355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Хуан Мадрид » Прощай, принцесса » Текст книги (страница 20)
Прощай, принцесса
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:48

Текст книги "Прощай, принцесса"


Автор книги: Хуан Мадрид



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 19

Спал я плохо, меня преследовали тревожные и мутные картины. Сколько раз я уже видел этот сон: коридор в нашем доме, приоткрытая дверь спальни и несущиеся оттуда стоны. Густой туман. И я медленно двигаюсь по коридору. Это сон, который я не хочу видеть, но он повторяется, и во сне я не желаю знать, чем он закончится, хочу проснуться, чтобы избежать развязки.

Я сел на кровати – весь в поту, как загнанный зверь. Было уже двенадцать часов дня, и тусклое октябрьское солнце проникало в комнату сквозь балконную дверь, не закрытую шторами. Внизу гудела улица Эспартерос, забитая плотным потоком машин. Я достал сигарету и закурил, продолжая сидеть на постели.

У меня болели грудь, желудок, почки и правое бедро. Так всегда бывает. Сильная боль от побоев приходит позже. У меня есть в этом некоторый опыт. В пылу драки, когда организм находится в крайнем возбуждении, ты почти ничего не чувствуешь и едва ощущаешь удары. Даже тот, который отправляет тебя в отключку, ты можешь не почувствовать. Это примерно, как смертельный выстрел, который жертва не успевает услышать.

По крайней мере так говорил мой отец, когда рассказывал о своей службе в ополчении во время гражданской войны. Вообще он был немногословен. По крайней мере редко разговаривал со мной. Этот рассказ я услышал в «Немецкой пивной», когда мне было примерно лет девять. Я отлично помню тот случай. Вечером я отправился за ним, чтобы привести его домой, пока он не сильно напился. Он сидел за одним столиком со старым фронтовым товарищем. Это был старик с продолговатым худым лицом, на голове у него красовался берет. Его образ отпечатался у меня в памяти. Он спросил отца: «Это твой парень, Антонио?» И отец ответил: «Да».

Я молча уселся за соседний столик и начал наблюдать, как отец с приятелем наливаются анисовкой и ведут разговор о старых временах, о погибших друзьях, о тюрьме, о том, что жизнь прошла впустую и ничего уже не поправить. И вот тогда-то мой отец вдруг сказал, что человек не слышит выстрела, который станет для него смертельным. «Если ты слышишь хлопок, то останешься жив», – сказал он своему другу.

И добавил, глядя уже на меня: «Ты не заметишь того, что положит конец твоей жизни, сын, запомни это».

Потом, через несколько часов, я с трудом вел отца домой, а он цедил сквозь зубы невразумительные ругательства и продолжал бесконечные споры, начавшиеся много лет назад, да так и не завершенные.

Если я и уверен в чем-то, то только в том, что ни один человек не должен жалеть себя. Ни один человек. Это чувство убивает личность и может любого лишить силы и желания жить. Так что я затушил недокуренную сигарету, распахнул балконную дверь и начал осторожно разминаться, делать упражнения, чтобы меня прошиб пот. Я нагружал мышцы, пока по спине не побежали липкие струйки. Тогда я отправился в душ и после этого почувствовал себя гораздо лучше. Правда, настроение несколько ухудшилось, когда я увидел, во что превратился мой новый пиджак. Ночью я ничего не заметил. Шов на спине разошелся – наверное, это произошло, когда мы сцепились с Сараголой. Проклятый сукин сын этот Хуанг-Китаец, который шьет костюмы за три часа. Я надел другой костюм, старый, и сварил себе кофе. Больше в доме ничего не было. Может, добавить туда несколько капель джина?

Я так и сделал и сразу почувствовал себя более уверенно. По прикидкам выходило, что боль утихнет лишь через три-четыре дня. Если, конечно, я не куплю специальную мазь, которой пользуются все боксеры и которая имеется в аптечке любого спортивного зала.

Я снова закурил и задумался. Сарагола явно удивился, что я работаю на Матоса, он такого не ожидал. Только это меня и спасло. Что общего у Матоса и Сараголы? Или у Матоса и «Тоталсекьюрити»? Что вообще нужно этой охранной фирме? И связаны ли они как-то с делом Лидии?

Вопросов было больше, чем ответов.

Я открыл телефонный справочник. В разделе охранных предприятий реклама «Тоталсекьюрити» занимала целую страницу. Ярко оформленный текст гласил: «Вашу охрану обеспечат высококвалифицированные профессионалы, используя самые последние разработки из области высоких технологий. Вкладывая деньги в безопасность, вы вкладываете деньги в свое благополучие!» Далее из объявления я узнал, что штаб-квартира располагается неподалеку от Мадрида, в индустриальной зоне городка Алькобендас, а фирма предоставляет широчайшие услуги по охране квартир, частных владений, жилых массивов, предприятий, магазинов, дискотек… А также обеспечивает личную охрану. Ее филиалы есть в Мехико, Эль-Сальвадоре, Буэнос-Айресе, Майами, Нью-Йорке… Я записал адрес и телефоны. Впрочем… постойте-ка.

Дискотеки.

В голове начало что-то смутно вырисовываться. Я увидел себя самого в «Круге», когда, прислонившись к стене, ждал, пока ко мне наконец подойдет Кристина, чтобы заказать ей джин-тоник. От скуки я разглядывал стены заведения. На одной из дверей я заметил табличку. А ведь точно, там была надпись «Охрана» и значок – кинжал в круге, эмблема «Тоталсекьюрити».

А дискотека называется «Круг». Случайное совпадение?

Раньше я не придал бы этому факту совершенно никакого значения, но теперь он меня насторожил. Кто-то должен рассказать мне о «Тоталсекьюрити». Посмотрим… Много моих бывших сослуживцев, уйдя из полиции, подались в частные охранные конторы. Прикинем такой список… Инчаусти, Каррион… Нет, Каррион в банке трудится. А вот мой приятель Нико Сепульведа точно служит в охране, но он, правда, далеко – в Майами. Мы присылаем друг другу поздравления на Рождество, но не более того.

Немного поразмыслив, я набрал номер Драпера:

– Драпер? Это я, Тони… Слушай… Да, у меня все нормально, я сейчас делаю кое-что для Матоса, но это не продлится вечно… Так я вот о чем, ты случайно не помнишь, кто из наших перешел в частные охранные фирмы? Да? Ну да, в охрану. Кто? Бальмаседа? А кто такой Бальмаседа? Ах да, Висенте, тот, что в отделе регистраций работал! И как мне с ним связаться? Да… Секунду, я запишу. Где этот долбаный карандаш? Проклятье, Драпер, я должен найти что-то, чтобы записать… Похоже, у меня тут ничего нет: повтори еще раз телефон. Ладно, так запомню… Спасибо, до свидания.

Я быстро забил номер в память мобильного и нажал на кнопку вызова. Висенте Бальмаседа когда-то служил в отделе регистраций, теперь же, по всей видимости, его можно было найти в конторе под названием «Служба безопасности „Зевс“ ». Трубку взяла женщина, на другом конце слышался шум, плакал ребенок. Я сказал, что мое имя Антонио Карпинтеро и мне надо поговорить с Висенте Бальмаседой.

А он, оказывается, неплохо устроился. Даже стал начальником оперативного отдела «Службы безопасности „Зевс“ ». Мы договорились встретиться в тот же день в половине пятого, чтобы выпить кофе в баре «Эспресо» на улице Конде де Пеньяльвер. По его словам, он много что может рассказать мне о «Тоталсекьюрити». Об «этих сволочах», как он выразился.

Я повесил трубку, но телефон вновь зазвонил. Проклятье!

Это была Лола, я узнал ее голос.

– Тони?

– Да, это я. Что случилось, Лола?

– Я тебе уже некоторое время пытаюсь дозвониться. Слушай, Матос мне все рассказал, это ужасно. Бедный Тони, тебе сильно досталось? Но вообще-то я не поэтому тебя искала, просто Хуан хочет поговорить с тобой. Он только что звонил и спрашивал, не изменился ли твой номер, потому что он тоже уже какое-то время безрезультатно пытается выйти с тобой на связь.

– Да, у меня были проблемы с телефоном, но сейчас все нормально. Передай ему, что я готов с ним пообщаться.

– Договорились… Слушай, а если нам с тобой встретиться в ближайшие дни? Я бы хотела кое-что тебе рассказать. Ну как?

– Хорошо, Лола, но только не сегодня, я буду занят вечером.

– Да, я тоже не смогу сегодня. Я позвоню завтра-послезавтра?

– Да, буду ждать.

– Отлично, пока, целую.

– Пока.

Я шел по площади Пуэрта-дель-Соль, сжимая мобильник в руке и ожидая, что с минуты на минуту услышу в трубке голос Дельфоро. В тюрьме запрещено пользоваться сотовыми телефонами, однако это не значит, что их там нет. Их имеют при себе некоторые преступники, находящиеся на привилегированном положении. И всегда существует возможность нелегально позвонить, заплатив определенную цену – всегда разную. В зависимости от обстоятельств три минуты разговора могут стоить и пять тысяч песет.

Дельфоро позвонил, когда я уже оставил позади улицу Пресиадос и шел по Гран-Виа, направляясь к Сан-Бернардо. Его голос звучал несколько искаженно. Он хотел поблагодарить меня за то, что я сделал, и назвал это «невероятными достижениями». Хуан говорил из своей камеры и вроде как был доволен. Он заплатил десять тысяч песет одному заключенному за безраздельное владение мобильником в течение получаса. Похоже, телефон принадлежал кому-то из охранников.

Сначала Дельфоро сказал, что уже смирился с тем, что я никогда не прослушаю злополучные пленки, поэтому он решил восстановить их содержание по памяти и записать. Но потом он почему-то довольно быстро перевел разговор на мою встречу с Эленой. Я удивился. Кажется, его очень волновало то, как ведет себя теперь мать Лидии.

– Слушай, Хуан, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Она верит тому, что написано в дневнике ее дочери, и до сих пор считает, что тем проклятым утром я распустил руки. Я так и не смог ничего ей доказать.

– Видишь ли, я всегда считал, что Элена тебя очень сильно любила. По крайней мере она мне так говорила. Мне очень жаль, что все так вышло, Тони.

– В этом нет твоей вины, Хуан. А ты сам-то как? Приспособился к жизни за решеткой?

На том конце линии послышался смех:

– Я тут уже настоящий ветеран, Тони. Как у вас там дела? Как веселые сестрички Абриль поживают?

– Да вроде как всегда. Ничего не изменилось, Хуан… Только вот тебя всем нам не хватает.

– Ты даже не представляешь себе, насколько ценна свобода, Тони. Только теперь, сидя за решеткой, я понимаю, как важно иметь возможность перемещаться в пространстве согласно собственному желанию. «Свобода, друг Санчо, это одно из самых драгоценных достояний человека», – сказал Дон Кихот, и это правда, приятель, чистейшей воды правда. Если бы ты знал, как я скучаю по тем временам, когда мы заглядывали в редкие достойные бары, что еще остались в Мадриде… Выпей за меня, как только представится возможность, Тони.

– Да, обещаю.

– Слушай, я тут очень продуктивно работаю – исписал уже множество тетрадей, где-то штук пятнадцать-двадцать. Я думаю, что вскорости закончу свой роман. Только это спасает меня от тоскливых тюремных будней. Но я вот что сказать хотел… Ты знаешь, что я встречался с его высочеством? Что я знаком с ним лично? Это произошло в прошлом году, на одном из приемов в Королевском дворце, устроенном по случаю Дня книги, двадцать третьего апреля. Я говорил с ним, это очень уравновешенный и серьезный молодой человек, мне он понравился.

– Я тоже говорил с ним – не далее как вчера.

– Неужели? Матос мне ничего не сказал.

– Это не имеет никакого значения для нашего дела, Хуан. Но я спросил его, знает ли он Лидию, и он ответил, что да, что он запомнил ее после встречи на каком-то празднике.

– Ладно, Тони… Тут один приятель в дверях стоит, он за мобильником пришел… Слушай, мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я бы мог, конечно, написать, но тут все письма проходят через цензуру, как ты знаешь. Так что я хочу сказать тебе это напрямую, чтобы ты простил меня. – Я услышал, как он засмеялся и кинул реплику куда-то в сторону «Подожди еще минутку, Иосиф». – Тут мой друг, его зовут Иосиф… Или по крайней мере он говорит, что это его имя и что он русский… А в местных списках он числится как Виктор Клементе. – В трубке снова послышался смех. – Он здорово говорит по-испански… Слушай, Тони, тебе просто необходимо навестить меня, это очень важно, меня мучает совесть, я должен тебе кое в чем признаться. Помнишь того типа, Сифуэнтеса? Его перевели в центральное тюремное управление, поговори с Матосом, может, он сможет устроить нам личную встречу. Это точно в его силах. Ты ведь попытаешься?

Я не успел ему ответить. Разговор резко оборвался, в трубке раздались гудки. Я продолжил свой путь по Гран-Виа.

Я позвонил в дверь «Пузырьков» и поднял глаза, ожидая, что Хуанита выйдет на балкон. Но в дверях показалась Каталина Великая, она остановилась на пороге, уставившись на меня:

– Ах, это ты. Чего надо?

– Я хочу поговорить с Хуанитой. В чем дело, Каталина?

Она продолжала стоять в дверном проеме, не давая мне попасть внутрь. Потом все же обернулась и закричала вглубь дома:

– Хуанита, тут Тони!

Мы оба прислушались.

– Кто? – голос Хуаниты доносился из кухни.

– Тони, он хочет тебя видеть!

Опять на короткое время воцарилась тишина.

– Ладно, пусть поднимается!

Каталина отошла в сторону и пропустила меня в бар.

– Она на кухне. – И указала на лестницу.

Будто бы я не знал!

Хуанита готовила обед. Она чистила репчатый лук и чеснок, бросала на сковородку. Когда я подошел и поцеловал ее в шею, она даже не посмотрела на меня.

– Что ты делаешь?

Она пожала плечами:

– Ты же сам видишь.

Я сел за стол у нее за спиной и закурил. Каталина молча прошла мимо и закрылась у себя в комнате. Где-то в соседнем доме чирикала запертая в клетку птичка. Удивительный парадокс – лишенные свободы пичуги поют, чтобы обозначить право на собственную территорию. Их маленькое королевство – это клетка, тюрьма.

На Хуаните были выцветшая юбка, прикрытая фартуком, свободная футболка и домашние тапочки.

Молчание постепенно начинало угнетать меня.

От плиты соблазнительно пахло овощным рагу. Постукивания шумовки о край сковородки звучали как пистолетные выстрелы. Но тут Хуанита убавила огонь, накрыла сковороду чугунной крышкой и наконец обернулась ко мне, вытирая руки фартуком.

Потом она произнесла, не глядя мне в глаза:

– Ладно…

Я подождал. Но эта игра мне нравилась все меньше и меньше. Меня всегда раздражали подобные демарши. Я не вытерпел и спросил:

– Что происходит, Хуанита?

Она наконец подняла голову, не двигаясь с места и продолжая вытирать руки фартуком:

– А ты как думаешь, Тони?

Непонятная волна гнева захлестнула меня, поднявшись от желудка к голове. Грудь все еще болела при каждом вдохе, и простая прогулка от моего дома до «Пузырьков» заставила вновь захромать. А теперь еще и это. Но я постарался успокоиться, раздавил окурок в красной железной пепельнице, которая стояла тут почти двадцать лет, – подарок представителя фирмы «Чинзано».

– Вчера я виделся с Сильверио. Он должен был выйти на ринг для участия в незаконном бое, но все отменилось из-за приезда принца. Парню повезло.

– Да, я это знаю… Он все мне рассказал. Но ты ведь ударил его, так?

Ах, вот в чем дело!

– Ты поколотил его… Ты ведь у нас настоящий мачо, правда?

– Это он тебе такое сказал?

– А что, неправда? Да? Ты будешь утверждать, что мой сын все выдумал? Ты ударил его кулаком, Тони. А он же еще совсем мальчик… Я должна была предвидеть… Вечно одно и то же… Ты гордишься тем, что был боксером, да? Тебе надо показать себя… Ты всегда был несчастным придурком, самовлюбленным идиотом… Я никогда не чувствовала, что ты меня любишь, понятно тебе? Никогда! Ты приходил сюда, стоял, опершись о стойку… Как будто делал мне одолжение, Тони Карпинтеро, Великий Тони, настоящий мачо, способный отлупить всех и каждого.

– Ты закончила?

– Да, закончила.

Я аккуратно убрал пачку сигарет в карман пиджака, но прежде чем успел подняться со стула, дверь комнаты Сильверио распахнулась, и на пороге показался он сам с сигаретой во рту, руки он засунул в карманы брюк. На левой щеке у него красовался огромный синяк, доходивший почти до самого уха. Похоже, я двинул ему гораздо сильнее, чем мне казалось.

– Эй, не орите тут, у меня голова болит! Слышите?

– Ах, так ты дома, Сильверио?

– Ты сам, что ли, не видишь, дядя?

– Не зови меня дядей, Сильверио, это меня бесит.

– И что, ты его снова ударишь? – Хуанита повысила голос. – Давай, врежь ему, ведь это единственное, что ты умеешь! Ну же, врежь мальчишке как следует!

Я поднялся на ноги и пошел к двери.

– Ты куда? – спросила Хуанита.

– Пойду подышу свежим воздухом, здесь что-то слишком людно.

Сильверио с интересом наблюдал за нами, прислонившись к косяку.

– Слишком людно? – переспросила Хуанита.

– Да, я вижу тут обвинителя, судью и палача. – Я обернулся к Сильверио: – Почему ты не рассказал матери правду?

– Прощай, дядя.

Я сделал шаг в его сторону, но он стремительно ретировался и захлопнул за собой дверь. Я несколько секунд постоял перед дверью, ожидая, что Хуанита скажет что-нибудь. Но она молчала, а потому я спустился вниз, прошел через темный бар и вышел на улицу под мягкое осеннее солнце.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь на улице Кастельяна, а правая нога опять болит. За всеми событиями я даже и не вспомнил, что должен был купить лекарство. Оно называется «Мазь Слоана». В этот час все аптеки были закрыты, так что мне предстояло ждать до пяти.

Я попал в очень странный район. Кастельяна – это граница между моим миром – Маласаньей, Лавапиесом, центром Мадрида – и другим, районом Саламанка. Я был не в силах идти дальше. А потому свернул вправо и вошел а кафе «Хихон».

Администратор, представившийся как Барсенас, посоветовал мне подняться на второй этаж: в верхнем зале цены ниже. Я поблагодарил его и устроился за столиком. К счастью, я не застал в этот раз Луэнго, который имел обыкновение заходить сюда выпить аперитив.

Я попросил официанта принести блюдо дня. Он ответил, что по воскресеньям такого не бывает. Оказывается, сегодня воскресенье. А я и забыл.

Висенте Бальмаседа читал газету, устроившись за столиком в углу пустого бара «Эспресо». Он порядочно растолстел, а голова у него обрела очень странную цилиндрическую форму, и лицо его словно уменьшилось. Когда я подошел, он оторвался от своего занятия, подняв взгляд. Он встал и обнял меня.

– Тони, дружище, какая радость! Да садись же! Как дела?

– Кручусь-верчусь, Висенте, сам знаешь. Все еще работаю на Драпера.

– Старый козел Драпер…

Я сел рядом, а он отодвинул в сторону стопку воскресных газет. Потом добавил:

– Он зашибал такие деньжищи, когда служил в комиссариате, что и королю не снились, он сколотил целое состояние. Ты знаешь, сколько у него недвижимости?

– Понятия не имею.

– Шесть квартир в Мадриде и еще пара торговых помещений. И он продолжает свои делишки – это же с ума сойти можно! Ладно, черт с ним! – Он похлопал меня по плечу. – Тони, что ты будешь пить?

– Черный кофе.

Бальмаседа подозвал официанта и заказал два черных кофе и два коньяка. Потом рассказал, что по понедельникам чаще всего проводит время с семьей, с орущими внуками и зятем. Обычно они занимаются тем, что смотрят телевизор и устраивают скандалы. Он живет недалеко, буквально в нескольких шагах отсюда, и очень благодарен, что я вытащил его из дома. Дочь является, только когда ей что-то надо: скажем, денег или чтобы он посидел с внуками.

Прежде Бальмаседа служил в отделе регистраций – к нему первому попадали задержанные, он снимал с них показания, если они желали их дать. В противном случае они проводили ночь в камере, а на следующий день их везли в суд и там допрашивали. Бальмаседа проработал в комиссариате семь лет, потом его перевели в другое место. Они с Тони очень давно не виделись.

Мы пили кофе и наслаждались коньяком. Болтали о старых приятелях и навсегда ушедших временах. Впрочем, подобные разговоры в такой ситуации неизбежны. Бальмаседа был на три или четыре года старше меня и в отставку вышел всего пару лет назад.

– За частными охранными фирмами будущее, Тони. Это я тебе говорю. Через несколько лет у нас будет как в Англии или в Америке. Уже теперь мало кто обращается в полицию, понимаешь? Да что там говорить, все потихоньку приватизируют. – Он начал загибать пальцы: – Почтовую службу, железные дороги, полицию, тюрьмы. Ты знаешь, сколько частных полицейских в нашей стране сегодня? – Он не дал мне ответить: – Больше восьмидесяти пяти тысяч! И их число стремительно растет, гораздо быстрее, чем штат государственной полиции. Тебе предложили работу в «Тоталсекьюрити»?

Я рассказал о своем расследовании и добавил:

– Вчера я имел несчастье познакомиться с этими ребятами. Они показались мне… не знаю, не в меру деятельными что ли. Полными козлами, как ты скажешь. Но прежде всего я заметил, что они тесно связаны с очень важными людьми.

– Видишь ли, Тони, дело в том, что нужно понимать, чем отличаются частные охранные фирмы, костяк которых составляют бывшие полицейские, такие, например, как наш «Зевс», от тех, в которых работают отставные военные. Это совершенно другое дело, понимаешь? Слушай, «Тоталсекьюрити» – международная контора, у них есть штаб-квартиры по меньшей мере в шести странах и филиалы по всему миру. Эти мужики устраивают государственные перевороты, готовят убийства, мятежи, формируют парламентские группы… Их нанимают правительства, они совершенно не такие, как мы. Хотя и частной охраной тоже занимаются.

– Ты знаешь, что связывает дона Рикардо Сараголу с «Тоталсекьюрити»?

– Черт возьми, Тони, ты что, правда не в курсе, кто такой Рикардо Сарагола? Это один из хозяев «Тоталсекьюрити». Во всяком случае, так говорят. Потому что такие вещи делаются через фирмы-посредники. И точно ничего нельзя узнать. Сарагола был замешан в попытке военного переворота 23 февраля 1981 года, даже давал показания на суде, но был оправдан. Оказывается, генерал-лейтенант Милане дель Бош [24]24
  Хайме Милане дель Бош(1915–1997) – высокопоставленный испанский военный, в годы Второй мировой войны сражался в рядах Голубой дивизии против СССР; начиная с 1977 г. возглавлял III Военный округ, штаб которого находился в Валенсии; был одним из самых убежденных участников военного переворота 23 февраля 1981 г., целью которого была попытка покончить с демократией в Испании; в частности по его приказу на улицы Валенсии были выведены танки.


[Закрыть]
был его старинным другом, и, по странному стечению обстоятельств, Сарагола в тот день был с ним в Валенсии. По примерным подсчетам «Тоталсекьюрити» принадлежит самая настоящая частная армия, состоящая из более чем пятнадцати тысяч человек по всему миру. И не мне тебе рассказывать, как они вооружены и какими пользуются уникальными техническими средствами. Самыми сложными, новейшего поколения. Разве можно соперничать с этими людьми? Нет, конечно. К ним попадает все самое лучшее, что только появляется на рынке, а нам… Нам достаются жалкие крохи. Неужели ты действительно ничего о нем не слышал?

– Нет, я провожу довольно много времени в дешевых барах, Бальмаседа. И общаюсь не с кем надо, а с кем хочется. И это очень плохо.

– У тебя что-то случилось, Тони?

– Ничего, я просто думаю.

– Послушай, этот адвокат, на которого ты работаешь… Это он попросил тебя собрать информацию о «Тоталсекьюрити»?

– Ну, это не совсем так. Адвокат защищает Хуана Дельфоро, слышал о таком? Его обвиняют в убийстве Лидии Риполь, девушки с телевидения.

– Да, да… Я что-то слышал, Хуан Дельфоро, да, знакомое имя. Но ты ведь сказал, что служишь у Драпера, нет? Или ты все-таки ушел от него?

– Нет, не ушел. Дело в том, что я никогда не подписывал с ним контракта, который обязывал бы меня служить только у него. А потому иногда подрабатываю в других местах. Но в основном занимаюсь взиманием денег с должников – контора Драпера специализируется на этом.

– А почему бы тебе не получить лицензию частного детектива? Для таких профи, как мы с тобой, это же плевое дело. У меня она есть, между прочим. Нужно пройти дурацкий экзамен по психотехнике, а потом сразу дают бумажку. Сколько лет ты проработал в полиции?

– Двадцать пять.

– Так вот я и говорю – плевое дело. Ты должен это сделать. Давай получи разрешение и приходи ко мне работать. Я тебя обеспечу заказами. Что скажешь? Мы периодически ведем расследования. Ну сам понимаешь: супружеские измены, мошенничество, наследственные споры… Всякая ерунда, но она приносит неплохие деньги. Почему бы тебе не встряхнуться?

– Если я решу заняться подобными делами, ты первым об этом узнаешь, Бальмаседа.

– Слушай, а этот адвокат… Ну тот, на кого ты работаешь и который защищает Дельфоро, это случайно не Кристино Матос?

– Да, именно он, Кристино Матос.

– Ну тогда я скажу тебе вот что: он знает о «Тоталсекьюрити» больше кого другого, ведь он был их юристом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю