Текст книги "Огненные дороги Геона"

Автор книги: Игорь Чужин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3
ГВЕЛЬФИЙСКИЙ ХРАМ

«Зачем мы поперлись на этот холм, приключений на свою задницу не хватает? – проклинал я себя, стоя на вершине холма. – Дуракам закон не писан, всю одежду изодрал об эти колючки».

Любопытство, заставившее меня лезть на холм, как обычно, вышло боком. Кустарник, которым заросла разрушенная лестница, имел на своих стеблях острые, как бритвы, колючки. Как я ни старался избежать ущерба для своей одежды, этого мне сделать не удалось. Две дыры на штанах, через которые просвечивала моя пятая точка, являлись платой за дурость. Теперь нам с Первым придется застрять здесь для ремонта амуниции. В довесок к разорванным штанам мне достались многочисленные порезы на руках. Порезы были мелкими, но сильно зудели и кровоточили. Мне пришлось сесть на камень и заняться самолечением при помощи Силы. Процесс исцеления был бесцеремонно прерван приблудившимся волчонком. Звереныш своим шершавым, как наждак, языком начал вылизывать мои раны.

– Брысь отсюда! – отогнал я волчонка и снова погрузился в транс.

Фокус не удался, стоило мне только закрыть глаза, как щенок снова начал облизывать мою руку. Процесс лечения превратился в веселую потасовку. Щенок, гавкая, как лисица, прыгал вокруг меня, а я пытался ухватить его за шкирку.

– Хозяин, идите сюда я, кажется, что-то нашел, – отвлек меня от забавы с волчонком голос шака.

Первый, в отличие от меня, каким-то чудом ухитрился не повиснуть ни на одной из злополучных колючек и уже занимался исследованиями развалин. Я отогнал от себя маленького задиру и пошел на голос. Первого я обнаружил возле развалин небольшой постройки. Каменная плита, служившая зданию крышей, обрушилась не полностью, а одной стороной удержалась на опорах. В результате этого вход в здание не был завален полностью.

– Ну и что там у тебя? – спросил я шака.

– Сами посмотрите, хозяин, – ответил Первый и повел меня к лазу под плитой.

Проход оказался узким, и я окончательно порвал свои штаны, зацепившись за что-то. Лаз закончился маленькой комнатой, освещенной через дыру в потолке. Посередине помещения находилась лестница, ведущая вниз. Шак, не задерживаясь, начал спускаться по лестнице, я последовал за ним.

«Опять я лезу в воду, не зная броду», – мелькнула в голове мысль.

Мы спустились на два пролета и попали в большое круглое помещение, засыпанное обломками камней. Под потолком слабо светился плафон магического светильника, но света для осмотра помещения хватало. Большой круглый зал напоминал усыпальницу. По периметру его стояли украшенные резьбой гробницы. Потолок помещения поддерживали изящные колонны, а стены были украшены барельефами. Все это великолепие несло на себе следы древнего побоища. Многие саркофаги стояли разбитыми на куски, с других кто-то сорвал крышки. Двери, которыми закрывался вход в помещение, валялись на полу, сорванные с петель, и зияли оплавленными дырами. Некоторые колонны были оплавлены, и весь зал нес на себе следы бушевавшего здесь огня. Среди обломков на полу виднелись истлевшие кости и остатки оружия и доспехов.

В противоположной от двери стороне усыпальницы находился еще один оплавленный завал. Камни в завале сплавились в один большой комок, и разобрать его можно было только при помощи взрывчатки. Мы с шаком, закончив внешний осмотр зала, приступили к более тщательному прочесыванию помещения. Среди обломков могло отыскаться что-нибудь полезное. Волчонок, приняв наши действия за игру, тоже начал копаться в камнях, лаем привлекая внимание к своим находкам. Кстати, единственную полезную вещь нашел именно он. Время не пощадило ничего из свидетельств древней битвы. Любая найденная вещь рассыпалась в прах от малейшего прикосновения. Оружие и доспехи насквозь проржавели или полностью сгнили.

Перемазавшись, как черт, я проклинал себя за то, что полез в эту дыру. Волчонок, крутившийся неподалеку, неожиданно схватил меня за штаны и потащил к очередной своей находке. Сразу не разобравшись с находкой, я хотел уже дать пинка юному следопыту, но палка, найденная волчонком, оказалась лезвием меча без рукояти. Рукоять меча рассыпалась от времени, но само лезвие, хотя и имело несколько зарубин, находилось в приличном состоянии. Если этот меч за столетия, что пролежал здесь, не рассыпался в прах, значит, материал клинка был не простым. Сканирование меча не обнаружило в клинке магии, значит, клинок просто сделан из очень хорошей стали. По дороге наверх я прикидывал, из чего мне сделать рукоять для меча, и совсем забыл об осторожности.

Первый уже вылез из лаза на поверхность, и я, чихая и кашляя, стал пробираться следом за ним. Сзади меня подталкивал гавкающий волчонок, пытаясь пролезть на волю впереди хозяина. Наконец лаз закончился, и мне удалось встать на ноги, щурясь под лучами солнца. Щенок с яростным лаем выскочил у меня из-за спины и бросился вперед. Мои глаза привыкли к свету, и у меня похолодело все внутри. В десяти шагах от себя я увидел пятерых малхусов, полукольцом окруживших площадку перед лазом. В центре стоял огромный вожак с белым пятном на груди. Красные глаза его сверкали даже при свете солнца.

Оружия у меня не было, поэтому руки сами стиснули лезвие древнего меча. Адреналин хлынул в кровь, время замедлилось, и я погрузился в транс. Мысли очистились от всего суетного, вся моя сущность приготовилась к бою.

«Пусть начнут первыми, тогда и приступим к активным действиям, – начал мозг расчет моих действий. – Сначала бью вожака по ногам, а потом ситуация подскажет».

Неожиданно глаза вожака стали приближаться ко мне.

«Высокородный, мы не хотим сражаться, я пришел поговорить с тобой», – раздался в голове странный голос.

«Кто ты и чего хочешь?» – отреагировал я.

«Я очень стар и не помню своего имени, зови меня Старым Вожаком, – ответил малхус. – Мы пришли, чтобы предотвратить гибель своих братьев, но опоздали. Вожак убитой тобой стаи был молод и горяч, он прислал мне весть о том, что к Нордрассилу приблизился человек. Малхусы поставлены эльфами для того, чтобы охранять Дерево Жизни от чужаков. Ты не эльф, и поэтому молодой глупец повел стаю убить тебя. Малхусам нет равных по силе соперников в древнем лесу, даже зорг в одиночку не устоит перед стаей. Глупец забыл все, чему я его учил. Он забыл главное, что малхусы – слуги, а не хозяева. Любой эльф со знаком малхуса имеет над нами полную власть. Истинный высокородный неприкосновенен, а у тебя на груди еще и знак малхуса. Высокородный, я приношу тебе свои извинения за дерзость моих собратьев, они уже получили свое. Ты можешь находиться здесь сколько тебе угодно, и мы будем охранять твой покой и приносить тебе свою добычу. Прощай, высокородный, я должен идти и привести на место погибших другую стаю».

«Погоди, Старый Вожак, у меня к тебе просьба», – остановил я малхуса.

«Что ты хочешь, высокородный?»

«Заберите с собой щенка, а то он погибнет без родителей».

«Ты очень добр, высокородный, но я ничего не могу сделать. Малыш попробовал твою кровь, когда на тебе был надет амулет малхуса, и теперь вы связаны, он умрет без тебя. Таким способом эльфы привязывают малхусов к хозяину».

«Щенок скоро вырастет, и как я с малхусом покажусь на людях?»

«Мы, малхусы, живем долго, и наши щенки тоже долго растут. Твой щенок еще три года будет не больше крупной собаки, а потом время само решит этот вопрос», – ответил вожак.

Наваждение прошло, время вернулось к своему обычному течению, и разговор прервался. Мир снова наполнился звуками, и я опять увидел перед собой стаю малхусов, на которых с лаем бросался мой отважный щенок. Вожак стаи развернулся и, как призрак, растворился в кустах, за ним так же бесшумно исчезла и вся стая.

– Ух, – услышал я за спиной облегченный выдох Первого. – Я думал, что они нас порвут.

– Все нормально, я с ними договорился, пошли отсюда к Дереву Жизни.

Через час мы дошли до стоянки под деревом и сразу решили вернуться на холм. За день трупы волков и останки кабаньих туш начали разлагаться, и распространившееся зловоние просто убивало. По уму трупы нужно было закопать, но сделать это было нечем, и мы, забрав мешок с кабаньим мясом и другие вещи, вернулись на холм.

* * *

На холме наша троица провела пять дней. Первый занимался едой и пошивом новой одежды, а я охотой и обследованием храма. Тузик повсюду таскался за мной, не отставая ни на шаг. Свою кличку волчонок получил за убийство зверя, похожего на енота, с которым он схлестнулся во время наших исследований холма. У зверя хватило глупости напасть на Тузика, когда тот из любопытства полез в его нору. Зверь был в два раза крупнее волчонка и не посчитал его опасным противником. Щенок буквально порвал енота, как Тузик грелку из старого анекдота, за что и получил свою кличку.

Волчонок ел, спал и гулял только рядом со мной, лишь изредка убегая куда-то по своим делам. Жрало это создание в три горла и росло не по дням, а по часам. То, что он еще три года будет не крупнее большой собаки, вызывало у меня большие сомнения. Хорошим подспорьем стало то, что каждый день малхусы приносили к нам на холм оленя или кабанчика.

На второй день после переселения на холм мне удалось сделать из рога оленя рукоятку для меча. Самой большой проблемой стала заточка лезвия. Я промучился половину дня, пытаясь заточить изделие древних мастеров, и все безрезультатно. Первый, увидев мои мучения, снова полез в усыпальницу и вернулся оттуда с точильным камнем, найденным им среди останков древних воинов. Моих мозгов не хватило догадаться, что воины всегда носят с собой этот простой инструмент для ухода за своим оружием, а камни вечны.

Дни проходили в постоянных трудах и заботах. После завтрака я час занимался медитацией и самолечением, затем мы все вместе отправлялись к ручью умываться и запасаться водой, – тарой для воды служили два бурдюка, изготовленные шаком еще в пещере. Доставив воду в лагерь, я начинал сканирование холма, не забывая следить и за окружающей обстановкой. Малхусы всегда были у меня в поле зрения. Один из зверей постоянно дежурил у подножия каменной лестницы, по которой мы поднимались на холм.

За пять дней я просканировал и излазил на четвереньках весь холм, заглянул под каждый камень, но новых ходов, по которым можно забраться в подземелье, не нашел. В нескольких местах под поверхностью холма просматривались расплывчатые тени каких-то туннелей и комнат, но добраться до них можно было только с помощью экскаватора. Два раза мне попадались лазы, ведущие под землю, но оба они заканчивались непреодолимыми завалами. Для исследования храма нужна целая экспедиция с тяжелой техникой, а не одноногий инвалид. С инвалидом я, конечно, погорячился. Если не брать во внимание мою покоцанную рожу и следы ожогов по всему телу, то мое физическое состояние постепенно приходило в норму. Хорошая еда, свежий воздух и ежедневные тренировки дали положительный результат. Левая нога практически сравнялась по объему и работоспособности с правой, внутренние органы работали, как часы, в печени окончательно исчезла темная тень. Еще одним косвенным подтверждением моего хорошего самочувствия стал звериный аппетит и уединенная ямка в кустах, навещаемая мной после обильного обеда.

Ежедневные водные процедуры в ручье вместе с бодрым физическим настроем наносили мне и моральный ущерб. Каждый раз, разглядывая свою уродливую рожу с «пришитым» левым ухом, я приходил в уныние. Голова постоянно была занята мыслями о способах исправления своей внешности. Одна неплохая идея пришла во время охоты неподалеку от Дерева Жизни. Первый рассказывал мне, что гвельфы делают из плодов дерева эликсир долголетия, и я решил набрать плодов и попросить шака приготовить из них лечебную мазь. Побродив под деревом, я подобрал десяток наиболее свежих по виду плодов и отнес Первому. Шак быстро понял, что от него требуется, и стал готовить какое-то варево. Одним из ингредиентов для мази стал жир барсука, добытого Тузиком. Пока Первый химичил у костра, я вспомнил, что хотел попробовать плоды на вкус. Раньше меня останавливал их специфический запах, прямо скажу, дохлятиной попахивало. На этот раз мне удалось переломить себя и откусить кусочек таинственного плода. Опыт оказался неудачным – не то чтобы плод был несъедобным, только на вкус он оказался таким же, как и на запах. После того как я выплюнул фрукт, мне еще полчаса пришлось полоскать рот, чтобы избавиться от ощущения в нем дерьма. Успокаивая себя мыслями, что все лучшие лекарства на вкус гадость невероятная, я стал дожидаться мази.

Мазь была готова только после ужина. Перед сном я намазал на левой руке самый безобразный шрам от ожога и, завязав руку тряпкой, лег спать. Наутро я с нетерпением снял повязку и охренел: шрам на руке полностью отсутствовал, как и кожа на его месте. Мазь проела мою руку до самого мяса. Плюнув на опасные эксперименты, я вошел в транс и начал залечивать дыру на коже. Через час упорных трудов рана покрылась розовой пленкой. Этот досадный случай напомнил мне забавный эпизод из прошлой жизни. Моя супруга вычитала в какой-то газетенке статью про очередной эликсир молодости, которым оказался яблочный уксус. Электродрель замутила трехлитровую банку этого эликсира и заставила меня вместе с ней пить эту гадость. Эликсир оправдал свое название полностью, уже через час мы вспомнили детство по полной программе. В результате употребления эликсира нас стало нести со страшной силой, и мы наперегонки бросились в туалет. Беда была в том, что туалет в квартире один, а требовался он нам одновременно. Супруга провела три дня в обнимку с унитазом, а я с тазиком. Больше ни в каких экспериментах с другими чудодейственными эликсирами ваш покорный слуга не участвовал.

Время шло, и подготовка к дальнейшему путешествию подходила к концу. Первый дошил мне новые штаны и куртку, а на ногах красовались новые мокасины.

– Вылитый Чингачгук с большой дороги, только рожа подкачала, – решил я, рассматривая себя в воде ручья.

Первый тоже привел свою одежду в порядок. Тузик чувствовал надвигающиеся перемены и задорно скакал по лагерю, гоняясь за мухами. К походу было все готово, и мы легли пораньше, чтобы утром без задержек отправиться в путь. Нас ждала башня на краю пустоши.

Глава 4
ЗА НАМИ СНОВА ПОГОНЯ

Огромное зеленое море раскинулось под крыльями харуха, практически неподвижно парившего в восходящих потоках теплого воздуха. Зоркие глаза летающего ящера выискивали добычу, но кроны деревьев скрывали все, что находилось на земле. Харух качнул крыльями и начал планировать в сторону пустоши, видневшейся на горизонте. Инстинкт подсказывал, что на безлесой равнине будет легче найти еду. Далеко внизу петляла лента лесной дороги, то и дело скрывавшейся под деревьями. Глаз стервятника зацепился за три бегущие фигуры. Харух резко пошел на снижение, чтобы рассмотреть предполагаемую добычу.

«Двуногие», – разочарованно пронеслось в мозгу хищника, добыча оказалась слишком опасной. Харух был не настолько голоден, чтобы рисковать. В правом боку зверя торчали две обломанных стрелы, попавшие в него во время охоты на двуногих. Наконечники стрел приносили постоянную боль и раздражение. Ящер прекратил снижение и, замахав крыльями, стал набирать высоту.

* * *

Дорога, как змея, петляла между деревьями. Мой маленький отряд уже три часа находился в движении по заросшему травой проселку. Мышцы хорошо разогрелись, и неторопливый бег не перегружал организм. Мне даже не пришлось прибегать к помощи Силы, чтобы облегчить нагрузку на левую ногу.

«Дополнительная тренировка ноге не помешает», – решил я.

Внутреннее зрение постоянно сканировало округу, готовое предупредить об опасности. На расстоянии километра от дороги ничего подозрительного замечено не было. В лесу удалось обнаружить только ауры оленей, кабанов и других травоядных животных. Мое внимание привлекла аура крупной птицы, резко пошедшей на снижение в нашу сторону.

«Это харух», – отметило сознание.

– Первый, быстро за мной под дерево, на нас харух охотиться надумал! – крикнул я шаку.

Мы свернули с дороги под ближайшее дерево. Я достал лук и натянул тетиву. Мой внутренний взгляд непрерывно следил за опасностью. Аура харуха перестала снижаться и начала набирать высоту, удаляясь от дороги.

– Кажется, пронесло, – сказал я шаку и невольно улыбнулся, вспомнив анекдот про Чапаева.

Наша троица вернулась на дорогу и побежала по ней с прежней скоростью. Через полчаса я снова заметил подозрительные ауры, двигающиеся наперерез.

«Малхусы, – определил мозг. – И чего им от нас нужно?»

– Первый, к нам снова малхусы пожаловали, приготовься, – предупредил я шака.

Первый кивнул и перехватил поудобнее дубину. Тузик тоже учуял родню и, обогнав меня, унесся по тропе вперед. Через некоторое время впереди раздался его заливистый лай.

Малхусы дожидались нас на берегу ручья, который под прямым углом пересекал дорогу. Нас встречал Старый Вожак и его стая. Мы остановились, и я погрузился в транс. Горящие глаза старого малхуса начали приближаться, и в моей голове раздался голос:

«Приветствую тебя, высокородный. Я пришел проститься с тобой, здесь у ручья кончается наша территория, и дальше мы не сможем охранять тебя».

«Спасибо за заботу».

«Высокородный, у меня есть к тебе просьба. Прошу, не отказывай мне».

«Что за просьба?» – не стал я сразу соглашаться.

«Уже прошло больше двухсот лет с того момента, когда последний хранитель покинул Дерево Жизни и отправился на поиски выживших эльфов. Три тысячи лет назад враги напали на храм хранителей и убили всех. Только трое из них выжили, малхусы тоже почти все погибли в этой битве. Среди эльфов не осталось женщин, и у хранителей не могло быть детей. У нас выжили три самки, и род малхусов продолжился. После битвы Геон окутала тьма. Начались страшные землетрясения, и небо закрыли тучи пепла. Магия Дерева спасла эту долину от уничтожения, и мы выжили. Через триста лет, когда мгла рассеялась, на поиски эльфов ушел первый хранитель и не вернулся. Через тысячу лет второй эльф покинул долину. Все эти тысячелетия малхусы охраняли Дерево Жизни от врагов и вторжения людей и орков. Потом в долину стали прорываться чернокожие. В Срединной земле люди только со светлой кожей, а откуда пришли эти отродья дьявола, мне неизвестно.

После ухода последнего хранителя род малхусов стал хиреть, самки перестали рожать детенышей, и нас осталось только двадцать. Ты убил пятерых из нас, теперь только пятнадцать малхусов охраняют Дерево Жизни. В трех стаях осталось три самки, и только две из них приносят щенков. Если эльфы не вернутся, то мы вымрем. Ты пришел из внешнего мира и можешь найти выживших эльфов. Нордрассил заболел и начал умирать, его плоды стали испорченными. Мы не можем продлевать свою жизнь, питаясь ими. Пройдет всего триста лет – и Дерево не спасти. Прошу тебя, найди эльфов и передай им это».

«Я, конечно, выполню твою просьбу, но почему ты все время говоришь эльфы, а не гвельфы? На Геоне живет народ, называющий себя гвельфами, а про эльфов я слышал только из легенд своего мира».

«Мне неизвестен ответ на этот вопрос. За триста лет жизни я никогда не покидал долины. Все, что я тебе рассказал, мне известно от прежнего вожака малхусов. За всю жизнь я видел только чернокожих людей и орков, пытавшихся проникнуть в долину, все они мертвы. Гвельфы в долину не приходили. Расскажи, как они выглядят?»

«Рассказчик из меня плохой, я лучше покажу их тебе. Открой мне свой разум».

Горящие глаза малхуса отдалились, и я отчетливо увидел ауру вожака. Попытка войти в его сознание сопротивления не вызвала. За время жизни на Геоне мне удалось близко познакомиться только с тремя гвельфами. Первым гвельфом, с которым меня свела судьба, был Леор, утонувший в Темерианском озере. Арима – Летящую смерть – я собственноручно пристрелил, а третьим знакомым гвельфом оказалась Викана. Эти три образа я и передал малхусу.

«Это эльфы! – раздался у меня в голове взволнованный голос вожака. – Эта эльфийка так прекрасна, что у меня даже лапы дрожат от восхищения. Я никогда не видел эльфиек, только хранителя. Он рассказывал о красоте эльфийских женщин, но то, что я увидел, превзошло мои ожидания».

«Эту эльфийку зовут Викана, она моя хорошая знакомая».

«Высокородный, ты принес нам надежду на будущее. Предупреждаю тебя: за ручьем начинается территория чернокожих, их шаманы очень опасны. Эти отродья умеют скрывать свою ауру с помощью амулетов, и их не видно в магическом мире. Двух шаманов с такими амулетами я убил почти у самого Дерева Жизни. Будь осторожен, они охотятся за всеми, кто выходит из долины».

«Ты говорил, что вы убиваете всех, кто попадает в долину? Как же из нее кто-то выходит?»

«Это не всегда так. Мы пропускаем через долину некоторых пришельцев, которые не видели Дерева Жизни, для того чтобы узнать, свободен ли проход от чернокожих. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь уцелел. Караван, проходивший по этой дороге три месяца назад, вырезали сразу по выходе из долины».

«Как же мы выйдем из долины?»

«Мы прибежали сюда для того, чтобы предупредить тебя и отдать амулет шамана, который скроет твою ауру. Для твоего орка у нас амулета нет, но мы покажем дорогу, по которой вы сможете скрыться от погони».

Старый Вожак закончил разговор и, развернувшись, побежал вдоль ручья в сторону от дороги. Остальные малхусы остались на месте.

– За мной! – приказал я шаку и побежал за малхусом.

Вожак повел нас вдоль русла ручья в глубину леса. Примерно через километр ручей уперся в каменную гряду, окружающую долину, и скрылся среди камней. Малхус свернул в сторону и привел нас к входу в пещеру, скрытому кустарником, и юркнул в темноту. Мы последовали за ним. Пещера встретила нас кромешным мраком. Я остановился, чтобы перейти на внутреннее зрение. Постепенно мне удалось перестроиться, и мы пошли следом за малхусом. Пещера закончилась большим залом, освещенным магическим светильником. Такой же светильник я видел в эльфийском храме. Малхус остановился и сел возле высохшего человеческого трупа.

«Это шаман, которого я убил двадцать лет назад. Возьми его амулет и надень на себя», – раздался в голове голос вожака.

Я подошел к мумии и снял с ее груди каменную резную подвеску на кожаном ремешке. Ремешок разорвался у меня в руках, и я положил амулет в мешочек на поясе. Моя аура сразу побледнела и свернулась до размера ауры обычного человека.

«Высокородный, твоя аура уменьшилась, но не исчезла, как у шамана. Тебе не удастся спрятаться от магического наблюдения», – «обрадовал» меня малхус.

«Делать нечего, и так прорвемся», – ответил я.

Не знаю почему, но такая уверенность у меня была. Правда, возникли и подозрения, что эта уверенность – очередная глупость.

«Показывай дорогу, вожак».

«Идите по туннелю, который начинается в дальнем конце зала, он выведет вас на другую сторону каменной гряды, прямо на берег озера. Идите по воде в левую сторону и постарайтесь до ночи уйти как можно дальше».

«Прощай, Старый Вожак, я передам от тебя привет Викане», – пошутил я и пошел в сторону туннеля.

Подземный коридор петлял около часа, и наконец мы увидели свет. Туннель выходил из расщелины прямо в воду небольшого озера. Заметить вход со стороны было невозможно. Просканировав местность вокруг, я пошел к берегу озера прямо по воде. Дно оказалось песчаным и не топким. Замочив ноги до колена, мы с Первым вышли на берег. Тузик храбро плыл за нами следом. Отдохнув несколько минут, мы с Тузиком побежали следом за шаком. Первый всегда знал, в какой стороне находится башня с нашей заначкой, будто у него в голове компас.

* * *

Первый очень удачно выбирал дорогу среди деревьев, его природное звериное чутье подсказывало, в какую сторону свернуть, и за три часа непрерывного бега мы ни разу не застряли в кустах или болоте. Мне уже стало казаться, что нам удастся уйти незамеченными, но наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Погоню я заметил только благодаря Тузику, который стал подозрительно часто убегать в сторону от направления, выбранного шаком. Маленький малхус стал настороженно принюхиваться и гавкать, крутясь у меня под ногами и стараясь привлечь к себе внимание. Наконец до меня дошло, что он что-то почувствовал, и я дал команду остановиться.

Тщательное сканирование округи подозрительных аур не обнаружило, и я хотел уже дать команду двигаться дальше, как меня привлекло странное поведение аур животных и птиц, увиденных внутренним взглядом. Лес кругом нас был наполнен разнообразной жизнью. На деревьях гнездились птицы, на земле мелкие животные занимались своими повседневными делами, олени и кабаны перемещались по звериным тропам на пастбища и к водопою. Хищники прятались в засадах, поджидая добычу. Среди этого броуновского движения я обратил внимание на странную закономерность, которая раньше не бросалась в глаза. Кто-то невидимый в энергетическом мире Геона окружал нас с трех направлений, ауры животных убегали в разные стороны от этих незримых преследователей.

«Все понятно: нас обнаружили и пасут. Три отряда преследователей бегут по нашему следу, разгоняя у себя на пути животных и птиц. Сзади нас догоняет один отряд, а два других стараются обогнать и устроить засаду на нашем пути», – пришли в голову неутешительные выводы.

Рассказав Первому о своих наблюдениях, я начал лихорадочно искать выход из создавшейся ситуации.

«Что мы имеем? Нас видят и пасут. Преследователи уверены, что мы о них не знаем, и бегут за нами без опаски быть замеченными. Две группы, не останавливаясь, обгоняют нас, несмотря на нашу задержку. Нужно попробовать раздолбать их по частям. Необходимо найти место, где я смогу обнаружить преследователей визуально. Минут пять назад мы пробежали по тропе между двумя болотцами, там свободное от деревьев пространство. Обзор хороший примерно на двести метров, только трава и болото. Правда, трава вокруг высокая, но если залезть на дерево, то преследователей сверху хорошо будет видно. Решено: возвращаемся назад и делаем засаду, главное, чтобы враги вышли на открытое место, а не стали выжидать, когда мы побежим дальше. Эх, стрел маловато, всего семь штук осталось. Будем надеяться, что за нами гоняется не все племя сразу».

Через несколько минут мы уже были на краю заболоченной поляны, где я, перед тем как залезть на дерево, отдал шаку последние указания:

– Первый, сиди тихо и не высовывайся, возьми Тузика за шкирку и не давай ему выскочить на тропу. Жди моего приказа. Понял?

– Да, хозяин.

– Тогда я полез на дерево, а ты держи Тузика!

Через минуту я уже сидел на дереве, удобно устроившись в развилке ветвей, и высматривал преследователей. Ожидание продлилось около получаса, и из кустов показалась голова первого афра. Негр осмотрел поляну и скрылся в кустах. Через пару минут на тропу вышли пятеро дикарей и осторожно направились в нашу сторону. Двое афров были вооружены луками, остальные копьями и овальными щитами из кожи какого-то животного. Негры не имели никаких доспехов и блестели голыми раскрашенными телами, словно намазанными маслом. Дождавшись, пока они дойдут до середины тропы, я начал выцеливать первого лучника, погрузился внутрь своего сознания и спустил тетиву. Идущий впереди афр уткнулся лицом в траву, так и не поняв, кто его убил. Второй перед смертью подпрыгнул, словно заяц, и засучил ногами рядом с первым убитым, заполучив стрелу в грудь.

Афры оказались опытными воинами и не впали в панику, а, закрывшись щитами, бросились вперед по тропе к месту засады. Они поступили абсолютно правильно в данной ситуации, сокращая дистанцию и пытаясь вступить с нами в рукопашный бой. Три стрелы были потрачены фактически впустую, две разлетелись на куски, воткнувшись в щит, а третьей мне удалось попасть только в ногу одного из нападавших. Раненый негр стал отползать по тропинке, прикрываясь щитом, а двое других вступили в бой с шаком. Под деревом раздался оглушительный рев Первого и разъяренный лай Тузика. Я, чертыхаясь, начал спускаться вниз на помощь своему другу. Бой был в самом разгаре, когда с дерева свалился ваш покорный слуга. Удар задницей об корень дерева выбил из меня дух. Первый яростно отбивался сразу от двоих нападавших, а Тузик кусал негров за голые ноги. После моего бесславного падения на землю один из воинов переключил свое внимание на меня. Он перестал нападать на Первого и бросился ко мне. Здесь и пришел бы мне конец, если бы Тузик не вцепился негру в щиколотку. Воин как подкошенный упал лицом на землю прямо у моих ног, и мне оставалось только ударить его со всей мочи кулаком по затылку. Раздался хруст, и изо рта негра хлынула кровь.

«Еще один готов», – отметило сознание.

Второй негр, увидев гибель соплеменника, бросился бежать по дороге в обратную сторону от нас. Первый помчался за ним, оглашая окрестности победным ревом. Мне удалось отдышаться и встать на ноги. Подобрав лук и две оставшихся стрелы, я бросился следом за шаком. Погоня закончилась на середине поляны, где мне удалось вогнать стрелу в спину убегающего дикаря. Тот упал ничком на землю, а я не торопясь пошел по тропе в сторону шака, добивавшего дубиной раненного в ногу негра. Тому удалось только один раз укрыться щитом, второй удар дубины расколол его голову, как арбуз. Первый победно поднял свое оружие и повалился на землю со стрелой в правом боку.

Мое сердце оборвалось и упало куда-то вниз, время замедлило свой бег, и мой отчаянный крик забасил, как пароходная труба. Руки сами послали последнюю стрелу в замеченное в кустах шевеление. Я вынул меч из ножен, висевших за спиной, и бросился вперед. Мне удалось достичь кустов буквально в три прыжка. В кустах валялся труп афра со стрелой во лбу. Возбуждение спало, и время вернулось к обычному течению. Из ушей как будто вынули пробки, и я услышал заливистый лай Тузика. Малыш, схватив меня за штанину, тащил куда-то в кусты.

«Еще какая-то тварь сумела удрать отсюда», – всплыла в голове догадка, и я бросился вслед за Тузиком.

Шаман далеко убежать не сумел. Старый козел запутался своими одеяниями в колючем кустарнике, и я зарезал его, как барана, не встретив никакого сопротивления. Быстро содрав с его трупа все амулеты и пояс с кармашками, я побежал к раненому шаку.

Первый неподвижно лежал лицом вверх и держался за обломок стрелы, торчащий из его правого бока. Между пальцев на землю стекала почти черная кровь. По его щеке катилась одинокая слеза, оставляя за собой серую дорожку.

– Хозяин, как хорошо, что ты живой! – улыбнулся одними губами шак. – Я умираю, но ты остался живой, а это самое главное. Ты будешь вспоминать обо мне?

Я не знал, что ответить, и завыл, как задавленная машиной собака. Из жизни уходило самое дорогое мне существо, единственное, что связывало меня с этим миром. Викана и Колин находились где-то там, в прошлом, у них была своя жизнь и интересы. Им что-то было нужно от меня, и они дарили свою дружбу взамен моей. Первый любил меня абсолютно бескорыстно только за то, что я есть, и не требовал ничего взамен. И сейчас это существо умирает у меня на руках и вместе с ним умирает самая чистая половина моей души.