Текст книги "Прайм-тайм"
Автор книги: Хенк Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Если на этот момент документы еще будут у вас, – так же медленно замечаю я.
Лицо у Мэлани меняется, подняв подбородок и прищурив глаза, она смотрит на меня.
– Вы предлагаете… хотите, чтобы я отдала их вам? – Женщина медлит, затем качает головой. – Думаю… это не лучшая мысль.
– Но если их здесь не будет… – Я делаю паузу, надеясь на то, что Мэлани сама закончит фразу. Но она молчит, и я продолжаю: – То никто их и не найдет. И никогда о них не узнает. Вы можете защитить Брэда.
Мэлани задумчиво тушит сигарету в пепельнице. Старательно, долго тушит. Наконец как будто бы даже улыбается.
– И вы, конечно, никому не скажете о том, что я отдала вам бумаги? Неразглашение конфиденциальной информации – так это называется?
– Мы никогда не разглашаем наши источники, миссис Форман, – деловым тоном заверяю я. – И не собираемся обнародовать документы. Можете не сомневаться.
– Это просто волшебно, – говорю я Франклину, пристегивая ремень безопасности. На подъездной дорожке к дому Мэлани появляется машина, и ее фары светят в наши окна. Должно быть, родственник или кто-то близкий приехал, чтобы поддержать ее. Отлично. Ей нельзя оставаться одной. – В нашем распоряжении коробка, полная документов, которые могут пролить свет неизвестно на что. – Ага, – отзывается Франклин, выезжая с гравийной аллеи. – Просто припрячем их у себя в кабинете, и все.
– А завтра попробуем выяснить, как они связаны с письмом, которое мне прислал Брэд.
– Точно. А что, кстати, было в той подшивке, которая досталась тебе? – спрашивает он.
Эта папка все еще у меня в сумке. Ну Мэлани-то все равно не хватится ее. Вытаскиваю ее и еще раз бегло просматриваю.
– Спам, – отвечаю я, недоумевая все так же, как и после первого просмотра. – Странно. – Снова пролистываю содержимое папки. – Только спам. И все на тему рефинансирования. Правда, в строке темы написано немного иначе – «рефинс». Очень странно.
– Ничего странного, – отвечает Франклин. – Брэд, по словам Мэлани, как раз занимался рефинансированием кредита под залог их дома. Так что вполне понятно, откуда взялись все эти сообщения. – Он сворачивает на Бостон. – Где тебя высадить, у дома?
– О нет, – говорю я, жеманно хлопая ресницами. – Высади меня возле «Эксельсиор» [16]16
«Эксельсиор» – популярный винный ресторан.
[Закрыть]. На улице Бойлстон. У меня еще есть время выпить пару бокалов мартини, прежде чем подъедет Эндрю. Ну знаешь, тот неимоверно красивый и процветающий адвокат, с которым я встречаюсь. – Сдавленно хихикнув, взбиваю волосы. Франклин и бровью не ведет.
– В твоих мечтах, – продолжает он за меня. – Значит, домой.
Какое-то время мы едем молча, и я успеваю мысленно нарисовать более приближенную к действительности картину сегодняшнего вечера в компании телевизора и размороженной обезжиренной лазаньи с цукини. И, несмотря на недавние уговоры Мэйси и оглушительное молчание Франклина, остаюсь чертовски довольна такой перспективой.
– Хотя, – снова заговаривает Франклин, – возможно, ты будешь не против присоединиться ко мне и Стивену за ужином. У нас дома. Было бы здорово. Он отменный экономист, но почему-то никогда не может рассчитать, сколько еды готовить. Так что ее всегда некуда девать, к тому же он с удовольствием пообщается с тобой. Познакомитесь поближе.
Мое сердце наполняется нежностью к Франклину, этому счастливчику, который сравнительно недавно появился в моей жизни и просто так, совершенно бескорыстно… хочет позаботиться обо мне.
– О нет, я отлично справлюсь сама, – начинаю протестовать я. Но затем задумываюсь: какого черта? Ведь друзья – это прекрасно.
* * *
Когда у Франклина звонит телефон, он как раз накрывает на стол. Зажав мобильный между ухом и плечом и молча слушая собеседника, он продолжает раскладывать вилки с салфетками.
– Мне так жаль, ребята, – говорит Франклин, захлопывая крышку мобильного. – Сегодня утром Шарлотта, теперь вот я. Нужно отъехать в аэропорт и записать синхрон. Прилетает какая-то важная шишка, надо поймать ее, а из режиссеров больше некому. – Он смотрит на часы. – Обещали, что закончу до девяти.
– Кто? – спрашиваю я. – Кто-нибудь интересный? Мне поехать с тобой? – Оборачиваюсь и ищу глазами пальто. – Мне надо поехать с тобой.
Франклин хватает пиджак, чмокает Стивена в щеку и идет к двери.
– Еще чего, ты остаешься, – командует он. – Ну все. Выпейте вина. Оставьте мне… чего-нибудь. Вернусь к десерту.
Дверь захлопывается, и мы со Стивеном остаемся наедине. Подвигаю высокий плетеный табурет к кухонной стойке и облокачиваюсь на столешницу, наблюдая за тем, как партнер Франклина помешивает ложкой содержимое ярко-синего эмалированного котелка.
– И как ты это терпишь? – Мне приходится завязать разговор. – Ты готовишь роскошный ужин, а он сбегает. Наверное, чувствуешь себя…
Стивен с улыбкой перебивает меня:
– Такая у Франклина работа. Он ее любит. А я люблю его. В бухгалтерском деле срочных вызовов не бывает – покроши петрушку, ладно? – разве что в рабочее время. Так что мы справляемся. – Стивен достает с хромированной полки блестящий поварской нож и протягивает его мне. – Он приходит домой, а остальное для меня не важно. К тому же мясо по-бургундски лучше подавать подогретым, так ведь? Так что все довольны.
С минуту я лишь молча отхлебываю из бокала и режу петрушку. Тишина нарушается только бульканьем кипящего блюда в духовке и стуком моего ножа, кромсающего зелень. В голосе Стивена не было ни нотки досады или раздражения. Само собой, он может не сомневаться в том, что Франклин вернется. Кому же не хочется, чтобы к нему так относились – уважали, любили, боготворили? Их особняк с высоченными потолками весь уставлен цветами и семейными портретами в рамочках, на асимметричном кресле из красной кожи свернулась клубком довольная жизнью белая кошка. Их дом такой же современный, как и их отношения, но в этих семейных обязательствах есть что-то старомодно-безмятежное. Вот где уж точно нет места непостоянству.
– Итак. – Стивен нарушает тишину. – Почему ты одинока?
Перестав резать, удивленно поднимаю глаза:
– Я не одинока.
– Ты же знаешь, что я имею в виду, – напирает Стивен. – Ты когда-нибудь… была замужем? Или помолвлена?
Наверное, только Стивену могут сойти с рук эти расспросы в духе Опры Уинфри. Мое прошлое вовсе его не касается, но его сексуальный партнер по совместительству является моим партнером по работе, так что, возможно, он мне приходится… кузеном, не знаю. Делаю еще глоток вина.
– Ой, знаешь, выскочила замуж в двадцать лет, – начинаю я. – Развелась. Что потом? Так и не встретила подходящего парня, наверное. Работа… ну, тебе ли не знать. За сюжетом сюжет. Они пожирают все свободное время. Жизнь проходит. Дедлайны, все такое.
– И ты решила, что все кончено? Слушай, да у тебя еще сколько, полжизни впереди? Может, еще добрых сорок лет, если повезет!
Надо было ехать домой.
– Ты чудо, – говорю я как можно более беззаботно. – Понимаю, почему Франклин вьется вокруг тебя.
Стивен тыкает в меня ложкой:
– Я что хочу сказать. – Он продолжает указывать на меня концом ложки, и капля бургундского соуса, свисающая с нее, угрожает паркету. – Рассчитывать на телевидение – все равно что рассчитывать на ядерную энергетику. Работает отлично, пока не взорвется вместе с тобой. – Стивен возвращается к помешиванию и, присматривая за тушеным мясом, продолжает наставления: – Ты никогда не задумывалась о том, что твоя жизнь напоминает историю из телесериала? Причем ту его часть, которая называется «в предыдущих сериях»?
Мне ничего не остается, кроме как защищаться.
– Ну, я помогаю людям, – изрекаю я. – Я… решаю проблемы. Отыскиваю сенсации, понимаешь? Только самые свежие новости, ну и все такое, – выдавливаю смешок. Эта беседа приобретает какой-то неприличный оборот.
– Да я понимаю, – отвечает он. – Но я спрашиваю: тебе-то что до этих сенсаций? Не той тебе, которая плавится на телестанции, а настоящей? Франклин говорит, что ты никогда не упоминаешь о друзьях. О любви. Вся только в работе.
– Всегда приходится делать выбор, – медленно произношу я, обдумывая ответ. – Телевидение непреклонно. Неподатливо. Хочешь график с девяти до пяти? Иди продавать обувь. Те, кто не понимает, что этого зверя надо кормить постоянно, – что ж, они срежутся. А я не хочу срезаться.
Стивен кивает:
– Поэтому ты пожертвовала…
– Да не жертвовала я, – поправляю я его. – И я ничего не теряла. Я… нашла.
– Что нашла? – напирает Стивен. – Статуэтки у себя на книжной полке? Это, конечно, все прекрасно, но они не смогут утешить тебя надолго. И из того, что я слышал, – улыбается он, – они не особенно способствуют укреплению романтических отношений.
Вот это да. Я даже оглядываюсь назад в поиске выхода из комнаты или, по крайней мере, из положения. Решаю и дальше придерживаться тактики уклонения.
– Так как вы познакомились с Франклином? – спрашиваю я.
Стивен покатывается со смеху.
– Отличная попытка, – кивает он. – Если ты не хочешь об этом говорить, давай не будем. Но знай, что Франклин считает тебя необыкновенной. И очень за тебя переживает.
И снова молчание. Стивен добавляет в котелок вторую чашку бургундского, и оттуда вырывается ароматная струйка винного пара. Я изучаю свой бокал, стараясь придумать другую тему для разговора. Но продолжает Стивен, который теперь как будто даже устыдился своих слов.
– Извини, Чарли, – виновато произносит он. – Слишком уж я любопытный. Мне надо работать в одном из этих низкопробных ток-шоу, что крутят по телику. Просто у меня такое ощущение, словно я тебя хорошо знаю, – все из-за Франклина. А поскольку ты такая важная шишка на телевидении, и все одна да одна, то я прямо не могу успокоиться, пока не пойму почему. – Он пожимает плечами. – Не обращай на меня внимания, и все.
Прекрасная мысль.
– Возможно, у меня все будет в следующей жизни, – отвечаю я. Возможно, будет муж. Возможно, и дети. Я даже выберу профессию, в которой мое лицо не будет иметь значения, – торжественно себе обещаю. Протягиваю Стивену доску с горкой нарезанной зелени и наливаю себе еще один бокал «Пино нуар». Пора уже, черт возьми, сменить тему.
Глава 5
«Привет, это Чарли Макнэлли. Сейчас меня нет в офисе или я на другой линии. Оставьте сообщение после сигнала, и я вам перезвоню».
Гудок. Пропущенный звонок сегодня в 9:01.
«Мисс Макнэлли, вас беспокоит медсестра из муниципальной ветлечебницы. Мне известно, что вы собирались забрать Ботокс сегодня вечером, но мы бы хотели еще немного ее понаблюдать. С ней все хорошо, не переживайте, но если она побудет у нас, то мы сможем быстрее согнать температуру. Когда она окончательно поправится, мы доставим ее вам домой, как обычно».
Бедняжка Токси. Я телепатирую кошечке короткое пожелание поскорее поправляться, затем набираю код, чтобы получить следующее голосовое сообщение. И тут же жалею об этом.
«Чарли! – Из динамика раздается противный голос Анжелы. – Рейтинги, рейтинги, рейтинги! Тик-так-тик-так. Уже 9:06. Где ты? Что с сюжетом? Перезвони мне».
Очень вдохновляющее начало рабочего дня. В бешенстве буравлю взглядом трубку. Никто не в состоянии так испортить настроение, как она.
– Сгинь! У тебя нет здесь власти. – Патетически указываю пальцем на телефонную трубку, перевоплощаясь в Глинду [17]17
Глинда – добрая ведьма из романа Грегори Магвайра «Ведьма: Жизнь и время Западной колдуньи из страны Оз» – приквела к сказке Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз».
[Закрыть]. Но, к сожалению, мы не в Канзасе, так что телефон не взрывается, да и мне прекрасно известно, что у злой ведьмы из отдела новостей очень даже есть власть.
Смотрю на телефон с такой злобой, словно это он чудовище. Случись подобное в личной жизни, я бы не стала с этим мириться. Не стала бы терпеть того, кто меня не уважает. Постоянно критикует. Чего-то требует. Не умеет быть благодарным. Говорит мне, что я выгляжу неподобающе для телевидения.
Будь это парень, я бы уже давно с ним разобралась.
Что бы я сделала? Да просто бросила бы его. Прежде чем он бросит меня. И почему бы не поступить так же с работой? Конечно, можно продолжать делить любовное ложе с журналистикой. Но может быть, стоит подыскать более уютное гнездышко, где еще можно устроить себе медовый месяц?
Например, другой телеканал. Погружаясь в раздумья, прищуриваю глаза. Обычно говорят – следуй за мечтой. Так я и поступила – и следовала за ней, пока не уткнулась в стену. Может быть, нужно следовать в каком-то другом направлении, скажем, на другой конец города, на «Восьмой канал». Для них было бы удачным рекламным ходом заполучить меня, со всеми моими наградами и прочими радостями, а я бы с лихвой вернула Анжеле ее фирменное «мне жаль, Чарли». Улыбаюсь впервые за день, рисуя в голове эту картину. Вот что стало бы для меня главной наградой за все труды.
Возвращение в реальность болезненно. Да, десять лет назад это было еще возможно. Ну пять лет назад. Но теперь меня везде ожидает одно и то же. Управленческий учет, после чего вежливый, но однозначный отказ. «Она, конечно, хороша и когда-то была очень даже ничего себе, – скажет один директор другому. – Но это совсем не то, что нам нужно, раз мы нацелены на омоложение штата».
Возможно, Стивен прав. Открываю «Гугл» и медленно набираю в строке поиска имя. Джеймс. Эллиотт. Рэйберн. Одно нажатие мышки – и я узнаю, переехал ли Милашка Джеймс из Новой Англии. Женился ли? Или все еще свободен?
Гипнотизирую строку с именем. Затем неторопливо жму на «Удалить». Снова. И снова. Удаляю по одной буковке, до тех пор пока от имени ничего не остается.
Мое прошлое не имеет ничего общего с будущим. Надо найти сюжет.
Открываю электронный ящик, и меня приветствует мигающий список новоприбывшей канцелярщины и спама. «Звездные витамины», «Быстро получить диплом специалиста», «Бесплатная подтяжка лица», «Секреты успеха на Уолл-стрит». Удаляю рекламные сообщения, даже не открывая, и представляю, как еще недавно то же самое делал Брэд Форман.
До сих пор болит душа за эту молодую пару, сдавшую под залог свой дом в Лексингтоне. Брэд наверняка изучал подобную рекламу, предлагающую рефинансировать кредит, цеплялся за любую возможность, надеясь решить денежные проблемы семьи. Мэлани так и не пришлось узнать о том, как он старался выкрутиться. Чуда не произошло. Конец фильма.
Интересно, а мне тоже приходил этот спам? Судя по всему, раз они рассылают его миллионам пользователей. Вспоминаю, что в теме письма было написано странное «рефинс», и пролистываю список имейлов. Вот и он.
«Приветствуем, – гласит строка темы, – а вот и новый ре-финс у4ет». Прямо как у Брэда. Открываю – и изумленно гляжу на экран. В тексте письма нет ни слова о рефинансировании.
Но под «ре-финс» должно подразумеваться рефинансирование, разве нет? Подперев руками подбородок, устремляю взор в текст.
Хозяин Боусер? Злодей Багот? Язык и стихотворный размер говорят о том, что это строфа из пьесы, возможно Елизаветинской эпохи. Ставлю себе твердую пятерку. А мама еще говорила, что специализироваться на Шекспире в наше время невыгодно.
Но проблемы это не решает: при чем здесь рефинансирование? Кто бы ни открыл такое письмо, он лишь удивится, возможно, разозлится, но в любом случае сразу же его удалит.
Среди обычного спама такого не встретишь. Этот выглядит совсем иначе.
Возвращаюсь на страницу входящих сообщений и просматриваю список в поиске чего-то похожего на спам про Багота. Помнится, там начиналось с «Приветствуем…».
Вот оно. «Приветствуем, а вот и новый рефинс…» Открываю.
Еще одно таинственное послание. И снова ни слова о рефинансировании.
«Однако когда оно попыталось осуществить свое жестокое намерение, то оказалось, что природой было предрешено, чтобы оно само бесследно исчезло в этом неожиданном столкновении» [19]19
Перевод В. Казаровецкого. М.: ИД Казаров, 2009.
[Закрыть].
У меня опускаются плечи. Мои изыскания завели меня так далеко от работы, что я с тем же успехом могла бы сейчас играть в тетрис. Хотя все равно есть еще десять минут, прежде чем мне придется предстать перед Анжелой на ее еженедельной планерке, которая неминуемо выбьет остатки мыслей у меня из головы, – так что ничего страшного, если я потрачу эти десять минут на просмотр спама.
Есть идея. Звездный час «Гугла».
Копирую весь отрывок про Багота и Боусера и вставляю в поисковик. Высвечивается результат поиска, но я по-прежнему пребываю в недоумении. «Гугл» гласит, что пассаж из спама – часть диалога из пьесы под названием «Кромвель», созданной в 1790 году и иногда приписываемой Шекспиру. (Требую аплодисментов.) Выходит какая-то чепуха. Уж точно не связанная с рефинансированием.
Про второй имейл «Гугл» сообщает, что это строчка из «Фантастических басен» Амброза Бирса. И снова никакой связи с рефинансированием.
Бессмысленно пялюсь в монитор, следя за тем, как мигающий курсор взывает к новому поиску. Продолжай, говорит он мне. Но как?
Две странные, никак не связанные между собой цитаты. Неизвестные и на первый взгляд бессмысленные. Кто отправляет эти письма? И зачем? Ну ладно, таинственный незнакомец. Есть у меня еще одна идейка.
Сперва копирую последующую часть диалога из «Кромвеля», которую нашла в «Гугле», вставляю в окошко ответа спамщику. Нажимаю «Отправить». Затем копирую следующий параграф из книги Амброза Бирса, вставляю в другое окошко ответа – и отсылаю адресату, кем бы он ни был.
Откинувшись на спинку кресла, скрещиваю руки на груди и гляжу в опустевший монитор. Только что я запустила мяч в пучину киберпространства. Вопрос в том, кто его поймает?
К тому времени как мы с Франклином преодолели расстояние до ресторана «Суп и салат», я уже изложила ему основное содержание встречи с Анжелой и, гораздо охотнее, описала таинственную историю со спамом. А теперь мы погрузились в обсуждение того, что же все это может значить. Чиновники в дешевых галстучках, пообедав, стекаются обратно в златоглавое здание парламента, что располагается напротив, и нам удается отхватить местечко у окна. Я балансирую с подносом в руках, дожидаясь, пока Франклин протрет салфетками стол. Мой салат оказывается просто несъедобным.
– Я же сказала этому парню, без гренок, – ворчу я, раздраженно качая головой. – И без моркови. Представляешь? Этот салат – прямо-таки углеводное минное поле.
Франклин уже чавкает чизбургером, и кетчуп стекает с края его зернистой булочки.
– Ты что, всегда считаешь калории? – спрашивает он. – В тебе же ни грамма лишнего веса, и…
– Вот уж не собираюсь снова спорить об углеводах, – протестую я. – Камера добавляет десяток килограммов и десяток лет. И тут ничего не поделаешь. – Пронзаю вилкой оливку и для убедительности тычу ею в сторону Франклина. – Вернемся к письмам. Что думаешь по поводу тех цитат? Ведь кто-то же намеренно отправлял эти сообщения, так?
Франклин протирает руки антибактериальной салфеткой.
– Ну… – Он растягивает слова, сминая в комок использованную салфетку, после чего, не прицеливаясь, отправляет ее в мусорный контейнер. – Возможно, все дело в настройках твоего компьютера. Системы с новой технологией сразу же открывают графики и картинки. А у тебя как? Хмурясь, очищаю листья салата от коричневых кусочков.
– Графики? У меня на почте никогда не отображаются ни графики, ни рисунки.
– Да ладно? – Франклин задумчиво сжимает губы. – Значит, это установка твоего ящика – наверняка выбрана функция «Только текст». Потому и отображаются цитаты. Вероятнее всего, какой-нибудь второсортный спамер развлекается, используя всякую галиматью, чтобы заполнить поле, которое все равно вряд ли кто-нибудь увидит, – такой местный прикол. Когда вернемся в офис, я проверю твои настройки – посмотрим, надо ли их менять.
Все становится на свои места. Теперь ясно. Эти цитаты вылезали просто потому, что у меня допотопный компьютер. То есть виновата опять я. Только все равно непонятно, почему выбрали именно эти отрывки и что они значат. Или в самом деле не значат ничего. Может быть, Франклин прав и это всего лишь прикол.
И все-таки я не могу избавиться от ощущения, что тут есть что-то еще. Зачем кому-то тратить время на то, чтобы вставлять в письма непонятные цитаты и диалоги? К тому же я ведь не одна такая с доисторическими настройками, так что наверняка и другие могли их видеть. Возможно даже – должны былиувидеть.
Не важно. В «Супе и салате» мы точно не найдем ответов. Надо возвращаться на работу. Как говорится, просто сделай это. И в тот же миг до меня доходит, чтонужно сделать. На дисплее мобильного мигает значок входящего сообщения, и я набираю код, чтобы его прослушать. Раздается гудок, а вслед за ним и голос. Мэлани.
– Здравствуйте, Мэлани, – говорю я, не в силах справиться с напряжением в голосе. Для верности я решила позвонить ей уже из офиса. Батарейка моего мобильного, судя по всему, меня не переваривает, и мне не захотелось доставлять ей такое удовольствие – прервать разговор на полуслове. – Это Чарли Макнэлли, получила ваше сообщение. Все в порядке? – Спасибо, Чарли. – Мэлани коротко и шумно выдыхает, наверное после сигаретной затяжки. – У вас есть минутка?
– Разумеется, – отвечаю я. Она хочет что-то мне поведать. Возможно, что-то полезное – например, то, что Брэд держал от всех в секрете. А может, у нее плохие новости – скажем, к ней заявились адвокаты «Азтратеха» с ордером, выданным федералами, и требуют коробку с украденными документами.
– В общем, знаете, я тут разбиралась в вещах Брэдли…
– Так, – облегченно откликаюсь я. Обошлось без ордеров. – И что?
– Мне наконец-то удалось зайти в его электронный ящик, – объясняет Мэлани. – У него там стоял особый пароль, о котором я не знала. Но я попробовала… – запинается она, – попробовала набрать «Лунный танец». Так называлась наша свадебная песня. И он сработал. Наверное, я просто хотела посмотреть… Не знаю. Но я нашла копию того письма, которое он вам отправил, – продолжает она. – И оказалось, что такие же письма он послал еще двоим людям.
Мое сердце начинает биться быстрее. Лучше бы он больше никому ничего не слал.
– Еще двоим людям? – переспрашиваю я, стараясь не повышать голос. Что, если он отправил его другим репортерам? – Вы можете… назвать мне их имена?
Секундное молчание.
– Ну, Чарли, я не знаю, – произносит Мэлани. – Если Брэд хотел сохранить это в секрете, может быть, все должно остаться как есть.
В расстройстве шлепаю ладонью по лбу, одновременно пытаясь передать ей по проводам телепатическое сообщение. Назови. Мне. ИМЕНА.
– Как скажете, Мэлани, – произношу я уже вслух, используя типичную репортерскую уловку – метод от противного. – Я на вас не давлю. – Выпускаю шасси и захожу на посадку. – Просто мне показалось, вы хотите знать, что приключилось с вашим мужем, а те двое могут что-то об этом знать. На самом деле они бы действительно могли быть вам полезны. – А еще мне в поиске сенсации к ноябрю, добавляю про себя.
Мэлани не отвечает, и я надеюсь, что она раздумывает над моими неопровержимыми доводами. Наконец в трубке слышится негромкий вздох.
– У вас есть чем записать? – спрашивает она.
Выпрямившись в кресле, одной рукой прижимаю к уху телефонную трубку, а другой принимаюсь под диктовку записывать имена, которые, надеюсь, послужат ключом к нашему успеху.
– Все, записала, – говорю я. – Давайте я повторю, а вы проверите. Первый был Джошуа Гелстон? Потом Мэк Бриггс? Бриггс с двумя «г»? Мэк как в сериале «Мэк»?
– Ну да, – подтверждает Мэлани.
– А вы знаете, кто эти люди? – Вполне возможно, им уже известно то, что хотел сообщить мне Брэд. Так что я просто свяжусь с ними, и все разрешится само собой. – Пс-с. – Накрыв ладонью микрофон, пытаюсь привлечь внимание Франклина так, чтобы Мэлани не услышала. – Мэ-ла-ни, – беззвучно артикулирую я.
Франклин морщит лоб – не понимает. Чиркаю ее имя на клочке бумаги и поднимаю записку над столом. Теперь Франклин заинтригован. Прервав свой телефонный разговор, он подкатывает на кресле к моему столу.
– Чего она хочет? – шепчет Франклин.
Сердито смотрю на него. И почему люди убеждены в том, что вести два разговора одновременно гораздо легче, если один из собеседников говорит шепотом?
Тем временем выясняется, что я пропустила часть из того, что мне пытается разъяснить Мэлани.
– Прошу прощения, в дверь постучали, – лукавлю я. – Еще раз, что вы сказали?
– Насчет Бриггса – нет, ни разу о нем не слышала, – повторяет она.
Вот тебе и разрешится само собой.
– А вот Джош Гелстон, – продолжает она. – По-моему, это тот, с которым Брэд познакомился на званом обеде. Учитель вроде бы.
– Не могли бы вы продиктовать мне их электронные адреса? – прошу я.
С того конца провода доносится кликанье мышки.
– Извините, Чарли, – наконец произносит Мэлани. – Но я не вижу адресов. Вы и правда думаете, что если этим людям что-то известно, то вам удастся выяснить это? Я была бы вам бесконечно благодарна, если бы вы рассказали мне, что передал им Брэд.
В ее голосе слышится столько мольбы, беспомощности. Конечно, она еще не оправилась от потери. Ищет объяснений. И мне ужасно хочется помочь ей. Чувствую себя Нэнси Дрю, разве что во много раз старше и без синего велосипеда. Мне не терпится начать поиски.
– Дайте мне немного времени, – отвечаю я. – Посмотрим, что я смогу сделать.
Чарли Макнэлли, женщина-детектив, в поиске разгадки тайны. Я гоню по скоростной автостраде, поднимаясь в гору – на самую вершину журналистики, и только откидного верха не хватает в моем «джипе». В базе данных Интернета Мэка Бриггса не оказалось, зато нам сразу повезло с Джошуа Айвзом Гелстоном: дата рождения не указана, заведующий кафедрой английского языка элитной Бэкстерской академии. Знаю это местечко – легендарная альма-матер бесчисленных магнатов, богатеев, аристократов и даже нескольких президентов. На сайте академии сказано, что Гелстон преподает на факультете уже долгое время и является руководителем Общества почета [20]20
Общество почета – школьная организация, объединяющая выдающихся учеников.
[Закрыть]и кружка по изучению латыни, а также директором академического драмтеатра. Видно, очень интересный старикашка, но совсем из другого мира, чем Брэд Форман с его вычислениями и фармакологией. Интересно, что у них может быть общего?
Аккуратно вынимаю дымящийся латте из подстаканника и делаю несколько глотков, ведя «джип» и обдумывая план наступления.
Препятствие первое: этот мистер Гелстон понятия не имеет о том, что ему предстоит со мной встретиться. Если на пороге Бэкстерской академии меня встретят охранники или запертые ворота, это создаст определенные трудности. Я представляю себе, как беззаботно въезжаю на территорию академии, где-нибудь паркуюсь, прогулочной походкой направляюсь к легкоузнаваемому зданию и без проблем отыскиваю кабинет Гелстона. В моем плане нет места охранникам.
Препятствие второе: этот мистер Гелстон понятия не имеет о том, что ему предстоит со мной встретиться. Так что, несмотря на то что сегодня будний день, его вполне может вообще не оказаться на месте. Трясу головой, избавляясь от плохих предчувствий. В моем плане нет места разочарованию.
Ставлю латте обратно, не отрывая взгляда от дороги, и снова задаюсь вопросом, правильно ли я сделала, что не договорилась о встрече по телефону. Обсудив это с Франклином, я все же решила положиться на удачу.
Кинув взгляд в зеркало заднего вида, поворачиваю на извилистую, окаймленную кленами подъездную дорожку к Бэкстерской академии. Приходится ехать медленно, потому что сомкнувшиеся над машиной кроны деревьев с багряными листьями полностью заслоняют свет. Вырываюсь из лесного сумрака, и меня ослепляет яркое солнце.
Когда мои глаза привыкают к свету, мне кажется, будто я вдруг оказалась в кадре из документального фильма о жизни богатых аристократов. Невероятно роскошные, ухоженные подростки сидят на искусно покрашенных ограждениях, другие живописно растянулись на стриженой лужайке. Вздрагиваю от неожиданности, когда прямо мимо лобового стекла пролетает какой-то металлический предмет. Это фрисби. Смуглый молодой человек в вязаном свитере с узором из ромбиков, вскинув тонкую, изящную руку, ловит игрушку на обочине дороги.
До сих пор нервничая в ожидании предстоящей встречи, направляю «джип» к площадке с табличкой «Посетители». Переключаю передачу в режим парковки – резкий толчок срывает крышку со стаканчика из-под латте, и последние капли кофе проливаются на пассажирское сиденье.
Роюсь в бардачке в поисках заначки салфеток, но вспоминаю, что использовала последнюю, когда Ботокс вырвало по дороге к ветеринару. И теперь там покоятся только одноразовая камера (чтобы запечатлеть повреждения для страховщиков, если попаду в аварию) и около миллиона вилок и соломинок. На случай если застряну где-то, где нет вилок и соломинок. Протираю сиденье листочком из блокнота и вдруг слышу стук в оконное стекло машины.
Когда я опускаю стекло, в окно заглядывает мальчик с фрисби (вблизи он выглядит еще более фотогенично) и виновато глядит на меня.
– Простите, что едва не задел вас, – располагающе произносит он. – Могу я вам чем-то помочь?
В результате уже спустя несколько минут я сту чу в полированную дубовую дверь кафедры с табличкой «117».
– Войдите, – доносится из кабинета.
Мой внутренний встроенный датчик сигналит о возможности любопытного материала. В предвкушении переступаю порог.
Когда я захожу в кабинет, Гелстон стоит спиной ко мне.
– Чем могу помочь? – молвит он, не оборачиваясь. Стоя за потертым, но красивым столом из старого дерева, преподаватель, по-видимому, ищет что-то на книжном стеллаже высотой во всю стену.
– Добрый день, мистер… э-э… профессор Гелстон? – придаю голосу почтительный тон. – Меня зовут Шарлотта Макнэлли, я с…
Он оборачивается.
Настоящий Грегори Пэк. Не тот, старый, из «Моби Дика» и не противный, скользкий нацист из «Мальчишек из Бразилии», а статный, высокий адвокат в твиде из «Убить пересмешника» [21]21
«Моби Дик» (1956) – фильм режиссера Д. Хьюстона, где Пэк играет старого капитана Ахаба; «Мальчишки из Бразилии» (1978) – фильм Ф. Шаффнера, в котором Пэк исполняет главную роль – врача, работающего над клонированием Гитлера; «Убить пересмешника» (1962) – фильм Р. Маллигана с Пэком в роли юриста, в одиночку воспитывающего двоих детей.
[Закрыть]. Моего любимого фильма.
Делаю шаг назад. И вовсе он не безнадежно старомодный, дряхлый учитель, коего я ожидала увидеть.
Грегори, то есть Гелстон, вопросительно улыбается – обаятельно, восхитительно. Теперь все его внимание сосредоточено на мне.
– О, а я подумал, что вы студентка.
Он обходит стол и протягивает мне руку.
– Джош Гелстон. Прошу прощения, я просто изучал кое-что, и… В общем-то это не важно. – Его задорный взгляд останавливается на мне. – Итак, Чарли Макнэлли, – продолжает он. – Разумеется, я знаю, кто вы такая. – На его лице отражается озадаченность. – А… у нас с вами назначена встреча?
– Мм… нет… не назначена. – Предпринимаю отважную попытку вернуть самообладание. – Я понимаю, что моя просьба покажется вам странной, но я расследую одно дело, и мне кажется, что вы смогли бы кое-чем мне помочь. У вас найдется минутка?
Он указывает мне на болотное кожаное кресло напротив стола и садится на другое, рядом с моим.
– Конечно, – отвечает Гелстон, – тем более что вы меня заинтриговали. Что могло занести в наш медвежий угол телевизионного журналиста, да еще и без камеры?
