Текст книги "Глупости N 6 (СИ)"

Автор книги: и А

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

А. и Б. Дровосековы
Глупости N 6

ГЛУПОСТИ N6

Предисловие

Пять лет прошло с тех пор, как на берегах одной из восточных рек произошли известные события. Много воды утекло. Тёплое лето сменяло холодную зиму, шли годы, ещё гуще поросли травой старые камни городской крепости Семнадцатой Мили. Облупилась крашеная недавно церковь, слой грязи на площади немного увеличился.

Местные мужики жили обычной своей жизнью– копались в огородах, по праздникам напивались, валялись под поселковыми заборами и устраивали драки. Переживали времена смены власти и повышения цен на продукты питания.

Совет был упразднён директивой губернатора, была организована сельская управа. Жив был ещё старый полицейский Васёк, не ушёл в отставку и городовой по кличке Дьяк. Мужик Сидоров умер от дизентерии, а Иванов отошёл от политической деятельности и сильно запил. Неполной была бы картина, если не указать, что на Семнадцатой Миле поселился Крюков. Он организовал в губернском городе газетную компанию против угнетения малых народностей, был объявлен реакционером и посажен в тюрьму. Он сидел три года, затем был сослан на Семнадцатую Милю. Крюков снял тот же дом, в котором пять лет назад собиралась вся лихая компания бывших гангстеров, а ныне, столичных бездельников. Банда самоликвидировалась, её участники признали ошибки молодости и покаялись. Теперь, желая стать полезными членами общества, они активно включились в компанию Больших Перемен и Реформ в государстве. Что не мешало им быть бездельниками.

Максим и Юра вели разгульную жизнь в столице, не раз попадали в полицейский участок, но с успехом избегали нехороших последствий. Эдуард стал капитан-лейтенантом и отправился в дальний поход на атомной подводной лодке.

Олег сделался редактором прогрессивного журнала "Истинная правда", где ему изредка разрешали писать разоблачительные статьи и репортажи.

Виталик и Агафон пошли служить в армию. Толстый стал директором кооперативной закусочной с завлекательным названием "Мясо-пирожки", а Засуйский умер.

–А не взять ли нам всем отпуска– и не махнуть, как в молодости на Семнадцатую милю,– предложил однажды Максим. Юра согласился с радостью– жизнь в столице за последнее время поднадоела. Разослали приглашения. Макс позвонил Крюкову и, несмотря на ужасную слышимость, договорился о дне приезда.

И вот наступил день отправления...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пятница

Глава 1

Компания собирается

По берегу реки на богатырской лошаде выгарцовывал Валера Монгол и похвалялся:

–А вот и не нужна мне ваша Реформа! Вот нагряну, всем вам задницу большую сделаю!

–Изыди тать окаянный! – кричали ему бабки, полоскавшие бельё на плотах.

–Чтоб ты обдристался– мешок навозный!

Монгол на это длинно и нецензурно выругался, потом скрылся в лесу.

Обстановка была горячей– в городе намедни закрыли все винные магазины. Максим и Юра появились с вечерним дилижансом. Алексей Крюков встретил, помог вытащить чемоданы и не запачкавшись обойти большую лужу посреди площади.

–Приехали, стало быть, – начал он.

–Сколько лет не виделись! – Макс и Юра начали тискать Крюкова, -уж пять лет как...

–Да уж...– буркнул Крюков, – время-то, оно летит...

–Ну! – радостно согласился Юра, – давай выпьем! За встречу.

–Давай... -промямлил Крюков, но замялся, -а-а, а это... Есть?

–Что есть?

–Да выпить-то?

–Есть одна бутылка. – сообщил Максим– Водки. Ты не расстраивайся. Мы тут купим. Деньги есть– гулять можно! -Макс подмигнул Юричу– правда Юра?

–Так-то оно так, так-то оно конечно, -Крюков внимательно рассматривал свои ботинки. -Только водки-то не продают. Магазин закрыли.

–А в соседней деревне? -спросил Юра.

–Так и там закрыли...

Юра искренне удивился.

–А где же не позакрывали?

–Так... Везде позакрывали. Указ...

–Какой указ?

–Да чтоб не пить. Борьба стало быть с алкоголизмом.

Юра помрачнел. Спросил Крюкова:

–А есть у тебя этот... Указ?

–А вон... На стене болтается.

Юра подошёл к стене и, придерживая оторванный край начал читать.

Указ об усилении борьбы с алкоголизмом...

А как прочёл– долго ругался, и так громко, что городовой Дьяк обратил внимание. Он подошёл и представился.

–Дьяк. Городовой. Ты зачем это... выражаешься?

–Так вот! – ответил за Юру Крюков. -Указ впервые читает...

–Тогда дозволительно, -вздохнул Дьяк. -Но документ всё же предъяви.

Максим и Юра предъявили документы. Дьяк долго и внимательно знакомился с документами– то так повернёт, то эдак. Потом отдал документы, сказал

–Добро пожаловать на Семнадцатую Милю! – и ушёл.

–Дожили...– заворчал Максим, -за что кровь проливали?

–Ладно, не ворчи. Наши приедут– привезут что-нибудь. Вон Олег– он же старый пьяница.

–Да-да, -согласился Максим, -на Поляка вся надежда, бухарик тот ещё!

–Ну что стоим, -забеспокоился Крюков, – пошли что ли до дому?

–Пошли! – Юра со злостью пнул валявшуюся под ногами консервную банку. Все трое, не глядя друг на друга побрели домой. Юрич невнятно ругался– настроение было паршивое.

Дома приговорили единственную бутылку водки.

–Похоже, наша затея срывается. – мрачно буркнул Максим. – Ну приедет Поляк, может кто-нибудь ещё, а они без этого не могут...

–Будто мы можем. -усмехнулся Юра.

–Да и мы тоже. – согласился с Юричем Максим.

Крюков, тем временем, добавил в печку поленьев– они начали потрескивать, в доме становилось теплее. Осень в этом году выдалась с ветрами– холодная и дождливая.

–Оно конечно,– пробурчал Крюк, – тяжело здесь без этого...– он щёлкнул пальцем по горлу. – Не пить– так свихнешься. Есть вообще-то способ...

–Какой? – разом выдохнули Макс и Юрич.

–Есть в улице бабка. У неё должон быть самогон...

–Действовать надо без промедления! – воскликнул Юра. -Веди нас к бабке!

Было уже темно, сильный холодный ветер гонял бумажные обрывки и опавшие листья. Хлопали незакрытые калитки, выли собаки. В окнах тускло мерцал свет керосинок– электричества как всегда не было. Мрачные фигуры в разных местах улицы двигались вдоль заборов. Двигались все к Центру.

Избушка бабки Ефросиньи вся вросла в землю, светила единственным окном, расположенным очень низко. Но, электричество у Ефросиньи было.

Крюков три раза стукнул в стекло. Дверь открылась. Изнутри смотрела внимательным взглядом низенькая сгорбленная старушенция. Выдающийся вперёд на целых пять сантиметров крючковатый нос делал её похожей на чёрную большеклювую птицу.

–Проходите, гости дорогие, – скрипнула старуха, и, развернувшись, неожиданно размашистыми шагами двинулась вперёд "гостей".

–Нам бы самогонку, -сказал Крюков.

–Я понимаю, -ответила старуха и открыла дверь в небольшую полутёмную комнату без окон. Как ни странно, сивухой не пахло. В печке горел огонь, рядом с печкой сидел кот– большой такой чёрный котище– усатый и пушистый. Его глаза– зелёные и тоже очень большие глядели на посетителей. Старые часы-ходики мерно отбивали секунды. У стены противоположной той, на которой висели часы располагался шкаф. Он был из чёрного дерева. На нём висел амбарный замок. В углу так же и картинки с непонятными изображениями, по всей видимости, иконы. По центру– стол, на нём пухлые потрёпанные книги. Ещё был диван. На него старуха усадила Крюкова, Максима и Юру. Сама села за стол, и взяла авторучку.

–Нус...? – прохрипела она, глядя не мигая.

–Нам... Понимаете, нужен самогон, – объяснил Юра.

–Я понимаю, -ответила старуха. -сколько?

–На первое время... литров пятьдесят, – ответил Юрич.

–Пятьдесят дать не могу. Вас трое. Норма– на человека– ведро, то есть десять литров. Стало-быть пишем тридцать.

Она что-то куда-то записала.

–Но, Ефросинья...

–Петровна!

–Ефросинья Петровна, – возмущённо сказал Юра, – какая ещё норма? Здесь магазин что ли?

–Больше ведра не даю, – ответила Охапкина. Она оторвала взгляд от бумаги и уставилась вперёд– на Юрича. -Вас много, а я одна. Вы в очереди– после трёхсот двадцати пяти три номера. Зайдите через неделю, то есть в четверг в три часа пятнадцать минут. Три часа ночи, естественно. Не опаздывать, а то пропадёт и очередь, и самогон. А деньги– вперёд.

–Суровые у вас правила, – усмехнулся Максим, доставая бумажник. -ну и сколько?

–Литр– доллар. Тридцать долларов с вас. Ответила Ефросинья, и вновь уткнулась в бумажки.

–Можно у вас закурить, Ефросинья Петровна? -спросил Макс.

–Можно, курите, я тоже покурю, – согласилась старуха. После чего засунула в рот здоровенную сигару, щёлкнула зажигалкой и моментально задымила всю комнату.

–Ефросинья Петровна, – Макс широко улыбнулся, – мы ведь вам в пятикратном размере оплатим! Или семикратном даже... Зачем так сразу– норма, очередь, – он выдохнул изо рта струйку сигаретного дыма, которая тут же растворилась в клубах старухиного сигарного.

–Сейчас бабка растает, – подумал он.

–Вы не первые кто предлагает мне это, – ответила Ефросинья, – но, наверное, не последние. Никому вне очереди не даю! А что касается количества– то я думаю моих десяти литров вам на неделю хватит. Следующий заказ можно составить после получения первого. Всё– заберите квитанцию.

–Другие самогонщики в посёлке есть? – спросил Юрич, когда вышли.

–Есть, – ответил Крюков, – только у них всё уже кончилось, да и стоит у них не как у Ефросиньи. Ефросинья то она недавно появилась на Семнадцатой миле. Год назад. Откуда взялась– неизвестно. У Агафонихи дом купила...

Пошли к своему дому. На крыльце сидел Олег и курил. Рядом стоял его Запорожец. Увидев друзей, он поднялся, и все сразу увидели, что на крыльце стоит огромный рюкзак. Да и в машине на сиденье что-то блестело.

–Здорово Польский Свин, – Макс обнял Олега и чуть не раздавил его в объятиях.

–Я уж думал, что никого нет, – буркнул Олег, – где вы были?

–По делам...– уклончиво ответил Юрич. Он не хотел сразу рассказывать все обстоятельства. Они могли огорчить Олега.

Глава 2

Раннее утро Дикого Востока

Максим Евгеньевич Рыбин проснулся, когда за окнами ещё было темно, и решил прогуляться. На улице было по-зимнему холодно, трава была серебристая от инея– на почве заморозки.

Максим Евгеньевич забежал за деревянный сарайчик, пробыл там некоторое время и, неторопливым шагом пошёл обратно с намерением поспать ещё часок-другой. Его внимание, однако, привлёк стук копыт и чьи-то громкие вопли. День на Семнадцатой миле начинался как обычно очень шумно. По улице, крича что-то неразборчивое, нёсся на горячем коне Вова Тушёнкин. Он размахивал обломком шашки. За ним мчались ещё двое, они чуть поотстали. Это были Сава и Астах. Они, вскоре скрылись за поворотом, но этим всё не закончилось– скрипя колёсами на дорогу въехала телега, запряжённая двумя лошадьми. На телеге сидели двое в драных ватниках– Босс и Ключников. У каждого из них было по пулемёту, стволы смотрели в обе стороны улицы. Пулемёты работали непрерывно. Третий погонял лошадей. Максим сразу узнал Моисея Швабка– по старой вермахтовской фуражке и многочисленным крестам. Кресты стукались и звенели.

–Ахтунг, заорал он, перекрывая голосом пулемётные очереди– нихт шиссн! Жители посёлка Семнадцатая миля! У вас будет новый порядок! Вступайте в Монгольскую армию!

–Опять приехали, козлы... Идите на..., ...вашу мать, а то сейчас..., ... вас на ...! Из дома напротив вышел бородатый мужик, и бросил бомбу. Взрыв. Телега на куски. Босс повис на дереве, Ключников перелетел через забор и оказался на крыше туалета рядом с домом Крюкова. Моисея унесли куда-то испуганные кони. Бородатый, видимо удовлетворённый этим, скрылся. Макс, брезгливо морщась, стащил с крыши сортира Ключникова, и, ухватившись ему за ногу перекинул через забор. Стало почти совсем тихо, лишь где-то в дали орал Вова Тушёнкин. Из дома вышел заспанный Поляк и побрёл в туалет.

–Что это было? – спросил он на ходу, – я просыпаюсь– кто-то шумел. Стреляли– послышалось.

–Ещё как стреляли, – ответил Макс. Он мылся у рукомойника. Это монгольцы приезжали. Вон их телега посреди улицы дымится...

Олег поглядел на то что осталось от телеги, ничего не сказал, только покачал головой.

–С добрым утром, товарищи! – раздался сзади голос Юры. Сам Юра сидел в кресле, облачённый в длинный фланелевый халат и курил. Рядом с креслом, на берёзовом чурбаке стояла чашка с дымящимся кофе.

–Я давно уже здесь сижу,– сказал Юрич,-с тех пор как приехал Боб.

– Боб приехал? – удивились все.

– Да, – объяснил Юрич,– приехал, и умотался сразу в центр на своём грузовике пирожки продавать. Он ведь теперь у нас кооператор!

–Кому же он в такую рань их продаёт? -усмехнулся Поляк,– разве что монголам.

Из избы вышел Крюков.

– Не обращайте внимания,– сказал он,– у нас каждый день всё одно и тоже.

Тут, как подтверждение этим словам– снова застучали пулемёты, и мимо дома проскакал Вова Тушёнкин, теперь уже в другом направлении, и без шашки. Он продолжал кричать. Потом подбежали Сава и Астах. Без лошадей. За ними неслась толпа (человек двенадцать). Толпа была вооружена колами разных размеров. Они бы догнали Астаха и Саву, если бы не взорвался дом напротив, тот самый, в котором жил бородатый мужик. Столб огня метров в двадцать, дым и летящие во все стороны брёвна– где уж тут продолжать погоню...

– Сегодня какой день? – спросил Крюков– не пятница?

– Пятница. – ответил Поляк.

– В убежище все. Быстро! – скомандовал Крюков.

Он отодвинул стоявшую посередине двора пустую бочку– под ней был ход.

В маленькой подземной комнатке было светло– под потолком была электрическая лампочка. Вдоль стен, сделаны из бруса, размещались скамьи, а в центре небольшой стол.

– Что случилось? -спросил Юрич.

– Пятница... -лаконично ответил Крюков.

Потом, поняв, что вряд-ли удовлетворил кого-нибудь этим объяснением, продолжил.

– Вот в позапрошлую пятницу тож проспал, дык с неба каменюка упал, вот такой,– он развёл руки, – и крышу пробил.

– Ещё немного, и мне бы на бошку. Потому, что в пятницу с семи утра начинается, и до полудня. Так что– все прячутся. Кому жизнь дорога, конечно...

– Так. Интересно, – сказал Юрич, – мы же проходили посёлок, и никаких разрушений не видели. А по твоему– тут каждую пятницу...

– Так оно и понятно, что не видели,– объяснил Крюков,– немного разрушений пока: водокачка, больница, Филимоновых дом, ну и ещё там... Так разрушения– они началиссь всего три недели тому... Раньше всё без этого как-то, ну там мухи какие– нибудь, или дождик зелёненький. А то, ещё смотрели, а сказать то ничего не могут. Подохли собаки, а что подохли– так и не знает никто...

– И давно это у вас? – спросил Юрич озабоченно.

– Год и месяц прошли.

– А Губерния?

– А что Губерния? -говорят, чтобы тихо сидели, да план сдавали... А собаки подохли, так говорят– это эпидемия такая собачья. Говорят– гигиену соблюдайте, так и не будут собаки дохнуть...

– Ясно...– протянул Макс,– они и не помогут, а если что– дороги перекроют и погибайте. Так ведь уже было.

Внимание друзей привлёк глухой рокот. Страшноватый был звук.

– Интересно, что там,– сказал Крюков. Всё собираюсь сделать перископ, да никак не соберусь.

– Ну хоть не зря приехали. Да? – Хохотнул Поляк,– будет что вспомнить. Так-что,– он обвёл собрание многозначительным взглядом,– надо выпить!

Юрич вздохнул, и изложил Олегу суть дела.

Глава 3

В пятницу вечером

На окраине посёлка Семнадцатая Миля появился небольшой вулкан. Своим силуэтом он напоминал Фудзияму. Именно он тревожил своим гулом сидящих в погребе. Вулкан вёл себя как настоящий: шумел, изрыгал пламя и дым, вокруг даже образовалось небольшое лавовое поле.

Три дома в улице сгорели. Дома по другой стороне реки тоже пострадали, но не от огня, а от воды– река ни с того ни сего разлилась, и смыла все строения на низком берегу. Одним словом– пятница.

К полудню катаклизмы прекратились– река вошла в берега, метеориты больше не сыпались. Вулкан, правда, остался огнедышащим, но, только чуть-чуть, и дымил теперь совершенно мирно.

Вернулся Боб, о котором все забыли– живой, но пешком, без грузовика. Грузовик кто-то угнал. Пирожки свои Боб продал ещё до семи утра, а потом началось... А, как началось– тут не до грузовика уже.

Боб вместе со всеми побежал в подвал продовольственного магазина, а после полудня грузовика уже и след простыл.

– То есть как? – удивился Юрич, – кому же это ты продавл пирожки до семи утра? У тебя их было не меньше тонны... До семи почти все спят.

– Ну да, спят, – усмехнулся Боб,– в Центре и ночью полно народу. Очередь... Ждут открытия...

– Открытия чего? – поинтересовался Юрич. Хотя, впрочем, и уже и сам понял, чего.

– Да... винного. Говорят– откроют.

Оказывается, продажу спиртного запретили, но не совсем. Устанавливались новые режимы работы магазинов, ходили слухи, что по два часа в день. Правда, никто не знал времени открытия– должны были оповестить из губернии.

– Надо сходить посмотреть, – предложил Макс,– хотя меня сейчас больше беспокоит проблема пятницы. У меня самые худшие предчувствия...

– Ты думаешь? – хором спросили Юрич и Поляк.

– Да, думаю, – ответил Макс, – по моему, это снова Лена.

– Надеюсь, закрытие магазинов– не её рук дело? – вздохнул Боб,– нельзя допускать нечистую силу в экономику.

– Эх ты, кооператор! – усмехнулся Юрич,– нашей экономикой давно управляет нечистая сила, хорошо если бы это была Лена...

– Короче! – провозгласил Поляк,– надо выпить!

– Правильно,– поддержал Максим,– выпить надо!

Крюков остался дома, а Макс, Поляк и Юрич под предводительством Боба пошли в Центр. Боб ещё утром занял место в очереди. Однако, то что они увидели превзошло все ожидания. Площадь была заполнена народом. Площадь много раз пересекала длиннющая змея очереди. У входа в магазин было тесно. Магазин ещё не открыли.

– Никогда не думал, – сказал Макс,– что на Семнадцатой Миле столько алкоголиков. Раньше это как-то не проявлялось... Однако, всё суета, а где же наша очередь?

– Сейчас найдём,– уверенно сказал Боб, и, действительно, вскоре нашёл место в очереди. Место близкое к заветной двери.

– А что, скоро откроют? – спросил Юрич у мужика, стоящего сзади.

– А х.й его знает,– меланхолично ответил тот.

– Говорят, что машину ждут из губернии. – сказал ктото сзади, -только машина задерживается.

– Может монгольцы напали? -предположил кто-то.

Эту мысль не поддержали. Ещё говорили о лимитах– сколько будут давать в одни руки. И будет ли подорожание. Утверждали, что подорожание будет.

Прошло три часа.Все темы были обсосаны, все анекдоты рассказаны.Все замёрзли, у многих кончилось курево. Спокойная недавно очередь преобразилась, задвигалась, зашумела.

– Открывайте там! – крикнул кто-то– сколько можно ждать?

Передние забарабанили в запертую изнутри дверь магазина. Через десять минут на площадь въехал джип, и из него вышел городовой Дьяк.Все взоры обратились к нему– возмущённые и гневные.

–Тихо! – заорал Дьяк и пальнул в воздух из ружья,– соблюдайте, значить спокойствию и порядок!

– Открывай!!! – ревела площадь.

–Тихо! – вновь крикнул Дьяк, и израсходовал ещё один патрон.

Очередь чуть притихла, и ждала что же скажет Дьяк.

– Магазин сейчас откроют, – заявил Дьяк, – но, сохранять спокойствие! Вот! Потому как машины не будет!

Толпа ожила.

– Машины не будет, будут торговать тем, что осталось. Так что на всех может не хватить!

– Норму! Норму скажи! Какой лимит? – закричали из очереди.

– Ничего не знаю! – ответил Дьяк,– никаких распоряжениев из губернии не поступало. Эта... видимо решили, что нельзя этих, как их... гражданских прав нарушать! И значит– сколько хотите– стоко берите!

Все очень возбудилась, услышав это сообщение. Никакого спокойствия не прибавилось– какое тут спокойствие.

– А подорожает? – спросила толстая бабка из хвоста очереди. Она стояла далеко и, поэтому, могла позволить себе интересоваться чисто теоретическими вещами.

– Знаю столько, сколько и вы, – объяснял Дьяк,– сам между прочим в очереди стою! С утра записался– был восемнадцатым!

Очередь засмеялась, сообщение о том, что власть в тех же условиях, придало всем бодрости. Воистину, власть на Семнадцатой Миле была народная.

Магазин наконец открыли, и передние с рёвом кинулись в дверь. Нарастала пробка. Используя Боба как таран, Юрич и Макс вломились в магазин.Их больше не интересовала площадь, крики "куда лезешь?", да и всё остальное– только прилавок. На прилавке был портвейн, потому чтоостался только портвейн.Брали помногу– по десять, по пятнадцать. Городовой Дьяк взял ящик.Когда очередь дошла до Макса он тоже назвал то количество бутылок, которых желал бы взять.

– Сколько? – не поняла молоденькая продавщица.

– Сто! – повторил Максим, и объяснил ошарашенной очереди:

– Видите– нас четверо!

Народ хотел возмутиться, и воспрепятствовать такой крупой закупке, но увидев среди спутников Макса Боба– заулыбались.

– Пускай берёт– смеялись сзади, ему теперь надо, пусть берёт.

Приятно, что даже в таких тяжёлых ситуациях наш народ проявляет сочувствие и доброту...

Приняв у продавщицы пять ящиков, расплатившись и забыв сдачу друзья скрылись через служебный вход.

– Теперь живём! – рычал Поляк, неся сразу три ящика,– с тем что у меня в рюкзаке, это как раз самое то!

– Осторожно! Не урони, – предостерёг Юрич и схватил у него сверху один ящик, а то разобьётся такое богатство...

– И не говори, – трагическим тоном согласился Поляк, ловко перепрыгивая лужу.

Дома их встретил Крюков, очень обрадовался улову.

– Теперь нам и Лена не страшна,– приговаривал Макс, откупоривая бутылки.

На улице, между тем, потемнело. Летели искры из жерла вулкана, пошёл мелкий, холодный дождь. Фонари не светили, потому сто электричества снова не было. Очередь на площади исчезла потому, что портвейн закончился.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Серые будни Семнадцатой Мили