Текст книги "Вспомни о Флебе"

Автор книги: Иэн М. Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Одна из трудностей состояла в том, чтобы правильно выбрать время устранения Крейклина. Хорза надеялся, что шанс сделать это представится на Ваваче, но составлять конкретные планы было нелегко, потому что своих планов у Крейклина, казалось, не было. А если ему задавали вопросы, то он просто говорил о «возможностях», которые «непременно возникнут» в связи со скорым уничтожением орбиталища.

– Эта сволочь врет, как нанятый, – сказала Йелсон как-то ночью, когда они были на полпути от Марджойна к Вавачу.

Они лежали бок о бок в их общей – отныне – каюте, ночью, в темноте корабля, на тесной кровати в условиях половинной гравитации.

– Что-что? – спросил Хорза. – Ты что, думаешь, он так-таки не собирается на Вавач?

– Нет-нет, на Вавач он собирается, но не потому, что там есть неизвестные возможности для успешной операции. Он летит играть в Ущерб.

– Какой Ущерб? – спросил Хорза, поворачиваясь к ней в темноте; обнаженные плечи Йелсон лежали на его руке. Он чувствовал их легкое прикосновение к своей коже. – Ты имеешь в виду большую игру? Настоящую?

– Да. Я говорю о самом Кольце. В последний раз это были всего лишь слухи, но чем больше я об этом думаю, тем убедительнее они мне кажутся. Вавач – это наверняка, при условии, что им удастся набрать кворум.

– Игроки Кануна Уничтожения, – тихонько рассмеялся Хорза. – Как ты думаешь, Крейклин собирается смотреть или участвовать?

– Он, я думаю, попытается играть. Если он не врет про свои способности, ему, возможно, даже позволят участвовать, если только он сможет сделать ставку. Считается, что именно так он и заполучил «ТЧВ» – не в Кольцевой игре, но дело, вероятно, было серьезным, если на кон ставили корабли. Но я думаю, что он будет готов просто смотреть, если его не допустят. Уверена, что это и есть причина наших маленьких каникул. Он, возможно, попытается выдумать какой-нибудь предлог или отыщет мнимую возможность, но настоящая причина именно в Ущербе. Может, он слышал что-то, может, он догадался, но это, черт побери, очевидно… – Голос женщины замер, и Хорза почувствовал, как ее голова закачалась на его руке.

– А кто-нибудь из завсегдатаев?.. – спросил он.

– Галссел. – Теперь Хорза кожей почувствовал, как Йелсон кивнула своей легкой головой с короткими волосами. – Да, он там появится, если возникнет малейшая возможность. Он сожжет двигатели «Ведущей кромки», чтобы попасть на большую игру в Ущерб. А судя по тому, как в последнее время все шло в этом захолустье, сколько предоставлялось разнообразных возможностей и легких прогулок, не могу представить, чтобы он упустил такой шанс – В голосе Йелсон слышалась горечь. – Что до меня, я думаю, Крейклин спит и видит себя Галсселом. Для него этот тип – настоящий герой. Черт бы его драл.

– Йелсон, – сказал Хорза в ухо женщины, и от прикосновения к ее волосам у него защекотало в носу. – Во-первых, как Крейклин может спать и видеть, если он никогда не спит? И во-вторых: что, если у него в этих каютах стоят жучки?

Ее голова быстро повернулась к нему.

– Да и хер с ним. Я его не боюсь. Он знает, что я в отряде одна из самых надежных. Стреляю не раздумывая и не накладываю в штаны, когда становится жарко. И еще я думаю, что вожака лучше, чем Крейклин, нам не найти, и он об этом знает. Обо мне можешь не беспокоиться. Ну а если что… – Он опять почувствовал, как шевельнулись ее плечи и голова, и понял, что она смотрит на него. – Если я получу выстрел в спину, то ведь ты сведешь счеты с тем, кто это сделает, а?

Хорзе такая мысль не приходила в голову.

– Разве нет? – повторила она.

– Да, конечно, сведу, – ответил он.

Йелсон не шелохнулась. Он слышал ее дыхание.

– Ведь сведешь, правда? – сказала Йелсон.

Он обнял ее за плечи, почувствовал теплоту ее тела, мягкость пушка, мышцы и плоть – сильные и крепкие под внешне хрупкой оболочкой.

– Да, непременно, – сказал он и только теперь почувствовал, что это не пустые слова.

Во время перехода с Марджойна на Вавач мутатор и выяснил то, что ему требовалось знать об управлении и паролях на «Турбулентности чистого воздуха».

На мизинце правой руки Крейклин носил идентификационное кольцо, и некоторые замки на «ТЧВ» работали только под воздействием электронного поля этого кольца. Доступ к управлению кораблем обеспечивался аудиовизуальной идентификационной системой – компьютер корабля опознавал лицо Крейклина и его голос, когда тот говорил: «Это Крейклин». Такую защиту Хорза мог взломать без труда. Когда-то на корабле была и система опознавания по радужке глаза, но она давно уже стала хандрить, а потому ее отключили. Хорза был доволен. Копирование рисунка радужки было делом чрезвычайно мудреным. Едва ли не проще было осуществить полное генетическое перекодирование, при котором сама ДНК копируемого субъекта становилась моделью для вируса, оставлявшего неизменным только мозг мутатораи – факультативно – половые железы. Но для перевоплощения в капитана Крейклина можно было обойтись и без этого.

Хорза познакомился с системами защиты корабля, когда попросил Крейклина научить его пилотировать «ТЧВ». Поначалу Крейклин воспротивился, но Хорза не стал на него давить и с напускным невежеством ответил на несколько, казалось бы, случайных вопросов капитана о компьютерах, заданных после его просьбы. Уверившись, что, научив Хорзу управлять кораблем, он ничем не рискует – захватить корабль тому все равно не удастся, – Крейклин снизошел до просьбы Хорзы и позволил ему посидеть за пультом и под руководством Миппа освоить в режиме имитации довольно примитивные средства управления. Корабль тем временем двигался на автопилоте в направлении Вавача.

– Говорит Крейклин, – объявил громкоговоритель в столовой несколько часов спустя после того, как они услышали предупреждение Культуры о скором разрушении орбиталища.

Члены отряда сидели за столом после трапезы, что-то пили или вдыхали, расслаблялись или (в случае с Доролоу) осеняли себя знаменем Круга Огня и читали благодарственную молитву. Большое орбиталище по-прежнему виднелось на экране столовой. За прошедшее время оно увеличилось и почти целиком заполнило экран своей внутренней дневной поверхностью, однако эта картинка всем уже немного приелась, и теперь ее удостаивали взглядами лишь время от времени. Все оставшиеся в живых после налета члены отряда находились в столовой, кроме Ленипобры и самого Крейклина. Когда последний заговорил, все обменялись взглядами и посмотрели на громкоговоритель.

– У меня есть для нас работенка, – продолжал командир, – только что я получил подтверждение на этот счет. Вабслин, подготовь шаттл. Встретимся все через три корабельных часа в ангаре – всем быть в скафандрах и в полной готовности. И можете не беспокоиться – на этот раз противника не будет. На этот раз прогулка, как вы все знаете, будет в самом деле легкой.

Громкоговоритель затрещал и смолк. Хорза и Йелсон посмотрели друг на друга.

– Похоже, наш досточтимый вожак опять нашел нечто, к чему мы можем применить наши скромные таланты, – сказал Джандралигели, откинувшись к спинке стула и обхватив сзади шею ладонями. Шрамы на его лице стали чуть глубже, когда он напустил на себя задумчивое выражение.

– Только бы не еще один гребаный храм, – проворчал Ламм, почесывая маленькие рожки в тех местах, где они выходили из головы.

– Где мы найдем храм на Ваваче? – сказал Нейсин.

Он был немного пьян и потому разговаривал с другими больше обычного. Ламм повернул голову к этому коротышке, сидевшему наискосок от него по другую сторону стола.

– Тебе лучше бы протрезветь, приятель, – сказал он.

– Морские корабли, – сказал ему Нейсин, беря стоявший перед ним на столе цилиндрик с дозатором. – На этом чертовом орбиталище есть только морские корабли, и никаких тебе храмов. – Он закрыл глаза, откинул голову и сделал несколько глотков.

– А вот на кораблях как раз и могут быть храмы, сказал Джандралигели.

– На нашем корабле кое-кто может быть пьян в стельку, – сказал Ламм, глядя на Нейсина. Нейсин, в свою очередь, поглядел на него. – Тебе, Нейсин, надо поскорее протрезветь, – продолжил Ламм, указывая пальцем на коротышку.

– Пойду-ка я, пожалуй, в ангар, – сказал Вабслин, вставая и выходя из столовой.

– Схожу узнаю, может, Крейклину нужна помощь, сказал Мипп и вышел через другую дверь.

– А что, может, удастся увидеть эти мегакорабли? – Авигер вернулся взглядом к экрану.

Доролоу тоже уставилась в экран.

– Не валяйте дурака, – сказал им Ламм. – Не такие уж они большие.

– Нет-нет, они большие, — сказал Нейсин, кивая себе и своему маленькому цилиндрику. Ламм посмотрел на него, на других и покачал головой. – Да-да, – сказал Нейсин. – Они очень большие.

– На самом деле они не больше нескольких километров в длину, – вздохнул Джандралигели, с задумчивым видом откидываясь к спинке стула; шрамы на его лице очертились еще резче.

Хорза улыбнулся про себя. Джандралигели кивнул.

– В вечном движении. Им требуется около сорока лет, чтобы описать круг.

– И они никогда не останавливаются? – спросила Йелсон.

Джандралигели посмотрел на нее и поднял брови.

– Да им, чтобы набрать полную скорость, требуется несколько лет, юная леди. Каждый весит под миллиард тонн. Они никогда не останавливаются, все время двигаются по кругу. Их используют для круизов и как плавучие базы. И самолеты с них тоже взлетают.

– А вы знаете, что на мегакорабле ваш вес становится меньше? – спросил Авигер; он оглядел оставшихся за столом и подался вперед, плотно сжав локти. – Это потому, что они курсируют в направлении, противоположном вращению орбиталища. – Авигер помолчал и нахмурился. – Или наоборот?

– Ну его в жопу, – сказал Ламм, бешено тряхнув головой, встал и вышел из столовой.

Джандралигели нахмурился:

– Очаровательно.

Доролоу улыбнулась Авигеру, а старик, кивая, оглядел остальных.

– Как бы там ни было, это факт, – объявил Авигер.

– Итак. – Крейклин поставил ногу на заднюю сходню шаттла и упер руки в бока. На нем были шорты, а его скафандр стоял за ним в готовности, открытый в передней части, словно сброшенный хитон насекомого. – Я вам сказал, что у нас есть работенка. И вот какая. – Крейклин помолчал и посмотрел на членов отряда – те разбрелись по ангару и сидели, стояли или опирались на свои ружья. – Мы захватим один из мегакораблей.

Он снова замолчал, явно ожидая реакции. Только у Авигера вид был удивленный и хоть сколько-нибудь воодушевленный; на остальных (а отсутствовали только Мини и недавно проснувшийся Ленипобра) это, казалось, не произвело никакого впечатления. Мипп находился на мостике, а Ленипобра все еще боролся со скафандром в своей каюте.

– Вы все знаете, что Культура через несколько дней взорвет Вавач. Люди вывозят оттуда все, что можно, и на мегакораблях никого не осталось, кроме нескольких бригад, занятых разборкой и сломом. Я так думаю, что все ценное с кораблей уже снято. Но есть один корабль под названием «Олмедрека», на котором пара таких бригад немного поссорилась. Какой-то неосторожный тип взорвал там маленькую ядерную бомбочку, и у «Олмедреки» появилась здоровенная пробоина в борту. Корабль все еще на плаву и не до конца потерял скорость. Но поскольку бомба взорвалась у одного борта, а пробоина не очень повлияла на мореходные качества, корабль сошел с курса и стал описывать огромные круги, все время приближаясь к наружной пограничной стене. Судя по последней передаче, которую я перехватил, никто не знает, ударится корабль о стену или нет до того, как Культура начнет уничтожение, но рисковать они не хотят, так что, похоже, на борту никого нет.

– И ты хочешь, чтобы там появились мы, – сказала Йелсон.

– Да. Потому что я был на «Олмедреке» и, похоже, знаю кое о чем – о том, что люди в спешке забыли снять. Носовые лазеры.

Некоторые члены отряда скептически переглянулись.

– Да, на мегакораблях есть носовые лазеры, и уж точно – на «Олмедреке». Ей приходилось плавать в водах Кругоморя, которые недоступны для большинства других кораблей – там много плавучих водорослей или айсбергов, и маневры там затруднительны, а потому кораблю приходилось уничтожать все, что лежало прямо по курсу, для чего требовалась огневая мощь. Увидев носовое вооружение «Олмедреки», многие боевые корабли просто со стыда сгорят. Эта посудина могла прокладывать путь через айсберги в несколько раз больше ее, она взрывала на своем пути острова и заросли плавучих водорослей таких размеров, что людям казалось, будто она атакует Окаймление. По моему мнению – достаточно просвещенному, потому что я читал между строк исходящих сигналов, – все забыли об этом вооружении, и мы добудем его.

– А если корабль врежется в стену, когда мы будем на борту? – спросила Доролоу.

Крейклин улыбнулся ей.

– У нас ведь есть глаза, правда? Мы знаем, где находится стена, и мы знаем, где… мы сможем увидеть, где находится «Олмедрека». Мы спустимся, посмотрим и тогда, если решим, что времени у нас достаточно, снимем несколько лазеров поменьше… Черт, да нам и одного хватит. Я тоже спущусь на борт, и я никак не стану рисковать своей шкурой, если увижу, что стена надвигается на нас.

– Будем сажать «ТЧВ»?

– Нет. Масса орбиталища достаточно высока, и идти на гипердвигателе опасно, а ядерные двигатели будут засечены автозащитой местного ЦУПРа – там решат, что это метеориты или что-нибудь в этом роде. Нет, мы оставим «ТЧВ» здесь без экипажа. Если возникнет чрезвычайная ситуация, я всегда смогу управлять кораблем дистанционно из моего скафандра. Мы воспользуемся силовыми полями шаттла – на орбиталище силовые поля действуют великолепно. Да, вам, конечно, не нужно напоминать о том, что антигравитационное оборудование включать там не следует. Оно действует против массы, а не вращения, так что можно совсем некстати искупаться, если кто-нибудь решит спрыгнуть с борта, чтобы перелететь на нос.

– А что мы будем делать, когда возьмем этот лазер? Если возьмем, – поинтересовалась Йелсон.

Крейклин на мгновение нахмурился, потом пожал плечами.

– Пожалуй, лучше всего будет направиться в столицу. Она называется Эванот… это порт, где они строили свои мегакорабли. Он, конечно же, находится на суше. – Крейклин улыбнулся, обводя взглядом остальных.

– Ну, хорошо, – сказала Йелсон, – а что мы будем делать, когда попадем туда?

– Видишь ли… – Крейклин уставился на женщину. Хорза стукнул ее носком по пятке. Йелсон обернулась к нему, а Крейклин продолжил: – Может, нам удастся воспользоваться возможностями порта – то есть я хочу сказать, в космосе, на другой стороне Эванота, – чтобы смонтировать лазер. Но в любом случае, я уверен, что Культура не станет медлить, а потому не исключено, что мы сможем вкусить последних деньков одного из любопытнейших комбинированных свободных портов в галактике. И, добавлю, его последних ночей. – Крейклин посмотрел на двух-трех из членов отряда; послышались смешки и замечания. Улыбка сошла с его лица, и он снова посмотрел на Йелсон. – Так что это может оказаться довольно интересным предприятием. Как ты думаешь?

– Ну ладно. Пусть так. Ты тут босс, Крейклин, усмехнулась Йелсон, потом опустила голову и едва слышно шепотом сказала Хорзе: – Догадайся, где будут играть в Ущерб?

– А если этот громадный корабль пробьет стену и уничтожит орбиталище до того, как это сделает Культура? – спросил Авигер.

Крейклин снисходительно улыбнулся и покачал головой.

– Думаю, ты еще убедишься, что Окаймления достаточно надежны.

– Хотелось бы надеяться! – сказал Авигер и рассмеялся.

– Можешь не беспокоиться, – заверил его Крейклин. – А теперь пусть кто-нибудь поможет Вабслину провести предполетную проверку шаттла. Я иду в пилотскую кабину – убедиться, что Мини знает свои обязанности. Мы отправляемся через десять минут.

Крейклин сделал шаг назад в свой скафандр, продел руки в рукава, застегнул главные нагрудные клапаны, взял шлем и, поднимаясь по ступенькам, кивнул остальным членам отряда.

– Ты что, хотела позлить его? – спросил Хорза у Йелсон. Она повернулась к мутатору.

– Я хотела дать ему понять, что вижу его насквозь. Меня он не проведет.

Вабслин и Авигер проверяли шаттл. Ламм вертел в руках лазерное ружье. Джандралигели, скрестив руки на груди, прислонился спиной к переборке ангара недалеко от двери и со скучающим выражением на лице разглядывал лампы на потолке. Нейсин о чем-то тихо разговаривал с Доролоу, которая видела в коротышке потенциального новообращенного Круга Огня.

– Так ты думаешь, что играть в Ущерб будут в Эваноте? – спросил Хорза, улыбаясь.

Лицо Йелсон выглядело крохотным в широком и все еще открытом воротнике ее скафандра. И очень серьезным.

– Да. Этот изобретательный ублюдок, может быть, выдумал историю про эту мегаштуковину. Мне он никогда не говорил, что бывал на Ваваче. Болтун. – Она посмотрела на Хорзу и ущипнула его за живот скафандра. Рассмеявшись, тот сделал шаг назад. – Над чем ты смеешься?

– Над тобой, – расплылся в улыбке Хорза. – Ну и что с того, если он хочет поиграть в Ущерб? Ты же сама все время говоришь – это его корабль, он здесь босс и все такое, но не хочешь, чтобы бедняга немного оттянулся.

– Почему бы ему не сказать об этом напрямую? – резко кивнув в сторону Хорзы, сказала Йелсон. – Потому что он ни с кем не хочет делиться выигрышем, вот почему. По правилам мы должны делить всю добычу, делить в соответствии с…

– Ну, если дела обстоят так, то я понимаю, – рассудительно сказал Хорза. – Если он побеждает в Ущербе, то это заслуга его одного. К нам его выигрыш не имеет никакого отношения.

– Не в этом дело! – воскликнула Йелсон. Рот ее плотно сжался, руки уперлись в бока, она топнула ногой.

– Ну, ладно, – усмехаясь, сказал Хорза. – Значит, когда ты ставила на то, что я одержу верх над Заллином, ты должна была поделиться своим выигрышем?

– Это дело другое… – начала было Йелсон раздраженно, но ее прервали.

– Эй, эй! – В ангар, прыгая со ступеньки на ступеньку, спустился Ленипобра – как раз в тот момент, когда Хорза собирался возразить Йелсон. Оба они повернулись к Ленипобре, который направлялся к ним, пристегивая на ходу перчатки к скафандру. – Видели недавно это сообщение? – Вид у него был возбужденный, он не мог сдержать волнения, потирал руки в перчатках, переступал с ноги на ногу. – Г-гиперсеточная интрузия уровня новой звезды! Мать моя! Ну и спектакль. Обожаю Культуру. И б-бомбардировка САВом – класс!

Он рассмеялся, согнулся пополам, постучал руками о палубу ангара, подпрыгнул и улыбнулся всем. Доролоу с недоуменным видом почесала ухо. Ламм свирепо смотрел на парня поверх ствола своего ружья, Йелсон и Хорза взирали друг на друга и покачивали головами. Ленипобра, пританцовывая и боксируя с воздухом, подошел к Джандралигели. Тот поднял одну бровь, смотря на долговязого парня, который дурачился перед ним.

– Оружие конца Вселенной, а этот молодой идиот пришел чуть не в одних трусах.

– Тебе бы только испортить человеку настроение, Лигели, – сказал Ленипобра мондлицианину; он прекратил свой танец, перестал молотить кулаками воздух, развернулся и побрел к шаттлу. Проходя мимо Хорзы и Йелсон, он пробормотал: – Йелсон, а что вообще такое С-САВ, черт его раздери?

– Схлопнувшееся антивещество.

Йелсон улыбнулась Ленипобре, когда тот проходил мимо нее. Хорза беззвучно рассмеялся, глядя, как голова парня болтается в воротнике скафандра. Ленипобра исчез в заднем люке шаттла.

«Турбулентность чистого воздуха» развернулась, шаттл вылетел из ангара и направился вдоль нижнего края орбиталища Вавач, оставив корабль внизу, как небольшую серебряную рыбку под корпусом огромного океанского судна.

На небольшом экране, встроенном в один из углов основного отсека шаттла после его последнего вылета, люди в скафандрах могли видеть, казалось, бесконечную искривленную полосу сверхплотного материала, уходящую в темную даль и освещенную лишь сиянием звезд. Это было все равно, что лететь вверх тормашками над планетой, состоящей из металла; из всех зрелищ искусственного происхождения в галактике по «балдежной ценности» (как называли это в Культуре) превзойти увиденное членами отряда могли только Кольца или Сферы.

Шаттл пролетел тысячу километров под ровной нижней поверхностью. Вдруг над ней обрисовался клин темноты, нечто наклонное, еще более ровное с виду, чем материал основания, но в то же время чистое, прозрачное, выходящее под углом из самого основания и врезающееся в пространство, как лезвие кристаллического ножа длиной в две тысячи километров – стена Окаймления. Это была та самая стена, что граничила с морем на дальней стороне орбиталища и вырастала из полоски земли, которая была видна с «ТЧВ». Первые десять километров этой плавной кривой были темны, как космическое пространство; зеркальная поверхность стены становилась видимой, только отражая звездный свет, и перед таким совершенным творением голова могла пойти кругом. Человек думал о дистанции в световых годах, а на самом деле стена находилась всего в нескольких тысячах метров от него.

– Бог ты мой, ну и громадина, – прошептал Нейсин.

Шаттл продолжал подниматься, и над ним из-за стены ярко засверкал голубой простор.

Шаттл поднимался в пустое пространство рядом с Окаймлением, поднимался в солнечный свет, едва проникавший через прозрачную стену. В двух километрах был воздух, пусть и разреженный, но шаттл поднимался в вакууме, двигаясь под углом к стене, восходящей к своей высшей точке. Шаттл пересек это ножевое лезвие, торчащее на две тысячи километров над основанием орбиталища, потом двинулся вдоль наклонной стены внутрь орбиталища, прошел ее магнитное поле – пространство, где намагниченные частички искусственной пыли задерживали часть солнечных лучей, отчего море внизу было чуть холоднее, чем в других местах Вавача, – таким образом обеспечивалось разнообразие климата. Шаттл опускался через ионное поле, потом через слой разреженных газов и наконец оказался в разреженном воздухе без облаков, подрагивая в кориолисовой струе. Небеса наверху из черных превратились в синие. Орбиталище Вавач, водяной обруч диаметром в четырнадцать миллионов километров, казалось, висело само по себе в пространстве, распростершись под падающим на него шаттлом наподобие громадной круговой панорамы.

– Ну что ж, по крайней мере здесь есть солнечный свет, – сказала Йелсон. – Будем надеяться, что информация нашего капитана о местонахождении того замечательного корабля окажется точной.

На экране появились облака. Шаттл продолжал падать и лететь к псевдоландшафту из водяных паров. Казалось, что облака растягиваются в бесконечность вдоль искривленной внутренней поверхности орбиталища, которая даже с этой высоты казалась плоской, – а потом уходят вверх, в черное небо. И лишь гораздо дальше взгляду сидящих в шаттле открывался синий простор настоящего океана, хотя небольшие лоскуты его виднелись и поблизости.

– Не беспокойтесь насчет облаков, – сказал Крейклин по громкоговорителю салона. – Утром они рассеются.

Шаттл продолжал спуск, снижение в атмосфере, которая становилась все более плотной. Спустя еще немного времени они оказались среди первых, еще редких, высокоатмосферных облаков. Хорза слегка заерзал в своем скафандре; впервые после того, как «ТЧВ» скорректировала скорость и траекторию полета для движения близ громадного орбиталища и выключила собственную антигравитационную систему, летательный аппарат и члены отряда находились под воздействием одной и той же гравитации – ложной, создаваемой вращением орбиталища, – которая была чуть выше обычной, поскольку они были фактически неподвижны относительно основания, но находились дальше от него. Вавач, чьи создатели происходили с планеты, имевшей более высокую гравитацию, при вращении давал силу тяжести на 20% выше, чем общепринятая среднечеловеческая, которую порождал гравитационный генератор «ТЧВ». А потому Хорза, вместе с остальными, потяжелел сравнительно со своим обычным состоянием. Скафандр уже начал натирать ему кожу.

Шаттл нырнул в облака, и экраны залило серым светом.

– Вот он! – прокричал Крейклин, даже не стараясь скрыть возбуждение. Его не было слышно примерно четверть часа, и народ уже начал беспокоиться. Шаттл несколько раз менял курс, явно в поисках «Олмедреки». Иногда экран оставался чистым, показывая лишь слои туч внизу, иногда он снова покрывался серой дымкой, когда шаттл попадал в очередной нанос или столб паров. Один раз аппарат даже обледенел. – Я вижу верхние башни.

Члены отряда повскакали со своих мест и, бросившись вперед, сгрудились перед экраном. Только Ламм и Джандралигели остались на месте.

– Самое время, – заметил Ламм. – Как, черт возьми, он умудрился столько времени искать четырехкилометровый объект?

– Что ж удивительного, без радара-то, – ответил Джандралигели. – Слава богу, что мы не врезались в треклятую штуковину, пока петляли в этих жутких тучах.

– Черт, – сказал Ламм, еще раз проверяя свое ружье.

– … Посмотрите-ка, – сказал Нейсин.

Среди бездны туч (напоминавшей громадный каньон, прорезанный в состоящей из пара планете, каньон такой высоты, длины и ширины, что даже в прозрачном воздухе между грудами туч взгляд ни во что не упирался, а просто терялся вдали) двигалась «Олмедрека».

Нижние уровни надстройки не были видны в кипящих сгустках тумана, но с невидимых палуб в чистый воздух на сотни метров вздымались гигантские башни и сооружения из стекла и легкого металла. Внешне не связанные между собой, они медленно и плавно двигались над плоской поверхностью скопления низких облаков, как фигуры на колоссальной шахматной доске, отбрасывая нечеткие, водянистые тени на матовую поверхность тумана благодаря солнцу системы Вавач, лучи которого пробивали слои туч толщиной в десятки километров.

Огромные башни, проплывая в воздухе, оставляли за собой клочья и пряди паров, вырванных из ровной поверхности тумана. Сквозь небольшие прогалины, которые проделывали в тумане башни и верхние уровни надстройки, можно было разглядеть нижние уровни: дорожки и прогулочные палубы, ряд арочных подпор монорельсового пути, бассейны, маленькие парки и даже кое-что размером помельче, вроде небольших флаеров и крохотных предметов мебели, из шаттла казавшихся кукольными. По мере того как глаз и мозг воспринимали увиденное, люди стали различать с высоты бугор на поверхности тучи, обязанный своим возникновением кораблю. Возвышаясь над массой тумана, он имел километра четыре в длину и около трех – в ширину, а формой напоминал короткий, заостренный лист дерева или наконечник стрелы.

Шаттл спустился ниже. Башни с их сверкающими окнами, подвесными мостками, посадочными площадками, антеннами, перилами, палубами и хлопающими на ветру тентами проплывали под ними, темные и безмолвные.

– Так-так, – раздался деловой голос Крейклина, похоже, нам придется прогуляться на нос, ребята. Ниже опуститься не могу. Но до стены Окаймления еще добрая сотня километров, так что времени у нас хоть отбавляй. К тому же корабль не идет прямо на нее. Я подведу шаттл как можно ближе.

– Вот черт. Приехали, – сердито сказал Ламм. – Я так и знал.

– Долгая прогулка при такой гравитации – как раз то, что мне надо, – заявил Джандралигели.

– Ну и махина! — Ленипобра не мог оторвать глаз от экрана. – Просто громадина! — Он покачивал головой.

Ламм встал со своего кресла, оттолкнул парня в сторону и постучал в дверь, ведущую в пилотскую кабину шаттла.

– В чем дело? – сказал Крейклин через громкоговоритель. – Я ищу место для посадки. Если это ты, Ламм, сядь немедленно.

Ламм удивленно посмотрел на дверь, потом на его лице изобразилось раздражение. Он недовольно хмыкнул и вернулся на свое место, опять отпихнув Ленипобру.

– Ублюдок, – пробормотал он, опустил щиток шлема и переключил его в отражающий режим.

– Так, – сказал Крейклин, – садимся.

Те, кто стоял, снова сели, и через несколько секунд шаттл совершил мягкую посадку. Двери распахнулись, внутрь хлынул холодный воздух. Люди медленно, гуськом вышли наружу, на просторную палубу безмолвного громадного мегакорабля. Хорза оставался в шаттле, пока все остальные выходили, потом, заметив, что Ламм смотрит на него, встал и шутливо поклонился фигуре в темном скафандре.

– После вас, – сказал он.

– Нет, – сказал Ламм. – Сначала ты.

Он кивнул в сторону открытой двери. Хорза вышел из шаттла, следом за ним – Ламм. Ламм всегда выходил из шаттла последним – такая у него была примета.

Они стояли на посадочной площадке самолетов у основания большой прямоугольной башни, высотой метров в шестьдесят. Над скоплением туч, впереди и по сторонам от площадки, в тумане были видны башни и небольшие выступы других частей надстройки. Правда, теперь, когда они приземлились на корабль, сказать, где он кончается, было невозможно. Не видно было даже места, где произошел ядерный взрыв; не чувствовалось ни крена, ни дрожания корпуса, которые свидетельствовали бы, что отряд находится на поврежденном корабле посреди океана, а не в покинутом городе, над которым плывут облака.

Хорза присоединился к группе своих товарищей у низких перил, обозначавших край площадки, и посмотрел на палубу, которая в двадцати метрах внизу то возникала, то пропадала в клочьях тумана. Пар стлался по ней длинными волнистыми струями, порой обнажая ее, порой скрывая. Местами на палубе была насыпана земля, и там торчали невысокие кусты, вокруг которых стояли зонтики и стулья под ними; тут же виднелись небольшие сооружения, похожие на палатки. Все это порождало ощущение заброшенности и неухоженности, как на летнем курорте зимой, и Хорзу в его скафандре продрала дрожь. Отряду открывался вид примерно на километр вперед: там, неподалеку от невидимого носа, из скопления облаков торчало несколько невысоких тонких башенок.

– Похоже, там, впереди, облаков еще больше, – сказал Вабслин, указывая вперед, куда они направлялись.

Там в воздухе висела огромная стена облачного каньона, протянувшаяся от горизонта до горизонта; в высоту она уходила туда, куда не дотягивалась ни одна из башен мегакорабля. Эта стена все ярче и ярче освещала им путь.

– Может, когда станет теплее, она рассеется, – без особой уверенности в голосе сказала Доролоу.

– Если мы войдем в эту громадину, о всяких лазерах можно забыть, – сказал Хорза, оглядываясь на шаттл, где Крейклин разговаривал о чем-то с Миппом, который должен был остаться и охранять аппарат, пока остальные будут держать путь на нос. – Нам придется подняться без радара, прежде чем мы войдем в это скопление.

– Может… – начала было Йелсон.

– Пойду-ка я посмотрю, что там, – сказал Ленипобра, опуская щиток своего шлема и опираясь рукой о низкие перила; Хорза посмотрел на него. – Встретимся на н-носу – о-па!

Он перепрыгнул через ограждение и начал падать на палубу с высоты пятиэтажного здания. Хорза открыл рот, чтобы закричать, и бросился вперед в надежде ухватить парня, но, как и остальные, он слишком поздно понял, что делает Ленипобра.