Текст книги "Доктор Любовь"
Автор книги: Хейли Норт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Хейли Норт
Доктор Любовь
Глава 1
Даффодил Лэндри пристально смотрела на письма, разложенные полукругом на ее рабочем столе. У нее было ровно тридцать семь минут на то, чтобы управиться с колонкой к сроку, а она не написала еще и слова.
– Эни-бени-мини-мо, – бормотала она, вертя в руках единственное письмо, пришедшее не из Нового Орлеана.
– Еще не готово? – В дверях мелькнул сполох рыжих волос, при ближайшем рассмотрении оказавшихся собственностью худощавой женщины, которая подобралась достаточно близко, чтобы застать Даффи врасплох. – Потеряли нюх, Док Даффи?
Для главного редактора газеты «Кресент» Даффи нацепила свою самую сладкую улыбку. Изначально Маргарит была ярой противницей того, чтобы рубрику «Доктор Любовь» вела Даффи. Однако когда новая колонка стала пользоваться большой популярностью у читателей, редактор помнила лишь о том, что идея создания этой рубрики исходила именно от нее.
– Я всегда укладываюсь в срок, – ответила Даффи, вскрывая конверт с маркой Пончатулы.
Возможно, сельских жителей волнуют иные проблемы, чем горожан. После шести месяцев анонимного ведения колонки, перелопатив груды писем, Даффи абсолютно точно знала, что все влюбленные совершают одни и те же ошибки. Некоторых из них, как выяснилось, не избежала и она сама.
Маргерит продолжала стоять в дверях, барабаня ярко-красными ногтями по металлической обшивке стены. Даффи развернула листок нежно-розовой почтовой бумаги и попыталась сосредоточиться на строках несколько по-детски составленного послания. За время своей работы в «Кресент» Даффи усвоила: чем меньше будешь замечать Маргерит, тем быстрее она исчезнет.
«Дорогой Доктор Любовь», – прочитала Даффи. Это все-таки лучше, чем Док Даффи, как настойчиво называла ее Маргерит. Это прозвище так и осталось за Даффи среди нескольких сотрудников «Кресент», посвященных в тайну личности Доктора Любовь.
Естественно, за стенами редакции оставалось загадкой, кто скрывается за псевдонимом Доктор Любовь. Как заявила Маргерит на одном из собраний, газету просто перестанут покупать, если жители Нового Орлеана обнаружат, что охотно внимали советам Даффодил Лэндри! Или – что еще хуже – на редакцию обрушатся жалобы о расторгнутых помолвках и публичные обвинения во вредоносности советов.
Но при этом «Кресент» изо всех сил стремился обойти свою соперницу – бульварную газетенку «Гамбит». Между тем тетя Даффи – Уистерия – год назад передала племяннице десять процентов своего капитала, так что молодая женщина получила некоторое право голоса в делах газеты. В результате Маргерит пришлось смириться.
Чтобы избежать столкновения интересов, Даффи попросила редактора своей основной газеты, в которой она вела светскую хронику, не раскрывать ее имени, и «Кресент» представил миру Доктора Любовь.
И теперь сотни женщин – и мужчин, которые, правда, не спешили признаваться в этом, – гонялись за каждым выпуском «Кресент», торопясь узнать, какой диагноз и кому поставит на этот раз обожаемая, но при этом язвительная Доктор Любовь. Как часто говорила Даффи своей сестре-близняшке Джонкил, в ее собственной жизни может царить полная неразбериха, но она прекрасно разбирается в чужих проблемах. Но даже Джонкил – или Джонни, как все ее звали, – не знала, кто скрывается под псевдонимом Доктор Любовь.
Постукивание по стене прекратилось. Снова оставшись в одиночестве, Даффи прищурилась и поняла, что не прочла ни слова из письма. Беглый взгляд на усеянные мелкими бриллиантами часики напомнил ей о ее обязанностях.
Мы встречаемся уже шесть месяцев – мои мечты стали явью. Я знаю Хуже много лет, но никогда раньше не была его девушкой. В школе он пользовался огромным успехом, ну и сейчас, понятно, все бегают за ним. Я чувствую, что в последнее время все пошло наперекосяк, а он оправдывает свое отсутствие занятостью на работе. Х проводит много времени в Новом Орлеане, и мне говорят, что там он встречается с другими женщинами, но когда он возвращается ко мне и называет своей сельской принцессой, то мне достаточно только взглянуть в его большие карие глаза, увидеть его чувственную улыбку – и я начинаю таять. Я не могу заставить себя спросить его об этих других женщинах. Стоит ли мне вообще это делать?
Верная, но Одинокая из Пончатулы.
Даффи застонала и скомкала письмо. Что за кретинка! Так, это письмо вполне подойдет. Кажется, ее читатели любят, когда кто-нибудь попадает ей на язычок. А в данном случае не только автор письма, но и ее герой – X – представляли собой отличную мишень.
Шесть месяцев – и он уже смотрит на сторону. Даффи опустила руки на клавиатуру. Шести месяцев вполне достаточно и для нее. В конце концов парень начинает ожидать, что ты будешь принадлежать только ему, – все мужчины, с которыми Даффи встречалась, считали, что она стремится к браку не меньше, чем они сами. Ошибочка. Шесть месяцев как раз тот срок, после которого Даффи находила какой-нибудь хитроумный способ порвать отношения, которые грозили стать слишком удобными. Иначе пришлось бы сражаться с демонами в своей душе, рискнув изменить своим принципам.
Но именно этого Даффи так и не смогла заставить себя сделать.
Она была готова побиться об заклад, что знает все про этого X. Мистер Знаменитость, да? Даффи знала, что значит быть самым популярным, когда все остальные толпятся вокруг тебя, но вовсе не стремятся понять, что ты на самом деле собой представляешь. И в скором времени ты так привыкаешь к созданному окружающими образу, что уже забываешь, что в действительности за ним стоит. Нет, этой идиотке из Пончатулы будет гораздо лучше без этого парня.
Стоит ли Вам спросить его (она печатала быстро, где-то даже смешивая личные чувства с профессиональными суждениями) о тех других женщинах? Нет, моя дорогая, милая сельская барышня, не стоит. Почему? Потому что Вам вообще больше не надо разговаривать с ним. Если он позвонит, не отвечайте. Если приедет, отключите дверной звонок. Этот человек еще не готов, не стремится или не способен остепениться – с Вами или с кем бы то ни было еще. Найдите мужчину, которому будете нужны только Вы, и тогда Вы перестанете чувствовать себя одинокой. Этим отношениям я ставлю беспощадный диагноз. На ваших отношениях следует поставить крест. Мой диагноз – отношения изжили себя.
Даффи сохранила файл, включила принтер и посмотрела на свои дрожащие от волнения руки. Она понимала, что это реакция на ее собственные проблемы, решением которых ей тоже предстояло заняться.
Она сунула распечатку в простой коричневый конверт, на чем Маргерит настаивала из соображений секретности, и протянула его редакторше, вновь появившейся у ее стола.
Даффи убрала за ухо прядь волос.
– Как раз вовремя, – сказала она.
– Док Даффи опять в ударе?
– Тебе понравится, – ответила Даффи, откидываясь в кресле и потянувшись за шелковой вечерней сумочкой, которую взяла сегодня с собой. – Не исключено, что тебе придется позаботиться о дополнительных экземплярах для северной части озера.
Глаза Маргерит удивленно округлились.
– Расширяешь круг наших читателей?
– Письмо из Пончатулы. – Этот городок, знаменитый своим фестивалем земляники и антикварными магазинами, находился примерно в часе езды к северу от Нового Орлеана.
Маргерит улыбнулась, и Даффи поняла, что главный редактор подсчитывает возможное увеличение тиража. Держа в руке коричневый конверт, она спросила:
– А что за мероприятие у тебя сегодня?
– Что-то не совсем обычное. Благотворительный вечер с участием новоявленного компьютерного гуру.
Маргерит кивнула:
– Вечер с Хантером Джеймсом в поддержку сиротского приюта. Мы отправили Джилл собирать материал.
– Джилл? – Даффи не могла скрыть удивления.
Джилл писала о технологиях, а не о светской жизни, и вряд ли сумеет отличить рыбную вилку от десертной ложки. И Даффи могла бы поклясться, что у Джилл нет ни одного вечернего платья.
– Разве ты не знаешь, что Джеймс сколотил состояние на web-технологиях?
Даффи оставила выпад без ответа. Только потому, что она ведет светскую хронику в ежедневной городской газете, люди считают ее пустоголовой тупицей и уж точно не видят в ней профессионала. Естественно, она могла бы прочитать все о Хантере Джеймсе заранее, но в ее планы не входило заниматься этим делом, учитывая его незначительность, тем более что две другие вечеринки требовали ее внимания. Однако сегодня утром ей домой позвонил редактор, из другой газеты – с ее основной работы – и попросил заглянуть на вечеринку Джеймса. Она проходила – как в ответ на ворчанье Даффи пояснил редактор – в частном здании всего лишь в квартале от Опера-Гилд-Хаус, где она должна была быть при любых обстоятельствах.
– По крайней мере, Джилл сделает беспристрастный доклад, – сказала Маргерит, прищурив глаза.
Ее слова слегка задели Даффи.
– Почему не кто-то другой? – Хорошо, она клюнула.
– Это ты мне сама скажешь. На следующей неделе. – Тихонько засмеявшись, редактор покинула комнату.
– Сама скажешь, – пробормотала Даффи, мысленно рисуя образ компьютерного гуру.
Молодой, наверняка прыщавый, в очках, в коротких брюках, обрывающихся где-то между его икрами и лодыжками. И достаточно богатый, чтобы вызвать живейший интерес у влиятельных особ Нового Орлеана. Ибо надо иметь много денег, чтобы, не обладая знатностью рода, привлечь к себе всеобщее внимание.
Иначе Даффи уже давно познакомилась бы с таинственным Хантером Джеймсом. Происходившая из состоятельной семьи городских джентри, Даффи Ливодэ Лэндри не могла не знать всех и каждого, кто хоть что-то собой представлял. И в течение нескольких прошлых лет ее работа заключалась именно в том, чтобы раскапывать подоплеку светских мероприятий, освещаемых в «Нью-Орлеанс тайме».
Проходя через приемную, Даффи улыбнулась новенькой девушке за первым столом. Та нерешительно улыбнулась в ответ, беглым взглядом окинув элегантное черное вечернее платье Даффи.
– Какое прелестное платье, миссис Лэндри, – произнесла она.
– Спасибо. – Даффи поблагодарила ее за комплимент легкой улыбкой, стараясь выдержать дистанцию, приличествующую ее роли совладелицы «Кресент».
Эта роль оправдывала присутствие Даффи в газете и помогала Маргерит оберегать секрет Доктора Любовь.
Как-то раз редактор сказала Даффи:
– Все, что нам нужно, – это какая-нибудь язва-секретарша, готовая кому угодно продать нас.
Эта девушка выглядела отнюдь не язвой. Даффи сдержала желание взять ее под свое крыло и помочь в желанной для девушки журналистской карьере. Две предыдущие секретарши редакции были из той же категории. Они жаждали мелькать на телевидении, но не могли попасть туда, так что им оставалось отвечать на звонки в газету и надеяться, что какой-нибудь телевизионный продюсер случайно заметит их и предложит заветное местечко. Неудивительно, что никто из них не задержался надолго. Даффи ничего не знала о теперешней, но понимала, что скорее всего угадала. Люди обычно бывали откровенны с ней.
– Вы с мистером Лэндри идете на вечеринку?
Даффи вытаращила глаза на девушку. Та, конечно, решила, что у нее есть муж. А что тут странного? Некоторые подруги, ровесницы Даффи, были замужем не первый раз. Она покачала головой и взглянула на табличку с именем секретарши.
– Нет, Ивонна, я иду работать.
В нескольких милях от расположенной в центре Нового Орлеана редакции «Кресент» – в той части города, которая с таким же успехом могла бы быть на другой планете, – Хантер Джеймс затягивал на себе пояс: его деловой партнер утверждал, что на официальных мероприятиях, подобных этому, пояс просто необходим к смокингу.
– Черт бы побрал этот пояс!
Алоизиус Каррир усмехнулся в ответ:
– Привыкнешь.
– Черта с два, – ответил Хантер. – За кем охотимся сегодня?
– За Тиффани Фиппс. Она молода, умна и стоит примерно десять миллионов.
– Хм. – Хантер посмотрел на своего друга, сидящего в другом конце загроможденной гостиной на втором этаже дома, принадлежащего одной из теток Алоизиуса. Тетка предпочитала путешествовать по Европе и Азии со своей компаньонкой, дамой средних лет, вместо того чтобы, как следовало бы, жить дома с мужем и взрослыми детьми. Хантер и Алоизиус останавливались в этом доме, когда бывали в городе.
– Она хорошенькая?
Алоизиус снова усмехнулся:
– Предоставляю тебе самому судить об этом. Сегодня она придет с кавалером, но я случайно узнал, что он нам не соперник.
– Чего ради ты с таким упорством стараешься меня пристроить?
Алоизиус в ответ удивленно вытаращил глаза.
– Что хорошо для души, хорошо и для дела. Как твой партнер и банкир я не могу быть настолько недальновидным, чтобы заботиться лишь о поиске щедрых инвесторов и при этом совсем не учитывать твоего эмоционального состояния.
Хантер презрительно фыркнул, наглядно демонстрируя, что именно он думает о такой заботе.
– Лучше занимайся своим банком. О себе я сам позабочусь.
Взяв хрустальный бокал с бренди со стола, сплошь заставленного фигурками из слоновой кости, Алоизиус произнес:
– О да, это верно. Хантер всегда при девочках. Без проблем удовлетворяет все свои потребности.
Раздался звонок, спасая Алоизиуса от верного удара в челюсть, которым Хантеру так и хотелось наградить своего самодовольного партнера. Хантер взглянул на изысканные фарфоровые часы, украшавшие одну из каминных полок в комнате. Перед ним вдруг промелькнула картина из детства, когда в Рождество у мамы не было денег, чтобы заплатить по счетам, и они проводили праздник у огня своего единственного камина.
– Это, должно быть, миссис Джарриган. Она точна, как всегда.
– И расторопна, как никто, – добавил Алоизиус, осушая свой бокал. – До того как она взяла на себя управление Клубом сирот, мы вечно были в убытке. А сейчас он – одна из самых популярных и хорошо финансируемых благотворительных организаций в городе.
– Да, – подтвердил Хантер, выключая режим «холод» на кондиционере: он замерз, несмотря на неожиданное для апреля тепло, проникшее в старый дом и вступившее в схватку с системой вентиляции. «Каждый ребенок заслуживает Рождества!» – программа по сбору средств, проводимая под этим лозунгом компанией Хантера, охватила весь город.
Хантер спустился по лестнице, отмечая, что в зале для приема гостей, находящемся на первом этаже, как будто все в порядке. Нанятый по такому случаю дворецкий впустил миссис Джарриган – сейчас она стояла в дверях и осматривала все вокруг, словно сверялась со своим внутренним списком. Возможно, решил Хантер, так оно и было. Она подняла на него глаза, улыбнулась и спросила:
– Не хотите ли помочь мне в проверке персонала? Меньше всего Хантеру хотелось заниматься именно этим, но он кивнул и проследовал за миссис Джарриган через два смежных зала в огромную кухню в глубине дома. Его матери понравилось бы тут, но когда он захотел купить ей подобный шикарный дом, она затрясла головой, приложила палец к губам и посоветовала сыну использовать свои деньги более разумно.
Это было где-то через три месяца после того, как ему в голову пришла идея возродить Клуб сирот. Алоизиус рассказал ему, что когда-то в городе была такая организация, но потом, с появлением финансируемых налогоплательщиками социальных служб, она пришла в упадок. Хантер не был сиротой, но, как внебрачный сын несовершеннолетней матери, выросший в маленьком городке Луизианы, он часто ощущал свое родство с теми, кто потерял мать или отца или, что еще страшнее, обоих родителей сразу.
– Сегодня все должно пройти без сучка без задоринки, – говорила миссис Джарриган, наметанным глазом оглядывая буфетчиц и официантов, готовых приступить к делу. Раздался звонок.
Неторопливым шагом в кухню вошел Алоизиус.
– Мне сказали, что на наш вечер билеты достать труднее, чем на тусовку в яхт-клуб.
– Это потому, что они самые дорогие, – заметила миссис Джарриган. – Богатство к богатству.
Хантер подмигнул одной из буфетчиц, смазливой юной штучке, вовсе не нуждающейся в бюстгальтере, чтобы привлекать к себе взгляды.
– Я все же так и не понял, почему люди жаждут заплатить пятьсот долларов лишь за то, чтобы сфотографироваться со мной.
Должно быть, Алоизиус заметил, как Хантер подмигивал буфетчице: он что-то сказал ей, и та вышла. Хантер вздохнул. С тех пор как Алоизиус влюбился и обручился, он стремился организовать такое же счастье для своего приятеля – если, конечно, он, Алоизиус, сочтет его выбор достойным.
Вдали послышались голоса. Миссис Джарриган отправила прислугу по местам.
– Но это ведь не так и важно, не правда ли? – сказала она Хантеру. – Главное, что они готовы платить и их деньги идут на доброе дело.
– Вы, как всегда, правы, миссис Джарриган, – отозвался Хантер.
– Поторопись, старина, – произнес Алоизиус. – Шоу начинается.
Хантер мельком увидел свое отражение в блестящей дверце небольшого холодильника. На этом лице сразу бросался в глаза орлиный нос, что, по мнению его обладателя, автоматически исключало его из списка претендентов на победу в конкурсе красоты. Но, как говорила мать Хантера, женщин притягивают опасности и тайны. А Хантер всегда считал, что мать знает, о чем говорит; в конце концов, привлек же ее его опасный и загадочный отец, исчезнувший, как только речь зашла об ответственности за ребенка.
– А давай-ка очаровывать толстосумов будешь ты, а я проведу вечер в нормальной мужской одежде?
– Ну уж нет! Этому не бывать, – возразил Алоизиус. – Кроме того, тут Тиффани. Один взгляд – и ты забудешь все свои жалобы.
Они вошли в первую гостиную, на пороге которой как раз появились первые гости. Один из официантов поднес им напитки. Дверь открылась снова, и в зал размеренной походкой вошла блондинка.
Хантер внимательно посмотрел на нее. Женщина переступила порог, остановилась и окинула взглядом зал – словно королева, оглядывающая свои владения.
Она была стройной и высокой, полную грудь отнюдь не скрывал черный шелк ее облегающего платья. Светлые волосы, доходившие до плеч, поблескивали, как сказочная золотая пряжа Рапунцель, – мысль, ясно показавшая Хантеру, что он утратил контроль над собой.
– Кто это? – как можно небрежнее спросил он Алоизиуса. Неужели та самая хваленая Тиффани Фиппс? Если это и впрямь она, то он готов был простить своему партнеру все его назойливое сводничество.
Алоизиус посмотрел на дверь, затем опять на Хантера. Видимо, зачарованность Хантера отразилась в его взгляде, потому что Алоизиус схватил своего друга за руку и стал уговаривать:
– О нет, Хантер, прекрати, старина! Я твой друг, слушай меня. С этой женщиной ты захочешь познакомиться в самую последнюю очередь!
– Ты пробуждаешь мое любопытство.
Хантер продолжал следить за женщиной, отклонившей попытку дворецкого освободить ее от громоздкой черной кожаной сумки. Она взяла бокал шампанского у проходившего мимо официанта и скользнула в гостиную в другом конце холла.
– Это именно то, чего я боялся, – пробормотал Алоизиус. – Думай о Тиффани.
– Если ты мне не скажешь, я пойду и спрошу сам.
Миссис Джарриган направлялась к ним в сопровождении двух хорошо одетых седовласых женщин. Уже очень скоро Хантеру предстояло явить публике того Хантера Джеймса, которого ей хотелось видеть.
– Кто она?
– Обещай мне, что, если я скажу, ты будешь держаться от нее подальше. Я знаю эту женщину много лет, и никогда ни одному парню она не принесла ничего хорошего.
Хантер улыбнулся приближающимся дамам и миссис Джарриган и, не разжимая губ, произнес:
– Ее имя, Алоизиус.
Тот вздохнул и взъерошил свои волосы.
– Даффодил Лэндри.
Глава 2
– Даффи!
Даффи обернулась, безошибочно распознав голос своей сестры. В благодарность за своевременное вмешательство она заключила свою сестру-близняшку в объятия. Дело в том, что одна семейная пара, упорно карабкающаяся по социальной лестнице, в этот момент настойчиво осаждала Даффи, явно намереваясь засветиться в светской хронике.
– Я и не знала, что ты вернулась в город.
Джонни, зеркальное отражение ее собственных голубых глаз, светлых волос и фигуры, мягко улыбнулась и сказала:
– Мы вернулись вчера. – Она вздохнула. – Я скучала по Эрике, но Дэвид, как всегда, оказался прав. В Джакарте не место трехлетнему ребенку.
О да, Дэвид всегда прав.
– Где Дарвин? Э, подожди, вспомнила – Даррен.
– Даффи, ты знаешь имя моего мужа не хуже, чем свое собственное.
Родившись на пятнадцать минут раньше Даффи, Джонни всю жизнь играла роль старшей сестры и знала, как при необходимости придать строгость своему обычно мягкому голосу.
– Ну, хорошо, извини. Так, где же Дэвид? Ты оставила его в Джакарте?
Даффи старалась, чтобы ее голос звучал покаянно. Ради сестры она примирилась с ее выбором супруга, но все же с трудом выносила надменность Дэвида.
– Он пошел взять нам что-нибудь выпить.
– А! – Даффи заметила, что Джонни, несмотря на свой блистательный вид, казалась немного подавленной.
– У тебя кто-нибудь появился? Даффи мотнула головой.
– Прошло же только шесть недель.
– Чтобы влюбиться, много времени не надо.
Даффи расстегнула футляр фотоаппарата. Она дала себе двадцать минут передышки и поэтому еще не видела «героя дня». Кроме того, сводническая болтовня Джонни всегда раздражала ее.
– Ба, да это же моя очаровательная свояченица!
Даффи едва не подпрыгнула, когда около нее появился муж Джонни. Он передал жене бокал вина, чмокнул Даффи и сделал большой глоток своего обычного виски с содовой.
– Ты сейчас пишешь для «Киберсцены»?
Он имел в виду раздел ежедневной газеты, дающий обзор популярных технологий.
– Нет, Дэвид, я до сих пор лишь девочка из состоятельной семьи, дилетантски занимающаяся журналистикой в качестве общественного обозревателя, – ответила ему Даффи, цитируя излюбленную фразу Дэвида о ней самой.
– А также подыскивающая себе мужа, – добавил он. – Хантер Джеймс гораздо больше подходит для разделов «Деньги» и «Киберсцена», чем для светской хроники.
– Ты знаешь его? – Даффи оглядела комнату.
В противоположной стороне она заметила на удивление знакомый мужской затылок. Человек смеялся, и при этом его большие уши ходили ходуном. Алоизиус Каррир! Что ж, это понятно; в конце концов, это дом его тетки.
Но кто этот черноволосый Казанова рядом с ним, склонившийся к пожилой миссис Делонпре и заигрывающий с ней так, будто та стала Королевой красоты только в этом году, а не полвека назад? Если он и друг Алоизиуса, то скорее всего не из здешних мест.
Даффи выросла с Алоизиусом. Он и Оливер Годо были товарищами ее детских игр. Оливер остался ее верным другом, но она никогда не спала с ним – не сделала такой ошибки.
С Алоизиусом все было совсем по-другому.
– Я выкладываю ей всю известную мне информацию о Хантере Джеймсе, а она, я уверен, совсем меня не слушает. – От разглядывания таинственного незнакомца Даффи отвлек командный голос Дэвида.
– Нет, я слушаю. – Она одарила его улыбкой и переместилась так, чтобы видеть сразу и Дэвида, и значительную часть комнаты.
– Я говорю, – продолжил Дэвид, опустив руку на затылок Джонни и лениво поглаживая его, – что лично я его не знаю, но, конечно, слышал о нем.
Джонни отпила глоток вина и огляделась. Она задумалась, как это часто бывало с ней на вечеринках, и Даффи страстно захотелось взять ее за руку и расшевелить. Вопреки тому, что для всех Джонни играла роль старшей сестры, она нуждалась в опеке гораздо больше Даффи.
– Джеймс самостоятельно выучился на компьютерного гуру и сделал деньги на интернет-технологиях, как только его компания стала известной. Он из местечка Пончатула, но проводит много времени в городе.
– Почему он интересуется сиротами? – спросила Джонни и сама удивилась своему вопросу.
– Хороший вопрос, – отозвалась Даффи. – Это в тебе все еще не пропал журналистский инстинкт.
Джонни пожала плечами. Она, не Даффи, была главным редактором газеты в их школе и руководила газетой в колледже. Но, выйдя замуж, сразу же бросила все свои писательские занятия, хотя и не отказывалась заменять в «Кресент» заболевшую секретаршу.
Дэвид допил виски. Подошел поздороваться седовласый джентльмен, и они обменялись рукопожатием. Улыбнувшись женщинам, джентльмен отошел.
– Мой банкир, – пояснил Дэвид. – Джеймс устраивает вечер в поддержку Клуба сирот, вероятно, потому, что он сам наполовину сирота.
– Наполовину?
Дэвид пожал плечами:
– Мягко выражаясь. В действительности же он самый настоящий бастард.
Джонни выглядела потрясенной. Даффи же только возмутила формулировка зятя.
– Вот я и говорю, дайте ему насладиться моментом всеобщего внимания, – сказал Дэвид, жестом подзывая пробегающего мимо официанта. – Нувориши никогда долго не удерживают своих денег.
Даффи вынула фотоаппарат. Двадцать минут благополучно истекли; она не могла больше выдерживать манию величия Дэвида: еще секунда – и она высказала бы все, что о нем думает. Даже при всем своем богатстве она слишком горда, чтобы быть снобом.
– Ты не можешь показать мне его?
– Без проблем. – Дэвид оглядел сначала их комнату, потом соседнюю. – Он там, с одним из твоих бывших дружков.
– Брюнет возле Алоизиуса? – Даффи знала, что голосом выдает свое удивление. А как же бриджи, теннисные туфли и юношеские прыщи?! – Ты уверен, что это Хантер Джеймс?
Дэвид выразительно посмотрел на нее. Джонни взяла у официанта новый бокал и вставила:
– Дэвид всегда во всем уверен.
– Конечно, дорогая, – кивнул тот.
Ему явно понравилась реплика жены.
– Я только сниму его, и должна бежать, – объяснила Даффи, раздумывая, стоит ли доверять Дэвиду. С него станется сыграть с ней какую-нибудь шутку.
Но шутка это или нет, ей хотелось поближе взглянуть на таинственного незнакомца. Сейчас он поднес затянутую в перчатку руку миссис Делонпре к своим губам.
Пожилая дама засмеялась и, прежде чем отстраниться, кокетливо шлепнула его по щеке.
– Прямо чародей, – прошептала Даффи, желая, чтобы Алоизиус отвязался от своего спутника.
С единственным из семьи Каррир, кому однажды улыбнулось счастье, они старательно избегали общения.
Ну же! Подойди как ни в чем не бывало. Ошарашь Алоизиуса улыбкой, которая заставит его действовать и познакомить тебя с этим парнем. Если это действительно Хантер Джеймс, ты только сделаешь свою работу.
В то время как такой план созревал у нее в голове, Даффи чувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца, прощупывающий ее. И хотя он находился в другой части гостиной, она знала, что он следит за ней. У нее было очень странное ощущение, что ее изучают от кончиков розовых полированных ногтей до завитка волос, прилепившегося к ее щеке.
Он явно почувствовал ее интерес к себе.
Сердце Даффи заколотилось.
Незнакомец скользнул взглядом сквозь ее платье к черному атласному бюстгальтеру и ниже, к трусикам.
Он угадал любопытство в ее душе.
И размер ее бюстгальтера, 36-С, безошибочно.
Жилка на горле Даффи нервно запульсировала.
Его же лицо оставалось совершенно невозмутимым. О, было абсолютно ясно, что он наблюдает за ней, как мужчина за женщиной, которой он хотел бы добиться. Но пойдет ли он дальше простого изучения своей жертвы, Даффи предугадать не могла.
Что же все-таки он замыслил?
Что таится в этих темных глазах и в этой всегда имеющейся наготове улыбке, которой он с одинаковой легкостью одаривает и старую миссис Делонпре, и Алоизиуса?
Она должна это разузнать.
Даффи сделала шаг вперед. Отстранила официанта, предлагавшего поднос с канапе.
Алоизиус недовольно посмотрел на нее. Она сделала еще шаг, принимая вызов. Он мог презирать ее, но не в его силах было удержать ее от разговора с его спутником.
В такт ее движению темноглазый брюнет, продолжая что-то говорить Алоизиусу, сделал шаг ей навстречу.
Даффи улыбнулась.
Незнакомец остановился. Алоизиус схватил его за локоть, когда какая-то женщина, словно смерч, обрушилась на обоих мужчин с другого конца гостиной.
Не просто какая-то женщина, а Тиффани Фиппс. Даффи внутренне застонала, может быть, ее стон даже вырвался наружу. Мужчина учтиво протянул Тиффани руку. Не стоило этого делать. Она чмокнула незнакомца в щеку, Даффи могла расслышать ее, как обычно, громкий голос:
– Мне кажется, мы всегда были самыми близкими друзьями.
Даффи остановила официанта и схватила первое попавшееся пирожное. Алоизиуса она могла осадить, но идти против него вместе с Тиффани было выше ее сил. Когда-то, на вечеринке в честь двенадцатилетия Даффи, Тиффани взяла личные сбережения из кошелька именинницы и раздала их хихикающим гостям, – тех пор Даффи не выносила Тиффани. В тот день она разбила девочке губу, но родители наказали именно Даффи, но не Тиффани.
Протерев пальцы влажной салфеткой, Даффи успокоилась. Если Хантер водит знакомство с такими женщинами, как Тиффани, он в любом случае не в ее вкусе. Она подняла фотоаппарат, внутренне иронизируя над своими мечтами. В обществе, где она жила, люди порицают Даффи, вероятно, больше, чем Тиффани.
В конце концов, какие недостатки у Тиффани? Самолюбивая, искушенная, экстравагантная, она только выполняла нелегкую волонтерскую работу. Еще она была опытным адвокатом. Ровесница Даффи, Тиффани однажды уже развелась, и ходили слухи, что она путается с каким-то сенатором из Кентукки ради денег.
Но по стандартам мира, в котором жила Даффи, недостатки Тиффани не шли ни в какое сравнение с недостатками Даффодил Лэндри.
Отгоняя уныние, грозившее придавить ее своей тяжестью, Даффи прицелилась. Подошла ближе. По крайней мере ее редактор будет доволен. Два светских льва примазываются к новоявленному – и вдобавок необыкновенно сексуальному – филантропу.
Вспышка!
Должно быть, Тиффани почувствовала, что их снимают. Она вплотную приблизилась к мужчине, поправляя его галстук-бабочку.
Вспышка!
Вспышка!
Три быстрых снимка – и Даффи повернула назад. Она быстро пробралась сквозь толпу. Ей нужно было осветить еще два события.
Когда Даффи спустилась по центральной лестнице особняка, она вдруг с удивлением поняла, что ни одно из других общественных мероприятий не интересовало ее. И Даффи знала причину – на них не будет черноглазого брюнета.
Черт, но ведь она красива.
Безусловно, она хорошо сложена – прекрасная фигура, царственная осанка. Безупречная кожа, шелковистые светлые волосы… Строгое платье скорее нашептывает, чем кричит о достоинствах своей хозяйки. Короче говоря, эта женщина обладала такой внешностью, какую Хантер редко встречал, если вообще встречал.
Даже очаровывая миссис Делонпре и готовя солидное обращение для Клуба сирот, Хантер думал о Даффодил Лэндри, единственной женщине в доме, которую Алоизиус умолял его избегать во что бы то ни стало.
Хантер следил за тем, как она разговаривает с другой женщиной, светловолосой, цвет волос которой как две капли воды походил на цвет волос Даффодил. Но даже тогда, хотя Хантер мог видеть двойняшку лишь со спины, он интуитивно знал, что она никогда не произведет такого впечатления, как Даффодил Лэндри.
