355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » И. Буторина » Здравствуй, это ты » Текст книги (страница 2)
Здравствуй, это ты
  • Текст добавлен: 6 февраля 2022, 20:02

Текст книги "Здравствуй, это ты"


Автор книги: И. Буторина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Средство от одиночества

После окончания института Катю взяли на работу в научно-исследовательский центр вуза, заметив в ней тягу к научной работе. Однако, она по-прежнему была одинока, накануне расставшись с парнем, с которым общалась на протяжении всего пятого курса. Славик, был ее партнером по твисту, другого равного ему в этом новомодном танце в институте было не сыскать. Катю научил твисту парень, вернувшийся из эмиграции в их город вместе с родителями. Его детство и юность прошли на окраине Парижа и Француз, как его все звали в их районе, знал толк и в роке-н-ролле, и в твисте. Теперь на вечерах в институте толпа студентов расступалась, чтобы дать возможность Кате и Славику показать эти лихие танцы. Не удивительно, что со временем партнеры по танцам оказались в одной компании, и, вскоре, без всяких признаний и объяснений стали целоваться и считаться для всех друзей парой. Они оба были людьми веселыми жизнерадостными и с хорошим чувством юмора, от чего их тянуло друг другу, но Катя точно знала, что Славик тоже не «он», слишком легким и неглубоким человеком он ей казался. Однажды они наедине стались в ее квартире, и он после долгих попыток получить желаемое сказал фразу, которую она потом долго помнила:

– Женись на такой как ты, и всю жизнь в дураках проходишь.

– Почему? – удивилась она.

– Слишком умная и несговорчивая, – ответил он и стал собираться домой.

Однако точку в их отношениях поставила все же она, уйдя с праздника на глазах у Славика с другим парнем. Не прошло и полгода, как бывший кавалер нашел себе более сговорчивую девушку и вскоре женился. Катя поняла его и не жалела о потере, не расстроилась даже тогда, когда до нее дошли слухи, что Славик накануне их расставания собирался все-таки позвать ее замуж и даже успел сказать об этом родителям. Что делать, душевного трепета рядом с ним она так и не испытала. От скуки одиночества ее спасал младший брат однокашницы – студент второго курса, который прилип к ней еще первокурсником на одном из институтских вечеров. Он приглашал ее в кино, в компанию своих школьных друзей, и она, чтобы не грустить, не отказывалась и даже целовалась с ним в духоте каких-то темных комнат, непрерывно отрывая его руки от своей юбки. Увы, этот умный глазастый Братик, как его называла Катя, тоже ей не нравился, так как был маловат ростом, и казался недостаточно мужественным.

– Эх, Екатерина! Дождешься ты того, кто скрутит тебя в бараний рог, сама за ним в загс побежишь, как собачонка, боясь, чтобы он вдруг не спрыгнул, ну а уж, как жить с таким мужественным он тебе потом покажет, – пугала ее пожилая дама – сотрудница научной группы, в которую Катя попала после окончания университета.

Но пока в бараний рог ее скрутила болезнь, которую Катя привезла из Казахстана, куда ее вместе с двумя сотрудниками лаборатории отправили в командировку на тамошний металлургический завод. В это время центр казахской металлургии Темиртау выглядел весьма прозаически и больше напоминал рабочий поселок, чем город, но это факт еще можно было простить, их делегация тоже была не из столицы, а из украинской металлургической провинции, но вот начавшееся в апреле таяние огромных казахских сугробов, закончилось для Кати весьма плачевно. Болезнь тогда навалилась на неё в одночасье и свалила с огромной температурой на гостиничную койку с проваленной сеткой и кочковатым матрасом. Врачи скорой помощи, которую вызвали её коллеги, тут же поставили диагноз ― фолликулярная ангина. В первый день болезни Катя была постоянно в забытьи, выходя из которого на короткое время, видела перед собой бородатое лицо и очки своего бывшего однокашника, а ныне сотрудника Володи, который, пытаясь рассмешить её, говорил:

– Ну, я смотрю, Катюха, тебе совсем хреново. Может тебя пристрелить, чтобы не мучилась?

Кроме Володи был в их команде пожилой, как они тогда считали, сорокапятилетний инженер Холодов, саркастичный мужчина с вислым носом. Он тоже иногда заходил и спрашивал:

– Ну, что делать будем? Завтра лететь, а её развезло.

Лететь надо было далеко, практически через всю страну из Казахстана через Москву на Украину. Поэтому, что делать с разболевшейся Катей, было непонятно, однако аспирин, прописанный Кате врачами, к следующему утру сбил температуру, которая упала почти до нормальной. Закутав Катю во все имеющиеся в наличии теплые вещи, мужчины потащили её в аэропорт. Как долетели домой, Катя помнила смутно. В памяти остался только перегруженный аэропорт Внуково, где не было места присесть, и ей три часа до их самолета пришлось сидеть на дорожной сумке, брошенной прямо на каменный пол. Однако дома ей с трудом дали больничный, так как температуры уже не было, а на слабость, которая буквально валила с ног, никто внимания не обратил. Хорошо, что доктор, бестолковая болтушка Лидия Алексеевна, которая лечила всю семью по праву участкового терапевта, сжалилась и оставила её дома на неделю. Неделя прошла просто сказочно за книжками, которые Катя читала запоем, и в разговорах с приехавшей на майские праздники сестрой и зятем, симпатичным и умным парнем из Питера, но вот проснувшись утром первого мая, Катя поняла, что не может подняться на ноги. Откинув одеяло, она ахнула, под каждым из колен красовались огромные красные шишки, которые было не прикрыть ладонью. В соседнюю больницу зять нес её на руках. Строгая врачиха – мать одной из подруг сестры, дежурившая в это время, поставила диагноз «узловатая эритема» ― последствие перенесенной фолликулярной ангины, и назначила в качестве лечения аспирин по одному грамму в день. Через несколько дней шишки на ногах стали только больше, и к боли в ногах добавилась резкая боль в желудке, от которой не было спасения. Аспирин отменили, посчитав, что он спровоцировал гастрит, и назначили антибиотики. Катины мучения проходили на глазах у соседок по палате, и в первые дни болезни она не раз слышала, как женщины сокрушенно говорили:

– Надо же, такая молодая, а уже инвалид.

Родители не говорили ничего, они были заняты приемом зятя, который был в гостях впервые. На её собственные попытки узнать, какие у неё перспективы на выздоровление, врачи отвечали уклончиво. Один из них, вечно хмельной терапевт Куличенко, вызвав её вечером на осмотр во время своего дежурства, предложил раздеться, и на Катино категорическое «нет» осклабился и сказал:

– Я тебя полечить хотел, а ты кобенишься! Все твои болячки оттого, что засиделась ты в девках, а природу не обманешь, она своего требует.

Тогда Катя со всем своим комсомольским задором нажаловалась на хама главврачу отделения, но определенные выводы сделала, тем более, о том, что её воздержание является причиной низкого иммунитета, она слышала и от своего лечащего врача, которая формулировала это мнение чисто по-женски:

– Замуж тебе надо.

«За кого?», – хотелось спросить у доктора Кате, но она промолчала, так замучили ее этим советом и медики, и знакомые. Болела она долго и мучительно, но накануне юбилея почувствовала себя лучше, и доктор пообещал выписать. За день до выписки, вечером в палату прибежала ее подружка – Веруня, единственная из подруг замужняя дама, на свадьбе которой Катя успела отгулять дважды: вначале на студенческой, и потом, когда выдавала ее после развода с первым мужем за своего бывшего поклонника, который Кате тоже не подошел, но очень пришелся впору подружке.

– Идем, ко мне брат приехал, хочет с тобой познакомиться, – сказала Веруня и потащила Катю в темноту августовской ночи.

Там на лавке, стоявшей в больничном парке, их ждала подвыпившая компания Веруниной родни: муж, родной брат с женой и, по всей видимости, гость – двоюродный брат Виктор – ничем не замечательный мужчина лет тридцати. Однако с первых минут знакомства он стал активно оказывать знаки внимания Кате, вернее стал бесцеремонно брать ее за руки и пытаться усадить к себе на колени. Сердиться было неудобно, и Катя все это свела на шутку. Разглядела она его на следующий день, когда автобус вез всю компанию в другой район города в ресторан праздновать Катин двадцатипятилетний юбилей.

Катя стояла в автобусе рядом с Виктором. Сегодня, в отличие от вчерашнего вечера, он вел себя более чем сдержано: едва кивнул ей, когда она пришла на остановку, потом буркнул, что-то вместо поздравления, и был откровенно мрачен. Катя от такого соседства даже притихла, хотя ей, только что освободившейся от больничной палаты с охами и вздохами соседок, с въевшемся даже в стены запахом лекарств и боли, хотелось веселиться и болтать, задевать разговорами едущую на праздник компанию, но присутствие Виктора сковывало ее. Когда в очередной раз она украдкой взглянула в его сторону, в голову вдруг пришла неожиданная мысль, заставившая ее вздрогнуть: «Этот мрачный человек будет моим мужем». Когда на выходе из автобуса компания разделилась на мужскую и женскую половины, и мужчины выдвинулись вперед, оставив несколько позади женщин, Катя спросила, ни к кому не обращаясь;

– А что это ваш Виктор такой мрачный? Вчера ловеласа из себя изображал, а сегодня угрюмо молчит, я его стесняюсь.

– Не обращай внимания, – ответила ей Веруня, – у него проблемы с женой, приехал сюда раны зализывать.

Заявление подружки несколько удивило: зачем же она так откровенно знакомила ее с братом, если он женат? Но в тоже время принесло какое-то облегчение от того, что ничего серьезного с этим мрачным и женатым человеком у нее быть не может. Однако в ресторане, сидя рядом с Катей, Виктор, выпив, вдруг оживился и стал активно за нею ухаживать: подливать в рюмку «Столичной», без которой в то время не обходилось ни одно застолье, и постоянно приглашать танцевать. Танцевать он не умел, но при этом был откровенно доволен собой и крепко, практически до боли, сжимал ее, не смотря на Катино сопротивление. После ресторана он отправился ее провожать, но вскоре схватив в охапку, впился в нее своими жесткими, сведенными в одну линию губами, а расставаясь во дворе Катиного дома, сказал ей неожиданную вещь:

– Я не могу сейчас сказать, что люблю тебя, но то, что ты мне нравишься – это точно.

Катя, вернулась домой совершенно потрясенной, она уже не сомневалась, что этот человек с жесткими руками и губами будет ее мужем, хотя и в этот раз, не могла сказать: «Это он!» Виктор уехал на следующий день, а вернулся в начале сентября, и вся Верунина компания вместе в Катей, поехала на два дня в приморский пансионат. Поселились в деревянных домиках парами, в результате чего, Катя оказалась в одной комнате с Виктором, а на ее попытки предотвратить неминуемое привычной фразой, которая срабатывала раньше со всеми ее ухажерами: «Я еще девушка…», он отреагировал совершенно неожиданно словами:

– Я хотел приятное сделать, а раз не хочешь, не надо, – и повернувшись на другой бок на шаткой скрипучей кровати, сделал вид, что уснул.

Все произошло, когда Катя, не выдержав, положила свою руку на его голое плечо. Это и все, что продолжилось потом всю ночь и практически весь следующий день, когда приятели не могли вытащить парочку из домика, совершенно потрясло ее. То, чего она ждала и боялась, оказалось неожиданно приятно и желанно, и Катя совершенно утонула в этих ощущениях и уже не сомневалась в том, что теперь они с Виктором муж и жена. Не сомневался в этом и он, и даже зашел перед отъездом к родителям Кати, чтобы просить ее руки в свои еще занятые руки, заверив всех, что он их скоро освободит. Родители, не знавшие ничего о существовании Виктора, были потрясены визитом неизвестно откуда взявшегося зятя, но промолчали. Отец только, после ухода гостя разочарованно сказал жене:

– Ну вот дождались, нашла так нашла…

Он до последней минуты верил в то, что, его дочка, с его точки зрения умница и красавица, найдет себе, если уж и не принца, то весьма достойного человека. Мать понимала, что произошло с дочерью, так долго сдерживавшей свое женское естество. Уставшая от слез, не умеющей или не желающей найти себе пару, дочери она ответила мужу:

– Что случилось, то случилось, по крайней мере, оплакивать свое одиночество не станет.

Виктор действительно вскоре развелся, а еще через два месяца они сыграли с Катей свадьбу, пригласив на нее только нескольких родственников. Молодожены были мало знакомыми людьми, так как жили в разных городах и до свадьбы виделись в общей сложности две недели, встречаясь по большим праздникам. Однако, даже за это короткое время Катя поняла, что человек, готовый свернуть ее в бараний рог, уже появился, при этом она думает не о том, как сбежать от него, а всеми силами рвется за него замуж. Все это разворачивалось так быстро, и она так была увлечена новыми для нее отношениями, что мысль о том, любит ли она Виктора, ей в голову не приходила. Однако, практически с первой минуты Катя стала замечать, что побаивается его, и хочет, чтобы он скорее уехал, а когда, став мужем, он был постоянно рядом, от него хотелось спрятаться, чтобы не видеть жесткой полоски его губ и играющих на скулах желваков. Знакомить мужа со своими друзьями и родственниками совсем не хотелось, причем не потому, что он был некрасив или неприятен, нет, он был, вполне симпатичным: стройным, белотелым и светловолосым, таким она и представляла себе будущего мужа, считая за эталон мужской красоты скандинавский тип, к которому привыкла, проведя детство в Эстонии. По мнению окружающих, внешне они вполне были ровней, но при этом совершенно не подходили друг другу. Она была ярким, веселым экстравертом и душой компании, а он, являл собою откровенного интроверта: молчаливого и закрытого, тяжело сходящегося с людьми. Окружающие считали, что она пошла за него, намаявшись в девичестве, а он, желая забыть свою семейную драму, оставленную семью и дочку, которую когда-то очень любил.

Скорее всего, все это так и было. Кате после замужества долгое время просыпалась от кошмарного сна, где она все еще старая дева, но очнувшись, и, увидев сопящего рядом мужа, облегченно вздыхала. Думать о том, тот ли это человек или нет, ей не хотелось. Он тоже первое время после женитьбы откровенно нервничал и все разговоры о прежней семье немедленно пресекал. Кроме того, строго следил за тем, чтобы молодая жена ни на кого в его присутствии не отвлекалась: ни на родню, ни на подруг, а верно служила ему. Придирчив и ворчлив он был необыкновенно, выговаривая жене за любой ее промах, да и просто так, чтобы потешить сидящего в нем демона. Не удивительно, что рядом с таким мужем Катя сразу потеряла свободу и постоянно пребывала в напряжении, в боязни его как-то задеть и разозлить. Утомляла ее и неразговорчивость мужа. Он, много читающий, никогда не обсуждал с нею прочитанное, не рассказывал о событиях, произошедших вне дома, невнимательно выслушивал рассказы жены о ее проблемах, часто обвиняя ее саму в произошедшем. В результате обсуждать свои дела с мужем совершенно расхотелось. Полная гармония была у них только в постели, которая гасила все их семейные неприятности и непонимания.

Детей у них не было долго, причем муж на детях не настаивал, так как считал, что материальное положение их семьи недостаточным для того, чтобы завести ребенка, а изменить свой статус рядового инженера с маленькой зарплатой, из которой вычитались алименты, он или не мог, или не хотел. Катя тоже на детях не настаивала, так как был занята диссертацией. Дочка родилась на последнем курсе аспирантуры, но согласия в семью не принесла, так как Виктор, весь запас нежности, который в нем все же был и время от времени перепадал жене, стал отдавать дочке, выговаривая ее матери за любую проблему с ребенком: болезни, плачь, плохой сон и аппетит. К тому же в это время, он неожиданно поднялся по карьерной лестнице, и тут бы расслабиться и подобреть, но к этому времени у него появилась компания и Виктор стал часто приходить домой под хмельком, правда, не навеселе, так как, выпив, он становился еще мрачней и придирчивей. В результате, редкий день Катины глаза оставались сухими.

– Ну вот, то плакала, что мужа нет, а теперь слезы льешь, что крутенек оказался,― сокрушалась мать.

Семья Кати жила в квартире ее родителей и все ее неурядицы происходили у них на глазах, однако, надо отдать им должное, они в конфликты молодой семьи не вмешивались, хотя зятя не любили. Когда семья попадала в компанию родителей мужа, его мать и отец выговаривали сыну за то, что он так деспотично относится к новой жене, которая в отличие, от прежней, им нравилась. Веруня, наблюдая за мучительной жизнью своей подружки с двоюродным братом, в минуты откровения говорила, что Виктор на самом деле ее любит, что признался в этом еще при первом знакомстве, назвав Катю своей первой любовью. Прежнюю жену он никогда не любил и женился на ней по залету, зная ее всего два дня. Вера уверяла подружку, что за глаза Виктор нахваливает Катю и считает, что ему с нею повезло.

– По мнению родни, – с жаром доказывала подружка, – он пошел в нашу бабку Марфу, которая житья деду не давала и при этом любила его всем сердцем.

– Если это любовь, то, что тогда ненависть? – отвечала ей печально Катя.

Версия наследственной вредности мужа была вполне оправданной, так как и его сестрица Веруня, тоже непрерывно пилила безответного, но горячо любимого Колю. Кате же с ее независимым характером, такая изматывающая любовь была откровенно в тягость, и она уже отчетливо поняла, что не испытывает к мужу никаких чувств, кроме раздражения.

– Смирись, – уговаривала ее другая подруга, увлекавшаяся психологией. ― Согласно учению парапсихолога Лазарева, таким женщинам, как ты – умным и независимым, сумевшим подняться на один уровень с мужчинами, Бог всегда посылает в мужья человека, который показывает женщине ее место в этом мире, унижая ее самолюбие и укрощая амбиции, чтобы не забывалась и убоялась мужа своего, как говорится в писании. Ты что с Богом станешь спорить?

– Где уж мне с ним спорить, если я даже в споры с мужем не вступаю, безнадежное это дело, но скандалы все равно не заканчиваются. Что ему от меня надо? Замужем уже столько лет, а понять его не могу.

– А зря. Подумай, каково ему жить рядом с такой умной и успешной женой? Он тоже школу с медалью окончил, в аспирантуру поступал, мечтал наверняка о научной карьере, а в результате стал мужем собственной жены и не более. Надо было ему дорогу не загораживать, уйти в тень, что помогло бы ему подняться.

– Помочь можно только тому, кто к чему-то стремится. Не на горбу же его к вершинам науки тащить? Ее любить надо и работать на нее и день и ночь, а не лежать у телевизора и злиться, что жена может, а ты нет. Я на четвертом курсе увлеклась исследованиями и все забыла: друзей, подруг, развлечения, днями не выходя из лаборатории. Сейчас меня от домашних проблем спасает только работа, – печально сказала Катя. Есть такие строки у Евтушенко: «Уходят женщины в науку, как уходили в монастырь». Он ведь не только одиноких имел в виду, а всех тех, кого семья не греет. После любого скандала, садясь за письменный стол, я только минут пять о нем помню, а потом полностью погружаюсь в дело.

Совершенно успокаивалась Екатерина в стенах университета, на кафедре, где она работала, никому в голову не приходило, как тяжела ее семейная жизнь. Коллеги, зная ее боевой характер и наблюдая ее на общих праздниках рядом с молчаливым супругом, считали, что она командир в семье, а он типичный подкаблучник. Не знали они только того, что Шведова уже трижды подавала на развод, не имея сил дальше терпеть этого «подкаблучника», которому все было не так. Развестись она хотела давно, но веселая и отходчивая по натуре, быстро восстанавливалась после очередной обиды, и супружеская жизнь катилась дальше от скандала к скандалу. Не давала развестись вечная занятость: то командировка, то подготовка очередного научного отчета, то сессия, всё никак, да не с руки. Расслабиться и сократить занятость она не могла, так как денег, которые муж приносил в дом, не хватало и на половину скромных потребностей семьи. Не хотелось ей и лишать дочку отца, который много времени посвящал ребенку. Не хотелось делить большую трехкомнатную квартиру, которую они недавно получили и уже успели обставить. Мало того, ее мучала мысль о том, справедливо ли с ее стороны лишить мужа уже второй дочери, первую из которых он потерял отчасти и по ее вине? Не встреться они тогда в момент разлада в семье, может быть и не развелся бы Виктор с первой женой. Хотя иногда она говорила подругам, что, если бы кто и понял ее семейные проблемы, то наверняка первая супруга Виктора, которая за семь лет жизни рядом с ним наверняка натерпелась от его тяжелого характера.

Третью попытку развода Екатерина практически довела до конца, так как терпеть домашнего тирана, который с каждым днем становился все невыносимее и невыносимее, сил уже просто не оставалось. На этот раз, сразу после празднования нового года, скандал разразился на ровном месте. Муж раскричался по поводу того, что ему пришлось ждать лишних десять минут, прежде, чем отведать борщ. Не было бы этого злополучного борща, он нашел бы другой повод придраться, так как в последнее время всё чаще стал приходить домой злым и нетрезвым.

В этот раз, больно ударившись о подоконник после того, как муж отшвырнул её от плиты, где мирно докипал борщ, она терпеть не стала и подала заявление на развод и даже суд пережила. Там три тетки: судья и две заседательницы, явно раздраженные её ученой степенью и потрясенные импозантной внешностью мужа, явившегося на заседание суда в шляпе и с новомодным кейсом, укоряли её за то, что она хочет разрушить семью и оставить ребенка без такого замечательного отца. Давно известно, что сложнее всего доказать факт домашней тирании. Вот, если бы пришла с побоями или фотографии принесла, где муж обнимается с другой, тогда, пожалуйста, а так, пожурив, дали полгода на примирение. Катя плакала и просила судей не делать этого, а дать развод сразу, говорила им, что погибнет рядом с этим «замечательным мужем», но они были неумолимы. Это был действенный способ примирения семей. Попробуйте пожить полгода в молчании под одной крышей с человеком, с которым у тебя общий ребенок, общие друзья, общая собственность, наконец! Однако, собрав все силы в кулак, Катя упорно молчала в надежде дождаться светлого дня освобождения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю