Текст книги "Государство грёз"

Автор книги: Игорь Бон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Далее мысли перенеслись к последним курсам универа, когда они вдвоём с Романом Кривцовым организовали свой бизнес. Как-то параллельно пришли к мысли, что пора попробовать себя в деле. Решили заниматься кислородными коктейлями – перечитали кучу литературы, провели определённый маркетинговый анализ, обзвонили несколько сотен детских садов и школ города и нашли-таки несколько клиентов. Во главу угла в своих услугах поставили удобство потребителей, которое, к тому же, явилось их конкурентным преимуществом. Роман согласился выполнять функции водителя-экспедитора – на собственном автомобиле привозил оборудование в школу либо детский сад, делал коктейли всем желающим и переезжал к другому клиенту. Сам Анатолий исполнял роль организатора и поставщика: закупал необходимое оборудование, составлял и подписывал договоры с администрацией клиентов, мотался по городу в поисках более экономичной одноразовой посуды, фруктовых соков и пенообразователей. Иногда для ускорения процесса, особенно в школах, где у них количество желающих порой превышало полторы сотни человек, ездили работать вместе. Парни горели энтузиазмом – сначала всё получалось замечательно: дети с большим удовольствием пили вкусные и полезные коктейли, приготовленные на хороших фруктовых соках, родители были довольны, количество клиентов постоянно росло. Неожиданно молодые бизнесмены обнаружили влиятельного недоброжелателя – районные комитеты образования начали выдавать «на-гора» один циркуляр за другим, общий смысл которых сводился к тому, что все коммерческие услуги в школах и детских садах в обязательном порядке должны согласовываться с чиновниками, а коктейли, потребляемые по всему миру без всяких ограничений, были отнесены чуть ли не к лекарственным препаратам. Начался медленный закат их бизнеса – администраторы школьных и дошкольных учреждений стали отказываться от сотрудничества, часто оправдывая своё решение простой боязнью за своё место. Все попытки молодых предпринимателей объяснить клиентам, что не стоит обращать внимание на очередную чиновничью глупость, что дети и родители по-прежнему голосуют рублём за их услуги – ни к чему не приводили. Количество потребителей неумолимо сокращалось независимо от того, что у них были подписаны договоры на весь учебный год. Масла в огонь подливали законодательные органы – уследить за изменениями отечественного законодательства, не имея в штате оплачиваемого бухгалтера, было очень непросто – со скоростью сезонов менялись налоги, коды классификации, реквизиты бюджетных организаций, размеры отчислений и прочее-прочее-прочее.

Первым не выдержал напарник – позвонил Анатолию по мобильнику и без предисловий сказал:

– Я решил выйти из бизнеса. Всё! Надоело! Ищи мне замену или бери человека в качестве наёмного работника.

Начался цейтнот для Анатолия. Насилу уговорив партнёра поработать ещё неделю, стал искать человека, который был бы способен перевозить на собственном авто и переносить от клиента к клиенту довольно тяжёлое оборудование. При этом он должен был быть культурным, вежливым, приятным в общении и не очень жадным человеком. Задача оказалась достаточно сложной. Практически день в день Савченко нашёл исполнителя основных работ, но тот каждый месяц безапелляционно завышал планку собственной заработной платы. Поэтому по окончании учебного года от его услуг пришлось отказаться. В мае возникла вынужденная пауза в бизнесе – школьники уходили на каникулы, и большая часть детских садов также брала тайм-аут до сентября. Осенью, уже на пятом курсе университета Анатолий с удвоенной энергией начал самостоятельно поднимать бизнес – написал письма в несколько сотен школ и детских садов города, а потом взялся методично их обзванивать. Только в двух случаях из ста с ним спокойно и подробно обсуждали предлагаемую услугу. В остальных же либо грубо отвечая: «Нам ничего не нужно!» – бросали трубку на рычаг, либо начинали объяснять, что ему следует предварительно получить разрешения Роспотребнадзора, санитарных служб, Комитета по образованию, и только тогда, может быть, к его предложению отнесутся с определённым вниманием. Совершая в день по 40-50 звонков, Савченко ловил себя на мысли, что всё больше и больше начинает разочаровываться в соотечественниках – если на уровне директоров школ и заведующих детскими садами столько невежественных, инертных, запуганных жизнью и системой людей, что же тогда говорить об остальном населении. Опыт общения с людьми и, главное, опыт распознавания психологии людей он тогда приобрёл колоссальный. Пятый курс для него пролетел как один месяц – редкое посещение занятий, выполнение курсовых работ, самостоятельное ведение бизнеса в качестве водителя-экспедитора, сдача налоговых отчётов, подготовка дипломного проекта – всё это даже сегодня было для него сплетено в один клубок громадного нервного и физического напряжения. Но и для такого «стойкого оловянного солдатика», каким был Анатолий, продолжение бизнеса после окончания университета и получения диплома оказалось задачей нереальной. Тем более что предстояло отдать год службе в армии. Пришлось срочно закрывать предприятие, платя при этом немалые деньги различным «помощникам», которых рекомендовали те инстанции, куда приходилось обращаться при проведении процедуры ликвидации бизнеса.

Оглядываясь сегодня на прошедшее, сжатое до предела время совмещения учебы на старших курсах и бизнеса, Савченко понимал – ничто не проходит даром. С одной стороны, для себя он уяснил, что предпринимательство, если его в стране не душат, это великая созидательная сила, которая могла бы позволить очень многим людям делать великие дела и создавать замечательные, качественные предметы потребления и оказывать полезные услуги. С другой стороны, чётко осознал, насколько отсталой в плане цивилизации и по отношению к собственным гражданам является страна, которую он любит и считает своей Родиной. С высоких трибун на уровне правительственных решений звучат лозунги: «Поддержим малый бизнес!», «Доведём количество предпринимателей до уровня передовых мировых держав!», «Долой бюрократические препоны!», а на деле получается с точностью «до наоборот». Бизнес не только не ощущает поддержки государства, а, напротив, с каждым годом административное давление на него всё возрастает. Создаётся впечатление, что власть предержащие на закрытых совещаниях уже давно для себя решили уничтожить малый бизнес и последовательно, не торопясь, но и не очень церемонясь, проводят в жизнь данное решение.

Мысли парня вновь вернулись к Кате. Его волновал момент, когда следует рассказать девушке о своей задумке и участии в проекте Викарда. За последнее время он намного больше узнал об авторе проекта, о его бизнесе, о том месте, которое этот ещё нестарый и очень деятельный американец занимал в геополитике и мировых рейтингах. В самых раскрученных поисковых системах содержались миллионные подборки файлов, позволяющих понять, что проект, в котором Анатолий участвует, – не пустышка, а реальность. И к ней один человек методично и очень целеустремлённо шёл всю свою жизнь. Савченко решил для себя, что если успешно преодолеет все три тестовых тура отбора претендентов в проект, то тут же обо всём расскажет Катюше и начнёт её уговаривать пойти по его стопам – заполнить заявку на участие и ответить на все вопросы анкет. Для Кати это будет проще, чем для него – вряд ли анкеты, разработанные американскими (или какими-то ещё) психологами, носят персонифицированный характер и подбираются под каждого претендента – Анатолий специально завёл отдельную папку, куда складывал рабочие записи по данному проекту. Здесь был перевод практически всех вопросов на русский, а также ответы на двух языках. Но опять в голове роились тяжёлые мысли: «Удастся ли уговорить любимую? Не перечеркнёт ли любовь к матери и ответственность девушки его собственные, далеко идущие планы?»

– Будь, что будет! – решил Анатолий и восстановил в памяти ещё один непростой интервал своей жизни двухмесячной давности. Он подумал о родителях. Те по-прежнему жили в его родном южном городке, но, с недавних пор, в разных домах. Через два с лишним года после серебряной годовщины брака его родители разошлись. После долгого и тягостного телефонного разговора с рыдающей мамой, Анатолий тут же набрал номер мобильника отца. Он практически заранее знал, чем закончится их разговор. И не ошибся.

– Привет, папа! Как жизнь, как здоровье?

Отец моментально понял причину звонка старшего сына – тот нечасто баловал его своим «междугородним и международным» телефонным вниманием.

– Привет, сын! Уже наслышан о событиях с малой родины?

– С малой родины не знаю, а вот о событиях из отчего дома – наслышан. Зачем тебе это нужно? Ладно я – уже оперившаяся птаха, но Санька ты ведь лишил и отца, и нормального становления в таком опасном возрасте!

– Толя! Зачем ты лукавишь? Ты ведь не мог не понимать, что наш развод с твоей матерью уже давным-давно предопределён. Мы с ней все последние годы не жили вместе, а мучились от присутствия друг друга. А Саше скоро пятнадцать, и он всё понимает. Я с ним много разговаривал в последнее время.

– Пап, поверь, я наезжать на тебя не собираюсь. Вы с мамой – взрослые люди и сами определяете с кем жить и как жить! Ты скажи только одно – нужно ли мне сейчас брать отпуск на работе и мчаться к вам, чтобы утешить мать и поддержать брата.

– В принципе, это было бы неплохо, тем более что уже третий год мы тебя не видим. А дальше – решай сам! Ты ведь знаешь, насколько эмоциональна и экстравертна твоя мать! Она своё недовольство бывшим мужем выливает не только на младшего сына, которому уже домой возвращаться не хочется, но и на всех соседей, родственников и знакомых. Поэтому лишний слушатель ей не помешает. А насчёт утешения? Думаю, что и без тебя рано или поздно она утешится, потому что человек – неглупый и не могла не понимать, что все наши скандалы до бесконечности продолжаться не могут.

– Папа! Но ведь ты смог с мамой прожить 27 лет! Неужели же чаша терпения переполнена!? И что явилось поводом для твоего ухода? Никак другая женщина?

– Толя! Ты же меня достаточно хорошо знаешь! Поводов, как ты говоришь, было множество. Верно подметил – чаша терпения давно уже переполнена. Я понял, что просто теряю время, пытаясь совместить несовместимое, склеить наши жизни, лишая и себя, и твою мать надежды на нормальное человеческое существование и новое счастье. Женщина здесь не причём, хотя не исключаю и не стану утверждать, что в перспективе таковой не появится. Крест на личной жизни в 49 лет как-то ставить не хочется.

– Ладно, пап. Я всё понял. Прошу тебя, не прекращай общаться с Саней. У него очень непростой возраст, и я за него опасаюсь. Уж очень он у нас импульсивный парнишка, как бы глупостей не натворил.

– Ты прав, сын. Этот вопрос меня тоже волнует. Тем более что Саша сейчас в стрессе и на меня обижен. Здесь мне тоже может помочь твой приезд и разговор с ним. Так что всё сходится на том, что мы все в тебе сейчас очень нуждаемся.

Тогда Анатолий в течение двух рабочих дней оформил внеочередной двухнедельный отпуск, через знакомых девушек срочно купил билет на поезд, простился с Катей и поехал на родину. Лежал на верхней полке в купе и прокручивал в памяти детство и школьные годы в свете отношений родителей.

Их разлады начались, когда Толе было девять лет. Отец защитил кандидатскую диссертацию и начал работать преподавателем в единственном в городе техническом университете. Поздние приходы отца и лёгкий запах спиртного от него доводили мать до истерики – они с отцом способны были неделями практически не общаться друг с другом. Отец всё чаще спал в комнате Анатолия, свернувшись калачиком на узком диване. Такие размолвки происходили всё чаще – родители становились раздражёнными, невнимательными к единственному сыну и друг к другу. При таких взаимоотношениях родителей большим удивлением для мальчика, которому только исполнилось 11 лет, стало рождение младшего братишки. С лёгкой руки Анатолия малыша все начали называть Санёк. Так и записали в свидетельстве о рождении – Александр Борисович Савченко. К большому сожалению, рождение второго ребёнка не утихомирило родительских страстей, и к окончанию восьмого класса Анатолий был готов уехать из родного города куда угодно, лишь бы не слышать еженедельных домашних скандалов и не быть свидетелем постоянных истерик матери, так участившихся в последнее время.

Но его начали убеждать все учителя, особенно – любимый преподаватель физики, не делать глупостей, закончить школу, чтобы получить аттестат. При трезвом осмыслении ситуации Анатолий понял, что стоит всё же потерпеть два года и потом уже целенаправленно поступать в институт. В старших классах старался приходить домой поздним вечером, чтобы поменьше грузить себя домашними проблемами. Много внимания уделял учёбе и спорту, посещал всевозможные подготовительные курсы, организовал во дворе сверстников, которые совместно поставили надёжный турник, сделали на заводе штангу с блинами на 100 кг, вскладчину купили комплект хороших гантелей. Утром до школы их небольшая компашка из 4-х человек совершала обязательную получасовую разминку – сначала лёгкую пробежку, потом – различные растяжки и последние 5-7 минут – шуточные бесконтактные или мягкоконтактные, но очень энергозатратные единоборства с желанием подвигаться (особенно в холодную погоду) и нанести побольше лёгких ударов противнику по голове пальцами открытых ладоней. Таким образом развивали реакцию или отрабатывали приёмы самообороны, которые показывал друзьям Анатолий. Он тогда уже девять лет посещал секцию айкидо и имел коричневый пояс.

Два года, на удивление, пролетели стремительно. Наверное, не в последнюю очередь потому, что понимал – возвращаться домой не стоит, с первого раза поступил в университет своей мечты. Уезжая из родного города на учёбу, Анатолий тогда сказал отцу:

– Пап, я понимаю насколько тебе тяжело сейчас. Но всё же, постарайся поставить на ноги Саню!

Именно поэтому Анатолий не очень удивился разводу родителей. Сегодня, будучи сам уже достаточно взрослым человеком, парень понимал, что иногда в отношениях мужчины и женщины возникают моменты, определяющие всю их дальнейшую жизнь. Итогом таких моментов может стать полная потеря душевной связи партнёров или супругов. Для его родителей таким моментом стало изменение статуса отца, с которым, по каким-то своим собственным, внутренним причинам, не смогла смириться мама. И ещё. Как Анатолий понял, у матери с детства, с момента, когда сильно начал пить её отчим, возникла фобия к пьянству мужчины. Возвращение отца домой даже с лёгким запахом алкоголя очень сильно воздействовало на её психику: она теряла не только способность рассудочно управлять своими эмоциями и поступками, но иногда – даже контроль над собой. В такие минуты Анатолий начинал опасаться и за жизнь самой матери, и за жизнь отца, и за их с братом жизни. Такое случалось нечасто, но каждый подобный случай всё сильнее разделял мать с отцом и отдалял старшего сына от родителей. С одной стороны, Анатолий не мог полностью стать на сторону отца, хотя и не видел в его поведении ничего предосудительного – за всю их жизнь отец ни разу руку на мать не поднял, но, с другой стороны, также не мог, да и не хотел из мужской солидарности, оказывать поддержку матери, считая её поведение причудами неуравновешенной женщины, которая порой способна закатить скандал на пустом месте.

Все эти мысли перескакивали в голове, не давая сосредоточиться на главном – как ему себя сейчас вести с матерью, которая, Анатолий был в этом абсолютно уверен, начнёт поливать отца ушатами словесной грязи. Когда любовь уходит – очень часто ей на смену приходит ненависть. А у человека с обострённым самолюбием ненависть усиливается глубокой обидой, которая мешает мыслить логически и воспринимать жизнь в реальном свете.

–

Встреча с родными не принесла ожидаемой радости – было ощущение, что Анатолий попал в царство глубокой печали. Мать всё время плакала и твердила: «За что, за что?» Брат ходил с напускной бравадой, но стоило им остаться наедине, сначала распсиховался, а потом разрыдался горькими слезами, выплёскивая наружу всю душевную боль. Потом они нормально поговорили – Санёк здорово повзрослел за время их последней разлуки и на многие проблемы и раздражители научился реагировать почти по-мужски. С ним уже получалось говорить серьёзно, поэтому ненавязчиво, постепенно старший брат объяснил младшему, что не всегда люди способны сохранить любовь на долгие годы, что иногда жизненные обстоятельства разделяют людей, даже долго живущих под одной крышей, что нередко, для блага всех окружающих, мужчине с женщиной лучше разойтись, чем отравлять совместную жизнь упрёками, скандалами или даже собственным присутствием …

Договорились по телефону встретиться с отцом. Борис Алексеевич Савченко жил на съёмной квартире, в нескольких кварталах от дома матери. Просил прийти вместе с Саней, но Анатолий твёрдо сказал, что им нужно о многом переговорить, поэтому брата в этот раз с собой не возьмёт. Вечером неспешно прошёлся по родным и до боли знакомым местам – воспоминания детства внесли необыкновенное спокойствие и ясность в мысли, парень был готов к непростому разговору. Зашёл в магазин, купил бутылку хорошего коньяка – с пустыми руками как-то неудобно было идти к отцу в гости – и решительно пошёл по адресу, указанному в дневном общении.

Отец открыл дверь сразу, как будто стоял у двери и ждал сына. Они тепло обнялись, вложив в объятья всю невысказанную за последние годы горечь и печаль.

– Ну здравствуй, папа! – с определённой грустью произнёс Анатолий.

– Здравствуй, сынок! Проходи, я очень ждал тебя.

Они молча прошли к уже накрытому и сервированному столу, на котором принесённая бутылка коньяка была не единственной. Анатолий поставил свой коньяк на стол, но отец взял со стола фирменную бутылку КВВК и налил золотистый напиток в бокалы.

– За встречу, сын, – произнёс отец.

– Рад тебя видеть, – соединив бокалы, произнёс Анатолий.

Мужчины выпили по рюмке и немного поели. Они молчали, но тишина не была тягостной – оба понимали, что нужно многое сказать, но торопиться не хотели.

– Как живёшь, сын? Что у тебя нового? – произнёс Борис Алексеевич, отложив столовые приборы.

– У меня всё нормально. Работаю, занимаюсь спортом в меру сил и возможностей, встречаюсь с хорошей девушкой.

– Жениться не надумал?

– Пап! Помнишь, как говорил Толстой: «Жениться глупо, а не жениться – ещё более глупо». Рано или поздно я решусь на это – просто хочу быть уверен в своей избраннице.

– Толя! Ты ведь понимаешь, что люди в процессе совместной жизни нередко меняются, и никто из нас не гарантирован ни от каких ошибок в будущем. Ты, наверное, помнишь, что в твои детские годы мы с твоей мамой были очень хорошей парой. А потом…совместная жизнь стала просто невыносимой. – Отец выдержал долгую паузу, налил очередную порцию коньяка в бокалы и поднял со стола свой.

– Очень хочу, сынок, выпить за твоё человеческое счастье. А оно для любого мужика подразумевает не только хорошую и интересную работу, но и любимую женщину рядом, которая создаст очаг, полноценную семью и тот уют, которого так не хватает любому холостяку, чтобы он ни говорил!

– Спасибо, папа, – тепло поблагодарил Анатолий и пригубил из бокала. – Мне очень жаль, что я приехал на руины нашей семьи. Я ни в коей мере тебя не осуждаю, уехал из дома именно потому, что считал ту атмосферу, в которой мы все существовали на Кирова для себя неприемлемой. Я задыхался от того негатива, который вы с мамой умудрились наплодить в нашем доме. Нужно сказать, что, несмотря на относительную тишину и спокойствие в квартире матери, отрицательная аура в ней сохранилась, и жить мне там по-прежнему тяжело. Поэтому мой визит на родину, скорее всего, будет недолгим – планирую через несколько дней ехать назад.

– Ты вырос, сын. Я не могу ни на чём настаивать. Спасибо, что приехал, что поддерживаешь Сашу в очень нелёгкий для него период. Я его понимаю – семья, пусть даже и шатающаяся, для ребёнка очень важна. Хотя, он у нас уже не ребёнок, но злость ко мне у него какая-то уж очень детская, непосредственная.

– Я думаю, что злость эта пройдёт, и он захочет с тобой встретиться. Я приложу все усилия, чтобы до отъезда вас свести. Мне ведь тоже важно, чтобы Саша не варился сейчас в собственных страданиях. Такие периоды могут оставить след на всей жизни, особенно в нашем неспокойном городе.

Анатолий в очередной раз поднял бокал и предложил выпить за младшего брата.

– Я, папа, не смогу контролировать взросление Санька – слишком уж большое между нами расстояние. Да и государственная политика такова, что скоро, очевидно, позволить перемещения на поезде и самолётах смогут себе позволить только командировочные или представители большого бизнеса. Могу тебе сказать, что у меня неплохой заработок, но потратить за неделю половину зарплаты на дорогу – для меня несколько накладно.

Мужчины проговорили до поздней ночи. Отец и сын, представители разных поколений, в очередной раз почувствовали родственную близость и единение душ, которые дорогого стоят. Анатолий в очередной раз подумал, что с матерью он уже много лет не испытывает таких ощущений. Во время этого приезда он постоянно ловит себя на мысли, что общаться им становится всё тяжелее, что её поведение – слова и поступки – постоянно вызывают в нём массу отрицательных эмоций, и он насилу себя сдерживает, чтобы не сорваться и не нагрубить матери. Поэтому сводит моменты общения с ней к минимуму, стараясь уходить из дому пораньше, а появляться в доме – попозже.

Отец предложил сыну остаться у него, но Анатолию очень хотелось побыть одному, тем более что идти к матери предстояло совсем недолго. Он извинился и отказался, сославшись на то, что обещал матери вернуться домой. Уже на пороге вновь заверил отца, что до отъезда они встретятся втроём. Тепло попрощавшись с резко постаревшим отцом, Анатолий вышел на улицу. Его обняла тёплая майская южная ночь, и он остановился на пороге парадной, наслаждаясь свежестью, тишиной и прекрасным ароматам цветения фруктовых деревьев. Независимо от того, что на сердце было печально, молодой человек улыбнулся этому празднику природы и полной грудью вдохнул в себя воздух.

– Нужно жить! – приказал он себе и неспешно двинулся в сторону квартиры, в которой ещё совсем недавно обитали трое его самых близких людей. Анатолий был воспитан в дефиците любви, но всё же мог с уверенностью сказать, что любит свою семью как нечто, прочно связывающее его с малой родиной, вот с этим городком, куда он не торопится приезжать в силу суетности жизни, но в котором ему всё же необыкновенно хорошо. И спокойно. Тёмное небо было усыпано яркими огоньками звёзд – город крепко спал. Только изредка с окраин доносился отдалённый лай собак, которые чутко реагировали на любые шорохи ночной городской жизни. Вот и родной дом! За десяток минут прогулки Анатолию не встретился ни один человек. Он ещё немного постоял у парадной двери, подумал о том, что необходимо за оставшиеся дни зарядить оптимизмом, стойкостью и житейской мудростью родного брата. Потом тихо поднялся на четвёртый этаж и открыл своим ключом дверь квартиры. Тут же из спальни вышла мать, красные заплаканные глаза которой не оставляли сомнений, чем она занималась все последние часы.

– Мама! Ну чего же ты не спишь? – с лёгким укором произнёс взрослый сын, снимая обувь в идеально чистом коридоре. Что-что, а вот умения содержать дом в чистоте и полном порядке у его матери было не отнять.

– Думаю, сынок, как мне жить дальше, – с надрывом в голосе произнесла женщина.

– А ты не забыла ту поговорку, которую мне очень часто произносила в детстве: «Утро вечера мудренее! Пойдём-ка спать, мама! Уже ведь второй час ночи, – он наклонился к матери, обнял её и легко поцеловал в щёку. – Спокойной ночи! Всё у тебя будет хорошо! Я это знаю. Любая рана заживает. Будешь и ты у меня ещё счастливой!

Мать обняла взрослого сына на уровне талии и уткнулась ему в грудь. Но не смогла справиться с искушением и спросила: «Как поживает твой папочка?»

– Нормально поживает! Ты ведь знаешь, что он человек достаточно самостоятельный и при необходимости всё умеет делать сам – и стирать, и гладить, и борщ сварить. В доме у него полный порядок, сам немного сдал, но, надеюсь, выправится.

– Небось бабу себе уже завёл, вот она у него и стирается – убирается!

– Мам, не злись, хватит уже. От того, что ты опять начинаешь заводиться – никому не лучше. И ты это сама прекрасно понимаешь. Отец не вернётся – не нужно тешить себя напрасными иллюзиями. Он шёл к этому шагу минимум десяток лет – а решил, как отрезал! И вполне возможно, что он действительно найдёт себе женщину по сердцу, ничего плохого в этом нет. И тебе советую не замыкаться на своих печалях, вспомнить, что тебе только 48 и ты ещё у меня ого-го! – Анатолий легонько приподнял нос матери кверху.

Но женщине было не до шуток. Она, не скрывая раздражения, взглянула на сына и поспешно удалилась в свою комнату, плотно закрывая за собой дверь.

Анатолий прошёл в комнату брата. Тот спал на диван-кровати, широко раскинув руки и ноги. Мальчишка был худеньким и пока не совсем сформировавшимся. Лёгкое сопение Саши напомнило Анатолию о своей неудачной попытке в подростковом возрасте посадить трёхлетнего брата себе на плечи. Они всей семьёй тогда поднимались в гору от бабушки. То ли камешек попался под ногу, то ли стоял не совсем устойчиво, только правая нога Толи вдруг соскользнула вниз, и он с высоты своего уже тогда немалого роста уронил брата на просёлочную дорогу. Упал сам, больно ударился и локтями, и коленями. Отец тогда вышел из себя и прогнал старшего сына вперёд словами: «Иди отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!» Анатолий ещё долго чувствовал себя виноватым перед маленьким братом, который больше недели ходил с распухшим носом и синяком под глазом. С тех пор у мальчишки была травмирована переносица, и часто шла кровь из носа.

– Бедный Санёк, как ему, очевидно, мешает этот недостаток в уличных потасовках, – пришла из задворок сознания неожиданная мысль, вызвавшая блуждающую улыбку на лице Анатолия Савченко, который понял, что пора спать.

–

Оставшиеся дни небольшого отпуска прошли более спокойно, чем начало пребывания Анатолия на родине.

Мать тоже понемногу приходила в себя – рассудочное поведение старшего сына и определённая уравновешенность младшего делали своё дело.

Жизнь продолжалась – Санёк заканчивал восьмой класс средней школы, мать – в качестве учителя младших классов – завершала очередной учебный год, отец, в присутствии Анатолия, договорился с младшим сыном о регулярных встречах минимум один раз в неделю. По настоянию Анатолия отец обязался научить Сашу водить машину, что, конечно же, не могло оставить мальчишку равнодушным. Глаза его загорелись, и он стал общаться с отцом уже без прежней злости и обиды. Но, независимо от внешнего умиротворения в рамках своей семьи, Анатолий с тяжёлым сердцем тогда покидал отчий дом…

–

С вопросами второго тура наконец-то было покончено. Внутри Анатолия зрело чувство, что он делает очень ответственную и важную для своего будущего работу, поэтому очередным двумстам вопросам посвятил времени намного больше, нежели первым трёмстам. Да и вопросы, конечно же, отличались. К примеру: «Ваш рост?» в первой анкете и «Перечислите все Ваши увлечения и хобби» – во второй. Учитывая тайну, которую Савченко пока решил не раскрывать перед Катей, он по-прежнему работал над анкетой в те дни и вечера, которые они проводили порознь. Однако проницательность девушки была настолько сильна, что она постоянно теребила Анатолия и нередко решительно утверждала:

– Ты что-то от меня скрываешь! Ты очень изменился за последнее время.

Молодой человек пытался отшучиваться и с лукавым прищуром глаз спрашивал:

– В какую сторону я изменился – в лучшую или худшую?

Но девушке было явно не до шуток, и она серьёзно отвечала:

– Не могу тебе однозначно ответить на этот вопрос. Но то, что ты какой-то не такой – это факт! Что-то ты от меня утаиваешь, а что – не могу понять.

– Наверное, подспудно не дают покоя мысли о родных. Как они там? Особенно волнует брат – у него сейчас первые в жизни летние каникулы, которые он проводит без отца. А город у нас горячий – во всех отношениях. Попасть в дурную компанию, где пьют беспробудно или колются – раз плюнуть. А тебя в эти мысли посвящать не хочется – всё равно ничем не поможешь, – в тон Кате, на полном серьёзе отвечал Анатолий. И добавлял:

– Не бери в голову – это всё ерунда! Я очень, очень тебя люблю и приглашаю сегодня в кафе, чтобы немного отвлечься и вкусно поесть!

Погода была замечательная и молодые люди после кафе много гуляли, о многом говорили, строили планы на будущее. Оказывается, Катя хотела минимум трёх детей, в то время как Анатолий считал, что двух – вполне достаточно. Но это на данном этапе было, пожалуй, единственным их разногласием…

–

После отправки по электронной почте второй анкеты, Анатолий как будто бы вступил в новую полосу своей жизни. Все происходившие события он наблюдал отстранённо, со стороны, ловя себя на мысли, что рассматривает их как нечто незначительное и кратковременное. Но при этом стал больше внимания уделять юридическим вопросам по оформлению выездных документов из страны, стал думать, что ему делать с жильём в случае удачного стечения обстоятельств, начал серьёзно заниматься английским. Всё, что он на данном этапе знал о проекте Викарда, его практически устраивало. Кроме одного. Он никак не мог понять, почему в числе обязательных условий фигурировало требование об отсутствии семьи. Если бы этого условия не было, ему было бы намного проще уладить все формальные вопросы с Катюшкой и собственностью. Он бы взял её в жёны, переоформил на неё квартиру и поехал устраивать их будущее гнездо. Но при здравом размышлении понял, что таким образом перекладывает проблемы на хрупкие плечи любимой и решил, что со своей собственностью будет разбираться только сам. Тут был ещё один непростой момент – деньги на квартиру ему дала бабушка по матери, которая ушла из жизни чуть больше двух лет назад. И у Анатолия сердце было не на месте – он понимал, что мать будет категорически против продажи квартиры, рассматривая её как светлую память о бабушке.

На работе был очередной аврал – сдавали документацию большому заказчику. Все стояли «на ушах», впрочем, как обычно при приближении отчетной даты. Раньше в такую гонку впрягался и Савченко – бегал по кабинетам и отделам, торопил, подхлёстывал, ругался. А тут его словно подменили – он всё делал размеренно, не торопясь. На вопрос «любимого» начальника: «Не заболел ли часом Анатолий Борисович?» – спокойно ответил, что у него всё замечательно, просто не видит смысла в «административном давлении». Юрий Викторович как-то очень странно на него посмотрел, но возражать не стал. Так они и сосуществовали – один кричал, ругался и топал ногами, а второй с мудрой отрешённостью смотрел на всё происходящее, молчал и улыбался.