Текст книги "Иной Дозор (СИ)"

Автор книги: Игорь Петраков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

   – Что тебя конкретно не устраивает в Ночном Дозоре? – спросил Гесер.

   – Прежде всего учение о балансе сил Света и Тьмы. То, что мир теперь разделился на две части – дневную и ночную. А мне хотелось бы, чтобы мир был целым, гармоничным, уж извините за выражение.

   – Тебя не устраивает Великий Договор? – спросил Гесер, – ты ставишь под сомнение само существование Ночного Дозора?

   – А по праву ли вы называете ваш договор Великим? Не нахожу в нем ничего величественного, честно сказать. Силы Света, по моему скромному мнению ( да и как ему не быть скромным, как сказал бы Набоков ) не нуждаются в разграничении полномочий с силами тьмы. И совсем противно учению Света отдавать тьме половину мира – с неясными целями. И еще: нужно ли договариваться с тьмой – это большой вопрос.

   – Думаю, ты еще опомнишься и вернешься в лоно Ночного Дозора. Ведь его пока нечем заменить. Помнишь, – Гесер был явно настроен на миролюбивый лад, – как сказала одна героиня фильма «Любовь и голуби» – «Когда тебе в сумраке хвост прижало, к кому ты, милая моя, прибежала?» Впрочем, за точность цитаты я не ручаюсь.

   – Во всяком случае, выступать от имени Ночного Дозора я больше не собираюсь, – парировал я, – я подумываю об Ином Дозоре, – Дозоре, не связанном узами договоров со тьмой. На его основе могли бы объединиться Светлые Иные и противостоять темным силам.

   – Ты идеалист, Светлый, – заметила Тигренок.

   – Пусть так. Но во мне почему-то с недавних пора все растет и растет нетерпимость ко тьме – во всех ее проявлениях. Мысль о взаимодействии со тьмой стала все более и более противной моему существу. Тем более – мысль о том, что Темным надо отдать весь дневной мир, всю так называемую реальность, а себе оставить лишь пространство сумрака – и ночную действительность.

   – Подобный случай был со Светлым Стасом. Но ведь ты, в отличие от него, кажется, не проходил обряд Пламенного Сердца? – уточнил Гесер.

   – Не проходил. Дело в том, что нетерпимость ко тьме – стала внутренней потребностью моей души. Разум призывал меня примириться с тьмой, примириться с ее существованием, говорил, что она имеет свое значение в мироздании. Но душа моя противилась – как и сейчас противится – всяким проявлениям темных сил.

   – Этак чего доброго, ты и сумрак начнешь презирать, – заметил Гесер раздраженно.

   – А что дал мне Ваш сумрак? Какое счастье, какую отраду? – ответил я.

   – Но в сумраке ты можешь реализовать свои возможности, воплотить в жизнь свои фантазии, – сказала Тигренок.

   – Сумрак – что он представляет из себя для не заинтесованного наблюдателя? Текучее марево всех оттенков серого, с разблюренными контурами объектов. Какие-то пенящиеся клубы и муар. Все дрожит и качается. Любое движение оставляет шлейф. Да еще и магия... То есть взрывы, сияния, пестрины и сполохи. Укачивает уже на третьей секунде.

   – Неужели обычная человеческая жизнь тебе милей перепетий битвы сил Света и Тьмы? – спросил Гесер.

   – Может быть. Во всяком случае, в последнее время я заметил, что сильно ее недооценивал.

   – Неужели надоело быть Иным?

   – Человеческое начало берет свое, – вздохнул я, – очевидно, любовь к потустороннему миру во мне недостаточно сильна для того, чтобы я мог быть добросовестным работником Ночного Дозора. Или функционалом – бойцом невидимого фронта, исправно выполняющим свою функцию, налево и направо пользующимся своими сверхспособностями. И получающем от этого удовольствие.

   – То есть ты хочешь отказаться от способностей Иного, – так же как Кирилл – пограничник из книги «Чистовик» отказался от своих способностей функционала.

   – Способности не пропьешь. Может, они мне и пригодятся в дальнейшей жизни. Память о Ночном Дозоре не стереть. Я даже в чем-то Вам благодарен, Гесер. Вы научили меня тому, что Свет не обязательно должен быть безсильным. Что не надо пасовать перед Тьмой.

   – То есть ты не говоришь, подобно Кириллу, обращавшемуся к своему куратору – «Идите в пень»?!

   – Во мне есть нетерпимость только ко тьме, к силам Света – я хоть не испытываю пламенных чувств, но и негативных эмоций тоже. Я уже говорил, что чувствую некоторую благодарность. Надеюсь, наши дружеские отношения не прервутся. Но того безусловного подчинения, которого Вы ждете от меня, больше никогда не будет.

   _ _ _

   И треснул мир напополам:

   дымит разлом..

   Ума Турман. Ночной Дозор.

   В Кисловодске, идя по прогулочной тропе, писатель подслушал такой разговор курортников:

   – Гляди-ка, девятьсот метров над уровнем моря, – замечает один табличку.

   – А где здесь море? – отвечает истомленный жарой собеседник, – Здесь и моря-то никакого нет!

   Солоухин: слово и мир.

   Конечно, размышлял я, отдыхая после праведных трудов на благо Ночного Дозора, в сумеречном мире есть своя романтика. И есть своя логика – свои законы, по которым этот мир существует и движется.

   Пребывание в нем дает нам, Иным, определенные преимущества. В сумеречном мире нет безсмысленных войн, свойственных современному человеческому миру. Также нет тех популярных болезней и эпидемий, которые терзают обезумевшее от них человечество.

   Иные не испытывают человеческого страха – перед Тьмой и болезнью, не испытывают безсилия перед этим миром. И этому-то «дивному новому миру» Лена предпочла человеческий. Впрочем, с одной стороны ее можно понять. Человеческие законы и традиции, постоянство человеческого мира ( в отличие от меняющегося сумрака ) могут выглядеть действительно привлекательной опорой для человека.

   В человеческом мире стоял теплый осенний день середины сентября. Вот, кстати, еще одно преимущество сумрака – в нем не бывает холодной – прехолодной зимы.. Мысль о которой приходила ко мне всякий раз, когда я размышлял о перспективах наших с Леной «отношений».

   Скоро погода переменится: и как переменится! – теплоту уютного сентября сменят ноябрьские морозы, в которые одиночество среди заснеженного города чувствуется еще более отчетливо.

   После совещания в штабе Ночного Дозора я решил заглянуть к Лене, благо мне было практически по пути. К счастью, она была дома и встретила меня довольно приветливо.

   – Какой погожий день сегодня с утра! – воскликнула она, увидя меня, – впрочем, Вы, Светлые Иные, наверное, не радуетесь этим человеческим вещам?

   – Лена, я не настолько привык к сумраку, чтобы не радоваться хорошей погоде в человеческом мире! – ответил я.

   – Как дела в штабе Ночного Дозора? В организации, на сотрудничество с которой ты променял милую сердцу человеческую жизнь?

   – Не такая уж она была у меня милая, раз я решился на такой шаг.

   – Не прибедняйся. Люди испытывают в жизни куда большие тяготы. И ничего – не становятся Иными.

   – Как говорили в фильме Бикмамбетова, Иной проходит в жизни через нечеловеческие испытания. Поэтому он и становится Иным.

   – Еще одна из твоих логических загадок? Они мне никогда не давались. Так как дела у Ольги и компании?

   – Они очень сожалеют по поводу того, что ты не стала Светлой Иной.

   – Перебьются. Садись обедать.

   После душевного разговора неплохо было душевно подкрепиться. Человеческая пища все еще привлекала меня, особенно если она была приготовлена Леной.

   Я помыл руки ( что стало особенно актуальным в связи с эпидемией коронавируса ) и уселся за стол, где меня уже ждал суп с фрикадельками ( смотри его рецепт в моем сборнике «Кулинарные рецепты на каждый день» – ИП ).

   – Лена, я объявил Гесеру, что больше не буду работать в Ночном Дозоре.

   – То есть?

   – То есть выполнять функции Дозорного и выступать от имени Ночного Дозора.

   – Я имела в виду – как ты будешь обходиться без своих друзей-товарищей по Свету?

   – Наши дружеские связи и взаимную поддержку никто не отменяет. Может быть, мы объединимся в Иной Дозор – не связаннаный обязательствами с темными силами..

   – Мечты, мечты..

   – Сегодня погода располагает к мечтам. Как говорил Ипполит Матвеевич, «какие погоды нынче стоят чудные».

   – Это когда он за Лизой ухаживал?

   – Именно.

   – Ипполит Матвеевич – довольно нелепый ухажер.

   – Напоминает меня?

   – Ну, не очень.. И все же – почему ты это сделал? Почему отказался от работы в Ночном Дозоре?

   – Сумеречный мир начал мне надоедать. К тому же я хотел быть ближе к тебе. Я полюбил тебя, Лена, – как человек, а не как Иной.

   – А я всегда считала, что ты будешь мне хорошим другом. Но не более того.

   – А я скажу тебе, что чувства мои к тебе так ощутимы, что я хотел предложить прожить вместе целую жизнь ( как бы пафосно это ни звучало ) и быть вместе до тех пор, пока Тьма не разлучит нас.

   – Оставь эту риторику. Я так далеко не планирую свою жизнь.

   – Отчего же?

   – В человеческой жизни многое, знаешь, может случиться.

   – Опять у нас не получается разговор.

   – Потому что ты слишком многого хочешь! – упрекнула меня Лена, – Ешь давай!

   Я посмотрел на распорядительницу неприхотливого студенческого обеда. Она испытывала сильные эмоции. Видимо, мои слова все же подействовали на нее. Но вызвали не совсем ту реакцию, о которой я мечтал. «Хорошо бы сейчас посмотреть в сумрак, – подумал я, – Посмотреть, как окрасилась ее аура». Но тут же я отогнал от себя эту соблазнительную мысль.

   Дальнейший разговор касался мелочей человеческой жизни, от которых я уже начал отвыкать. Он мне почти не запомнился.

   Запомнилась мне только фигура Лены на крыльце, куда она вышла, провожая меня домой. Чем-то она напомнила мне фигуру героини романа Стивена Кинга «Туман» – когда она провожала Дэвида и когда он ее видел в последний раз. Впрочем, я сразу же отогнал от себя мысли о некоем трагизме этой ситуации.

   Мне казалось в тот момент, что сумрак, занимающий в моей биографии заметное положение, вполне мог бы отойти на задний план, уступить место образам и эмоциям человеческого мира. Вторая, теневая сторона действительности – больше не манила меня, не увлекала в свои сети. Она вмиг потеряла ту значимость, которую имела для меня в последние годы.

   _ _ _

   И есть на земле широта, долгота,

   где нас не хватает с тобой.

   Песня из фильма «Макар-следопыт».

   На ночь глядя вновь позвонил Гесер:

   – Привет, Антон. Не снизойдешь ли до нужд сил Света по старой дружбе?

   – А что случилось?

   – Нужно поговорить о Лене. Мне кажется, она еще может стать Светлой Иной. И, полагаю, ты в этом заинтересован.

   – Интересно.. Когда приехать?

   – Жду тебя через два часа.

   Итак, я направился в офис Ночного Дозора. По дороге я наблюдал за людьми. Как прост мир, в котором они живут! Они учатся на одном месте, потом поступают на работу. И работают там до старости лет. Никаких приключений, никаких сражений с Тьмой.

   Я поймал себя на мысли, что начал завидовать людям. У них твердые убеждения! Наверное, потому что у них нет выбора.. Ведь нельзя назвать выбором дилемму избрания между несколькими лояльными «лидеру» парламентскими партиями.. В этом отношении российский избиратель напоминал мне знаменитого буриданова осла.

   Я вышел на остановке «Горсвет». Ночи были уже прохладными. Редкий в это время прохожий зябко ежился. Через четыре минуты я был уже в кабинете Гесера.

   – Садись, Антон, – предложил он, кивнув на креслице.

   Я сел. В этом кресле я напоминал малыша Эрла Сенклера из зарубежного фильма «Динозавры». Осталось только ударить Гесера сковородкой по голове и выкрикнуть:

   – Ты не мама!!

   – Антон, нам стало известно, что Вадим Беликов предпримет еще одну попытку инициации Лены.

   – Неужели руководство Дневного Дозора не остановит его?

   – В том-то и дело, что Завулон в курсе. И ему тоже соблазнительно получить на свою сторону такую сильную Иную как Лена.

   – Какой же он нехороший Иной, – сказал я.

   – Твоя задача – не позволить Темным осуществить свой замысел.

   – Буду стараться. Буду почаще бывать с Леной.

   – Мне известно, что операция Темных запланирована на это утро. Постарайся перехватить Лену по дороге на работу.

   – Будет сделано.

   – Какой ты исполнительный. Это приятно. А говорил, что выходишь из Ночного Дозора.

   – Не позволить Лене стать Темной – это уже мое личное дело.

   – Ну, в добрый час! – напутствовал меня Гесер. – Тебе поможет Медведь.

   – Невелика поддержка, – заметил я.

   – Чем можем, тем поможем, – промурлыкал глава Светлых.

   _ _ _

   Помогите! Недавно на перекрестке наших дорог построили дом. Упырю Гоге подбили глаз. Нам негде гулять! Нас ущемляют!

   Представители партии «Упыри России». Из писем в редакцию журнала «Бузовик».

   – Привет, Лена! – я появился перед моей красавицей неожиданно, едва ли ее не напугав.

   – Привет, привет, – сказала она, поправляя прическу, – что-то ты рано сегодня. Обычно в это время ты спишь.

   – Темные сегодня будут активны, – сообщил я, – Попытаются перетащить тебя на свою сторону.

   – Посмотрим, как им это удасться.

   – Они уже подготовили почву. Согласись, Беликов имеет на тебя большое влияние.

   Мы вышли на средней руки улицу, по которой Лена ходила на работу ( жила она в десяти минутах ходьбы от остановки ). Я посмотрел в сумрак. Медведь, держась от нас на некотором расстоянии, следил за нами. Конечно, поддержка невелика, но все же я не брошен один против Темной орды.

   – Беликов уже успокоился, – сказала Лена, – думаю, он уже не вынашивает планов, как бы сделать меня Темной. Понял всю безперспективность этого дела.

   – Никогда не поздно стать Иной, – заметил я.

   – Я тебе уже говорила, что эта возможность меня не привлекает.

   Я вспомнил слова выглянувшего в окно дяди из фильма «Гостья из будущего» – «Дети! Только соберешься заснуть, как тут тебе про пытки, про проходные дворы. А ну-ка, с военными играми на бульвар» – «А мы не играем!»

   Все началось быстрее, чем я ожидал. Я ощутил, как возмутился сумрак. Кто-то явно торопился совершить в нем очередное действие. Я посмотрел на первый уровень и увидел Темную ауру, напоминавшую ауру Вадима. Он, очевидно, прятался где-то в более глубоких слоях.

   Я знал, что Темный где-то рядом, где-то поблизости. И действительно, он применил заклинание «Зов жертвы», обращаясь к Лене:

   – Иди сюда!

   Я почувствовал, как в спину мне воткнулся шприц. Я двинулся вперед, и одновременно воскликнул:

   – Вадим, выходи!

   Темный не спешил показываться в нашем мире. Туманный фасад дома наискось уходил в сумрак. Я поднял с мостовой свою тень и вошел в этот «параллельный мир».

   «Секундная стрелка на часах еле ползет. Ты вошел в сумеречный мир.., ты захотел увидеть опасность, и перешел грань между мирами. Здесь медленнее идет время, здесь все иное», как говорил известный российский писатель.

   Здесь я обнаружил Вадима.

   – А, Антон! – обрадовался он, – Добро пожаловать. А мы тебя уже заждались.

   Вадим стоял в какой-то несообразной одежде, напоминающей накидку мушкетера Д-Артаньяна из романа Александра Дюма. В руке у него было сабелька. Я невольно улыбнулся, вспомнив слова Глеба Самойлова:

   Я помню – раз, навеселе,

   влетел в твое окно.

   Влетел я с саблей, на коне,

   мой зад одет в седло..

   Мне Вадим тоже бросил саблю и прошипел на диком саксонском наречии:

   – Защищайтесь, сударь.

   При этом он игриво уколол меня сабелькой в селезенку. Я поднял саблю и скептически осмотрел ее:

   – Может, сударь, прекратим играть в эти древние игры? – поинтересовался я.

   – Ты должен отстоять честь своей избранницы в рыцарском поединке, – пояснил Темный.

   – Любопытно..

   Как говорилось в одной киношной песенке – «Антоха успел – завязалась драка». Так и у нас с Вадимом после моей реплики завязался своеобразный фехтовальный поединок. Сначала Темный шел вперед, но я быстро осадил его. При этом я нанес ему несколько чувствительных уколов.

   Но вот что любопытно – как только я наносил Темному какой-либо укол, тут же мое тело отзывалось болью в том месте, где я уколол Вадима. Все было понятно. Вадим применил популярное в среде Иных заклинание «Угрызение совести». Смысл его в том, что за каждый нанесенный удар вашему противнику придется расплачиваться – потерей своей жизненной энергии.

   Так что и Вадим терял силы, и я вместе с ним. Естественно, долго это продолжаться не могло. Я применил заклинание «Сумеречный вертолет». Появившийся в сумраке вертолет оторвал Вадима от земли. Я наблюдал, как он в рассеянности дергал ногами, пытаясь найти твердую опору себе. По моей мысли, в отрыве от земли, от ее энергетических потоков Вадим должен был еще больше ослабеть. Я забыл, что слабость в таком случае ( когда работает заклинание «Угрызения совести» ) настигнет и меня.

   Меня прижало к земле. Я чувствовал, как уходят последние силы. В этой ситуации я вынужден был прибегнуть к простому средству – православной молитве. Судьба Вадима меня больше не интересовала. На своем вертолете он улетал как будто все дальше от земли.

   В небе в ответ на мою молитву как будто открылся портал. Полился сверху сильный, как бы дневной, свет. Затем с небес раздался голос.. Я почувствовал умиротворение и необыкновенное спокойствие. Как будто мне действительно больше не о чем было безпокоиться, как будто жизнь снова вола в свое привычное русло.

   Появилось даже желание подняться к небесам, подышать озоном, как сказал бы персонаж пьесы Григория Горина «Дом, который построил Свифт». Но душа моя отказалась от такой манящей перспективы. Слишком, видимо, привыкла к земному миру. Привыкла к своим тесным пеленам ( как написал бы Набоков ). Холодно было бы вылезать из теплого тела. Ах, погодите, не будите, дайте поспать немного..

   Между тем тело мое как бы покинули силы, оно лежало, не способное на подвиги, среди сумеречных домов. Портал в небе закрылся, свет ушел куда-то наверх. Меня выбросило из сумрака. Дома стояли все те же, крыши лоснились под светом неверной луны знакомого нам мира..

   Я увидел, как мне на выручку поспешил Медведь. Рядом стояла Лена.

   – Куда ты исчез? – спросила она, – Опять в этот сумрак, будь он трижды неладен?

   – Да, да, – потвердил я ее опасения.

   – Извини, не успел вмешаться, – промолвил подошедший Медведь.

   – Темные так просто не сдадутся, Завулон наверняка что-нибудь еще придумает, – сказал я.

   _ _ _

   Ай-ай-ай, Иные все уже сломали глазки,

   ай-ай-ай, Иные, на нее глядеть опасно.

   Из популярной песни группы «Руки вверх».

   В этот момент я ощутил смутную тревогу. Пришлось оглядеться. По улице на полном ходу на нас двигался Темный грузовик. Порождение сумрака, для людей неопасное, но представляющее угрозу Иным. Кто-то очень хотел избавиться от меня и Медведя.

   – Скорее под арку! – воскликнул Медведь. Я, Лена и сотрудник Ночного Дозора устремились под арку высотного дома, которая находилась в десятке метров от нас.

   – Почему такая спешка? – бросила Лена на ходу.

   – Темные проснулись, – пояснил я.

   Грузовик в это время промчался мимо. Казалось, можно было расслабиться. Но не тут-то было – из сумрака возникли Илья и Вадим.

   – Вот мы встретились, Светлячок, – произнес Илья сакраментальную фразу.

   Аура его пылала всеми цветами радуги. Очевидно, Темный испытывал нешуточные эмоции по отношению ко мне.

   – Слушай, Илья, нехорошо обманывать свое непосредственное начальство, – заметил я.

   – Что ты имеешь в виду?

   – Кто рассказал Завулону о том, что я якобы атаковал тебя в ближнем бою?

   – Небольшая Темная хитрость, – признался Илья.

   – Что Вам надо? – спросил Медведь.

   – Мы здесь, чтобы помешать операции Ночного Дозора по привлечению на свою сторону Светлой. Или скажете, вам о ней ничего не известно? – спросил Илья.

   – Деритесь, если Вы – Иные! – воскликнул Вадим. Тем самым он невольно процитировал Вильяма нашего старика Шекспира.

   Вадим применил каскад из двух Темных заклинаний – более известный в среде Иных как «быстрое заклинание».

   – У меня скованы ноги, – произнес Медведь, – Идем в сумрак.

   Он скользнул в параллельный слой реальности. Чтобы не бросать старого знакомого одного против Темных, пришлось последовать за ним. «Глубокое серое небо, в котором нет и не было звезд, небо вязкое как кисель, светящееся тусклым светом. Все силуэты смягчились, растаяли – и дома, по стенам которых растекся ковер синего мха, и деревья, ветви которые в сумраке колышутся совсем не по воле ветра, и уличные фонари, над которыми кружат, едва шевеля короткими крыльями, сумеречные птицы. Едут навстречу машины – медленно-медленно, шагают люди – едва переставляя ноги. Все сквозь серый светофильтр, все сквозь ватные пробки в ушах. Немое черно-белое кино, изыск пресыщенного режиссера».

   Впрочем, долго любоваться прелестями сумеречного мира мне не дали. Вадим тоже оказался в сумраке и применил «Проклятие шакала» – известное заклинание, лишающее Светлых энергии с удвоенной силой. Довольно-таки мощное заклинание, особенно если учесть то, что я уже успел побывать в сумраке сегодня.

   Об этом заклинании современный поэт написал такие строки:

   По дороге обратно.. смеются огни,

   и шакалы от сытого сна добродушны.

   На утопленника – глохнет строка – смотри,

   на пустынника – так его в душу..

   В ответ я использовал заклинание «Неприятие магии». Скромное заклинание, задача которого – не дать противнику использовать свои магические возможности против тебя.

   Однако разум подсказывал, что, вероятнее всего, эта схватка со Вадимом будет проиграна.

   И действительно, все шло к малоутешительному для меня итогу. Темный Вадим использовал популярное среди магов заклятие «Сгустки Тьмы». Как уже говорилось, я был под аркой девятиэтажного дома. Вадим не унимался: вдогонку мне он пустил Темный грузовик. Грузовик врезался в арку с такой мощной силой, что, казалось, весь дом пошатнулся. Да так оно и было. Я взглянул вверх: здание над аркой стало разрушаться. Должно быть, неслабую силу проклятий заложил Вадим в свой Темный грузовик. Или, как сказал бы Михаил Задорнов, неслабое толчковое копытце было у свинюшки!

   Итак, дом разрушался. Сверху уже летели куски кирпичей. Пришлось мне возвратиться к тому, с чего я начинал, и покинуть это убежище. Темный, в свою очередь, очевидно, использовал заклинание «Отбросить» – потому что я обнаружил, что нахожусь уже на почтительном расстоянии от него. Разрушающийся дом уносился, улетал все дальше от меня. Или это меня уносили прочь от него какие-то силы? Я дотронулся рукой до асфальта. С землей ничего не случилось. Земля была на месте. Она не двигалась. Однако зрение подсказывало иное – дом все отдалялся в моих глазах.

   Своим тактильным ощущениям я доверял больше. Глаза обманывали меня. Это был очередной морок, тщательно приготовленный извне. Как только ко мне пришло сознание этого, картинка сменилась. Морок растял, пространство больше не разрушалось и не двигалось. Вадим пропал, будто его и не было. Я услышал голос Завулона:

   – Приходи в себя, Антон.

   Я огляделся. Лена стояла неподалеку.

   – Опять ваши эксперименты, Претемный?

   – Не могу себе отказать в удовольствии поиграть немного с силами Света, – с деланным смущением признался Завулон.

   – Игры со Светом могут быть опасны, – предупредил я.

   – Нас охраняет Великий Договор, – напомнил, в свою очередь, Завулон.

   – А это что еще за субъект, видимо, тоже из сумрака? – поинтересовалась Лена, подойдя ко мне.

   – Забыл представить: глава Дневного Дозора, Претемный Завулон, – сказал я.

   – Добрый день, – по своему обыкновению съехидничал тот. Мне невольно пришли на ум незабвенные строки современника: «Добрый день – так сказал мне еврей, отобравший у меня работу. Отобравший легко, без затей, словно это ненужное что-то».

   – Наслышана. Очередной великий Иной?

   – Вовсе не очередной, – поправил ее Завулон, – нас, Великих, очень мало.

   – Рассказывайте! – Лена подошла ко мне и обняла меня, – ничего не добьетесь все равно, с Вами работать я не буду.

   – Ты же работала с Беликовым! – упрекнул ее Завулон.

   – То была человеческая работа. Сумеречные возможности меня совсем не привлекают.

   – Тьма может многое тебе дать. Не только постоянную работу, но и любовь. Прекрасную любовь, – начал Завулон.

   – Не нужна мне Ваша любовь.

   – В таком случае, я вынужден прибегнуть к магическому вмешательству. Сумрак свидетель, я не хотел этого.

   – И не чуточки не страшно, – улыбнулась Лена.

   Однако Завулон не шутил. Темный маг произнес мощное заклинание, от которого сумрак всколыхнулся. Чем-то оно напоминало каскад заклинаний, использованных Вадимом чуть ранее. Только было более сильным, подчиняющим себе волю как человека, так и Иного.

   Улыбка сошла с лица Лены. Она разомкнула руки, отступила от меня на шаг.

   – Но и становится Светлой Иной я не собираюсь, если на то пошло, – медленно произнесла она.

   – Вот и славно, – констатировал Завулон, довольный произведенным эффектом.

   – Есть ли у вас совесть, Завулон? – спросил я.

   – Я всего лишь произвел Темное магическое вмешательство третьего уровня, которое разрешил мне Ночной Дозор. Помнишь, Антон, нашу встречу с Гесером?

   – Не ожидал, что вы лично опуститесь до такого..

   – Что делать! – воскликнул Завулон, – однако старые заклинания все еще действуют. Поразительно, как универсальны эти древние проклятия! Теперь я оставляю Вас – у Лены ведь есть еще дела в редакции «Среды». Человеческая работа ждет ее.

   – Ты за это ответишь, Завулон, – произнес я.

   – Вряд ли. Впрочем, мне пора спешить. У меня еще есть Темные дела. Как говорил один представитель жюри конкурса текстовых квестов, с вами становится скучно. Я выполнил свою работу. И мне больше не интересно наблюдать за вами, Антон и Лена.

   – Люди всегда мало безпокоили Завулона, – заметил я, когда глава Дневного Дозора удалился. Вслед за ним исчезли Вадим и Илья.

   Лена кивнула. Я подумал: какие же мрачные думы сейчас заполняют ее сознание? ведь магическое воздействие третьего уровня не проходит безследно.

   Вот и все.. Зря читатель ожидал финальной битвы добра со злом в этой книге.

   Где, например, с одной стороны – добро в брезентовых комбезах, с другой – зло в стильных сьютах. А посредине Антон и Лена. Шум, гам, файерболы носятся, все Лену хотят. Только вот герою во всей этой свистопляске участие принимать вовсе даже незачем. Стой себе, наслаждайся фейерверком. Ничего нового, впрочем, не увидишь.

   _ _ _

   То ли это смех, то ли это крах,

   то ли страх вернуться в пустоту..

   Агата Кристи. Кондуктор.

   – Вот пожалуйста – перед нами образец рассуждательства, – резюмировал Темный, – рассмотренный даже Карлом Юнгом, хотя последний и был большим остолопом, как принято считать у нас.

   Предпоследний Дозор.

   На следующий день я был уже в офисе Ночного Дозора, где меня на удивление приветливо встретил Гесер.

   – Садись, Антон, – предложил он, – скажу тебе, что ты достойно выглядел в противостоянии с Завулоном. Хотя и Лена не стала Светлой Иной, о чем я только сожалею.

   – Мудрено стать Светлой, когда против тебя применяют древние проклятия. Вы же сами дали Завулону право на магическое вмешательство. Вот он им и воспользовался.

   – Я уже стал стар. Допускаю ошибки. Нужно готовить преемника на свое место. Не согласишься стать главою Ночного Дозора города Москвы, Антон?

   – Манящая перспектива. Но меня она не соблазняет.

   – Совсем ты мне не сочувствуешь, Антон.

   – Почему же? Сочувствую. Но по-человечески. Не по-иному.

   – А я полагал, что воспитываю достойного последователя.

   – Очевидно, вы оказались плохим воспитателем, Гесер. Или идеи Ваши – порочными.

   В этот день я не был склонен к мягким формулировкам. Пусть выслушивает Пресветлый все, что я о нем думаю.

   – Ты должен признать, Антон, что борьба за Лену сблизила нас..

   – Не настолько, чтобы я продолжал слепо Вам верить.

   – А ведь были времена, когда наше сотрудничество было продуктивно. То есть приносило достойные плоды.

   – Ценность этих плодов, как Вы изволили выразиться, была очевидна только руководству Ночного Дозора.

   – А ты ожидал, Антон, что люди смогут их оценить?

   – Вот именно. Мне никогда не нравилось, что руководство Ночного Дозора пренебрегало мнением человечества.

   – А много ли дало человечество лично тебе? – спросил Гесер, – чего ты дождался за свою безкорыстную работу на благо людей, кроме отборных проклятий с их стороны? И волчьего билета с запретом на профессию?

   – Пожалуй, да. В этом вы правы. Но всех людей нельзя подводить под одну мерку. Уверен, среди них есть и достойные, и понимающие личности.

   – Ой ли? Видишь ли, Антон, мой скептицизм в отношении людей и их мира прошел проверку веками.

   Гесер замолчал. Да, приходилось констатировать, что наши взгляды на потенциал человеческого мира разнились.

   Мы простились с Гесером, недовольные друг другом. Впрочем, видимо, это следствие того, что я стал постепенно отдаляться от проблем и забот мира Иных, столь знакомого нашему читателю по произведениям Лукьяненко.

   На этом приключения мои обрываются. И невозможно сказать, что было с героями моей повести дальше. Жизнь их снова, как писал Алексей Липин, видимо, вошла в свое привычное русло.

   Впрочем, я не сожалел об этом. Единственное, что меня огорчило – это то, что Лена несколько отдалилась от меня. То, что моя любовь к Лене не получила разрешения.

   Хотя, если вдуматься, кому была нужна эта моя любовь? Самой Лене она была нужна меньше всего. Гесеру? Он только использовал ее в интересах сил Света. Естественно, блудливому, но оттого не ставшему менее ревнивым мужу Лены – она также была совсем не нужна.

   Редактору газеты «Среда» Беликову? Он только спал и видел, как бы я отказался от Лены, не подталкивал ее к Свету. Тем самым я позволил бы ему безнаказанно творить в редакции его Темные дела.

   Моим знакомым Тигренку и Медведю? Им никогда не нравилось, что я так был привязан к человеческому существу ( не Иной ).

   Тем не менее любовь моя не прекратилась, была еще жива. И я удивлялся этому факту. Так странно завершились мои очередные приключения в человеческом и сумеречном мирах. Ну а если читатель сочтет возможным сказать пару слов по поводу услышанного от меня в комментариях, я не буду против.

   ВСЕ!

   ФИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

   по мотивам повести «Иной Дозор».

   Как бы она выглядела, если бы за дело, как обычно, взялась группа «Ума Турман».

   Жил-был на свете Антон Городецкий.

   Влюбился он в Лену. Грустил не по-детски.

   Гесер же пришел в состоянье экстаза:

   «А ну-ка, Иную из нее сделай мне сразу!»

   И, выполняя заданье Гесера,

   Антоха провесил портал неумело.

   Так план операции перестал быть секретом.

   Его разгадал редактор газеты -