризисные дни Дусту приходилось едва ли не пальцами засовывать ей в рот положенную для поддержания жизни порцию пищи.

– А ты помнишь, – первая нарушила заполненное звуками процедур молчание Полина, – помнишь ту поляну, на берегу Камы? Ту, что мы с тобой нашли самые первые, и думали, что она только наша?

Муж не ответил, но приподнял бровь, показывая, что слушает.

– И помнишь, как потом ее разведали другие люди и стали ездить туда отдыхать, жарить шашлыки, пить водку и разбрасывать вокруг мусор? Помнишь, как стало там неуютно, неловко, людно, и как даже ночью приезжали туда парочки, и скоро не пройти стало от брошенных прямо на землю у дверей машины презервативов? И как ты пытался убираться, но они загаживали все снова, а мы с тобой все приходили и приходили туда, пока не стало окончательно противно?

Было это так давно, еще в средней школе, что Дусту пришлось приложить усилие, чтобы вспомнить. Но он вспомнил, и расплылся в улыбке приятных воспоминаний.

– Каким ты помнишь то место? – жена шевельнулась, стараясь повернуть голову и заглянуть в его лицо.

Улыбка сползла с лица мужа.

– Грязным. Мерзким. Люди портят все, до чего дотягиваются. Они все там загадили собой.

Полина шевельнула пальцами, и Дуст взял ее за руку.

– Любимый, – голос Полины стал умоляюще-просящим, – ты же знаешь, что это не сработает, что это бесполезно, что все зря, и я только мучая тебя. Пожалуйста, любимый. Я не хочу остаться в твоей памяти… Такой. Отпусти меня, отпусти сейчас, пока ты еще помнишь меня прежней.

Пальцы ее вздрогнули и ослабли, а из груди вырвался стон боли. Стонала она теперь редко, только когда терпеть уже становилось невозможно.

Дуст выпустил ее руку из своей и потянулся к ножу. Умелым движением он сковырнул плотную пробку с ближайшего пузырька с зеленой слегка светящейся жидкостью. На нем красовалась надпись 22.46.17, по индексу эксперимента. Вчерашня доза из этой серии, судя по всему, и вызвала у Полины это неожиданное улучшение.

– Я выполню твою просьбу, киска моя, обязательно. Завтра, если тебе не станет лучше.

Он вылил зелье ей в рот и вышел из комнаты. Не прошло и минуты, как он отстучал на передатчике кодированный сигнал: "Мне нужно еще десять человек. Срочно". И тут же получил ответ от Грача: "Завтра выдвигаемся. Приведем четверых. Мужчина. Женщина. Старик. Девчонка".

* * *

Сила 3/3

Скорость 2/3

Реакция 1/3

*неизвестно* 1/3

*неизвестно* 1/3

Стойкость 3/3

Жабье кольцо *неизвестно*: Жизнь +1/5(неактивно), Стойкость +1(неактивно), Эффект – неуязвимость от первого урона.

С утра зарядил теплый «грибной» дождь. Уставшая от летней жары зелень умылась, воспряла, потянулась к небу, радуя глаз изумрудным блеском застывших на ее ладонях прозрачных капель. Охотники вынесли на улицу емкости для набора дождевой воды и собрали развешенные сушиться постиранные с вечера вещи.

Босой сидел на крыльце церкви в одной нижней рубахе и штанах, подставляя тело налетающему со степей прохладному ветру и время от времени проглядывающему сквозь тучи солнцу. Несмотря на вчерашнее ранение, он чувствовал себя спокойно и безопасно, что редко бывало во время долгих путешествий.

Все здесь располагало к жизни: уходящая за горизонт холмистая плодородная степь, позволявшая видеть все вокруг и заранее заметить опасность, близость реки и виднеющиеся на горизонте руины мегаполиса.

Босой без труда представил, как в соседней низине вырастает, бревнышко за бревнышком, хлев для коровы и десятка овец, как пристраивается рядом курятник, теплый, старательно замаскированный под древние неаккуратные развалины. Холмы закрывают от ветра, овраги отводят талые и дождевые воды, степь кормит скот сеном, а огородик на задах снабжает запасом овощей. Еще нужна крупа, дрова и множество мелких хозяйственных мелочей… Первое время за ними придется таскаться в соседние поселки, но стоит протоптать дорожку в развалины, изучить повадки тамошних обитателей и начать охотиться – люди сами поедут за редким товаром, предлагая наперебой хоть дрова, хоть крупу, хоть целую телегу.

Мечталось о тихой спокойной жизни редко, но все же мечталось. Босому хотелось когда-нибудь в будущем завести семью, занять один из уцелевших домов в пустой деревне, обустроиться, открыть небольшую лавку, и, глядишь, основать собственной поселок, пускать в который он будет только честных и достойных людей, а еще беспомощных, жаждущих защиты.

У него обязательно будет дом, и, возвращаясь с поля или охоты, он будет видеть, как среди грядок в огороде возится мама, как крутятся возле ее ног внуки, и как выходит во двор женщина, немного уставшая за день, но счастливая. Она вытирает руки о передник и зовет детей ужинать. И может быть, почему бы и нет, у этой женщины лицо Рины?

Босой наклонился, чтобы капли с неба попадали на затылок. Голова слегка гудела после вчерашнего, хотя полноценным похмельем это назвать было нельзя – интерфейс быстро вычищал из организма любую заразу, будь то болезни или отрава. А отравы вчера пришлось выпить немало.

Рой все-таки подошел после боя, и хотя его слова сложно было назвать извинениями, они выпили за мир, за жизнь, за дружбу, за будущее людей и погибель на голову гррахов, за соседний лес и каждую сосенку в нем, а когда перешли на еще и на березки, Босой отказался продолжать попойку, чтобы и самому не уподобиться давно едва вяжущему языком Виннику.

Сейчас же Рой, будто и не мучимый похмельем, священнодействовал во дворе, воюя деревянной палкой с невидимым врагом. Делал он это не таясь, с привычной монотонностью ежедневного занятия, как другие рубят дрова, косят траву, доят корову или готовят еду. Шаг следовал за шагом, удар за ударом, и иногда казалось, что противник у него и вправду есть, потому что охотник не только нападал, но и оборонялся, причем относился к защите намного серьезнее, чем во время вчерашнего поединка.

Босому в первый момент захотелось запомнить последовательность шагов, ударов и блоков, но быстро понял, что дело не в машинальном повторении заранее выученных комбинаций. Важнее понимание, предварительный расчёт рисунка боя на несколько движений вперед. Первыми двигались ноги, вслед за ними, с опозданием на долю секунды, следовал удар или серия ударов, а потом быстрый отскок и защитная позиция. Точнее, несколько разных защитных позиций, позволяющих прикрывать одним движением почти весь корпус. Идеально, если противник стремится в контратаку.

– Знаешь байку про сердитого ловчего? – Рой давно заметил внимательный взгляд. – Сидит ловчий у логовища, подстерегает у пещеры чудище. Подходит сзади мужик и говорит: «Ну как, поймал кого?» «Поймал двоих». «А где, покажи». «Да я, – говорит ловчий, – их в пещеру бросил». «А что, – удивляется мужик, – маленькие были?». «Да нет. С тебя ростом. Тоже все спрашивали». Выходи, попробуешь. Под сидячий камень вода не течет.

И снова они стояли друг напротив друга, но уже не дрались. Рой показывал, и Босой видел, что он не скрытничает и ничего не утаивает. Не было ни одного движения, которое бы охотник не объяснил или просто умолчал. Вот только все оказалось удивительно просто, без малейшего намека на тайные знания великих мастеров. Все движения раскладывались на простейшие составляющие: шаги, стойки, удары, защиты, настолько простые, что не раз казалось – Рой обманывает, выдает за боевое искусство какую-то неловкую подделку, сляпанную с утра, на коленке.

И все же это были те самые удары, и те самые шаги, которыми он вчера в прах разносил самоуверенные попытки ловчего защититься. Босой хорошо помнил бой и мог бы за это поручиться.

Тренькнуло уведомление интерфейса, а потом еще раз.

*Неизвестно* – 2/3

*Неизвестно* – 2/3

Босой от неожиданности остановился. Сразу две шкалы, обе нерасшифрованные, прокачались почти на треть – и это только от вчерашнего боя и сегодняшней тренировки.

Догадка, простая и очевидная, поразила его. Чтобы развиваться, прокачивать шкалы и получать новые навыки, недостаточно бесконечных повторений одного и того же. Нужно узнавать новое, учиться, перенимать у людей лучшее, на что они способны или хотя бы готовы показать. Он вспомнил, как раз за разом ложился на острые камни, но эффект быстро снижался, а потом и вообще исчез. Как проводил бессчетные часы, позволяя крысам прокусывать сапог и не мог сообразить, почему интерфейс ради минимальных изменений требует пройти через столько мучений? Нужно же было создавать не просто систему бесконечных монотонных тренировок, а систему динамичную, постоянно меняющуюся в поисках новых навыков и знаний.

Поэтому гррахи и создали для себя такое множество разнообразных, все время усложняющихся тренировочных площадок с чудищами.

Может ли повар, стремясь прослыть лучшим, всю жизнь жарить только картошку? Добьется ли успеха огородник, знающий лишь как сажать один сорт томатов?

Знания не лежат в единственной плоскости, и искать нужно не только их, но и новые способы их поиска и постижения. Много ли даст монотонное многодневное наблюдение за крысами? Разве что пару десятков новых хвостов, лап и ушей.

А что если следить не за ними, а за падающими с неба каплями? За порывами ветрами, что сносят их в сторону, иногда заставляя двигаться почти что вдоль земли?

Босой взял лежавший на крыльце клинок Роя, сорвал из-под ног травинку и подбросил ее вверх. Примерившись к ветру, он широким взмахом рассек травинку пополам, а потом еще раз большую из частей. Еще никогда он не чувствовал сталь так ярко, словно она продолжение руки, причем лучшая ее часть.

– Я знаю, что тебе подарю, – Рой остановился, отер свою палку от влаги и завернул ее в кусок мешковины, – Пойдем.

Они прошли в дальнюю комнату, святая святых базы. Раньше здесь располагался алтарь, а теперь – склад найденных и частично освоенных техно-ловчими древних механизмов.

Едва переступив порог, Босой затаил дыхание от восторга. На многочисленных полках красовались десятки, нет, сотни древностей, и о предназначении многих из них можно было только догадываться. На верхних полках поблескивали стеклянные банки, колбы, пузырьки и мензурки. Чуть ниже – металлическая емкости, от самых простых прямоугольных контейнеров до баков с множеством входящих и выходящих трубок. Десятки пластиковых ящиков были наполнены гвоздями, шурупами, болтами, гайками и мелким инструментом для откручивания, закручивания, протыкания, нарезания резьбы и еще множеством мелких штучек, с помощью которых, наверняка, можно было делать с металлом и деревом немало полезных чудес.