Текст книги "История Камня"
Автор книги: Хьюарт Барри
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Но Утренняя Печаль оказалась крепче знаменитой стали из Цзиньчоу. Мастеру Ли удалось предотвратить заражение при помощи припарок из отвратительно выглядевшей плесени, которую он соскоблил с дерева. Утренняя Печаль яростно цеплялась за жизнь, но жар вызывал у нее галлюцинации, и я решил, что, возможно, в ее больном мозгу история Волка смешалась с событиями ее собственной жизни. В замкнутом мире, созданным ее воображением, он бежала вместе с кем-то, и это была гонка не на жизнь, а на смерть.
– Быстрее… еще быстрее, – вздыхала она. – Где поворот?… Бежим мимо козла… За ним ворон и река… Быстрее… Солдаты… Прячемся, пока они не пройдут… Теперь бежим. Бежим!
Ее преследовали не только галлюцинации, в которых она бежала и пряталась, и я помню потрясенное лицо Мастера Ли, когда она беспокойно дернулась на кровати и сказала, – Госпожа, пожалуйста, можно мне не идти к Чьену? – Ее нос сморщился от неудовольствия. – Там так плохо пахнет, перевозчик отпускает грубые шутки о женщинах, а этот одноногий старикашка всегда норовит ущипнуть меня.
– Что? – мастер Ли чуть не упал. Он подошел к кровати Утренней Печали и вытер лоб с ее лба. – Дорогуша, а что хозяйка покупает у этого Чьена?
Она опять недовольно сморщила нос. – Шкуры носорогов.
– А где он живет?
– На полпути между каналом и Озером Малыша Чень-ху, – ответила Утренняя Печаль.
Мастер Ли присвистнул, зашагал по комнате, и только через насколько минут вернулся к кровати.
– Дорогуша, а не посылала ли хозяйка тебя к Восьмому Кангу? – заискивающе спросил он.
Утренняя Печаль улыбнулась. – Он мне нравится.
– А где он живет?
– На улице Потертых Монет.
– И что ты покупаешь у него?
– Шляпы.
– Шляпы. Да, конечно. А где ты покупаешь расписанные веера?
– На Угольном Мосту.
– И, как я понимаю, она посылает тебя и за знаменитым отварным поросенком к… Я забыл, к кому?
– Вей Большой-Нож.
– Ах да, конечно. А ты помнишь, где это?
– Сразу за Мостом Кошек, – ответила она.
Мастер Ли еще шесть раз обежал комнату. Потом вернулся к кровати и встал перед ней, держа руки со сжатыми кулаками позади себя.
– Дорогуша, а какими картами играет хозяйка? – спросил он.
– Желто-оранжевыми, цвета персика, – сонно ответила Утренняя Печаль.
– А игральные кости, где ты их купила?
– Аллея Чуанчу.
– А что ты покупаешь у Яо-ши?
– Косметику.
– А редкие травы?
– Фенглай.
– А что хозяйка покупает у Чингисхана?
– Кисточки для письма.
– Конечно, – прошептал Мастер Ли. – А это как-там-его зовут, он сам смешивает чернила для нее?
– Ну да. Ли Тингхуей.
– А розовую бумагу для письма делает эта красивая куртизанка?
– Ши Тао. Да, очень красивая, – сказала Утренняя Печаль.
Жар возвращался и возвращался. Утренняя Печаль металась в кровати, а Лунный Мальчик и принц пытались успокоить ее.
– Быстрее…еще быстрее… Где же проход? Быстрее!… Много солдат… Торопись, дорогуша…. Быстрее, к статуе ибиса…
Мастер Ли подошел к столу, уселся, вынул фляжку с вином и одним глотком осушил ее на четверть.
– Розовая бумага, сделанная Ши Тао, – проворчал он, отдышавшись. – Раскрашенные веера на Угольном Мосту, шляпы от Восьмого Канга с улицы Потертых Монет. Сам Ли Тингхуей смешивает чернила. Лунный Мальчик! Утренняя Печаль умеет читать?
– Примерно так же, как я, и значит не слишком хорошо, – откровенно ответил Лунный Мальчик. – Десятый Бык читает в десять раз быстрее, чем мы.
Мастер Ли глотнул еще четверть. – Даже не знаю, то предположить, – пробормотал он. – Она должна уметь читать скоропись "Летящие Облака".
Он прыгнул на ноги и повернулся к принцу. – Ваша Светлость, если мы не избавимся от этого проклятого жара, он убьет ее, и я знаю одно-единственное лекарство, которое может проделать этот фокус: семечки Бомбейского колючего яблока.[45]45
Бомбейское колючее яблокоИндийский дурман, упоминается у Киплинга.
[Закрыть] Лунный Мальчик, я и Десятый Бык должны найти его, но при этом мы можем погибнуть.
Лунный Мальчик посмотрел на меня, потом на Мастера Ли.
– Когда мы выходим? – спросил он.
万
ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Нет смысла подробно расписывать все, что я думал об Утренней Печали, но в ту ночь я проснулся около полуночи и пролежал несколько часов, думая о том дня, когда она выздоровеет и Мастер Ли возьмет ее себе в жены. С задней стороны дома Мингов находится большой сарай. Теперь, когда прадедушка умер, он им не нужен. Можно его купить, укрепить, надстроить, короче, сделать из него хибарку с несколькими комнатами, для меня и для гостей – я с большим удовольствием поработал бы над домиком, и, представляя себе каждую деталь, я опять уснул.
Прежде чем отправиться за яблоками, мы остановились в Зале Единорогов, печальном комментарии к претензиям на мировую славу. Гордые сановники Династии Хань украсили все стены зала своими портретами и думали, что им будут поклоняться вечно, но сейчас Зал Единорогов лежит в развалинах, повсюду репей и чертополох. Столетия никто не чинил крышу, и дождь заливал зал. Народ растащил на дрова двери и пол, и портреты остались только потому, что на них никто не позарился.
Портрет Императора У-Ди остался невредимым, но даже льстивый придворный художник изобразил его похожим скорее на быка, чем на человека. Портрет Смеющего Принца очень походил на портрет, висевший в поместье, и там и здесь странные глаза глядели неизвестно куда. Однако Мастера Ли интересовал не принц. Он пристально разглядывал жену принца, Тоу Ван.
– Один мой друг – умерший шестьдесят лет назад – как-то рассказал мне интересную историю о Тоу Ван, – сказал Мастер Ли. – По его словам она была единственным аристократом, носившим заколку для волос с обыкновенным камнем на конце, как у крестьян, хотя во всех остальных отношениях она была классическим образцом расточительницы.
Юная дама, глядевшая с портрета, поражала надменной красотой, хотя я бы не сказал, сколько здесь было лести художника, а сколько жизненной правды. Волосы держались простой длинной застежкой, конец которой был отчетливо виден. Мастер Ли разглядывал его, чуть ли не сунув нос в картину.
– Да, вот что он имел в виду, – пробормотал он. – Бык, помнишь слова Сыма Цяня? Второй удар топора отколол от камня маленькую пластину, и, похоже, именно она украшает конец заколки жены Смеющего Принца. Напомни мне, чтобы я спросил ее об этом.
Мы изумленно посмотрели на него, но он больше он не сказал ни одного слова.
Когда дело касалось Утренней Печали, Лунный Мальчик не отвлекался ни на что. Он не убегал в поисках хорошеньких мальчиков, и мы двигались достаточно быстро. Через несколько дней мы остановились на гребне холма и увидели впереди крышу простого храма, который, как сказал Мастер Ли, и был нашей целью.
– Храм Лиу Линя, – сказал он. – Кто-нибудь слышал о нем?
Мы сказали, что нет.
– Мы скакали группой, но Линь был на много ли впереди нас, – сказал Мастер Ли, улыбаясь воспоминаниям молодости. – Я как сейчас вижу его тележку, запряженную двумя оленями, за ней шли двое слуг. Один нес вино, которое должно было убить Лиу Линя, а второй – заступ, чтобы закопать его прямо на месте смерти – как и положено по Конфуцианскому церемониалу. Когда я подъехал и позвал его, он приветствовал меня, раздевшись догола, и я еще успел услышать его крик, "Место моего обитания – Вселенная, а моя единственная одежда – мой дом. Почему ты хочешь войти в мои штаны?"
Мастер Ли указал на храм. – Линь решил, что люди слышат только ложь, основал Храм Иллюзий и распорядился, чтоб даже после его смерти в нем шли службы. Лунный Мальчик, может ли иллюзия убивать людей?
Лунный Мальчик пожал плечами. – Мой учитель, Лин Це-нин однажды оглушил бандита, уверив его, что в соседней комнате ревут два громадных дракона. На самом деле там не было ни одного. Звук был настолько слаб, что даже воробей бы не испугался, но бандит оглох, навсегда.
– Бык?
– Бабушка Хо однажды рассердилась на своего приемного сына, – сказал я. – Она ввела его в подобие транса, и сказала, что он упал с лестницы и сломал левую ногу. Когда он проснулся, то только посмеялся над ней, но через день его нога посинела, стала распухать, он охромел и несколько недель не мог ходить.
– Великолепно, – сказал Мастер Ли. – Мои юные друзья, я должен кое-что вам рассказать. Много лет назад я гулял и увидел Бомбейское колючее яблоко. Но я давно забыл, где это было. Кроме того мне нужно посмотреть совершенно свежим взглядом на то, что видел раньше или о чем догадывался, но не полностью понял. Короче говоря мне нужно отправиться в путешествие по собственному сознанию, и я возьму вас с собой. Нет ничего более опасного, чем внутренние путешествия. Если ваше сознание говорит вам, что копье направлено прямо вам в сердце, имеет ли значение, настоящее это копье или воображаемое?
Я обдумал его мысль. – Мне кажется, что я умру в любом случае, – сказал я и Лунный Мальчик кивнул, соглашаясь со мной.
– Не забывайте об этом, – мрачно сказал Мастер Ли. – Храм Иллюзий – шедевр Лиу Линя, множество людей приезжало сюда в карете, а уезжало в гробу.
Утешив нас таким образом, он спустился с холма. Храм оказался маленьким и почти пустым, из небольшого дворика мы вошли в маленькую комнату, где за письменным столом сидел настоятель и читал свиток. Мы вошли, но он даже не посмотрел на нас. Несколько монет скользнули по столу. – Один, – сказал Мастер Ли. Потом добавил еще кучку. – Два. – Еще небольшая кучка. – Три. – Настоятель по-прежнему не поднимал взгляда от свитка, но зазвенел колокольчик, вошел другой монах и привел нас в маленькую комнату, на полу которой лежал ряд циновок, а на стене висела единственная табличка.
Я был, скорее, разочарован. Я ожидал мистической музыки, дыма от благовоний и прочего мумбо-юмбо, но, судя по всему, иллюзия Лиу Линь не нуждалась ни в каких украшениях. Текст на табличке был написан простыми иероглифами, и я с интересом прочел его.
Сон Бабочки
Чуан Цу[46]46
Чуан Цу – китайский философ-скептик, 365 г. – 286 г. до н. э. Основное произведение (помимо сна о бабочке) трактат «Путь Чуан Цу» в 33 главах.
[Закрыть] как-то сказал:
"Однажды я спал и видел себя бабочкой, плавающей в воздухе, как лепесток розы, и я был счастлив, что не знаю, кто я такой. Потом я проснулся, и, откровенно говоря, заставил себя стать Чуан Цу. И я спросил себя: это Чуан Цу снилось, что он стал бабочкой, или бабочке приснилось, что она Чуан Цу? Конечно, если вы поместите рядом Чуан Цу и бабочку, то увидите различие, но разве любая материальная форма не является иллюзией?"
Появился молчаливый настоятель с тремя стаканами вина и тремя маленькими чашками, и жестом показал, что мы должны это съесть и выпить.
Мастер Ли в видим знатока съел то, что было в его чашке. – Я не знаю, что они кладут в вино, но в чашке Ухо Дьявола – один из самых сильных галлюциногенных грибов, – невозмутимо заметил он. Потом повернулся и указал на табличку.
– Как-то раз Чуан Цу съел Ухо Дьявола. А потом ему приснилось, что он нашел решение всех проблем человечества и записал его. Проснувшись, он жадно схватил листок бумаги и прочел следующие слова: "Погонщик Овец женился на бамбуке, который никак не мог вырости в высоту, и родил траву Зеленый Мир. Трава Зеленый Мир родила леопардов, леопарды – лошадей, а лошади – людей. Через какое-то время люди вернулись к Погонщику Овец. Все всегда возвращается на круги своя, не правда ли?"
Я прожевал свои грибы, Лунный Мальчик свои, мы легли на свои тюфяки, я положил одну руку на голову, вторую вытянул вдоль тела и ждал, когда руки сами по себе разлетятся в сторону или, наоборот, хлопнуться друг о друга. Ничего не случилось, я немного расслабился и задышал полегче. Вернулся молчаливый настоятель, жестом приказал нам встать и повел за собой. Мы прошли через дверь и вышли в сад. И тут я, не веря собственным глазам, уставился на тени.
Судя по солнцу был, самое малое, двойной час лошади. Но в храм мы вошли ранним утром. Четыре часа исчезли. Что же с ними случилось? Корова языком слизнула? Мастер Ли, однако, ничему не удивлялся. Он подошел к небольшому круглому бассейну с прозрачной водой в центре сада, на его лице сияла счастливая улыбка. Когда я подошел поближе, то увидел на дне что-то белое, и сообразил, что нам скалится человеческий череп.
– Линг, старый друг! Великолепно выглядишь, – сказал Мастер Ли.
Я и Лунный Мальчик едва не упали. В воздухе не было ни ветерка, но высокие тростники в задней части бассейна задвигались: некоторые согнулись, другие изобразили арку, третьи сложились напополам или вытянулись – и нарисовали иероглифы: тростники писали в воздухе.
– Ли Као, ты родился, чтобы повесить!
– Ты имеешь в виду "быть повешенным"? – нежно спросил Мастер Ли.
– Я имею в виду висилицу!
Тростник начал двигаться так быстро, что я уже не успевал читать все подряд, но позже я выяснил, что Лиу Линь говорил, будто изъян в характере Мастера Ли нельзя объяснить только отвратительным воспитанием, и в предыдущей жизни Мастер Ли был гиеной, скорпионом или даже Идиотом-Правителем Южного Ци. Особенно оживились тростники, когда начали перечислять события из жизни этого правителя.
– …и отрезали им руки и ноги.
– Нет, я не был Идиотом-Правителем Южного Ци, – задумчиво сказал Мастер Ли. – Иначе я бы отрезал им носы.
– … сжег и пепел в землю!
– Если ты должен что-то делать, выполняй свою работу до конца, – сказал Мастер Ли.
– … каждого человека, включая женщин и детей.
– Расточительство. Некоторые из девушек могут оказаться красавицами. Линг, дружище, ты же знаешь, я не люблю критиковать, но мудро ли ты поступил, окружив себя водой и только водой? – спросил Мастер Ли.
Он вытащил из кармана фляжку с вином и выплеснул половину в бассейн. Лунный Мальчик и я схватились друг за друга, чтобы не упасть. Темное пятно от вина превратилось в водоворот, воронка вытянулась вниз, прямо к скалящемуся рту черепа. Внезапно все тростники успокоились. Потом один задвигался.
– Барп.
– Это вино из твоего времени, – сказал Мастер Ли. – Оно называется Роса Горы Хайнин. Как оно тебе?
Тростники опять задвигались. – Хайнин? Эти неотесанные увальни делают такое замечательное вино? Я всегда думал, что у навозных жуков больше таланта, чем у них. Кстати, о жуках. Толстопузый уже упился до смерти?
– Нет, но он делает все, что в его силах, – ответил Мастер Ли. – Я рассказал его домовладельцам, что у него совершенно особая печень, сделанная из кристаллизовавшегося графита, но они все равно выкинули его прочь, опасаясь что однажды ночью он загорится и спалит дом.
Он нацедил еще немного вина в бассейн, и выпил сам. Тростники зашевелились опять.
– А что это за красавчик рядом с тобой? И ярмарочный борец?
– Борец – мой глубокоуважаемый заказчик и нынешний помощник Десятый Бык, – сказал Мастер Ли. – А красавчик – Лунный Мальчик, всемирно знаменитый эксперт по звукам и персиковым задницам.
Мы вышли вперед и поклонились. Тростники задвигались.
– Этот Лунный Мальчик заставил меня захотеть опять обзавестись задницей, но для чего ты приволок двух юных героев к старому шарлатану, лежащему на дне бассейна?
Мастер Ли сделал еще глоток. – Ради одной мелочи. Я хочу, чтобы Лунный Мальчик посмотрел в зеркало, – небрежно ответил он.
Мне показалось, или действительно тростники задвигались намного более осторожно.
– О каком зеркале ты говоришь?
– Есть только одно, в которое стоит смотреть, – ответил Мастер Ли.
– Берегись, Ли Као!
– Другие уже проделали этот путь, – сказал Мастер Ли. – Я даже слышал, что сам император приходил к тебе за пропуском, а он вроде цел и невредим.
Тростники оживились. – Потребовалось вмешательство богов и огромная взятка, чтобы Тан вышел наружу! Ты можешь рассчитывать на покровительство Нефритового Государя? Я могу открыть дверь, но только внутрь, все остальное – ты сам, и, кстати, парни согласны на такое путешествие?
Мастер Ли взглянул на нас. Я поклонился черепу. – Прославленный господин, куда бы ни пошел Мастер Ли, я иду с ним, – сказал я.
– Самый благородный из Мудрецов, речь идет о жизни девушки по имени Утренняя Печаль. Ради нее я готов на все, – сказал Лунный Мальчик.
Какое-то время тростники не шевелились, но потом задвигались, неохотно.
– Значит так тому и быть. Ли Као, передай мою любовь Королеве Фейянь, если увидишь ее – боги, ее дыхание пахло орхидеей! – и поблагодари Ли По за то, что завещал мне шулерские игральные кости.
Вода в бассейне забурлила и начала кружиться, все быстрее и быстрее, концентрические круги устремились к центру, а я, как завороженный, уставился на череп. В пустых глазницах вспыхнул свет, он манил меня к себе, мне показалось, что череп стал расти, с каждой секундой становясь все больше и больше. Белые кости заполнили небо, свет тянул меня к себе, и я с удивлением обнаружил, что иду через огромную пустую глазницу. Мастер Ли и Лунный Мальчик прошли через другую, и мы оказались на каменной полке высоко в горах. Свистел холодный ветер, и где-то далеко крикнул орел.
– Чудесные эффекты, – сказал Мастер Ли.
Мы стояли перед вделанной в камень бронзовой дверью. Мастер Ли толкнул ее, мы вошли, очутились на лестничной площадке и начали спускаться по длинной извилистой лестнице, ведущей прямиком в Ад.[47]47
Ад (Диюй) Источник: «Энциклопедия „Мифы народов мира“» диюй (буквально «подземное судилище»), в поздней китайской мифологии ад. Представления о Д. сложились под влиянием буддизма, проникшего в Китай в начале нашей эры. Согласно поздним представлениям о шести формах перерождения, которые назначаются в Д. умершему, те, кто творили только добро, рождаются вновь в облике князей, полководцев и сановников; менее добродетельные – в облике купцов, учёных, ремесленников и земледельцев либо вдовцов, бездетных, сирот. Затем следует наказание в виде рождения в облике животных, птиц и насекомых или пресмыкающихся. По древнекитайским представлениям, души умерших отправляются к Жёлтому подземному источнику или в местность Хаоли, или на гору Тайшань, а их дальнейшую судьбу вершат духи земли и гор. В IV–VI вв. у даосов упоминается Лофэн – столица подземного царства, находящаяся на горе на крайнем севере, позднее 6 небесных дворцов, по которым распределялись души умерших. К IX в. появилось описание 24 подземных судилищ на горе Фэнду. В это время у китайских буддистов появляется представление о десяти залах Д. Примерно в XIII–XV вв., когда складывалась народная синкретическая религия, была установлена и иерархия божеств загробного мира во главе с Юй-хуаном («Нефритовый император»), которому подчинён бог мёртвых Дицзан-ван. Кроме этого, ещё существует Дунъюэ-дади («великий император восточной горы»), которому подчинены десять князей Д., в просторечье именовавшиеся яньванами (от санскр. yama, см. Яма). По поздним сочинениям, Д. локализован в уезде Фэнду провинции Сычуань. Д. состоит из 10 судилищ, каждое из которых имеет 16 залов для наказаний. В первом судилище над большим морем на Чёрной дороге у Жёлтого источника судья Циньгуан-ван, который является начальником остальных десяти судей, допросив души умерших, безгрешные отправляет в 10-е судилище, где они получают право родиться вновь, грешные – к «зеркалу зла» (Нецзинтай) на террасе, обращённой к востоку, в котором они видят отражение своих дурных дел (на раме зеркала надпись – «на террасе перед зеркалом зла нет хороших людей»). В судилище расположены «двор голода» (Цзичан), «двор жажды» (Кэчан), «камера восполнения священных текстов» (Буцзинсо), в неё попадают монахи, которые взимают плату за прочтение молитв по покойникам, не читая их до конца. Души самоубийц Циньгуан-ван отправляет (кроме случаев, когда причиной самоубийства была верность долгу, сыновняя почтительность или стремление сохранить целомудрие) обратно на землю в облике голодных демонов (эгуй), после истечения срока жизни, отпущенного им небом, они попадают в «город напрасно умерших» Вансычэн, откуда нет пути к иному рождению. Существовало поверье, что они могут вернуться на землю и возродиться вновь, если им удастся вселиться в чужую телесную оболочку, поэтому души умерших преследуют живых, стараясь извести их до смерти. Празднование в честь Циньгуан-вана, когда соблюдали пост, каялись и не грешили, совершалось 1-го дня 2-й луны. Вторым (на юге под морем) судилищем управляет Чуцзян-ван. В сопровождении двух духов Чжэн-нин («мохнатая собака») и Чи-фа («красноволосый») сюда отправляются души мужчин и женщин, вступавших в недозволенную связь, души воров, дурных лекарей, обманщиков и т. п. Здесь грешники живут в нечистотах, их колют вилами. Чуцзян-вана чествовали в 1-й день 3-й луны. В залах третьего судилища Хэйшэн («чёрная верёвка»), на юго-востоке под морем, куда после допроса судьи Сунди-вана грешников приводит чёрт Далигуй («силач»), им перевязывают пеньковой верёвкой горло, руки и ноги; колют бока, клещами сжимают сердце и печень, строгают сердце, бьют по коленям, выкалывают глаза и сдирают кожу. В это судилище попадают те, кто думал, что император не заботится о подданных, чиновники, пренебрегавшие своими обязанностями, жёны, обманывающие мужей, и т. п. Сунди-вана чествовали на 8-й день 2-й луны. В четвёртом судилище владычествует Угуан-ван. К нему идут грешники, не уплатившие налогов, обвешивавшие людей, продававшие поддельные лекарства или рис, смоченный водой, расплачивавшиеся фальшивым серебром, кто жульничал при продаже материи, крал камни из мостовой и масло из уличных фонарей; кто завидовал богатству чужих; не выполнял обещаний дать деньги или лекарства взаймы, выбрасывал на улицу битое стекло, бранил злых духов, лгал и запугивал других и т. д. При 4-м судилище есть река Найхэ («река нечистот»), мост через неё охраняют ядовитая змея и злой пёс. Там же сбрасывают в Сюэучи («кровяной пруд») души грешников-убийц, запятнавших кровью кухню, очаг либо храмы божеств или будды, их загоняют в пруд и не разрешают высовывать голову. Угуан-вана чествовали на 8-й день 2-й луны. Глава пятого судилища (на северо-востоке под морем) – Яньло-ван или Сэньло-ван, который прежде заведовал первым судилищем, но был переведён в пятое за то, что отпускал на землю души грешников, умерших от несчастных случаев. Здесь вынимают сердце у душ. Яньло-вану помогают Воловья башка и Лошадиная морда, сопровождающие души грешников на Вансянтай («террасу, откуда смотрят на родной дом») по лестнице из 63 ступеней-ножей. С террасы грешники видят свой дом, слышат речь близких. На эту лестницу поднимаются те, кто не исполнил последней воли родителей, не выполнял государственных законов, не помогал деньгами, имея их, жёны (или мужья), которые при живом супруге мечтали о другом, и т. д. День рождения Яньло-вана отмечался на 8-й день 1-й луны. Шестым судилищем (на севере, под морем) ведает Бяньчэн-ван. В него попадают люди, непочтительно называвшие богов по именам, укравшие позолоту или драгоценности с изображений божеств, непочтительно обращавшиеся с исписанной бумагой и книгами и т. п. В этом судилище вырезают сердца и бросают на съедение псам. Днём рождения Бяньчэн-вана считался 8-й день 3-й луны. Седьмым судилищем (под морем на северо-западе) управляет Тайшань-ван. Сюда попадают те, кто грабил, кто бросил новорождённого, играл на деньги, ел человечье мясо. За клевету наказывают в зале Ба-шэ («вырывание языков»), тех, кто ел человечье мясо, записывали в Шэнсы-бу («книгу живота и смерти»), обрекая тем самым их на вечный голод, если они родятся вновь. День рождения Тайшань-вана – 27-й день 3-й луны. Восьмое судилище (на западе, под морем) возглавляет Души-ван. Считалось, что сюда попадают те, кто непочтителен к родителям и не похоронил их, за что им укорачивалась жизнь в следующем рождении (часто в образе животного). Если же грешник исправлялся, то бог очага Цзао-ван писал на его лбу иероглифы цзунь («исполнил»), шунь («подчинился»), гай («исправился»). В девятом судилище (на юго-западе, под морем) Пиндэн-вана, обнесённом железной сетью, казнят грешников, совершавших поджоги, изготавливавших яды, дурные книги и неприличные картины, изгонявших плод с помощью снадобий. Им отсекают голову, разрезают на мелкие части или удавливают верёвкой. День рождения Пиндэн-вана 8-го дня 4-й луны. В десятом судилище (на востоке, под морем) 6 мостов – золотой, серебряный, нефритовый, каменный и два деревянных соединяют ад и мир живых. Судья Чжуаньлунь-ван решает, кто в кого должен переродиться, и каждый месяц списки душ отправляются в первое судилище, а затем духу Фэнду-шэню, на границу между адом и землёй. Здесь души попадают в павильон богини Мэн-по («тётушка Мэн»), где им дают выпить напиток забвения. Некоторые девицы-грешницы, желающие мстить своим обидчикам-соблазнителям, возвращаются на землю духами. День рождения Чжуаньлунь-вана 17-го дня 4-й луны. Изображения отдельных сцен Д. были чрезвычайно популярны в храмах Чэн-хуана. Путешествия в Д. неоднократно описывались в китайской литературе, начиная от религиозного сказа VIII–X вв. и кончая средневековой литературной новеллой и фантастической эпопеей У Чэн-эня «Си ю цзи» («Путешествие на Запад») (XVI в.) и традиционными драмами (XIII–XX вв.).
[Закрыть]
万
СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Для моих читателей-варваров, даже самых знаменитых, я должен сказать пару слов о том, как устроен Ад. Дорогие друзья, виноваты не вы, а ваши невежественные священники и мудрецы. Они пытаются совместить несовместимое: Ад предназначен для проклятых, а мир плоский.
Конечно мир не плоский, он – куб, длиной в 233575 шагов. В центре куба находится Королевство Ад, и там судят всех смертных, как святых, так и грешников. Вот почему люди на других сторонах куба не падают с него: нас все тянет к месту нашего окончательно успокоения, так что не имеет значения, где мы стоим, Ад всегда «низ», а Небо всегда «верх», так было, есть и будет.
Это королевство огромно. Внутри него есть сто тридцать пять мелких Адов и десять главных: один для суда Бога Стен и Рвов, один для Великого Колеса Перерождений и восемь для наказания грешников. В мелких Адах люди ждут суда. Кого-то ждет путешествие в Землю Вечного Счастья на Западе, где они будут сидеть у ног Будды; те, кому особенно повезет, могут оказаться на Горе Кунлунь, где они будут сидеть у ног Нефритового Государя, а есть еще много других, которых я даже не буду пытаться перечислить.
Живым запрещено входить Ад. Одно из редких исключений – официальное посольство от Императора Китая. За исключением нынешнего Императора, Тана, я знал только двоих человек, которые тайком вошли в Ад и сумели вернуться. Одним был Негодяй Чоу, настолько хитрый и ловкий, что однажды умудрился обмануть само солнце, а другим – Безумный Чи, который в конце концов стал полубогом и которому посвящено много храмов по всему Китаю. Я надеялся, что Мастер Ли обратится к одному из них. Только поэтому меня не полностью парализовало от страха, пока мы спускались в Землю Теней. Мастера Ли, однако, заботило совсем другое.
– Первым делом мы должны оценить новую власть, – озабоченно сказал он. – Говорят, что бывший Владыка Ада Е-Ван-е судил слишком снисходительно и был смещен, но гадатели не сумели узнать, кто назначен на его место. Если победили Легисты[48]48
Легисты– кит. фа цзя, досл. «Школа закона/законников»
[Закрыть] нам придется туго.
Мы скорее плыли, чем шли вниз – слава Богам, потому что спуститься на 116787.5 шагов невозможно – и перед нами появился маленький круг холодного бледного света. Перед дверью мы остановились и вгляделись в серую плоскую равнину, простиравшуюся вплоть до стен главного города Фенг-ту. Солнца не было, с серого неба лился слабый жемчужный свет. Серые деревья и цветы, приглушенные звуки.
Но демоны серыми не были. У некоторых были блестящие синие лица, жестокие красные глаза и желтые клыки, у других – зеленые клыки, красные носы и черные глаза. Все они были совершенно ужасными, как и полагается быть демонам, которых каждый видел в ночных кошмарах, и они надзирали за длинными рядами мертвых, тянувшихся к воротам города. Социальная иерархия, увы, проникла и сюда. Аристократы шли отдельно, купцы, ученые, солдаты, фермеры – все шли отдельно друг от друга, по назначенным им дорогам, и конечно, аристократов пропускали первыми, а актеров – последними. Все было как наверху, с церемониями и формальностями. Демоны кланялись троллям, тролли – ограм, огры – дьяволам, и Мастер Ли презрительно сплюнул.
– Собачье дерьмо, – прорычал он. – Нео-Конфуцианцы наложили руки и на Ад. – Он задумался и внезапно повеселел. – На самом деле это только облегчает нашу задачу, – сказал он. – Лунный Мальчик, надевай свою самую дорогу одежду и лучшие драгоценности. Бык, я хочу, чтобы ты стал идеальным крестьянином, и я сам оденусь так, как мне подобает в текущей реальности.
Мы открыли мешки. Я выбрал пару почти развалившихся сандалий, шляпу, похожую на мышиное гнездо, и так встряхнул старую одежду, что она едва не разлезлась по швам. А когда я натянул на лицо выражение тупой покорности судьбе, я настолько стал крестьянином, что сердце любого мандарина растаяло бы при виде меня.
Наряд Лунного Мальчика слепил глаза. Понадобилось бы не меньше четырех страниц, чтобы описать его одежду, а любая драгоценность на его костюме стоила как небольшое королевство.
Мастер Ли внушал почтение. Никогда раньше я не видел его со всеми академическими регалиями, и это было совершенно замечательно. Он получил на экзаменах степень чуань янь, стал первым среди всех ученых Китая, и гордо нес на груди золотую розу. Кроме того его грудь украшала эмблема с императорскими топорами и драконами: шьен-куань, внушающий страх знак цензора, который имел право сослать любого чиновника или казнить его на месте. (Много лет назад сам император вручил ему эту эмблему.) На лакированной шляпе сверкали все девять символов его ранга, и он отдал мне подобающий его положению зонтик. Я раскрыл его и поднял так, чтобы он прикрывал головы Мастера Ли и разряженного павлина.
– Парни, держитесь понаглее! – сказал Мастер Ли. – И не забывайте, что пламя Ада существует только для того, чтобы на нем готовить чай для благородных Нео-Конфуцианцов вроде нас.
Мы вздохнули поглубже и зашагали по адской равнине, холодной и серой. Ноздри демонов раздулись от негодования, когда они почувствовали живую плоть, и на нас в упор уставились огненные глаза. – Обрати внимание на того жирного парня с пурпурными глазами и комками плоти, висящими между клыков! Десять ударов бичом за неряшливость, – сказал Мастер Ли и Лунный Мальчик быстро записал его слова в толстую книгу. – А взгляни на эти ряды! Завязли в черной патоке и даже не могут встать ровно! А это тело, разве оно не принадлежит негодяю, который именует себя Князем Чоу? С каких это пор сводникам разрешается стоять среди аристократов? Добрая чистка, вот что надо этому месту, и, конечно, надо отрубить несколько сотен голов.
Жестокий старый демон в одно мгновение превратился в придворного, оказавшего в присутствие высочайшей особы: его клыки и когти задрожали, он не осмелился не то, чтобы ударить, но даже пошевелиться. Мы не торопясь прошли мимо, к воротам. Лунный Мальчик поразил всех демонов своим видом. Он грациозно кивал налево и направо, как если бы ожидал аплодисментов, и только слабое недовольство на лице указывало, что огры могли бы по меньшей мере зажечь благовония и усеять его путь лепестками роз. Тем временем я заметил множество людей моего скромного класса, украшенных ударами бичей и угодливо склонивших голову.
Я поднял зонтик еще выше, и теперь тоже оказался под желтовато-черным марлевым пологом, подбитым снизу трехслойным красным шелком; серебряные спицы указывали на чиновника высшего ранга. Я был его собственностью. Как может великий господин путешествовать без крестьянина, которого надо бить кнутом по каждому случаю? Сила власти перешла из рукоятки зонтика в мою руку, и я обнаружил, что самым естественным выражением лица в мире является снисходительная усмешка. Рабство – замечательное убежище от неуверенности.
Демоны, охранявшие ворота, подняли когти: стой! – Посмотри на эти грязные ногти! Двадцать ударов плетью, каждому! – яростно выкрикнул Мастер Ли и гордо прошагал прямо между ними. Я держался за зонтик как за еще дорогую мне жизнь, в следующее мгновение мы уже были в воротах, а потом и в городе.
Мастер Ли прошел мимо огромной базилики Бога Ворот и Рвов и отправился прямиком ко дворцу Первого Короля Яма, и, подойдя к дверям, я понял, что ничего хорошего нас не ждет. Никто не может войти без разрешения к верховному дьяволу с черным лицом, злыми красными глазами, стальными клыками и головой, на которой росли не волосы, а извивающиеся гадюки. Клубы дыма выходили из его ушей и ноздрей, и я спросил себя, не отбивают ли мои колени и колени Лунного Мальчика марш, и решил, что мы играем дуэт.
Мастер Ли коснулся императорской эмблемы и посмотрел на ужасное создание с отрешенным видом палача, проверяющего ломоть мяса. – Господин Ли из Као, специальный посланник Сына Неба. Я должен проверить записи Прошлых Существований. Немедленно! – надменно бросил Мастер Ли.
Демон молчал и только глядел. Из его рта вырвались языки пламени.
– Неужели я столкнулся с неподчинением? – холодно сказал Мастер Ли. Он сорвал бриллиантовую брошь с одежды Лунного Мальчика и бросил ее в реку из расплавленного железа, которая текла за стенами дворца. – Будет очень жаль, если мне придется сообщить, что дерзкий хранитель ворот украл драгоценную брошь и попытался скрыть преступление, проглотив ее. – Его холодные глаза остановились на животе страшной твари. – Хотя, быть может, я немного развлекусь, глядя, как небесные следователи добывают доказательства, – добавил он.
Не произнеся больше ни слова, он повернулся и пошел прямо к большим железным дверям. Я поторопился вслед за ним, но был настолько ослеплен потом и ужасом, что не видел, как двери открылись, и пришел в себя только тогда, когда мои сандалии заскользили по мраморному полу.
Даже у Мастера Ли на лбу выступила испарина. И только Лунный Мальчик казался совершенно невозмутимым. Он продолжал улыбаться воображаемым аплодисментам, хотя, казалось, ему слегка не хватало хора приветственных криков; я напружинил спину и поднял свой зонтик еще немного выше. По длинному коридору мы прошли в большой зал, где шелестела бумагами армия служащих.
В аду работали не только демоны, но и обычные души. (Кстати, демоны вовсе не обязательно зло. Вполне возможно родиться слугой в Аду только из-за поворота Великого Колеса, и получить жажду крови как часть процесса, как и в том случае, когда родишься тигром.) Судя по всему главный клерк в своем последнем воплощении был банкиром. У него были тонкие прямые волосы, тонкие прямые брови, тонкие прямые глаза, тонкие прямые ноздри, тонкие прямые губы, тонкие прямые плечи, и тонкие прямые руки аккуратно лежали на столе, он сжал вместе тонкие прямые колени, и, казалось, тонкие прямые ноги вросли в пол. Лунный Мальчик задумчиво посмотрел на него.
– Мой, – сказал он.
– Бери его, – сказал Мастер Ли. – Нам нужно попасть в отдел Записей.
Зрелище было похоже на танец в опере, который говорит больше, чем могут сказать любые слова. Мои щеки загорелись, когда Лунный Мальчик, покачивая бедрами, грациозно повернулся к столу – никогда не видел его таким! – и глаза клерка загорелись. Лунный Мальчик улыбнулся. Клерк выпучил глаза, на лбу появились капельки пота. Лунный Мальчик что-то нежно проворковал. Тонкие колени под столом задергались. Лунный Мальчик проворковал еще нежнее. Тонкие руки сцепились вместе, тонкие ноги ударили по полу. Бедняга ухитрился что-то сказать, и рука Лунного Мальчика, которую он держал за спиной, указала на одну из боковых дверей. Мастер Ли и я как можно незаметнее пошли к ней. Лунный Мальчик махнул рукой и случайно коснулся руки клерка. Тот, как ошпаренный, вскочил на ноги, качаясь дошел до двери и, несколько раз не попав ключом в замочную скважину, все-таки открыл ее. Мы прошли через дверь прежде, чем клерк сообразил что происходит, и Лунный Мальчик наградил его, слегка потрепав по щеке, а потом хлопнул дверью перед его лицом.
Я ожидал еще одну армию служащих, но в отделе Прошедших Существований за огромным столом сидел только один клерк, почти похороненный под гроссбухами. Поднявшееся к нам лицо напомнило мне картину Хен-чианга "Нюхающий Генерал". Брови стояли вертикально, глаза были выпучены, как у лягушки, а нос сморщен так, что, казалось, он постоянно нюхает что-то неприятное. Мастер Ли поклонился ему как равному, и Лунный Мальчик тоже поклонился, изысканно и немного снисходительно.
– Э? – сказал Регистратор.
– Господин Ли из Као, эмиссар Сына Неба, разгневанного Сына Неба, – сказал Мастер Ли.
– Э? – повторил Регистратор.
– Наше вторжение было бы совершенно недопустимым, если бы речь не шла о серьезнейших делах, а что может быть более серьезным, чем неудачное использование Напитка Забвения? – грозно проговорил Мастер Ли.
– Э? – спросил Регистратор.
Мастер Ли резко повернулся и указал на меня. – Взгляните на этого безмозглого и вшивого представителя нижних классов! – зло сказал он. – Он должен уметь только работать с утра до ночи на поле, быть верным своему господину и испускать газы, когда пучит живот, и тем не менее он утверждает, помнит до последних подробностей свое предыдущее воплощения, когда он был пра-пра-дедушкой бриллианта нынешнего двора!
Лунный мальчик понял намек и грациозно поклонился.
– И это еще не все. Этот слюнявый кусок дерьма настаивает, что был наставником принцев Династии Суй! – проорал Мастер Ли. – Он рассказывает о пьяных выходках Императора Ян Цзяня такие вещи, которые заставили бы завиться ваши волосы, если бы они у вас были, и каждый раз, когда он открывает свой дурацкий рот, он требует, чтобы его называли Гоподин Цинь!
(Это был намек для меня. Цинем звали старого помощника настоятеля монастыря, находившегося рядом с моей деревней, который учил грамоте крестьянских детей после дня работы в поле. Бесконечно добрый ласковый человек, страдавший, увы, крайним педантизмом, и я часто веселил Мастера Ли, подражая своему старому учителю.)
– Шаг вперед, олух. – Я сплюнул, почесал яйца и вышел вперед. Мастер Ли оглянулся и указал на украшенную затейливым орнаментом бронзовую шкатулку. – Какой основной мотив росписи? – рявкнул он.
Я попытался выпучить глаза, и щелкнул челюстями так, как будто заскрипели заржавелые петли.
– Тсао-ти или «маска росомахи», – отличительный мотив росписей династии Шань и раннего Чжоу, – зажужжал я монотонным голосом. – На переднем плане мы видим лицо животного, иногда распознаваемое, а иногда стилизованное под сказочного монстра. На боковых поверхностях оно или повторяется, или изгибается вокруг угла; во всех случаях кромка делит его на симметричные половины, каждая из которых имеет выступающий глаз. Каждая половина лица продолжается телом, иногда пропорционально, иногда нет; тела абсолютно симметричны, и если остов вырезан на кости, то две половины складываются вместе как крылья, прикрепленные к голове. Тела обычно змееобразные, похожие на драконьи, свернутые спиралью или представляющие из себя другие геометрические фигуры, с поворотами и завитками, и сами покрыты спиралями или другими рисунками; зачастую также являющимися тсао-ти, но меньшего размера. Точно такую же «маску росомахи», повторяющуюся множество раз, можно увидеть и на сосуде рядом. Подчеркнуто сильный, уникальный рисунок, представляющий…(пауза, медленно считаю до десяти)… непонятно что.