Текст книги "Ложь и любовь"
Автор книги: Хейли Норт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Старик обращался к Мэг, но по тому, как он это произнес, она поняла, что остальные ухватятся за его предложение. И верно. Матильда прервала обличительную речь против мэра и громко сказала:
– Хорошая мысль, Оги. Милочка, расскажите нам о своей семье.
Мэг облизнула пересохшие губы, поспешно соображая, как бы получше описать свою семью. Ошарашить собравшихся известием, что у нее трое детей, в данный момент представлялось ей не самой удачной идеей.
– Э-э… что бы вы хотели узнать?
– Самые обычные вещи. – Матильда посмотрела на Мэг с таким видом, словно считала ее редкостной тупицей. – Кто ваши родители, в какой школе вы учились, какой университет окончили.
Кинки выпрямился.
– Первая жена Жюля была из рода Даффорков, вторая – из рода Муазен.
Дедушка Понтье стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.
– Да уж, много было проку от их родословных! Ни одна из них не продержалась больше двух лет. Сиси, как я понимаю, просто не могла переломить собственную натуру, но вот почему Марианна не прожила с моим внуком и шести месяцев после того, как…
– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.
Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.
Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:
– Я окончила школу с ОЭД.
Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.
– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.
Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.
Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.
– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.
Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.
– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.
– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.
Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.
– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.
Девушка вздохнула:
– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.
– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.
Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.
Амелия Энн продолжала возмущаться:
– Тебе следовало бы спросить у дочери другое: откуда она узнала об этом ОЭД? Приличные девушки о таких вещах не знают! – с негодованием заявила Матильда.
Не снимая наушников, Изольда пояснила:
– Старшая сестра Астора получила ОЭД после того, как забеременела.
– Изольда, веди себя прилично! – ужаснулась Амелия Энн, глядя не столько на дочь, сколько на мать.
– Полагаю, вопрос о колледже снимается, – заметил Кинки, наконец перестав выбивать нервную дробь пальцами.
Мэг засомневалась, кого он имеет в виду: подругу Изольды или ее саму, получившую «всего лишь» ОЭД. Она уставилась на его непрестанно движущиеся руки. Что-то в их нервозных жестах показалось ей смутно знакомым, но что? Какой-то неясный образ всплывал в памяти, но никак не мог оформиться четко.
– Так вы учились в колледже? – спросил дедушка Понтье.
– В УНЛВ.
– Никогда не слышала о таком учебном заведении, – заявила Матильда.
– Это Университет штата Невада в Лас-Вегасе, – ответил Паркер. Его низкий глубокий голос прозвучал приятным контрастом в сравнении с большинством других, в которых слышались визгливые нотки.
Мэг бросила на Паркера быстрый взгляд, признательная ему за то, что он не сбежал и не оставил ее посреди волчьей стаи. Она почему-то чувствовала, что Паркер предпочел бы оказаться где угодно, только не в центре того, что назвал Большой гостиной.
– У них там сильная баскетбольная команда, – вставил доктор Прежан, подводя Тинси поближе к родственникам.
В чрезмерной заботе, которой доктор окружал Тинси, чувствовалось что-то нездоровое. У Мэг возникло ощущение, что доктор Прежан сует нос абсолютно во все стороны жизни семейства Понтье, вторгаясь гораздо дальше, чем позволил бы себе на его месте любой другой врач.
Что ж, по крайней мере они восприняли слова доктора как своего рода одобрение. И ни один не спросил, окончила ли она университет. Мэг видела, что они за ней наблюдают, и спрашивала себя, сможет ли хоть чем-то помочь матери Жюля. Тинси, похоже, живет в своем собственном мирке, а все прочие с радостью препоручили ее заботам доктора Прежана.
– Так, со школой и университетом мы разобрались, – подвел итог Понтье-старший. – Теперь расскажите нам о родителях.
Мэг замялась. Воспользовавшись паузой, Кинки вставил:
– Сначала поведайте нам, как вы познакомились с Жюлем.
Старик бросил свирепый взгляд на молодого человека:
– Видно, ты никогда не научишься дожидаться своей очереди. Ни ты, ни мой внук так и не научились уважать старших.
Кинки в уже знакомой Мэг манере пожал одним плечом:
– Наши родители никогда на это особо не напирали.
– Скорее ты просто затыкал уши, когда речь шла об уважении к старшим, – заметила Матильда.
– Ох, да не ворчите вы на меня, – огрызнулся Кинки. – Я знаю, где спрятаны все скелеты.
Лицо Паркера выразило нескрываемое презрение. Мэг могла только гадать, что именно имел в виду Кинки, но вообще-то не хотела знать ответ на этот вопрос. Она желала только одного: поскорее вернуться домой, обнять своих детей и вдохнуть их запах – запах чистоты и невинности.
– Так где вы познакомились с моим внуком? «Может, сгладить ситуацию?» – думала Мэг, оглядывая роскошную гостиную. Она задержала взгляд на бесценных предметах антиквариата. В окна, которые начинались на уровне пола и доходили почти до потолка, была видна широкая веранда, а за ней газон и парк, занимающий, как Мэг уже знала, целый квартал. Однако при всем окружающем их богатстве эти люди просто жалки.
Мэг глубоко вздохнула и решила ответить правду. Но тут она заметила, что Тинси подняла голову и смотрит на нее с надеждой. Мать явно мечтала услышать такую версию последних дней жизни сына, которая напоминала бы окончание волшебной сказки.
– Мы познакомились… – Мэг пыталась подобрать слова, которые были бы не слишком далеки от истины, – на светском мероприятии.
Брови Паркера поползли вверх. Интересно, как высоко бы они взлетели, расскажи Мэг всю правду без утайки, как собиралась вначале? «Он пришел в бар, где я разносила напитки».
– На танцах? – Тинси подалась вперед так резко, что Прежан уронил руку с ее плеч.
– Нет, на музыкальном вечере.
Ну вот, это должно ее удовлетворить, подумала Мэг. Когда Жюль зашел в бар при казино, сел за угловой столик и стал заказывать бурбон с водой порцию за порцией, в зале действительно играл оркестр. Музыканты, как водится, играли с оглушительной громкостью, но оркестр был не хуже любого другого маленького оркестрика в Лас-Вегасе. Талантливые музыканты стекались сюда со всей страны в надежде разбогатеть.
– Вы танцевали? – мечтательно спросила Тинси.
– Мы разговаривали.
Так оно и было. Они действительно разговаривали, да так долго, что Моуз, хозяин бара, окликал Мэг два раза. Он перестал орать, только когда Жюль швырнул ему стодолларовую банкноту.
«После того как Моуз угомонился, мы продолжили разговор и Жюль попросил меня за тридцать тысяч долларов на три дня стать его женой, и я согласилась, а потом он убил себя, и вот я здесь. Может, я спятила?»
– По-моему, вы расстроили ее, – тихо заметила Амелия Энн.
Мэг слабо улыбнулась:
– Ничего, со мной все в порядке. Тинси снова расплакалась:
– А со мной – нет!
Перекрывая ее рыдания, Матильда спросила:
– Так расскажите же наконец о своих родителях!
Мэг беспомощно указала на Тинси, но доктор снова взял заботу о ней на себя.
Мэг не могла признаться этим собравшимся вокруг нее пираньям в том, что она сирота. Их собственные родословные наверняка древнее, чем предметы антиквариата, собранные в этой гостиной.
Мэг медлила. Вероятно, лучше всего было бы придумать еще какую-нибудь сказку, но Мэг терпеть не могла ложь, и ей не хотелось добавлять новые звенья к уже сплетенной паутине. Помощь подоспела с неожиданной стороны.
Паркер подошел к Мэг.
– Вероятно, Мэг не хочет говорить о родителях, так как считает, что мы должны судить о ней по ее собственным качествам.
Мэг с удивлением взглянула на Паркера. Что он имеет в виду? Откуда он вообще может что-то о ней знать? Вероятно, изумление отразилось на ее лице.
– Что ты имеешь в виду, Паркер? – Матильда перевела взгляд с Паркера на Мэг.
Мэг попыталась взять себя в руки и принять невозмутимый вид. Если Паркер не нанял частных детективов, способных работать со скоростью света, то он не знает о ее личной жизни абсолютно ничего.
– Я имею в виду, – ответил Паркер, улыбаясь Мэг в такой милой манере, в какой еще никогда не улыбался ей, – что я хорошо знаю родителей Мэг.
Глава 6
Паркер был бы рад взять свои слова обратно, но это было невозможно. Он просто не сдержался. Наблюдая, как его семейство со всех сторон рассматривает и взвешивает Мэг, явно пытаясь найти подтверждение тому, что она не принадлежит к их кругу, Паркер переживал за нее и злился. Злился он даже вдвойне, ибо понимал, что и сам вел себя ничуть не лучше. С первой же минуты, когда Паркер увидел Мэг в номере Жюля, он предположил самое худшее. Он судил ее и наклеивал ярлыки так же, как Матильда и Тинси. Только дед проявил некоторые признаки независимости мышления, что, впрочем, Паркера не удивляло. Понтье-старший никогда не шел по чужим стопам. Для остальных же Мэг в любом случае оказалась бы недостаточно хороша, из какой бы семьи ни происходила. Для Понтье никто не может быть достаточно хорош. Паркер поджал губы, и улыбка, которой он хотел ободрить Мэг, исчезла.
– Вы знали моих родителей?
В голосе Мэг прозвучало недоверие и какое-то необъяснимое волнение, как будто она хотела ему верить, но не могла. Да уж, Паркер повел себя на редкость нелепо. Мэг непременно поймет, что он солгал, чтобы защитить ее. Интересно, этот благородный поступок возвысит его в ее глазах?
– Каким бизнесом они занимаются?
Дед Паркера адресовал вопрос не Мэг, а ему. Естественно, он предположил, что Паркер познакомился с ними на почве деловых контактов. У дедушки Понтье была такая привычка – по меньшей мере раз в неделю говорить внуку, что вся его жизнь заключается в работе и потому он должен научиться получать от этого удовольствие.
– Сахаром, – ответил Паркер, невольно подумав о том, как сладка улыбка Мэг, когда она адресована ему.
– Ну что ж, по крайней мере это респектабельный бизнес, – заметила Матильда. – Вы должны пригласить родителей на поминки. – Она настороженно прищурилась. – А родственники с вашей стороны были приглашены на свадьбу?
Мэг замотала головой.
Судя по выражению лица, ее ответ немного смягчил Матильду.
– Честно говоря, они даже не знают, что мы с Жюлем п-поженились, – сказала Мэг, слегка заикаясь.
– Вы и им собирались рассказать сегодня? – Понтье-старший ударил по панели управления инвалидной коляской. – Вы все сделали шиворот-навыворот!
– Вы правы. Мне очень жаль, вы даже не представляете, как я сожалею. – У Мэг был такой виноватый тон, что Паркер почти забыл о своих подозрениях. Разве может столь невинное существо быть коварной интриганкой, заманившей Жюля в ловушку и снова посадившей его на кокаин?
Паркеру было неприятно думать о ситуации в столь зловещих выражениях, но факт оставался фактом: когда Жюль снова стал употреблять наркотики, эта женщина была с ним. Его брат терпеть не мог ловить кайф в одиночку, отчасти именно этим и объяснялась его долгая дружба с Кинки.
– Позвоните своим родителям, – распорядился старик Понтье.
– Позвонить? – Мэг растерянно заморгала. – Э-э…
– У вас есть какие-то особые причины не желать, чтобы они принимали участие в вашей жизни?
Матильда давным-давно освоила искусство вкладывать в любой вопрос множество завуалированных намеков, сплошь отрицательных.
– О нет, но они… их сейчас нет в стране.
– Они отправились в заграничное путешествие?
Казалось, Матильде новость понравилась. Паркер же заключил, что Мэг не хочет смущать родных, приглашая их на столь грандиозное мероприятие, каким непременно обернутся поминки и похороны Жюля.
Мэг кивнула. Что-то сегодня она слишком часто кивает. Вероятно, на нее так подействовала обстановка – когда человеку приходится выдерживать коллективное нападение со стороны всех Понтье сразу, всякое может случиться. На ее месте не многие смогли бы держаться так стойко. Паркер до сих пор помнил, как, еще учась в старших классах, впервые привел в дом свою девушку. Тинси раскритиковала ее макияж, отец, который тогда был еще жив, пустился флиртовать с девочкой, по возрасту годившейся ему в дочери, дед своей резкостью довел ее до слез. Девушка позвонила родителям, чтобы те приехали и забрали ее. Паркер с ней даже не поцеловался.
Он вернулся мыслями в настоящее. Интересно, кто на самом деле родители Мэг? Что за жизнь она вела до того, как вышла за Жюля? Почему бросила школу? Любит ли она мороженое? Паркер невольно улыбнулся. Ему так много хотелось узнать о Мэг.
– Но у меня есть другие родственники, которым мне действительно нужно позвонить, – сказала Мэг.
– Я рад, – сказал дед, – мне бы не хотелось думать, что вы одна на белом свете.
Паркер видел, что на лице Мэг отразилась сложная гамма чувств, своеобразная смесь растерянности и решимости. Только что Мэг готова была противостоять им всем, вместе взятым, а в следующее мгновение Паркеру показалось, что она мечтает удрать, спрятаться в безопасном месте, некоем убежище, которое у нее, по-видимому, есть в ее реальной жизни.
– Мы должны сообщить еще кое-кому, – сказала Амелия Энн.
Матильда смерила дочь недовольным взглядом.
– Что за чушь ты говоришь, мы должны известить множество людей. Не знаю, с какой стати мы тут сидим, когда нам следует заниматься организацией похорон. – Она подняла очки, которые висели на цепочке у нее на шее. – Кинки, будьте так любезны, позвоните Хортону.
Амелия Энн опустила голову и, глядя на свои сложенные на коленях руки, тихо сказала:
– Я имела в виду Гаса. Матильда уронила очки на грудь.
Дедушка Понтье шлепнул по подлокотнику с такой силой, как будто хотел разом убить дюжину москитов.
Кинки и пальцем не пошевелил, чтобы позвонить в колокольчик и вызвать Хортона.
Тинси подняла голову с плеча доктора Прежана.
Даже Изольда оторвалась от книги. Ее блестящие, слишком понимающие для подростка глаза внимательно следили за реакцией каждого из взрослых.
Паркера же интересовала реакция только одного человека. Он всмотрелся в Мэг – ее озадаченное выражение не оставляло сомнений в том, что она не подозревает о существовании Гаса. Паркер поразился: даже для Жюля подобное поведение не укладывалось ни в какие границы. Он женился на этой женщине, даже не удосужившись сообщить ей, что у него есть сын. И не просто какой-то счастливый маленький карапуз.
– Я… – начала Мэг.
Паркер перебил ее, не дав задать роковой вопрос: «Кто такой Гас?» Он и на этот раз не знал, почему решил защитить Мэг, разве что не хотел стать свидетелем того, как его семья затопчет ее.
– Вы знаете его как Огюста Жюля-четвертого, – пояснил Паркер. – Но все остальные называют его Гасом.
– Ах да, конечно. – Мэг улыбнулась, и Паркер снова подумал, как же она хороша, когда улыбается.
Его трюк не остался незамеченным Матильдой.
– Но вы ведь знали, что у вашего мужа есть сын от предыдущего брака? – спросила она.
– Конечно, знала, – ответил за Мэг Паркер.
– Сдается мне, ты почему-то не хочешь позволить ей самой отвечать на вопросы, – заметил дед Паркера, пристально изучая Мэг.
Паркер уже почувствовал, что Мэг понравилась его деду куда больше, чем предыдущие жены Жюля, но старик привык жить по собственным правилам. Он либо принимал человека безоговорочно, либо наглухо отгораживался от него. Забавно, но Паркеру хотелось, чтобы дед, которым он восхищался, несмотря на его язвительность, отнес Мэг к первой категории.
– Значит, он не знает о смерти отца? – спросила Мэг медленно, словно мысленно оценивая возможные последствия этого обстоятельства.
Все дружно воззрились на нее.
– Мы сами только что узнали, – обронила Матильда.
– А его мать? Ей разве не надо сообщить?
Кинки расхохотался.
– Дорогая, не знаю, что Жюль наговорил вам о Марианне Даффорк, но от этой женщины и в лучшие времена бывало мало проку, что уж говорить о каких-то трудностях.
В этом Паркер не мог с ним не согласиться. Он пояснил для Мэг:
– Марианна сама в чем-то похожа на ребенка.
«Как и моя мать», – добавил про себя Паркер. Жюль – по крайней мере один раз – ухитрился жениться на женщине, в точности похожей на Тинси. Сиси, конечно, сделана совсем из другого теста. Она не просто развелась с Жюлем после всего лишь двух месяцев брака, но охотно сообщала любому заинтересованному слушателю, что два месяца жизни с Жюлем отвратили ее не только от мужа, но и от мужского пола вообще. К величайшему облегчению всех членов семейства Понтье, Сиси переселилась в Сан-Франциско. По последним сведениям, она работает массажисткой. Однако, несмотря на то что Сиси отреклась от Жюля и всего мужского пола, она тем не менее исправно обналичивала чеки, поступающие в качестве алиментов.
Мэг выглядела все более озабоченной.
– Для ребенка его возраста потеря одного из родителей… Она не договорила и в упор посмотрела на Паркера. В глазах, цвет которых от края радужной оболочки к зрачку менялся от небесно-голубого до темно-синего, он прочел настойчивый вопрос: Мэг спрашивала его о возрасте мальчика.
– Да, десять лет – возраст непростой, – задумчиво произнес Паркер, мысленно удивляясь, как Мэг удается заставлять его плясать под ее дудку. Может, она и Жюля так же околдовала, и он женился на ней из-за одного только желания, просто потому, что не устоял перед ее привлекательностью? Если так, то Паркер не мог упрекнуть брата, более того, он вполне понимал его.
– Да, десять лет – очень сложный возраст, – эхом повторила Мэг.
Паркеру показалось, что в ее глазах блеснула влага – первый признак скорби, проявленной ею до сих пор.
Все еще уткнувшись носом в книгу, Изольда сказала неожиданно громко:
– При чем здесь возраст? Какая разница, десять ему лет или еще сколько, Гасу все равно будет тяжело. – Изольда подняла голову, посмотрела на всех с некоторым удивлением, потом снова приняла прежнюю позу и водрузила на голову наушники.
Амелия Энн улыбнулась дочери.
Паркер подумал, что его изрядно затюканная кузина, вероятно, рада, что ее дочь не чужда сантиментов. Амелию Энн никто из родственников ни в грош не ставил, и если бы она однажды ночью просто исчезла, никто бы даже не хватился ее, Паркер не раз ловил себя на мысли, что Амелии Энн надо было бы обратиться к психотерапевту или записаться в группу феминисток, чтобы научиться постоять за себя. Но она держалась в тени собственной матери, повсюду таскаясь за ней как хвостик. Ее единственными самостоятельными выходами в свет были собрания женщин – членов новоорлеанского клуба. А этот старинный оплот новоорлеанской респектабельности располагался всего в одном квартале от Понтье-Плейс, причем дом, стоящий напротив клуба, принадлежал семье мужа Амелии Энн, так что орбита, по которой вращалась вся жизнь Амелии Энн, была невелика.
Хотя Изольда снова уткнулась в книгу и, казалось, снова стала безучастной ко всему, Мэг ответила ей:
– Знаешь, Изольда, по-моему, это очень существенно. Десять лет – трудный возраст. И тридцать два года тоже, – мягко добавила она.
Паркеру показалось, что по лицу девушки мелькнула тень улыбки, но он не был в этом уверен.
– Некоторые мои знакомые частенько бывают на похоронах, но они рассказывают об этом так же, как если бы речь шла, к примеру, об игре в гольф, – заявил Понтье-старший. У него на скулах заходили желваки. – Но я этого не понимаю, смерть нас всех уравнивает, молодых ли, старых ли. – Он прочистил горло. – Однако довольно философствовать. – Старик повернулся к Мэг: – Сообщить новость Гасу придется вам с Паркером.
Мэг кивнула.
Неизвестно почему, но слова деда повергли Паркера в панику. Откуда ему знать, как сообщить десятилетнему мальчику, что его отца больше нет? К тому же Гас далеко нетипичный десятилетний мальчуган, с ним все не так просто. Марианна то вовсе забывала о его существовании, то объявлялась в городе с кучей подарков, а когда Гас в очередной раз демонстрировал характер, заявляла, что не в состоянии с ним справиться.
Ребенку еще не исполнилось и семи лет, когда Марианна и Жюль избавились от него, отправив в закрытую школу, расположенную в штате Миссисипи. Паркер несколько раз встречал Гаса, когда тот приезжал в Понтье-Плейс на каникулы, но они виделись недолго, не больше чем по часу. Собственный дом Паркера, к счастью, стоит достаточно далеко от Понтье-Плейс, в районе Байо-Сент-Джон. С тех пор как у деда случился удар, Паркер стал проводить в Понтье-Плейс гораздо больше времени, подолгу обсуждая с ним в библиотеке вопросы бизнеса, но в последние два года Гас оставался в школе почти весь год.
Зная, что он совершенно не умеет обращаться с Гасом и не подходит на роль посланца семьи, Паркер ждал возражений Мэг. Ведь она могла бы заявить, что это не ее забота. Он был уверен, что Марианна даже не прилетит из Швейцарии на похороны, Сиси, может, и объявится, но ни в коем случае не взвалит на себя заботу о ребенке бывшего мужа, тем более мальчике. Черт возьми, никто из них в прошлом не подарил Гасу ни капли тепла и нежности!
Но Мэг не возразила. Паркер с удивлением услышал ее ответ:
– Наверное, нам лучше не откладывая двинуться в путь. Убеждена, я смогу помочь вам с Гасом, и в этом деле от меня будет гораздо больше пользы, чем во всем остальном.
– Что ж, разумно, – сказала Матильда. В ее устах это было равносильно комплименту.
Мэг встала. Паркер срочно пытался придумать какой-то предлог задержаться.
– Может, стоит позвонить его врачу? Доктор Прежан кивнул:
– Превосходная мысль. Поскольку у ребенка неустойчивая психика, вам не помешает помощь профессионала. У меня есть один знакомый, и к нему можно обратиться. Кстати, он нравится мне гораздо больше, чем тот врач, который наблюдает Гаса сейчас.
Паркер бросил на врача враждебный взгляд, думая, что если терапевта порекомендует Прежан, то лучше уж он сам управится с Гасом.
– Не трудитесь, – сказал он, – забота любящих родственников поможет мальчику лучше любого врача.
Мэг улыбнулась ему:
– Я готова ехать, только сначала мне нужно позвонить.
– Я провожу вас в библиотеку, – сказал Паркер, улыбаясь в ответ.
Как это типично, что его в очередной раз выбрали для выполнения неприятного семейного поручения, и как отрадно, что в кои-то веки ему не придется выполнять его одному.
Мэг вышла из комнаты вслед за Паркером, радуясь, что появился благовидный предлог сбежать. Она пока не знала, окажется ли миссия, добровольно принятая ею на себя, труднее или легче, чем общение с компанией высокомерных, критично настроенных эгоцентриков. Мэг в любое время предпочла бы иметь дело с ребенком, а не со взрослым. С ребенком всегда есть какая-то надежда.
Мэг поежилась. Ох уж эта Матильда! Надо же так обращаться со своей дочерью!
Ее движение не укрылось от Паркера. Остановившись перед двустворчатой дверью, украшенной богатой резьбой, он сухо сказал:
– Добро пожаловать домой!
Домой… Мэг подняла на него удивленный взгляд. Разве можно назвать домом этот дворец? Дом – это нечто небольшое, уютное, дом должен быть завален игрушками, книгами, незаконченными детскими поделками, в доме должен звучать смех, хотя бывают и слезы из-за разбитых коленок и разных житейских неприятностей. Хотя после смерти Теда Мэг пришлось довольствоваться несколькими комнатами в доме миссис Феннистон, она по-прежнему старалась, чтобы в ее доме всегда царила атмосфера любви и тепла.
– Смерть одного из членов семьи, – медленно проговорила Мэг, – порой выявляет в нас какие-то черты, представляющие всех далеко не в лучшем свете.
Паркер толкнул дверь.
– Вы всегда так снисходительны?
Мэг пожала плечами, не очень понимая, что ответить. Она считала себя не вправе критиковать членов его семьи, даже если они вели себя непозволительно грубо. Поскольку сама Мэг знала правду о своих отношениях с Жюлем и чувствовала себя виноватой, ей было трудно упрекнуть его родственников в настороженном отношении к ней.
– Телефон на письменном столе.
Паркер указал на массивный, поблескивающий полированным деревом письменный стол, расположенный у дальней от входа стены. Часть стола была занята папками, аккуратно сложенными в стопки. Мэг подошла к столу.
– Вы руководите компанией из дома?
– Я здесь вырос, – ответил Паркер, – но у меня есть свой дом в другом районе города. Здесь, в библиотеке, я иногда консультируюсь с дедом, и у меня есть кабинет в Си-би-ди.
– Си-би-ди?
– Сентрал бизнес дистрикт[3]3
Центральный деловой район Нового Орлеана.
[Закрыть]. Прошу прощения, я забыл, что вы не можете этого знать.
– Да, я не здешняя.
Мэг, конечно, хотелось поскорее взять трубку и позвонить домой, но вместе с тем было интересно узнать о Паркере побольше.
– Для меня Новый Орлеан – город, состоящий из отдельных районов. – Паркер скрестил руки на груди и прислонился к краю стола. – В данный момент, например, вы находитесь в одном из жилых кварталов города. Первоначально – примерно двести лет назад – мои предки обосновались во Французском квартале. Между тем районом и этим расположен Парковый квартал.
Мэг кивнула. Понимая, о чем говорит Паркер, она не очень хорошо представляла места, о которых шла речь.
– Сразу видно, что вы любите свой город. У него такая богатая история.
– Да, я люблю его. – Паркер улыбнулся. – И рад, что это заметно. – Он отошел от стола. – Ладно, звоните, а то нам пора ехать к Гасу.
Мэг сняла трубку, но не спешила набирать номер. Она ни в коем случае не собиралась разговаривать с детьми в присутствии Паркера Понтье. Лучше не посвящать его в те подробности ее личной жизни, которых он пока не знает. Кстати, нужно не забыть спросить у него, зачем он сказал, что знает ее родителей. Когда Мэг услышала это заявление, ее сердце буквально подпрыгнуло: как, наверное, любая сирота, она всю жизнь втайне мечтала, что когда-нибудь воссоединится со своими родителями.
– Я буду ждать вас у бокового выхода, через который мы вошли в дом.
Паркер повернулся и пошел к двери.
Испытывая слабые угрызения совести из-за того, что Понтье придется оплачивать еще один ее междугородний звонок, Мэг набрала номер миссис Феннистон. У Мэг было предчувствие, что, до того как она наконец выпутается из этой истории, ей придется еще не раз позвонить домой.
В трубке раздался голос миссис Феннистон. Мэг вздохнула с облегчением:
– Как хорошо, что я застала вас, миссис Феннистон.
– Надеюсь, у вас все в порядке? – Спокойствие миссис Феннистон ничто не могло нарушить.
– Пожалуй, да. – Мэг очень хотелось рассказать обо всем почтенной вдове, с которой за последние несколько месяцев они так сблизились, изложить ей всю историю, но она не могла признаться во всех подробностях своей работы в Новом Орлеане. – Но дела пошли не совсем так, как я планировала.
– Как мне кажется, именно поэтому полковнику и нравилось изучать квантовую физику, – заметила миссис Феннистон. – Но за детей можете не беспокоиться, мы отлично проводим время. Вчера они водили меня в парк водных аттракционов.
Мэг улыбнулась. Женщина, приютившая ее и детей, вызывала у нее искреннюю симпатию и даже восхищение. И миссис Феннистон, и сама Мэг овдовели примерно в одно и то же время. Миссис Феннистон пятьдесят пять лет прожила в браке с выдающимся британским ученым, проводившим свои исследования в испытательном центре в штате Невада.
– Им там, наверное, понравилось.
– Да, очень, и мне тоже. Тут некоторые приплясывают от нетерпения, так им хочется с вами поговорить.
– Я только хотела предупредить, что мне, вероятнее всего, придется задержаться.
– Ничего страшного, делайте все, что вам нужно, а за нас не беспокойтесь. Мы прекрасно проводим время, но у вас, судя по голосу, что-то не ладится.
– О, у меня все в порядке, – с наигранной бодростью заверила Мэг, снова пожалев о том, что не может поделиться своими проблемами с миссис Феннистон. Но она сама ввязалась в эту историю и сама должна из нее выпутаться.
– Ну, передаю трубку Элен.
– Ма-а-ма! Мы ходили в аквапарк, Тедди оказался таким трусишкой! Представляешь, даже Саманта съехала с большой горки, а Тедди отказался!
– А ты? Ты съезжала с большой горки?
– Конечно! – В голосе десятилетней девочки послышалось возмущение тем, что мама усомнилась в ней. – Только малыши боятся с нее съезжать.
В трубке послышался какой-то шум и возня, и Мэг не удивилась, когда затем раздался голос ее сына:
– Элен такая глупая, она не понимает, что я слишком взрослый, чтобы кататься с горок!
Мэг вздохнула. За последний год Тедди действительно повзрослел, даже слишком быстро. Она понимала, он скорбит по отцу на свой лад и считает своим долгом взять на себя его роль, и как могла пыталась ему помочь, вместе с тем стараясь, чтобы Тедди все-таки вел себя как маленький мальчик.
