Текст книги "Волчья Лапа"

Автор книги: Хейно Вяли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

7

На мачте крепости теперь развевался мирный флаг. Правда, флаг был тот же, что и раньше, и охранять его следовало по-прежнему, но это происходило уже в мирное время, и если часовому не хотелось больше находиться в крепости, он мог или спрятать флаг, или взять его с собой.

Что сделать с трофеем – метательной машиной – Красные муравьи пока придумать не могли. Сначала они собирались затащить трофей в крепость, но метательный агрегат был слишком велик и бесполезен. Волчья Лапа выдвинул идею: сложить неподалеку от крепости пьедестал из кусков дерна, водрузить на него орудие и таким образом соорудить достойный памятник в честь победы. Но при обсуждении этой идеи верх взяли трезвые голоса, считавшие, что побежденный противник может очень обидеться и тайком утащить памятник. В конце концов Красные муравьи решили спрятать захваченное орудие в лесу, пока не придумают, как его использовать разумнее.

Во всяком случае, по мнению Красных муравьев, война была окончена вовремя: Рогатка принес радостное известие – ему удалось добыть кровельную работу. У господина Сийма – в народе его просто называли «мясник Сийм» – прохудилась крыша.

– Мне абсолютно безразлично, – сказал господин Сийм Рогатке, – кто будет на меня работать и сколько вас будет, я плачу аккордно. Старую крышу долой – четыре кроны, – и делу конец. Новые доски настелете – восемь крон и ни сента больше. Покрыть толем – об этом поговорим позже. Но работа, – господин Сийм многозначительно поднял мясистый палец, – должна быть отличной. Я к тебе, лягушонку, придираться не стану, но если увижу, что ты недотепа, дам по шее и потребую возмещения убытков!

Вместе с господином Сиймом они осмотрели сарай. Крыша была довольно большой и старой и так залатана-перелатана, что, видимо, снять ее удастся только после большой возни. Взрослые мужчины за четыре и восемь крон тут работать не стали бы. Хотя, поди знай, если слишком нужны деньги… Ведь двенадцать крон – сумма немаленькая, и Рогатка хорошо понимал это. Он ударил с господином Сиймом по рукам.

Рогатке уже приходилось настилать крышу с отцом, Раймонду тоже. Красномураш и Волчья Лапа сказали, что они видели, как это делается.

– Работа сама научит! – не смутился Луи и тут же подсчитал, что на каждого из пятерых придется по две кроны сорок сентов. Не так уж мало!

– Ну да чего там! – сказал Рогатка. – Работа не ждет.

Волчья Лапа отвязал знамя от древка и спрятал за пазухой. После чего все пятеро пустились в путь.

На улице навстречу Рогатке – едва не сбив его с ног – выскочил из-за угла констеблев Мати. Неожиданность этой встречи словно обожгла мальчишку, он на миг растерянно остановился, затем молниеносно отскочил в сторону и пустился со всех ног обратно туда, откуда появился. На бегу он сунул в рот два пальца и громко, резко свистнул.

Происшествие ошеломило и Красных муравьев. Они плотной группой стояли на углу, глядя вслед убегающему, и не могли произнести ни слова.

– Тьфу! – наконец бросил Рогатка. – Чуть с ног не сбил.

– Бежит, как скипидаром намазанный! – заметил Раймонд.

Красные муравьи двинулись дальше. Они прошли совсем немного, позади них снова раздался свист, на сей раз уже многоголосый.

На углу улицы стояли Мати, Мейнхард и Хуго.

Оба отряда молча рассматривали друг друга.

– Мы здесь! – крикнул Мейнхард.

– Ну и стойте себе! – крикнул Рогатка в ответ.

– Удираете?

– С какой стати нам удирать?

– А заплатка от штанов на палочке у вас с собой?

Разговор в подобном духе у мальчишек означает, что они ищут ссоры.

– Нам сегодня не до разговоров с побитым противником, – крикнул Красномураш. – Нам некогда!

– Кто это – побитый противник? – куражилась троица, приближаясь решительным шагом. – Кто побит?

– Да уж тот, кто потерпел поражение в бою! – улыбнулся Красномураш. – Те, кто позволили захватить свое камнеметательное орудие.

– Какое отношение имеет к этому камнеметательное орудие?

– А такое, что мы его захватили.

– Ну и что?

– А то, что это наша победа и ваше поражение.

Констеблев Мейнхард был так огорошен подобным поворотом разговора, что даже забыл плюнуть. Наконец он все-таки сделал это.

– Слышь, Рыжий, – спросил он, – у тебя, наверно, мозги расплавились? Ей богу!

Вопрос был задан Мейнхардом с таким искренним простодушием, что Красномураш даже покраснел.

– Ну да… но ведь мы ее захватили!

– Ну да! Захватили! – передразнил Мейнхард. – Ну, а если я захвачу твою рогатку, будешь ты побежден? Разве это значит, что война окончилась?

Хуго захихикал, Мейнхард и Мати тоже. Усмехались и Красные муравьи – от неловкости.

– Петр Великий тоже сначала потерпел от шведов поражение под Нарвой, но потом все-таки свернул Карлу нос набок, – пояснил Мейнхард и объявил: – Настоящая война еще только начинается! Вы еще получите от нас посильнее, чем Карл от Петра! От вашей крепости и ямки в земле не останется! Мы свое сказали!

Гордым жестом Мейнхард подал своим знак, и троица лихо замаршировала прочь. Их самоуверенность была столь велика, что они даже не потрудились обернуться, чтобы глянуть на превосходящие силы противника.

Красные муравьи стояли, опустив головы. Они бы с большим удовольствием согласились проиграть битву, чем вот так, с глупым видом, стоять здесь.

Но делать было нечего.

– Я сказал, когда выбирали атамана, что по жребию этого не делают! – съязвил, наконец, Луи.

– На сей счет ты держи свою глотку закрытой! – раздраженно обрезал его Раймонд.

– Пошли! – позвал Рогатка.

Так они и поступили.

– Нельзя оставлять крепость без охраны, – сказал Рогатка.

– Я все время думаю, что делать, – хмуро произнес атаман.

– Один из нас должен вернуться в крепость, – предложил Волчья Лапа.

– Кто?

– Я.

Молча шагали дальше.

– Одного мало, – решил атаман. – Надо послать двоих. – И продолжал рассуждать вслух. – Рогатка – подрядчик Раймонд знаком с работой. Остаются Красномураш и Луи. Кто же из них?

– Луи на пиле не работник – тянет вкривь, – заметил Рогатка.

– Привет! – обиделся Луи.

– Привет-привет, только и силенок у тебя маловато, братец, – продолжал свое Рогатка. – Если останутся три человека, то каждый должен работать за взрослого мужчину!

– В крепости вдвоем тоже не легче! – заметил Раймонд.

– Известное дело! – согласился Луи. – Я иду работать.

– Предприниматель – я! – отрубил Раймонд. – Я выбираю людей. И возьму Красномураша.

– Здорово! – горячился Луи. – Очень честная игра! Другие будут зашибать деньгу, а один сторожить крепость. Где он возьмет сент – господ не касается. Будто это его вина, что надо охранять.

– Охранять и получать свою долю! – пообещал Рогатка.

– Другой разговор! – одобрил Луи. – Тогда я согласен.

Волчья Лапа все время молчал. Теперь он вскинул голову.

– Я не возьму тебя с собой, Луи! – уперся он зло. – Не возьму! Я буду охранять знамя один!

– Не пори чепухи! – улыбнулся Луи. – Я все равно еще ни разу не охранял флаг.

– Я что ли в этом виноват?! Отличись в сражении и охраняй, честь тебе и слава. Но ведь ты наемный солдат, только и знаешь, что торговаться… Нет – сегодня на посту я, и тебя с собой не возьму!

– Ах я для тебя наемный солдат и никуда не гожусь!? – вконец обиделся Луи. – А сам ты кто? Думаешь, наверное, что какая-нибудь Орлеанская Дева?! – Луи зло рассмеялся. Ну, знаешь! У меня, по крайней мере, настоящее французское имя!

– Не фыркай, Волчья Лапа! – распорядился атаман. – И живо – в крепость!

– Я его не возьму!

– Я – атаман?

– Ты. Но Луи я не возьму. Раймонд тоже охранял один и даже выдержал целую битву!

– Чепуха! – сказал Раймонд. – Не такая уж это была и битва. Те больше возились со своей машиной. А теперь уж они шутить не станут.

– Нужно два человека, – не мог успокоиться атаман. – Если дело обернется худо, один сможет прибежать и сообщить нам.

– Сообщить?! Разве я когда-нибудь сражался хуже Раймонда? Скажи, атаман? – От волнения и обиды Волчья Лапа едва не плакал. – Ты только скажи!

– Ты, Волчья Лапа, капризный, как девчонка, и, честно говоря, следовало бы дать себе сейчас по шее! – рассердился теперь и Красномураш. Но упрямство Волчьей Лапы сломить было не так-то просто.

– Чего же, давай! – упорствовал он. – Ты атаман и можешь дать мне по шее. Но знамя буду охранять я один, и наемного солдата мне при этом не требуется!

– Ха-ха! – с презрением произнес до глубины души обиженный Луи. – Будто я только и стремлюсь в компанию такого плаксы! И не жди, что пойду с тобой!

– Тут приказываю я! – прикрикнул Красномураш. – Марш в крепость, Луи и Волчья Лапа! И это мое последнее слово.

Оба назначенных часовыми при знамени упрямо молчали и, насупившись, глядели на атамана. Затем Волчья Лапа повернулся по-военному кругом и пошел прочь. Он шел быстро, высоко подняв голову. Ворча что-то себе под нос, Луи поплелся следом за ним.

8

– Чепуха! – отверг Рихард с ходу родившийся план Мейнхарда. – Захватить крепость, если там на валу нет знамени, а в крепости никого, – какой в этом смысл? Если бы еще можно было утащить укрепления или перенести их в другое место. И если делать, как ты хочешь, то мы могли бы каждую ночь захватывать крепость – ночью ее все равно никто не охраняет.

Мейнхард полулежал на штабеле досок у сарая Мюльсов и покачивал ногой, закинутой на согнутое колено. Он ничего не сказал. Да и что он мог сказать.

Рихард Мюльс был среди мальчишек известен как мастер сооружения моделей, военный историк и стратег военных действий между ватагами. Правда, он был не слишком хорошим бойцом, в прямом смысле слова. «Я терпеть не могу эти взаимные потасовки!» – сказал он как-то. И он действительно этого терпеть не мог. Но зато с удовольствием долго и обстоятельно обсуждал стратегию прошлых мальчишеских войн – определяя беготню мальчишек взад-вперед во время шишечных и камнеметательных сражений как атаки клином, локальные и фронтальные или как фланговые, обходные или окружающие маневры. В каждой проведенной войне он различал ничейную землю, фронт, прифронтовую полосу и глубокий тыл, одобрял или порицал тактику той или иной стороны, действия регулярных войск или резервов, выискивал примененную или неиспользованную военную хитрость. Ему ничего не стоило доказать, почему именно победитель должен был победить, доказательства его были убедительны, и никто не решался спорить с ним.

– Тоже мне проблема! – презрительно заметил Мати. – Именно ночью и надо будет напасть. Сравнять эту кучку с землей и все.

– У тебя совета не спрашивают! – тут же поставил на место младшего брата старший. Однако это еще не означало, что он был убежден в неуместности поданного совета.

– Осада и захват сильной крепости всегда требуют правильной стратегии, – скромно заметил Рихард, целясь одним глазом вдоль оструганного края доски. Он уже не первый день мастерил модель бронепоезда, состоящего из шести вагонов. – При захвате сильно укрепленной крепости по всем правилам стратегии проявляется вся красота военного искусства.

– Стратегия и красота военного искусства! – передразнил Мейнхард. – Мы сделали все согласно твоей стратегии, помнишь? А потом только и знали, что чистились от золы!

– Риск на войне всегда сохраняется! – заметил стратег извиняющимся тоном. – Я ведь предупреждал вас, что операция не так проста, как поначалу кажется, что постоянно существует момент неожиданности. К тому же штурмующих всегда поливали со стен огнем и расплавленной смолой. Без этого что за война!

– И с красотой вышло то же самое! – злился Мейнхард. – Раймонду Моосте из крепости, конечно, хорошо было смотреть на твою знаменитую камнеметательную машину и весь этот цирк. Я так и ждал: вот-вот он помрет от смеха и крепость будет нашей!

– Камнеметательную машину действительно жаль! – вздохнул Рихард. – Мощная была модель, только нужно было ее еще пристрелять.

– Пристрелять! Что ж ты тогда позволил противнику захватить ее?

– Послушай, что ты ко мне придираешься? – возмутился Рихард. – Разве один только я обратился в бегство? Разве я был первым?

– И я тоже не был первым! – счел нужным выкрикнуть Хуго.

– Вот тут-то оно и есть – стратегия! Ни о чем не думают, словно…

– Кошке под хвост эту твою вечную стратегию! – Мейнхард резво сел и соскочил на землю. – Мне вся эта твоя долгая подготовка, раздумья и трепотня вот до сих пор, видишь?! – Он провел пальцем по шее. – Хватит бренчать словами, дела ждут. Пошли.

– Куда? – спросил Рихард.

– Да хоть к черту на рога. Главное, подальше от твоих моделей и твоего сарая. Пойдем, посмотрим, что делают парни Рыжего.

– Мне что то неохота, – уклонился Рихард. – Да и моделью надо бы заняться.

Мейнхард посмотрел на него долгим презрительным взглядом, плюнул и, больше ничего не говоря, повернулся… Мати и Хуго пристроились ему в хвост.

Половину неба закрывала темная грозовая туча, которую ждали уже много недель. Свинцово-серая стена загородила солнце. Стало непривычно пасмурно и мрачно. Почти касаясь грудью земли, носились взад-вперед ласточки, словно черно-белые ткацкие челноки. Вдоль улицы, поднимая пыль и мусор мальчишкам прямо в глаза, пронесся первый горячий и резкий порыв ветра.

– Стратегия! – ворчал Мейнхард себе под нос. – Скрипит одно и то же, словно соломенный тюфяк.

На свинцовом фоне тучи сверкнула извилистая молния.

– Восемь секунд! – объявил Хуго, когда гром раскатисто прокатился по небу.

– Черт побери! – заметил Мати. – Скоро польет.

– Тоже мне беда! – усмехнулся Мейнхард.

С улицы Лаане над кустарником виднелся флаг Красных муравьев. На темном фоне тучи он казался светлым и тревожно мечущимся, словно чайка перед бурей. Мейнхард остановился, другие вслед за ним сделали то же самое. Было что-то величественное в веянии флага, и все трое ощутили это.

Они стояли и смотрели.

Ветер гнул кусты, трепал волосы и одежду мальчишек.

– Пошли! – хрипло сказал Мейнхард.

На знаменном бастионе, держась одной рукой за древко, стоял Волчья Лапа.

Он стоял неподвижно, как статуя, и над головой его ветер развевал флаг. А небо над ними громыхало, словно канонада сурового боя.

Отряд Мейнхарда остановился примерно в пяти шагах от крепости.

Они стояли и смотрели на Волчью Лапу.

Словно сорвавшаяся с колков раскаленная струна, метнулась из одного края неба в другой молния.

– Две с половиной секунды! – крикнул Хуго, пытаясь перекричать шум ветра и грома. – Честное слово!

Кусты стонали и пригибались к самой земле. Ветер задрал подол рубашки Волчьей Лапы на голову.

– Уматывай, начинается ливень! – крикнул Мейнхард и показал пальцем в небо. Волчья Лапа схватил подол рубашки и затолкал за пояс штанов, затем двумя руками ухватился за древко флага.

– Придурок! – крикнул ему Мейнхард. – Все равно захватим! – И стал расстегивать ворот своей блузы.

Упали первые капли, большие и тяжелые. Они, словно дробь, пробили насквозь блузы и рубашки.

Войско констеблева сына отступило в кусты.

– Следите внимательно! – закричал Мейнхард своим на ухо. – Когда он станет удирать, отберем у него знамя!

Казалось, что вся поверхность земли дрожит от бури и грома. И затем разразился настоящий ливень – серый, плотный, непроницаемый, стегающий, словно выбрасываемый из тысячи брандспойтов.

Закрывая головы руками, глотая стекающую воду, мальчишки в кустах скрючились, стоя на коленях, но, несмотря на это, уже через несколько секунд промокли насквозь.

Буря кончилась столь неожиданно, что слух не мог сразу привыкнуть к наступившей тишине. Но дождь продолжал идти. Спокойный, крупный, теплый. Глухо и гулко, словно утомленный только что пронесшейся бурей, громыхал в отдалении небосвод.

Мейнхард и его бойцы вылезли из кустов. Над землей поднимался пар, в каждой выемке собралась лужица, из которой во все стороны летели, как пыль, брызги и лопались водяные пузыри.

Волчья Лапа, сгорбившийся и замызганный, по-прежнему стоял на знаменном бастионе. Над головой его неподвижно висел намокший флаг.

По спине Мейнхарда пробежала холодная дрожь. – О-ла-ла! – воскликнул он вдруг, глядя в сторону знаменного бастиона, провел рукавом блузы, с которого капала вода, по своему мокрому лицу и коротко скомандовал: – Пошли!

По-прежнему дождило. Это было неприятно, но промокшим насквозь мальчишкам терять было нечего. Сгорбившись и неуклюже растопырив руки и ноги, шли они сквозь кусты, словно подстреленные аисты. Движение согревало и улучшало настроение. Все рытвины, дорожки и улицы были полны чудесных луж.

Когда Мейнхард с товарищами вернулся к сараю Мюльсов, дождь уже давным-давно прекратился. Рихард, с ногами по колено в грязи, подпрыгивал на конце хитро пристроенной, чтобы пружинила, доски, которая каждый раз прогибалась до самой лужи так, что брызги летели в разные стороны.

– Знаете, что я придумал за это время? – спросил он у не менее грязных товарищей. – Конечно, не знаете! Я придумал для захвата крепости самую классическую стратегию!

9

Ночью снова шел дождь. Зато утро было ясным и свежим, и вольный порыв ветра развевал над крепостью флаг.

Волчья Лапа стоял на своем любимом месте – на знаменном бастионе.

Четвертый день подряд стоял он на своем посту в крепости Красных муравьев. Три полных летних дня – долгое время. За это время бодрый полет мысли успеет выиграть десяток сражений и десяток раз представить, как воины гибнут смертью храбрых, защищая знамя. Но за это же время можно успеть впасть в уныние и испытать горечь одиночества. Но такой – полной опасности, самоуничижения и верности знамени – и должна быть жизнь настоящего часового. Поэтому минуты уныния у Волчьей Лапы длились недолго и он был счастлив, что судьба, столь буднично серая и скупая до сих пор, вдруг так щедро позволила ему исполнить долг, милый его сердцу.

Флаг плескался на ветру, и Волчья Лапа стоял на бастионе.

– Эй, Волчья Лапа! Идущие на работу приветствуют тебя!

Это были Красномураш, Раймонд и Рогатка. Прежде чем пойти на работу, Красные муравьи каждое утро являлись в крепость, так же как и после работы первым делом приходили сюда.

– Снова Луи все еще нет?

– Он придет позже.

– А не надоест ли им вот так торчать в крепости? – размышлял Раймонд. – Когда я охранял, мне за один-единственный день тут стало так скучно, что…

– Верные слова! – счел атаман. – Следует хотя бы на один день сменить Волчью Лапу и Луи.

– Нет! – строптиво возразил Волчья Лапа. – Я останусь до конца! А Луи можете взять с собой.

– Не фыркай, Волчья Лапа! – обрезал атаман.

– Ребятам все-таки здорово повезло, – рассуждал Раймонд, – констеблевы парни хотя и приходят на разведку, но всякий раз у них смелости не хватает.

– Тонкие шельмы! – похвалил Рогатка. – Как было с этой метательной машиной. Налаживают, налаживают, а потом выкинут такую шутку, что и не предположишь.

– Хм, а Луи все не идет? – нервничал Красномураш. – Каждое утро Волчья Лапа один. И вечером, когда ни приди, Луи уже нет. Следовало бы его проучить!

– За что? – Волчья Лапа выступил на защиту Луи. Затем заметил строптиво: – По мне, так он вообще мог бы и не приходить!

– Ну-ну, Волчья Лапа! – предупредил его атаман. – Ты не слишком задирай нос!

– Или вы тут сцепились между собой? – поинтересовался Рогатка.

Волчья Лапа словно бы и не слышал вопроса. Лишь смотрел сосредоточенно поверх вала.

– Завтра назначу к знамени новую охрану, – решил атаман. – Не удивительно, если тут кое у кого нервы не выдержат. Пошли, ребята, время не ждет!

– Будь стоек! – Рогатка помахал Волчьей Лапе из кустов своей большой рукой. И Волчья Лапа – хотя слова атамана его не обрадовали – улыбнулся.

Противника Волчья Лапа заметил через полчаса после ухода Красных муравьев. Поначалу Мейнхардовы вояки не обращали на крепость внимания – видно было, что они занимаются в кустах какими-то своими делами. Но что это не обычная разведка – Волчья Лапа догадался почти сразу.

Дожди нанесли урон боезапасу крепости. Зольные бомбы намокли и стали непригодны для употребления в бою. Красные муравьи запаслись новыми, и, хотя изготовить новую трехкилограммовую не удалось, да и других было теперь меньше, чем раньше, при разумном использовании имевшихся в наличии боеприпасов должно было хватить для обороны.

Волчья Лапа приготовил все, чтобы было под рукой. И стал ждать, храбро не обращая внимания на усиливающееся перед боем волнение.

Войско противника выглядело так, словно оно собирается не на штурм, а на карнавал. Каждый из них надел себе на голову бумажный мешок из-под цемента с прорезанными отверстиями для глаз, которые в свою очередь были залеплены целлофаном. Чтобы мешки надежно держались на голове и не мешали двигать руками, они были разрезаны по бокам до плеч. Так все четверо походили на каких-то средневековых крестоносцев или на куклуксклановцев из южных штатов США. Строй продефилировал вокруг крепости несколько раз. Наконец Мейнхард стянул мешок с головы, его примеру последовали остальные, и все четверо, усмехаясь, наслаждались впечатлением, которое произвел этот странный маскарад.

Волчья Лапа на знаменном бастионе озабоченно покусывал губу.

– О-ла-ла! – Мейнхард улыбнулся и махнул рукой. Все четверо снова скрылись в кустах.

Немного погодя трое, снова в мешках, вышли из кустов, а следом за ними плелся Мати, с рукой, готовой к броску, держа под мышкой корзину, наполненную шишками. Троица в мешках – двое впереди и один позади – несла на заостренных шестах над головой приличного размера мат, сплетенный из веток. Прежде чем Волчья Лапа сумел сообразить, что, собственно, происходит, все трое бросились напрямик к крепости. Плотно прижав край мата к валу крепости, противник спрятался под ним и принялся вбивать шесты острыми концами в мягкую от дождя землю.

Волчью Лапу бросило в жар. Прежде чем он успел что-либо предпринять, противник уже установил прикрытие и со всех ног пустился наутек. Мгновение спустя они уже выходили из кустов с новым матом.

Волчья Лапа схватил зольную бомбу.

– Внимание! – завопил Мати. – Зола! – И пустил в ход шишки.

Волчья Лапа швырнул свой двухкилограммовый пакет с золой в ноги атакующим. Они пробежали сквозь облако золы, словно ничего и не случилось, и приделали второй мат вплотную рядом с первым.

Волчья Лапа метнул в противника четыре зольных бомбы. Но было ясно, что все это бессмысленно. А осаждающие уже и с другой стороны крепости успели пристроить прикрытие из двух матов.

Затем Мейнхард и Рихард принесли лопаты и скрылись, каждый под одним из прикрытий.

Сколь тяжелые и сложные сражения ни представлял себе Волчья Лапа, сколько бы крови и орудийных выстрелов ни нагромождала его фантазия, но вышло, что в столь жуткое и бесславное положение, как теперь, его не заносила даже самая безудержная фантазия. Он поднялся на знаменный бастион и дунул в свисток. Протяжно, во всю силу своих легких.

– Ага, теперь тебя проняло! – злорадствовал констеблев Мати.

Хуго тоже был теперь без защитного мешка, и оба они обстреливали часового на бастионе шишками.

Свисток на бастионе дребезжал вовсю. Затем и сам свистун догадался, насколько это глупо и бессмысленно. Кто из своих мог его услыхать? Никто! Ни Красномураш, ни Раймонд, ни Рогатка не могли услыхать свиста Волчьей Лапы. И Луи не мог. Потому что Луи Волчья Лапа сам прогнал с поста у флага. Он сразу же, как только Луи заступил на свою вахту, атаковал его самыми обидными словами, какие сумел придумать; он не мог простить Луи, что тот торговался. Оскорбленный Луи покинул крепость и вернулся лишь на следующий день, но и тогда Волчья Лапа не позволил ему занять свой пост. Потому-то сегодня, как и все эти дни, Волчья Лапа был в крепости один. И сейчас мимо его головы свистели шишки. Одна больно ударила его в лицо, и он, словно споткнувшись, спустился с бастиона.

Снаружи, с двух сторон, слышались глухие удары лопат в крепостную стену. Тяжелые и неизбежные, как судьба. Волчья Лапа сидел на корточках посреди крепости и кусал губы. Крепость – оплот силы и уверенности – превратилась сейчас в мышеловку.

Волчья Лапа пришел в ярость. Он снова поднялся на стену и швырнул на служащие укрытием противнику циновки три оставшиеся у него зольные бомбы. Удары лопат в стену прекратились, и оба землекопа выбежали из-под своих крыш. Они работали уже без защитных мешков, но бомбы не нанесли им большого урона. Все четверо весело ржали. Когда ветер отнес облачко золы в сторону, оба землекопа вернулись в укрытия. И снова послышались глухие удары лопат о стену крепости.

Град шишек согнал Волчью Лапу с вала. Он поразмышлял, затем взял запасное древко и снова поднялся на стену. Древком он попытался столкнуть защитные крыши. Они шатались, но поддерживавшие их шесты словно успели пустить в землю корни. К тому же конец древка проткнул циновку, снизу за него ухватились, и потерявший равновесие Волчья Лапа едва не перевалился через стену.

В этот момент что-то в кустах привлекло его внимание.

– Хей! – крикнул он и снова сунул свисток в рот.

– Что там такое? – всполошился Мейнхард и вылез из-под укрытия.

Все пятеро молча смотрели в кустарник.

– Осмотреть кусты! – приказал Мейнхард и снова скрылся под крышей. С еще большей яростью он принялся орудовать лопатой.

– Никого нет! – доложили вернувшиеся вскоре Мата и Хуго. – Вся улица пустая. – И крикнули Волчьей Лапе: – Скули теперь, скули! Можешь свистеть! Настоящий свист еще впереди!

И все же Волчьей Лапе не померещилось. И это укрепило его волю к борьбе. Яростно бомбардировал он циновки кусками дерна. Запас дерна кончился, а защитные крыши держались по-прежнему.

Тут он вспомнил про манерку из-под килек с водой.

– Чертов придурок! – Мокрый Мейнхард выскочил из-под циновки. Затем рассмеялся.

– Спасибо! – отвесил он поклон Волчьей Лапе. – Земля у вас хорошо утрамбована, аж в пот вогнала! Будь добр, освежи еще разок! – И перебросил пустую манерку через вал в крепость.

Волчья Лапа, закусив губу, хмуро смотрел в кусты, а четверо внизу смеялись. Это был самый оскорбительный смех – злорадный, самодовольный, самоуверенный.

Волчья Лапа не считал, сколько раз в него попадали. Он боролся теперь так яростно, как частенько представлял себе – последний на бастионе. И изранен он был так, как это часто представлял себе, потому что врагов было двое и они нападали на него один спереди, другой сзади. Но зато он никогда не мог представить себе, с какой отчаянной надеждой в подобный час станет он смотреть туда, куда теперь с ожиданием поглядывал каждый миг.

И тут дрогнула стена крепости.

У Волчьей Лапы опустились руки.

– Пошло, ребята! – слышался уже сквозь вал победный голос Мейнхарда. – Сюда, мужики!

Волчья Лапа стоял и чувствовал, как кровь застывает у него в жилах.

– Мужики, дрогнула! – воскликнул Мейнхард. – Грудью! Ур-р-ра!

Но все же углубление в стене было слишком мало.

– Выдерни пару кусков дерна, обвалится сама, – поучал пришедший взглянуть Рихард.

– Следите за Волчьей Лапой! – распорядился Мейнхард. – Чтобы он не сбежал!

Волчья Лапа стоял на бастионе и выдергивал из земли древко.

– Убирает флаг, гад! – завопил Хуго и вместе с Мати открыл ураганный огонь по Волчьей Лапе. Но флаг уже был у него в руках, и он скрылся в крепости.

– Следите внимательно! – предупредил Мейнхард. – Следите! Займите свои места!

Мати и Хуго заняли свои места, а оба землекопа старались протолкнуть последние слои дерна внутрь крепости. Они изо всех сил давили на лопаты, и неожиданно стена поддалась. Потеряв опору, Риахрд упал на четвереньки в образовавшееся отверстие, а его лопата провалилась сквозь дыру в крепость. С грохотом обсыпались куски дерна, и несколько мгновений спустя в стене крепости зазияла дыра, через которую вполне можно было пролезть внутрь. Пока Рихард барахтался в отверстии, Мейнхард выскочил из-под укрытия.

– Сдавайся, Волчья Лапа! – заорал он. – Один-единственный выстрел и ты – покойник!.. Ясно?

Из крепости не отвечали.

– Ты слышишь!? – потребовал Мейнхард. – Никакого сопротивления, иначе тебе не поздоровится!

Ответа все еще не было.

Мейнхард ждал. Затем плюнул. Затем сунул голову в пролом в стене. И, остолбенев, застыл на месте.

– Что там такое? – забеспокоились остальные.

Мейнхард пролез в пролом. Рихард последовал за ним. В крепости они с недоумением уставились друг на друга.

Волчьей Лапы не было.

– Вы, проклятые бездельники! – воскликнул Мейнхард и со всей быстротой, какую только позволяла дыра в стене, выбрался наружу. – Где Волчья Лапа?

– А ты что, сам слепой, что ли? – спросил Мати.

– Ты последний лентяй! – старший брат схватил младшего за чуб. – Позволил ему смыться! Последний бездельник!

Младший брат давно не получал такой взбучки от старшего.

– Сумасшедший! – завопил он. – Псих ненормальный, ай-яй-яй! Отпусти, псих!

– Он должен быть внутри! – утверждал Хуго. – Снял флаг и забился в угол, честное слово! Он должен быть в крепости!

– Чего вы еще ждете! – проревел главарь Мейнхард. – Обыскать! Обыскать все кусты! Живо!

Вокруг крепости началась суета.

На можжевеловый куст, закрывавший потайной ход, наткнулся Рихард. Он раздвинул ветки – куст оказался внутри пустым и сумрачным, словно беседка, оплетенная хмелем. Здесь, хотя укрытие представлялось прекрасным, никого не было. Рихард отпустил ветки, и они, как бархатный занавес, снова уютно закрыли пустоту. Но на какую-то долю секунды что-то привлекло внимание Рихарда. Он снова раздвинул ветки. И понял, что насторожило его – свежевыкопанная земля. Он посмотрел внимательнее и испугался.

– Ребята, сюда!

Несколько мгновений спустя все рассматривали чернеющее отверстие норы, содрогаясь от любопытства.

– Мейнхард, стой здесь! – воскликнул вдруг Рихард. – Мати, пойдем со мной! – И бросился, как ошалелый, в крепость.

– Стереги здесь! Ни шагу с места! – возбужденно приказал он Мати. – У меня есть предположение. – Он снова выбежал наружу. – Охраняйте! – сурово предупредил он других. Затем вернулся в крепость и принялся старательно изучать одну из стен и пол. Здесь-то и обнаружил он конец толстой веревки. Он дернул за него и – тайна Красных муравьев была раскрыта.

– Ишь ты! – улыбнулся Рихард и приподнял замаскированную дерном крышку люка. – Чертовски здорово придумано. – Потом взглянул на Мати и велел: – Полезай!

– Чокнулся, что ли? – выпучил тот глаза.

– Полезай! – потребовал Рихард. – Или позвать сюда Мейнхарда?

Мати вздохнул и подчинился.

Рихард оказался прав – Волчья Лапа действительно сидел в потайном ходу. Он полез сюда вперед ногами, потому что иначе не смог бы закрыть за собой люк. Ему и так далось это не без труда, однако в конце концов он прекрасно со всем справился. Затем отвязал флаг от древка и спрятал его за пазуху. И пополз.

Возбужденные голоса и топот доносились с поверхности сюда, под землю. Но отдаленно и приглушенно. Ползти, пятясь, было непросто и требовало гораздо больше времени, чем обычно. А временем он не располагал, надо было быстро скрыться и спасти флаг.