Текст книги "Элли и арфист"

Автор книги: Хейзел Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

14

Элли

– Ты подойдешь или я? – спрашивает Клайв.

Я мою оставшуюся с вечера грязную посуду, а он сидит на корточках у моих ног и чинит дверцу шкафчика под раковиной. Я целую вечность пыталась заставить его это сделать. Меня раздражает, что он решил приступить к починке именно сейчас, когда мне нужна раковина, но хорошо, что у него вообще дошли до этого руки. На работе у Клайва выдалась напряженная неделя. Подробностями он со мной не поделился, но группа «Supertramp» включена на полную громкость, а я знаю, что это один из его способов успокоиться и прийти в себя.

– Я, – отвечаю и вытираю руки. – Я жду звонка от Вик. Утром она собиралась отвезти маму к стоматологу. Наверное, звонит, чтобы отчитаться.

Я прохожу через кухню и беру трубку.

– Алло?

Я слышу мужской голос, но не могу разобрать ни слова из того, что он говорит.

– Минуточку! – кричу я и протягиваю руку к регулятору громкости. «Supertramp» сбавляет обороты, и композиция «Мечтатель» звучит куда более приглушенно.

– Извините, – говорю я в трубку. – Я вас не слышала. Здравствуйте.

– Добрый день, – отвечает интеллигентный голос. – Это случайно не Элли Джейкобс… э-э… эксмурская домохозяйка?

Сердце на мгновение замирает. Только Дэн мог так меня назвать, но я совершенно уверена, что это не Дэн.

– Да. Я Элли Джейкобс.

– Ах, отлично. Меня зовут Лоуренс Барбедж. Надеюсь, вы не возражаете, что я звоню вот так, без предупреждения. Просто возникли некоторые неприятности.

– Неприятности? – едва слышно повторяю я.

– Да. Тут со мной один парнишка, который утверждает, что знает вас и что вы сумеете помочь. Я нашел ваш номер через справочную службу.

– О…

– Дэн Холлис. Полагаю, вы с ним знакомы?

– Да. Да, знакома. – Клайв все еще сидит на корточках у шкафа, но уже повернулся ко мне; на его лице написано любопытство.

Я слышу в трубке странный, сдавленный звук, после чего голос продолжает:

– Я везу его в больницу, но мне нужно вернуться на охоту. Все так странно получилось. Наверное, ему хочется, чтобы рядом с ним кто-то был, для этого я и звоню. Он выглядит каким-то… ну, скажем так… потерянным.

– Что случилось? – В груди становится тесно.

– Ну, – отвечает он, – повода для паники нет, уверяю вас, но, откровенно говоря, этот тип повел себя как дурак. Выбежал прямо под прицел и попал под пулю. Мерзкая ситуация. А сколько крови…

– Крови?

– Да. Всюду кровавые следы. Я подумал, что лучше побыстрее отвезти его в отделение неотложной помощи. Я доставил его в больницу в Тонтоне, но, по-моему, от случившегося у него голова идет кругом. Он был в таком взвинченном состоянии, раскачивался, что-то бормотал и словно ничего не понимал. Я не возражал против того, чтобы усадить его в свою машину, хотя оттирать кровь с кожаных сидений чертовски неприятно. Но нужно исправно исполнять свой долг перед ближними, даже если они ведут себя как идиоты. Пришлось и эту проклятую птицу с собой везти…

– П…птицу?

– Фазана. Ваш молодой человек настоял на том, чтобы птица поехала с ним. Он попросту отказался выпускать ее из рук. Он держал ее всю дорогу, спрятав под мышкой. В моем «Рэйндж Ровере», ни много ни мало. Я подумал, что будет лучше, если я сообщу об этом какому-нибудь ответственному лицу. Он назвал ваше имя. Полагаю, вы несете за него ответственность?

Я бросила быстрый взгляд на Клайва. Одной рукой он открывает и закрывает дверцу шкафчика, в другой сжимает отвертку, но все равно выглядит заинтересованным.

– Да, – говорю я.

– Ох, прекрасно. – Лоуренс Барбедж с облегчением вздыхает. – Я чувствую, что в этой ситуации вышел за рамки гражданского долга. Сейчас я веду его в приемный покой в отделении неотложной помощи. Но я не могу проторчать тут весь день без дела. Если вы не возражаете, я вернусь к своим парням и оставлю потерпевшего вам.

Во мне вспыхивает гнев, а вместе с ним и отчаянное желание узнать подробности, но, не рассказав Клайву всю историю, я мало что могу сделать.

– О да, договорились, – важно произношу я. – Спасибо. Я позабочусь о том, чтобы все было в порядке.

Я кладу трубку и начинаю лихорадочно соображать, как поступить дальше.

Клайв встает и потягивается.

– Кто звонил?

– Это из больницы в Тонтоне, – поспешно отвечаю я. – По поводу Кристины. С ней произошел несчастный случай. Она в порядке, но ей нужно, чтобы рядом был близкий человек. Я поеду к ней.

– Несчастный случай? Что за несчастный случай?

– Несчастный случай с консервным ножом, – импровизирую я. – Он врезался ей в ладонь. Ситуация неприятная, а водить машину она не умеет. Мне стоит поехать прямо сейчас, дорогой. Я вернусь, как только смогу. Приготовь себе обед. В холодильнике мясной пирог. Если задержусь, то позвоню.

Клайв начинает ворчать на тему того, как не вовремя Кристина решила нанести себе травму, и язвительно интересоваться, неужели она не понимает, что у людей в субботу утром свои дела, но я его не слушаю.

Я выбегаю из дома, благодаря всех богов за то, что к телефону подошла я, а не Клайв. Я чувствую себя ужасно глупо. Надо было давно ему рассказать, что я учусь играть на арфе и часто езжу в мастерскую на занятия. Но сейчас не время. Сейчас мне нужно убедиться, что с Дэном все в порядке.

Пока я еду в Тонтон, в голове царит полная неразбериха. Перед глазами мелькают какие-то жуткие кровавые картины и образы. Я ругаюсь, когда застреваю за медленным трактором, и опрометчиво обгоняю его на повороте.

На больничной автостоянке я целую вечность езжу по кругу, пока, наконец, не нахожу свободное место. Я бросаюсь в самый ближайший корпус и ношусь по коридорам в поисках отделения скорой помощи. Вокруг полно разных знаков и стрелок, но только не тех, что я ищу. Каждый, кто попадается мне на пути, выглядит слишком больным, чтобы что-то у него спрашивать.

Наконец прямо передо мной появляется нужное отделение. За стойкой регистрации сидит полная женщина средних лет, платиновая блондинка с чрезмерно широкой ухмылкой. Ухмылка становится еще шире, когда я объявляю, что приехала увидеть Дэна Холлиса.

– Ах, человек-фазан, – с улыбкой произносит она. – До конца коридора, последняя дверь справа. Просто идите по следам катастрофы.

Я мчусь по коридору, не замечая никаких особых признаков катастрофы, если не считать резкого запаха хлорки. Я стучу и просовываю голову в палату. Первое, что я вижу, – это Дэн. Он сидит с забинтованной ногой, обхватив руками жирного фазана. Его голова низко склонена над птицей. Фазан тоже как будто забинтован и выглядит поникшим и сытым. Молодая медсестра с папкой сидит рядом с Дэном и мягким тоном делает ему выговор. На ее маленьком круглом личике видны признаки разочарования и беспомощности.

– Дэн! Что случилось, черт возьми? – кричу я. Он поднимает взгляд. Его кожа белая, как полотно.

– А-а-а, – бормочет он.

– Дэн, все хорошо. Это я, Элли. С тобой все в порядке?

– Не в порядке, не в порядке, – говорит он. – В меня стреляли.

– Поэтому я и здесь. – Я делаю шаг к нему. – Тебе очень больно?

Он молчит, и я поворачиваюсь к медсестре.

– Все плохо?

– Не так уж плохо, – заверяет она меня. Но за фасадом профессиональной уверенности я улавливаю в ее голосе нотку паники. – Ему повезло, что не была повреждена бедренная артерия. Хотя, честно говоря, пуля прошла глубже, чем хотелось бы. Разумеется, мы ее извлекли. Главное – держать рану в чистоте, чтобы внутри нее не завелась инфекция. Нужно регулярно менять повязки, а ему самому будет трудно это делать, так как рана находится на задней части бедра. Вы сумеете ему помочь?

– Естественно.

– Мы дали ему довольно сильное обезболивающее, и оно уже должно было подействовать. Я думаю, что проблема скорее в шоке, нежели в чем-то другом. И он… гм-м… все никак не отпустит фазана. Отказывается выпускать его из рук, что бы мы ни говорили. Вот почему нам пришлось поместить его в эту палату одного. Нам не разрешают держать в больнице птиц.

– Понимаю, – сочувственно произношу я.

– Боюсь, нам придется как-то его уговорить или даже применить силу. Вы его…

– Подруга, – твердо заявляю я и поворачиваюсь к Дэну: – Дэн, ты должен отпустить фазана.

Он поглаживает птицу, словно защищая.

– Нет.

– Дэн, ты должен!

– Нет.

– Дэн, пожалуйста! – Он обхватывает фазана обеими руками. – Дэн, ты не можешь держать его вечно. Просто отпусти.

– Нет. Я буду держать его вечно, если понадобится.

– Но зачем? – с мольбой в голосе спрашивает медсестра.

Дэн слегка покачивается и разглаживает перья птицы.

– Он не будет знать, что делать в больнице. Он будет хлопать крыльями.

С его логикой не поспоришь. Я смотрю на медсестру, и она пожимает плечами.

– Ваш друг такой упрямый! – шипит она достаточно громко, чтобы он услышал. – Он настоял на том, чтобы мы сначала перебинтовали несчастную птицу, и только потом подпустил нас к своей ране. Это так странно! К счастью, доктор Фриббс согласился нарушить правила ради того, чтобы ваш друг не истек кровью и не умер. Но, если честно, мы должны немедленно избавиться от фазана, так или иначе.

Она многозначительно смотрит на меня. Дэн переводит взгляд на нее. В его глазах огонь.

– Не убивайте его! – кричит он и еще крепче сжимает фазана. Птица издает жалобный визг.

– У меня два вопроса. – Я решила взять ситуацию под контроль. Кому-то ведь нужно это сделать. – Достаточно ли здоров Дэн, чтобы покинуть больницу… и достаточно ли хорошо чувствует себя фазан, чтобы сделать то же самое?

Медсестра сверяется с бумагами в своей папке и прочищает горло.

– Дэн сможет поехать домой через какое-то время, как только его еще раз осмотрит доктор. Рекомендуется по возможности держать ногу приподнятой, а повязку менять ежедневно. Делать прогнозы по поводу птицы я не компетентна. Ее рана тоже сильно кровоточила, но ее продезинфицировали и перевязали. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что фазан выживет. – Подумав, она добавила: – Если, конечно, сумеет добывать пищу и убегать от хищников со сломанным крылом, а еще каким-то образом избежать того, чтобы по нему снова стреляли, в чем я сомневаюсь.

Дэн вздрагивает.

– Дэн, я возьму фазана, – решаю я и протягиваю руки к птице. Мне самой не верится в то, что я делаю.

Дэн продолжает сопротивляться:

– Куда ты его денешь?

– Отнесу в мою машину, – отвечаю я. – Там ему будет тепло и уютно. Мы вернем его в Эксмур, как только сможем.

Дэн выглядит удовлетворенным. Наконец-то. Он протягивает мне в руки многострадальный, покрытый перьями сверток.

15

Дэн

Финес безумно красив. У него блестящая, ярко-зеленая голова и белое кольцо на шее, похожее на воротник викария. Темно-красные щеки придают ему смущенный вид. У него красновато-коричневые перья с ярко-розовым отливом. Его длинный, в элегантную полоску хвост красиво сужается к концу. Глаза у него круглые и очень блестящие. Как у кого-то могло возникнуть желание его застрелить?

Сколько же всего ему пришлось пережить! Он перепугался. Мы оба перепугались. Я не думаю, что ему нравилось, когда его преследовали (и мне не нравилось) или когда в него стреляли (и мне тоже не нравилось). Ему совсем не нравилось ехать в автомобиле (и мне тоже), ему совсем не понравился мужчина с пистолетом (и мне тоже), ему не нравилось находиться в больнице (и мне тоже), ему не нравилось, когда его перевязывали (и мне тоже). И больше всего на свете ему хотелось сбежать обратно в тихий и спокойный Эксмур (и мне тоже).

Когда я увидел его в следующий раз, он сидел, уютно устроившись в клетчатом пледе на заднем сиденье машины Элли. Это был тот самый плед, на который я положил арфу в тот первый день, когда ей ее подарил. Финесу в пледе было удобно, но я все равно взял его на колени, потому что он не любит шум двигателя. Это еще одна черта, которая нас объединяет. Элли отодвинула пассажирское сиденье максимально назад, потому что я мог держать ногу только в вытянутом положении, а места было маловато. Я уже предвижу, что моя нога и крыло Финеса доставят нам обоим некоторые проблемы.

Ничто никогда не происходит без причины. Это правильно, что я подарил Элли арфу, не только потому, что она находилась в ее списке «успеть до сорока», но и потому, что если бы я этого не сделал, то у нас с Финесом не оказалось бы никого, кто мог бы отвезти нас домой после того, как нас подстрелили. Мою девушку Косулю или мою сестру Джо тоже можно было бы уговорить подкинуть меня до дома, но я уверен, что на Финеса им было бы наплевать. Они бы сказали, что он всего лишь фазан, и спросили бы, почему я не позволил его застрелить и съесть, как других фазанов? И Косуля оставила бы его в Тонтоне, потому что она ни за что не позволила бы фазану жить рядом с собой. Я это знаю, поскольку однажды она заявила, что птицы хороши на расстоянии, а вблизи она их не любит, потому что они царапаются. А ведь ни одна птица ее не царапала, у нее просто какое-то искаженное представление о них. Как и о многом другом.

С другой стороны, если бы я попросил мою сестру Джо отвезти Финеса домой в Эксмур, она бы сказала, что от моих просьб ей хочется кричать и рвать на себе волосы. Джо повторяет это почти каждый раз, когда я что-то делаю или говорю. (На самом деле она не рвет на себе волосы, потому что, если бы она каждый раз вырывала у себя по пучку волос, у нее их совсем бы не осталось. На всякий случай отмечу: Джо не лысая. Далеко не лысая.) Я не знаю, что Джо сделала бы с Финесом. Но с трудом представляю себе ситуацию, в которой она с пониманием отнеслась бы к его нуждам.

Элли в этом смысле другая. Вот почему Лоуренсу Барбеджу я сообщил именно ее имя.

– Почему ты называешь его Финесом? – спросила меня Элли, когда мы выехали с парковки больницы.

Я сказал ей, что должен хоть как-нибудь его называть, а это имя его, похоже, устраивало. Он был похож на Финеса[9]9
  «Финес и Ферб» (англ. Phineas and Ferb) – американский мультипликационный сериал в жанре музыкальной комедии производства Disney Television Animation.


[Закрыть]. Кроме того, я был неравнодушен к аллитерации.

– Фазан Финес, – произнесла она, интонационно выделяя букву ф. – Да, ты прав. Кажется, его это устраивает, – взглянув на птицу, добавила она. Финес раскрыл клюв и издал звук, что-то среднее между вздохом и криком. – И что ты собираешься с ним делать, когда мы вернемся? – поинтересовалась Элли.

Я сказал, что, по моему мнению, Финес проголодался после пережитого испытания. Я сомневался, что Финесу понравятся бутерброды, зато у меня была смесь зерен и семян, которой я иногда подкармливал садовых птиц. Возможно, Финес соблаговолит ею полакомиться.

– Но выпустишь ли ты его обратно в дикую природу? – спросила она. – С этой повязкой на крыле он уязвим, не так ли?

Я ответил, что для Финеса Эксмур и впрямь кишит опасностями. В травмированном состоянии он вряд ли сможет летать, по крайней мере, какое-то время. Я знаю, как часто люди ведут себя безответственно и жестоко, а потому уверен, что некоторые из них (а точнее, охотники из так называемого высшего сословия) могут попытаться подстрелить его снова, а маскировка у Финеса не внушала доверия. Белая повязка отчетливо выделялась на фоне как зеленой травы, так и коричневого болота или пурпурного вереска, да и вообще на любом фоне, кроме снега, а я сомневался, что в ближайшее время стоит ожидать снегопада. Памятуя об этом, я сказал, что приложу все усилия, чтобы присматривать за Финесом и держать его в саду, который окружен каменной стеной и высокой живой изгородью, так что охотники-аристократы, скорее всего, туда не проникнут. Также в саду имелся дровяной сарай, где фазан мог укрыться от дождя. Я надеялся, что эти условия его удовлетворят.

Излагая Элли свои соображения, я нежно гладил Финеса по голове и шее, а он что-то тихо бурчал в знак одобрения.

Когда мы вернулись домой, Элли помогла нам обоим выбраться из машины. Я с трудом держался на ногах, а шел очень медленно. В больнице мне одолжили костыли, и костыли помогали, но я не мог справляться с ними и одновременно нести Финеса, поэтому я доверил его Элли. Она обращалась с ним ласково, и он, казалось, ей доверял. Первым делом мы зашли в сад, и она опустила птицу под сливовое дерево. Фазан замахал крыльями, но переместился не очень далеко. Взгляд его блестящих глаз был устремлен на нас.

– Схожу за семенами для птиц, – я поковылял в сарай.

– Нет, стой здесь, я сама схожу. – Элли побежала к постройке, но мгновение спустя вернулась. – Где ты их хранишь? – задыхаясь, спросила она.

Я сказал ей, что семена лежат в кухонном шкафу рядом с банкой с кофе. Она уже знает, где хранится банка с кофе, потому что в последнее время сама его себе варит. (Это хорошо. Чем больше в амбаре кофейных ароматов, тем счастливее себя чувствуем я и мой нос.) Она снова помчалась за птичьим кормом.

Пока мы ждали, Финес расхаживал по кругу. Я сказал ему, чтобы он чувствовал себя как дома. Он вертел головой, везде тыкал клювом и выглядел так, будто занимается важными делами.

Элли вернулась, размахивая пакетиком с семенами.

– Финес! – крикнула она и бросила ему немного зерен.

Он искоса посмотрел на них, рванул вперед и начал клевать. Какое-то время мы за ним наблюдали.

– Он тот еще персонаж, правда? – произнесла Элли.

– Да, – согласился я.

– И не только он, – пробормотала она, а затем добавила (чуть громче): – После всего, через что он заставил тебя пройти, я надеюсь, что сегодня ночью он будет спать спокойно.

Я тоже на это надеялся. Я рассказал ей о другом, новом плане, который вынашивал. Он заключался в следующем: устроить Финесу постель в амбаре, на первом этаже, там, где хранятся арфы. На мой взгляд, это была хорошая идея, потому что хотя мы и установили, что охотники, скорее всего, в саду рыскать не станут, зато тут вполне могут бродить лисы, а они с огромной вероятностью воспользуются при случае его инвалидностью. Финесу пока придется спать в амбаре, ради собственной безопасности. Я надеялся, что он не будет возражать против соседства с арфами. Арфы очень миролюбивы и мало чем отличаются от деревьев, так что для него это не будет проблемой. Зато проблемой могло стать ощущение, что в помещении его передвижение сильно ограничено. Поэтому я планировал установить для него дверцу с верхними петлями; с новым дизайном, шире и удобнее, чем лаз для кошек. Так он мог бы уходить и приходить когда захочется. Возможно, я не успею изготовить ее к сегодняшней ночи, но я постараюсь сделать это как можно скорее, ради благополучия и комфорта Финеса.

– Счастливчик Финес! – заметила Элли, и мы с ней пошли в амбар. Я показал ей место в углу, где собирался соорудить кроватку для Финеса, и место возле задней двери, где я планировал установить фазанью дверцу. Подивившись моей изобретательности и преданности, Элли предположила, что мне не помешало бы проверить, смогу ли я подняться наверх. Я попробовал и обнаружил, что с помощью одного костыля и перил я был в состоянии подняться по семнадцати ступеням на кухню, в спальню, ванную и маленькую комнатку, где репетировала Элли, что было настоящей удачей.

Затем Элли принесла мне стакан воды и за долю секунды приготовила прямоугольные бутерброды с солеными огурцами и сыром.

– Хочешь, я помогу тебе обустроить спальное место для Финеса? – предложила она, осматривая мою ногу.

Я ответил, что нет, я сам справлюсь. Руки-то у меня на месте.

Она переминалась с ноги на ногу, как делала иногда, когда смущалась.

– Врачи выдали мне огромный пакет с перевязочным материалом для твоей ноги. Они сказали, что рану нужно регулярно промывать и перевязывать. Я подумала, что смогу делать это и осматривать тебя, когда буду приезжать играть на арфе… Или тебе будет помогать Косуля?

Я сказал ей, что сомневаюсь, что Косуля стала бы менять мне повязки, поскольку она испытывала к крови особенно сильную неприязнь, и что со стороны Элли было крайне любезно на это согласиться, разумеется, если она ничего не имеет против таких процедур.

Она ответила, что, естественно, ничего не имеет против, тем более я подарил ей арфу, и это самое малое, что она может для меня сделать. Но если есть что-то еще, с чем она может мне помочь, то я должен просто попросить. Она сказала, что, если мне что-нибудь понадобится, я могу ей позвонить. Помолчав, она добавила, чтобы я не звонил ей в выходные или в будние дни после пяти тридцати, исключение можно сделать только в случае чрезвычайной ситуации.

Она сказала, что ей и правда пора идти, потому что ее мужу нужно обедать. Она найдет способ навестить меня завтра, хотя это будет воскресенье. И она будет приносить мне еду, потому что трудно готовить, когда приходится держать ногу приподнятой. А потом Элли чмокнула меня в щеку и сказала: «Дэн, береги себя». Она сбежала вниз по лестнице и покинула амбар. Я наблюдал за ней из окна. Ее волосы развевались. Оказавшись на улице, она нырнула в машину и сразу уехала.