Текст книги "Почти леди"

Автор книги: Хейди Бетс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Она негодовала, кричала, даже изображала истерику! Словом, делала все, чтобы помешать осуществлению ужасного плана Брэнда. Однако ничего не помогало: Роберт, одобривший план Донована, был неумолим. В конце концов Уиллоу поняла: придется смириться, вскоре она станет новоиспеченной «миссис Брэнд Донован» – по крайней мере представители нью-йоркского высшего общества должны были в это поверить.

С помощью супруги мистера Ксавье Уиллоу выбрала для бала изумрудно-зеленое платье на тонких, изящных бретельках. У Мэри имелся богатый гардероб прекрасных модных вещей, сшитых лучшими парижскими портными. Платье вполне подходило Уиллоу и очень шло к ее темно-каштановым волосам. Вот только вырез показался ей слишком уж смелым.

Наряд дополняли длинные блестящие бусы. Грудь Уиллоу, по новой моде, поддерживалась бюстгальтером и казалась слишком высокой, так что лиф платья немного оттопыривался. Ниже талии, сзади под юбки, подкладывалась маленькая подушечка, от чего фигура приобретала особую пышность.

Уиллоу казалось, что так обнажать свое тело – это ужасное бесстыдство, поэтому она прихватила с собой тонкую черную кружевную шаль – то закрывала плечи, то опускала ее ниже, пряча обнаженные руки. Но она прекрасно понимала, что с шалью все же придется расстаться, и это очень ее беспокоило.

Покидая «Серебряную шпору», Уиллоу даже не подозревала, что когда-нибудь ей придется открывать свое тело подобным образом. Но что поделаешь? Таковы требования высшего общества. Уж миссис Ксавье их прекрасно знала.

«Интересно, как Брэнд оценит новый облик своей напарницы?» – с ужасом думала Уиллоу, поднимаясь в просторный холл дома Ксавье. Однако то, что произошло, превзошло все ее ожидания. Донован прервал на полуслове фразу, обращенную к Джеймсу Ксавье, и уставился на свою «супругу»; он буквально пожирал ее глазами. Уиллоу стало не по себе.

Собравшись с духом, она подошла поближе, чтобы «муж» мог оценить эффект, производимый сочетанием глубокого декольте, корсета и бюстгальтера. Брэнд чуть приоткрыл рот – и вдруг нахмурился. Однако взлетевшая на плечи кружевная шаль немного успокоила его.

Удивительно, но Донован все же не потребовал, чтобы она сменила наряд. Впрочем, Уиллоу все равно не стала бы этого делать – из принципа. Стоило ли тратить зря столько времени и душевных усилий на привыкание к своему новому образу? Да она скорее прошлась бы голой по Пятой авеню, чем согласилась сменить платье!

Уиллоу опустилась на стул и перевела дух. Туго затянутый корсет, казалось, лишал всякой возможности дышать. Она повторяла наспех заученные французские выражения и молила Бога, чтобы план не сорвался.

Идея проникнуть в круг знакомых Ивониы Ксавье принадлежала Брэнду, но не обошлось и без усилий Роберта. Обсудив план с семейством Ксавье и заручившись их полной поддержкой, Роберт тем самым обеспечил прикрытие «тылов». Брэнду и Уиллоу предстояло на время поселиться у Ксавье; хозяевам же надлежало представлять их как молодоженов, только что вернувшихся из Парижа, где они проводили медовый месяц. Брэнду – так посоветовала Мэри – пришлось взять на себя роль богатого отпрыска сент-луисской ветви рода Донованов, а Уиллоу стала наследницей огромного состояния и жила за границей, пока… пока на ее жизненном пути не появился молодой красавец, сын состоятельного владельца кораблестроительной компании.

Уиллоу долго отказывалась изображать юную леди, которую очаровал молодой красавец, – даже после разговора в кабинете Пинкертона она еще упорствовала. И не важно, что в ту роковую ночь в номере «Астор-хауса» почти так все и произошло. Но Брэнд с Робертом были заодно, и у нее не находилось веских аргументов против. Когда же в спор вступила и миссис Ксавье, Уиллоу поняла: придется смириться и играть предназначенную ей в этом спектакле роль.

Роберт с Брэндом додумались даже до того, что «супружеская пара» должна ночевать в одной спальне – чтобы не вызывать подозрений. В противном случае ничего не подозревающие слуги Ксавье могли бы разнести сплетни от дома к дому и тем самым оказали бы плохую услугу сыщикам.

Уиллоу набрала в легкие побольше воздуха – о, этот проклятый корсет! – и чуть подтянула вырез платья. Она то и дело хмурилась, ее одолевали недобрые предчувствия.

– Что-то не так, дорогая? – со слащавой улыбкой спросил Брэнд, развалившийся на сиденье экипажа напротив Уиллоу.

Они перебрались в дом Ксавье около полудня, а теперь сопровождали Мэри и Джеймса к соседям, у которых должен был вечером состояться грандиозный бал. Роберту, чтобы не слишком смущать Ксавье, пришлось немного приукрасить историю Уиллоу и Брэнда: он сказал, что сыщики только изображают молодоженов, на самом же деле давно состоят в счастливом браке. Супруги Ксавье были ужасно растроганы тем фактом, что муж и жена неразлучны даже в таком опасном деле, как поиски преступников. В распоряжение Уиллоу и Брэнда были предоставлены несколько комнат, а также экипаж для служебных и личных разъездов. Однако Уиллоу не очень-то обрадовалась экипажу – ей не хотелось оставаться наедине с Брэндом ни на минуту.

Казалось, Брэнд прекрасно чувствовал себя в модных брюках со штрипками и во фраке. Уиллоу же, напротив, никак не могла привыкнуть к своему новому платью. Она сейчас с удовольствием заехала бы Доновану кулаком в живот – его приторно-ласковое обращение прозвучало почти как оскорбление.

– Со мной все в порядке, – коротко ответила она.

– Нервничаете?

«А как же иначе?» – подумала Уиллоу. Но вслух сказала:

– Вовсе нет. А вы?

– Нисколько, – ответил Брэнд, улыбнувшись. – Не забыли, кто вы?

Глаза Уиллоу округлились.

– Нет, конечно. Полоумная дочь богатого корабельщика, наивная, девушка, имевшая несчастье случайно встретиться со своим будущим мужем.

Брэнд запрокинул голову и расхохотался.

– Все наоборот. Прекрасно воспитанная и очаровательная дочка владельца верфи, самая счастливая женщина на свете – ведь вам выпало счастье повстречать такого мужчину, как я!

– Пожалуй, это две стороны одной медали, – фыркнула Уиллоу.

Брэнд посмотрел на нее, чуть прищурившись:

– Главное, чтобы в нужный момент, когда Ксавье будут представлять нас гостям Бартонов, вы находились рядом. – Уиллоу хотела что-то сказать, но Брэнд продолжал: – Интересно, как мы будем разыгрывать счастливую супружескую пару в спальне и… м-м… в постели?

Уиллоу едва не задохнулась от возмущения. О Господи, мало того, что ей никак не удается выбросить из головы ужасную историю, произошедшую в номере гостиницы «Астор-хаус», – так еще и эти гнусные намеки! Да, ей действительно придется делить с Донованом спальню в доме Ксавье, но она не собирается выслушивать подобные дерзости!

«А ведь Брэнд очень даже хорош во фраке, – неожиданно подумала Уиллоу. – Элегантный костюм – и могучее тело атлета… К тому же он необыкновенно страстный. А как нежны были его прикосновения… И все у него получалось так естественно!..» Уиллоу вздохнула – ведь она давно уже пытается отказаться от мысли о том, что страсть тоже имеет право на существование.

Собравшись с духом, Уиллоу посмотрела Брэнду прямо в глаза и проговорила:

– Да, нам предстоит ночевать в одной спальне, но это необходимость, а не мое желание. И прошу вас, держите свои циничные мысли при себе, – добавила она ледяным тоном. – Я не позволяю себе смешивать личные отношения с деловыми.

Брэнд язвительно усмехнулся.

– Обычно, – обронил он.

Уиллоу взглянула на него с удивлением:

– Простите, что?

– Обычно, – повторил Брэнд. – Обычно вы не позволяете личному вступать в конфликт со служебным.

– Никогда не позволяю, – процедила Уиллоу сквозь зубы.

– Почему же? Однажды позволили. В ту ночь, когда мы были вместе…

Уиллоу вспыхнула. Какая мерзость! Одно дело – терпеть этого человека весь день и бороться с желанием послать его к дьяволу. И совсем другое – выслушивать напоминания об одной из самых страшных ошибок в своей жизни.

– Знаю, вам неприятно касаться этой темы, – сказал Брэнд. – Хотите забыть, что это вообще случилось. – Он выпрямился, и Уиллоу увидела, как сжимаются и разжимаются его кулаки. – Что ж, понимаю. Но нам придется быть вместе. Изображать мужа и жену. Так уж сложились обстоятельства.

Брэнд в упор взглянул на Уиллоу, и глаза его сверкнули.

– По правде говоря, лично я не отказался бы, чтобы мы снова оказались вместе. – Брэнд на несколько секунд умолк, потом продолжал: – Вы женщина, а я мужчина. Так уж определила природа – противоположный пол влечет тебя словно магнит. Поэтому будет нелегко сдержать чувства, нелегко спать в одной комнате и лишь изображать влюбленность.

Сердце Уиллоу сжалось. Она сама не заметила, как ногти ее впились в кожаную обивку сиденья. Что она может ответить? Что думает так же и даже чувствует то же самое? Нет, нельзя раскрываться. Если она проявит слабость, будут ужасные последствия – тогда в голову полезут всякие сентиментальные глупости вроде любви и замужества. Но Брэнд Донован, кажется, настроен лишь на игривый лад, так что нечего и давать ему шанс.

Иногда приятно флиртовать с мужчинами и кружить им голову, но вступать в серьезные отношения или раскрывать перед кем-то свое сердце – это совсем другое…

Уиллоу вдруг подумала о брате. Хорошо, что он сейчас в безопасности и в заботливых руках, хорошо, что никто, кроме нее, Уиллоу, не сможет его найти. При ее работе так надежнее. Но если в ее жизни вдруг появится мужчина, такой, как Брэнд Донован, – как он будет относиться к Эрику?

Тут Уиллоу заметила, что экипаж остановился у шикарного особняка Бартонов. Кучер распахнул дверцу и замер, ожидая, когда миссис Брэнд Донован соизволит выйти наружу. Уиллоу встала с сиденья.

– Конечно, будет непросто, – сказала она, взглянув на Донована, – но, думаю, вы постараетесь.

Однако Уиллоу даже в себе не была уверена. Оставаясь наедине с этим человеком, она почему-то не могла сдерживать свои эмоции.

«Да, придется постараться, – подумал Брэнд. – Только едва ли мне удастся держать себя в узде. Более того, обольщение Уиллоу Хейстингз весьма приятное занятие».

Соблазнить эту женщину будет несложно. Однажды это уже произошло. И теперь ничего не стоит снова затащить ее в постель. Однако Брэнд хотел усложнить игру. Пусть Уиллоу по уши влюбится в него и сама осознает это. Скорее всего роман продлится недолго, но он не станет сожалеть о произошедшем между ними. Но не стоит торопить события, пусть Уиллоу действительно влюбится. Разумеется, сначала она будет всячески противиться… И постарается дать ему отпор. Именно поэтому следует набраться терпения и проявлять осторожность.

Брэнд решил приступить к осуществлению своего плана ближайшей ночью.

Он помог Уиллоу выбраться из экипажа и, взяв ее под руку, вошел вслед за Джеймсом и Мэри в особняк Бартонов. Ксавье раскланивались направо и налево, улыбались знакомым и то и дело останавливались, чтобы представить своих гостей, молодоженов, только что вернувшихся из Европы.

Уиллоу прекрасно справлялась со своей ролью. Когда требовалось, ей, опытному сыщику, не составляло труда освоиться в любой обстановке. И все-таки она нервничала. Брэнд вспомнил, как накануне слышал доносившиеся из соседней комнаты французские фразы. Уиллоу повторяла их снова и снова, пока не добилась правильной и красивой интонации.

Брэнд широко улыбнулся, познакомившись с очередной супружеской парой. Уиллоу сделала то же. А она прекрасная актриса, когда захочет! Как вообще можно было сомневаться в способностях этой женщины? Кажется, она рождена для перевоплощений. Но в первый раз Уиллоу придется потрудиться. Брэнд был готов в любую минуту прийти ей на помощь.

Наконец миссис Ксавье удалось приблизиться к Бартонам. Окруженные плотным кольцом гостей, они почти затерялись в толпе. Уиллоу и Брэнд последовали за Мэри. Джеймс же, завидев старых друзей, поспешил к ним присоединиться.

Еще накануне Ксавье представили сыщикам подробный список гостей, приглашенных к ним в тот день, когда исчезла Ивонна. Многие из этих людей должны были появиться и на балу у Бартонов. Именно поэтому Брэнду и Уиллоу следовало завести как можно больше знакомств. Джеймс и Мэри даже сказали: если потребуется, они еще раз пригласят к себе гостей.

– Уильям! Клодия! Какой чудесный сегодня вечер! – радостно воскликнула Мэри. – Разрешите представить наших гостей. Это Брэнд Донован. Из тех самых сент-луисских Донованов, – добавила она многозначительно. – А вот Уиллоу, его прекрасная молодая жена. Уиллоу весь прошлый год жила в Париже и, представьте себе, повстречала Брэнда. Эти двое полюбили друг друга с первого взгляда! Ведь так, моя дорогая? – Мэри взглянула на Уиллоу.

Не успела Уиллоу и рта раскрыть, как Мэри повернулась к Бартонам и снова защебетала:

– Ах, как это романтично! Мы были ужасно рады принять молодых супругов в своем доме.

Громкая восторженная речь миссис Ксавье собрала вокруг Уиллоу и Брэнда толпу любопытных – все хотели посмотреть на них и завести новое знакомство.

– Так вы действительно недавно вернулись из Парижа? – Какая-то дородная дама коснулась руки Уиллоу. – Ах, я мечтаю попасть во Францию! Должно быть, вы без ума от Парижа?

– О да! – ответила Уиллоу, оглядывая гостей. – Это было великолепно! Но весь Париж меркнет по сравнению с любовью, которую я обрела там. – Она кокетливо взмахнула ресницами и кивнула на стоявшего рядом Брэнда.

– О, дорогая, – проговорил тот – его французский был почти безупречен, – кажется, даже мутные воды Сены заблистали от силы твоих чувств.

Уиллоу вспыхнула. Замечательный комплимент! Но увы, это была всего лишь игра, Брэнд играл свою роль, причем очень даже неплохо.

Весь вечер «молодожены» переходили от одной группы гостей к другой, рассказывали удивительную историю своей любви и очаровывали собеседников. Вынужденная изредка подходить к столам с закусками или в очередной раз вальсировать с «обожаемым супругом», Уиллоу чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Ей не терпелось поскорее «охватить» весь список, заготовленный накануне Джеймсом и Мэри.

Подозревать можно было каждого. И в то же время каждый находился вне подозрений. Уиллоу не представляла, как будет вести расследование – ведь все знакомые Ксавье казались чрезвычайно милыми и приятными людьми. И все же среди них был человек, который выманил Ивонну из дома и совершил это ужасное убийство.

И убийцу следовало найти, пока он не совершил очередное злодеяние.

Гремела музыка. Огромный зал с лакированным паркетом едва вмещал танцующие пары. Брэнд кружил Уиллоу в вальсе.

– Ну как, нашли что-нибудь? – Брэнд изобразил на лице ослепительную улыбку.

– Увы, ничего, – ответила Уиллоу, одарив «любимого мужа» кокетливым взмахом ресниц. – А вы?

– Тоже.

Уиллоу провела кончиком языка по пересохшим губам.

– Пожалуй, мне надо чего-нибудь выпить. От всех этих событий пересохло во рту.

– Да, конечно. – Брэнд отвел Уиллоу в сторону. – Разрешите принести для вас пунш?

Уиллоу полезла в крошечную сумочку, висевшую на поясе платья, и вынула складной веер.

– Пройдусь немного. Здесь ужасно душно. Встретимся у окна, у входа в зал. – Она начала энергично обмахиваться веером.

Брэнд кивнул и направился к столу с закусками.

Неспешно продвигаясь по залу, Уиллоу разглядывала гостей. Она старалась не задерживаться возле тех, кому уже была представлена, и лишь ненадолго останавливалась рядом с незнакомыми нарядными дамами. Повсюду обсуждались новинки моды, а также последние нью-йоркские сплетни.

Появление Уиллоу у всех вызывало огромный интерес, но, ссылаясь на умирающего от скуки мужа, она быстро переходила от одной группы гостей к другой. В конце концов, покинув душный бальный зал, Уиллоу проскользнула в просторный холл.

Ну вот, наконец-то можно немного отдышаться. Казалось, шнуровка корсета вот-вот лопнет. Уиллоу прислонилась к стене и на несколько секунд закрыла глаза. Корсет впивался в ребра, точно лезвие ножа. Куда проще время от времени петь в баре и носить то, что тебе хочется! Она больше ни за что на свете не позволит затягивать себя в корсет!

Тут Уиллоу вдруг услышала мужские голоса, доносившиеся из гостиной. Сначала ей показалось, что мужчины смеются, но потом раздался чей-то громкий голос, причем говоривший был, по-видимому, чем-то раздражен.

Уиллоу подошла к чуть приоткрытой дубовой двери. Осмотревшись, стала прислушиваться.

– …грязные потаскухи, говорю вам. Они все заслуживают того, что получили.

– Неужели, Чатем? Ты, конечно, как всегда, бахвалишься!

– Следовать принципам морали и отстаивать их – это вовсе не бахвальство!

Уиллоу краем глаза заметила, как говоривший горделиво выпятил грудь.

– Я и сам несколько раз пользовался услугами портовых шлюх, – раздался чей-то бас. – Цена им – грош. Впрочем, больше я и не дал!

Раздался дружный хохот, эхом прокатившийся по пустому холлу.

– Не стой они у доков, полуобнаженные и завлекающие, никто из нас и не соблазнился бы. Хорошо, что кто-то решил положить конец разврату. Неплохой способ избавления от порока, скажу я вам.

– Бог с тобой, Вирджил. Не хочешь же ты сказать, что они действительно заслуживают смерти? – проговорил один из собеседников.

Уиллоу ужасно захотелось увидеть, что происходит за дубовой дверью. Интересно, что за люди собрались там? Что написано на их лицах? И кто же из них радуется смерти ни в чем не повинных женщин?

– Именно так я и считаю, – ответил тот, кого называли Чатемом. – За грехи ожидает суровое, наказание.

– Боюсь, все зависит от того, что вы считаете грехом, – снова заговорил басистый весельчак; он явно пытался свести спор к шутке.

Но Чатем заявил:

– Город надо очистить от скверны. Нужен освободитель, вроде того, что упоминается в Ветхом Завете. Нужен реформатор, который не побоится добиться справедливости везде и повсюду. Нам нужен Гидеон!

Глава 18

Гидеон…

На лбу Уиллоу выступил холодный пот. Она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.

Так вот о чем предупреждал Чарли! Значит, загадочное слово «Гидеон» вовсе не имя одного из жителей Нью-Йорка и не название клуба. Уиллоу вспомнила библейскую легенду об иудейском судье, взявшем на себя роль спасителя народа.

Теперь надо проникнуть в гостиную и увидеть Вирджила Чатема, так живо интересовавшегося убийствами в доках. К тому же он одобрял убийства несчастных женщин и, возможно, возомнил себя Гидеоном…

Уиллоу набрала в легкие побольше воздуха – насколько позволял тесный корсет – и, расправив плечи, решительно вошла в гостиную.

Несколько голов повернулись в ее сторону.

– Ох, джентльмены, прошу прощения… – Уиллоу изобразила крайнее смущение.

И тотчас же окинула комнату взглядом опытного сыщика. Она без труда запомнила лица стоявших перед ней мужчин. Некоторые из них уже были ей знакомы. Оставалось представиться остальным.

– Кажется, вы о чем-то беседовали… Ах, простите, но, я думала, мой муж тоже отправился выкурить сигару. – Уиллоу подошла к мужчине, стоявшему ближе к двери, и Протянула руку в перчатке.

– Уиллоу Донован. Мой муж – Брэнд Донован… Кстати, из сент-луисских Донованов, – добавила она, вспомнив, с каким благоговением произносила эту фразу Мэри Ксавье.

Как и предполагала Уиллоу, мужчины один за другим стали протягивать руки и представляться. Стивен Бишоп, Кларенс Прайс, Гарри Шеффилд, Хадден Уэлсборо… Последним же оказался стоявший чуть в стороне Вирджил Чатем. Он тоже протянул руку для рукопожатия. От прикосновения его влажных коротких пальцев Уиллоу стало не по себе. Вирджил Чатем был просто омерзителен. Интересно, если бы их знакомство состоялось в самом начале вечера, этот человек вызвал бы такое же отвращение? Или неприязнь объясняется только что подслушанным разговором? Уиллоу с ужасом подумала о том, что стоит рядом с человеком, предлагающим лечить «болезни общества» столь жестоким методом, как убийство.

Она присмотрелась к физиономии Чатема. Длинные кудрявые бакенбарды, сильно выступающие скулы, толстая короткая шея, стянутая воротничком модной рубашки. А его водянистые глаза, казалось, пронзали насквозь. Нет, этот человек был мерзок вне зависимости от образа мыслей.

Уиллоу откашлялась и, изобразив улыбку, проговорила:

– Значит, моего мужа нет среди вас… Хм! Куда же он мог направиться?

Никто из мужчин не мог ответить на этот вопрос.

– Ах, наверное, снова занимает хозяев рассказами о своей европейской жизни. – Уиллоу пожала плечами и кокетливо склонила голову к плечу. – Что ж, вернусь в зал и дождусь его там. Мои извинения, господа.

Еще раз окинув мужчин цепким взглядом, Уиллоу вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и тотчас же, не задерживаясь в холле, направилась к распахнутым дверям бального зала.

Брэнд, стоявший недалеко от порога с двумя бокалами в руках, обменивался любезностями с немолодой дамой; та, казалось, была от него без ума. Уиллоу стремительно подошла к ним и положила руку на плечо Брэнда.

– Наконец ты вернулась, дорогая, – проговорил он ласковым голосом. – Вот твой пунш.

Взяв бокал, Уиллоу поморщилась и приложила ладонь ко лбу.

– Ах, милый, наверное, ты ужасно огорчишься, ко нам придется уехать. Умираю от головной боли. Кажется, мне надо поскорее лечь в постель.

Брэнд с удивлением взглянул на свою напарницу.

– Да-да, конечно, – кивнул он. Затем повернулся к даме: – Простите нас, миссис Флорент. Дорогая, сейчас я отнесу бокалы и принесу твою накидку. Жди внизу.

Брэнд поспешно удалился. Уиллоу же, попрощавшись с пожилой дамой, направилась вниз. «Гидеон… Гидеон… Гидеон», – стучало у нее в висках при каждом шаге.

Недалеко от парадной двери она наткнулась на миссис Бартон.

– Вы так рано уезжаете? – Хозяйка, казалось, не на шутку расстроилась.

– О да. – Уиллоу пришлось еще раз поморщиться и приложить ладонь ко лбу. Она взяла поданную Брэндом накидку и пробормотала: – Похоже, у меня что-то вроде… reveiller lascif. – Ей казалось, она все-таки вспомнила, как по-французски называется головная боль.

Миссис Бартон вдруг ахнула и сделала большие глаза. Более того, черты ее лица как-то странно изменились.

«Чему она удивляется? – недоумевала Уиллоу. – Можно подумать, я сказала какую-нибудь глупость!»

Донован, изобразив смущение, откашлялся, но Уиллоу заметила, что в уголках его рта промелькнула усмешка. Казалось, он едва удерживается от смеха.

Брэнд наконец нарушил затянувшееся молчание:

– Благодарим вас за прекрасный вечер, миссис Бартон. Боюсь, придется действительно ехать домой и срочно что-либо предпринять, дабы моей супруге не стало хуже.

Вновь скосив глаза на Брэнда, Уиллоу заметила, что он нервно покусывает губы. «Господи, да в чем же дело?!» – мысленно воскликнула она.

– Да-да, будет лучше, если, приехав домой, она сразу же ляжет отдохнуть, – продолжал Брэнд.

Оказавшись на улице, он громко рассмеялся.

– Неужели нельзя было как следует выучить несколько простейших французских фраз? – Брэнд буквально захлебывался от смеха.

– В чем же все-таки дело? – недоумевала Уиллоу. Тут подали экипаж, и она, усевшись напротив Брэнда, взглянула на него вопросительно.

– Только что вы сказали миссис Бартон, что… что ужасно соскучились по моим ласкам. Выражение «reveiller lascif» означает… «пробудившаяся похоть». То есть получилось, что вы вдруг почувствовали непреодолимое желание улечься со мной в постель!

Уиллоу залилась краской.

– О Господи! – воскликнула она. – Значит, миссис Бартон… она подумала, что мы поехали домой специально, чтобы…

– Вот именно.

– А вы еще прибавили, что мне действительно надо лечь в постель. Боже праведный! – Уиллоу была вне себя. – Вы дали понять, что увозите меня домой специально… для этого. Какой ужас!

– Но я же не знал, что у вас на уме? – усмехнулся Брэнд. – Я-то понадеялся, что предстоит самая счастливая ночь в моей жизни! – Он насмешливо взглянул на Уиллоу. – Так мы действительно приедем домой и…

Брэнд заглянул в глаза Уиллоу; в эти мгновения ему казалось, что она и впрямь не прочь лечь с ним в постель.

– Нет-нет! Я хотела сказать только о головной боли. Господи, миссис Бартон будет считать меня сумасшедшей! – в отчаянии вскричала Уиллоу.

– Да, очень может быть, – кивнул Брэнд.

Уиллоу поджала губы. Ее глаза-аметисты сверкали в полумраке экипажа.

– Если вы так сильны во французском, могли бы сами блеснуть знанием языка, а не заставлять меня на каждом шагу произносить французские фразы.

– Но кто из нас подолгу жил в Париже? – улыбнулся Брэнд. – Вы или я? Было бы странно, если бы я владел французским лучше своей драгоценной половины.

Уиллоу фыркнула и отвернулась к окну, давая понять, что больше не желает поддерживать беседу.

– Так что же, ваша так называемая головная боль прошла? – осведомился Брэнд.

– Запомните, мистер Донован. Моя так называемая похоть, ведь именно ее вы имеете в виду, на самом деле никогда не существовала. А голова разболелась еще сильнее.

Уиллоу потерла пальцами виски. Она совершенно не представляла, что делать в сложившейся ситуации. Не дай Бог повстречаться с миссис Бартон еще хоть раз в жизни! Да она сгорит от стыда. А если миссис Бартон расскажет о ее ужасной оплошности миссис Ксавье? То-то пойдет молва! Сама мысль о том, что она может стать всеобщим посмешищем, казалась Уиллоу невыносимой.

Остаток пути они проделали в полной тишине. Брэнд торжествовал. Он чувствовал себя победителем. Возможно, сейчас некоторые из гостей уже знают о том, что сгоравшая от желания супруга Донована была просто не в силах дождаться окончания вечера…

Уиллоу же тяжко вздыхала. Этот несносный человек решил над ней поиздеваться. Да, жизнь заставляет их изображать мужа и жену, и им придется ночевать в одной комнате – но она скорее предпочтет провести ночь на полу, чем ляжет с ним в одну постель. Впрочем, нет. Пусть на пол отправляется Донован.

Наконец экипаж остановился у кирпичного особняка Ксавье. Кучер открыл дверцу, и Уиллоу, не обращая внимания на протянутую руку Брэнда, соскочила с подножки и чуть ли не бегом направилась к парадной двери.

Она кипела от гнева и считала, что имеет на это полное право. Как смел этот человек над ней смеяться?! И мог бы вообще не напоминать о происшедшем. А еще лучше – придумал бы какое-нибудь объяснение для миссис Бартон. Он же вместо этого дал понять хозяйке, что увозит свою эксцентричную красотку-жену домой, чтобы облегчить ее «страдания».

Уиллоу решительно пересекла залитый светом холл и поднялась в комнату для гостей. В доме царила тишина.

В этот вечер Ксавье собирались приехать поздно, поэтому отпустили слуг.

Брэнд едва поспевал за своей спутницей. Через открытую дверь спальни он видел, с какой яростью она сорвала с плеч накидку, как бросила ее на спинку стула. После этого Уиллоу зажгла все имевшиеся в комнате лампы.

В результате надежды Брэнда на приятный вечер в полумраке свечей растаяли вместе с самим полумраком. «Что ж, – подумал он, – улечься с ней в постель в залитой светом комнате – в этом тоже есть какая-то изюминка».

Приняв предложение Ксавье поселиться в их доме, Уиллоу и Брэнд сразу же покинули гостиничные номера. Наблюдая, как деловито устраивается Уиллоу на новом месте, Брэнд улыбался. Казалось, эта женщина везде чувствует себя как дома. Интересно, есть ли у нее собственное жилище в Нью-Йорке? Даже если есть, она прекрасно приспосабливается к любой обстановке, будь то маленькая комнатка в Джефферсон-Сити, номер на Бродвее или шикарный особняк Ксавье.

Брэнд тоже без труда привыкал к новым местам. Ему нравились комнаты в «Астор-хаусе», понравилось и здесь, у Ксавье. Но всем удобствам и гостеприимству хозяев он предпочел бы свое жилище в Бостоне. Там осталась Уидоу Джеффри, прекрасная хозяйка, заботившаяся о своих жильцах, как о собственных детях. Брэнд чувствовал, что скучает по ней. Удивительно, но теперь он скучал даже по своим сестрам, хотя их неожиданные визиты уже порядком ему надоели. Почему-то они жить не могли без того, чтобы не наведаться к нему и не спросить, когда же появится хорошенькая юная леди, которая возьмет на себя все заботы о хозяйстве и будет убирать горы мусора, которые он даже не замечал.

Брэнд с улыбкой смотрел на свою разъяренную напарницу. Нет, такую женщину его сестры ни за что не одобрили бы. Пожалуй, они нашли бы ее весьма привлекательной. Но ни за что на свете не одобрили бы род занятий Уиллоу Хейстингз. Да уж, легче держать стадо диких слонов, буйволов и лошадей одновременно, чем заставить Уиллоу стоять у печи или вытирать пыль. Роль хозяйки дома для этой женщины явно не подходила.

Брэнд вошел в комнату – и замер у порога.

Уиллоу, стоявшая к нему спиной, расстегнула платье и опустила на бедра лиф. Брэнд залюбовался ее округлыми плечами и спиной, чуть прикрытой белоснежным корсетом. Он смотрел на это прекрасное видение как завороженный. И вдруг вспомнил, как Уиллоу впервые появилась в платье миссис Ксавье. Ему тогда почему-то захотелось заставить ее переодеться, надеть что-нибудь более скромное. Но он все-таки сдержался, промолчал.

А сейчас Уиллоу стояла перед ним полуобнаженная. И похоже, собиралась раздеться. Причем нисколько не стеснялась его. Брэнд почувствовал, что во рту у него пересохло.

Уиллоу же пыталась распустить шнуровку корсета и то и дело вздыхала при этом. Брэнд невольно покосился на постель. На желтом цветастом покрывале лежала папка с делом Чарлза Баркера. «Неужели она решила покинуть бал только для того, чтобы еще раз перелистать страницы?» – удивился Брэнд. Впрочем, в другой ситуации подобное решение не вызвало бы у него удивления. Но сейчас, глядя на ее стройную фигурку, он думал: «Может, она узнала что-то важное и вышла на след убийцы, или… или на уме у нее совсем другое?»

Вероятно, почувствовав его присутствие, Уиллоу обернулась и, опустив руки, устремила на него вопросительный взгляд. Удивительно, но в ее взгляде не было осуждения.

– Если вы собираетесь стоять здесь и глазеть на меня, то по крайней мере помогите управиться с этим ужасным корсетом, – проговорила она. – Я едва дышу.

Брэнд промолчал; он по-прежнему любовался стоявшей перед ним женщиной.

Уиллоу же продолжала раздеваться. Вот лиф соскользнул с ее бедер и упал на пол. Еще одно движение – и на ковре оказались сброшенные с ног атласные туфельки, расшитые бисером. Теперь на ней оставались лишь длинная юбка и корсет.

Из-под подола выглянул маленький розовый пальчик. Брэнд опустил глаза – и едва не задохнулся от нахлынувшей волны желания.

– Так вы собираетесь расшнуровывать меня? – спросила Уиллоу, оглянувшись.

Несколько шагов дались ему с огромным трудом. Стараясь касаться ткани лишь кончиками пальцев, Брэнд осторожно ослабил шнуровку корсета. Стоит только дать рукам волю – и тогда уже ему не сдержаться… тогда может случиться что угодно.

Впрочем, он прекрасно знает, что именно случится. И не стоит скрывать это от себя. Брэнд чувствовал, как тело изнывает от пьянящего, граничащего с болью желания овладеть этой женщиной.