Текст книги "Векрь. Равновесие"

Автор книги: Игорь Алгранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3. Голос

Почему он? Зачем это всё, боги? Вокруг было удивительно тихо, и никто не собирался отвечать на его вопросы. Верес висел прямо в центре креста из белых полос и смотрел сверху вниз на город. Отсюда даже были видны дикие просторы за высокими городскими стенами – леса, поляны, низменности, возвышенности, реки и озёра… Пожалуй, взлети он еще на пару сотен локтей повыше, мог бы разглядеть и Вурт, ближайший город, где правителем был тар Г’Айтвур.

Верес, пожалуй, улыбнулся бы, если бы мог. Г’Айтвур был не чета этому безмозглому тюфяку Петр’Аю! Уж он бы точно не позволил неким таинственным мерзавцам подло скрутить и после казнить как разбойника и убийцу самого Члена Круга Пятерых.

Нет, Г’Айтвур был горяч, но справедлив. Он бы не допустил в своём городе подобного! Оротово пламя! Изнутри Вереса прямо сжигало чувство несправедливости и желанного возмездия. Эх, если бы он только мог!

Кстати, о мерзавцах, – подумалось ему вдруг. Какими бы они не были ловкачами, подобраться к нему, даже спящему, они вряд ли смогли бы. Слишком чутко он спал обычно. Даже неуловимые верны, способные подкрасться к жертве днем посреди чистого поля, не были для спящего Вереса проблемой. Он ловил их за шею одной голой рукой, даже не поднимая век…

Но тогда… Кажется, он с кем-то выпил накануне на постоялом дворе по пути из Горта домой, в дальнее убежище. Он всегда после охоты бежал в самое дальнее убежище. Чтобы… Верес напряг непослушную память, но получалось плохо. События последних вечера и ночи перед казнью будто заволокло туманом. К нему подсели двое, когда он мерно потягивал хвояк из высокой глиняной кружки. Как раз перед этим он получил от городского казначея щедрую выплату за последний заказ на семейку крагов в деревеньке Кита, что находилась в паре часов легкого бега от города.

Обычно подобные мелкие заказы выполняли Ученики. Но проклятый тар зачем-то попросил Вереса лично проследить, чтобы деревенька была вычищена. То ли родственник у него там какой-то жил старостой, то ли еще что…

Верес еще раз попытался напрячь неподатливую память, глядя на видимые далеко внизу изгибы рельефа и бесконечную зелень волнистого леса. Двое мужичков, подсевших к нему, по виду – обычных крестьян, были уже как-будто навеселе. Правда, выпивкой от них не сильно-то и пахло. Но изрядно поддавшему и расслабившемуся Вересу этот факт не показался странным. Сказывалось напряжение последних дней. Вообще, к нему частенько подсаживались в постоялых дворах и харчевнях. Кто – восхититься легендарным Чистым, кто – завести полезное знакомство. Ну и, разумеется, все они непременно стремились предложить Вересу выпить…

Эти вот тоже предложили. Позвали хозяина, заказали лучшего хвояка. Хозяин за стойкой бледный стоял какой-то и всё время косился на Вереса немигающим взглядом. И привкус у «лучшей» бражки Вересу не понравился… Вдруг он в одно мгновение поплыл и совершенно раскис. Язык во рту совершенно не желал слушаться. Потом эти двое услужливо подхватили Вереса под руки и куда-то повели… Кажется, они говорили что-то про комнату наверху, но почему-то, как поднимался по лестнице, он совершенно не помнил. Верес только и запомнил, что выпученные от лютого страха глаза хозяина, провожавшего их все тем же немигающим взглядом…

Потом Верес очнулся. Весь в липком холодном поту, крепко связанный, на ледяных каменных плитах одной из клеток в темнице гортской Башни. Говорить он не мог – язык просто не слушался, голова раскалывалась на части, всё вокруг плыло как в тумане. Веревки не поддавались. Наверняка, они были зачарованные неведомой хитрой магией – обычно Верес мог разорвать напряжением мышц любую, даже самую толстую веревку из имевшихся в округе. Он даже иногда забавлялся, позволяя себя связать на какой-нибудь очередной попойке среди Чистых по случаю успешной охоты на нечисть. И всегда разрывал путы.

Но не в этот раз.

Когда уникальная способность его невероятно крепкого и гибкого тела на самом деле оказалась так необходима! Потому что могла спасти ему жизнь. Самое драгоценное… (Что даётся лишь раз… – подумал вдруг Верес – Или нет?.. – Он вновь безуспешно попытался оглянуться. – Что же меня так крепко держит, а, боги?..)

Дальше дела пошли ещё хуже. Пришел глава стражи вместе с незнакомым высокомерным жердиной-жрецом, буднично зачитал короткий предварительный приговор – остальное, мол, услышишь на площади. И вот – его уже тащат наверх, на свежий воздух. Где у кряжистого палача давно уже всё приготовлено…

Орот и Джарват! – мысленно выругался Верес. Ну не могло такого с ним случиться! Однако, вот – случилось. Выходит, его чем-то опоили в поганой придорожной рыгаловке. И вся эта казнь действительно была подстроена. Но кем? Кто посмел отважиться на такое? Жирный трусливый тар Горта Петр’Ай? Да он собственной тени днем испугается. Таинственный жрец Хэта? С чего он решил, что это Гер'Ай? Раньше Верес его не видел, но вряд ли он причастен. Скорее всего, очередной святоша не при делах. На казни всегда должен присутствовать кто-то из жрецов бога воды и льда, божества жизни, холода и смерти. Тогда начальник стражи? Вересу с трудом верилось, что этот старый упрямый вояка добровольно пошёл бы на такую низость..

Получалось, что концов теперь не сыскать. Да и как их искать в эдаком подвешенном состоянии? А даже если и сыщет – толку-то бестелесному дланями махать? Внезапно Вереса озарило. Что, если он хотя бы сможет предупредить своих о случившемся? Верес слышал много историй о неупокоенных призраках, настойчиво искавших встречи с живыми или же просто бесцельно бродивших по свету. Только как это сделать, если он даже не способен свернуть с неведомого маршрута, проложенного неведомым кем-то? Может, он теперь так и будет летать по этой светящейся дорожке в небе над землёй как привязанный? Год, сотню лет, тысячу…

Скорей бы уж вся эта посмертная пляска с вознесением закончилась, – продолжал размышлять Верес, обычно крайне деятельный и не любивший долго сидеть без дела. И даже летать без дела, – усмехнулся он про себя. Полеты – это, конечно, неплохо, и при других обстоятельствах было бы даже здорово… Он никогда ничего подобного не испытывал, хотя не раз мечтал потягаться с птицами и увидеть то, что видят они. Ну вот – увидел. Однако, сейчас ему было совсем не до восторгов. Цена за исполнение детской мечты оказалась слишком уж высокой…

По прикидкам Вереса, «он» болтался над плахой не менее часа. Что ж, забава богов порядком начала надоедать ему. Словно в ответ на эту мысль, неведомая сила, что держала Вереса на пересечении светящихся небесных полос, вдруг потянула обратно, и он начал резко снижаться. Сила увлекла его вниз так же бесцеремонно, как до этого вырвала из тела и вознесла. Напоследок, Верес взглянул на небо и обомлел. Прямо над ним светящиеся полосы, к которым его тянули как за веревку, переплелись, потом они стремительно завернулись штопором и засветились вдруг ярче полуденного солнца…

Не дав Вересу опомниться, невидимая сила вдруг ещё стремительнее потащила его вниз и, когда до деревянного настила, на котором ему так лихо отсекли голову, осталась пара десятков шагов, вдруг и вовсе швырнула Вереса так, будто желала размазать его толстым, плохо струганным доскам.

Внезапно, вместо падения на помост, его бестелесная сущность с легкостью прошла сквозь него и, пройдя так же свободно сквозь каменные плиты городской площади, вдруг полетела еще ниже, и пройдя тонкий слой земли и песка, очутилась вдруг в неизвестном Вересу большом подвальном помещении с высоким потолком и стенами из сплошного серого камня. Похоже, это была какая-то старая заброшенная штольня, которую когда-то давно переделали под… темницу?

Вересу не дали додумать.

Из самого дальнего угла темницы с диким шипением выскочил и рванулся прочь – хотя бежать было, в общем-то некуда – невероятно крупный монстр. Векрь, опасная тварь, – привычно промелькнула вдруг мысль в «голове» Вереса, – особенно в стае…

Дальше случилось невероятное. Ещё бы мгновение, ещё бы доля секунды – и крупный векрь с чешуйками редкого чёрного окраса быть может благополучно улизнул бы от сверхъестественного безумия, происходящего вокруг, от страшного и тяжелого «нечто», валящегося сквозь каменный потолок с неба на него, запертого в ненавистный каменный мешок, в который его накануне посадили, перед этим ловко изловив пару недель назад…

Но зверь вдруг словно окоченел, замер в могучем прыжке, завис прямо в воздухе между решеткой и полом – всего на ту самую долю секунды, что так нужна была ему, чтобы скрыться в спасительной тьме противоположного угла проклятой каменной клетки, уйти от жуткой опасности, неведомой силы, которая внезапно схватила его за загривок и не дала больше дёрнуться в остановившемся на мгновение времени и таком невероятно плотном пространстве, сдавившем зверю бока…

Верес не успел даже толком понять, не то что испугаться или хотя бы удивиться. Яркая вспышка, кровавый туман в глазах, затем вязкая, болезненная темнота… Неожиданно последней мыслью перед падением в тьму проскочила легкая горечь – как там без него теперь будет милая Серна… Странно, что эта мысль возникла у него в «голове» только сейчас.

Что почувствовал векрь, Верес не знал. Зверь вдруг продолжил свой затянувшийся прыжок, потерял ориентацию, упал на присыпанное сеном дно колодца и покатился кубарем…

Хотя нет, знал. Уже знал. Почувствовал всем телом.

Новой незнакомой плотью.

От невыносимой боли во всем туловище векрь тут же резко вскочил на все четыре мощные когтистые лапы… Но гибкое вытянутое тело его свело страшной непроходящей судорогой, изогнуло неестественно спину, вывернуло набок клиновидную голову…

И векрь вдруг запел – протяжно и истошно, на все подземелье, и казалось – на весь проклятый город, так спокойно давший бесславно умереть Вересу. Стон был похож на прощальный, испускаемый высохшими стариками-векрями перед смертью, что тянула слабеющих к себе и пронзала могильным холодом…

Векрь снова упал на землю, теперь уже замертво.

Со стороны казалось, что зверь умер. Но вот – ещё одна судорога. И могучее звериное сердце, как-будто став еще больше и сильнее, забилось вновь. Векрь глубоко задышал, раскрыв окровавленную зубастую пасть и вывалив коричневый раздвоенный язык. Широко посаженные ярко-жёлтые глаза зверя из-за обильно прилившей к ним крови стали зелеными.

Наконец зверь отдышался и тяжело встал на ноги. Поднял голову и медленно обвёл округу невидящим взглядом. Снова судорога – и его грудь, сильно приплюснутая с боков вдруг как-будто раздалась в стороны. Векрь присел на задние лапы. Потом что-то привлекло его внимание. Он повернул голову назад и внимательно посмотрел на свой лысый хвост, напоминавший змеиный. Затем вдруг векрь зарычал, приподнял зад и одним щелчком мощных челюстей отхватил ставший почему-то ненавистным змеиный отросток, оставив на его месте лишь кровоточащий обрубок.

Еще одна судорога – и векрь вдруг выпрямил полусогнутые задние лапы, рывком раскинул передние в стороны, сжал вытянувшиеся когтистые ладони в огромные кулаки и огласил гулкую темницу громогласным утробным рыком, переходящим в вой, полный мучительной боли.

Иступляющий вопль не прошёл бесследно – зверь как-будто стал выше. Уж точно – шире в плечах. На теле, покрытом чёрной матовой чешуей, проступили бугры мускулов и связок.

Верес выпрямился во весь рост, опустил клин головы и взглянул налитыми кровью глазами на свои передние лапы. Руки-лапы. Руколапы. Мощные конечности, покрытые всё той же прочной чешуей векря. Невероятно широкие ладони, крепкие пальцы с когтями чудовищной длины, которым позавидовал бы и медочёс…

И вдруг он услышал голос.

Глава 4. Повелитель

– Новая жизнь, м-м, – произнёс вкрадчиво таинственный голос. – Это так восхитительно!

Голос звучал словно со всех сторон разом. Векрь дёрнул своей обновленной клиновидной головой, с пастью, полной смертоносных зубов и языком, раздвоенным на конце, как у речного варана. Он быстро огляделся, всматриваясь в тени, прячущиеся в темных углах от скачущего пламени коптящего светильника в коридоре за решеткой. Но тщетно – вокруг никого не было. Даже если и была рядом какая-то местная живность, вроде крыс, то она давно разбежалась в страхе от его внезапного жутковатого перерождения и еще более устрашающего свирепого рёва.

– Не пытайся меня увидеть, дитя, – продолжил вещать невидимый собеседник. – Я недосягаем для тебя. Я далеко-далеко и в то же время рядом. И всегда буду рядом, когда ты мне понадобишься. Предупреждаю сразу – ты полностью в моей власти.

Векрь опять с рычанием мотнул головой.

– Р-р-р… К-к-к… К-кто ты? – выдавил, наконец, он из непослушной звериной глотки.

– Вот как? Ты даже говоришь… – как будто слегка опешил голос, но спустя пару мгновений ему вернулась прежняя уверенная, даже надменная интонация.

– Я – твой повелитель.

– К-кто ты?! – зарычал векрь.

– Для тебя я – Тёмный Дух. Можешь звать меня так. Разрешаю.

Векрь опять угрожающе рыкнул.

– С чего бы мне с-слушаться тебя?

Голос тихонько рассмеялся. Смех показался чуткому слуху зверя несколько нервным.

– Ну, хотя бы по той простой причине, что ты обязан мне жизнью. Своей прекрасной новой жизнью.

Векрь опустил тяжелую голову и присел на корточки, почти как собака. Но спустя секунду резко вскочил и громко зарычал, раскинув руколапы.

– Я не пр-росил!!!

После недолгой паузы голос снова возник где-то возле его головы.

– В противном случае жизнь твоя сегодня так безвременно оборвалась бы на плахе. Надеюсь, ты не веришь во всю эту чушь про загробную жизнь и вечно неупокоенных призраков? Мне стоило немалых усилий вырвать тебя из цепких лап старого Хэта. Уж он-то всегда держит крепко свою добычу. Оттуда ещё никто не возвращался. Ах, как бы я хотел…

Если бы зверь внимательно слушал своего странного собеседника, то он заметил бы странную горечь сожаления в последней фразе, произнесенной невидимкой. Однако, вместо того, чтобы слушать, преображенный векрь вдруг сжался как пружина. Мгновение, пружина распрямилась – и зверь совершил очередной безумный прыжок, такой высокий, что сильно ударился клиновидной головой о щербатые камни потолочного свода…

Векрь очнулся и чуть приподнял голову с жидкой соломы, которой был устлан холодный каменный пол. Рядом что-то громыхнуло, потом противно заскрипело, раздались осторожные шаги и приглушенные голоса.

– Опять помер… Сколько её уже тут поумирало ни с того, ни с сего, нечисти этой проклятой! И зачем нашему тару это вот всё? Мало её, заразы ентой, за стенами по лесам, по долам шастает, чтобы еще здесь, прямо под Башней держать… Тьфу, падаль!

– Тебя, дурака, забыли спросить. Давай, тащи топор и мешок, будем на куски рубить. Глянь, какой здоровый на этот раз. Только спину рвать – такую тушу тащить!

– Б-р-р… – произнес первый голос, возвращаясь. – Как вспомню, какой кровью изловили эту тварь, так до сих пор вздрагиваю. Шутка ли – пятерых наших загрыз, прежде чем жрец этот в сером балахоне скрутил его своей чуднóй магией! Голыми руками в воздухе зверя держал! А лицо его ты при этом видел, а? Потное, злое, страшное, глаза светятся… Не знаю как ты, Керим, а я страху натерпелся и тогда в лесу, и в этих джарватовых катакомбах – на всю жизнь хватит, и детям рассказывать на ночь еще останется…

– Детям? Скажешь тоже! Тут-то тебя и вздернут за разглашение.

– Да шучу я, шучу…

– То-то же. Завали уж хлебало и давай работать.

Векрь лежал неподвижно и ждал. Наконец, двое пахучих людей подошли достаточно близко, чтобы не успеть среагировать…

Он взмыл в воздух молча и стремительно, как всегда на охоте. Но в этот раз этим двоим повезло – у него сейчас самым сильным было только одно желание… Мощным ударом лап и груди он раскидал зазевавшихся стражников и приземлился уже за распахнутой решетчатой дверью темницы, в темном коридоре. Впрочем, видеть в темноте для векря как раз не составляло труда. Далеко позади только-только раздался грохот доспехов и послышались вопли напуганных людей, упавших на каменный пол темницы …

– Вот болваны!.. Куда же ты? – вдруг отчетливо послышалось откуда-то слева, прямо над ухом. – Тебе не уйти от своего предназначения!

Проклятье! – пронеслось в голове Вереса. – не отстает!

Векрь ещё ускорился.

– Постой, зверь! Ты ведь не узнал самого главного! – настойчиво продолжал вещать невидимка. Голос вдруг начал отставать, и говоривший неожиданно перешел на крик:

– Стой, проклятая тварь!!!

Векрь внутренне возликовал. Эта угасающая фраза была последней. Он несся, не разбирая дороги по бесконечным ветвящимся коридорам, ловко избегая острых каменных выступов и ни разу не попав мощными лапами в здоровенные трещины на шершавом полу… Зверь инстинктивно выбирал путь туда, откуда тянуло самым свежим и вкусным ветерком – ветром свободы и лесных просторов…

И вот, наконец, спустя какой-то час бега без остановки, он вырвался из бесконечной пещеры, из-под проклятого душного города, понесся вдоль смрадной лощины, гигантскими прыжками перемахивая через высокие кусты чернотрава и пасленницы, буйно разросшиеся на её склонах. Где-то там, позади, высоко над ним осталась неприступная каменная стена и ненавистный город людей за ней…

Скоро низина закончилась, перейдя в поросший высокой травой склон холма. Верес в десяток прыжков преодолел склон и выскочил на голую каменистую вершину. Не оглядываясь и не останавливаясь, он кинулся вниз с другой стороны холма. Устремился к зарослям деревьев плотно обступивших подножие холма. Только бы проклятый голос не вернулся! И подальше от обжигающего солнца…

Скорее! – будто кричала ему новая плоть. – Он не сможет преследовать тебя вечно! Кто на земле, да и в воздухе может потягаться с тобой?

Редкая нечисть превосходила векрей в скорости. И вряд ли какая другая – в выносливости. Потому добыча, загнанная стаей векрей почти всегда была обречена. Верес это хорошо знал. Ему не раз в прошлой жизни приходилось выслеживать стайки векрей-людоедов. Мысль оказалась вязкой и отчего-то неприятной.

Тяжелое это было занятие – охота на векрей – крайне опасное и жутко выматывающее. Но если таких тварей вовремя не уничтожить, то, однажды узнав вкус человечины – легкой и слабой добычи – за короткое время они могли вырезать целое поселение неловких и медлительных людей. Начинали они всегда с беззаботной детворы и беспомощных стариков…

Векрь нёсся сквозь чащобу, не боясь наскочить на острую как нож сухую ветку или попасть в куст непролазной змеиной колючки. Тело само со звериной лёгкостью уклонялось от опасных препятствий, перемахивало через глубокие и широкие впадины в земле, скользило по склонам оврагов и проскакивало в минимально возможные просветы между деревьями…

Верес, не смотря на то, что думать вдруг стало невыносимо тяжело, с удивлением понял, нет, скорее, ощутил, что в этом безумном и безудержном беге имелось какое-то невероятное наслаждение. Он бежал и упивался своей силой, скоростью, гибкостью… Никто и ничто не могло его остановить. И он сам никого и ничего не боялся. Только проклятый голос… Как от него избавиться?

Голос больше не возникал ни в голове, ни рядом. Зверь ликовал. Ему претило всякое чужое господство, когда он был еще человеком. И тем более – когда был зверем. Зверем… одиночкой. Память его странным образом вдруг начала соединять куски воспоминаний из прежних его «жизней».

Верес с удивлением «вспомнил» – в голове его вспыхнуло, в виде ярких, быстро мелькающих картинок – уютное векрье логово, непохожее на его последнее место дневного схрона незадолго до подлой поимки. Что-то большое и тёплое рядом… Приятный, невероятно успокаивающий запах, нежная гладкая чешуя на материнском брюхе, мокрые чёрные соски, восхитительно вкусные…

Вспышка, вновь бесконечный лес, темнеющее небо, он продолжает свой неистовый бег, и сил ещё более чем довольно… Снова вспышка – и вот он, в два раза ближе головой к земле, охотится вместе с другими двумя детёнышами на принесённую матерью мохнатую болотную выдру с перекушенными задними лапами…

Моргает свет… Мать стала совсем маленькой. Почему-то она злится, показывает длинные острые клыки, шипит и прогоняет его… Навсегда. И он опять бежит, время от времени совершая громадные прыжки – просто так, потому что может, и это – блаженство силы и скорости. И с каждым новым прыжком он забывает мать, брата, сестру и безопасное младенческое логово…

Наконец, векрь сменил многочасовой стремительный бег на легкую рысь. Вокруг уже давно сгустилась ночь, однако, зверь как-будто даже лучше стал видеть окружающие предметы. С удивлением Верес вдруг обнаружил, что ВСЁ вокруг имеет свой запах и от этого – определённый цвет. Особо пахучие элементы даже ярко светились в сгущающейся тьме. Например, чьи-то свежие следы на примятой лесной траве и широких пятнах сухого мха под могучими разлапистыми елями.

Хотя – почему «чьи-то»? Всё было предельно ясно, и от осознания этого у Вереса наступил полный восторг. Вот здесь, на развесистых ветвях куста остролистника полдня назад посидела стайка лесных воробьев, поклевала мелких суховатых плодов и даже успела слегка нагадить под куст. Вот – мать-олениха прошла здесь недавно, по сухому моховому ковру, с двумя детёнышами-подростками. Шли они на водопой, к ручью, что журчал где-то справа, невидимый за плотной растительностью. Векрь остановился и повёл плоским, слегка раздвоенным носом. Прошли совсем недавно, воздух всё ещё был наполнен сладковатым запахом их ароматных шкур с примесью вечного страха практически беззащитной добычи…

Зверь вдруг осознал, что ужасно голоден. Жуткая встряска от странного (чудовищно мучительного!) воссоединения и долгий полубезумный бег по сырым катакомбам и сквозь лесную чащу совсем не утомили его. Однако, последний раз зверь ел много суток назад. К той вонючей дряни, что кидали через деревянную решетку мерзкие людишки, пахшие железом и страхом, он не притрагивался. Значит, пришло время восполнить запас сил и просто утолить голод.

И испытать ещё одно наслаждение – от погони и убийства жертвы.

Не долго думая, Векрь бесшумно кинулся по следу, ведущему в сторону ручья. Свечение тройного следа усилилось. Значит, он безошибочно определил направление. Внезапно зверь осознал, что в воздухе висел ещё один аромат. Нет, скорее, вонь. Так пахли конкуренты-охотники. Иногда он встречал их на своей территории. И если были настроение и азарт – прогонял или даже убивал.

Но сейчас, после многочасового безумного бега, он все еще находился на чужой территории. И, судя по смеси запахов – это была стая бурых низинных векрей. Скорее, стайка – три запаха смешались в один. Редкие следы на земле и траве – от их длинных прыжков. Они были здесь, тоже недавно. И тоже охотились. На ЕГО добычу.

Она стала его, как только он взял след. И значит будет не только погоня, но, возможно, и бой за неё. А это ещё один повод для блаженства – видеть поверженного или убегающего, поджав тощий змеиный хвост, врага. Торжество его силы. И Нового Права. Его Права..

Прежней территории ему теперь точно будет мало.

Векрь ускорился. Бурые векри были быстры, хоть и не слишком крупны и сильны. Он никогда не ел падаль, хотя другие его сородичи не гнушались даже многодневного гнилого трупного мяса и всегда возвращались к убитой добыче. Только не он, некоронованный владыка лесных векрей. Всегда только свежая добыча с горячей кровью, толчками бьющей из ран.

Вот и они! Векрь не боялся. Ещё ни разу, с тех пор как покинул семью, он не встретил ни одного сородича, способного выстоять в схватке с ним и хотя бы расстаться на равных. Всегда – или смерть, или позорное бегство.

Мир вдруг потемнел перед глазами – это синяя кровь устремилась по жилам быстрее, ударила в голову…

Троица отбила у обезумевшей матери одного из детёнышей, самого слабого. Олениха и второй подросток стремительно убегали по лесной прогалине. Тройка же окружила беззащитное дрожащее тельце, прижавшееся к сухому дереву с облезшей корой. Маленькие, ещё совсем мягкие рожки на вытянутой голове с раскосыми глазами едва ли могли противостоять трём парам рядов убийственно острых зубов…

Одним невероятным прыжком Векрь перемахнул через нерасторопных соперников, расслабившихся в полной уверенности, что добыча вот-вот окажется у них в зубах… Ещё не успев приземлиться, он молниеносным движением челюстей перекусил оленёнку горло и в завершение безумного прыжка встал, прижав испускающую дух добычу к земле передними руколапами.

Вся троица резко дёрнулась назад. Бурые векри синхронно прижались к земле, удивлённо и угрожающе зашипев на три лада. Спустя пару мгновений все трое опомнились и, как по команде, дружно кинулись в атаку на наглого захватчика их законной добычи.

============

Канал автора в Telegram: t.me/algranov