Текст книги "Отзвуки серебряного ветра. Мы – верим! Переход"

Автор книги: Иар Эльтеррус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Почему же вы не захотели слушать меня, когда я предложил вам нечто подобное? – набычился командующий ВКФ.

– Было несвоевременно. Во времена Войны Падения эспедешники были еще слишком сильны, мы не могли позволить себя обнаружить. Тем более, что тогда их возглавлял гений, которому нынешнее руководство в подметки не годится. Сейчас обнаружение флотов тоже нежелательно, но не столь критично.

– Мерхалак догадался о том, кто мы, – со вздохом сообщил Иван Семко. – Я рассказывал об этом.

– Однако он не сообщил о своих догадках командованию. Да и доказательств у него нет.

– Если мы его слишком достанем, то сообщит. И меры примет. А Мерхалака стоит уважать – на редкость умный и талантливый человек. И упорный.

– Я, если честно, не понимаю, почему он до сих пор в СПД, – вздохнул Ставинский. – Ведь ему не нравится нынешнее руководство организации, если судить по вашим словам, Иван Петрович.

– Не нравится, – подтвердил Семко. – Но Мерхалак давал присягу, для него это многое значит. Однако, несмотря на него, я считаю, что маршал прав. Ослабить СПД – наш долг, тем более, что мы в состоянии это сделать.

– Я, в общем-то, тоже с этим согласен, – пристально посмотрел на него арт-адмирал. – Но операцию нужно тщательно проработать. Атаковать желательно крупными отрядами, уничтожать всех, не оставляя свидетелей. И атаковать тайно. Предлагаю разделить силы на три отряда, а не на десять, и доверить командование молодым, инициативным, но опытным офицерам с нестандартным мышлением. У вас есть такие на примете?

– Есть. Капитаны первого ранга Коровин, Белое Перо и Авираен. На удивление резвые ребятишки.

– Да уж, резвые! – хохотнул генерал Гласс. – Знаю я эту неугомонную троицу. Затычки в любой бочке!

– Сам будто не такой в свое время был, – иронично покосился на него Дармит. – Помню, что ты в училище вытворял…

– Я разве спорю, – с хитрой улыбкой развел руками генерал. – Вытворял! Из таких башибузуков всегда толк выходит, если энергию вовремя в нужное русло направить.

– Вот и направим ее! – подвел черту маршал. – Значит, командирами основных отрядов назначаем вышеуказанных офицеров. Арт-адмирал, займитесь, пожалуйста, разработкой операции. Точно сформулируйте стратегические цели, а конкретную тактику оставим командирам.

– Согласен, – кивнул Ставинский. – Сегодня же дам распоряжение оперативному штабу. Помимо сказанного предлагаю перевести в занимающиеся партизанскими действиями эскадры самых инициативных выпускников Тарканака. В основной армаде они мне будут только мешать своей неуместной инициативой, а там придутся к месту.

– Пусть будет так, – согласился Дармит. – Иван, что слышно из лабораторий? Когда наши ученые разберутся в наследии предков?

– Обещают через год-два, – ответил гранд-полковник. – Подвижки есть. По крайней мере, гиперлуч для нас уже не загадка – в следующем году собираемся оснастить им все наши корабли, начиная с эсминцев.

– А что с поставками активных торпед союзникам? Мы еще не научились производить их самостоятельно?

– К сожалению, нет, – развел руками Семко. – Отправили сколько смогли, все склады подчистую выгребли.

– Ясно, – тяжело вздохнул Дармит. – Что с социализацией аарн?

– Здесь все в порядке, – усмехнулся в усы гранд-полковник. – Они на удивление органично влились в наше общество. Ничего странного в этом нет – мы очень многое позаимствовали из их структуры общества. Им не пришлось привыкать к новому. Тем более, что на Фарсен эвакуировались аарн, способные жить среди других и постоянно носить психощиты. Однако смешанных браков нет, хотя несколько сотен пар и встречаются. Пока рано судить, слишком мало времени прошло. Многим тяжело далась эвакуация – уходить из родного дома всегда нелегко. Работают они великолепно, полностью отдаваясь избранному делу. Но общаться все-таки предпочитают со своими.

– Они слишком непохожи на нас, да и на любых других людей тоже. – Маршал снова набил трубку и закурил. – Вероятнее всего, когда они терраформируют достаточно планет в Аарн Ларк, то уйдут туда. Кое-кто, конечно, останется, но вряд ли многие.

– А наши колонии в малой галактике? – поинтересовался Ставинский.

– Их пока немного, всего пятнадцать, да и те малонаселены. Людей у нас не хватает на все. Когда подрастет молодежь, станет легче.

Иван Петрович улыбнулся себе в усы. В последнее десятилетие по Фарсену прокатился бум рождаемости, не было семьи, имевшей меньше пяти-шести детей. А во многих и больше десяти, тем более, что практика двоеженства стала на их планетах повсеместной. Страна развивалась скачкообразно, с каждым годом менялась все больше, люди буквально горели, отдавая все свои силы, лишь бы не повторилось того, что произошло, когда на планету пришел Проект профессора Сартада. Нынешнее социальное устройство Фарсена не походило ни на что в галактике. Наверное, больше всего оно напоминало собой Орден Аарн, но только напоминало. Дух был совершенно другим. Однако главным являлось, что их общество стало неконкурентным и безденежным – руководители Фарсена прекрасно осознавали, к чему, к какой грязи и мерзости приводит конкуренция, какие ядовитые цветы произрастают из нее. Историю и своей страны, и стран большой галактики они прекрасно знали и умели делать выводы. Помощь социоматиков, социоинженеров и оперативных статистиков ордена тоже пригодилась. При формировании своего общества были пристально рассмотрены и проанализированы все известные на данный момент социальные модели. Из каждой что-то было позаимствовано, а что-то нет, как несовместимое с избранным путем развития. Получилась сборная солянка, которая без социоматики оказалась бы абсолютно нерабочей. В процессе внедрения выяснялись и отбрасывались негативные моменты, нарабатывались и внедрялись новые. Все социальные институты работали в режиме постоянного эксперимента. И с течением времени модель развития начала обретать цельность. Обстановка в галактике способствовала сохранению боевого духа народа – от людей ничего не скрывали. В общем-то, особых тайн на Фарсене не было как таковых, скрывались только дела внешней разведки, от которой слишком много зависело. В остальном? А зачем скрывать? Ничего из того, чего стоило бы стыдиться, правительство не допускало. Да оно и правительством-то являлось чисто номинально, отслеживая лишь соответствие происходящих процессов социальной модели. Всем остальным заведовали собирающиеся по мере необходимости профессиональные советы, решающие конкретные вопросы, как достичь того или этого.

Фарсенцы не забыли войну, что способствовало поддержанию почти военной дисциплины во всех областях. Они не пили спиртного, вообще – оно просто не выпускалось. С асоциальными личностями, а такие все же изредка попадались, поступали очень просто – их высылали на близкий к экватору большой теплый остров и снабжали всем необходимым для выживания. И больше их судьбой не интересовались. Разве что изредка по инфовидению показывали снятые со спутника репортажи с острова, не скрывая ничего, даже самых отвратительных сцен. В конце репортажей на экранах появлялся вопрос: «И так они хотели жить?». Больше ничего. Этого хватало, чтобы число желающих попасть на остров с каждым годом сокращалось в геометрической прогрессии. Даже те, кто не разделял общего устремления вперед и вверх, не желали себе такой «свободы» и предпочитали идти в ногу со всеми. А их дети учились в общих школах, где ими занимались опытнейшие социопсихологи – фарсенцы и аарн. Вскоре обывательские взгляды родителей становились для детей абсолютно чуждыми. Тем более, что в Конфедерации никто ни в чем не нуждался, всем всего хватало, благодаря технологиям ордена, далеких предков и разработанным самостоятельно. А излишества не приветствовались.

Аарн на Фарсене любили и уважали, помнили, чем им обязаны. Впрочем, они и личным примером понуждали задуматься. Нужна помощь? Подойди к любому аарн. Он обязательно поможет. Поначалу фарсенцев удивляла неприхотливость людей ордена, почти полное отсутствие у них личных вещей и трепетное отношение к другим разумным. Правда, распространялось это отношение лишь на тех, кто не творил подлости ради выгоды. А среди фарсенцев таковых почти не было, они большей частью погибли во время войны. Если кто-то совершал неприглядный с точки зрения других поступок, то ему просто объявляли всеобщий бойкот. Почти всем хватало одного раза, чтобы не повторять ошибки, так как человек – существо социальное. Для тех же, кому бойкот не помогал опомниться, существовал вышеупомянутый остров. Сосланные, конечно, считали это жестоким, но их мнением никто не интересовался, ведь общественные требования были очень просты: не убивай, не лги, не подличай, не достигай своей цели грязными методами, уважай мнение других. Всего лишь. В конце концов, даже завзятые лжецы вынуждены были притворяться правдивыми, а их дети вырастали уже совсем другими. Понятно, что общая модель пока еще буксовала, двигалась вперед со скрипом, но двигалась, постепенно становясь все более четкой и ясной.

– Колонии за пределами галактики нам все равно необходимы, – после недолгого молчания заговорил маршал. – Придется объявить набор добровольцев.

– Не думаю, что их будет много, – отрицательно покачал головой арт-адмирал. – У взрослых хватает дел и здесь, а детей в другую галактику одних никто не пустит. Основное число заявлений в совет по колониям приходит от подростков четырнадцати-шестнадцати лет. Романтики, м-мать их! Скольких из трюмов кораблей вытаскивать приходится! Каждый раз перед стартом капитаны проверку проводят, одного-двух, да обнаруживают.

Остальные трое рассмеялись – все знали, как достали командующего флотом всякие там романтики. Он считал, что в космос должны летать твердые профессионалы, знающие, что и когда нужно делать, и в каком случае. Но, что поделать, молодые – всегда романтики. Вот Александр Николаевич и выбивал из закончивших обучение молодых офицеров романтику любыми доступными способами. Порой весьма жестко.

– В конце концов, можно снизить возрастной ценз до семнадцати лет, – предложил Семко.

– Хотите, так снижайте! – раздраженно отмахнулся арт-адмирал. – Только не удивляйтесь, если смертельные случаи один за одним пойдут.

– Этот вопрос нужно тщательно обсудить, – поспешил успокоить его маршал, – а сейчас перейдем к повседневным вопросам.

* * *

Войдя в кабинет мужа, Велири огорченно покачала головой – опять не жалеет себя. Лартен спал, уронив голову на разложенные на столе документы и иногда подергиваясь во сне – ему явно снилось что-то не слишком приятное. Вздохнув, королева осторожно дотронулась до его плеча, и король тут же вскинулся.

– А? Что?

– Ничего, – улыбнулась Велири. – Просто ты снова заснул за столом. Пошли в спальню.

– Не могу, – потряс головой Лартен. – Еще много сделать надо.

– С тебя сейчас толку, как с козла молока, – возразила она. – Пока не отдохнешь, никаких дел!

– Хорошо, – сдался король. – Действительно устал, голова совсем не соображает. А ты?..

– Скоро и я пойду. Я аарн, мне меньше времени для сна нужно. Биред с Тиной прилетели, хотят обсудить что-то важное. Точнее, они не уверены, что это важно, поэтому хотели поговорить сначала со мной, а только затем выносить этот вопрос на обсуждение.

– Ладно, – Лартен потер кулаками глаза и, пошатываясь, встал.

Скептически посмотрев на сонного мужа, Велири поняла, что лучше проводить его до спальни, не то еще уляжется спать где-нибудь посреди коридора, как не раз уже случалось. Заработался, бедняга – кризис за кризисом идут, времени поесть не хватает, не то, что поспать. Но такими темпами он быстро вскоре свалится вовсе. Поэтому надо запретить слугам будить короля, пусть хоть раз за декаду выспится как следует. Она решительно взяла Лартена за руку и попросила Улиарха, дварха дворца, открыть гиперпереход в спальню. Там ей с трудом удалось заставить мужа раздеться, он порывался рухнуть на кровать, как был.

Уснул Лартен мгновенно, и Велири некоторое время наблюдала за его беспокойным сном. Удивительный все же человек! Не зря она его полюбила. Есть за что. Сильный и одновременно беззащитный, ранимый, хотя скрывает это всеми силами, забывая, что для жены его душа – открытая книга. Она видела с каким трудом, с какими моральными терзаниями ему даются тяжелые решения, но, когда требовалось, Лартен принимал их. Правда, после подписания каждого смертного приговора он запирался в своем кабинете и сидел там, понурившись и глядя в стену. Хорошо хоть недолго. Сколько сил и времени он потратил, разрабатывая при помощи орденских социоматиков план необходимых первоначальных реформ. Правда, больше половины дел тянула на себе Велири, но старалась не выпячивать свою роль, чтобы не уязвить королевского достоинства мужа.

Одного внучке Равана сильно не хватало в Парге – возможности петь и сочинять песни. Для этого четверым музыкантам «Масок» нужно было собраться вместе, а это редко когда удавалось. Она сама – королева Парга. Рави с Ланикой – великие князь и княгиня Кэ-Эль-Энах. Терис – император Сторна. Правителям нельзя бросать свои страны на произвол судьбы даже ради любимого дела, иначе они не правители, а Проклятый знает кто.

Переместившись в небольшую гостиную, где ее дожидались Тина с Биредом, Велири улыбнулась им, послав приветственный эмообраз – такие же аарн, как и она сама, можно говорить привычным с детства способом. Эмообразы ведь куда богаче слов, одним можно передать столько оттенков и смыслов, что слов для этого понадобилось бы несколько сотен. Ответная волна эмообразов заставила ее насторожиться – гости были чем-то взволнованы.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Велири.

– Еще не случилось, но может, – со вздохом ответила Тина, теребя кончик своей черной косы.

– А конкретнее?

– В Парге начала активизироваться сила, которую никто из нас раньше не принимал во внимание и не считал значимым фактором, – вступил в разговор Биред. – Некоторое время назад я обратил внимание, что социоматические модели по Паргу перестали сходиться должным образом. Расхождение сначала было совсем небольшим, доли процента, но чем дальше, тем оно становилось больше. Я испробовал все возможные методы рассчетов – все оставалось по-прежнему. Вывод отсюда только один: появились неизвестные нам факторы, указывающие на нехарактерную ранее умственную активность. Я довольно долго не мог понять, что произошло, пока не обнаружил, что резко активизировалась еретическая Церковь, называющая себя Церковью Знания.

– И что? – с недоумением спросила Велири. – Слышала я об этой секте. Сколько их таких было и сколько еще будет.

– Не скажи, – возразила Тина. – Эта церковь крайне интересна. Если использовать ее в наших планах, то можно добиться результата значительно раньше.

– Вот как? – прищурилась королева. – Это действительно интересно, но прошу пояснений.

– Это и религиозная, и научная ересь одновременно, – усмехнулся Биред. – При этом очень многообещающая. Ее адептами являются не невежественные старушки, а лучшие ученые Парга. Пока малоизвестные, впрочем, они и не стремятся к известности. Хотя имя их главы, профессора ди Тойна, тебе, думаю, знакомо.

– Еще бы! Первый из кибернетиков Скопления. Прославился своими скандальными теориями об искусственном интеллекте и способах его применения. Орденские ученые давно следят за его работами. Ему даже присудили премию Научного Собрания Аарн Сарт, но не успели выдать из-за Войны Падения. А потом стало не до того.

– Именно о нем и речь, – кивнул оперативный статистик. – За последние несколько лет он собрал довольно большую группу ученых, занимающуюся очень необычными исследованиями.

– Какими?

– Чтобы объяснить это, надо сначала сформулировать основные постулаты Церкви Знания. Ее адепты не отрицают существования ни Творца, ни Благих Защитников. Однако они не приемлют принцип непознаваемости и неисповедимости путей Творца. Считают, что на определенном уровне развития личности и социума можно познать и объяснить все.

– Смелое заявление для представителей общества, еще недавно задавленного сословными предрассудками, – заметила Тина, доставая из воздуха стакан сока.

– Именно такого типа воззрения часто возникают в догматических обществах, причем тайно. Порой подобные организации дают толчок для дальнейшего прогресса.

– Но чем они все-таки заняты? – не сдержала нетерпения Велири.

– Исследованиями разума, искусственного и естественного. В разных условиях. А также отслеживанием того, как именно действуют в нашем мире Благие и Творец. Когда, при помощи кого и как конкретно.

– Не поняла… – растерянно посмотрела на оперативного статистика королева. – Это же невозможно!

– Они считают, что возможно, – развел руками Биред. – Один из самых заинтересовавших их случаев было явление в Аствэ Ин Раг мессии. И динамика последующих событий. Хотя даже мы не способны полностью отследить все это даже с помощью социоматических моделей.

– Пусть так, – нахмурилась Велири. – Но в чем заключается их влияние? Почему перестали сходиться модели? К чему это может привести?

– Пока не знаю, – вздохнул оперативный статистик. – Я вызвал сюда всю нашу группу, в том числе и самого Перлока. Единственное, что я могу утверждать с уверенностью, так это, что при введении Церкви Знания, как одного из ведущих параметров социума, модель сходится, причем довольно странным образом. Причины я еще не выяснил.

– Но ведь из этого ясно, что секта профессора ди Тойна имеет значительно больше влияния, чем кажется, – медленно встала копролева. – Мне это очень не нравится. У нас и так бардак, никак хоть подобие порядка навести не можем, а тут еще и неучтенный фактор…

– Вот именно! – поднял палец Биред. – Поэтому я и уведомил о происходящем Тину, после чего мы поспешили к тебе.

– Ясно, – Велири снова опустилась в кресло. – Известно отношение профессора и его последователей к происходящему сейчас в королевстве?

– Нет. Его это мало интересует. Одно только. Хотя к Ордену до Войны Падения он относился крайне отрицательно, после войны он написал в одной из своих статей, что, похоже, не учел всех факторов и поспешил с выводами, за что попросил прощения у читателей. Мне кажется, что задуматься его заставило наше нежелание губить ради своей победы разумную жизнь в галактике. Раньше профессор безапеляционно утверждал, что орден будет держаться за власть, невзирая на цену. Поскольку ди Тойн с еще несколькими учеными составляют ядро Церкви Знания, то их последователи тоже изменили свое мнение. Не все, конечно, но многие.

– Я бы хотела, чтобы все это услышал Лартен, – задумчиво проговорила Велири. – Не посчитайте бреднями влюбленной женщины, но он значительно умнее, чем вы о нем думаете.

– Вполне возможно, – безразлично пожала плечами Тина. – Отложим дальнейшее обсуждение на завтра. Распорядись, пожалуйста, чтобы нам выделили спальни. Спать хочу – помираю!

Королева молча кивнула, встала и вышла. Вскоре слуги отвели гостей в их покои.

Выслушав Тину с Биредом, Лартен надолго задумался, а затем негромко сказал:

– Какое интересное совпадение… Не так давно профессор ди Тойн попросил аудиенции, и она назначена как раз на сегодня. Сказал, что речь пойдет об очень важных вещах, но отказался сообщать, о каких именно.

– На когда конкретно назначена аудиенция? – подался вперед Биред.

– На два часа дня. Он просил о приватном разговоре.

– Очень жаль, – огорчился оперативный статистик. – Я хотел бы присутствовать.

– Конкретно против вашего присутствия профессор вряд ли станет возражать, – тонко усмехнулся король. – О ваших трудах он отзывался с величайшим уважением.

– Спросим его, – кивнул Биред. – Если не согласится, я вас покину, хотя очень бы хотелось понаблюдать его вживую, да и считать память не помешает.

– С этим и дварх справится, – отмахнулся Лартен. – Рассказанное вами меня насторожило. Что же сделала группа профессора, почему это повлияло на сходимость моделей развития? Я должен это выяснить.

Лартен и сам за последнее время стал неплохим социоматиком, проучившись два года, хоть и заочно, в Тарн Аарн Университете. Поэтому вполне способен был понять, что значит для страны появление неучтенного фактора, вызывающего несхождение основных моделей. Все предпринятые усилия могли пойти прахом. Нужно точно знать, что происходит, иначе последствия могут оказаться очень неприятными. А Парг ведь только начал приподниматься после произвола лордов. Очищенные от приспособленцев министерства и ведомства постепенно выходят на рабочий режим. Строится боевой флот, возводятся кольца противокосмической обороны на орбитах всех плотно населенных планет. При этом колонии остаются беззащитными – средств не хватает, несмотря на выданный незадолго до Войны Падения Аарн Сарт Банком огромный беспроцентный кредит. Благо хоть основное число биокомпов в галактике производится именно в Парге – это основной источник дохода королевства. А ведь кредит придется возвращать, новые владельцы банка обязательно потребуют этого. Да, до момента возврата еще почти тридцать лет, но они пройдут. Необходимы другие источники дохода, нельзя строить благополучие страны на одном.

– Тогда давайте отложим наш разговор до встречи с профессором, – предложила Тина. – После нее, когда точно будем знать, что представляет из себя Церковь Знания, и поговорим.

– Пусть так, – сотласился Лартен. – А пока не могли бы вы рассказать мне, как идет подготовка к войне. И не стоит ли ожидать нападения СПД на Парг?

– Сомневаюсь, что они нападут, но могут. Хотя бы для того, чтобы отсечь княжество от республики. Однако сил у них далеко не столько, сколько им хотелось бы. Они не станут распыляться, тем более, что вы выполняете все их требования.

– Выполняю, деваться некуда… – скривился король. – Пришлось даже отменить национализацию транспортных компаний, вернув их прежним владельцам. Снова через нашу территорию пошел транзит рабов, оружия и наркотиков. А я ничего не могу с этим поделать…

– Пока придется терпеть, – жестко заявила Тина. – Ничего, они свое еще получат.

– А с пиратами что делать?.. – С тоской спросил Лартен. – Как только не стало Ордена, они тут же активизировались. Уже несколько наших колоний обезлюдели. Действуют, как всегда – молодых и сильных вывозят, всех остальных уничтожают на месте. Держать возле каждой колонии боевые корабли я не могу себе позволить, их еще слишком мало. А пока корабль с ближайшей базы доходит до атакованной планеты, там не остается никого живого!

– После войны займемся этим, – Велири положила руку мужу на плечо. – А пока ничего сделать нельзя. Разве что отправить несколько эскадр на патрулирование дальних районов. Может, хоть кого-то сумеют отловить и выяснить, где расположены пиратские базы.

– При ордене эти твари и высунуться не смели! – сжал кулаки король. – А теперь распоясались…

– Знали, что их ждет, – злая ухмылка Тины сразу напомнила о ее прозвище. – Обещаю, что все, кто занялся пиратством, заплатят за это жизнью.

Лартен сжал губы и наклонил голову. Затем хмуро спросил:

– Получается, что до конца войны мы должны ждать у моря погоды?

– Боюсь, что так, – развела руками Кровавая Кошка. – Мы помогли вам всем, чем смогли. Мы не всесильны.

– Я это понимаю, – снова вздохнул король. – Прошу меня простить, но у меня много дел. Господин Касит, вас перед началом встречи с профессором предупредят.

Все кивнули, Лартен тяжело поднялся и вышел.

– К вам профессор ди Тойн, Ваше величество, – сообщил как привидение возникший камердинер и посторонился.

В кабинет быстрым шагом вошел одетый в костюм младшего лорда со всеми регалиями, как и полагалось на встрече с королем, седой сухощавый человек со встрепанной шевелюрой. Он был очень подвижным, руки и ноги, казалось, двигались сами по себе. Глаза горели каким-то лихорадочным огоньком, губы кривила сардоническая ухмылка. Лартен незаметно улыбнулся. Он знал такую породу людей, полностью увлеченных своим делом и не видящих ничего другого вокруг. Настоящие люди! В отличие от приспособленцев, жаждущих только ухватить что-то для себя и плюющих на дело.

– Ваше величество! – поклонился профессор. – Благодарю за то, что дали мне аудиенцию!

– Добрый день, лорд ди Тойн, – наклонил голову король.

В этот момент профессор заметил, что в кабинете находится еще один человек, и вопросительно посмотрел на Лартена.

– Позвольте представить вам профессора Касита.

– Биреда Касита? – уточнил ди Тойн.

– Да.

– Здравствуйте, уважаемый профессор, – встал Биред.

– Я восхищен вашими работами! – буквально просиял тот. – И очень рад личному знакомству с ученым такого уровня!

– Вас не смущает, что я аарн?

– Какая разница? – с недоумением посмотрел на него ди Тойн. – Вы ученый, и этим все сказано.

– Рад, что вы так думаете, – улыбнулся Биред. – Я тоже знаком с вашими работами. Они очень интересны, однако вам явно не хватает математического аппарата социоматики.

– Вы готовы им поделиться? – профессор стал похож на почуявшую добычу гончую.

– Готов, – кивнул аарн и протянул ему инфокристалл. – Здесь все нужные данные по социоматике и оперативной статистике.

– Оперативной статистике? – удивленно переспросил ди Тойн, взяв кристалл. – Что это?

– Вне среды ордена об этой науке мало кто знает, – объяснил Биред. – Но без нее добиться ваших целей будет невозможно.

– Вы знаете, каковы мои цели? – приподнял брови профессор.

– Скажем так: подозреваю, – снова улыбнулся аарн. – Сегодня утром я встречался с Его величеством как раз по поводу вас и вашей Церкви Знания. И с удивлением узнал, что на сегодня вам назначена аудиенция. Интересное совпадение, не находите?

– Нахожу, – нахмурился ди Тойн. – Даже более того – очень странное. Но чем мы вас заинтересовали?

– Тем, что после активизации Церкви Знания у меня перестали сходиться модели социального развития Скопления Парг на ближайшие годы, – Биред покосился на короля, тот сидел и с легкой улыбкой на губах внимательно слушал их разговор. – Однако после ее введения одним из ключевых факторов модель снова сошлась. Как я уже говорил Его величеству, причин пока не знаю. Нужно считать. Да и дополнительная информация о вашей Церкви не помешает.

– Назвать ее Церковью – слишком громко, – усмехнулся профессор. – Скорее, это кружок единомышленников. Церковью Знания нас прозвали невежественные люди, не понимающие сути наших взглядов. К сожалению, и среди ученых такие попадаются. А никого иного мы к себе не приглашаем. Смысла нет.

– Почему? – удивленно поинтересовался Лартен.

– Слишком сложная концепция, – несколько смутился ди Тойн.

– Самую сложную концепцию можно объяснить простыми словами.

– Его величество тоже социоматик, – добавил Биред, с интересом отслеживая реакцию профессора. – И, судя по отзывам моих коллег, довольно неплохой.

Ди Тойн повернулся к королю и с немым изумлением уставился на него, что явно доставило Лартену немало удовольствия.

– Удивлен и восхищен, Ваше величество! – опомнился наконец профессор. – Раз вы тоже ученый, то я могу говорить прямо? Без словесных кружев?

– Естественно, – кивнул король и указал на кресло. – Садитесь.

– Начать придется издалека, – спокойно сев в кресло напротив, сказал профессор, явно забыв, что в присутствии коронованной особы сидеть не положено. – Развитие нашей страны идет крайне неудовлетворительно. Вы согласны?

– Вынужден согласиться, – вздохнул Лартен. – Кое-что мне уже удалось сделать, но еще очень мало.

– Только потому, что вы начали изменять окостеневшую структуру паргианского общества, я и обратился к вам, – едва заметно усмехнулся ди Тойн. – В ином случае мы продолжили бы наши эксперименты своими силами. К вашему отцу, например, обращаться было совершенно бесполезно. Поначалу нас насторожило то, что вы женились на аарн, и мы затаились еще сильнее. Однако события Великой Войны заставили многих из нас, в том числе и меня, усомниться в своем отрицательном мнении об ордене. Поэтому я, как глава движения, и решился пойти к вам.

– Слушаю вас.

– Первый и главный вопрос: является ли первосвященник Церкви Благих, отец Симеон, догматиком?

– Нет, – ответил вместо короля Биред. – Впервые за многие сотни лет к власти в Церкви пришел мыслящий человек, а не фанатик. И собрал возле себя таких же мыслящих людей, оттеснив фанатиков даже не на вторые, а на третьи позиции.

– Очень хорошо, – наклонил голову профессор. – Я тоже так думаю – отслеживал действия отца Симеона и был сильно удивлен многими из них. Иначе после этой встречи нашей организации пришел бы конец, ведь для фанатиков мы – еретики, подлежащие несомненному уничтожению. Мы считаем, что в этом мире познаваемо все, в том числе и то, что считается непознаваемым. Пусть не здесь и не сейчас, уровень знаний пока не позволяет, но когда-нибудь – да, и к этому нужно приложить максимум усилий, проводя исследования на стыке различных наук, с первого взгляда совершенно несовместимых. Как, например, история, биология и математика.

– В ордене это основной принцип ученых, – пристально посмотрел на него Биред. – У нас есть множество научных дисциплин, о которых в остальной галактике не имеют ни малейшего представления.

– Очень жаль, что имеют, – огорчился ди Тойн. – Я хотел бы ознакомиться с этими дисциплинами.

– Это возможно, – усмехнулся аарн.

– Для чего вы все-таки хотели меня видеть? – поинтересовался король. – Извините, что отвлекаю от разговора с коллегой, но мое время крайне ограничено.

– Во многих направлениях наших исследований получены интереснейшие промежуточные результаты, – немного подумав, сказал професссор. – Например, очень дешевые в производстве самообучающиеся киберы, способные выполнять самые тонкие работы. Насколько мне известно, сейчас в Скоплении катастрофически не хватает рабочих рук. Наши киберы могли бы помочь решить этот вопрос.

– Это интересно, – заметил Лартен. – Но чего же вы хотите от меня? Я этого так и не понял.

– Мы не просим даже финансирования, Ваше величество, – опустил голову ди Тойн. – Знаем, что у нашей станы сейчас нелегкое положение. Кое-как справимся своими силами. Мы всего лишь просим вашей негласной поддержки, разрешения проводить исследования, не отвечающие основным программам университетов и исследовательских институтов. Научные советы этих э-э-э… заведений взялись за нас вплотную, мы почти не можем работать. С точки зрения ортодоксов от науки мы заняты ересью, бессмысленно тратим силы и средства. На полученные результаты, и весьма значимые результаты, никто не обращает внимания.

– Вот как? – нахмурился король. – Опять то же самое. Как мне надоели эти ученые мужи с их претензиями на истину в последней инстанции! Однако я хочу сам ознакомиться с результатами ваших исследований, прежде чем принять решение.