Текст книги "История Камня"

Автор книги: Хьюарт Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Настоятель пошатнулся и едва не упал. – Проверьте книги! – крикнул он монахам. – Возьмите списки свечей и благовоний, сверьте их с запасами! И поищите, нет ли докладов о разбоях на дорогах!

– И пускай кто-нибудь проверит, не заказывал ли Брат Косоглазый огромное количество чернил для библиотеки, – сказал Мастер Ли. – Их еще называют Ресницами Будды. И пергамента Желтый Император.

Монахи галопом помчались по лестницам, настоятель поднял свою одежду и вытер ею лоб. Мастер Ли продемонстрировал еще один окровавленный кусок мяса.

– Бык, ты должен узнать побольше о физических науках, – сказал он. – Вот это селезенка. Не очень хорошая, хотя и работающая. А это очень опасно, потому что селезенка – то место, где сосредоточена настоящая вера.

Он отделил от тела еще один неприятный предмет и помахал им в воздухе.

– То же самое можно сказать и о сердце, вместилище морали, легких, вместилище добродетели, и почках, вместилище мудрости. Единственный первоклассный орган Брата Косоглазого – печень, вместилище любви, и я подозреваю, что в последнее время библиотекаря что-то мучило, очень сильно. Исключительно опасно идти по жизни, переполненным любовью, когда тебе не хватает мудрости, добродетели и морали.

– Увы, это точный портрет Брата Косоглазого, – вздохнул настоятель. – Он был великий грешник.

Образование – важное дело, но я покрепче закрыл глаза. Мастер Ли что-то пилил, и звук эхом отдавался от каменных стен. Когда я осмелился опять взглянуть, Мастер Ли уже убрал верхушку черепа и рылся в содержимом.

– Знаешь, Бык, – оживленно сказал он. – В дни моей юности я как-то раз был при дворе Мунча Хана, который только что уничтожил еще одну армию и по этому случаю устроил пир прямо на поле боя. Слугам пришлось стелить бесценные ковры прямо на трупы, и мы сидели на этих коврах. Прикатили дерево Мунчи, внутри которого пряталась пара парней с насосами – откровенно говоря я никогда не понимал, символом чего оно является. Само дерево было из серебра, листья из драгоценных камней, у основания четыре серебряных льва, лапы которых стояли на краях четырех серебряных бассейнов, и по сигналу из ртов львов полилось кобылье молоко. На вершине дерева извивались четыре змеи с глазами из драгоценных камней, и две из начали извергать крепкий кумыс, от которого твоя голова начинает приятно кружиться. Оставшиеся две извергали медовуху, напиток сделанный из перебродившего меда, и когда мы уже прилично опьянели, повара прикатили главное блюдо. Мозги убитых вражеских солдат. Очень вкусные, деликатес. Я загнал в угол одного повара, потому что никогда не знаешь, когда может пригодиться хороший рецепт, и он рассказал мне его. Действительно проще простого. Ты просто хватаешь кого-либо, отрубаешь макушку, вытаскиваешь мозги и тщательно промываешь в соленой воде. Потом добавляешь в них натертый чеснок, быстро обжариваешь на сковородке, засовываешь в свернутые капустные листья, добавляешь грибы и имбирь, и пару минут держишь на пару. Подавать с соусом турнепса.

Мастер Ли поднял мозги на свет.

– Не подходят для пира, – сказал он. – Туберкулез, хотя в самой ранней стадии. Сомневаюсь, что Брат Косоглазый ощущал что-нибудь кроме головной боли. И то очень редко. – Он опустил мозги на лед и повернулся к настоятелю. – Никакого следа яда, – сказал он. – И даже признака насилия. Никакой экзотической болезни из места, в котором он никак не мог быть. Короче говоря это не убийство. Брат Косоглазый умер от сердечного приступа.

Мудрец внимательно посмотрел на то, что осталось от тела. – Это может быть убийством только в том случае, если его испугали до смерти, но это чертовски трудно доказать. Настоятель, когда мы схватим парня, который украл манускрипт, вам придется обвинить его в воровстве, а не в убийстве. Мы должны быть способны предъявить точные доказательства кражи, и тогда будет имеет смысл договориться полюбовно. Как насчет починки прохудившейся крыши? Еще не бывало монастыря, в котором не собирались бы деньги на новую крышу, но починить ее не удавалось никому.

Настоятель, похоже, слегка взбодрился от этой мысли. Мастер Ли вымыл окровавленные руки, мы начали взбираться по лестнице, и настоятель объяснил, что в прошлом монастырь использовался как крепость против армии бандитов, и поэтому нижние этажи сделаны из гигантских каменных блоков, а на окнах решетки из толстых железных прутьев.

– Это произошло после третьей стражи, – сказал он. – Я проснулся, решив послушать, сможет ли Брат Пэнг хотя бы один раз правильно зазвонить в колокол, и тут я услышал ужасающий крик. Пока я бежал в библиотеку, ко мне присоединись другие монахи. Дверь обычно бывает открыта, но на этот раз она была закрыта изнутри. Я послал монахов за большим бревном.

Дверь была выбита, бревно лежало в коридоре. Мы вошли в большое квадратное помещение. Вдоль трех стен стояли столы, вдоль четвертой шли полки со свитками. Книги хранились в соседних помещениях. В центре стоял большой круглый рабочий стол библиотекаря, и настоятель показал отметки мелом, сделанные в тех местах, где нашли тело. Свитки, сказал он, очень древние, но абсолютно ничего не стоят: это просто записи платежей различным владельцам долины. Несколько раз на памяти живущих приезжали императорские чиновники и пытались найти какое-нибудь сокровище среди всего этого хлама, но так ничего и не нашли.

– Пока Брат Косоглазый не нашел что-то интересное, – пробормотал Мастер Ли.

– Его тело лежало вон там, больше в комнате не было никого, – продолжал настоятель. – С первого взгляды мы поняли, как сюда вошли, но войти именно так было совершенно невозможно.

Окно в боковой стене доходило почти до пола и открывалось в маленький сад. На окне была железная решетка с прутьями толщиной в руку, но четыре из них – по два с каждой стороны – были сжаты вместе, как мягкие свечки, и образовывался вход. Мастер Ли поднял брови, я подошел и поплевал на руки. Я попытался распрямить прутья и напряг все свои мышцы, но с тем же успехом мог пытаться распрямить согнутую сосну. Тяжело дыша, я отступил назад.

– Итак, – сказал Мастер Ли, сложив руки на груди и сузив глаза. – Вы все услышали крик. Побежали в библиотеку. Дверь оказалась заперта изнутри. Вы принесли бревно и вышибли дверь. Вошли и не увидели никого. За рабочим столом лежал библиотекарь с выражением ужаса на лице. Прутья решетки окна было согнуты вместе какой-то невероятной силой, и это дало возможность войти в комнату. И что потом?

Настоятель опять задрожал. – Достопочтенный господин, потом мы услышали звук. Или некоторые из нас, потому что другие вообще не услышали ничего. Это был самый замечательный звук в мире, и, одновременно, рвущий сердце. Нам стало плохо, мы заплакали, а потом побежали за ним. Мы ничего не могли поделать. Он звал нас.

Настоятель провел нас через окно в сад. Мастер Ли недовольно заворчал, увидев на земле отпечатки множества сандалий, которые затоптали любой возможный первоначальный след. Потом мы вышли через ворота, и я сообразил что мы находимся на Дороге Принца. Прелестное место, в котором деревья и цветы, которые я знал всю жизнь, росли вместе с такими, которых я никогда не встречал. Мастер Ли указал на один из цветков и объяснил, что это золотая бегония – во всем Китае их осталось не более трех-четырех экземпляров. Дорога Принца оказалась обширным садом, и особенно остро это почувствовалось в тот момент, когда мы остановились на верхушке кряжа – я посмотрел на долину и увидел зеленую линию, которая вилась среди противоположных холмов. Мастер Ли подтвердил мои мысли.

– Наследники Смеющегося Принца пришли в ужас, увидев разрушенную долину, – сказал он. – Они поклялись, что восстановят все, даже если для этого потребуется тысячи лет, и на Дороге Принца посадили деревья и цветы, чтобы скрыть шрамы, оставленные кислотой. На самом деле крестьяне Долины Скорби не пьянствуют с утра до вечера только потому, что у семьи Лиу много земли, но мало денег, хотя их большая часть и идет на Дорогу Принца и благотворительность.

Настоятель остановился на гребне невысокого холма.

– Мы прибежали сюда, – сказал он. – Я говорил, что луна светила невозможно ярко? И вот что мы увидели, совершенно отчетливо. Внизу, в том месте, откуда исходили звуки, плясали монахи, одетые в разноцветные, как у клоунов, одежды. Они смеялись и пели, освещенные светом звезд. В обычное время мы бы убежали, спасая свои жизни, но звук звал нас, и мы не могли не подчиниться. Мы подбежали ближе, и ясно увидели одежды клоунов, хотя лица были скрыты под капюшонами. Монахи, не прекращая танцевать, подходили к густому кустарнику и исчезали, один за другим. Вскоре чудесная мелодия прекратилась, и когда мы сами бросились к кустам, там не осталось ни одного монаха. Зато на их месте было кое-что другое.

Мы сошли вниз, прошли через кусты туда, куда вели следы, и, потрясенные, остановились. – Что б я превратился в Каменную Обезьяну,[17]17
  Каменная обезьяна – Сунь Укун, китайский литературный персонаж, Царь Обезьян, известный по роману «Путешествие на Запад» У Чэнъэня. Сунь Укун называют также "Каменная обезьяна – так как он родился из камня.


[Закрыть] – тихо выругался Мастер Ли.

Смерть протянула ледяные пальцы на Дорогу Принца. В области примерно тридцать чи в ширину и в пять раз более длинную не осталось ничего живого. На мертвых деревьях не осталось ни одного листа, и, когда я сломал сук, из него не вытекло ни капельки сока. Цветы высохли. Кусты выглядели так, как если бы их обрызгали кислотой. Не осталось ни одной зеленой травинки, мы стояли на коричневых слипшихся комьях. Все это походило на кладбище, которое видишь в кошмарном сне, а линия между жизнью и смертью была настолько четкой, что по ней можно было провести ножом. В цуне от мертвого цветка благоухал живой, густая зеленая трава начиналась там, где обрывалась коричневая голая землю, и птицы пели в чи от того места, где не бегало ни одно насекомое.

Мастер Ли откинул назад голову и невесело засмеялся. – Невероятно, – сказал он. – Настоятель, мы с Быком возьмем образцы растений и почвы, и отвезем их в Чанъань для исследования. И пока мы не получим отчет о том, что вызвало все это, не стоит даже пытаться найти объяснение. Не волнуйтесь. Большинство из таких дел оказываются совершенно ясными и даже достаточно простыми, и я ожидаю, что закончу его через неделю-две.

Его уверенность подбодрила настоятеля, который указал на крышу на противоположном холме.

– Принц Лиу Пао вернулся, и жаждет увидеть вас, – сказал он. – Не могли бы вы вначале навестить его? Крестьяне…

Его голос прервался.

– …ждут, что принц и гость из большого города найдут могилу Смеющегося Принца и убедятся, что негодяй не выходил из своего гроба? – закончил за него Мастер Ли.

Настоятель кивнул.

– Мы будем иметь честь навестить и живого принца и мертвого, – сказал Мастер Ли. – Я думаю, что у нас очень много работы, и, если вы нам укажите дорогу, сейчас нам лучше всего прогуляться туда, а потом в Чанъань.

Настоятель облегченно вздохнул, поняв, что ему не надо входить в могилу Смеющегося Принца, подробно рассказал, как ее найти, поклонился и затрусил обратно, бормоча что-то вроде "сорок-два котелка рыбы". Я собрал образцы растений и земли, и мы отправились в гости к аристократу, чьи нервы, как я надеялся, были сделаны из хорошего материала. Суеверия легко исчезают при свете дня, но когда ухают совы – это совсем другая история. Стоны ветра начинают походить на шепот призраков, лунный свет и листья порождают сумасшедших монахов, пляшущих по траве, а треск ступенек дома становится шагами давно умершего лунатика. Спальня Принца Лиу Пао находилась прямо над верхушкой могилы правителя-маньяка.

万
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Поместье было как раз такой величины, какую можно было ожидать от потомственного замка бывших владельцев долины, но очень мало из него все еще использовалось. Бывшие прекрасные сады заросли сорняками, повсюду я видел развалины обвалившихся строений. Полагаю я ожидал увидеть классическую сцену для ужасных историй, но ожидания рассеялись как дым, когда мы вошли в ворота и подошли к тому крылу особняка, которое выглядело обитаемым. Заросший естественной травой двор был вымощен камнем и гравием, а экран от злых духов оказался великолепной плитой из красного камня, поднятой на пьедестал из сандалового дерева. Мы обошли экран и прошли во внутренний двор, в котором нас окружил хоровод веселых ярких цветов, а ярко раскрашенные попугаи и какаду весело пели, приветствуя нас. Длинная, увитая лозами винограда веранда вела в дом, а куча широкополых крестьянских шляп предназначалась для тех посетителей, которые не любят птичий помет.

Оглядевшись вокруг я пришел к выводу, что единственной обитаемой комнатой должна быть кухня. Никакой подобострастный лакей не вышел встречать нас, но дверь оказалось открыта. Мы вошли в прихожую, которая в домах аристократов обычно называлась Залом Славы и Красоты, и вместо обычных огромных табличек, с начертанными на них иероглифами посмертных имен предков, увидели на стене скромную дощечку. Мастер Ли заметно обрадовался и чуть ли не замурлыкал. Он сказал, что классическое эссе одного из древних мудрецов, Чен Чи-ю, и это один из четырех столпов, на которых стоит наша цивилизация. Мое образование еще не дошло до столпов цивилизации, и поскольку это были вполне современные иероглифы, я с большим интересом прочитал следующее:

Домашний сад

Внутри ворот есть тропа, и тропа должна извиваться. На повороте тропы есть наружный экран, и экран должен быть маленьким. За экраном есть терраса, и она должна быть приподнята. По краям террасы есть цветы, и цветы должны быть ярко окрашенными. За террасой есть стена, и стена должна быть низкой. Рядом со стеной есть сосна, и сосна должна быть старой. Под сосной есть камни, и камни должны быть необычными. Над камнями есть беседка, и беседка должна быть простой. За павильоном есть бамбук, и бамбук должен быть редким. За бамбуком есть дом, и дом должен быть уединенным. В стороне от дома есть дорога, и дорога должна быть незначительной. Там, где несколько дорог сходятся вместе, есть мост, и мост должен радовать взгляд. В конце моста есть деревья, и деревья должны быть высокими. В тени деревьев есть трава, и трава должна быть зеленой. В траве есть овраг, и овраг должен быть узким. В конце оврага есть источник, и источник должен булькать. Над источником есть холм, и холм должен быть сглаженным. Под холмом есть зал, и зал должен быть квадратным. Рядом с углом зала есть сад, и сад должен быть большим. В саду есть аист, и аист должен танцевать. Аист объявляет, что пришел гость, и гость не должен быть вульгарным. Когда гость прибывает, ему предлагают вино, и вино не должно быть отвергнуто. На пиру гость должен напиться, и пьяный гость не должен хотеть идти домой.

– Хотел бы я увидеть остальные три столпа, – сказал я. – Этот мне понравился.

– Мы дойдем до них, – пообещал Мастер Ли. Он прошел через зал в жилые комнаты, скромно обставленные удобной мебелью, и, приветствуя нас, из задней комнаты вышел хозяин дома.

Интересно, хоть кто-нибудь, кроме меня, смог бы принять принца за пыльное перо? Он был маленький и худой, на тонкой шее торчала вверх огромная голова, взъерошенные волосы, торчащие во все стороны, могли наполнить пару матрацев. Я слышал, что принц – знаменитый художник, и, действительно, пятна краски украшали его нос и подбородок. Из кармана торчали кисти, а любимая чашечка для смешивания красок висела на шее.

– Имя моего рода Лиу, мое собственное имя Пао, и я имею честь приветствовать знаменитого Мастера Ли! – крикнул он, порывисто поклонившись. Двигался он неловко, подпрыгивая и запинаясь на каждом шагу. В следующее мгновение он уже смотрел на меня, радостно улыбаясь. – Руки как бревна, ноги как стволы деревьев, шеи нет. Вы должны быть Десятым Быком. Какая радость повстречаться с вами!

Редко я встречал человека, который бы так понравился мне с первого взгляда. Я почувствовал себя совершенно свободно, и уже через несколько минут забыл, что он – самый настоящий принц, а его пра-пра-и-еще-много-пра-дядя был Императором Китая. Мы сидели на террасе, из которой открывался замечательный вид на долину, пили чай и слушали как бурундуки ссорятся с длиннохвостыми попугаями.

– Говорят, что мой восставший из мертвых предок танцует при свете луны с сумасшедшими монахами, – сказал принц. – Такие истории я слышу постоянно, но на этот раз монахи сказали мне, что действительно произошло убийство. И я собственными глазами видел, что случилось на Дороге Принца. Да, видел, но до сих пор не верю.

– И тоже я не поверю, пока не найду рационального объяснения, – сказал Мастер Ли. – А об убийстве я знаю только одно: кто-то, очень сильный, вошел в библиотеку и украл манускрипт. Брат Косоглазый умер от сердечного приступа. Скорее всего его намеренно испугали до смерти, но мы не можем это доказать. Вы видели украденный манускрипт?

Принц отрицательно покачал головой. – Вот это из него, – сказал Мастер Ли, и протянул принцу обрывок пергамента. Принц, как и старый гад, стал внимательно разглядывать его, и через пять секунд глаза знаменитого художника стали как тарелки для супа.

– Будда, – прошептал он. – Кто бы не сделал его, я готов поклоняться ему как богу, но для чего он сделал подделку такой явной?

– Может быть мы никогда не узнаем это, – задумчиво ответил Мастер Ли. – Все остальное достаточно просто. Перебирая свитки в древней библиотеке, Брат Косоглазый наткнулся на поддельного Сыма Цяня. Не имеет значения, распознал он подделку или нет. Настоящая рукопись принесла бы ему небольшое состояние от историков, подделка – от коллекционеров подделок.

Мастер Ли печально кивнул.

– И Брат Косоглазый уступил искушению, но достойно сожаления, насколько плохо и неизящно он совершил преступление. Он попытался подделать подделку, обводя каждый иероглиф, а потом взял образец оригинала в Чанъань и договорился с коллекционером. Чтобы отвести подозрение от библиотекаря, коллекционер согласился подделать взлом. Глупый монах получил немного денег, которые потратил на изысканную еду, а потом вернулся в монастырь, чтобы выполнить свой план. Я догадываюсь, что он решил действовать обоими путями. Он хотел избавиться от угрызений совести и сохранить оригинал для библиотеки, и, одновременно, обмануть коллекционера, подсунув ему свою подделку. Он попытался надуть не того человека.

Мастер Ли повернулся ко мне. – Бык, чтобы согнуть те прутья нужны большие рычаги, которые не слишком шумят. Единственное, что надо было сделать Брату Косоглазому – откинуть засов и побежать за помощью, но он остался там, где был. А это означает, что у него был сообщник.

Он повернулся к принцу. – Я легко могу представить себе, как коллекционер вытаскивает нож и говорит, что поскольку добрый монах вообразил себя Сыма Цянем, для полного сходства его необходимо кастрировать. В любом случае Брат Косоглазый закричал и умер на месте от сильного испуга. Коллекционер вырывает оригинал из руку мертвого человека, а потом он и его сообщники убегают. Любой, кто хочет что-нибудь украсть в Долине Скорби, просто обязан одеться сумасшедшим монахом. Свидетели, скорее всего, только увидев их, кинутся бежать и не остановятся до Желтого Моря.

Принц выпил еще немного чая. Мастер Ли долил себе немного вина.

– Принц, ваш предок изрыл всю долину туннелями в поисках железа и Будда знает чего еще. Он залил тут все кислотами и загадочными жидкостями, которые сам изобрел. Предположим один из этих туннелей провалился. Нет ничего невозможного в том, что подземное эхо может произвести странный призывающий звук, и что хранилище древней кислоты – или чего-нибудь в этом роде – разрушилось, и она пролилась на Дорогу Принца. Откровенно говоря я не знаю ни одно вещество, способное сохранять свои свойства в течении семи столетий, но это не значит, что его нет, и мы узнаем это в академии Чанъаня. И мы найдем того, кто задумал воровство, – доверительно сказал Мастер Ли. – Вот доказать убийство действительно будет тяжело. Настоятель хочет новую крышу. У вас есть какие-нибудь возражения?

Принц указал на свою грудь. – У меня? Моя семья не претендует на эту долину с ужасных дней феодализма, которые так любят Нео-Конфуцианцы. Все что мы можем делать – разоряться, поддерживая Дорогу Принца, и еще кое-что в таком же духе.

Мастер Ли с недоумением посмотрел на него. – Я спрашиваю себя, как на все это смотрят крестьяне, – сказал он. – Ваша семья управляет долиной почти пять столетий, и когда речь идет о благосостоянии долины, они обращаются скорее к вам, чем к императору. И не просто обращаются за помощью, они требуют ее. Не слишком честно, учитывая то, что вы не получаете ни цяня[18]18
  Цянь– мелкая серебряная монета.


[Закрыть] за аренду земли, ни часть урожая, но это то, что есть.

Принц Лиу Пао задумчиво поглядел на него. Потом перевел взгляд на мои мозолистые руки, большое грубое тело и простодушное лицо – все во мне выдавало обычного крестьянина.

– Десятый Бык?

Я даже вспыхнул от смущения. – Мастер Ли прав, Ваша Светлость, – сказал я. – Ничто не убедит их, что благосостояние Долины Скорби не лежит на семействе Лиу, и, по правде говоря, это вроде Дороги Принца. Крестьянам это не по карману.

Принц засмеялся и встал.

– Похоже у меня нет выбора, придется соблюдать формальности, – сказал он. – А сейчас, как я понимаю, мы должны проверить, что мой чудовищный предок благополучно почивает в гробу, и знаменитый Мастер Ли это засвидетельствует.

– Да, – ответил Мастер Ли.

Принц взял ключ от склепа, вывел нас наружу, за ворота, и по извилистой тропинке привел к отвесному склону утеса. Когда мы подошли ближе, я заметил железную дверь, вделанную в камень и всю заросшую сорняками и чертополохом. Сама дверь была очень древней, но замок был новый и пальцы принца затрепетали, когда он вставлял ключ.

– Ночной кошмар детства, – сказал он, усмехаясь. – Видите ли, наследники Смеющегося Принца решили сохранить знаменитый грот точно таким, каким нашли его, и поместили внутрь семейные таблички. Каждый следующий принц должен молиться и приносить жертвы предкам внутри монумента злоупотребления властью. Из-за такого воспитания нам трудно даже оторвать крылья бабочке.

Я ожидал полную темноту, но в камне оказались бойницы, через которые лился зеленовато-желтый свет. Я решил, что знаменитый Медицинский Исследовательский Центр должен быть частью воспитания любого императора. Такое трудно забыть.

Длинный ряд железных столов шел вдоль одной из стен. На них лежали основные инструменты для научных исследований: тиски для больших пальцев, железные прутья, клещи для отрывания мужских тестикулов и разнообразные приборы для разрезания и долбления. В центре помещения все еще стояли древние столы для операций, под ними остались каменные канавки для удаления крови. Вдоль другой стены стояли мрачно выглядевшие машины непонятного назначения, а у третьей стены находилось нечто, что я понял: железные клетки, в которых держали крестьян. Отсюда крестьяне хорошо видели то, что происходило с их семьями. Но самая худшая вещь стояла у задней стены.

Это был естественный гладкий камень, похожий на огромную плиту из сланца и покрытый самыми различными записями, быть может результатами экспериментов, нарисованными с изумительной точностью. Загадочные математические формулы и примечания к ним, написанные древними иероглифами, и даже Мастеру Ли пришлось поломать голову, когда он переводил их для меня.

– Настоящий путь камня… Ложный путь камня… здесь самый сильный камень… Общая неудача камня… Три пути каменных веток… Камень не отвечает…

Это совсем не имело смысла, как и множество стрелок, указывавших на различные мрачные особенности экспериментов.

– Что он имел в виду, когда когда писал все эти заметки на камне и о камне? – спросил Мастер Ли.

– Никто не знает, но, похоже, им владела навязчивая, всепоглощающая мысль, – ответил принц

Он взял факел, висевший на стене, зажег его и повел нас в затененный угол. Там я увидел семейные таблички, и содрогнулся, представив себе маленьких мальчиков, которых приводили сюда молиться, и заставляли слушать мрачные истории о семейном проклятии. Таблички висели перед древним пустым алтарем. На стене над ним были высечены слова, и Мастер Ли перевел их для меня.

В темноте чахнет драгоценный камень.

Когда его превосходительство околдует мир?

Тогда, когда кажущееся станет настоящим, а настоящее станет кажущимся.

Когда ничто станет чем-то, а что-то станет ничем.

Камень развеет кажущееся и ничто,

И взберется к Воротам Великой Пустоты.

Принц улыбнулся моему изумлению. – Я согласен, – сказал он. – Это напоминает самые туманные высказывания Даосизма, которые куда-то ведут по исчезающему пути, и мало чем отличается от полной чепухи.

Мастер Ли почесал голову. – Лао-цзы? – предположил он. – Его третий шаг к Небесам требовал умения услышать как растет камень внутри утеса, но он не взбирался к Воротам Великой Пустоты на криках жертв. – Он подмигнул мне. – Он ехал на осле.

В тенях алькова была одна, более темная, которая превратилась в узкий туннель, когда принц приблизился к ней с факелом в руке. В конце туннеля находилась еще одна железная дверь, но на ней не было ни замка, ни ручки. На стене висела большая бронзовая табличка, на которой была выгравирована карта Долины Скорби, а рядом с ней железный молоток на железной цепочке. Принц невесело улыбнулся.

– Ужасное чувство юмора, – кисло пробормотал он.

Принц поднял молоток и ударил по табличке, железная дверь молча распахнулась. Мы вошли в круглую комнату, на удивление пустую. Не было ничего из тошнотворного богатства, которое обычно отличает могилы тиранов. Только два каменных гроба, два бокала для жертвоприношений и маленький алтарь со свечами из ладана. Мастер Ли был поражен не меньше меня, а принц пожал плечами и раскинул руки, как если бы хотел сказать: сдаюсь.

– Мой предок – загадка от начала до конца, – сказал он. – Он собрал огромное богатство, но не потратил ни катти или ляна[19]19
  Лян– мера веса, примерно 37,5 г.


[Закрыть] серебра на место своего последнего покоя. Что он сделал с деньгами? Во всяком случае не передал никому из своей семьи, и нет никаких свидетельств, что их забрал его брат-император. Несколько столетий после смерти Смеющегося Принца наша семья чуть ли все время охотилась на людей, которые рыли ямы по всей долине, и до сих пор жулики делают состояние на продаже поддельных карт с местами захоронений сокровищ. Саркофаг слева – остатки его главной жены, а мой предок спит в правом.

Мастер Ли кивнул мне. Я вышел вперед и проверил каменную крышку. Она весила по меньшей мере двадцать даней,[20]20
  Дань– китайская мера веса, равная 59,7 кг


[Закрыть] но покоилась на гладких пазах, я уперся посильнее и надавил. Я почти сломал спину, прежде чем заставил ее двинуться, но потом она заскользила с болезненным скрипом камня о камень. Внутри оказалась мумия, завернутая в просмоленный холст. Часть повязок сползла, и обнажился кусок выбеленного черепа. Пустая глазница пристально смотрела на нас, и, откровенно признаюсь, я облегченно вздохнул, когда увидел, что в таком виде Смеющийся Принц точно не сможет смеяться и плясать при свете луны.

Мастер Ли наклонился над гробом и потом выпрямился, держа в руке маленький эмалированный ящик, похожий на коробочки для пилюль. Внутри ящичка не было ничего, кроме горстки серой пыли, но когда он почистил крышку, мы увидели изображение жабы, сидевшей на лиловой подушечке.

– Я слышал, что Смеющийся Принц был уверен, что вылечится от горячки, и это может объяснить, почему ему это не удалось, – задумчиво сказал Мастер Ли. – Уже в его время было известно, что похожие на слезы выделения некоторых жаб стимулируют работу сердца, и более эффективны, чем напиток из наперстянки, и Жабий Эликсир обычно прописывают для лечения нескольких тяжелых сердечных заболеваний. Как всегда любое увеличение дозы смертельно, и ящичек могли поместить в гроб для того, чтобы подчеркнуть, что он умер естественной смертью. А может быть наоборот, это знак, что император действительно послал ему желтый шарф, и Лиу Шень впрыгнул в подземный мир на спине жабы. Но сейчас все это не имеет никакого значения.

Больше в гробу не было ничего. В смерти, как и в жизни, жестокий повелитель Долины Скорби остался загадкой. Я водрузил крышку на место. Мы прошли обратно в туннель, и принц закрыл за собой дверь. Грот по-прежнему наводил ужас, но когда мы вышли наружу, я точно знал, что его зло умерло, как и сам Смеющийся Принц. Солнце заходило, окрасив небо багровым цветом, птицы пели последние песни, и над покрытой пурпурными тенями Долиной Скорби переливалась зеленовато-золотая дымка. Долина лежала под нами, прекрасная, как волшебная сказка, и намного более живая.