Текст книги "По следу смеющегося маньяка"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Кто-то громко заколотил в дверь.

– Кто там? – крикнул Гарделла.

– Это Рич Лэндберг. Мой отец у вас? Он срочно здесь нужен!

– Сейчас, – сказал Макс и обратился к Гарделле: – Слушайте, а почему бы вам не поговорить с Хеддой? О Марте она знает столько же, сколько я, а может, и больше. Она даже хотела дать ей понять, что мы не жаждем видеть ее у себя. А мне лучше пройти к гостям, Гарделла.

– Что ж, идите, – сказал Гарделла. – Мы побеседуем с миссис Лэндберг.

Макс вышел из кабинета. В открывшуюся на мгновение дверь ворвался нестройный шум: разухабистая музыка, визгливый смех, казалось, все орут друг на друга. Я затворил дверь за Максом, только теперь сообразив, что его кабинет был звуконепроницаемым.

– Кажется, они действительно пустились в разгул, – сказал Питер.

– Не хотите ли побеседовать с миссис Лэндберг? – спросил Гарделла. – Вы ведь с ней друзья, если не ошибаюсь. Я не очень-то ей понравился. А с вами она будет чувствовать себя свободнее.

– Да, мы поговорим с Хеддой.

– Тогда приступайте, – сказал Гарделла.

Я открыл дверь, и мы оказались в коридоре. На нас сразу же обрушился страшный гвалт, как волны жара из открытой дверцы топки. Гости «Дарлбрука» очертя голову бросились в волны бесшабашного веселья. Это выходило за всякие рамки приличия, принимая во внимание трагическую смерть девушек и горе их родственников.

В вестибюле кружились танцующие пары. Люди выкрикивали что-то друг другу через все помещение. Вокруг бара так и кишел народ. «Дарлбрук» вдруг перестал быть тем привычным для меня местом, где царят спокойное веселье и беспечность. Это было похоже на распутство в стиле Марди Граса. Раз уж они не имели возможности разойтись по своим комнатам, тогда пошло все к черту. В самом центре холла девица в бледно-зеленом слилась в объятии с черным горнолыжником. Стакан выпал у нее из руки и, зазвенев, покатился по полу. Неожиданно она выгнулась назад, прервав поцелуй, и разразилась хохотом.

Затем мы увидели Лауру. В такт бешеной мелодии танца ее дергал Тэкс Брэден, смуглый молодой человек, задававший вопросы на собрании в бальном зале. Было ясно, что она против воли втянута в эту лихую пляску.

Питер подошел и похлопал Брэдена по плечу.

– Убирайся прочь, старик! – ощерился Брэден. – Это наше личное дело.

Лаура схватилась за рукав Питера, словно за соломинку.

– Она нужна мне по делу, – сказал Питер.

– Оставь ее в покое, слышишь? – сказал Брэден. – Она достаточно настрадалась. Ей нужно немного развлечься.

– Позднее, – сказал Питер.

– Ну ладно, – весело сказал Брэден. – Я подожду тебя, куколка. Мы с тобой сожжем дотла это «Логово» еще до наступления утра.

Питер подхватил Лауру под руку и привел ее ко мне.

– Они вдруг словно с ума сошли, – запинаясь, сказала она. – Что с ними случилось?

– Это своеобразный мятеж против порядка, – сказал Питер. – Им временно запретили уезжать отсюда, и они решили показать всему миру, на что способны. Вам удалось дозвониться до Нью-Йорка?

Лаура взглянула на меня:

– Вы ему все рассказали?

– Мы не можем скрывать этого, – сказал я. – Мы сказали также и Гарделле. Нам нужно как можно скорее его найти, дорогая.

Она кивнула.

– Мне не повезло, – сказала она. – Люди, с которыми я надеялась поговорить, придут на работу только в вечернюю смену, а это около семи.

Питер хмуро посмотрел на разудалую танцующую толпу.

– Я хотел бы побеседовать с двумя парнями, которые провожали Марту домой, пока все не напились до бесчувствия. Что, если тебе взять на себя Хедду, Джим? Ты ведь тоже знаком с ней. – Он объяснил Лауре, что мы надеемся услышать от Хедды.

Она смотрела на неистовых танцоров:

– Можно я пойду с вами, Джим? Здесь невозможно находиться.

– Конечно, не исключено, что вы мне поможете, – согласился я.

– Тогда пока, – сказал Питер и направился в бар.

Апартаменты Лэндбергов находились на этом же этаже. Мы с Лаурой пробирались сквозь шумливую толпу у стойки, где всем одновременно понадобился телефон. В конце короткого коридора я постучал в дверь. Здесь я провел с хозяевами отеля несколько вечеров. Гостиная, чьи стены украшены снимками Макса на темы горнолыжного спорта, застекленная горка, в которой хранились призы Хедды, огромный, отделанный камнем камин, где, казалось, постоянно горел огонь, была приятным местом.

Дверь открыл Джек Кили, ночной сторож. Он неприязненно посмотрел на нас.

– Миссис Лэндберг у себя? – спросил я.

– Кто это, Джек? – из глубины гостиной спросила Хедда.

– Мистер Трэнтер и с ним молодая леди, – сказал Кили, а затем обратился ко мне: – Слушайте, Джим, миссис Лэндберг не очень хорошо себя чувствует. Если это не очень важно…

– Входите же, Джим! – пригласила Хедда.

Кили пожал плечами и отошел в сторону. В камине ярко пылал огонь. Хедда лежала на кушетке напротив, скрестив руки, закинутые за густые белокурые локоны, обрамляющие голову. На маленьком столике рядом стояли бутылка скотча, кувшин со льдом и стакан. Возможно, она действительно не очень хорошо себя чувствовала, но я сразу понял, что мучается Хедда не от боли: она была полупьяной.

– Джек только что принес новую охапку дров, – сказала Хедда. – Спасибо, Джек. Это как раз то, что мне надо. – Кили вышел, притворив за собой дверь. – Кажется, там довольно весело, – сказала Хедда, не делая попытки переменить позу. – Здравствуйте, мисс Причард. Подтащите себе что-нибудь и присаживайтесь. Стаканы там, в буфетной, если вы оба хотите выпить.

Лаура опустилась на скамеечку для ног рядом с камином. Пляшущее пламя зажигало искры меди в ее темно-рыжих волосах.

– Мы пришли к вам за помощью, миссис Лэндберг, – сказала она.

– Вот это номер, – удивилась Хедда. – Ко мне никто не приходит за помощью, разве что если в номере нет полотенец или водопровод не течет. Не порть мне удовольствие, Джим. Принеси стаканы.

«Приходится играть в карты, как они были разложены», – подумал я. Я никогда не видел Хедду в таком состоянии. Я прошел в буфетную и достал два стакана старомодной формы. Вернулся в гостиную, положил лед и приготовил два скотча со льдом. Один стакан я передал Лауре.

– Освежи мой, Джим, – попросила Хедда, протягивая мне свой стакан. Она не остановила меня, пока он не наполнился до краев. Затем подняла его в жесте тоста. – За самое пьяное пробуждение в мире! – провозгласила она и выпила.

Лицо Лауры побелело.

– Последний раз, когда я пыталась помочь, меня жестоко высмеяли. И вот, пожалуйста, – сказала Хедда.

– Однако вы говорите загадками, – сказал я, стараясь держаться непринужденно.

– Никакой загадки, Джим, дорогой, никакой загадки нет. Я пыталась помочь Максу. Я говорила ему, что нужно выставить эту противную Тауэрс. Но Макс не хотел ни с кем поступать грубо, у нас – никаких запретов. И вот вам результат.

– Мы пришли побеседовать с вами именно о Марте Тауэрс, – сказал я.

– Это не очень-то подходит для нежного слуха мисс Причард, – сказала Хедда, взглянув на Лауру, напряженно выпрямившуюся на низкой скамеечке. – Извините, дорогая. Кажется, я не подумала о вас, все только о себе. Вы потеряли сестру. Это ужасно. Мне следовало произнести несколько слов сочувствия. Но это было бы фальшью. Я как раз думаю именно о себе. Вы должны принять то, что приходится, и я тоже должна принять то, что приходится.

– Снова загадки, – сказал я, отпивая виски.

– Мы приехали сюда десять лет назад, и все наше имущество помещалось в багажнике подержанной машины, – задумчиво заговорила Хедда. – Всю жизнь у нас были очень скромные средства. Мы работали, пока наши руки не покрывались кровоточащими волдырями, – делали самую тяжелую физическую работу, чтобы привести это место в порядок. Над нашей головой все время висели огромные долги, они просто душили нас. И потом наконец мы начали получать отдачу. Нам оставалось только ворочать мозгами. Но у старого папы Макса сердце мягкое, как картофельный пудинг. Он никогда никому не может отказать. Ходит вокруг проблемы, вместо того чтобы решить ее. Вот какой у нас папа Макс! Год назад я говорила ему – насчет того, чтобы закрыть перед ней дверь… Но кажется, об этом я уже упоминала, да? Ну, если у вас есть магический шар, как у меня, Джим, вы можете увидеть в нем, что готовит вам будущее. Может, не завтра и не послезавтра, но постепенно и неотвратимо. Придут другие люди, люди другого типа. Теперь этот отель заполняет разношерстная публика. Он стал местом, где собираются все лодыри, бездельники, извращенцы и Бог знает кто еще. Вчера, когда умерли эти две потаскушки, умер и «Дарлбрук». Надеюсь, они попали в ад!

– Прошу вас, миссис Лэндберг! – дрожащим голосом воскликнула Лаура.

Хедда подперла голову локтем и с любопытством посмотрела на Лауру.

– Вы кажетесь хорошей девушкой, – сказала она. – Не обращайте на меня внимания. Вашей сестре не повезло. Я действительно сочувствую вам.

– Но не ей? – спросила Лаура.

– Ваша сестра, – холодно сказала Хедда, – подружилась с плохим человеком. Если в этой жизни вы пойдете не за тем человеком, вы можете опалить свои крылышки.

Она поставила стакан на столик и снова легла на кушетку.

– Существуют вещи, о которых вы еще не знаете, Хедда, – сказал я. – Нет сомнений, что у Джейн был плохой друг, но у нас есть мысль, что это может быть не Марта Тауэрс. Она влюбилась в какого-то мужчину. Мы знаем, что она приехала на эти выходные, потому что он тоже собирался быть здесь. Мы пытаемся выяснить, кто этот человек. Конечно, это знала Марта и, возможно, кто-нибудь из ее приятелей. Я спрашивал Макса, кто из мужчин чаще всего общался с ней. Но у него на руках целая куча скандалистов, и он предложил переговорить с вами, потому что вы тоже много чего знаете о Марте Тауэрс.

– О, я все знаю о маленькой Марте, – сказала Хедда. – Я знаю, что она и ногой бы не ступила сюда после своего первого визита, если бы мое слово что-то значило. Женщины знают женщин, не так ли, дорогая? – Она взглянула на Лауру.

– Назовите нам нескольких из ее друзей, – попросил я.

Хедда спустила ноги с кушетки и села. Выглядела она очень плохо.

– Не думаю, что я сделаю это, Джим, – сказала она. – Во всяком случае, не посоветовавшись с Максом. Каждый наш шаг, который мы сейчас делаем, может удержать все наше будущее в равновесии или разрушить его. Если мы начнем делиться сплетнями, нас неминуемо ожидает второй вариант.

– Скажите только, с кем стоит побеседовать, – сказал я.

Она решительно тряхнула белокурой головой.

– Я и так сболтнула слишком много, – сказала она, – но только потому, что мне нужно было выпустить пар. – Она посмотрела на Лауру. – У меня есть для вас совет, дорогая: не пачкайтесь во всем этом, возвращайтесь в Нью-Йорк. Они позволят вам уехать. Вы же не были здесь, когда это случилось. То же самое я посоветовала бы и Джиму, только полиция его не выпустит, так что это бесполезно. Но запомните только одно, вы оба запомните. Человек, который убивает таким образом, не позволит себя поймать, пока снова не убьет кого-нибудь, поскольку это дает ему такое наслаждение. Если не хотите уезжать, держитесь в стороне от расследования. Предоставьте заниматься им полиции. Нужно было разговаривать до того, как это случилось. Но Макс не стал, и я тоже. Не знаю почему, но даже если мы потеряем все, я хочу продолжать жить. На этот раз, думаю, я соглашусь с Максом – нам не стоит без нужды откровенничать.

Я понял, что не было смысла нажимать на нее в ее состоянии. Я подал Лауре руку, чтобы помочь ей подняться. Возможно, наша неудача была не очень досадной. Среди этих перепившихся весельчаков найдется не один десяток людей, готовых почесать языки насчет Марты.

Хедда повернулась наполнить свой стакан, как будто забыла о нашем присутствии. Мы направились к двери, когда она резко распахнулась перед нами и в комнату влетел Рич Лэндберг. Было неприятно видеть его юное лицо таким раскрасневшимся от возбуждения. Сквозь открытую дверь доносился отчаянный женский визг.

– Еще кто-то убит! – крикнул Рич матери.

Хедда обернулась и покачнулась, как будто могла упасть.

Я потянул Лауру за руку в коридор, и мы выбежали в вестибюль, оставив миссис Лэндберг на попечение сына. Люди, которые всего минуту назад смеялись и танцевали, прижались к стенам, отступили в проход к бару и в бальный зал. Через вестибюль двое полицейских несли кого-то на носилках. За ними тяжело шагал сержант Гоуэн. Он возился на ходу с кобурой, как будто только что доставал свой револьвер.

– Гоуэн! – резко прозвучал голос Гарделлы из дверей кабинета.

Сержант обернулся, под меховой шапкой виднелось его смертельно бледное лицо.

– Думаю, он умер, – сказал Гоуэн.

– Кто умер? Кто это? – сказал Гарделла.

– Льюис, – сказал Гоуэн.

– Гениальный окружной прокурор?! – Изо рта Гарделлы выпала сигара. Он и не подумал поднять ее.

Гоуэн кивнул:

– Он лежал в сугробе на автостоянке. Кто-то воткнул ему в горло лыжную палку. Наверное, он потерял целые галлоны крови, прежде чем его нашли. Нам пришлось забрать его, иначе бы он замерз. Но кажется, это уже не имеет значения. Он умер или умирает.

Я посмотрел мимо Гоуэна и увидел Питера, стоящего у парадной двери, его парка и меховая шапка были густо запорошены снегом.

Часть третья

Глава 1

Лаура цеплялась за мою руку, и я чувствовал, как она вся дрожит. Застыв на месте, мы смотрели, как полицейские внесли носилки в медпункт на первом этаже. От толпы отделились двое в лыжных костюмах и подошли к ошеломленному Гарделле.

– Я доктор Чарльз Френч, – сказал мужчина. – А моя жена была медсестрой. Мы можем быть полезными?

Они представляли собой весьма впечатляющую супружескую пару, обоим на вид лет тридцать пять – тридцать шесть. От их нарядных дорогих костюмов веяло Парк-авеню. Мужчина был загорелым, жилистым и выглядел холодным профессионалом. Женщина была по-настоящему красивой блондинкой.

Гарделла сделал неопределенный жест рукой вслед носилкам, и супруги последовали в медпункт.

Неожиданно напряженную тишину взорвал пронзительный женский крик:

– Я уезжаю отсюда! К черту все эти заграждения на дорогах!

Представители прессы принялись проталкиваться за доктором и его женой. Снова в зале начался сущий бедлам. Я видел, что Гарделла что-то кричит возбужденным людям, но не слышал его голоса за всем этим шумом. Сзади в баре снова зазвучало пианино, наигрывая лихую танцевальную мелодию. Некоторые из присутствующих решили продолжать развлекаться, не обращая внимания на случившееся. Человек десять, а может, больше, быстро натянув на себя пальто и парки, кучей ринулись в парадную дверь, минуя Питера, стоящего там, как замерзшая статуя. Кто знает, хотели они вернуться в свои коттеджи или ненасытная жажда, свойственная зевакам всего мира, подталкивала их осмотреть окрашенный кровью Льюиса снег.

Затем я увидел, как Питер сделал мне знак. Он указал на кабинет и начал проталкиваться в его сторону через обезумевшую толпу. Гарделла пытался пробраться в медпункт.

– Они не могут держать нас здесь с этим безумным убийцей, который уже не остановится! – крикнул кто-то рядом со мной. Это был совершенно незнакомый мне мужчина с побелевшими от страха глазами.

Я обхватил Лауру за плечи, чтобы защитить ее от толчков. Казалось, мы очутились в центре тайфуна. Мы двигались шаг за шагом в сторону кабинета, а люди хохотали нам в лицо, окликивали своих друзей, толкались и протискивались мимо нас. Я увидел Макса, застывшего в дверях бара и беспомощно взирающего на бурлящую толпу.

Наконец мы добрались до кабинета и ворвались внутрь.

– Заприте дверь, – сказал Питер, первым оказавшийся внутри.

Он снял свою парку и отряхивал ее от снега.

У Лауры подгибались ноги, и я помог ей добраться до стула у камина, где весело полыхала огромная кладка дров, прежде чем последовать указаниям Питера. После того сумасшедшего гама, который остался позади, в звуконепроницаемом кабинете царила неправдоподобная тишина. Я вспомнил о бутылке с виски, которую заказал сюда Гарделла, и подошел к столу. Лауре необходимо было выпить. В бутылке оставалось еще немного виски, которое я вылил в бумажный стаканчик и передал Лауре. Она послушно выпила, вернула мне стаканчик и замерла на стуле, сцепив руки на коленях.

Питер повесил парку на спинку стула. Под его голубыми глазами лежали круги крайней усталости.

– Я был среди тех, кто его обнаружил, – очень тихо сказал он.

Мы с Лаурой молча смотрели на него.

– Я разузнал имена двух парней, которые провожали Марту домой, – сказал он. – Это Фрэнк Хэнсен и Джерри Нотт. Оба здесь в первый раз, оба принимают участие в соревнованиях по прыжкам с трамплина как представители их организаторов. Кто-то устроил небольшую вечеринку для избранных в одном из коттеджей, и Рич сказал мне, что Хэнсен и Нотт пошли туда. Я решил расспросить их. Наш разговор не дал никаких результатов. Прошлым вечером они только что познакомились с Мартой. Они с радостью заработали бы вознаграждение, но ничего не знали ни о ней, ни о ее друзьях и ни о ком-либо еще, кто мог бы нам помочь. Я двинулся назад в «Логово». В моей зажигалке закончился газ, и я вспомнил, что в бардачке моей машины есть запасной баллончик. Я свернул к стоянке. – На его щеке запрыгал желвак. – Я… я увидел, что в сугробе что-то лежит. Его почти занесло падающим снегом, но все-таки было видно, что там что-то есть. Я подумал, что это какой-то пьяный, который свалился и наверняка замерзнет, если я не подниму его. Когда я добрался до него… – Питер отвернулся и стал раскуривать сигарету, пытаясь совладать с собой.

Острый стальной конец лыжной палки дюймов на шесть был воткнут ему в горло. Его руки крепко сжимали палку, как будто он пытался выдернуть ее. Вероятно, ему это не удалось потому, что он потерял сознание. Снег вокруг был забрызган кровью, как во время бойни скота. Я… Я так и не смог сдвинуть его. Я не знал, есть ли здесь доктор. Не решался дотронуться до палки. Может, ее нельзя было выдергивать из раны. Я уже направился за помощью в «Логово», когда оттуда вышел Гоуэн. Он достал носилки из одной из своих машин и позвал двоих полицейских, которые и внесли Льюиса в дом. – Питер жадно затягивался, и кончик его сигареты ярко вспыхивал. – Окажись я там на пять минут раньше, и я мог бы спасти его и схватить нашего убийцу! Выскочи я на улицу несколькими секундами раньше вчера ночью, и я увидел бы его! Черт его подери, этому подонку все сходит с рук!

– Теперь они его возьмут, – сказал я. – Они и мыши не дадут выскочить отсюда, пока не вцепятся в него.

– А до того, как они его поймают, – если им это вообще удастся, – кто-то еще может попасть в его лапы, – мрачно сказал Питер.

Внезапно гулко забарабанили в дверь. Я подбежал и открыл ее. Это был Макс, глаза которого дико блуждали. За его спиной резал уши истеричный крик, пока он торопливо запирал дверь. Макс не обращал на нас внимания. Он поспешил к сейфу, наклонился и стал набирать код.

– Ну, давай же, давай! – бормотал он. Вероятно, в страшной спешке он забыл нужную комбинацию цифр. – Они начинают все крушить, – сказал он, не глядя на нас. – Картины, посуду, мебель. Господи, я не дам им разнести все. Я вложил в этот отель всю свою жизнь. Какие-то свихнувшиеся головорезы…

Дверца сейфа наконец открылась, и Макс что-то достал оттуда. Он повернулся с матово поблескивающим револьвером в руке, начал проверять заряд.

– Положи его сюда! – спокойно приказал ему Питер.

Макс рассмеялся:

– Ты думаешь, я буду стоять сложа руки и смотреть, как они все разносят в щепки?

Он двинулся к двери.

Питер неловко прыгнул за ним. Правой рукой он схватил Макса за запястье и резко вывернул его. Макс вскрикнул, и револьвер выпал у него из руки. В тот же момент он увернулся от Питера. Было видно, что оба прошли школу борьбы в военно-морских войсках. Питер нагнулся, поднял револьвер, вынул из него обойму и сунул ее себе в карман. Револьвер он бросил на стол.

– Приди в себя, – сказал он.

Макс отступил к стене. Он потирал руку и потемневшими глазами пристально всматривался в Питера, видимо оценивая возможность схватить револьвер.

– Ты кого-нибудь застрелишь, и вот тогда, Макс, тебе действительно придет конец, – объяснил Питер.

Макс облизнул губы.

– Я приказал буфетчикам закрыть бар, – сказал он. – Целая дюжина этих бандитов ворвалась туда, они вышвырнули моих ребят и теперь бесплатно обслуживают спиртным всех, кто пожелает. И что мне делать, Питер? Просто смириться с этим?

– Придется смириться, – сказал Питер. – Пусть ими займется Гоуэн.

– Дюжина копов против двухсот пятидесяти обезумевших громил, – сказал Макс. – А человек шесть из них попытались прорваться через блокпост. Они вдребезги разнесли чужой совершенно новый фургон и сокрушили полицейскую машину, стоявшую поперек дороги. Тогда солдаты навели на них оружие, и они просто вернулись назад, издевательски хохоча над ними. Это переросло в настоящий мятеж, Питер. Скоро они примутся жечь здесь все подряд. Верни мне револьвер!

Питер решительно мотнул головой:

– Ты только все ухудшишь.

– Я должен что-нибудь делать, Питер!

– Ты и можешь, – сказал Питер и взглянул на меня. – Удалось что-нибудь выяснить у Хедды?

Я виновато развел руками.

– Может, перестанешь наконец сохранять свой образ радушного хозяина, из которого слова не вытянешь про его гостей, – сказал Питер Максу. – Назови людей, которые действительно были близки с Мартой Тауэрс. Если ты нам поможешь, уже в ближайшие полчаса, я думаю, мы наденем на убийцу наручники. А это положит конец всем твоим проблемам.

– Я могу дать вам длинный список из этих имен, – сказал Макс.

– Людей, которые находятся сейчас здесь?

– Нет, всех их здесь нет, – уклончиво сказал Макс. – А что, Хедда не стала вам помогать?

– Хедда напилась, – сказал я. – Она решила сейчас вести себя так же, как и ты.

– Дай нам имена людей, которые находятся здесь! – потребовал Питер.

– Если я сообщу вам их имена… – начал Макс. – Хедда права. Если мы это сделаем, мы пропали.

– Вы точно пропадете, если они все здесь спалят! – сказал Питер.

Макс собрался было что-то сказать, но затем плотно сжал губы, покачивая головой из стороны в сторону.

Тут снова заколотили в дверь, и я услышал приглушенный голос Рича.

– Папа! Ты здесь?

Питер кивнул мне, и я отпер дверь. Спотыкаясь, в комнату влетел Рич. Над его левым глазом виднелся порез, из которого на щеку стекала струйка крови. Он тяжело дышал, как будто долго бежал.

– Кажется, они хотят линчевать Джека Кили! – сказал он. – Они загнали его в бар. Он пытался не дать им крушить мебель, и они набросились на него. Я пытался остановить их, но их слишком много.

– Пойдем, – сказал Питер.

Мы вышли в безумный грохот и рев, от которого, казалось, стены сотрясались. Лаура снова уцепилась за мою руку. Впереди шли Макс с Ричем, а Питер следовал прямо за ними. Мы остановились у входа в гриль-зал. Трудно было поверить в то, что я увидел.

Джек Кили с шейным корсетом вокруг горла сидел на стуле, придвинутом к стене. Руки его были привязаны к спинке стула. Из угла его рта текла кровь. Перед ним стоял высокий смуглый Тэкс Брэден.

– Ну, леди и джентльмены, давайте, всего пять центов за выстрел! – говорил он, подражая цирковому зазывале. – И бесплатная выпивка тому, кто попадет в рожу старого зануды!

Вперед выступил девица в бледно-зеленом наряде «после лыж».

– Я! – завизжала она. – Я хочу попробовать!

– Дайте место маленькой леди! – потребовал Брэден.

Он схватил что-то со стойки и передал девушке. Я увидел, что это лимон. Девица сильно замахнулась и запустила им в Джека. Лимон довольно сильно ударил его по плечу. Толпа застонала, переживая промах распоясавшейся хулиганки.

– Не получилось! Новая попытка! – объявил Брэден и передал ей другой лимон.

Питер внезапно оказался рядом с девушкой, схватив ее за руку около предплечья. Толпа, почувствовав что-то неладное, притихла.

– Думаю, я бы попробовал, – сказал Питер.

– Ба, да это старина калека! – обрадовался Брэден. – Извини, старик. Сейчас вторая попытка маленькой леди.

– Нет, моя очередь, – сказал Питер.

Он выхватил лимон у девушки и легонько оттолкнул ее в сторону, потом подбросил и поймал лимон. После чего шагнул к Брэдену.

– Развяжи его, – сказал он.

– Слушай, старик, если тебе не нравится эта потеха, пойди поищи себе другую, – сказал Брэден.

Питер замахнулся и с силой швырнул лимон. Он попал Брэдену прямо в живот, и тот попятился к бару, опустив руки к подгибающимся коленям.

– Развяжи его, – повторил Питер.

Брэден рванулся вперед, молотя перед собой кулаками. Питер двинул ему левой рукой в скулу. Руки Брэдена взлетели вверх, чтобы прикрыть лицо, но резкий удар правой в челюсть свалил его на пол.

Макс двинулся к Кили.

– Оставь его, Макс, – сказал Питер. Он нагнулся и, схватив Брэдена за лацканы пиджака, рывком поставил его на ноги. – Развяжи его, – внушительно и тихо сказал он.

Губы у Брэдена вспухли и были рассечены. Покачиваясь, он пошел к Кили. Питер повернулся и прислонился спиной к стойке бара. Молодой парень в желтом свитере, который занял место за стойкой вместо изгнанного бармена, схватил за горло бутылку и шагнул к Питеру.

– Питер! – закричал я.

Он обернулся. Парень был в двух шагах от него, с поднятой рукой, в которой он зажал бутылку.

– Поставь ее на место, сынок, – сказал Питер.

Я не знаю, как объяснить то, что случилось. Каким-то образом толпа утратила бесшабашный настрой. Желтый свитер огляделся, ожидая поддержки. Вместо этого к Питеру шагнул седовласый мужчина в голубом блейзере с олимпийской нашивкой на грудном кармане.

– Думаю, все это слишком далеко зашло, – сказал он.

– Извините, сэр, – сказал Питер ледяным, жестким голосом. – Я еще не закончил.

Он поднял правую руку и подул на поврежденные костяшки пальцев, наблюдая, как Брэден развязывает Джека Кили. Когда Кили был освобожден, Макс обхватил его за спину и помог ему выйти из бара. Питер подождал, пока они уйдут, а затем тяжелым взглядом медленно обвел возбужденные раскрасневшиеся лица. Они могли разделаться с ним в одно мгновение, но никто не двинулся. Казалось, он загипнотизировал их.

– Мне уже приходилось видеть подобное, – спокойно сказал он. – Как-то вечером прошлой осенью я был на ипподроме Рузвельта, когда пятьсот фанатов, рассерженных решением властей уменьшить выплаты по ставкам, бросились вниз с трибун, пытаясь напасть на судей, разрушили электронное табло, избили до смерти охранника, развели десятки костров и причинили ущерб на тысячи долларов. Это было мерзко. Но все же лучше, чем здесь. – Он глубоко вздохнул.

Я ждал, что раздадутся улюлюканье и мяуканье, но все молчали.

– Завтра утром вы очнетесь и увидите, что вы натворили, какое зло причинили людям, которые всегда были вашими друзьями и чья жизнь целиком связана с этим местом. Вы не сможете возместить убытки. Вы не сможете наладить дружеские отношения с Лэндбергами. «Дарлбрук» никогда уже не станет прежним. Вы это знаете, и я тоже.

Он помолчал, как бы собираясь с мыслями.

– Но это самое малое зло, которое вы совершили. Около года назад я лежал в сугробе, моя левая нога была оторвана ниже колена, мой отец кричал, потому что заживо горел в машине. Пару часов назад я смотрел на тела двух девушек там, в морге Манчестера. Кое-кто из вас знал их. Можете благодарить Бога, что вам не пришлось их видеть такими, какими они стали. А еще за то, что не вы обнаружили Мортона Льюиса, как это довелось мне, в сугробе у автостоянки, с лыжной палкой, воткнутой ему в горло. Он пытался выдернуть ее, но не смог. Я представляю себе, как он пытался звать на помощь, но никто не услышал бы его, даже если бы он сумел крикнуть. Я оглядываюсь вокруг в поисках человека, виновного во всех этих ужасах. Он должен бы выделяться, как горящий бакен. Он должен бы выделиться из всех нас. Но его не видно. И знаете почему? Да потому, что сейчас вы все – такие же, как он!

В этот момент они могли бы броситься на него, как стая волков, но они не двигались. Он положил конец их буйству, и они смирились, пар вышел из них.

– Среди вас есть кое-кто, кто может нам помочь, – продолжал он спокойным, бесстрастным голосом. – У нас есть причины полагать, что Джейн Причард собиралась встретиться в отеле со своим знакомым мужчиной. Этот человек, если он находится здесь, не объявился после первой трагедии, происшедшей этой ночью. Я могу понять его нежелание заявить о себе, хотя и не могу им восхищаться. Он мог бы рассказать нам о Джейн то, что может оказаться полезным. – Он замолчал, оглядывая море притихших лиц. В толпе шепотом переговаривались друг с другом, но никто не заговорил. – Чем дольше он остается в тени, – продолжал Питер, – тем труднее ему будет, когда мы выясним, кто он такой. А мы это выясним. В городе уже ведется расследование. Скажу только, что, если он не желает объявиться публично, я требую, чтобы он немедленно связался лично с инспектором Гарделлой или со мной.

И снова никто не откликнулся.

Мужчина в голубом блейзере подошел к Питеру.

– Я Перри Стивенс, – сказал он, протягивая Питеру руку. – Председатель комитета этих соревнований. Мне хотелось бы пожать вам руку, мистер Стайлс. Вы заставили меня устыдиться самого себя. Я просто сидел в стороне и не помешал этому дикому разгулу. Я не представлял себе, что может сделать один человек. Необходимо было шоковое лечение, а я не знал, как это устроить.

– Можете теперь заняться этим, – сказал Питер, – и попытаться пробудить в них здравый смысл. – Он прошел к Брэдену, который зажимал поврежденную губу. – А вам лучше пройти в медпункт, где вам окажут помощь. – Он положил руку на плечо Брэдена, и мне показалось, что сейчас между ними снова завяжется драка, но Брэден покорно вышел из комнаты вместе с Питером.