Текст книги "Волчья Лапа"

Автор книги: Хейно Вяли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

5

Рогатка случайно поднялся на знаменный бастион и сразу же заметил противника. Вместе с сыновьями констебля были Рихард Мюльс и Хуго Ребане. Используя военную терминологию, их появление на улице Лаане можно было бы по всем признакам назвать разведкой. Очевидно, войско сыновей констебля не имело опытного разведчика, а может быть, они просто слишком волновались или оказался виноват в том безветренный полдень, но знамени на крепости Красных муравьев – хотя с улицы его должно было быть видно – они еще не заметили.

Красные муравьи собрались на валу крепости и молча смотрели поверх кустов. Неприятель двигался гуськом по улице, то и дело оглядываясь. Затем войско сыновей констебля сбилось в кучу, сблизив головы, посоветовалось о чем-то и двинулось дальше.

– Слепые, как кроты! – прошептал Рогатка.

Красные муравьи молчали, но их хриплое дыхание выдавало волнение. Хотя противник уже исчез из виду, они все еще продолжали стоять на ралу крепости.

– Действительно, шутники! – заметил теперь и Луи с облегчением. Волнение начало утихать. И хотя военных действий в полном смысле слова не было – Красные муравьи лишь выставили напоказ врагу свои головы, осененные знаменем, – они единодушно считали случившееся своей первой битвой и победой.

– Знамя следовало бы спустить пониже, чтобы они не учуяли, что это наша крепость, – заметил Луи.

– Какой был смысл строить крепость, если станем прятать ее от врага! – разъярился Волчья Лапа. – И что это за знамя, которое не развевается на ветру, а стоит в углу. И что это за сражение?

– Не вопи на других, если у самого соображения маловато, – защищался Луи. – Если они пронюхают про нашу крепость, то будут постоянно торчать здесь. Интересно, кто тогда сможет все время охранять крепость, оборонять ее от них? А если крепость падет, нам тоже крышка. Их победа и наш позор и все такое. А если они про нашу крепость не узнают и мы заключим перемирие…

– Перемирие?! Мы будем защищать крепость до последней капли крови! – заявил Волчья Лапа. – И даже если крепости суждено будет пасть, захватить наше знамя им не удастся. Там, где наше знамя, там – победа! Неужели ты не понимаешь?!

В этот спор втянулись и остальные. Потому что никому из мальчишек раньше не могло и присниться, сколько забот и хлопот принесет им эта война. Если до сих пор они носили знамя с собой, то с крепостью поступить так было невозможно. Но и просто оставлять знамя в крепости на милость небес тоже не годилось. Прав был Луи, прав был и Волчья Лапа. Решение зависело от атамана.

– С этого момента знамя остается в крепости, только в боевые походы будем брать его с собой, – сказал атаман. – А у знамени назначим часовых. Каждый из нас будет дежурить один день по очереди. Так что – кинем жребий.

– Ребята, они возвращаются! – воскликнул Рогатка сверху.

Очевидно, то, что Красных муравьев не было видно, придало противнику смелости или он уже стал привыкать к возможным опасностям военных походов. Во всяком случае, войско констеблевых сыновей двигалось по улице не молча и гуськом, как раньше, а шумной ватагой, правда, при этом бдительно поглядывая по сторонам.

Теперь-то они и увидели знамя. Подняв ладони козырьком к глазам, глядели они поверх кустарника, залитого солнечным сиянием, затем сбились в кучу и двинулись вперед.

От волнения у Красных муравьев снова захватило дух. Опытные солдаты оставили бы теперь на бастионе лишь одного наблюдателя, а сами спустились бы в крепость, достали бы из тайников необходимые боеприпасы, разложили бы их удобно под руками и провели бы срочный военный совет. Красные муравьи этого не сделали. Они все продолжали оставаться на бруствере и с огромным интересом смотрели туда, откуда довольно скоро должен был появиться пока скрытый кустами противник.

Минуты ожидания были долгими и напряженными. Наступающих не было ни видно, ни слышно.

И все же противник выдал себя – причиной тому послужила ерундовая сухая можжевеловая игла. Возможно, она попала в туфлю Мейнхарда тогда, когда он пробирался мимо одного из кустов. Теперь, когда он, подкрадываясь, встал на одну ногу, иголка больно впилась между пальцами. Мейнхард потерял равновесие и грохнулся в кусты.

Стало ясно, что противник предусмотрительно обошел крепость и теперь приближается с тыла.

Красные муравьи торопливо перебрались на противоположную стену крепости. Мейнхард, скривившись, сидел на земле и вытряхивал туфлю. Его ватага растерянно стояла позади своего предводителя.

Сосредоточенные взгляды нескольких пар глаз словно хлестали по лицу Мейнхарда – он покраснел. Со злым нетерпением он сунул ногу в туфлю и встал. Затем запихал руки в карманы, взглянул, искоса в сторону крепости, но как бы мимо нее, и плюнул.

Расстояние между противниками было невелико – камень можно было бросить в три раза дальше, – но на поле боя царила вялая бездеятельность. Мейнхард снова плюнул и, впереди следовавшей за ним ватаги, не обращая ни на что внимания, медленно обошел крепость кругом, держась на приличном расстоянии от ее стен. И он и его ватага осматривали сооружение с почтительным интересом. Защитники крепости тоже перемещались по кругу вслед за движением противника, но, естественно, внутри крепости.

– Мощный вы форт воздвигли! – признал Мейнхард.

Красные муравьи молчали. Это было наполовину выжидательное молчание, но в нем чувствовались настороженность и готовность к действию.

Теперь, когда противник находился тут же, под рукой, он не казался и в половину таким устрашающим, как издали. Но в то же время было странно и чудно просто так, ни с того ни с сего начинать сражение. Поэтому они посматривали и помалкивали.

У сына констебля Мейнхарда опыта по части боевых действий было больше, чем у Красных муравьев, но и он выжидающе молчал. Крепость явно понравилась всему вражескому отряду. Столь мощно и величественно выглядела крепость снаружи, что все сильнее хотелось осмотреть ее изнутри, самим постоять на ее бастионах. Не жалко было и кое-чем поступиться, чтобы получить такую возможность.

– Мощная крепость, честное слово! – похвалил Мейнхард и кивнул одобрительно в сторону своей ватаги. Ватага голосисто подтвердила мнение главаря.

– И долго вы ее возводили? – обратился Мейнхард к Красным муравьям.

– Полчаса и еще чуток! – не сдержался Рогатка.

– Шутники, честное слово! – улыбнулся Мейнхард и, поманив свою ватагу пальцем, стал приближаться к крепости.

– Стой! – предупредил Красномураш. – А то откроем огонь. Ступайте назад!

– Не выдрючивайся, Рыжий! – Мейнхард вяло махнул рукой. Но все же остановился.

– Возвращайтесь назад. Туда, где прежде стояли, – потребовал Красномураш.

– А если не пойдем?

– Рогатки! – скомандовал Красномураш своим. – Прицелиться!

Так и произошло.

Ватага Мейнхарда неохотно отступила на требуемое расстояние, но сам он остался на месте. Сунул руки в карманы и презрительно сплюнул.

– Мы пришли на переговоры, – сказал он неожиданно для всех. – Предлагаем вам перемирие.

– Предлагаете перемирие?! – воскликнул Волчья Лапа. – Какие у вас основания предлагать нам!? Предлагают побежденным!

– Можно и без предложения, – сказал Мейнхард небрежно. – Договоримся просто так. Устроим перемирие и делу конец!

– И что тогда? – допытывался Красномураш.

– Тогда? У нас воздушный змей готов. Пойдем хоть его запускать. Мощный змей получился, мы вчера пробовали. Словом – объединимся в одну компанию.

– А пятнадцать крон госпожи Кеза? Кто заплатит их господину Маази?

– Послушай, Рыжий, странный ты человек, – разозлился Мейнхард. – Честное слово!

– А хотя бы и так!

– К госпоже Кеза я не имею ни малейшего отношения. И быть нянькой при ее мальцах не намерен!

– Но ведь ты же затащил их в сад к господину Маази.

– А ты докажи!

Так переговоры снова зашли в тупик.

– Подумаешь, крепость! – съязвил Мейнхард. – Ее и муха с лету разрушит.

– Ну давай, муха, лети, чего же ты ждешь? – усмехнулся Рогатка. – Только смотри, как бы этой мухе не оказаться с разбитым носом!

Это было существенное и в должном духе сделанное предупреждение. Когда же за тем Красномураш потребовал, чтобы Мейнхард отошел от крепости подальше, а тот вызывающе медлил, Раймонд натянул резинки рогатки и пустил первую еловую шишку в противника. Попадание было точным и болезненным, и Мейнхард быстро отступил к своим.

Сначала обе стороны – главным образом ватага Мейнхарда – просто так метали друг в друга шишки и все, что попадалось под руку. Сражение не слишком разгоралось, и ни одна из сторон не понесла сколько-нибудь значительных потерь. Наконец, наступающие попытались захватить крепость, но их штурм был отбит. Новая яростная попытка ворваться в крепость убедила атакующих в бесплодности подобного образа действий, и они отступили в кусты. Передышка дала Красным муравьям возможность как следует продумать свой план обороны. Но тут выяснилось, что сражение вообще прекратилось, – войско Мейнхарда уже маршировало по улице туда, откуда пришло.

– Ну, мужики, на этом дело не кончится! – сказал Раймонд, почесывая подбородок, и, конечно, он был прав. Все же первое сражение оказалось выигранным, и победа была за Красными муравьями. Сознавать это было приятно.

– Приказываю, – сказал атаман, – изменить порядок охраны знамени и крепости. Стоять на посту у боевого знамени – великая честь. Кроме того, теперь среди нас есть мужественные бойцы, которые достойны такой чести. Поэтому приказываю: сегодня охранять знамя будет Рогатка, который обнаружил противника и отважно сражался. Завтра на посту будет стоять Раймонд, который мужественно сделал сегодня первый выстрел. Послезавтра часовым будет Волчья Лапа, потому что и он бился мужественно. Смирно!

Красные муравьи вздрогнули и замерли по стойке «смирно». К сожалению, слишком поздно пришла в голову атаману мысль подать команду – все важное он уже успел сказать.

– Вольно! – скомандовал он. – Можете сесть.

Но рассиживаться было некогда. Половина запаса шишек оказалась израсходованной. Пришлось собирать их повсюду. Также требовал пополнения запас «патронов» для рогаток.

– Сегодня они сюда больше не сунутся, – сказал Красномураш. – Но вообще-то – кто его знает. – И он протянул Рогатке свой свисток. – Если заметишь их, свисти. Мы придем тебе на помощь.

Красные муравьи отправились в лес собирать шишки. Рогатка поднялся на знаменный бастион, посмотрел вслед товарищам и улыбнулся.

6

Теперь красные муравьи работали в саду у господина Маази лишь вчетвером: пришлось к прежнему расчету прибавить еще один день. Но это была небольшая потеря, и они не особенно огорчались. Зато серьезную заботу вызывало у них странное поведение компании констеблевых сыновей. Против ожидания, боевые действия после первого сражения так и не возобновились. Однако часовые в крепости несколько раз обнаруживали дозорных противника. Те издалека наблюдали, что происходит в крепости, и, будучи обнаруженными, никогда не вступали в «обмен любезностями», а когда кое-кого из них Красные муравьи попытались захватить, отступили, не принимая сражения.

– Плохи у них дела! – бахвалился Луи, но, видимо, правы все же были те, кто считал, что сыновья кон стебля задумали что-то серьезное. Красные муравьи высылали разведку, чтобы выяснить намерения противника. Но разведка или вообще не обнаруживала противника, или, если и обнаруживала, то занятого работой, казалось, не имеющей отношения к боевым действиям. Такое коварство ватаги констеблевых сыновей страшно раздражало. И когда, наконец, Красные муравьи в саду господина Маази отрабатывали последний «рабочий день», который к тому же был наполовину короче всех предыдущих, они – нечего скрывать – почувствовали облегчение, что наконец освободились от этого дела.

Облегчение чувствовал и господин Маази. Само собой разумеется, господин Маази вообще никогда не пускал в свой сад ни одного работника без присмотра, но за мальчишками он следил с удвоенным вниманием. Особенно злило господина Маази то обстоятельство, что он не смог поймать маленьких прохвостов ни на чем запретном. Ведь это же невозможно, чтобы они ничего в саду не съели или не украли, – упрямо говорил себе старый скупердяй. Но подтвердить свою неколебимую уверенность фактами ему не удавалось. Это и оказалось причиной того, что господин Маази день ото дня относился к мальчишкам все более неприветливо. Совсем хмурым и въедливым был господин Маази в последний день работы. «Почему он льет всю воду не на грядки, а мимо?!» – придирался он к Луи. «Господи помоги! – всплескивал он руками, ворча на Красномураша. – Этот малый, как сумасшедший слон, затаптывает все края грядок!» «А этот большой лентяй и волынщик, – ворчал он на Рогатку. – Если он будет так работать, господин Маази заплатит ему не по десять, а по восемь сентов». Подойдя к Волчьей Лапе, он начинал долго и жалостно оплакивать увядший цветок, хотя Волчья Лапа не мог быть в этом виноват. Затем круг начинался снова.

В половине девятого по времяисчислению господина Маази – ибо он «случайно» перевел свои старинные серебряные часы на двадцать минут назад – он торжественно объявил госпоже Кеза:

– Эти пятеро теперь в расчете с господином Маази!

Лицо его украсила добрая улыбка. Но он тут же нахмурился и обратился к мальчишкам:

– А вы теперь скажите господину Маази честно и от чистого сердца: неужели действительно ни один из вас в саду господина Маази не сунул в рот ни единой ягодки, ни единого стручка?..

– Господин Маази… – начал было Красномураш важно, но Рогатка не дал ему закончить. Он посмотрел открытым взглядом господину Маази прямо в глаза и признался:

– Господин Маази, я действительно… сунул… Четыре клубники, честное слово. Они были такие заманчивые – большие и красные.

И это так и было.

– Ха! – победно и радостно воскликнул господин Маази и всплеснул руками. – Разве господин Маази не сказал вам: эти маленькие мальчишки – воришки, они словно… – Но на половине фразы господин Маази сжал свои узкие стариковские губы и о чем-то задумался. – Так-так-так, – произнес он другим тоном. – Но по крайней мере они честные! Господин Маази сам очень честный и очень порядочный человек, и, если они, эти мальчишки, ему говорят: господин Маази, у меня нет этих двух сентов, тогда господин Маази это понимает. Господин Маази не такой, который запрещает. Господин Маази говорит: пусть они пойдут все со мной, попробуем вместе клубнику господина Маази!

Он взял госпожу Кеза и Рогатку под руки и решительно зашагал к грядам с клубникой.

– Господину Маази не жалко, – объяснил он, – но самим, без позволения – нельзя. Такой человек господин Маази – честный и корректный!

Но возле гряд клубники честному и корректному человеку, господину Маази, пришла в голову какая-то новая, иная мысль.

– Пусть госпожа полакомится клубникой! – подтвердил он, а мальчишек позвал с собой. Он дал каждому из них широкое плоское лукошко из щепы, не обделив при этом и себя. «Они молодые и проворные, у них ловкие пальцы». – Девять клубник в лукошко, десятую в рот! – поучал господин Маази возле кустиков клубники. – А госпожа Кеза, она – только в рот. Ну-ну-нуу! – обиделся господин Маази, когда увидел, что госпожа Кеза собирает по очереди в лукошки мальчиков и не съела сама ни одной ягоды. От замечания, сделанного ей, госпожа Кеза лишь помрачнела, но не дала себя убедить. Отказ госпожи Кеза от клубники почему-то страшно понравился Красным муравьям, но они, естественно, не отказались при этом от своего права на каждую десятую ягоду.

Так Красные муравьи лакомились в саду господина Маази и было им совершенно невдомек, какие события разворачивались в этот момент возле их крепости.

А к крепости подступил противник.

– Эй! – крикнул констеблев Мейнхард. – Вы там, выходите на бой!

Раймонд заметил приближающихся вовремя. Свистеть не имело смысла – в саду господина Маази свисток все равно не был бы слышен. Он спустился с бастиона, взял боеприпасы, расположил их удобно под руками и вновь поднялся на бастион рядом с флагом.

Мейнхард стоял внизу, уперев руки в бока, и, как следовало предполагать, плевал в сторону крепости. Он ждал.

– А где остальные? – наконец нетерпеливо спросил он, когда рядом с Раймондом на валу никто не появился.

– Там где надо! – ответил Раймонд.

– Посмотри туда! – Мейнхард ткнул большим пальцем руки себе за спину.

«Там» стояло странное сооружение из шестов и досок с рукоятками, как у носилок. Раймонд еще издалека увидел, как констеблева ватага, пыхтя, волочила эту штуковину, но для чего противник мучается, таща такой груз, было ему непонятно.

– Это камнеметательная машина! – объявил Мейнхард.

– С помощью такого орудия были сметены с лица земли даже каменные замки! – похвалялся изобретатель страшного оружия Рихард Мюльс. – Если мы дадим из него залп, от вашей кротовой земляной кучи не останется и мокрого места!

Появление такого ужасающего боевого орудия подняло бы даже больных мальчишек из постели. Но на валу крепости по-прежнему стоял один Раймонд.

– Ребята! У них там больше никого нет! – догадался сын констебля Мати. – Один только Райм!

– Похоже, в самом деле так, – поддержал Хуго.

Это действительно казалось невероятным, но и ничего другого предположить было нельзя.

– Сдавайтесь! – потребовал Мейнхард. – Ваше положение безнадежно!

– Военнопленным мы обещаем жизнь и сохранение имущества – столько, сколько он сумеет унести, – перечислял условия Рихард. – Оружие является военным трофеем.

– Иди, возьми! – ответил Раймонд просто и натянул резинки рогатки.

Это был достаточно четкий ответ, и констеблевы ребята стали готовить камнемет к бою.

– Чепуха, ребята! – Мейнхард сплюнул. – Крепость захватим голыми руками!

Противник засел в кустах, видимо, устроил военный совет, чтобы детально обсудить план действий. Раймонд, конечно, очутился в дурацком положении, но он был не из тех парней, у которых задрожали бы коленки. Он тоже провел сам с собой военный совет, главная цель которого – угадать, хотя бы примерно, планы противника. Одно было ясно: действовать надо хладнокровно, быстро, неожиданно, используя всю огневую мощь имеющегося вооружения. К этому он себя и готовил.

Шайка Мейнхарда вышла из кустов и моментально открыла огонь. Раймонд не ответил ни единой шишкой. Он постарался укрыться от огня и лишь старательно следил за передвижением противника. Осмелев от того, что крепость не отвечала на огонь, противник бросился на штурм.

Мейнхард и Мати бежали посредине, а Рихард и Хуго прикрывали их с флангов бешеным, но неточным огнем. Добежав до вала крепости, Мати оперся спиной о вал и подставил брату спину. Казалось, судьба крепости решена.

Но в тот момент, когда руки Мейнхарда шарили по верху вала, ища прочной опоры, крепость в свою очередь ответила лавиной огня. Раймонд метнул в сыновей констебля двухкилограммовую зольную бомбу, Рихарду и Хуго достались однокилограммовая и две гранаты. От взрывов поднялось такое облако пыли, что у Раймонда самого защипало в носу и ничего не стало видно вокруг.

Когда пыль осела, выяснилось, что противник, укрывшись за своей мощной камнеметательной машиной, отряхивался и чистился от золы.

– Черт возьми, это нечестно! – бранился Хуго плаксиво. – Золой! Разве так поступают!?

– А разве это честно, что вы всей оравой полезли на меня одного? – спросил Раймонд в ответ.

Поскольку в отряде констеблевых сыновей находился Раймонд, который являлся сторонником великодушного обращения с противником, обсуждение вопросов чести не нашло подходящей почвы. Сыновья констебля были разочарованы и рассержены.

– Из всех стволов камнеметателей мортиры по крепости – огонь! – скомандовал Мейнхард.

Приказ был отдан лихо и устрашающе, но преждевременно. Трем камнеметателям противника пришлось основательно повозиться возле своего орудия, прежде чем оно выстрелило. Выстрел был такой мощный, что агрегат повалился на бок, а шишки, которыми был наполнен ржавый ковш, прикрепленный к шесту метательного механизма машины, пролетели мимо крепости гораздо выше ее.

Раймонд на валу издевательски смеялся.

– Прицелиться… – кричал Мейнхард. – Шесть шагов назад!

Они оттащили машину на шесть шагов назад, но тут оказались кусты, и противник вынужден был установить машину в другом месте.

– Прицел ниже! – командовал главарь. – Шрапнелью!

Из четырех выстрелов «шрапнелью» в крепость попало две шишки. Сын констебля Мейнхард плюнул – теперь уже от всего сердца – и сказал:

– Картечь легкая, перелетает. Картечью и шрапнелью крепостных валов не разрушишь.

– Ты, Мейнхард, лучше плюнь в ковшик! – посоветовал Раймонд, посмеиваясь, со стены. – Стреляйте слюной!

– Ну, погоди! Я тебе плюну! – крикнул Мейнхард запальчиво. И велел Рихарду: – Пусти в ход камни!

Он сам выбрал подходящий камень и заложил его в метательный ковш.

Но Рихард возразил:

– Я этим стрелять не буду. Я предпочитаю гуманные способы ведения войны.

– Ерунда! – презрительно сказал Мати. – Я сам выстрелю!

– Братцы! – заметил Хуго. – Такой заряд попахивает трупами. Честное слово!

Как раз во время этого спора Красные муравьи возвращались из сада господина Маази. Словно тени, подкрадывались они от куста к кусту все ближе и ближе к месту сражения. Вскоре картина происходящего стала им ясна.

Сдвинув головы, Красные муравьи провели молниеносный военный совет. Затем стали пробираться каждый к назначенному для него месту. Бесшумно и незаметно, как муравьи в траве.

Противник возле своей военной машины все еще никак не мог принять единодушное решение.

– Бабы! – рассердился Мейнхард. Он отвернул нацеленный метательный агрегат чуть в сторону и дернул за веревку курка. Забавно вертясь в воздухе, камень взлетел высоко вверх, но, не пролетев и нескольких метров, упал на землю возле метательной машины.

Раймонд на валу заливисто рассмеялся.

Мейнхард разочарованно сплюнул. Но не отчаялся.

– Можешь ржать, – угрожал он. – Это был пробный выстрел. А теперь пустим в дело подходящую бомбу. Ребята, мортиру на шесть шагов вперед!

Это было выполнено.

– Зарядить подходящим зарядом! – отдал Мейнхард новый приказ и сам принялся его выполнять.

– Эй, Райм! – крикнул он обращаясь к валу. – Сдавайся или начинай читать отходную молитву!

Раймонд на валу хихикал.

– Я колебаться не стану! – объявил Мейнхард. – Пусть хоть кровь прольется, честное слово!

– Давай, начинай! – засмеялся Раймонд. – Очень я испугался этой крови!

– Снимай флаг и бросай его вниз! – потребовал Мейнхард.

– Иди сюда, возьми сам! – посоветовал Раймонд.

– Ну, теперь можешь винить лишь себя! – Мейнхард решительно схватился за веревку спуска. – Я считаю до десяти! – пообещал он неуверенно и принялся считать: – Один… два… три…

Раймонд на валу не пошевелился.

– Че-тыре… и пять… и шесть… и-и-и…

На этом отсчет прервался. Из кустов дружно выскочили Красные муравьи. Красномураш сзади прыгнул на Мейнхарда, тот, падая, дернул за спусковую веревку, и метательная машина с треском сдвинулась с места.

Никто из отряда констеблевых сыновей не успел еще опомниться, как Рогатка уже свалил Мати на землю, а Волчья Лапа бросился сзади в ноги Рихарду. Возле кучи шишек противника стоял Луи, и это сразу почувствовал на собственной шкуре Хуго.

Шла горячая потасовка. Красномураш вцепился в Мейнхарда, как муравей в свою добычу, и тот никак не мог высвободиться. Мати все же удалось вырваться из рук Рогатки. Рогатка тут же занял место рядом с Луи и кучей шишек противника. С крепостного вала Раймонд вел огонь из рогатки. Волчья Лапа, хотя и оказался под Рихардом и был сильно побит, но, несмотря ни на что, впился в него как клещ.

Хуго и Мати ничем не могли помочь своим соратникам – Рогатка с полной пазухой шишек преследовал их, Луи и Раймонд тоже не дремали. К тому же у Хуго и Мати не было боеприпасов.

– Золу, Раймонд! – крикнул вдруг Красномураш. – Неси золу!

– Золу! Зольные бомбы в бой! – подхватили остальные Красные муравьи. И Раймонд действительно исчез с вала крепости. Момент был критический, и это придало Мейнхарду сил. Он стряхнул с себя Красномураша и сумел даже помочь Рихарду.

Войско констеблевых сыновей отступило от крепости подальше и тут попыталось организовать отпор, но они были почти безоружными, их запас шишек был захвачен противником и наступление Красных муравьев гнало их от крепости все дальше. Перестрелка длилась еще некоторое время на улице Лаане, затем Красные муравьи вернулись к крепости. Войско констеблевых сыновей побродило по улице и, вооружившись тем, что попало под руку, перешло в контрнаступление. Но Красные муравьи встретили их огнем еще на подходе к крепости, и ватага Мейнхарда на сей раз была вынуждена отказаться от сколько-нибудь серьезных военных действий.

Так камнеметательное орудие стало трофеем Красных муравьев.

Куда улетел устрашающий камень, никто не заметил.

– Смирно! – скомандовал возле трофея атаман Красномураш. – Враг разбит. Их мортира захвачена. Завтра над нашей отважной крепостью последний день будет развеваться военное знамя, чтобы мы могли стоять под ним и охранять его. Это великая честь, и завтра охранять знамя будет Раймонд, потому что он отважный воин. Он один удерживал крепость, пока не подоспела подмога. Да здравствует победа!

Это была самая длинная и важная речь атамана Красномураша, произнесенная по вполне достойному поводу. И Красные муравьи ответили своему командиру громким и восторженным военным кличем.