Текст книги "Первая смена"

Автор книги: И. Кунгурцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

ПРОЩАЙ, НЕОБЪЯТНОЕ МОРЕ

Гремели барабаны. Их сухой грохот сыпался сверху, от мохнатых боков Аю-Дага, – это шли отряды Верхнего. Обгоняя парадные колонны, осторожно протискивались автобусы с малышами. А по Нижнему из края в край, от палатки к палатке катилось раскатистое: «Ста-но-вись!!!»

Сергей стоял на возвышении у Костровой площади и смотрел, как выходит его отряд, как ладно и четко идут ребята, как спокоен, во всяком случае внешне, Вилен, как прямо держит флажок Андрей Бараневич и как сосредоточен маленький левофланговый отряда – Виталька. Вот уже закончил построение Верхний, вот прошли под аркой девочки второго, и последний артековский отряд вступил на Костровую. Сергей повернулся к знаменной группе.

– Внимание!

Качнулись золотые наконечники, подтянулись и замерли ребята. Чуть слышно стукнули палочки в руках барабанщиков. Скрипнув галькой, подравнялись ассистенты. С Костровой ветер донес чуть глуховатый голос Пал Палыча:

– Под знамена пионерских дружин Артека смирно! Равнение па знамена!

Вот сейчас он должен вывести перед строем знаменную группу.

– Группа, смирно! Шагом…

Сергей увидел, как, поднявшись, чуть наклонились вперед знамена…

– …марш!

Грянули барабаны. Сергей повернулся, вскинул руку в салюте и сделал первый шаг…

…Все! Прошел последний отряд. Убегающие ступеньками вверх трибуны Костровой, там ребята. Сергей разыскал своих. Казалось, двигаться, тесниться было уже невозможно, но они все же подвинулись, уступая место вожатому. Шумные, радостные, возбужденные.

Сейчас вспыхнет костер. Баянисты уже спустились вниз, встали около своих лагерей. Рядом с ними вожатые, по одному от каждого лагеря.

Сергей, поднявшись с места, поворачивается к отряду, и в других местах тоже встают вожатые.

 
Ты гори, костер, гори!
Пионеров собери!
Золотым твоим огнем
Темноту в кусты спугнем!..
 

И в тот же момент, заглушая песню, грянули взрывы ракет. Взвились, прочертили в небе огненные полосы и рассыпались десятками сверкающих точек. Трибуны ответили криком «ура!».

 
Эх, здорово, здорово!
Пожалуйста, без норова.
Гори, гори получше,
Хвороста получишь…
 

И побежали языки огня. Снова взрыв, и снова вспыхнули в небе ракеты, а на земле взметнулось вслед за ними пламя.

Кто-то подбросил в костер охапку хвороста, г-г вместе со снопом искр снова улетела к небу песня.

Последний, прощальный отрядный костер. Все отряды прощаются сегодня с Артеком. Завтра уедет первая группа.

Саша молчаливый такой, тихий. Будто и не Саша это. Сергей кладет ему на голову руку, поворачивает к себе. И тут же отпускает, слишком уж подозрительно блеснули Сашкины глаза в свете костра.

Сергею невмоготу это молчание. – Хватит, хлопцы. Что вы?..

Молчат.

Костя подходит. Как всегда улыбающийся, с неразлучным баяном. Растягивает мехи.

– Споем, ребята!

И тут же сам запевает:

– «Прощай, необъятное море…».

– Не надо, Костя, – перебивает его Вилен. – Еще успеем эту спеть.

– Не надо так не надо. Я ведь что…

Потрескивает костер. Не умолкая, о чем-то говорит и говорит море.

– А помните, как шторм был, – говорит Виталька. – Ох и напугался же я! – И поспешно добавляет: – Вы только не смейтесь.

– Чего же смеяться, – отвечает за всех Сергей. Вправду страшно было. И мне. А думаешь, другим не страшно было? Это они только молчат.

– Ой, хлопцы! – Тарас блаженно растягивается на еще теплых камнях. – Не надо о страшном. Лучше собирайтесь все да приезжайте к нам. Дед мой на бахче кавуны отберет самые гарные. Приезжайте, хлопцы, а?

– Почему это к тебе, а не к нам? – обижается вдруг Толя Овезов. – Ха, арбузы… А у нас виноград, дыни… Ну вот скажи, Тарас, где самый лучший виноград?

– А яблоки самые лучшие у нас, – вмешивается в разговор Булат.

– Сергей, а вам можно писать?

Саша наконец отрывает взгляд от костра, смотрит на вожатого.

– А почему же нет?

– И вы отвечать будете?

– Буду.

От палаток, особенно резкий в вечерней тишине, доносится сигнал на линейку. Ребята вскакивают, заливают костер и бегут наверх.

…В последний раз в этой смене вьется над строем флаг на мачте. Сейчас последний спуск.

– Лагерь, равняйсь! Смирно! Равнение на флаг! Флаг спустить!

Вздрогнул флаг и потом медленно-медленно, точно не желая спускаться, пополз вниз…

Костя растягивает мехи.

 
Прощай, необъятное море,
И ты, наш седой Аю-Даг,
Прощайте и горы, и крымские зори,
Спускается лагерный флаг…
 

Поют вожатые, поют ребята.

По всему побережью, от подножия Аю-Дага до Гурзуфа, звучит над морем эта прощальная песня.

ДОРОГИЕ МОИ МАЛЬЧИШКИ

– Сергей, автобусы уходят. Скорей!

Там, у автобусов, они, ребята. Непривычные черные брюки, клетчатые цветные рубашки, кепки и тюбетейки.

– Виталька, ну Виталька! – прыгает вокруг товарища черноглазый Булат. – Ну, что ты?

– Толя, писать будешь? Скажи, будешь?

Это Андрюша Бараневич теребит за рукав Толю Овезова.

– Писать буду! Как не буду?

На Наума Гартвига медведем надвигается Тарас, хлопает его по плечу огромной рукой так, что от каждого хлопка Наум чуть не приседает.

– Ты того, не трусь! Ты того, смелым будь! Станешь смелым? Станешь?

На самом краю, над лагерем, стоят, обнявшись, двое мальчишек. Стоят, смотрят на лагерь, на море и молчат. Один еще в форме, другой в черных домашних шароварах, в ковбойке, в кепчонке с маленьким козырьком. Сергей с трудом узнает в этом пареные Сашу. Рядом Ванюшка Прохоров. Третий день Сашу как подменили. Всегда веселый, озорной, столько трудных минут доставивший вожатому, мальчишка стал неузнаваемым. Тихим, замкнутым каким-то. Сергей знает – у Саши дома плохо. Мать больна, отца нет, еще трое ребят. Саша – старший. В Артек послали по настоянию комсомольцев шефствующего над школой завода. Много страниц в отрядном дневнике вожатого посвящено Саше.

И вот теперь он уезжает…

Все! Машины тронулись! Еще кто-то бежит следом, рядом, держась за протянутую из машины руку.

– Пишите! Пишите! Пишите!

А машины все дальше и дальше, все меньше и меньше, и уже не видно рук, только облако пыли катится через пересохшую речку, карабкается вверх над пустой баскетбольной площадкой, прячется за зеленую стену виноградников и вновь появляется уже далеко внизу, почти у самого Второго лагеря. Уехали!..

…Вечером Сергея разыскал у палаток вернувшийся из Симферополя шофер и протянул сложенный треугольником листок бумаги.

– Читай. Письмо тебе уже прислали.

Сергей торопливо развернул треугольничек.

«Сергей, здравствуйте. Вот мы уже и в Симферополе, скоро на вокзал и, собравшись все вместе, решили написать вам письмо…»

Всего три дня понадобилось, чтобы опустели огромные желтые палатки. Сразу стало тихо и уныло. Не было утреннего подъема, забот, чем заполнить день, беспокойства во время купания. Раньше все это шло непрерывной чередой, сменяя одно другое, и становилось привычным, надоедливо привычным, но удивительно необходимым.

И когда все это оборвалось, жизнь сразу стала какой-то не до конца наполненной, чего-то не хватало, и этим чем-то были ребята. Уж так, видимо, устроен вожатый, и именно потому он и вожатый, что не может без ребят.

Когда Сергей приехал из Симферополя, проводив последнюю группу ребят, его встретил Анатолий.

– Ты что, вернулся? – с невинным видом спросил товарищ.

– А почему я не должен был возвращаться? – удивился Сергей.

– Да как же! Ты ведь говорил, что, может быть, уедешь после первой смены? – Анатолий расхохотался, притянул к себе Сергея. – Я же знал, что никуда ты не уедешь. Просто подразнить тебя захотелось. – И вдруг, став серьезным, закончил: – Готовься, Сережка, завтра новые приедут.

…Завтра! Сергей еле дождался этого завтра.

Как же долго тянулся этот день. И солнце висело над головой, и море глухо билось о парапет, и птицы замолчали, как всегда в предобеденную пору, а машин все не было.

Устав ждать. Сергей пошел в палатку, чтобы за проверкой кроватей хоть немного скоротать время, и вдруг услышал:

– Эй, в Нижнем! Принимайте!

Когда Сергей прибежал к санпропускнику, там уже командовал Василий. Озираясь по сторонам, толпились у машин мальчишки с чемоданчиками.

– Не стесняйтесь, ребята, – шумел Василий. – Вещи свои вот туда сдавайте. Форму получите. Сергей, хорошо, что ты здесь. Забирай первую партию и веди на обед.

– Есть, товарищ дежурный по лагерю! – озорно откликнулся Сергей и шагнул к Василию. – Вася, мои есть?

Остановился еще один автобус. Сергей с любопытством взглянул на выскочившего из него парня с густой копной вьющихся черных волос. Деловито поправив очки, тот огляделся и подошел к Василию.

– Простите, где я могу видеть Бориса Михайловича?

– Бориса Михайловича? – протянул Василий. А зачем он вам?

– Я новый вожатый.

Сергей встретился взглядом с Василием, подмигнул ему и побежал навстречу ребятам.

Начиналась его вторая смена, а для кого-то первая…