Текст книги "Доктор Любовь"
Автор книги: Хейли Норт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Да, оставила. – Но сейчас единственным человеком, с которым она хотела бы разговаривать, был Хантер. Нет, это неправда. Она действительно просила Джонни позвонить ей. – Я хотела сказать тебе кое-что, – начала Даффи.
– Если это о Дэвиде, то я не хочу ничего слышать, – прервала ее Джонни.
– Почему?
– Я знаю, ты думаешь о нем плохо, и, если ты хочешь доказать это мне, я просто не буду тебя слушать.
– Ну и ну!
– Нет, у меня для тебя хорошая весть.
– Но ты что-то предприняла?
– Я только проследила за ним.
– Даффи!
– Я пыталась помочь.
– Мне не нужна никакая помощь, – решительно произнесла Джонни.
– Но если Дэвид встречается с кем-нибудь еще, неужели ты не хотела бы узнать?
– Что это изменит?
– Что изменит? – Даффи чувствовала, что ее голос возмущенно взмыл вверх. – Да это меняет абсолютно все.
– Я вышла замуж за Дэвида и не оставлю его, – сказала ее сестра мягко, но непреклонно.
– Даже если он обманывает тебя?
Даффи знала, как строго Джонни относится к соблюдению верности; как могла она делать исключение для собственного мужа? Одной из причин, почему Даффи сомневалась, выйдет ли она когда-нибудь замуж, было то, что она не могла поручиться за себя, так как слишком походила на свою мать.
– Я не хочу ничего знать, – сказала Джонни.
– Почему?
Долгое молчание повисло в трубке, и Даффи на этот раз не прерывала его, ожидая, что сестра подберет нужные слова.
Наконец Джонни сказала:
– Папа не вмешивался в мамину жизнь.
– Вот те на! – прошептала Даффи.
Она несколько раз повторила эту фразу, не отделяя слов друг от друга, словно ее словарный запас сократился до этого одного-единственного слова.
Она хотела поспорить с сестрой, убедить ее, что отношения их родителей не должны определять ее собственную судьбу. Но Джонни не хотела слушать никакие доводы, а если Дэвид действительно только помогает практикантке в юридических вопросах, то у ее сестры нет повода волноваться.
– Мне надо идти, – сказала Джонни решительно. – Няня привела Эрику с прогулки. Я ценю твою попытку помочь, но оставь это, ладно?
– Хорошо, – ответила Даффи.
Телефон загудел ей в ухо, это сестра положила трубку.
Даффи все еще держала трубку, обдумывая позицию Джонни и укоряя себя за то, что не спросила у Хантера, в каком отеле он остановился. Ей стоило хотя бы записать номер его телефона, прежде чем отвечать на другой звонок.
Даффи не помнила, когда чувствовала себя такой одинокой.
Глава 17
Субботнее утро выдалось холодным и ясным, больше похожим на весну, чем на раннее лето в Луизиане. Проснувшись, Даффи уютно закуталась в одеяло, но тут же сбросила его, вспомнив, что сегодня за день.
Хантер заедет за ней в девять и повезет в Пончатулу.
А сейчас уже восемь сорок пять!
Вскочив с кровати, Даффи схватила пеньюар, лежавший в изножье, и замерла, остро ощутив прикосновение ткани к обнаженной груди. Несмотря на то что много раз и мать, и сестра наставляли ее, Даффи продолжала спать нагишом.
Пятнадцать минут. Они позволяли ей быстро глотнуть чашечку кофе, прежде чем принять душ. Даффи обожала утренний кофе. Перед тем как начать новый день с Хантером, ей надо было прийти в себя.
В этот момент раздался громкий звонок в дверь, слышный на весь коттедж, не исключая и ее спальни в глубине дома.
Это не Хантер! Нет еще!
Она еще не была готова к встрече с ним после того чопорного телефонного разговора и недельного перерыва, прошедшего с их фантастической поездки в Лас-Вегас. Сейчас она просто не знала, что ему сказать.
Зазвонили вновь. Очевидно, Хантер не любил ждать. Даффи плотно запахнула пеньюар, пробежалась расческой по волосам.
Она была уже около двери, когда вспомнила, каким прозрачным был ее пеньюар. Даффи на секунду остановилась, но потом все же помчалась к двери.
Ладно. Она решила, что это только немного встряхнет Хантера, и распахнула дверь.
Хантер стоял на пороге, именно такой, каким она и представляла себе его. В его руках дымились две чашечки кофе, под мышкой он держал бумажный пакет.
– Кушать подано, – объявил Хантер.
Даффи видела как восхищенно он осматривает ее всю – от всклокоченных волос до кончиков пальцев на ногах.
Она стояла в проеме двери, упиваясь его жадным взглядом. На нем были брюки цвета хаки, тенниска, теннисные туфли, на руке красовались неизменные старые часы. Ничего особенного. Действительно ничего, что бы указывало на его значительный счет в банке.
Но Даффи это не заботило. Ее интересовали его улыбка, свет в его глазах и тот обжигающий, такой прямой взгляд, насквозь пронизывающий ее.
Тук-тук-тук – какой-то назойливый стук отвлек Даффи. Ее соседка, достаточно состоятельная для того, чтобы нанять садовника, вышла с утра пораньше, чтобы подрезать кусты, а заодно, возможно, и что-нибудь заметить – чтобы было о чем посплетничать с подругами за чаем.
Даффи дружески помахала Хантеру рукой. При этом ее пеньюар распахнулся, и соседка неодобрительно поморщилась, не отрываясь от своей работы.
Сдерживая смех, Даффи предложила:
– Может, ты войдешь?
– Хорошая идея. – Одарив соседку приветливой улыбкой, Хантер последовал за Даффи. Войдя в дом, он сказал: – Достаточно одного взгляда на тебя в этом халатике – если это так называется, – чтобы все соседи стали обсуждать тебя.
Даффи покраснела, однако даже не сделала попытки запахнуть пеньюар.
– Кофе! – Она протянула руку, но Хантер покачал головой.
– Сначала другое. – Он поставил на стол чашки и положил туда же пакет.
Потом он раскрыл объятия навстречу Даффи – как раз тогда, когда и она бросилась к нему.
– Эта неделя была самой длинной в моей жизни, – прошептал Хантер, гладя ее по волосам и покрывая поцелуями ее лицо и шею.
– И для меня тоже. – Даффи вцепилась в него, ее гордость была забыта, опасения отступили.
Накануне она пообещала себе держать его на некотором расстоянии. Она собиралась быть с ним приветливой, однако показать, что вовсе не без ума от него. Она хотела, чтобы Хантер понял, что одного – пусть даже фантастического – свидания недостаточно, чтобы добиться и завоевать Даффодил Лэндри.
– Где твоя спальня? – Хантер почти не отрывался от ее губ.
Его глаза были такими же темными, его взгляд так же горел, как это было и в Лас-Вегасе. Тело Даффи уже ответило ему. Она была влажная от ожидания, что он наполнит ее, овладеет ею и введет ее в рай сладостного освобождения.
Улыбаясь, она поманила его пальцем:
– Иди за мной.
– Только попытайся убежать от меня, – пригрозил Хантер, не понимая, зачем он спросил про спальню. Один взмах пальцем – и этот прозрачный кусок материи распластался бы по полу и они бы уже так и не дошли до спальни. – Господи, как я скучал по тебе! – сказал он, понимая, что мог бы повторять это снова и снова.
Даффи улыбнулась и протянула ему руку. Хантер взял ее за руку, удивляясь, что одна неделя вдали от женщины, которую он совсем только недавно встретил, могла настолько изменить всю его жизнь.
Они оказались в просторном холле. В любое другое время Хантер поинтересовался бы окружающей его обстановкой; естественно, ему хотелось знать, как живет Даффи. Но сейчас он не мог ни о чем думать; его не покидало ощущение, что если они тотчас не упадут в объятия друг друга, то в мире будет что-то не так.
Забавно, но Хантер помедлил, подумав о кофе: его можно использовать в качестве мостика, темы для разговора, начав который они могли бы перейти к главному. Но к радости Хантера, им не понадобилось никакой подготовки. Неужели жизнь могла быть еще лучше?
Даффи провела его в комнату, где большую часть пространства занимала кровать с пологом на четырех столбиках. Остановившись у кровати, она позволила своему сексуальному пеньюару соскользнуть на пол.
О да, подумал Хантер, жизнь может быть еще прекраснее.
Даффи дотронулась до его ремня, но он опередил ее. Хантер сдернул ремень, сбросил туфли, при этом он не отрывал взгляда от ее тела.
Все еще стоя, он притянул Даффи к себе. Она подалась к нему, и он с наслаждением взял губами ее сосок.
– Никогда не уходи так надолго, – прошептал он. Даффи то ли застонала от переполнявших ее чувств, то ли усмехнулась.
– Ушел ты, а не я.
– Да, правильно, но я больше не буду. – Хантер оторвался от ее груди и сказал: – По-моему, я не могу без тебя.
Даффи погладила его по подбородку, шаловливо блеснув глазами.
– В таком случае почему бы тебе не добиться быстрого успеха? – И, задвигавшись в страстном танце желания, она повалила его на кровать, на смятые шелковые простыни и кружевные подушки.
– Я на небесах, – сказал Хантер и скользнул в ее влажное тепло, соединяясь с ней.
Они двигались настолько синхронно, что казалось, будто они4делали это всегда, еще до рождения.
Хантер двигался над ней, приподнимая ее бока, чтобы как можно лучше утолить свою жажду обладания ею. И Даффи отвечала ему. Темп все убыстрялся; стоны и нежные бессознательные фразы, произносимые ею, обволакивали их в страстном мире, где существовали только они двое.
Кровь стучала в ушах Хантера, эти удары сливались с криками Даффи. Хантер сильнее прижал ее к себе и с громким стоном кончил в нее.
Очень долго он лежал неподвижно; потом медленно, сквозь память об оргазме, подумал, что, возможно, слишком давит своим весом на Даффи. Поворачиваясь, он встретил ее взгляд, светящийся, удовлетворенный, улыбающийся.
– О! – прошептала она.
– О! – эхом отозвался Хантер, улыбнулся, повернулся на бок к ней лицом и легонько погладил ее живот. – Если бы я знал, что кофе окажет такой возбуждающий эффект…
– Глупый, это ты возбуждаешь. – Она тоже повернулась на бок, теперь они лежали лицом к лицу.
– Ну, спасибо вам, мадам, – сказал он. – Мне в свое время много чего говорили, но так сказала только ты.
– Потому что тебя окружали невнимательные люди. – Она поцеловала его в плечо, потом со стоном откинулась.
– Ты готова к еще одному грандиозному уик-энду?
Хантер понимал, что приглашение поехать с ним в Пончатулу было своего рода проверкой: он должен был знать, как девушка из привилегированной части города воспримет истинный мир Хантера. После роскоши Лас-Вегаса он думал шокировать Даффи своей прошлой нищетой, возможно, проверить, не оттолкнет ли это ее от него. Однако сейчас Хантер уже не знал, зачем он все это затеял. Он просто не мог себе представить, как провести выходные – да и любой другой день – без нее.
– Готова в любой момент. – Даффи приподнялась и облокотилась на подушки.
Хантер не мог бы то же сказать о себе. Ему остро захотелось провести этот день прямо здесь, в спальне Даффи. Если бы он не обещал матери навестить ее, он бы повторил все снова. Но теперь он сделал бы это нежно и медленно…
Даффи, слегка нахмурившись, положила свою руку на внутреннюю сторону бедра.
– Что-то не так? – Хантер привстал. – Я чем-то обидел тебя? – Он готов был ударить себя, если бы это было так.
Забавное, почти веселое выражение появилось на ее лице, когда она подняла руку.
– Нет, – сказала она растерянно, – но мы так спешили, что кое о чем забыли.
Хантер перевел взгляд с ее руки, где блестела влажная полоса, к бедру и хлопнул себя по лбу.
– Без презерватива!
Даффи кивнула.
– Первый раз в моей жизни, – сказал он, пытаясь определить, расстроена ли она тем, что он забыл об ответственности, о которой так пылко проповедовал всего неделю назад.
Хантер знал, что если и существует женщина, которая может заставить его забыть о правилах, то это Даффи. Ее воздействие на него было удивительным.
– Ну-у, – сказал он, растягивая слова, – ну-у. Извини. Это полностью моя вина.
Даффи села, снова опустив руку на бедро. Выражение ее лица было каким-то странным.
– Ты расстроена?
Она покачала головой и тихо проговорила:
– Это ощущение… какое-то хорошее, настоящее. Я имею в виду, это первый раз в моей жизни, когда я занималась сексом без презерватива.
Хантер чувствовал, что разговор о столь интимных вещах смущает Даффи. Он откинулся на подушки и обнял ее. Только теперь она подняла глаза и встретила его взгляд. Но сейчас в ее глазах светилось счастье. Хантер прижал ее к себе и сказал:
– У меня это тоже впервые. А для мужчины это большое дело!
Даффи покраснела и кивнула.
– Так выходи за меня замуж, и тогда мы это сможем делать всегда.
Даффи закусила губу. Хантер почувствовал, что она выскальзывает из его объятий.
– Очень смешно, – сказала она, высвободившись из его рук и спрыгивая с постели. – Почему бы тебе не подогреть кофе, пока я буду принимать душ?
Так, значит, его не приглашают в душ? Хантер встал с кровати, поцеловал Даффи в макушку и проговорил:
– Извини, я пошутил.
Она кивнула и улыбнулась ему, но это была лишь слабая тень ее обычно счастливой улыбки.
– Да, я знаю. – Даффи подняла пеньюар и направилась в ванную.
Хантер озадаченно смотрел, как она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Мужчина, произнесший слово «женитьба», заставлял Даффи бежать от него.
Он должен узнать почему.
И еще он должен помнить о презервативах. Хантер был абсолютно уверен, что в данном случае нечего волноваться о здоровье, но правило есть правило.
Он надел брюки и направился в прихожую, чтобы забрать кофе. И тут Хантер явственно услышал голос, обращавшийся к нему с вопросом, и не сразу понял, что этот голос звучит у него внутри: «А действительно, почему бы тебе не жениться на Даффи?»
Тряхнув головой, Хантер вошел в кухню и поставил чашки в микроволновку. Бледно-желтые стены кухни напомнили ему цвет одежды Даффи, в которой она была на съезде в Лас-Вегасе и которую сняла в лимузине.
Никогда раньше он не связывал слово «жениться» с какой-то конкретной женщиной.
Хантер потрогал чашку с горячим кофе и подумал, что уик-энд в Пончатуле, возможно, вернет его в нормальное состояние, но он же может лишить его Даффи. Когда она увидит разделяющую их пропасть, скорее всего она откажется встречаться с ним.
Приглашая Даффи в Пончатулу, Хантер был готов к такой развязке, однако радости ему это не доставляло.
Закрыв за собой дверь ванной комнаты, Даффи прислонилась к ее гладкой поверхности и вздохнула так глубоко, что воздух, казалось, достиг пальцев ее ног. Возможно, она обидела Хантера тем, что не пригласила его в душ вместе с собой. Ее поступок был похож на бегство. Наверное, она слишком остро прореагировала на его шутливое предложение.
Даффи отошла от двери, повернулась к зеркалу и попыталась понять причину своего бегства.
Конечно, все дело в его шутке.
Подобная ситуация – как и реакция Даффи на нее – не была для нее чем-то новым.
Но в отличие от предыдущих моментов бегства сейчас Даффи хотелось бы, чтобы Хантер говорил серьезно.
«Возьми себя в руки, – сказала она своему отражению в зеркале. – Вспомни, что ты из тех, кто не выходит замуж».
А тем более за Хантера Джеймса, мистера За-тридцать-дней-я-покорю-любую-женщину. Видимо, примером для него служит Юлий Цезарь. Veni, vidi, vici – пришел, увидел, победил.
Правда, тут же подумала Даффи, для Хантера Джеймса эта фраза более правильно должна была бы звучать: увидел, победил, пришел.
Вздохнув, Даффи шагнула к ванне и встала под душ. И все же она, конечно, не могла отказать Хантеру ни в мастерстве, ни в благородстве. Ни один из ее любовников и близко не подошел к возможности дать ей столь полное удовлетворение.
Выливая шампунь на волосы, Даффи размышляла о том, что, похоже, они с Хантером принадлежат к одному типу людей. Оба непостоянны, неустойчивы, и оба стараются поскорее убежать от демонов своей прошлой жизни.
Рассуждения о бегстве привели Даффи к мысли отказаться от поездки. Она скажет Хантеру, что передумала.
Тем не менее, она продолжала старательно брить ногу.
Ногу, которой она обнимала Хантера во время секса, самого страстного в ее жизни.
Даффи побрила другую ногу и снова встала под душ.
Мысленно она вновь пережила момент, когда Хантер прижал ее так близко к себе, что она почувствовала проникновение их тел друг в друга, а потом он наполнил ее своим семенем.
Нет, она не останется дома. Не загадывая, что будет дальше, она поедет с ним в Пончатулу.
Глава 18
Хантер с трудом удержался от того, чтобы, миновав поворот на Пончатулу, не развернуть машину в обратном направлении. В направлении Нового Орлеана.
Города, где живут такие женщины, как Даффи.
Езда занимала меньше часа по магистрали. Даффи всю дорогу весело щебетала в такой легкомысленной манере, что Хантер почти не узнавал женщину, с которой совсем недавно переспал.
Почти.
Даффи, должно быть, волновалась – Хантер не видел других причин для такого поведения. Ведь она пересказала ему истории о половине людей, снятых ею для своей газеты, ни разу при этом не расслабившись и не став той Даффи, с которой он ездил в Лас-Вегас.
Его мать подумает, что он рехнулся.
Ему казалось, что он видит ее мудрые глаза. Чуть отодвинувшись от Даффи, одетой в льняной наряд и легкие сандалии, с дамской сумочкой, в дорогом браслете, иногда поблескивающем на ее запястье, Хантер посмотрел на нее глазами своей матери. Он мог почти прочесть мысли Тельмы, услышать их: «Красотка, ничего не скажешь, но неужели деньги ударили тебе в голову, сын?»
А что увидит Даффи, когда посмотрит на его мать? Увидит ли она лишь руки, изуродованные непосильной работой, и морщины на ее лице от бесконечной борьбы за жизнь? Или она увидит руки, которые спасали его, почувствует острый ум и любящее сердце, всегда знающее, что для него лучше?
Зачем, ну зачем он пригласил сюда Даффи?
– Вот указатель: Пончатула, – сказала Даффи, махнув рукой на надпись на въезде.
– Правильно, – пробормотал Хантер и как раз в это время свернул к повороту, чтобы уйти от восемнадцатиколесного монстра рядом с собой.
Монстр загудел, и Хантер пожал плечами. Пускай шофер возмущается. Он не может быть несчастнее, чем Хантер в этот момент.
– Ты часто ездишь в Пончатулу? – Даффи сидела вполоборота к нему, но ее внимание, казалось, было целиком поглощено проезжающими мимо машинами.
– В последнее время я провел больше времени в этом городе, чем в Новом Орлеане, – ответил Хантер.
– Была причина? – Задав этот вопрос, Даффи засмеялась, потом резко оборвала смех, схватившись за подбородок.
– Я заставляю тебя нервничать, Даффи? – Хантер не мог не спросить об этом.
Вопрос был трудным для него, он буквально выталкивал из себя слова. Обычно Хантера не интересовало, что происходит в душе женщины. Если ему становилось с кем-то непросто, он только пожимал плечами и шел дальше. Но, черт возьми, сейчас он не мог сделать этого! Он намеренно пригласил Даффи в Пончатулу после того великолепного уик-энда в Лас-Вегасе.
И не мог поступить с ней так, как поступал с другими женщинами.
«Никогда».
Хантер посмотрел через правое, потом через левое плечо. Кто сказал это слово?
Даффи с любопытством смотрела в окно, будто она никогда прежде не видела ни станции «Шеврон», ни прачечной, которая была втиснута в пристройку под односкатной крышей. Черт, да она, наверное, никогда в жизни не ходила в прачечную. Хантер смотрел на Даффи: она играла дорогим браслетом на своем запястье, но ее губы не двигались, так что это не она произнесла: «Никогда».
«Это, должно быть, мое подсознание», – догадался Хантер. Нервничал скорее он сам. Он пригласил Даффи в Пончатулу, во-первых, чтобы открыть ей правду о себе; во-вторых, чтобы увидеть ее реакцию; в-третьих, чтобы просто побыть с ней; в-четвертых, чтобы узнать, захочет ли она иметь дело с парнем, имеющим блестящее будущее, но не такое уж приятное прошлое.
– Нервничать? – переспросила Даффи, покачав головой. – Нет. Я редко нервничаю. А откуда взялось название «Пончатула»?
Спокойный вопрос об абстрактных, не касающихся их жизни вещах. Кому интересно значение названия города? Что интересует Хантера, так это…
– Даффи!
– Да?
Он съехал с главной улицы с ее антикварными магазинами и ресторанами, которые обслуживали главным образом туристов, останавливающихся в городе в поисках подарков для своих друзей.
Повернувшись к Даффи, Хантер положил руку на ее подголовник и, к своему смятению, увидел, что у нее резко изменилось настроение.
– Ты расстроена из-за презерватива?
Глаза Даффи расширились. Хантер проследил за красиво очерченной линией ее шеи, когда она с трудом сглотнула и посмотрела на него.
– Нет, совсем нет.
Он коснулся ее волос.
– Это правда?
Даффи кивнула и усмехнулась.
– Тогда что же? – Удивленный, что он задал такой вопрос, Хантер ждал ответа.
Почему его должно заботить, чем она расстроена? Разве он сам не собирался расстроить ее? Разве не хотел он, чтобы она прекратила общаться с миллионером, выродком из маленького городка, незаконнорожденным сыном женщины, которая пропускала графу «отец» в свидетельстве о его рождении?
– Все в порядке, – сказала она. – Так что мы сначала посмотрим?
Откинувшись на сиденье машины, Хантер посмотрел на руль. Забавно, что он хотел понять ее настроение, а она не пускала его к себе в душу. Обычно бывало наоборот: например, Люси докучала ему вопросами о том, что он чувствует, он же никогда не делился с ней, считая, что она не поймет его.
Возможно, и Даффи думает так же? Но если ей кажется, что он, Хантер Джеймс, не поймет ее, то какая польза от объяснений?
Он снова выехал на главную улицу, двигаясь по левой стороне вблизи от железной дороги. Если действительно Даффи так думает, он должен за эти выходные разубедить ее. Хантер не хотел, чтобы она отгораживалась от него. Черт побери, по каким-то необъяснимым причинам это было для него слишком значимо. Ему необходимо было заглянуть внутрь этой хорошенькой головки.
– Думаю, сначала мы остановимся у дома, – предложил Хантер.
Даффи кивнула.
– Прекрасно, – отозвалась она и добавила: – Какая интересная железнодорожная станция. Как с почтовой открытки.
– А вот очередной антикварный магазин, – произнес Хантер, – похожий на почти любой магазин на главной улице. Но должен тебе сказать, что у меня почти нет антикварных вещей.
– А я люблю антиквариат. Я купила кровать… – Даффи покраснела и остановилась на полуслове.
Хантер внимательно посмотрел на нее.
– У тебя очень красивая кровать, – сказал он, сворачивая с дороги и останавливаясь перед приземистым желтым, крытым жестью домом. – Где ты приобрела ее?
– В отдаленном магазине в Чарлстоне. Она была в партии товаров, а я навещала одну из моих сестер, которая и показала мне эту кровать. Я влюбилась в нее, как только увидела.
– Я могу понять это, – ответил Хантер, не выключая зажигания, несмотря на то, что уже припарковался.
– Можешь?
Он кивнул.
– Я могу не посещать антикварных магазинов, но это не значит, что я не ценю красивых вещей.
Играя своим браслетом, Даффи почти застенчиво взглянула на него.
– Я тоже, – мягко сказала она.
Хантер накрыл ладонью ее руку.
– Спасибо, что поехала со мной, Даффи.
– Ты говорил это в Лас-Вегасе.
– Я надеюсь, что буду говорить так всегда.
Даффи замерла. Дыхание ее участилось. Почему Хантер говорит все это? Так мог бы говорить человек, нашедший женщину, которую он искал многие годы, но она-то знала, что это не могло относиться к Хантеру. Но отчего ей так приятно каждое его нежное слово? И как она должна вести себя с ним? Так же, как и со всеми прежними мужчинами?
– Готова? – Хантер взял ее руку и дотронулся ее пальцами до своих губ.
Даффи не была готова, но не собиралась в этом сознаваться.
– Да, – ответила она, берясь за ручку дверцы машины.
Хантер быстро выскочил и обежал машину, чтобы открыть ей дверцу. Даффи понравилось это.
– Спасибо, – сказала она, выходя. – Твоя мать правильно воспитала тебя.
– О да, – засмеялся Хантер. – Надо знать Тельму.
– Ты так ее зовешь? – Даффи шла рядом с Хантером по каменистой дорожке к дому с односкатной крышей.
Вдоль двух его сторон, насколько она могла разглядеть, шла веранда; плетеные кресла и гамак приглашали посетителей отдохнуть в них.
– Иногда. – Хантер остановился на веранде. – А ты?
– Я называю моих родителей папа и мать.
– Интересный контраст. – Он подвел ее к гамаку, и они оба сели в него. – Ты мало рассказывала мне о своих родителях.
– Да. Значит, вот где ты вырос?
– Даффи обороняется. – Хантер не собирался менять тему. – Ты никого не подпускаешь слишком близко, верно?
Даффи хотела было возразить, но поняла, что это бессмысленно. Джонни знала ее лучше всех; отец принимал и любил ее, но он всех принимал. Мать почти не замечала ее, делая исключения лишь в дни важных семейных событий, а все друзья считали ее легковесной светской красавицей, роль которой она сама для себя выбрала.
– Верно, – повторила она.
Хантер откинулся в гамаке и оттолкнулся ногами от пола так, чтобы гамак закачался. Даффи была ему благодарна за то, что больше он ничего не сказал. Она украдкой взглянула на него сбоку, потом доверчиво вложила свою руку в его.
– Не думай, что я специально закрываюсь от тебя, – объяснила она. – Просто я по природе осторожный человек.
Если кто-нибудь и собирался все испортить в их отношениях, то только не Даффи.
– Понятно, – протянул Хантер, держа ее за руку.
Огромный рыжий кот высунул голову из-за угла веранды.
– Встречай мистера Пиклза, – представил его Хантер. – Вот это кот, который обычно прыгает, когда на него шикают.
Кот медленно подошел и остановился потереться о ноги Хантера. Хантер погладил его, кот откинулся на спину и громко замяукал.
– Какой он доверчивый, – сказала Даффи.
Хантер посмотрел на нее взглядом, который Даффи не могла – или не хотела – понять.
– Пойдем, – сказал он, поднимаясь и не выпуская ее руки. – Мистеру Пиклзу нужен его гамак.
Действительно, как только они направились к входной двери, кот прыгнул в гамак и стал умываться, действуя языком и одной передней лапой.
Хантер отпер входную дверь и распахнул ее перед Даффи. Она вошла в большое помещение, совмещавшее функции жилой комнаты со столовой. Здесь была простая мебель, которая приглашала уютно разместиться – или в глубоком кресле около камина, или на диване перед телевизором. На столах были аккуратно расставлены корзины с пряжей и разложены кусочки кружев; на столике для кофе лежала вышитая салфетка; на ней, растянувшись, спала еще одна кошка – полосатая.
– Как уютно, – заметила Даффи.
– Спасибо, – как-то сухо поблагодарил ее Хантер.
– Это, – строго сказала Даффи, – самое важное качество для дома.
Он отпустил ее руку, но только для того, чтобы обнять за плечи и притянуть поближе к себе.
– Я рад, что тебе здесь нравится.
Она подалась к нему и, когда его теплые губы завладели ее ртом, тихо вздохнула, раскрыв губы, чтобы полностью отдаться поцелую.
Хантер принял приглашение и прижал ее мягкое тело к своему жаждущему и отвердевшему телу. Он не хотел знать, о чем она думает, – и в то же время стремился к этому. Он не хотел нуждаться в ней – и страстно по ней тосковал. Он не хотел любить ее, но…
Хантер оторвался от ее губ, потрясенный мыслью, которая почти созрела в нем.
Почти. Не полностью.
– Не останавливайся, – прошептала Даффи, наклоняя его голову вниз.
– Давай проверим, есть ли кто-нибудь в доме, – предложил он, отвлекая ее внимание на некоторое спасительное время.
– О, конечно! – Даффи отступила, прикрывая рукой свои требовательные губы.
– Тельма в магазине, – объяснил ей Хантер, направляясь в коридор, ведущий на кухню, – но трудно сказать, кто еще может быть здесь. Она принимает людей, как кошек.
Даффи знала, что Хантер был единственным ребенком и что Тельма вырастила его одна. Заинтересованная, она последовала за ним из уютной комнаты в коридор, стены которого были увешаны множеством фотографий, и в нерешительности остановилась перед коллекцией, которую составляли портреты Хантера, должно быть, еще времен начальной школы.
Ясноглазый мальчик с шаловливой улыбкой менялся от фотографии к фотографии. Однако, подойдя ближе, Даффи заметила что-то похожее на синяк под глазом на фотографии, датированной «пятым классом». Погруженная в изучение фотографий, она не услышала, как Хантер подошел к ней.
Он обнял ее и прикрыл ее глаза своими ладонями.
– Не смотри на детские фотографии!
Засмеявшись, Даффи отняла его руки и обвила их вокруг своей талии. Прижавшись к нему, она сказала:
– О да, детские фотографии. Ты был прелестным ребенком. А кто это тебе поставил фингал?
Даффи почувствовала, как он напрягся; потом пожал плечами:
– В какой-то драке.
Око за око. Она закрылась от него, и теперь он делал то же самое. Чувствуя себя смелее, возможно, потому, что они не стояли лицом к лицу, Даффи предложила:
– Скажи мне, за что ты дрался, и я скажу тебе, почему я называю моего отца папой, а мою маму – матерью.
– Хитрюга, – усмехнулся Хантер и уткнулся подбородком в ее макушку. – Один сопливый нахал обозвал мою мать, и я ударил его. Он дал мне сдачи.
– Но его синяк был больше твоего?
– Как ты догадалась?
– Просто мое предположение оказалось верным.
Хантер поцеловал Даффи в шею и крепче сжал ее талию, его пальцы поползли вниз. Даффи вздохнула и приникла к нему. Было абсолютно ясно, что противиться ему она не могла.
– Ну? – поторопил Хантер, круговыми движениями поглаживая ее по спине.
– Моя мать, – медленно начала Даффи, стараясь, чтобы ее голос не звучал жалобно, как у обиженного ребенка, который за что-то порицает свою мать, – принадлежит к тому типу женщин, которым не стоит иметь детей. Она не способна жертвовать собой.
– А именно это требуется от матери?
– Думаю, да.
– А твой отец?
– Он совсем другой. – Даффи почувствовала, что в ее ответе прозвучала горечь, и пожалела, что так и не смогла простить свою мать. Вернее, она простила ее, но не могла заставить себя быть с ней прежней – смеяться с ней, плакать, ходить по магазинам.
Излюбленным средством общения ее матери была критика, за которой следовал остракизм.
– Отец всегда был моим другом, – сказала Даффи. – Даже тогда, когда быть моим другом стало не очень-то желательно.
– Ты имеешь в виду разрыв вашей помолвки с Алоизиусом и причину этого?
У Даффи перехватило дыхание.
– Разве я говорила тебе об этом? – Быть может, и говорила, но сейчас она не собиралась углубляться в этот вопрос.
– Давай считать, что я просто слышал эту историю.
Даффи повернулась к Хантеру. Он обнял ее. Глядя прямо ему в глаза, она сказала:
– Как ни странно это звучит, у меня были свои причины так поступить. Я хотела наказать Алоизиуса за отца. Моя мать… – Ее голос прервался.
– Да? – Хантер убрал прядь волос с ее щеки, и этот ласковый жест тронул ее.
– Моя мать была с отцом Алоизиуса, в нашем доме, и Джонни застала их. Вот почему я хотела наказать их. За то, что они причинили боль моей сестре.
– И тебе.
Даффи кивнула и только сейчас обнаружила, что дрожит.
– После этого мне нигде не было спасения. Я просто не знала, кому можно верить, кому нет.
Хантер наклонился и, нежно ее поцеловав, прижал к себе. Он успокаивающе гладил ее по спине и плечам и говорил какие-то глупости вроде: «Ну-ну, моя маленькая, все будет хорошо».
