Текст книги "Петушки обетованные. В трех книгах"
Автор книги: иеромонах Серафим (Катышев)
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Каждый читатель наверняка встречал в своей жизни чудеса, по крайней мере слыхал о них. Однако большинство людей чудеса в своем сознании не отмечают, хотя они вокруг нас.
Есть у меня хорошая знакомая, инокиня Татиана. Видимся мы не часто, зато при встречах никак не можем наговориться, уходим в долгие беседы, которые всегда жалко прекращать. После каждой из таких встреч я пытался делать заметки. Да простит меня читатель, по разным причинам не все я могу излагать на страницах этой книги. Из бесед я выделил только разговоры о чудесах, о том, как Господь людей приводит к вере и верующих неизменно укрепляет.
Что я предлагаю читателю, чистая правда. Сами внемлите инокине.
«Живут люди среди чудес, а их не видят. В советское время часто говорили, особенно в области воспитания детей, что в жизни есть место подвигу. А я бы добавила: и чуду. Вот послушайте о чудесах, которые коснулись меня в этой жизни…»
Было мне года четыре. Сестра чуть старше меня. Мама в послевоенные годы поднимала нас одна, жили бедно, тяжко было маме. Правда, с нами проживала еще бабушка. Она хоть по дому помогала. И вот случилось несчастье, у мамы отнялись ноги. Что делать? У бабушки была подруга баба Катя, очень верующая, необычайно добрая и отзывчивая. Узнала она о несчастье и говорит: «Надо ехать к источнику». Это было сказано с такой решимостью, что ей сразу поверили. Надо было ехать к источнику возле Сергиева Посада, тогдашнего Загорска. Она уже там бывала не раз. Конечно, дома все согласились, врачи ведь только разводили руками, помочь не могли. Но как везти такую больную? Страшно подумать. Транспорт нанять нельзя, да и денег не было. Тащить на себе больную желающих не нашлось. Но баба Катя не отступила. Трамваем, поездом, автобусом, пешком она все-таки довезла, дотащила нашу маму до источника. Сейчас, с высоты прожитых лет, это чистый героизм, но тогда об этом не думали. Помочь людям в то трудное послевоенное время было в порядке вещей.
У источника мама все сделала, как велела баба Катя. Опустила ноги в ледяную воду и стала горячо молиться Богу и преподобному Сергию. Потом больную оттаскивали от воды. Полежит она маленько и опять просится к источнику. Так было несколько раз. И вот, наверное, после четвертого омовения мама, к изумлению находившихся там паломников, тяжело поднялась и осталась на ногах. Для нее это стало таким потрясением, что она всем сердцем повернулась к Богу и уже никогда не отворачивалась. И мы с сестрой через маму с малых лет воцерковились, можно сказать, выросли в лавре. И теперь, на склоне лет, не перестаем благодарить Бога за то начальное чудо, которое определило всю нашу жизнь.
Вообще-то священники не любят это слово. Не отчитка, мол, а молебен о здравии. Однажды пришлось мне сопровождать одну мою знакомую к отцу Герману. Она захотела пройти эту отчитку, но одна поехать в лавру боялась. Было это где-то в конце 1970-х годов. Тогда отчитка проводилась в Свято-Духовом храме. Приехали мы туда рано утром, а народу уже собралось много. Как только храм открыли, прибывшие хлынули в церковь. Я знакомую провела к солее, а сама стала пробираться к выходу, но не тут-то было. Как только все приехавшие вошли, двери закрыли, пришлось мне простоять всю службу в храме. Впечатление, скажу вам, запоминающееся. Сначала отец Герман произнес проповедь, объяснил страждущим, откуда идут корни беснования, что нужно делать и как. Потом начал служить молебен. И вот в это время вдруг стал нарастать гул. Люди все что-то выкрикивали, даже те, кто сопровождал бесноватых. Находившиеся рядом с храмом потом говорили, что жутко было слышать все вопли и стоны. В какой-то момент слышу голос мамы: «Таня, я здесь. Танюша, я здесь». В ответ я громко закричала: «Мама, я здесь». Мой голос влился в общую какофонию. Тут вижу, идет по рядам батюшка и всех кропит святою водой. Поравнялся со мной и говорит: «Ты-то чего кричишь?» Я – рот на замок и сразу вспомнила, как мама рассказывала, что ей советовал один батюшка в подобной ситуации свой нательный крестик в рот положить. Я так и сделала. Стою, смотрю по сторонам и думаю: «Ведь у каждого свое искушение и каждому надо победить его».
Мое впечатление от этой отчитки было настолько сильным, что оно сразу передавалось людям, которым потом я рассказывала, и они невольно проникались верою в немедленную ее действенность. Эта история имела продолжение.
У моих друзей из одного курортного города, супружеской пары, есть знакомая. Назовем ее Мария. У нее случилось большое несчастье. Вдруг заболела старшая дочка, студентка медучилища. Диагноз страшный, – рак крови. Девушка медленно угасала, ничем помочь ей не могли. Вот ее мама с моими друзьями ринулись по святым местам помолиться за болящую. Поехали они в Троице-Сергиеву лавру и в Печоры. В Москве остановились у меня. Тут я и рассказала свою историю с отчиткой. Прошел месяц. Вдруг междугородный звонок. Мария плачет: дочери совсем плохо, врачи предупредили о близком конце. Мать в отчаянии. Говорит мне: «Жди завтра, приеду. Пойду к отцу Герману. Это последняя надежда». Отец Герман выслушал Марию, близко к сердцу принял ее боль и поддержал в решении. Отчитывал, как и положено, три дня. Вот возвращается Мария домой и на лестнице встречает соседку. Зло посмотрела она на приехавшую: «Что, довольна? Сына моего погубила». Мария ничего понять не может. Потом ей объяснили. У соседки неожиданно умер взрослый сын, вполне здоровый. Момент смерти совпал с последней отчиткой. Мария бегом в больницу. А там встречают ее радостной вестью. Дочке стало лучше. С тех пор она стала быстро поправляться. Теперь уже у нее самой растет дочь. А соседка та, оказывается, занималась колдовством, наводила на людей порчу. Позарилась на чужого ребенка, а потеряла своего. Господь отвел от девочки происки бесов, а те ведь за так ничего не делают. Взяли они с колдуньи долг другим путем.
Вот другой случай. Есть у меня крестник. Было ему тогда семь лет. Время идти в школу, а он не разговаривает. В обычную школу не принимают, велят родителям определять ребенка в специальную, для дефективных. Родителям-то каково? А к тому же у ребенка так называемая «утиная болезнь». Что бы он ни съел, ему тут же надо на горшок. Вот мама ребенка и говорит: «Все. Едем к отцу Герману». Что ж, едем так едем. Дело было зимой. В электричке проблемы, горшок с собой не возьмешь. В общем, доехали, поприсутствовали на службе и назад. И так три воскресенья, то есть выходных. И вот после последней поездки звоню я своей знакомой. Слышу вроде ее голос и не ее. Спрашиваю: «Ты?» А на другом конце провода: «Нет, это Дометий». Сейчас «дефективный» мальчик учится в академии, вполне здоров, и у него даже открылись большие способности. Пишет, например, великолепные стихи. Мы потом рассказали отцу Герману об этом случае. Он порадовался вместе с нами и попросил всегда ему рассказывать о результатах молебнов о здравии, то есть отчиток.
Одна моя знакомая, молодая женщина, совершила большой грех. Вернулась она с курорта домой такая счастливая, загоревшая. Через некоторое время вдруг начинает полнеть и превращается прямо в телепузика. Пошла к врачам, одному, второму, третьему. Потом томография. Профессор заключил – опухоль мозга, нужна операция. Стоит она огромных денег, а на бесплатную времени нет. Когда подойдет очередь, операция будет уже не нужна. Эта женщина понимала, откуда у нее такие скорби. Была в храме, покаялась, но улучшения не видно. Тут ей подруга и посоветовала поехать в лавру к отцу Герману – мол, терять-то тебе нечего.
Ездила она на отчитку несколько раз, и вот как-то вскоре я увидела ее и глазам не поверила. Идет стройная молодая женщина, глаза опять струятся радостью. При очередной томографии профессор ничего не нашел. Говорит, есть, мол, такая странная болезнь – «турецкое седло». Она то появляется, то пропадает. Причину этого вот только профессор не назвал. Да и что ему объяснять. Все равно бы не поверил.
Получила знакомая, назовем ее Анна, так сказать, черную метку. На работе объявили, что ее увольняют. Как жить? На руках малый ребенок, мать-инвалид. Прибежала она ко мне, рыдает: что делать? А я говорю: надо у Бога просить помощи. И направила ее к Плащанице в Сретенский. Вы знаете, тогда слева в храме висела вертикальная и горизонтальная фотографии Плащаницы Спасителя. Их ведь во всем христианском мире всего пять. Между киотами маленькое расстояние, но туда можно было втиснуться. Я сама там не раз горевала, и всегда меня обнимали потом спокойствие и тепло. Вот Анна и побывала там. Говорит, вывернула Господу наизнанку всю свою душу, под ней лужа слез была. Возвращается домой, и вдруг затрещал телефон. Звонит школьный товарищ, с которым они давно не виделись, и говорит: «Хочу сманить тебя к себе на фирму, мне нужен надежный помощник. Как, пойдешь?» Анна чуть в обморок не упала. Конечно, она тут же согласилась. Какие же вразумления дает Господь! Только молись и благодари Его.
С сыном моим было просто мученье. С осени до весны болел – аллергия, ангина, простуды. Большую часть времени был не в школе, а дома. Пошли мы на его день Ангела в храм Феодора Стратилата. Стоим, внимаем службе. Выходит диакон отец Георгий с кадилом. Обошел весь храм, подходит к сыну и говорит: «Иди за мной». Ну, парнишка и пошел за ним в алтарь. Там и пономарил всю службу. После службы диакон напутствовал: «Завтра приходи обязательно, помогать некому, все болеют».
Так сын каждый день и ездил в церковь. Через неделю замечаю: так он же здоров! Понадобилась всего неделя участия в службе, чтобы освободиться от той хвори навсегда.
Было это в конце 80-х годов. Поехали мы, несколько паломниц, в Оптину. Со мной был сын. Восстановление обители шло полным ходом, и нам предложили поучаствовать. Вот вручают сыну лом. Парень хоть и подросток, но крепкий. На совесть работал целый день. В конце его обнаружилось, что все ладони в кровавых мозолях. Рукавиц-то не выдали. Стонет мой парень, поскуливает, места себе не находит. Приглашают нас к источнику батюшки Амвросия. Болящий долго держал ладони в родниковой воде. Прохлада снимала боль. Утром снова на послушание. На этот раз выдали ему кайло. Я ужаснулась. Думаю, дали бы хоть рукавицы. А сын, увидев растерянность мою, показывает мне ладони. А на них нет и следов вчерашних ран. Вот вам и монастырское послушание.
Возвращались мы, несколько паломниц, из лавры. После молебна, литургии душа поет. Подъезжаем мы к Хотьково. А там только-только открылся женский монастырь. Еще у него ничего не было, только передали обители приходской храм. Вот одна из нас и предложила осмотреть церковь. Ну, подошли мы к храму, а там идет спевка, да такие чудные голоса. Хор прекрасный. Мы стоим не шелохнувшись. Радость прямо неземная. Стоим, а войти не можем, двери закрыты. Тут подходит женщина, служащая, стоит она за ящиком. Говорим ей, что, мол, понимаем, что мы не ко времени, можем помешать спевке, но уж очень хочется осмотреть храм. Женщина в недоумении, какая, мол, спевка. Тут певчие опять вознесли нас вверх. Женщина замерла. Потом достает ключи, открывает храм. Вошли мы, а там никого нет. Служительница и говорит, что ей многие об этом говорили, а вот убедилась сама в первый раз. Так мы сподобились услышать хор Ангелов. А мне этим был дан знак, что путь-то мой будет монашеский и начнется он с послушания здесь. Когда у меня дети уже выросли, стали самостоятельными, душа позвала в монастырь. Духовник поначалу направил меня в Хотьково на послушание. Поработала я там в свой отпуск, так сказать, вкусила монастырской жизни. Честно сказать, она показалась мне неподъемной по своей тяжести. Однако все потихоньку улеглось, собралась я в путь, и владыка Ювеналий вскоре постриг меня в инокини в Успенском храме Новодевичьего монастыря. Восприемницей была известная всем игуменья Серафима.
В моей жизни это чудо было дважды. После войны жили мы в коммунальной квартире в старом деревянном доме. В кухне была дверь, которая вела на лестницу черного хода и на чердак. Вот стоит мама вечером на кухне, готовит еду и что-то вкусненькое для бабушки. Она тогда лежала в больнице. Вдруг раздается стук в дверь. Мама открывает, а там никого. Утром она приходит в больницу, а ей объявляют: бабушка скончалась в восемь вечера. Именно в это время и был стук.
В другой раз это было уже в Новодевичьем. После пасхальной ночной службы мы еще с одной матушкой убирали Успенский храм. Вдруг я слышу, кто-то стучит в дверь. Думаю, может, кто-то что-то забыл и вернулся в храм. Открываю, никого нет. Через некоторое время стук опять повторился, и опять за дверями никого. В третий раз я ринулась вниз чуть не бегом. На средней площадке лестницы подвернула ногу, упала, ударилась головой обо что-то острое. Поднимаюсь, морщусь от боли, а передо мною плащаница. Как она тут оказалась? Ведь еще в субботу стояла она в храме в море цветов, обносили ее вокруг церкви, потом под пение канона занесли ее в алтарь. Сколько перед ней было пролито слез, сколько было воздыханий, молитв, явного почитания, а теперь вот она где-то сбоку пролежала всю пасхальную службу. Так мне стало горько и обидно, дыхание перехватило. Я побежала к священнику, он еще не ушел. Рассказала все как есть. Иерей вызывает ризничего, и тот покаялся, мол вынес на время и забыл. Плащаницу немедля вернули на свое место. Видите, как Господь всегда рядом, и все мы под десницей Его.
Благословили меня в Новодевичьем стоять за ящиком. Были у нас в продаже великолепно исполненные фотоспособом иконы. Фирма, которая поставляла их нам, предложила сделать фотокопии с икон нашего храма. Матушка игуменья благословила. Фотограф почти закончил работу, осталась только чудотворная Смоленская икона Божией Матери. Дело было накануне Богородичного праздника. Смотрю, фотограф и так и эдак елозит со штативом, ближе, дальше, а резкость никак не наводится. Наконец щелкнул. Через несколько дней звонит, можно ли приехать. Ну, я, конечно, пригласила. Приехал он и рассказывает. Проявили пленку, а снимка нет. И тут он понял, почему долго не мог снять, почему снимок не получился. Владычица не благословила. Перед съемкой, выбирая ракурс, фотограф, глядя на икону, подумал: «Какая же она некрасивая». Именно эта хула на Божию Матерь и Богомладенца и стала причиной неудачи в работе. Фотограф исповедался, покаялся, причастился и, приехав к нам, попросил сделать снимок вновь. Эта возможность, конечно, была ему предоставлена. Снимок получился, и фото вышло на славу.
После службы двенадцати Евангелий нужно было убирать храм. Все сестры на послушании, я одна. Одних заплывших подсвечников более двадцати. Никак, думаю, не справлюсь, а надо. Начала я с правой половины, где Николай Угодник. Закончила в три часа ночи. На уборку этой половины ушло пять часов, а еще такая же левая половина, где Смоленская икона Божией Матери. Нет, думаю, не успею. Люди утром начнут приходить, а храм не убран. Сжалось у меня сердце. Подхожу я к иконе Пресвятой, смотрю, а подсвечник чистый. Подхожу к другому, там такая же картина. Прошла до конца. Все чистые. Мне осталось только протереть начисто иконы, подсвечники, пол. Кто же мне помог? А что тут объяснять. По милости Пресвятой случилось это чудо.
Очень мне хотелось увидеть чудо на Святой Земле. Вот стоим мы в храме Гроба Господня. Ночная служба, литургия. Над входом в кувуклию, часовенку, которая стоит над Гробом, висят в несколько рядов лампадки, подарки от христианских Церквей. Какой-то ряд от католиков, какой-то от православных, и так далее. Каждая лампадка представляет собой чашечку, в ней обычное подсолнечное или оливковое масло. В масле плавает пробка со вставленной в нее металлической трубочкой, а в трубочке вата. Лампадки заранее зажигает специальный служка, двигая громоздкую стремянку невероятной высоты. И вот, вижу, одна лампадка не горит. Я же знаю, здесь сходит в Великую Субботу Благодатный огонь, и потом он растекается, разносится, развозится по всей земле, зажигая сотни тысяч, а может, и миллионы лампадок и свечей. И так мне захотелось, чтобы в подтверждение того чуда зажглась эта негорящая лампадка.
Запели Херувимскую. Великий вход. Там священник в сопровождении сослужащих ему выходит с чашей из кувуклии, обходит ее кругом и возвращается. Во время обхода все присутствующие следуют за ними и читают синодики о здравии и за упокой. Мы, русские паломники, тоже достали свои, читаем. Когда вернулись на прежние места, я поднимаю глаза и вижу – лампадка горит. Служка за время обхода зажечь ее никак не мог. Зажег ее Господь, Который всегда с нами, всегда рядом.
Поехали мы в монастырь святой Екатерины на Синае. Поднялись на гору, встретили рассвет, потом вернулись в монастырь. Отстояли службу. Стали собираться в обратный путь. У меня была одна задача – привезти внучке воду из источника. Она ведь тоже Екатерина. А источник этот не простой, тот самый, из которого Моисей жезлом воду источил. Мы знаем, что в те времена избранному народу на пути к земле обетованной Господь давал воду и манну с неба. На следующий день в манне заводились черви, а вода протухала. Люди опять получали все свежее. Наши паломники об этом, конечно, знали, но не обратили внимания. Раз святая вода, значит, она не тухнет и надо набрать ее под завяз. Вот и набрали в двухлитровые бутылки, кто сколько мог унести. Перед отъездом накупили иконок, колечек, приложились к мощам и тронулись в обратный путь. Мы успели к ночной службе в храме Гроба Господня. У службы там есть одна отличительная особенность. После причастия дают только кусочек антидора. Поскольку все мы привыкли запивать, русские паломники всегда приходили с бутылочкой святой воды. Вот и я взяла из гостиницы с собой бутылочку от святой Екатерины. После службы – обход святынь в храме. Свой пакетик я поставила на Гроб Господень. Стоял он там всего несколько секунд, пока я, встав на колени, прикладывалась к святыне. Перед отъездом на родину я стала проводить ревизию своего багажа. Ведь везти можно было только 20 килограммов. А так хочется забрать всю воду из Назарета, Гефсимании, от Иоанна Предтечи, св. Екатерины… Вот приступила к переливу воды в меньшие бутылочки. Как только открыла первую с Синая, пошел такой резкий запах, хоть из окна выпрыгивай. Осталась только моя бутылочка, которую я машинально взяла с собой в храм Гроба Господня. Открывать боюсь, а надо. Открываю, никакого запаха. Попробовала, вода прекрасная. Вот вам пример, какая в том храме благодать, какая в нем огромная сила.
Очень многие благочестивые выражения люди затрепали, превратили в ничто. Выражение «Спаси Господи», «Спаси Бог» превратили в банальное «спасибо». Даже воцерковленные люди, здороваясь со священником, берут у него благословение, приравнивая его к простому «здравствуйте». Считается, что просто поклониться священнику, то есть поприветствовать, вроде бы недостаточно, надо обязательно взять благословение. А ведь это разные вещи – поздороваться и благословиться.
Есть такой обычай в церковной среде. Вот заходит кто-нибудь во время трапезы и от двери приветствует: «Ангела вам за трапезой». Что-то вроде «приятного аппетита». В бытность мою в Новодевичьем монастыре этот обычай существовал, и все принимали его как должное. В ответ говорили: «Спаси Господи». И вот однажды наш протодиакон, услышав сие, возмутился. Ведь Ангела призывать не нужно. Он тут, рядом с нами. В назидание рассказал нам, что в древности в монастырях существовало такое правило. Входящий во время трапезы человек у двери творил поклон и произносил: «Ангел за трапезой». Все вставали, крестились и отвечали: «Невидимо предстоит». То есть произносилась полная фраза: «Ангел за трапезой невидимо предстоит». Этим обедающие подтверждали, что они принимают пищу с благодарением Господу, и сознавали, что рядом стоит Его посланник.
Слова протодиакона меня поразили, и к ним я стала относиться очень серьезно. Услышав приветствие, я честно вставала и отвечала, как положено. И вот в конце концов я увидела Божий знак. Во время нашей паломнической поездки мы останавливались в Горнем монастыре. Сидим мы за трапезой, перед каждой тарелка, стоит благоговейная тишина. Вдруг входит одна паломница, бодро приветствует: «Ангела вам за трапезой» – и быстренько села за стол, рядом со мной. Я не стала вставать, как-то показалось неудобным, но про себя произнесла: «Невидимо предстоит». Соседка начинает щебетать со своей подругой, сидящей через стол напротив. Атмосфера как-то сразу изменилась. Вдруг из-за спины через мое плечо протягивается чья-то рука. Вижу рукав холщового подрясника, и руку, больше мужскую, чем женскую. Я бы не обратила внимания на это, но там, куда протягивалась рука, ничего не было, пустой стол. Я обернулась, а никого нет. И тут я поняла, это был Ангел. Действительно он рядом всегда. Наверно, услышал эту болтовню и сделал видимый знак в назидание. Что-то взял со стола, а что, неведомо. Может быть, мы лишились чего-то. А знак означает, что надо очень серьезно относиться к любой трапезе. Наш святитель Афанасий (Сахаров) придавал особое значение трапезе, даже чаепитию, создавал особые молитвы для каждой. Зная о его 30-летнем крестном пути по тюрьмам, ссылкам, лагерям, как тут не вспомнить его молитву «при зело скудной пасхальной трапезе», где отмечается, что «скудость трапезы да не омрачит праздничной радости людей Твоих».
