Текст книги "Звездный колокол"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Екатерина Белецкая
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

«Бор» – Москва
Блуждающие во тьме

– Ри, где вас носило столько времени?

– Ит, расскажу, но позже.

– Что-то случилось? – Ит напрягся.

– В некотором смысле… – Ри откинулся на спинку лавочки и заложил руки за голову. – В некотором смысле случилось, ты прав.

На полянке перед ними разыгрывалась сейчас нешуточная баталия – Тринадцатый оседлал Джея, большого белого пса, принадлежавшего Ри, а Брид из засады обстреливал его сосновыми шишками, причем весьма метко. Джей понял игру правильно: большая часть шишек цели не достигала, потому что Джей успевал их перехватывать.

Джессика сидела неподалеку от них на принесенном из номера покрывале, расстеленном на земле, и читала какую-то книгу. Рядом с ней лежал на покрывале большой венок из одуванчиков, который уже слегка подвял, а неподалеку от него – два маленьких.

– Почему – позже? – спросил Ит, поворачиваясь к другу.

– Хорошо, могу и сейчас. – Ри выпрямился, потянулся. – У меня диагностировали рак. Три недели назад.

Ит расширившимися глазами уставился на него.

– Да ты что… – произнес он севшим голосом.

– Вот и то. – Ри покачал головой. – На самом деле мы не Джесс ждали. Я лечился.

– И сейчас…

– Все в полном порядке, – криво усмехнулся Ри. – Как новый. Правда, вначале я психанул. Раздал собак, продал дом… какие-то, знаешь, отголоски старой памяти… наверно. Сознание знало, что это не опасно, а вот подсознание решило по-своему и дернулось… таким вот образом.

Говорил он неохотно, через силу.

– Ты раздал собак? – изумился Ит.

– Ну да, – печально ответил Ри. – Постирал память им и раздал. Джея только оставил. Не могу без Джея, да и Джессика его очень любит. Придурок старый, да?

Ит отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Я бы, наверное, тоже…

Ри сник, опустил голову – волосы цвета воронова крыла скользнули вниз, закрывая лицо. Ит положил ему руку на плечо.

– Ну ладно, ладно, – попросил он. – Ри, ну не надо, ну что ты.

– Ит, мы сделали чудовищную глупость, на которую не имели права, – прошептал Ри. – Чудовищную, слышишь? Чем дольше я живу, тем яснее понимаю, что мы сотворили что-то ужасное. Мы…

– Ри, родной, я чувствую то же самое. Ровно то же самое. И Рыжий тоже чувствует это то же самое, и… – в голосе Ита зазвучало ожесточение. – И я теперь не знаю, что нам всем делать. Мы не просто облажались. Мы, кажется, сломали что-то… что-то огромное, и… и еще я чувствую, что виноват в этом…

Он не договорил. Ри поднял на него взгляд – обреченность и безнадега. Впрочем, за этой безнадегой можно было разглядеть что-то еще. Что-то новое. Незнакомое.

– Ничего просто так не бывает, Ит, – сказал Ри. – Если что-то сломали, значит, или починим, или заново построим. Силы бороться у нас ведь есть?

– Есть, – улыбнулся Ит. Кольнуло теплом – скучал. И сильно скучал. И по Ри, и по Джессике. Третий день, как они здесь, и все никак наговориться не могут. Рыжий сейчас, правда, тренируется – летает с инструктором на «энке», третьей машине в группе.

Но Ри, который молчал про рак – немыслимо. Просто немыслимо.

– Ты что-то решил с разводом? – поинтересовался Ит.

Тема, которую они тоже старательно обходили все эти трое суток.

– Я решил. Но там и без меня кое-что решили. – Ри поморщился, словно его заставили отхлебнуть лимонного сока. – Ит, у меня сейчас другой вопрос. Вы думали о том, каким образом можно продлить контракт… тут?

Ит нахмурился.

– Мы про это пока что не думали. Вернее, думали, но еще не обсуждали, – признался он. – Как ты сам понимаешь, у нас тоже грядет процесс… аналогичный твоему, и поэтому мы…

– Берта? – усмехнулся Ри понимающе.

– Разумеется, нет… Блин, чудовище, ты порой задаешь идиотские вопросы, – укоризненно произнес Ит. – Ну кто еще, кроме Берты? Сам подумай.

– Я и не сомневался, но надо же было тебя как-то ободрить.

– Ты умеешь ободрить. – Ит беззлобно ткнул его кулаком под ребра. – Вот возьму и шишку тебе за шкворник суну. Чтобы ободрить, ага.

Джессика отложила книжку, взяла большой венок и подошла к ним.

– Ну? – спросил она. – Кому?

– Ему, – ткнул Ри пальцем Ит. – Кому ж еще? Этот венок мне будет как ожерелье, сама подумай.

– Дурдом, – пожаловался Ри. Даже ему венок был все-таки великоват и сползал на нос. – Джесс, пожалела бы цветы.

– Просиди с мое на секторальной станции… – начала она, прищурившись.

– И посидел бы, да кто ж меня туда пустит, – вяло отмахнулся Ри. Поправил венок, почесал пальцем переносицу. – Джесс, мелкие сегодня ели?

– Пока что нет. Слушайте, пойдемте дойдем до магазина? – попросила Джессика. – Ит, там есть масло и хлеб?

Ит задумался.

– Хлеб там точно есть, – сказал он уверенно. – А вот масло вряд ли. Там, по-моему, кроме хлеба, соевых батончиков, морской капусты и лимонада, ничего нет. Рыжий просил купить тушенку, но за ней в Москву придется ехать.

– Может, в столовой масла попросим? – предложил Ри. – Бутерброды они будут.

– Так тебе его в столовой и дали. Сами сопрут, – Ит усмехнулся. – Хотя… слушайте, давайте пока что обратно в корпус, а я попробую решить что-то про масло. Все-таки Кэс был не прав, когда им тела переделывал.

– Почему? – с подозрением спросила Джессика.

– Слишком хорошо сделал, – пояснил Ит. – Корми их теперь. Преобразование явно не для Терры-ноль, тут, понимаешь ли, многие продукты в дефиците. И тренироваться им тоже будет особенно негде. Этот мир под них не рассчитан.

Джессика развела руками. Ит был прав, следовало признать, но вариантов и впрямь не существовало. Значит, придется потрудиться, доставая для мальчишек нормальный хлеб, масло, сгущенку. Выпрашивать на кухне манную кашу, картофельное пюре – то, что они могли есть. Кое-какие продукты она захватила с собой, но на год этого запаса точно не хватит. Придется как-то приспосабливаться.

* * *

История Брида и Тринадцатого была нетривиальной даже для Контроля, что уж говорить о простых смертных – эти двое духов сумели установить контакт с Джессикой с помощью эмпатии, войдя в кукольные тела [1]1
  События описаны в книге «Стоя на краю неба» И. Эльтерруса и Е. Белецкой.


[Закрыть]. Уже позже, когда вся ситуация открылась, Мастер Инструментов, здоровенный добродушный дракон по имени Кэс, сумел преобразовать их физические оболочки, и мальчишки, как называла их Джессика, получили возможность сначала ходить и говорить, а потом, постепенно, Кэс довел их тела «до ума» – сейчас, спустя много лет, они были уже практически полноценными людьми. Ну, почти.

Людьми ростом семьдесят сантиметров и весом два килограмма. И Брид, и Тринадцатый ненавидели, когда их называли куклами – хотя, по сути дела, если разобраться, именно куклами они изначально и были.

Уже много лет оба работали наравне с Джессикой в эмпатических командах, несмотря на размеры, эмпатами оба были весьма и весьма сильными. В свое время Барды предложили им от Джессики уйти: у той были тяжелые времена, она подвергалась преследованию, больше чем три месяца на одной станции или планете не жила, но, едва услышав это предложение, оба лишь рассмеялись в ответ.

Любовь? В некотором смысле это она и была. Вернее, не совсем так – Джессика просто стала в какой-то момент для них самым близким существом на свете, и никуда от нее уйти они, конечно, не смогли бы. Ситуация, в которой оказалась Джессика, их вообще убивала: из-за того, что Ри не мог жить с ней постоянно, она переживала безмерно, и мальчишки, ощущая это непроходящее, тихое, как осенний дождь, застарелое горе, едва ли не в депрессию впадали от невозможности помочь и что-то поправить.

Братья, подумалось Иту. За двести лет он никак не мог для себя определить эти отношения, а потом понял – это же братья. Причем младшие. И старшая сестра, которая их любит. И за которую они жизнь отдать готовы, если что. Вся ласка, вся доброта, все самое-самое лучшее в них было – для нее, и только для нее. Эта забота, которую, конечно, видели единицы, буквально выворачивала душу наизнанку…

Он точно знал, к примеру, что мальчишки даже спать предпочитают у нее на подушке – даже видел пару раз эту забавную и одновременно трогательную чуть не до слез картинку.

Ит вспомнил – однажды, когда работали вместе на каком-то совместном выходе, он случайно подсмотрел… Ему для чего-то срочно понадобилась Джессика, и он, недолго думая, сунулся к ней в комнату. И получил. Сполна. Больше всего его рассмешило то, что Брид спросонья показал ему, Иту, кулак, причем на полном серьезе. Показал, а потом прошептал едва слышно:

– Ит, вали отсюда, ты не видишь – устал человек?!

Иту тогда только и осталось, что кивнуть беззвучно и тихонько выйти…

Сейчас Брид и Тринадцатый работали вместе с Джессикой в эмпатической группе Ри. В данный момент группа была нужна для того, чтобы попробовать определить – обитаемо ли пространство, лежащее по ту сторону площадок, которые отрабатывала группа Роберты. Никакой прибор этого сделать не мог, а вот пятеро эмпатов могли. Кроме Джессики, Брида и Тринадцатого, в группу входил луури, которого звали Рокори, маленький, подвижный, немножко похожий на обезьянку, и вечно хмурый пожилой человек, родом из Анлиона, Авед Криди. Авед относился к Ри отечески, всячески опекал и смотрел на руководителя чуть ли не как на святого, но при этом характер имел весьма вздорный, и поворчать, если что, был совсем не прочь. Для него существовало, к примеру, по его же собственным словам, три вида мнений по любому вопросу. Мнение Ри, мнение самого Аведа, и – неправильное. Даже Джессике, и той от него периодически доставалось, а Рокори его так и вообще боялся. Авед требовал, чтобы его называли мастер Криди, так он привык, менять своих привычек не желал и требовал, чтобы относились и к нему, и к его мнениям почтительно и уважительно.

Вот только Брид и Тринадцатый, по их собственным словам, эти мнения вместе с уважением видели в известном месте и в белых тапках. Они спорили с Аведом почем зря, причем даже тогда, когда тот был априори прав, и спорить, в общем-то, не требовалось.

– Ри, вот на кой черт ты таскаешь за собой этого дворецкого? – удивлялся Скрипач. – Когда ты с ним работаешь, твоя жизнь начинает напоминать какой-то анекдот, честное слово!

– Так он и есть бывший дворецкий, – пожал плечами Ри. – Для него так себя вести вполне естественно. Он просто не умеет иначе.

– Ты еще скажи, что тебе нравится, когда тебе подают кофе в постель, – заметил Скрипач.

– Рыжий, ты дурак, да? Или притворяешься? Конечно, мне это не нравится, но проще потерпеть, чем его расстраивать. Ну взял он надо мной шефство, так что теперь? Выгнать его, что ли? Где я еще эмпата такого уровня найду, да еще свободного, да еще настолько преданного?

Кстати, сейчас преданный Авед занимался неблагодарным делом – сначала, как руководитель эмпатов, он расселял группу, а теперь ему предстояла непростая задача. Он хотел обустроить жизнь Ри так, как считал нужным, но условия в «Бору» этому явно не способствовали.

Россия в том виде, в котором она тут существовала, не предполагала английских церемоний. Вернее, она не предполагала никаких церемоний вовсе. У бедного мастера Криди от таких раскладов глаза лезли на лоб, и сегодня он с самого утра отправился в Москву: покупать кофемолку и одноконфорочную электрическую плитку. Утро без кофе и тостов виделось ему чем-то невообразимо порочным и удручающим одновременно. Скрипач и Ит одолжили ему «Сарепту» (водил Криди замечательно, и с управлением освоился за полчаса) и объяснили, как найти спекулянтов и что им говорить, чтобы не боялись и продали то, что требуется. После вопроса Криди о покупке нужных предметов законным путем в магазине на Скрипача напала икота от смеха, а Ит, едва сдерживаясь, сумел все-таки дать рекомендацию придерживаться того, что они говорили, а не правил, которые тут просто не работают.

– Варварство, ужасное варварство. Совершенно дикий мир, – сетовал Криди, когда в семь утра его провожали на пристань. – Я искренне не могу понять, что вы в нем находите. Нет, я не сомневаюсь в том, что мастер Ри понимает вещи, которые мне недоступны в силу моей несостоятельности…

– Мастер Криди, но вы же сами можете наблюдать те же вибрации, которые есть только тут, и нигде больше, – возразил ему Скрипач.

– Вибрации я могу наблюдать, – согласился тот. – Но если мне придется выбирать между вибрациями и достойным утром, я выберу достойное утро, которое следует начинать с правильного завтрака.

– А как же работа? – ехидно поинтересовался Ит.

– Работать следует таким, как я. И таким, как вы. Вы можете пренебречь… Но мастер Ри не из таких, и он – не может. Следовательно, не могу и я.

Ит и Скрипач уже не реагировали на подобные выпады: привыкли. Раньше это задевало – и то, кем большинство людей считают таких, как они, и подобные слова, и это разделение. Сейчас – привыкли и уже почти перестали реагировать. С точки зрения Криди, они были низшие существа, тогда как Ри был высшим. Первые годы знакомства Криди нет-нет да терялся: все-таки он был эмпат, ощущал их отличность и непохожесть, но потом, по всей видимости, договорился с собой примерно следующим образом. В соответствии с его внутренней иерархией подчинений и связей эти двое были – пусть и очень необычными, но все-таки низшими. И напоминать им про это надо почаще, потому что зарываются.

А дальше все было просто. Ри – высший. Джессика приближена к высшему и может стать с ним рядом, но пока что – подчиненная, хорошая, исполнительная, но ниже, гораздо ниже. Брид и Тринадцатый – подчиненные, которых следует держать в строгости, равно как и Рокори, и спуска им не давать. После этого всего следовал весь оставшийся мир, который надлежало устроить так, чтобы Ри было комфортно, удобно и чтобы ему не приходилось ни о чем заботиться. Ри стонал сквозь стиснутые зубы, но поделать с мастером Криди ничего не мог. Для Криди даже звания в Официальной службе значения не имели – он все разрешал для себя самостоятельно.

«Сарепта» отвалила от берега и вскоре скрылась с глаз.

– А теперь нам следует работать, – мрачно констатировал Скрипач. – Ит, прихвати мне с завтрака чего-нибудь.

– Ты летать?

– Да. Слушай, ну черт-те что… они всерьез считают, что у нас может что-то путное получиться при таких раскладах?

* * *

Первый раз очутившись в самолете, оба одновременно подумали, что с самолетами тут швах. Если БЛЗ, которые оба не один год водили, были действительно приспособлены к делу, то это… Это было самоубийство, самое настоящее, взаправдашнее – и явно не из безболезненных.

«Энки», учебные двойки, сначала затаскивали на требуемую высоту антигравами. Потом они переходили в режим планирования, потом включался мотор, и начиналось непосредственно учение, сопровождавшееся нескончаемым потоком ругани от инструктора. После первого вылета Рыжий сказал, что он таким маневром скоро поседеет. Потому что даже когда они учились (а в курс обучения официалов входила авиация миров первого-второго уровней) они и предположить не могли, что придется летать на таких гробах.

Аэродинамика была ниже критики, но если бы дело было только в ней! Собраны самолеты оказались буквально на соплях – Ит и Скрипач решили, что когда придет их машина, тренировочная или постоянная, они переберут ее от и до самостоятельно, вне зависимости от того, будет на это дано разрешение, или нет. Переберут, чтобы хотя бы быть уверенными в том, что машина не развалится на части прямо в воздухе. Дополнительный, разрешенный пактом двигатель, которым можно было пользоваться в пределах страны, был установлен кое-как, и с этим тоже было нужно что-то делать – опять же, чтобы не убиться до срока.

– Вы еще скажите спасибо, что это не У-2, – говорил им в первый день инструктор. Звали его Семен, и сошлись с ним Ит и Скрипач буквально за час, мужик он оказался мировой. – Вашей группе могли дать бипланы. Я с большим трудом выбил «энки»…

– А на том, на чем потом придется работать, мы тут налетаем? – поинтересовался Ит.

– А как ты сам думаешь? – Семен, человек простой и резковатый, сплюнул на землю. – Ну, может, дадут машину. Окстись, гермо! Сюда пригонят один Ил-10, это максимум, и все. Але, гараж, ты чего, первый раз что ли?

– В том-то и дело, что не первый, – хмыкнул Ит. – Сень, ты пойми, я не со зла, но пилотирование «энки», скажем так, несколько отличается от пилотирования штурмовика, на котором придется работать.

Инструктор снова сплюнул.

– Ит, отвяжись, – тоскливо попросил он. – В Севастополе налетаете. Или в Херсонесе.

– Много налетаем? Часов по шесть? – прищурился Скрипач. – Слушай, давай мы к руководству, что ли…

– И оно тебе родит самолет, ага, – заржал Семен. – Дурак совсем?

– Нет, твою мать, не дурак, но с собой кончать пока не собираюсь, – огрызнулся Скрипач.

– Вот тогда не высовывайся и слухай песенку про комбайнеров, – заржал Семен.

– Да конечно, – ехидно заметил Ит. – Она нам сильно поможет во время первого же боевого вылета.

– Вот вы настырные какие!.. Что я, по-вашему, на Змеиный ни разу не летал? Там, проще говоря, грызня идет по следующему сценарию. Кто-то, ну неважно, кто именно, наши или не наши, тягает туда аппаратную базу для исследований, и поддержечку, само собой. С земли или с моря там хороший подарок прилететь может, поэтому, собственно, туда и стали десятки гнать – штурмовик для этого дела штука самая подходящая. Главная задача – не дать высадиться и развернуться, понятно? Ну и устраивает народ грызню, хуже, чем «собачья драка» в Первую мировую, – принялся объяснять инструктор. – Там потерь почти никогда нет, на Змеином. Бывают, конечно, но редко. Попинают друг друга, напугают, шуганут, и расходятся. Больше форса, чем дела. Сейчас, правда… – он понизил голос. – Сейчас там посерьезнее стало, чем раньше, но и машинки-то вашим дают соответствующие. Так что спокуха.

– Сень, вопрос. – Ит задумался. – Дальности хватает? Там же не только Змеиный, как мне известно. Есть еще пара мест на территории Румынии…

– Слушай, гермо. Ты это, не того, – попросил Семен. – Не лезь ты в это. Не нашего ума дело. Хватает или нет – по месту поймешь. Сам.

– Ну, если ты в этом смысле. – Ит сделал нарочито-невинное лицо. – Да я ничего. Так, фигней страдаю.

– Вот если фигней, то обрати внимание лучше не на Румынию, а на Витую впадину. Чтобы в тебя с моря ничего не прилетело. Там, понимаешь, полтора километра глубина, и проходит все, что хочет пройти, – инструктор прищурился, невесело усмехнулся. – Это «все» дотаскивают землей по дамбе на «Хаммерах» преимущественно, или вообще на платформах, а потом это «все», – он сделал ударение на слове «все», – ныряет, и тащит свою начинку туда, куда…

Скрипач приложил палец к губам.

– Тсс, – сказал он строго. – Все поняли. Спасибо, Сень. Учтем.

– Так что летайте, на чем дали, и не выпендривайтесь, – повысил голос Семен.

Ну, и начали летать, параллельно с теоретическим курсом. Машин не хватало, горючку тоже подвозили нерегулярно, ГСМ были такие, что хоть вешайся, зато теории имелось в избытке. Уже на третий день занудного изучения матчасти Ит и Скрипач были готовы взвыть, но, к сожалению, вариантов не было – кем назвался, туда и полезай.

* * *

…Сейчас Ит, выбравшись в лес вместе с Джессикой и Ри, как раз матчасть, собственно, и учил. У него при себе имелась книга в унылой синей обложке, на которой значилось следующее: «Самолет ИЛ-10М, том I», и стоял гриф «сов. секретно». Книгу он проштудировал примерно на треть. Ему очень хотелось ругаться – уже на первых страницах он понял, что для того, чтобы, например, сменить перегоревшую индикаторную лампочку, надо разобрать полсамолета. Поэтому книгу он пока что отложил, и они стали беседовать.

Теперь Ит чувствовал, что до вечера к книге вряд ли вернется – слишком много оказалось не очень хороших новостей. Собственно, «не очень хорошими новостями» они делились последние трое суток. Сперва взяли реванш – Скрипач рассказал Ри о назначениях и плане работы. Тот не поверил. Скрипач притащил из номера план. У Ри глаза полезли на лоб. Вдоволь налюбовавшись на реакцию друга, они попросили открыть план и почитать детали. После чтения Ри начал очень тихо и очень витиевато ругаться.

– Во как может! – восхищался Скрипач. – Черт, да за ним записывать надо!

– Что за бред… Нет, это чушь какая-то… «Ангелы»?! Он чего, очумел, Гарай? Рыжий, кончай ржать, хватит. Это действительно идиотизм. Нет, ну ни в коем случае… Ит, я вас забираю, понятно? Переведу в свою группу, и…

– Подожди, не торопись, – попросил Ит. – Не все так просто, как хотелось бы. Пока что поработаем по этому плану…

– Да не по плану, а по бреду!!! – Ри просто места себе не находил от злости. – Ребята, нет. Я сказал, нет. И точка.

– А я сказал да, – ответил Ит твердо. – Не надо злить их. Хотя бы на первом этапе.

– Но это же самоубийство получается! Вы…

– Ри, мы тут на БЛЗ работали, и ничего, не развалились, – успокоил Скрипач. – Ну, полетаем немного. Подумаешь.

– Ага, полетаете. Собьют к чертовой матери, и вся недолга. Неужели непонятно, для чего это все делается? – Ри раздраженно встряхнул бумаги, которые держал в руке. – Вся эта муть призвана только к одному – вас прикончить!

– Думаешь? – нахмурился Ит. – Мне так не кажется.

– Тебе так не кажется, потому что ты не в курсе общей ситуации.

– А ты в курсе, – поддел его Скрипач.

– Да, я в курсе. У меня информации больше, и я, вместо того, чтобы автоматом размахивать, как некоторые, читал все это время.

Ит поморщился, но промолчал – что тут было сказать?

– Так вот. Судя по всему, Бертиной темой с новыми точками заинтересовались действительно всерьез, – Ри сунул в руки Иту бумаги, сел поудобнее, и принялся объяснять.

Темой, оказывается, заинтересовались не только тут, на Терре-ноль. Ею стали интересоваться и во внешке. Из всех миров петли Ольшанской-Ройе Терра-ноль была самой перспективной: в других мирах петли таких точек не существовало.

– Берта подобралась к чему-то очень важному, – объяснял Ри. – И хорошо бы нам первыми понять, к чему именно. Вы мое чутье знаете, и когда начинает пахнуть жареным…

– Ты прибегаешь первым, – хмыкнул Скрипач.

– Верно. Но чтобы разбираться, мне нужны вы.

Ит кивал в такт его словам.

Еще бы, нужны.

Ну кто другой будет на те же точки забрасывать нужную аппаратуру, снимать показания, проводить исследования – особенно если речь идет об аппаратуре, которую Ри никому, кроме них, не доверит ни в жизнь?

Кто имеет достаточную подготовку, чтобы понять что-то действительно важное, и суметь это важное объяснить научной группе так, чтобы все было правильно, а не наобум?

Да и с кем, что греха таить, Ри дружит черт-те сколько лет, и может доверять как самому себе, безоговорочно, безоглядно?

Никому больше.

– Так вот, в Официальной службе это исследование вызывает много толков, – продолжал Ри. – Мне кажется, что результаты…

– Ри, подожди, – попросил Ит. – У меня сейчас не сходится.

– По ходу объясню, и все сойдется, – отмахнулся Ри. – Увидишь.

* * *

Масло удалось купить на кухне, переплатив всего лишь вчетверо, но Ит был рад и этому, на столь скорый успех он даже не рассчитывал. Банку сгущенки принес… Кир Гревис, который случайно услышал о проблеме с едой для «мелочи» от кого-то из своей группы (земля слухами полнится, как известно) и который до сих пор был Скрипачу с Итом благодарен за «отмазку» – все прошло без сучка и без задоринки. С группой он, к слову сказать, решил больше не ссориться, и теперь все у третьего десантного отряда было неплохо. Ит посмотрел их расписание, висящее на стенде, одобрительно покивал. Да, да, да, вот это уже больше похоже на дело. Семь утра – первая тренировка, полтора часа, потом личное время, полчаса, завтрак в девять (несколько раз уже сталкивались в столовой, хорошие оказались ребята, свои, и без понта, которым грешили иногда боевые подразделения), дальше – лекции по адаптации к местным условиям (на кой черт они рауф, которые дальше отведенной им базы вряд ли сунутся, непонятно), потом – снова личное время, обед, дальше вторая тренировка, уже два с половиной часа… ага, еще одна лекция, ужин, личное время. Замечательно. На такое расписание грех роптать, и Кира, конечно, простили. Тем более что вечернее личное время группа использовала в девяноста процентах случаев известно для чего.

Рауф очень нравится баранина. Есть ее можно только с ферментами, но вкусно настолько, что игра, без сомнения, стоит свеч. Все без исключения рауф, работающие на Терре-ноль, безоговорочно предпочтут баранину любому другому мясу. Ясное дело, просто так баранину не достанешь, однако тот, кто ищет, всегда найдет – и боевики, конечно, давно приспособились. В пяти километрах ниже по реке располагался совхоз, в который боевики пару раз в неделю наведывались, чтобы купить мяса. Брали помногу, платили хорошо – и только одному богу известно, сколько барашков из многочисленного совхозного стада в результате «ушло налево» и превратилось в шашлык, который осмотрительные боевики жарили в лесу, чтобы не попадаться на глаза начальству.

Шашлыки без спиртного – даром потраченное время. Поэтому водку тоже добывали, но уже, конечно, не в совхозе, а в поселке. Разумеется, это было запрещено. Само собой, за спиртное можно было получить, как минимум, выговор. Но соблазн был слишком велик, чтобы перед ним устоять, поэтому гонцы отправлялись и в поселок тоже, причем зачастую днем, чтобы поспеть к завозу и взять то, что надо, до того, как это «то, что надо» расхватают местные алкаши.

Ит уже знал, что Кир смотрит на эти вольности сквозь пальцы, на шашлыки с группой не ходит, а за водкой мотается самостоятельно, и пьет один, и только один. Кир явно был на этой базе не впервые, «заповедные места» у него имелись свои, да и с питьем он особенно не усердствовал… или сумел устроить все так, чтобы не было заметно. По утрам он всегда был бодр, группу выводил на тренировку сам, не уповая на заместителя, и гонял своих так, что любо-дорого было на это смотреть. Ит и Скрипач решили, что на днях, пожалуй, стоит хотя бы пробежаться с группой, если Кир позволит – вдвоем оно, конечно, хорошо, но с группой веселее. Да и легенду следовало поддержать: большая часть команды Кира поверила версии о скоротечном романе начальника и этих двоих гермо. Это было на руку, потому что могло пригодиться впоследствии, на том же Орине. Ляпнет кто-нибудь что-нибудь, и, глядишь, потом от тестов откосить получится. Есть, мол, отношения, много кто видел, и вообще, дайте им отвод, они, может, что-то серьезное имеют в виду.

Сейчас ждали Берту. Звонили ей в Москву, узнали, что с фальшивкой все удалось, дело продвинулось и что Берта должна в скором времени приехать. Правдами и неправдами выклянчили у коменданта одноместный номер для нее в том же корпусе, в котором поселились сами – кому охота постоянно бегать туда-сюда?

Жизнь, в общем, потихоньку налаживалась и стала обретать подобие рабочего ритма. Тренировки, полеты, матчасть, беседы с Ри, работа с эмпатами… Примерно то самое, ради чего они этот выход и затевали, и боролись за назначение.

Но…

И Скрипач, и Ит ощущали, что появился какой-то новый фактор, который тревожил и не давал покоя. Что-то и впрямь изменилось. Сильно. И, видимо, бесповоротно.

* * *

– Почему ты настолько уверен, что там что-то есть?

– Бертик, это элементарная логика.

– Ммм?

– Не «ммм», а там действительно что-то есть. Должно быть.

– Живое? – в голосе Берты звучало ехидство.

– О, боже… Да, Ольшанская. Живое. И разумное. По моему мнению, эти точки должны активироваться по тому же принципу, что и гексы. Их тоже можно «включить» каким-то образом. Включить и пройти дальше. Куда-то еще.

Роберта хмыкнула. Вытащила из большой алюминиевой кастрюльки очередной кусок мяса, насадила на шампур.

– Лук убери, гореть будет, – подсказал Скрипач.

– Не учи ученую.

– Доктор наук, блин. По шашлыкам. Дай сюда. – Скрипач решительно отобрал у нее шампур. – Не женское это дело, мясом заниматься. Иди вон лучше, подрессируй мелких вместе с Джесс. А еще лучше – отвлеки собаку хоть чем-нибудь.

Джей в процессе производства шашлыков принимал самое деятельное участие. Сейчас он лежал мордой к кастрюле, и провожал каждый кусок мяса, отправляющийся на шампур, настолько печальным взглядом, что сердце кровью обливалось. Хвостатому вымогателю в результате перепало уже три куска, но пес был большой, и ему этого было явно мало, чтобы наесться.

Лесная полянка, на которой обосновалась компания, находилась неподалеку от корпуса, поэтому на ней имелась пара лавочек, садиться на которые, правда, никто не рискнул, уж очень они были ветхие. В центре полянки стоял каменный мангал, больше похожий на какое-то языческое капище – странное сооружение из дикого камня, уродливое и гротескное. По сути это было низкое кольцо, сложенное из булыжников, в котором сейчас горели собранные в лесу дрова. Вечернее солнце освещало полянку, и погода стояла в самый раз. Жара уже прошла, сухо, тепло, в траве стрекочут многочисленные цикады и кузнечики, а со стороны пансионата доносится бравурная музыка, приглушенная деревьями – видимо, радист решил поразвлечь честную публику, и поставил что-то бодро-патриотическое.

Народу на полянке собралось превеликое множество, собственно, поэтому и решили не идти далеко – тащить через весь лес провизию на всю компанию не хотелось никому.

Пришла группа Роберты в полном составе – ассистентов Тимура и Артема тут же отослали в лес за дровами, а людям постарше поручили резать овощи.

Пришла группа Ри, причем Тринадцатый и Брид приехали верхом на Джее, которого всю дорогу за уши оттаскивали от здоровенной кастрюли, в которой еще со вчерашнего дня мариновалось мясо.

Пришли Ит и Скрипач, а с ними – Гревис, которого решили зазвать за компанию, и в благодарность за то, что разрешил тренироваться с группой. Гревис, впрочем, быстро нашел себе занятие: сперва притащил из леса три здоровенных бревна, на которых удобно было сидеть, а потом взял на себя шефство над огнем, оттеснив «интеллигентов», которые, по его мнению, сделать по-настоящему хорошие угли не смогли бы.

По сути дела, сейчас праздновали воссоединение старой команды – обе группы были знакомы (в команде Ри новой, по сути, была Джессика, но ее и так все знали, а в команде Роберты – Артем с Тимуром), работать вместе всем нравилось, и сейчас на полянке царило веселое оживление, которое вскорости грозило перейти, по словам Берты, в «тихое буйство». Ну и ладно, тоже, понимаешь, большие проблемы. Наработаемся еще. Можно вечерок отдохнуть, в конце концов?

Однако рабочие темы были слишком интересными, чтобы о них умалчивать. Вот и сейчас…

– Ри, ты опрощаешь, – выговаривала Ольшанская. – Живое и разумное – это как? Это кто именно? Цивилизация? Какая-то иная реальность? Осьминоги вон тоже живые, и что?

– Это не я опрощаю, а ты недоговариваешь, – возразил Ри. Щелкнул пальцами, подзывая собаку – Джей тут же поднялся с травы, подошел к нему, положил умную морду с грустными глазами хозяину на колени, а тот принялся почесывать пса за ухом. – Ты можешь сказать здесь и сейчас, что чувствуешь – ты? Вот ты, ты сама.