Текст книги "Вызывающий бури"

Автор книги: Хидеюки Кикути

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Извини. Я чертовски долго искала колодец. Вот, держи.

Ди молча взял протянутую кружку и отпил немного. Тело его не жаждало влаги – он просто ответил на доброту Лины. Когда эта девочка находилась рядом, Ди совершал такие поступки, которые хорошо знавшие его люди и представить себе не могли. Возможно догадавшись об этом, Лина просияла, но тут же нахмурилась и спросила:

– Ну и что это была за треклятая штуковина? Та самая, которая появлялась в ночь, когда мы нашли Квора?

– Возможно. Это скопление сверхплотной энергии. Когда враг обнаружил, что у него не вышло удержать меня в замкнутом пространстве и что я прорвался сюда, он наверняка явился самолично, чтобы заставить замолчать Ферна и его дочь.

Лина не все поняла, и Ди коротко описал ей происшествие с замкнутым измерением. И хотя девушке было всего лишь семнадцать, она оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять смысл происшедшего.

– Ого. Сдается мне, ты навел шороху, – пробормотала она, когда они вышли на свежий воздух.

В амбаре воцарилась полная тишина – никаких признаков жизни. Впрочем, было кое-что: глубокая впадина в земляном полу в том месте, куда упиралась левая рука Ди за миг до того, как клинок охотника вонзился в энергетическую массу, и еще нечто, лежавшее в одной из клеток для скотостражей возле самой двери. Не стоит удивляться, что Ди ничего не заметил, – во-первых, клетку скрывало железное заграждение, а во-вторых, тот, кто находился там, пребывал в состоянии, граничащем с комой.

В клетке лежал Квор Йорштерн.

* * *

– Похоже, еще один провал…

Нетерпение звучало в этом низком глухом голосе. В комнате в развалинах, слабо освещенной одинокой лампой, тихо беседовали двое, чьи силуэты были темнее, чем окружающий их мрак, словно их расплющила в лепешку адская толща черноты.

– Если они еще не вернулись… – мрачно умолк, оборвав фразу, второй голос.

Но если один из голосов принадлежал сумеречной фигуре в сером, то чей же тогда второй?

– А охотник оказался крепким, – заметила первая тень. – Никогда бы не подумал, что у него получится прорвать измерение.

– И я был того же мнения.

– Ладно, я уже изобрел способ покончить с ним. Верный способ. Сейчас же меня больше заботит Лина. Она еще не вспомнила?

– Я пытался внушить ей, – вторая тень задумчиво помолчала. – Ее время еще не пришло. Помнишь, каждый из нас пробудился независимо от других, разве не так?

Первый голос помедлил с ответом – его хозяин, видимо, тщательно взвешивал ситуацию.

– До прибытия экзаменационной комиссии всего два дня, – произнес он наконец. – Надо все устроить сегодня или завтра. Выбора у нас не осталось. Надо привести Лину сюда, а не ждать ее.

– Но что… – второй голос явно дрожал. – Никоим образом не доказано, что усиление приведет к благоприятным результатам. Мыслительные процессы Лины многосложны. Если что-то пойдет не так, повреждения будут необратимы. Посмотри на Квора.

На этот раз тяжко вздохнул первый голос:

– Гмм… Но взамен он обрел способность создавать ту штуку. Ладно. Подождем еще день. А тем временем позаботимся о том, кто сует нос в чужие дела. Хорошо?

Вторая тень ничего не сказала, но, кажется, кивнула.

После короткой паузы одна из сумеречных фигур забормотала:

– И все же… – Кто именно говорит, осталось неясным. – Разве ты не чувствуешь? Кто-то здесь, рядом с нами…

– Невозможно.

– Кто-то за нами следит. Кто-то смеется. Смотрит, что мы делаем, и хихикает… откуда-то из далекого-далекого прошлого.

– Перестань.

Голос умолк, и пара теней двинулась в гущу сумрака, оставив после себя одну лишь черноту, – словно только тьма и годилась им.

* * *

Лина остановила свой возок у развилки. Дорога, идущая прямо, вела к городу, тропа, сворачивающая налево, – к холму… и развалинам.

– Теперь ничто больше не потревожит тебя, – сказал сидящий верхом Ди. Лошадь он реквизировал из конюшни Ферна. – Я отправляюсь в руины. А ты…

– Я еду домой. Это мы уже проходили, – пожала плечами и высунула язык девушка.

– Хорошо. Завтра все будет кончено.

Уловив неожиданную мягкость в голосе охотника, Лина вытаращила глаза. Она хотела что-то сказать, но к тому времени, как губы ее шевельнулись, прекрасный силуэт уже растаял в солнечных лучах, просеявшихся сквозь решето переплетенных ветвей.

Лина довольно долго не двигалась, а когда все-таки тронула поводья, то поехала отнюдь не прямо.

Ее повозка, благодаря удивительной сноровке юной леди, развернулась на сто восемьдесят градусов и, поскрипывая всеми колесами, устремилась по прежней дороге назад.

Лина махала кнутом, погоняя коня, а ветер не щадил ее саму, нахлестывая наотмашь по печальному, задумчивому лицу.

Не прошло и двадцати минут, как она вновь оказалась у дома Ферна.

Въехав во двор, девушка спрыгнула с облучка, прихватив из грузового отсека фляжку. Будто бы напрочь забыв о недавних страхах, она бегом кинулась к бараку и вытащила Квора из клетки для скотостражей.

Она соврала Ди. Когда девушка проверяла, нет ли кого за дверью, она обнаружила там лежащего без сознания Квора и спрятала его в клетке. Она и сама не знала точно, отчего поступила так. Может, ей не хотелось, чтобы Ди узнал нечто, что ей хотелось услышать от паренька первой?

Положив на колени грязную, немытую и нечесаную голову, она заставила Квора отпить глоток, и он, отплевываясь и кашляя, открыл глаза.

Квор увидел Лину – и в мутных зрачках его забрезжил рассудок.

Девушка облегченно вздохнула, но сердце ее сжалось – слишком уж истощенным выглядело лицо Квора, когда он попытался – практически безуспешно – улыбнуться.

Он казался обтянутым кожей скелетом. Парень страшно исхудал, напрочь утратив всю былую физическую силу, – сейчас он находился на грани жизни и смерти.

Поднимая его, Лина ощутила, каким непривычно легким стало большое тело юноши, и не смогла сдержать слез.

Почему сейчас, именно сейчас, когда прошло уже десять лет, все пошло наперекосяк? Что, если истощение Квора – предвестие и ее судьбы, и судьбы учителя Мейера? Тут она разрыдалась.

Уложив наконец Квора в повозку, Лина услышала цокот копыт: кто-то приближался к ним со стороны ворот.

Девушка прикусила губу. Их обнаружили те, кого Лине сейчас меньше всего хотелось бы видеть, – дружинники из Комитета бдительности.

– Ха, гляньте-ка, кто у нас тут, – хмыкнул, привстав в стременах, помощник командира, Корм.

Он уже заметил, в каком состоянии Квор, и в глазах мужчины сверкнула злоба. За спиной у него висела на ремне черная блестящая дубинка-булава. Основным занятием Корма было убийство небольших драконов и медведей – ради мяса и шкур, которые он мог бы продать.

– Похоже, здесь что-то случилось. Что с Ферном? Его нет?

– Откуда мне знать? – ответила Лина, с вызовом глядя на дружинников. – Ищи его сам. Я пришла только поговорить с Квором, но выглядит он так худо, что я решила отвезти его к доктору. И если у вас нет к нам никаких дел, лучше не загораживайте дорогу.

– У, как серьезно-то. Хотел бы я отправить вас на все четыре стороны, но что-то тут не так, слишком уж парень тощ. Придется тебе покамест попридержать лошадей.

По знаку Корма несколько его подчиненных направились к сараю и дому и после недолгого отсутствия вернулись. Тот, кто осматривал барак, возбужденно доложил, что все скотостражи погибли.

И тогда тон Корма стал угрожающим:

– Похоже, у нас все-таки есть дело к тебе. Не соизволишь ли последовать за нами?

* * *

Тщательно осмотрев развалины, Ди вернулся во двор. Проход в подземную лабораторию преграждали тонны булыжника, и никаких признаков другого входа охотник не обнаружил.

Отчего же руины не давали Ди покоя? Его контракт как охотника на вампиров был уже расторгнут, но он знал, что работа еще не завершена. Возможно, в деревне его удерживала профессиональная гордость? Отчасти. Но за ледяным спокойствием его прекрасного лица, не омраченного ни гневом, ни грустью, ни радостью, ни иными человеческими эмоциями, скрывалась мстительность – дам пир не забыл и не простил того, что веками творилось в недрах лаборатории. Но даже если причиной являлись эти чувства, отдавал ли Ди себе в том отчет?

– Никак не найти, да? – презрительно хохотнула его левая ладонь. – Но даже если проход отыщется, что ты собираешься делать? Что произойдет, когда ты узнаешь результаты экспериментов десятилетней давности? Судьба тех четырех детей решилась еще тогда, и никому этого не изменить. Или, возможно…

– Возможно – что?

– А что, если ты встретишь его?

Лицо Ди на миг напряглось, но спокойствие быстро вернулось к нему.

– Может, ты и прав.

– О-хо-хо! Воспитал в себе человека, да? Выходит, твои бесконечные скитания не были совершенно напрасными.

Внезапно небо заволокло тучами. Даже шорох ветра вдруг оборвался.

Правая рука Ди потянулась к мечу за спиной.

Двор перестал быть двором.

Всем своим существом охотник чувствовал, как оживает нечто.

Угольно-черное энергетическое одеяло окутало дампира. Ни единого луча не проникало сюда; плотность тьмы можно было сравнить лишь с плотностью черной дыры. Но как ни поразительна была густота этого мрака, плотность черноты «присутствия», вставшего перед Ди, преграждая тем самым ему дорогу, была на несколько порядков больше.

И Ди метнул свою темную энергию в сторону пришельца.

Мне следовало этого ожидать. Молодец, справился, – бескорыстно похвалил бесплотный голос. Хотя нет, похвалой это не являлось – для описания истинного смысла фразы «присутствия» просто не существовало слов. – Любого другого парализовало вы на месте, его психика была бы физически уничтожена. Ты везунчик.

«Замолчи», – Ди не пришлось говорить вслух, он даже не думал. Эта беседа была совершенно иного рода. – Что ты делаешь здесь? Каковы результаты твоих экспериментов, начатых десять лет назад?

Имеешь в виду гены тьмы и света? Просто замечательно. Ты догадался о многом, – заметило «присутствие», огибая Ди. – Как это ужасно и жестоко – гены одной персоны, даже один-единственный ген может оказаться решающим фактором для целой расы. Но еще ужаснее, если эта раса знала величие, не имевшее себе равных, и все же благородно смирилась со своей участью, когда пришел срок. Разве аристократов нельзя назвать великолепными хотя бы в этом смысле?

– Значит, они покорно приняли свою кончину? – Ди рассмеялся. – В таком случае не возникло бы нужды в охотниках на вампиров.

Аристократам они не требовались. А вот людям – да. Почему бы тебе не дать нам время, чтобы умереть?

– Твои уклончивые речи меня утомляют. Говори, что ты тут делаешь?

Вместо ответа появилось изображение.

Нет, во тьме не вспыхнул свет. И в сознании Ди не возникла спроецированная картинка. Однако изображение все же было.

Обнаженное женское тело.

И не одно. Множество тел, бледных и голых, существовали одновременно в одном лишь образе.

Черная тень склонилась над женщиной, заслоняя некоторые части хрупкого тела. Женщина достигла вершины наслаждения. Ее оргазм, казалось, растянулся на вечность. Вонзив ногти в спину любовника, она впилась зубами в черное плечо. Экстаз породил крик, срывающийся с блестящих влажных губ.

Однако бесконечный оргазм мог означать и бесконечную муку.

Несколько лиц разъела смерть, и они исчезли, стерлись с картины. И еще несколько, и еще, и еще множество. Ди насчитал десятки миллионов.

Присутствие спросило:

Разве ты не помнишь? Ты, как никто иной, должен помнить. Это момент, когда ты пришел в сей мир. Ты стал моим единственным успехом.

– Ублюдок, ты… ты проделывал одно и то же снова и снова, да? – В первый раз за все это время Ди перешел на обычные слова – слова, добела раскаленные огнем ярости.

Точно. Видишь ли, здесь когда-то был вычислительный центр, предназначенный именно для таких вещей. За три с половиной тысячелетия я провел несчетное число экспериментов, и все они завершились крахом. А побочные продукты были уничтожены.

Картина изменилась.

Теперь Ди окружали странные на вид существа. Они походили на людей и все же представляли собой жуткое зрелище – огромные черепа, искривленные конечности, глаза, сверкающие, как у кошек, тела, покрытые густой шерстью. Младенцы слабо и жалобно хныкали.

Ди видел, что каждый из них обладает невообразимой силой. Все они могли без устали действовать ночью и днем, без перерыва на сон. Могли обходиться без воздуха. Могли, точно рыбы, плавать под водой, а клетки их восстанавливались даже после смертельных ударов.

Они были вершиной биологической эволюции. Однако один-единственный дефект обрекал их на смерть.

Проклятая потребность – необходимость пить кровь.

Вот почему им не оставили шанса на существование. Сотни тысяч детей, неспособных опротестовать жестокое решение, были погребены во тьме до конца времен.

– Почему ты делал все это? – Спокойный вопрос отягощала безмерная скорбь.

Исследовал возможности. И десять лет назад тоже. И снова – провал.

– И ты намеревался уничтожить и их, точно так же как тех младенцев?

Терпеть неудачи не в моих привычках, – мрачно подытожило «присутствие», но смысл его несказанных слов пугал еще больше. – Я должен избавиться от всех генов тьмы. Посмотри и убедись, если хочешь. Ты уже видел многое, и еще несколько картин не причинят тебе боли.

Слушая «присутствие», Ди полуприкрыл глаза. Он преобразовывал сущность, обладающую плотностью безгранично сжатой тьмы, в форму, подобную собственной.

Это был его единственный шанс на победу.

Конечно, истинная физическая форма его противника была тут ни при чем. Охотнику предстояло сразиться с тем, что ему предъявлено, и только. Где-то внутри Ди лепилась гигантская, могущественная фигура, и процесс ваяния уже близился к завершению. Перед дампиром предстал образ бога-предтечи в черном плаще, с парой клыков, торчащих из-под пламенеющих на фоне бледной кожи багряных губ.

Чуть только облик сложился, Ди сконцентрировал все свои физические и душевные силы на мече.

Свет пронзил тьму.

Лучи полуденного солнца обрушились на охотника, точно водопад. Ди воткнул клинок в землю и трудно поднялся на ноги, цепляясь за оружие, словно за костыль. Тяжелая тень усталости лежала на его прекрасном челе.

– Похоже, он ушел, – тяжело, с надрывом дыша, произнес охотник, и ему ответил дрожащий голос:

– Ты чертовски напугал меня. То, что ты сумел ранить его… своего собственного…

Ди молча зашагал к воротам, возле которых привязал лошадь.

– Куда ты?

– Не знаю, какие планы питал создатель нашей четверки, но теперь, по крайней мере, мне известна уготованная им участь.

– Тогда давай убираться из города. Умывай руки, Ди. Ты ничем не связан с этими людьми.

– Завтра решится, поедет одна из них в Столицу или нет. Только из-за этого она продержалась всю зиму. Зиму, длившуюся десять лет.

– Значит, ты собираешься приглядывать за ней, чтобы она так до самого конца и не узнала правды? Сентиментальная тряпка, вот ты кто.

Не произнеся ни слова, Ди подстегнул лошадь.

* * *

Хлыст жадно впился в белую спину и медленно, с оттяжкой, пошел назад.

Всхлип вырвался из-за стиснутых зубов девушки, и Лина открыла глаза, борясь с внезапной слабостью.

Лицо ее и полностью обнаженный торс взмокли от пота, но тело оставалось чертовски холодным.

Когда веки девушки приподнялись, она увидела перед собой кучку ухмыляющихся мужчин. И окровавленного Квора на каменном полу.

Запястья Лины обвивала грубая веревка, перекинутая через шкив, а сама Лина болталась под самым потолком. На спине ее краснело много, слишком много рубцов. Мужчины смеялись и говорили, что это еще цветочки, мол, пока они чересчур тактичны. Ее истязали – с несколькими перерывами – уже минут двадцать, и не с целью добиться какого-то признания. Им просто нравилось причинять боль – палачи наслаждались видом пытки.

Дружинники не задавали никаких вопросов. Нет, конечно, прежде чем приволочь Лину и Квора в пыточную камеру, расположенную в одной из надворных построек во владениях Ферна, они поинтересовались, где Ферн и Бесс, и как они связаны с атакой вампира. Но когда Лина твердо сказала, что ничего не знает, мужчины переглянулись, ухмыльнулись и принялись пытать и без того полумертвого парня. Возможно, пытаясь хоть как-то уберечь Лину, Квор, прежде чем отключиться, выдержал больше часа попеременного окунания в глубокую лохань и ударов током.

– Эй, вызовите шерифа!

Уверенная в своем полубессознательном, мутном состоянии, что мольба эта исходила не от нее, Лина слабо улыбнулась: «Неужто это все, на что они способны? Если не считать физической боли, остальное не идет ни в какое сравнение с тем, через что я прошла за последние десять лет».

Один из мужчин приблизился к ней. Судя по спутанной бороде, это был Корм. Крепко ухватив девушку за подбородок, он повернул ее лицом к себе:

– Что, крошка, еще трепыхаешься? Никакого гребаного шерифа нам вызывать не придется. Мы и сами справимся, да, парни? Кстати, ты пока ничего нам не сказала.

– Мне нечего вам сказать, слышишь, ты, косматый садист! Не прикасайся ко мне!

Оглаживая грубыми и грязными руками нежные и белые груди Лины, Корм приблизил к ее лицу похотливые губы.

– О, а я думаю, нам есть о чем поболтать. Например, где Ферн? И как ты связана с аристократом, разгуливавшим в последнее время по нашему городу? Ну? Если ты не склонна к откровенной беседе, мы выбьем ответы из твоего тела.

Теплый липкий язык скользнул по девичьей шее.

Лина попыталась отвести лицо, но насильник крепко держал ее за подбородок.

– Эй, прекрати! Отпусти меня!

– Дерзишь, девочка? – Корм повернулся к остальным. – Ну-ка, подсобите!

Кивая и согласно хмыкая, трое или четверо здоровяков подступили к жертве.

Руки и языки принялись шарить по исхлестанной спине, но животу, протискиваясь между плотно сжатых бедер…

– Остановитесь, оставьте меня в покое!

Лина корчилась, извивалась – и вдруг что-то изменилось глубоко-глубоко внутри ее. Девушку охватила ярость, совершенно непохожая на испытанные когда-либо прежде эмоции, – слепящий жар, направленный даже не против посягательств на ее собственное тело, а против безграничной порочности человеческой природы.

«Эти мерзавцы – эти проклятые людишки!»

Бледное тело взлетело ввысь. Раздался треск – и мужчины, насевшие на девушку, точно стая гиен, терзающих труп, покатились кубарем, врезаясь в стены и пол.

По венам Лины бежала уже не кровь, но огонь. Она напряглась, задействовав лишь малую часть новоприобретенной силы, и грубые веревки, опутывающие запястья, лопнули. Девушка упала на землю.

– Ты… сука! – рявкнул уже вскочивший на ноги Корм.

И схватил прислоненную к стене железную дубинку – страшное оружие, утыканное острыми, торчащими во все стороны шипами. В руках Корма она не раз рушила кирпичную кладку, а на близком расстоянии била посильнее выстрела из крупнокалиберной винтовки.

Остальные поднявшиеся мужчины окружили Лину.

– Всё, нежности кончились. Сейчас мы сдерем с тебя штаны и затрахаем до смерти.

– Ха-ха! Оприходуем красотку по полной программе!

Не нашлось рта, из которого не сыпались бы грязные обещания и яростные угрозы. Насильники уже готовы были рвануться к жертве, когда…

Дверь, глухо заскрипев, распахнулась.

Все обернулись на звук – и пять пар глаз подозрительно прищурились, а одна – расширилась от удивления и облегчения.

– Мистер Мейер! – Подхватив с пола изодранную одежду, Лина скользнула за спину молодого учителя.

И мужчины дрогнули, смущенно отводя взгляды. Один лишь Корм решительно шагнул навстречу гостю.

– Зачем ты явился сюда? И что это все значит? Сдается мне, ты числишься среди пропавших!

– Я отправлялся в весьма долгое путешествие, – ответил учитель, словно бы и не удивившись странному зрелищу. – И только что вернулся в город. Сюда я пришел с намерением поинтересоваться у Ферна новыми обстоятельствами нашей местной проблемы.

– Ферна тут нет, – выплюнул Корм и ткнул пальцем в сторону Лины. – Ты появился, а он пропал. Девчонка знает, куда он делся. Вот мы и допрашивали ее.

– Она молчит? – Мистер Мейер кивнул, отвечая самому себе, и, поглядев на Корма в упор, продолжил: – Что ж, похоже, немногого вы добились. Предоставь это мне. Я обсужу с ней данный вопрос в спокойной обстановке у меня дома. Ты согласен, не так ли?

И Корм отчего-то проглотил готовое спрыгнуть с языка «нет».

– Что ж, тогда – прошу прощения. – Учтиво поклонившись, мистер Мейер, подтолкнув Лину, исчез за дверью.

Мужчины же принялись переглядываться с глупым видом. Облегчение и страх в равной мере владели сейчас ими.

* * *

Чуть только повозка выкатилась за ворота, мистер Мейер, оглядев запястья Лины, заметил:

– На твоих руках следы от веревок. Как чудовищно с их стороны. Кстати, как ты избавилась от пут?

– Ну, это… я стала сопротивляться, и они порвались сами собой.

– Это не ответ.

Однако учитель не стал больше ничего спрашивать – он просто уставился в пространство перед собой. Тогда заговорила слегка встревоженная Лина:

– Э… а куда мы едем?

– А куда ты хочешь? Я отвезу тебя, куда пожелаешь. Сегодня у меня выходной.

Перед мысленным взором Лины тут же возникло лицо Ди и хижина возле мельницы, но девушка тряхнула головой. Эти воспоминания были слишком ценны. Она знала, что тот день никогда больше не повторится.

– Я хочу в школу.

– Отлично. Но прежде – тебе не кажется, что Квор нуждается в присмотре? Что скажешь? Давай отвезем его к доктору.

«Он чем-то удручен, – подумала Лина. – Должно быть, за время его отсутствия случилось что-то неприятное».

Возок покатил к городу.

* * *

Члены Комитета бдительности как раз собрались в центре двора, когда в ворота галопом влетела лошадь, несущая на спине Ди.

Продемонстрировав исключительную сноровку, охотник заставил скакуна замереть в ярде от ошеломленной толпы. Не теряя зря времени, Ди произнес:

– Девушка должна быть здесь. Где она?

– Откуда, к дьяволу, нам знать? – выступил вперед не таящий враждебности Корм, Он как раз думал о том, что им нужна маленькая разрядка, – и тут цель сама идет прямо в руки. – Мы неплохо проводили время, она рыдала и трепыхалась, но не успели мы с ней до конца разобраться, пташка расправила крылышки и выпорхнула прямо в чертово окошко. Спорю, она сейчас в школе.

– Следы повозки ведут сюда, – необычайно сдержанным тоном произнес Ди, но ледяные пальцы ужаса вкрадчиво огладили хребты головорезов. – А как именно вы проводили время?

Стремительно и бесшумно спешившийся величественный юноша стоял сейчас перед мужланами, как никогда ясно чувствующими, что нарываться не стоит. Все дело было, конечно, в сверхъестественной ауре дампира.

– Что вы сделали с девушкой? Отвечайте.

Зная, что молчание Ди не устроит, Корм попытался блефовать:

– Хе-хе. Просто она оказалась тут, когда мы пришли. Мы задали ей пару вопросов касательно ее связи с аристократами, но сучка не пожелала подыграть нам. Тогда мы отвели ее внутрь, и вот там отлично провели время. О, мы раздвинули ей ножки и вставили сучке по самое не могу, так что она разревелась от счастья. А потом мы отхлестали ее и омыли раны. О да, мы омыли их, все вместе, нашими языками!

– Правда? – тихо уронил Ди, затем кивнул, повернулся и молча зашагал прочь.

– Урод!

Раздирая шипами воздух, взлетела и упала железная булава, целясь Ди в голову.

Удивленное оханье раздалось одновременно со звоном встретившегося со сталью железа. У самого основания шеи Ди – или чуть-чуть повыше – дубинка застыла, наткнувшись на частично обнаженный клинок.

Дружинники выпучили глаза. Их потрясла даже не стремительность, с которой дампир уклонился от атаки, раздробившей бы ему череп, но сам факт того, что тонкое лезвие выдержало сильнейший удар тяжелой дубинки.

Но настоящий шок их еще только ждал.

Мало-помалу Ди все-таки вытащил меч из ножен. Одной рукой, конечно. За его спиной верзила, весящий не меньше двухсот двадцати пяти фунтов, обеими руками сжимал стофунтовую железную дубину, изо всех сил пытаясь не дать клинку освободиться.

Для людей, не привыкших к подобным представлениям, эта сцена стала самым пугающим зрелищем в мире.

Полностью обнажив меч, Ди медленно повернулся. Не желая сдаваться, Корм перехватил занесенную над головой палицу половчее. Два скрещенных оружия даже не дрогнули.

Зрители не заметили ни малейшего напряжения на бесстрастном лице Ди, не шевелилась и его мускулистая сильная рука, в то время как фомоздкое туловище Корма как-то проседало, – и это повергло оцепеневших селян в благоговейный ужас.

Льющийся по лицу Корма пот уже насквозь промочил его лохматую бороду. Неимоверное напряжение взяло свое, и громила рухнул на колени, поверженный в пыль мечом, удерживаемым одной лишь рукой.

Сбитому с ног Корму оставалось полагаться лишь на силу рук. Он вскинул на противника испуганные глаза – и тут безмерное давление внезапно исчезло.

«Ладно, – подумал головорез, – я как раз разогрелся, ты, грязный смазливый ублюдок!»

Однако в следующий миг Корма настиг истинный ужас.

Меч Ди пошел вниз!

Осознав, что острая сталь медленно режет его железную дубинку, Корм запаниковал по-настоящему – на краю безумия его остановил только голос Ди.

– Где девушка? – спросил великолепный бог смерти.

Несмотря на обстоятельства, Корм обнаружил, что очарован голосом и красотой того, кто взирал на него.

– Пришел Мейер… увез ее в телеге. И забрал Квора…

Ди кивнул – и одним взмахом рассек пополам толстую булаву, а также череп Корма и все туловище до самого паха.

Даже не взглянув на развалившееся пополам тело, рухнувшее в облаке кровавых брызг, Ди взлетел в седло.

И лишь когда затих вдалеке цокот подкованных копыт, дружинники снова смогли дышать.

* * *

На опушке леса, еще под сенью деревьев, но уже у самого въезда в город, повозка внезапно остановилась. Лина, бережно поддерживающая Квора на заднем сиденье, подалась вперед и удивленно воскликнула:

– Мистер Мейер, что?..

В пяти ярдах от них на дороге застыла зловещая фигура в сером.

– Надо убираться отсюда, мистер Мейер!

– Бесполезно. Лошадей и с места не сдвинуть.

– Ничего. У меня есть коломет! – Торопливо порывшись в грузовом отсеке, Лина вооружилась длинноствольным пистолетом. На больших расстояниях эффективность этого громоздкого – с толстым двухдюймовым прикладом и маленьким электрозапалом для скоростной стрельбы – оружия ощутимо снижалась, но при малой дальности оно демонстрировало сокрушительную мощь. – Стоять! Эта штучка будет почище лучевика! – крикнула приосанившаяся Лина гордо и яростно, подобно стражу храма во времена былые.

Сумеречная фигура молча двинулась вперед.

– Стой! Я не хочу стрелять в тебя!

– Стреляй, Лина!

Звук голоса мистера Мейера лишь чуть-чуть подтолкнул палец, уже нажимавший на курок.

Отдача небольно толкнула девушку в плечо, и с глухим хлопком вылетевший из дула кол пронзил сердце серой фигуры.

Чуть-чуть повернув торс, чужак, изогнув правую руку, завел ее за спину – и Лина с содроганием увидела, как тонет в теле незнакомца тупой конец «стрелы». Потом, с зажатым в кулаке окровавленным колом, фигура взвилась в воздух.

Серый призрак замахнулся заточенной деревяшкой на сидящую в повозке Лину.

И девушка сама не заметила, как оказалась на дороге.

Не дав ей времени удивиться и опомниться, сумеречная фигура метнула в Лину кол. Закричать девушка не успела. Засвистел, вспарывая воздух, острый шип – и вдруг застыл прямо перед налитой грудью.

Лина недоуменно взирала на кол, который поймала на лету. Ей казалось, что она вдруг стала совершенно другим существом.

– Так и не поняла? – спросила сумеречная фигура – уже из повозки. – Твои действия, твоя стремительность… – ты больше не прежняя Лина.

– Ты, кретин, если собираешься болтать во сне, то дождись своего мертвого часа!

С легкостью остановив кол, который Лина метнула в него, незнакомец поднял правую руку.

– Ди?!

Увидев тихо стоящего в стороне величественного юношу, Лина потрясенно охнула.

– Что-то не так? – осведомилась фигура. – Разве ты не желаешь этого мужчину?

И тут же горячая, хищная страсть обожгла плоть девушки.

«Я хочу Ди. Хочу, чтобы эти совершенные сильные руки обнимали меня».

– Этот образ создало твое сердце. Он никогда не отвергнет тебя. Люби его, как пожелаешь.

Глухой голос переполняло предвкушение. И хотя Лина понимала, что подверглась психологической атаке, она все же коснулась широкой, твердой груди Ди. Его манящие губы трепетали.

И дыхание Ди благоухало сладостью.

«Хочу глоток… – забормотало сердце Лины. – Хочу глоток…»

– Нет!

Девушка резко отпрянула, и тут же Ди превратился в мистера Мейера.

Странный, будоражащий запах шел из склянки, которую учитель бережно держал в сложенных чашечкой ладонях.

Отвернувшись от соблазна, Лина услышала другой голос, зовущий ее.

Пей. Ты должна пить. Это освободит тебя. Вернись ко мне.

Учитель протягивал ей сосуд.

Стекло коснулось рта, алая жидкость плеснула на губы – и Лина вцепилась в чашку обеими руками с такой дикой силой, что склянка разбилась. Мир вокруг окрасился багрянцем.

Рядом с девушкой никого не было. И рук она не поранила.

Внезапно Лина побежала, не оглядываясь назад. Она знала, что, если остановится, сумеречная фигура настигнет ее. Хуже того – она сама полностью преобразится. И этого девушка боялась больше всего.

Сама не помня как, она оказалась у края леса.

Впереди маячило знакомое здание школы, и, хотя девушку не оставляло предчувствие, что ей не следует идти туда, Лине больше некуда было податься.

– Лина, – окликнули ее, останавливая уже шагнувшую вперед девушку.

Она резко обернулась, вскрикнув от ужаса, но при виде знакомого лица страх сменился облегчением. И хотя перед ней предстал самый неприятный из всех живущих людей, в своем нынешнем состоянии Лина была просто счастлива встретить одноклассника.

– Что ты тут делаешь? – спросил Каллис, очевидно направлявшийся к школе, и улыбка волокиты расцвела на его смазливой физиономии.

– Ничего особенного. В школу иду.

– Приятная встреча, однако. Я ведь так долго ждал тебя.

– Как долго?

– С тех пор как мы виделись в последний раз, я ни о ком другом и не думал. Смотри, я собрал это вчера для тебя.

И он протянул ей белый букет.

Ей уже приносили эти маленькие белые цветы, и летом и зимой, но по одному, и вдруг – целый букет, огромная охапка вырванных прямо с корнями растений.

Лина вспомнила, как открывала по утрам окно, как с трепещущим сердцем заглядывала в ящик на подоконнике, страшась не найти подарка. Вспомнила, как бережно прижимала к груди хрупкий цветок, зная, что кто-то заботится о ней. Все это осталось далеко-далеко в прошлом.

Взяв букет, она услышала, как голос, не принадлежащий ей, произносит.

– О Каллис, хочу попросить тебя кое о чем.

– О чем же?

– Кажется, твоя семья занимается обработкой звериных скелетов, верно? У вас тут поблизости нет какого-нибудь склада?

– Точно, есть.

Парень подозрительно нахмурился, но похоть, забрезжившая в его узких глазах, не укрылась от внимания Лины. Впрочем, это не имело значения.