Текст книги "Петушки обетованные. В трех книгах"

Автор книги: иеромонах Серафим (Катышев)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Праздник по вере

Вот и кончились святки. О настоящей радости этих дней говорит нам прошлое. Помните «Лето Господне» большого русского писателя И. С. Шмелева? Какое же чудное, редкое по чистоте своей первозданной силы впечатление получил ребенок, если пронес он его через всю свою жизнь, не растеряв удивительных мелочей, и на склоне ее смог убедительно объемно воспроизвести трепетную красоту праздника! Отчего же так люди душевно отдыхали? Наверное, оттого, что перед этим долго работали душой.

Нынешняя картина иная. Если сравнивать ее с тем, уж не таким далеким временем, налицо, как говорят математики, перерыв постепенности. Разорвана преемственности нить, и совсем не убедительны теперь очажки ярмарок, ряженые, редкая гармонь и нарочито ядреные частушки. Совсем как в архитектуре псевдорусский стиль. В первую очередь праздник создается в душе человека, и если сумма радостных настроев превысит некую критическую норму, только тогда и возникнет ощущение пролитой на всех благодати.

Теперь многолюдье в церкви для верующих не совсем праздник. Скорее испытание веры, поскольку в этот день в храме нашествие людей, бывающих здесь раз или два в год. Они ищут исцеления, только не души, а тела, и поскорей. Легко убедиться в этом можно в праздник Богоявления.

Как говорят нам святые отцы, все начинается с духа, с духовности. И пока человек не очистит душу, не будет исцеления тела. В мире все накрепко связано, и любые изменения тонких структур вызывают изменения и нашего бренного тела, часто с большим сдвигом во времени. Еще совсем недавно марксисты любили повторять – «в здоровом теле здоровый дух». Нет, совсем наоборот. Писание нам говорит: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26, 41). Мы с удивлением открываем для себя эту истину, которая известна людям уже тысячи лет. У нас за многие годы атеизма сложилось впечатление, что здоровье – это бицепсы, желваки и стеклянный взгляд. Вспоминаю, как-то в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов, когда, точно не помню, однажды перед началом сеанса в кинотеатре показывали «Новости дня». Был такой киножурнал. И вот на фоне каких-то особо теплых встреч строителей новой жизни из братских партий показали на несколько секунд панно в одном из дворцов Улан-Батора. Идет по Москве Сухэ-Батор. За ним огромная свита из членов правительства Советской России. Взгляд восточного полубога устремлен вдаль, могучее тело упруго пружинит, под золотым шитьем бугрится бычья шея. Откуда-то из-под мышки выглядывает застенчивый Ленин и что-то спрашивает у вожака монгольских кочевников. Очевидно, куда идти интернационалу. Но Сухэ-Батор не отвлекается на мелочные вопросы. Он чеканит шаг и сам прокладывает путь миллионам.

Я думаю, этот пример весьма характерен. Фигуры вождей надуваются, как баллон, по общепринятой на тот момент форме, которая обязательно соответствует сути господствующей идеи. Теперь старую идею усердно навязывают российские средства массовой информации со своими «общечеловеческими ценностями» Запада. Эта идея по-настоящему гибельна для народа, поскольку несет внутри себя нравственное разложение – культ тела.

Образ самодовлеющего тела после тленных удовольствий заставляет людей искать средства от болезней – какую-то травку, таблетку, шепоток старушек, а то и модного экстрасенса. А уж если наступил праздник Богоявления, то никак его нельзя упустить. Число прихожан умножается многократно. Исправно ходящие в храм тонут в море жаждущих чуда исцеления.

Известно, что суточный церковный круг начинается с вечерней службы. Именно в это время приходят в храм чада Церкви. Именно на всенощном бдении происходит духовная подготовка христианина, позволяющая благоговейно приступить на следующий день к Божественной литургии, принять ее благодать. Возникает особый настрой, который трудно выразить словами. И вот этот настрой трудно удержать, он как-то незаметно уходит, когда стоишь в толпе людей, пришедших за «пользительной водичкой».

В храме многолюдно, но можно стоять не мешая друг другу. Уверенный баритон настоятеля плывет над верующими в тишине – и тут же шаркающие шаги и звяканье бидона. Это женщина, продираясь сквозь прихожан, ищет место, куда поставить посуду с водой для освящения. Она не видит благоговейно замирающие фигуры прихожан на чтении Евангелия, на «Иже Херувимы…», на Символе веры. У нее цель – получить святую воду и потом исцелиться.

Мы знаем, что Господь желает всем спасения. Вспомним, избранный народ под водительством Моисея до самой границы обетованной земли ежедневно получал манну небесную и сим спасался от голода в пустыне. А ведь там были люди и неверующие, пытавшиеся запастись манной впрок. И тем не менее вновь люди получали свежую манну и вновь видели чудо.

В Евангелии приводится много случаев исцеления совершенно неизлечимых больных. Все эти примеры объединяет одно – горячая и искренняя вера страждущих в Бога, в Его всемогущество.

Явление чуда всегда имеет какую-то цель – приведение к вере или ее укрепление. Те, кто приходят в храм только за святой водой, тоже имеют веру, только, наверное, усеченную, недостаточную.

В Писании повторяется мысль: по вере вашей да будет вам (Мф. 9, 29) и вера без дел мертва (Иак. 2, 20, 26), то есть: не будет дел – не будет веры, не будет веры – не будет исцеления. Эту простую истину нетрудно понять, но она большинством не усваивается. А ведь путь-то всегда открыт. В любую минуту можно сделать над собой усилие и переступить порог. Помните, что вас всегда готовы принять, выслушать и помочь. Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28).

Есть заповеди «не убий», «не укради». Многие гордятся, что соблюдают их. Однако мало соблюдать заповеди Ветхого Завета. Надо исполнять волю Отца Небесного. Ветхий Завет дает возможность подняться до уровня человека, дистанцироваться от животного. Новый Завет раскрывает глаза на то, как стать богочеловеком. Вот вам и перечень дел, без которых вера мертва. Кто еще не на пути, начните, и у вас спадет слепота, вам откроется свет, вы сможете видеть, ощущать маленькие чудеса вокруг вас каждый день и связывать их со своими делами. Те же, кто приходят в церковь только за водой, сами закрывают себя броней от идущей на них благодати. Дай Бог, чтобы все они смогли оценить чудо исцеления слепых (см.: Мф. 9, 27–29), ощутить настоящий праздник души, который раскрывается в полноте своей только по искренней вере.

20 января 1998 – июнь 2006 года

Сосуд благодати

У недавно воцерковленного человека может возникнуть вопрос: а как же оценить внешнее проявление благодати – касается ли она чудным своим крылом православного, наполняет ли она его душу? Оказывается есть такие признаки, если внимательно присмотреться к себе и окружающим в храме.

Святые отцы сравнивали действие благодати с огневидным облаком, защищающим человека от действия темных сил. Мы знаем, безгрешных людей нет, но все отличаются друг от друга мерой греха и, самое главное, желанием от него избавиться, мерою покаяния. Показное благочестие здесь не в счет, Господь все видит и все знает. И разбойника Он может простить за желание очистить свое сердце и встать на стезю Божиих заповедей. Но в обычной жизни доподлинно известно, что, чем больше на душе грехов, тем меньше благодати, а часто она и вовсе отступает, и душа остается беззащитной. С давних времен люди замечали, что грехи родных отражаются на детях, падают на их чистые и неокрепшие души, заслоняют от благодати Божией. Недаром же Господь Сам сказал: Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19, 14). А если существуют препятствия? Этим безжалостно пользуются темные силы. Неадекватность поведения детей особенно заметна в храме.

Чтобы подчеркнуть особую степень страха, в народе говорят: «Боится как черт ладана». Это подмечено не зря. Мне пришлось быть свидетелем такой боязни. Однажды стоял я летом на всенощной под воскресенье в нашей Успенской церкви. Место мое было у входа, весь храм на виду. Народу совсем немного, все наши прихожане. Вдруг заходят две пары и встают недалеко от входа впереди меня. У мужчин малые дети на руках. Женщины с непокрытой головой держат себя свободно. Ясно, люди невоцерковленные, по виду благополучные дачники, зашли из любопытства. Стоят они, озираются, рассматривают роспись. Один из детей, мальчик лет двух, сидел на руках у отца спиной к алтарю и также любопытствовал, только в другую сторону. Вышел на солею священник с кадилом. Мальчик его не видел, но вздрогнул и весь подобрался. Пройдя по солее, ступил иерей на амвон и, как положено, стал кадить прихожан. Когда он сделал взмах в нашу сторону, мальчик вдруг резко изогнулся, как будто ему в спину вонзилась стрела, и громко закричал, переходя на визг. Обе пары поспешно ретировались.

Малыш принял на себя удар темных сил, изгоняемых при каждении. Удар был направлен в самое безгрешное и тем не менее самое уязвимое место семьи. Попущением Божиим был дан сигнал о ее духовном неблагополучии.

Есть у нас многодетные семьи, которые всем составом посещают храм. Родители, глубоко верующие люди, вроде бы не прилагают особых усилий в управлении детьми. Достаточно взгляда, жеста руки. Дети разных возрастов чинно стоят, никаких лишних движений. Другие же родители, скажем певчие на клиросе, сделают замечание своему ребенку, если, конечно, сделают, а он тут же пошел бегать по солее, гримасничать, ползать по ограждению, кататься на воротцах. Потом дитя может подбежать к аналою и попытаться его поджечь выдернутой свечой. Конечно, весь причт, как и священство, находится под пристальным вниманием врага человеческого, и он использует малейшую возможность для своих активных действий. Это надо всегда помнить и заранее делать поправки, строже относиться к себе. Если мамаша этого ребенка на общей воскресной трапезе еще до молитвы наливает себе рюмочку, да потом, причмокивая, похрустит огурчиком, значит, она не обременяет себя ограничениями и может позволить себе многое.

Есть благочестивые мамаши из прихожан, которые не могут управиться с детьми в храме. Они вроде и стараются, а ничего не получается. Ребенка как будто подменили. Вне храма он один, а в храме иной. Значит, следует искать причину. Семья – это общий сосуд, который надо стараться сообща наполнять благодатью. А если он треснут или в нем огромные дыры, сосуд наполнить невозможно, как невозможно и защитить ребенка от врага. Он не сможет внимать замечаниям и добрым советам.

Мне могут возразить, мол, ребенок есть ребенок и нельзя ограничивать его свободу. Вот, мол, посмотрите как ведут себя православные арабы при схождении Благодатного огня в Великую Субботу. Они, как дети, пляшут, скачут, ездят друг на друге. Отвечу. У нас разные уклады, разное восприятие жизни, и сравнивать поведение людей, в том числе и детей, можно только в рамках одного уклада. Если кто-то в Успенском соборе Кремля сядет на своего друга и станет погонять его хворостинкой, думаю, тут же вызовут «Скорую помощь». И мамашу, принявшую рюмочку до общей молитвы, я не осуждаю. Я говорю о препятствиях, воздвигаемых на пути детей к Богу, об ответственности родителей и родных, которые держат в своих руках драгоценный и хрупкий сосуд благодати. Ведь храм, это не детская площадка и солея не сцена, где можно гримасничать. Почему одни дети стоят возле родителей и внимают службе, а другие это делать не могут? Видимо, делается разный вклад в их души не только словами, но и делами и помыслами.

Как можно объяснить, почему трехлетний ребенок в детском саду постоянно крадет вещи у своих соседей, школьница из весьма благополучной семьи прячет под кофту приглянувшиеся ей предметы в супермаркете, хотя рядом находится мать, или шестилетняя девочка, самым тщательным образом оберегаемая от дурного влияния, в людном месте вдруг начинает изощренно ругаться матом? Объяснение одно. Дети находятся под воздействием темных сил, и у них нет действенной защиты.

С врагом во все времена идет настоящая война. И чтобы добыть победу или, по крайней мере, не стать побежденным, надо каждому вносить свой посильный вклад в эту борьбу. Поведение ребенка в храме – это индикатор состояния духовного покоя семьи или неспокойствия, барометр, указывающий на звенящее чистое небо или на хмурые тучи над головой.

Нынешнего года соборование на Крестопоклонной в храме святителя Афанасия еще раз подтвердило мои наблюдения. Соборование само по себе – это вычищение забытых, неведомых грехов из уторов души, полное ее очищение. Если на соборование храм полон, для врага это невыносимое мучение, и он посылает туда человека невоцерковленного, случайного, с ребенком. Это чадо в течение всего Таинства и мешало верующим, сновало по рядам, выговаривало, покрикивало. Опытные прихожане принимали сие спокойно: «Доброе дело не бывает без искушения». Но искус искусу рознь. Не все могут объяснить его и терпеть, ибо претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22). А как бедная мать ребенка, поймет ли она, как и те две пары на всенощной, что им подан знак, увидят ли они его? Ведь Всеведущий Бог одному Ему известными путями направляет всех нас ко спасению, ожидая только одного – желания, подобно чистым и открытым душам детей, принимать от Него неоскудевающий поток благодати.

«Возсияй в сердцах наших, Человеколюбче Господи, Твоего Боговедения нетленный свет, и мысленныя наша отверзи очи, во евангельских Твоих проповеданий разумение, вложи в нас и блаженных Твоих заповедей страх, да плотския похоти вся поправше, духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему и мудрствующе и деюще. Ты бо еси просвещение душ и телес наших, Христе Боже, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем и Всесвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь» (Псалтирь, молитва по 11-й кафизме).

Май 2006 года

Воздаяние

Летит время… Избитая фраза. Часто повторяет ее каждый из нас. Большинство не задерживается на глубинном смысле ее в силу многих причин – молодости, склада ума, обстоятельств. Только подходя к последнему порогу на своем пути, человек начинает осознавать цену времени, своих деяний и неизбежность воздаяния за них. С юных лет мы знали известную фразу, что жизнь прожить надо так, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Эта идея принадлежит не большевикам, а идет из глубины древности и затрагивает самую суть и смысл существования человека на земле. Задайте себе вопрос: «Зачем мы все живем?» Неужели только сытно поесть, крепко попить да сладко поспать, а потом со страхом уйти в небытие? Любое здравое рассуждение приведет к выводу, что здесь что-то не так. Должно быть в человеке нечто более высокое, нежели только тело, возвышенная сущность – душа, дух. Ну возьмите хотя бы совесть. Бессовестными люди не рождаются, ими становятся. Даже отпетые негодяи не могут отрицать наличия особого гласа, идущего изнутри человека. А глас этот взывает к правде, истине, справедливости, к тем высшим ценностям, которые отрывают человека от животного мира и возносят к небу.

Дорога жизни. Путь длиною в жизнь. Почему так говорят? Ведь не всегда человек идет ровной дорогой, вдыхает полной грудью аромат полей и лесов. Чаще же этот путь и дорогой назвать нельзя – сплошной бурелом житейской чащи, а то и болотное хлюпанье. Однако все, ну почти все, начинают с ровного места на прямой дороге, а тем не менее большинство оказывается на обочине. Если человек к концу жизни вольно, то есть после определенных усилий, или вроде бы случайно оказывается опять путником, он обязательно оценит разницу и задумается. Жаль, что в наш сложный век надобится иногда целая жизнь, чтобы понять неотвратимость воздаяния за временное или окончательное покидание светлого коридора Божиих заповедей. Сколько же впустую, а чаще во вред себе тратится сил, времени, здоровья, чтобы понять эту простую истину!

Беда надвигалась постепенно. Сначала на фоне недолеченного гриппа развилась мощная простуда, потом настигло воспаление легких с плевритом, которое в сельских больницах купировать не удалось. Смерть уже стояла рядом. Я отдал последние распоряжения, где и как похоронить, попрощался с близкими и приготовился к неизбежному концу. Однако стараниями жены и друзей меня смогли перевезти в Москву. Там лечение пошло эффективно, и через полтора месяца я был на ногах. Правда, еще стоял вопрос об операции, поскольку не поддающийся лечению «уголок» давал о себе знать. Теперь нельзя было париться в бане, вообще перегреваться, простужаться, все время нужно было быть начеку, контролировать себя и беречься. И как только ослабевало бдение, тут же поступал предупредительный звонок.

Ежедневная суета, как топкое болото, засасывает человека, не дает ему оглянуться назад, оценить пройденный путь, не дает и посмотреть вперед, различить ориентиры в тумане. Больничная койка – хорошее место для размышлений, особенно если ты постоял на краю пропасти и успел заглянуть в нее. Можно невозбранно плыть по прожитому, собирая, сортируя свои деяния, раскладывая их по полочкам, составляя прейскурант. Потом, если выбрать наиболее заметные события, плохие и хорошие, получится панно, вполне равновесная картина, и в ней ничто не отягощает взгляд. Не знаю, как у других, но я получал за свои дела быстро, почти без задержки, и это позволяло связывать свои деяния и последующие события тонкой, но прочной ниточкой. И только на больничной койке набор этих цветных ниточек позволил соткать красочное полотно жизни.

Древние говорили: «Когда созреет ученик, придет учитель». Не обязательно это случится буквально. Человек может наткнуться на нужную книгу, встретить интересного человека, услышать обрывок фразы, которая ляжет недостающим звеном в цепи размышлений. Несомненно одно – это станет ступенькой на выбранном или предложенном пути.

Видно, я никак не мог «закусить», чтобы гайка уверенно пошла по резьбе, и Господь послал мне человека. Решил я после значительного ремонта деревенского дома освятить его. Обратился по этому случаю к настоятелю петушинского храма отцу Андрею, и тот, выяснив местоположение, отправил меня к иеромонаху Афанасию, который проживал недалеко от меня.

После чина освящения, слово за слово, разговорились, и батюшка остался. Он никуда не торопился, треб в тот день не было. Мы проговорили несколько часов. Была какая-то взаимная тяга к общению, и тридцатилетняя разница в возрасте не стала помехой. Отец Афанасий оказался весьма начитанным и, несмотря на отсутствие специального образования, хорошо ориентировался в богословии. Мы поднимали различные темы, подходили к ним с неожиданных ракурсов. Потом наши встречи продолжились. Если погода позволяла, много бродили в тихие вечерние часы по пустынным улицам, проселкам, полям. Не все вопросы можно было разрешить в таких беседах, но они постепенно таяли в прочитанных книгах, которыми в избытке снабжал меня отец Афанасий. Читал я с огромным интересом, читал и впитывал. Все отрывочные знания, когда-то полученные по жизни, постепенно стали связываться воедино, начали проступать контуры того великого, ради чего и живет человек, весь смысл его земной жизни.

Известно, что Бог дал человеку разум, свободную волю и бессмертную душу, и ему уже с момента рождения ставятся посильные задачи, которые со временем усложняются. При решении каждой задачи вокруг человека находятся люди, адекватные данной ситуации, поскольку каждый из них по-своему может влиять на решение. От того, как человек оценит и обработает поступающую к нему информацию, и зависит движение человека – вверх, вниз или топтание на месте. Посмотрите вокруг себя, кто они – ваши близкие, что для них дороже – благоухание души или смрад телевизионных передач, звезды на небе или «звезды» ядовито-голубого экрана, сделайте необходимые поправки, учтите девиацию компаса.

На Руси испокон века по субботам парились в бане, омывали тело, счищали недельную грязь. В воскресенье на литургии отмывали душу, совершали великий труд покаяния, счищали с себя грехи. Покаяние есть основа всего движения вперед и вверх, без него оно невозможно. Невоцерковленный человек как бы постоянно падает, и у него совсем немного времени, чтобы спастись. Сначала он должен осознать свое падение, а потом грамотно остановить его, не погибнуть. Здесь полная аналогия с парашютистом, когда он идет на задержку раскрытия в свободном падении, и не важно, 10, 20 или 30 секунд. Поскольку времени немного, нужно четко знать, как вести себя в этой опасной ситуации. Парашютист должен твердо усвоить три кратких правила, которые основаны на печальном опыте других. Первый раз я услышал их от Инны Захаровой – летчицы и парашютистки. Мы с ней примерно в одно время, в 1965 году, получили звания мастеров спорта: она по парашютному, я – по самолетному, и относились друг к другу с большой симпатией. Я использовал любую возможность «сходить» на задержку раскрытия, проверить себя в экстремальной ситуации, оценить свои чувства и мыслительные способности. Мне повезло тем, что я мог получить консультацию у опытного человека. Инна сама была ученицей известного парашютиста Ивана Ивановича Савкина, который первым в мире выполнил 5 тысяч прыжков, а тогда он готовил команду парашютистов ВВС. К тому времени я имел некоторый опыт «парашютиста», и мне уже доверяли ручное раскрытие парашюта. Слово «парашютист» я взял в кавычки потому, что парашютистом можно назвать только такого спортсмена, который в свободном падении владеет своим телом, мыслями и чувствами. При оставлении самолета над человеком довлеют инстинкты и рефлексы. Например, рефлекс упереться рукой в струю воздуха за бортом. А это чревато большой опасностью. Если правая рука лежит на запасном парашюте, а левая вытянута, сразу после прыжка (с левого борта самолета) человека начинает крутить, а при ручном раскрытии и кувыркать. Это может привести к большим неприятностям и даже трагедии при самом раскрытии парашюта. Но даже если парашютист отделился правильно, но не прогнулся в падении, его все равно может закрутить, поскольку положение фигуры неустойчиво – центр тяжести выше центра давления. Одновременно важна и симметрия положения рук и ног. В общем, тут целая наука, а Инна сказала только несколько слов: «Как высунешься, режь поток плечом. После отделения делай крест (то есть рука – продолжение ноги). В падении думай, что у тебя мал прогиб». Смотрите, как все просто, четко, лаконично. Это позволило мне сэкономить уйму времени в постижении данной науки, и при отделении от самолета я сразу уверенно вставал на поток. Так и в постижении науки о покаянии нужно всегда помнить о кресте и что у тебя «в падении мал прогиб», что ты несовершенен и тебе еще надо много работать над собой. Это позволит не совершить ошибки, не закрутиться и не погибнуть, когда есть прекрасная возможность спастись через крест.

Все мы плывем по бурному морю жизни вроде бы и вместе, а по сути, в одиночку. Каждому дано в жизни решать свои задачи, каждому самому принимать решения и держать за них ответ. Последние годы я продирался через буреломы своей души. За плечами был обрыв пропасти, когда в тяжелой болезни я совершенно явственно за спиной почувствовал ледяное дыхание смерти, потом медленное выздоровление и наконец ощущение выхода в какой-то новый для себя мир иных душевных измерений, новых выводов и установок. Все болезни человека происходят от неотданных духовных долгов, нерешенных задач на этом уровне, невычищенных уголков души, куда он, часто того не ведая, не пускает недремлющее око совести. Однако нет худа без добра – со скорбями всегда обретается и новая высота, ощущение радости продвижения вперед, хотя для этого каждый раз надо проходить маленький, но строгий экзамен.

Поехать в Дивеево, где почивают святые мощи великого старца Серафима Саровского, долго было неосуществимой мечтой. Наверное, для посещения этого святого места с пользой для души человеку отводится нужное время, когда он для этого созрел. В августе 1997 года собрались туда ехать мои знакомые монахини и пригласили меня.

Трудно передать красоту этих мест былинной Руси. Речь идет не только о внешних признаках, в значительной степени ныне утраченных. Красота Муромского края Владимирской земли не только в ландшафтах, она висит в воздухе. Чтобы увидеть ее и почувствовать, нужно только чуть приоткрыть душу. То же и вокруг Дивеева. Красота осталась. Ее сохранили соборы.

Я не буду говорить о всех маленьких чудесах, которые сопровождали нас в пути и по прибытии в Дивеево, они достойны отдельного рассказа. Остановлюсь на главном, на кульминации нашего пребывания в этих святых местах.

Вечером мы отстояли всенощную, в половине шестого утра были на полунощнице у раки преподобного, потом часы, исповедь, литургия, причащение. Пять часов пролетели как одно мгновение. Такая была благодать.

У иконы «Умиление» несла послушание сухонькая старушка с очень живыми глазами. Смотрю, мои монахини с улыбкой раскланиваются с ней. О чем-то быстро пошептались и разошлись. Оказывается, это их знакомая по лавре. Теперь живет в Дивееве. Обещала показать нам дорогу на источник Серафима Саровского, совсем недавно еще находившийся в закрытой зоне.

После скромного обеда, который предоставляет каждому паломнику монастырь, мы тронулись к источнику. В машине шестеро. Учитывая практическую невесомость монахинь, надеюсь, что рессоры выдержат. На штурманском сиденье Александра Федоровна. Она показывает нам путь. Милицейские посты миновали благополучно – сзади лишнего пассажира удачно прятали.

Наконец мы у границы Мордовского заповедника. У источника народу сравнительно немного, хотя на площадке стояло несколько автобусов. Одна очередь за родниковой водой, бьющей из обрыва, другая – для омовения в озерке. Температура воды 4–5 градусов, для «моржей», но люди идут в воду и с молитвой погружаются в нее с головой. Александра Федоровна предлагает всем нам не упустить такую редкую возможность исцеления от недугов. Я объясняю, что после тяжелой болезни мне никак нельзя, это равносильно смерти. Старушка смотрит на меня как на неразумного ребенка и молча направляется к воде. Я слышу: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». Александра Федоровна как-то медленно, с достоинством погружается в воду. И так три раза по три. Она не спешит выходить из ледяной воды, приглашает колеблющихся.

Я задумался, говорю себе: «Какая же цена твоей веры, если ты боишься с молитвой переступить через этот смертельный страх? Знаешь ведь, что вера без дела мертва. Докажи, что веришь по-настоящему, и Господь не допустит рецидива болезни, не даст умереть». Внутри заклокотала битва. Тело бурно протестовало, а душа тянула в водоем. Рядом со мной стояла Ольга, староста нашего храма. У нее, видимо, тоже был не меньший накал борьбы. Последнее время она ходила с давлением 240/120, мир временами качался и плыл перед глазами. Когда Ольга засобиралась в Дивеево, а это день пути на машине, дочь ее, медсестра, ложилась на дверь, как на амбразуру, не пускала. Когда же поняла неколебимость матери, насобирала целый мешок таблеток, пилюль, ампул, шприцев.

Пока мы с Ольгой воевали каждый сам с собой, мои монахини уже устремились к лесенке. Первая Варвара, за ней Людмила. Я ведь знаю, не блещут они здоровьем, хвори постоянно одолевают, то одно, то другое, а тут такая спокойная решимость. При виде их у меня наступил перелом, появилась какая-то легкость, уверенность. Но то была не та уверенность у обреза двери, когда отделяешься от самолета, встаешь на поток, падая, выполняешь комплекс фигур и потом раскрываешь парашют. Там присутствует расчет. Уверен, что правильно уложил парашют, что умеешь владеть телом в падении, когда воздух струится меж пальцев, как вода, знаешь, как соблюдать правила безопасности, если вдруг закрутит. У источника это чувство шло только от веры, от глубокого осознания своей защищенности Тем, Кому принадлежит мир.

Когда спускался по лесенке и щупал ногой дно, тело стянуло, сдавило ледяным панцирем. Последним усилием произнес: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь» – и окунулся. Сил хватило только на три раза. Многие паломники после омовения говорили о последующем комфорте, тело, мол, горит огнем. Я этого не почувствовал, но ощутил какое-то сладостное обновление.

Последней решилась Ольга. Она геройски выдержала испытание, и сердце не лопнуло.

Александра Федоровна, которая деликатно не присутствовала при нашем испытании, увидев мою мокрую голову, вся засветилась, молча вынула свой синодик и предложила мне вписать туда всех, кого пожелаю. Ежедневное поминание о здравии на литургии у мощей преподобного – это, конечно, была высшая награда.

По возвращении я замер. Прошло три дня, контрольный срок при простуде. Никаких признаков. Минуло еще несколько дней. Самочувствие нормальное. Я понемногу стал смелеть, позволяя себе расширять границы дозволенного врачом. Примерно через месяц я наконец понял – по великой милости свершилось чудо.

У Ольги то же самое. Давление нормализовалось. Она полностью отказалась от лекарств и почувствовала себя вполне здоровой.

Где же границы чудес? А их, наверное, и нет. Вся наша жизнь – сплошное чудо, только надо научиться его видеть, пропускать через себя и благодарить Создателя. Это изначально дано без исключения каждому. Но если в душу напущен туман и ты падаешь в пропасть, надо осознать это, остановить падение, раскрыть парашют и ощутить необыкновенное счастье.

Сейчас Россия находится в глубокой черной яме, куда она попала если не по своей воле, то по своим делам. Честный, трудолюбивый, доверчивый народ поддался злому искушению бездуховности, своими руками лишил себя высшей поддержки, и сейчас нужно полностью откинуть чуть приоткрытый люк у этой ямы, чтобы туда хлынул живительный воздух Православия. Без этого Россию не спасти. А без спасенной России многих и многих ждет погибель. Православие без русских тоже ослабеет. Спасение только в единении. Русским надо проникнуться Православием. Наша сила в этом особом сплаве, который должно содержать в полноте, чистоте и непрестанно лелеять. Все в наших руках и вполне по силам. Православие – наше спасение, единственная надежда, которая всех объединит, Духом всех пропитает, насытит, поможет подняться и даст необходимые силы. Пока каждый из нас не осознает, что именно он в ответе за все, пока не встанет в полный рост, пусть даже зная, что уже взят на мушку, дело с места не сдвинется.

Многие спросят: с чего начать? Пойдите в ближайший православный храм, выберите себе священника по душе, доверьтесь ему, и он вам все расскажет. Надо всем нам очистить себя покаянием, просветленные ручейки помыслов и дел направить в одну сторону, чтобы получилась полноводная река, которая со временем станет могучей. А помощь, верьте, обязательно придет.