Текст книги "Дыши мной"
Автор книги: Хельга Петерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Хельга Петерсон
Дыши мной
Пролог
Где-то внизу раздался громкий хлопок.
Джемма распахнула глаза, уставилась в потолок в темноте. Дождь уже несколько часов лупил по окнам, но этот звук ощутимо выбивался из общего стройного ритма. Ей ведь не приснилось? На самом деле она почти не спала. Начала проваливаться в сон, но момент испортили.
Только что. Хлопком.
По спине прошел холодок. Она запирала дверь, это точно. Заперла, поднялась на второй этаж, потом спустилась обратно и проверила еще раз. Так что…
Какого чёрта?
Она резко села в кровати, замерла, прислушалась. Дом молчал. Можно списать на сквозняк, но все окна плотно закрыты: зима не располагает к частому проветриванию. Джемма отбросила одеяло, спустила ноги на пол, наклонилась и вытащила из-под кровати биту. Резко поднявшись, оттянула подол огромной толстовки и решительно направилась к двери. Бита удобно легла в руку. Раньше она хранилась под кроватью Престона, но теперь рассчитывать было не на кого.
Только на себя и свой удар нападающей в крикете.
Джемма тихо прокралась к лестнице, тихо начала спуск. Ноги в тапках с заячьими ушами бесшумно ступили на ступеньки, и… Внизу загорелся свет.
Какого? Хрена?
Бита повисла в руках и стукнулась о пол. Или грабитель-убийца совсем неадекватный, или это не грабитель-убийца. Джемма ускорила шаг, добежала до середины пролёта, обогнула разворот лестницы и остановилась. Ноги вросли в деревянное перекрытие, глаза расширились.
Серьёзно?
Внизу, возле входной двери, стоял парень. С отросших каштановых волос стекала вода, ручьи вплетались в короткую бороду и капали на пол. Коричневая куртка-парка потемнела и отяжелела, он нервно сбросил мокрую ткань с плеч, стянул рукава, и куртка кучей упала у его ног. Там и осталась. Парень мотнул мокрой головой, как мастиф, разбрасывающий вокруг себя капли, его руки рванули вверх и прочесали пальцами растрёпанные вьющиеся волосы, откидывая их с лица.
И в этот момент он решил повернуться. Джемму прожег взгляд больших синих глаз. Мрачный, тяжёлый взгляд.
Твою. Же. Мать.
Только не это…
Лучше бы это были воры. С ними справилась бы бита и поставленный удар, но против этих глаз бита не поможет. Злой взгляд задержался на лице Джеммы всего на секунду. Изучающе поехал вниз, на толстовку, выглядывающие из-под неё колени и на заячьи уши. Губы изломились в едкой ухмылке.
По ногам Джеммы пошли мурашки…
– Не спится? – пролетел по холлу саркастичный охрипший голос.
О-о-о, этот голос. Против него бита тоже не поможет… Колкость и рычащие отзвуки в каждом слове. Ногам стало тепло. Даже жарко. Она машинально сделала шаг на ступеньку вниз, вцепилась пальцами в перила.
– Ты ведь уехал, – выронила она.
Вроде бы прозвучало достаточно безразлично. Только сейчас её ошарашенный взгляд смог различить две большие спортивные сумки у двери. Вот же чё-ё-ёрт…
– Уехал. И вернулся, – он расставил руки в стороны, как бы являя себя миру. – Сюрпри-и-из!
Да. Сюрприз… Мать его, сюрприз. В горле застрял ком, Джемма с трудом сглотнула.
– Я думала, ты не собирался возвращаться.
Синие глаза нашли её глаза и пристально в них заглянули. Слишком большие глаза, слишком синие. Как Ирландское море во время шторма…
– Не дождёшься, зайка, – едко выплюнул он. – Не дождёшься.
Глава 1
Позавчера.
Агрессивный звук клаксона ворвался в салон и дал по ушам, отбился в мозгу, врезался болезненным звоном.
Иэн поморщился.
– Пошёл нахрен!
Оторвав руку от руля, он прижал к боковому стеклу выставленный средний палец. Дед в старом седане на соседней полосе начал опускать стекло. Очевидно, решил высказаться. Удачи ему…
– Себе побибикай! – рявкнул Иэн и втопил газ.
Трёхдверная малолитражка послушно пошла на взлёт, дед остался далеко позади. Пусть высказывается в пустоту. Нечего тащиться по дороге, как на телеге, если не хочешь, чтобы тебя подрезали.
Боковое зрение уловило, как сидящий в пассажирском кресле Мэтт устало прикрыл глаза рукой.
– Давай я поведу, – тяжело вздохнул он.
Ну конечно. Всегда спокойный, всегда собранный двоюродный брат готов взвалить на себя спасательную миссию. Как обычно.
– Давай хоть ты заткнёшься, – бросил Иэн и откинулся на спинку сиденья.
– Ты устал. У тебя скоро капилляры в глазах полопаются.
– Просто отвали, Мэтти.
До пункта назначения осталось меньше шести миль. Уайтхейвен, Камбрия. Учитывая, что они в пути уже больше пяти часов, что такое шесть миль? Хотя в глазах и правда мерещится хруст битого стекла: две предыдущие ночи без сна дают о себе знать. Иэн слишком усердно пытался успеть выполнить заказ, чтобы с чистой совестью уехать.
С чистой совестью.
Забавно звучит в сложившейся ситуации.
Он нервно побарабанил пальцами по рулю. Поёрзал в кресле. Как Мэтт умудряется сидеть так спокойно? Кажется, он даже вырубился на выезде из Карлайла, но проспал недолго. Уже миль через семь его встряхнул первый автомобильный гудок из последующей череды. И всё равно на кремацию они, скорее всего, опоздали. Тётя Мелисса позвонила минут десять назад и сказала, что крематорий не может дальше сдвигать свой график. Будто это Иэн виноват в том, что поезд задержался и стыковка в Карлайле не состоялась. Что пришлось искать прокат и оформлять машину…
Поля быстро мелькали за окном, серый асфальт гладко стелился впереди. Стрелка спидометра уже давно тряслась на границе разрешенной скорости, однако, судя по всему, можно было не торопиться. Можно было вообще не уезжать из Лондона. Если кремация прошла, то впереди маячит только забавная поминальная вечеринка среди кучи родни, а она нужна Иэну меньше всего на свете.
Он ехал пять часов не для того, чтобы есть закуски и слушать, каким прекрасным человеком был Престон Ройс.
Он ехал прощаться с отцом. А если на прощанье опоздал, то…
Мобильник в руках Мэтта издал писк сообщения. Брат мазнул пальцем по экрану. Вчитался.
– Мама пишет.
Иэн отвлёкся от серого дорожного полотна и покосился на телефон.
– Что там?
– Ч-чёрт, – шикнул Мэтт. По салону прошел очередной тяжелый вздох. – «Сожгли. Езжайте сразу к дому», – зачитал он.
А всё-таки надежда еще жила. До этого момента…
– Твою мать! – Иэн размахнулся и сильно ударил по рулю.
Машина вильнула в сторону, на секунду заехала на соседнюю полосу, но он тут же выровнял руль. Со стороны опять раздался резкий звук клаксона.
– Да иди в зад! – средний палец снова припечатался к стеклу.
Даже больно. Он тряхнул рукой и уложил её на руль. И в машине стало тихо. Мэтт промолчал: тактичный парень, всегда таким был… Слева мелькнул и исчез указатель на Уайтхейвен. Иэн даже не успел стрельнуть в него взглядом.
– Ну привет, родная дыра, – пробормотал он, глядя прямо перед собой. – Можно разворачиваться и ехать назад.
Сейчас Мэтти вздохнёт. Обязательно. Вздыхать и закатывать глаза – его единственный способ показывать недовольство. И он оправдал ожидания. Боковое зрение уловило слабое движение в пассажирском кресле: Мэтт в очередной раз прикрыл глаза рукой.
– Нас ждут.
Кто же, кто же? Единственный, кто в Уайтхейвене когда-либо ждал Иэна, не ждёт уже никого.
– Файер-шоу состоялось, Мэтти. Никому мы не нужны.
– Ты не можешь вот так свалить с поминок отца, – фыркнул тот.
– Хочешь поспорить?
– Мы пробудем там не больше часа, не устраивай драму.
Действительно. Никакой драмы. Надо бы вспомнить, что годы перевалили за тридцатник, и бежать от проблем так себе вариант. А иногда очень хочется.
– Как скажешь, мамочка, – проговорил он.
И всё-таки начал снижать скорость. Черта города. Школы, магазины, пешеходные переходы. Как бы сильно нервы ни били по рукам и ногам, наехать на кого-то желания не возникало. Маленькие города на побережье живут в своём ритме: медленном, размеренном, тоскливом. Как же давно он здесь не был, как же давно. И никогда не собирался возвращаться, однако в этом Престон Ройс его перехитрил. Взял и умер. Старый самодур. Знал, что таким образом сможет заманить блудного сына домой. Точно знал.
А сейчас придется находиться там, в зале, где будет человек двадцать, и стараться не показывать средний палец всем, кто станет на него коситься. А коситься будут все. Ведь это Иэн, плохой мальчик, общался с папочкой сквозь зубы и не приезжал в гости. Еще и на кремацию опоздал. Плохой, плохой Иэн. Из всей родни рассчитывать приходится, пожалуй, только на Мэтта и его родителей. Вот за их спинами он и будет прятаться. Отличный трусливый план.
Машина быстро пересекла весь город и выехала на противоположную окраину с обрывами, полями и руинами. Было бы, что пересекать… Город протяженностью около четырёх миль. Дыра, она и есть дыра. Холодная, промозглая, ветреная и дождливая. Иэн не скучал. Абсолютно. Как уехал в двадцать один, так больше и не появлялся здесь. И дальше не появлялся бы, видит бог.
Улицы с домами оборвались, вперед уходила тонкая двухполосная дорога и будто исчезала в полях. Но это обман. Малолитражка обогнула холм, и взгляду открылось двухэтажное здание из серого кирпича. Достаточно крупное для обычного жилого дома, с белыми решетчатыми окнами, широкой парковкой, плоской крышей, огороженной балюстрадой. И всё это в обрамлении низкого каменного забора, за которым виднелся немного запущенный газон.
«Дом на холме».
Вообще-то, объективно он за холмом. Но кого это волнует?
Иэн последний раз выкрутил руль, медленно въехал в ворота и свернул на парковку. Забитую сегодня. Ну еще бы. Сидящий рядом Мэтт подался к окну и тихо присвистнул.
– А здесь стало симпатично…
Ну да, стало. Престон не пожалел сил, и дела, похоже, шли хорошо.
– Когда я уезжал, рамы были коричневые, рассохшиеся, через них свистел ветер и выдувал всё тепло, – Иэн криво ухмыльнулся. – Сколько же денег он вбухал в одни только окна!
Парковочное место, как ни странно, нашлось. Ждали, родные. Он резко въехал в небольшой проём между двумя пикапами и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель послушно заглох. Вокруг стало тихо. Только сейчас Иэн позволил себе нормально посмотреть на фасад дома. Да, он вроде бы тот же, но не совсем. Это больше не заброшенная усадьба с призраками, а вполне милая сельская гостиница. Престон сильно постарался. Он всегда любил эту груду камней больше всего в жизни.
– Идём? – влез в размышления тихий голос Мэтта.
Разговаривает, как с больным. Как же это злит… Иэн подавил желание огрызнуться. Промолчал. Рванул на себя ручку, толкнул дверь и выпрыгнул из машины. Морской ветер мгновенно подхватил полы расстёгнутой куртки-парки и распахнул её еще больше. Проник под джемпер, заставил поёжиться. Под ногами скрипнула галька. Иэн опустил голову, ошарашенно посмотрел вниз…
Галька. Все дорожки усыпаны галькой. Когда-то здесь была просто вытоптанная от травы земля. Вот он, секрет успеха: галька и новые окна.
Вторая дверь машины хлопнула, рядом появились тяжёлые ботинки Мэтта.
– Иэн?
– Ты посмотри! – он ткнул пальцем в свой кроссовок. – Он всё-таки разорил какой-то пляж на гальку!
Голубые глаза Мэтта в очередной раз закатились. Бедняга.
– Господи… – устало выдохнул тот и поскрёб пальцами светло-русый затылок. – Да за девять лет дядя Престон мог всё развалить и отстроить заново.
– Почему нельзя было сделать это, пока я здесь жил? – вскинул брови Иэн.
– Не было средств?
Хах. Смешно.
– А потом появились? – он сунул руки в карманы и втянул голову в плечи. – Нет, он считал, что номера должны бронировать просто ради антуража, и нехрен вкладываться в благоустройство! «Зачем нам горничная, Иэн? – он сдвинул брови и скорчил гримасу. – Ты и сам неплохо моешь полы!»
– Не начинай, – Мэтт откинул голову и флегматично посмотрел в серое небо. – Сегодня не тот день.
– О да, и никогда не был «тот».
Ветер подхватил отросшие каштановые волосы и начал нещадно трепать. Бросил в лицо, несколько прядей зацепились за бороду, прилипли к губам. Иэн вскинул руки, нервно прочесал волосы пальцами, стянул резинку с запястья.
– Вместо того, чтобы продать убыточную развалину и купить небольшой тёплый дом для нас двоих, он держался за эти камни, будто это долбаный майорат, – он намотал резинку на лохматый пучок, и отпустил.
– Иэн… – проговорил брат.
Руки безвольно упали.
– Затыкаюсь, – выплюнул он. – Час, Мэтти. Один час, и мы сваливаем.
И, снова сунув руки в карманы, он быстро зашагал к низкому одноступенчатому крыльцу. Сзади послышались такие же быстрые шаги по гальке. Хороший Мэтти, послушный. На первый взгляд странно, как они уживаются вместе: слишком разные. Мэтт слишком спокойный, слишком тихий, слишком… обстоятельный, что ли.
Однако, когда у Иэна закончилась учёба и он в очередной раз переезжал, жить стало негде. И именно двоюродный брат вдруг позвонил и предложил занять комнату в своей квартире всего лишь за оплату коммуналки. И они неожиданно поладили! Росли в разных концах страны и почти не общались в детстве и юности, но за последние пять лет выяснилось, что ближе Мэтти и его родителей у Иэна никого и нет.
Ну а теперь уже точно никого. Последняя ниточка, связывавшая с Уайтхейвеном и «Домом на холме», была сожжена. В прямом смысле. Сегодня.
Иэн рванул на себя дверь и влетел в небольшой холл. После промозглого воздуха улицы в лицо пахнуло теплом. Он отошел в сторону, пропуская Мэтта, мельком осмотрелся. Администраторская стойка, лестница, два уходящих в стороны коридора, стены, обшитые деревянными панелями. Новыми. Или реставрированными, но, по крайней мере, больше не поеденными жучком. Прелесть!
Где-то в глубине дома стоял гул голосов. Со стороны стойки раздался шорох, и взгляд вернулся туда: из-за неё вынырнула светловолосая, голубоглазая женщина под шестьдесят и не без труда стала выбираться в проход. Полноватая, но всё еще красивая. Она протиснулась между столом и стеной, сделала несколько быстрых шажочков, подлетела к Иэну. Секунда, и пышные формы прижались к нему. В щеку влетел звонкий поцелуй.
– Ну наконец-то! – раздалось взволнованное восклицание.
Вот кто действительно рад его видеть. Иэн высунул руки из карманов и на секунду спрятал женщину в объятиях.
– Привет, тётя Мел, – пробормотал он в светлые волосы.
И тут же разомкнул руки. Мать Мэтта отступила, повернулась к сыну и повторила ритуал.
– Где вас носит, черти? – она так же звонко чмокнула Мэтта и отстранилась. – Все уже собрались, вас не могли больше ждать, – она запнулась. – Прости, милый, – в голубых глазах затаилась жалость.
А вот это точно лишнее. Что-что, а жалость здесь нужна меньше всего. Иэн сбросил с плеч парку, швырнул на стоявшую тут же кованую вешалку и обернулся.
– Мы старались, как могли. Ну что, вечеринка с дымком, да? – он вскинул брови.
Тётя Мелисса нахмурилась, как злой милый мишка. Жалость испарилась.
– Замолчи, засранец. – шикнула она. – Прояви уважение хотя бы сегодня. Престон не был золотым человеком, но он всё-таки тебя родил…
Великое достижение.
– Ну, допустим, не родил, а сделал, – Иэн сунул руки в карманы джинсов. – Для этого ему понадобилось минут пять, вряд ли он очень страдал…
– Иэн!
– …желчный пузырь, и тот делает камни дольше, серьёзно.
Тётя замахнулась, и её ладонь ощутимо припечаталась к его затылку. Чудесная женщина.
– Невыносимый ребенок, – прошипела она. – Быстро в отцовский кабинет! Тебя заждались.
– Урна?
– Не смешно, – на этот раз отозвался до сих пор молчавший Мэтт.
– Разве? Кто еще может меня ждать?
– Не спрашивай, – тётя Мелисса устало отмахнулась. – Это какой-то кошмар, но я не должна говорить.
Какого хрена? Брови Иэна сами поползли на лоб и остались там. Что еще могло случиться кроме того, что уже случилось?
– А мы не должны пройти к гостям? – влез Мэтт, стягивая куртку и аккуратно вешая на крючок.
Очень своевременный вопрос. Иэн перевел взгляд на тетку. Та нахмурилась еще больше, хотя, казалось, больше некуда.
– Мы с тобой пойдём, но у Иэна есть другие дела, – её глаза с тревогой заглянули в его лицо. – Только держись за сердце, дорогой, – прибавила тётя, взяла его за локоть и несильно подтолкнула к левому коридору.
Как-то слишком много загадочности. Однако кто он такой, чтобы ослушаться эту женщину? Иэн легко двинулся в заданном направлении.
– Какое сердце, тётя Мел? – он развернулся и сделал несколько шагов спиной вперед. – Мне тридцать, я каждый день подтягиваюсь и отжимаюсь.
– Это не кардио, – пробормотал Мэтт.
– Мог бы и поддакнуть, доктор Ройс.
В голубых глазах брата отразилась тревога, почти такая же, как в голубых глазах его матери. А это начинает напрягать… Пробуждает какое-то неясное гаденькое чувство под рёбрами… Иэн круто развернулся и скрылся в коридоре окончательно. Чтобы они хоть ненадолго перестали смотреть вот так. Пусть идут в правое крыло: там бар, там люди пьют и грустят, и тревогу можно направить на кого угодно.
А кабинет когда-то был в левом крыле, рядом с другими хозяйственными помещениями. Видимо, здесь и остался. Иэн быстро прошел мимо трёх дверей без каких-либо обозначений и остановился возле четвертой. Последней. На тёмном дереве блестела металлическая табличка: «М-р Ройс, владелец». Иэн замер, занеся руку над дверной ручкой. Но только на несколько секунд.
Глубокий вдох. Выдох. Этот кабинет больше никому не принадлежит. И за расписанные карандашом обои в номере «три» больше ни от кого не влетит тонким прутом по рукам.
Иэн резко распахнул дверь и сделал шаг в комнату.
– Мистер Ройс! Наконец-то! – уверенный мужской голос мгновенно лишил решительного настроя.
Тело передернуло, в ушах раздался звон. Иэн застыл на пороге. Мистер Ройс?
– Проходите, мы заждались.
Ну да, он Ройс, но… в этих стенах его никогда так не называли. Иэн ошарашенно повёл взглядом, осматривая комнату. Всё те же деревянные панели до середины стены, а от середины до верха обои с папоротником. Этим обоям лет двадцать, не меньше. Иэн еще помогал разматывать трубки и размазывать клей по отрезанным полоскам… Взгляд пустился дальше. Тёмный ковёр, две кадки с высокими кустами. Широкий стол и два кресла напротив. Мужчина за столом: чёрный костюм, белая рубашка, очки, папка. И… Кто-то в кресле, спиной к двери. Будто подросток, мальчик, яркий короткостриженый блондин.
На лице мужчины застыло ожидание.
– Э-э-э… – Иэн всё-таки сделал еще один шаг вперед. – Да. Иэн Ройс, можно просто Иэн, – он развернулся, тихо прикрывая дверь. – Быть здесь мистером Ройсом как-то… ненормально, наверное.
– Как скажете, Иэн, – согласно прилетело в спину. – Я поверенный вашего отца, Алекс Хилл.
Дверь закрылась. Иэн снова обернулся к людям.
И поймал на себе взгляд. Абсолютно ошарашенный. Парень в кресле обернулся и оказался совсем не парнем, а девушкой лет двадцати с небольшим. С серыми глазами, курносым носом и широким ртом, привычным к улыбкам. С маленькой родинкой в уголке над верхней губой. Хорошенькая, но абсолютно неуместная в этой мрачной комнате. Что это за люди и какого хрена им надо?
Взгляд серых глаз поражённо прошел по Иэну сверху вниз и снова вверх, остановился на лице. Она не моргнула. Ни разу. Её будто заклинило.
Иэн вскинул одну бровь. От двери так и не отошел.
– Всё нормально? – выронил он.
Только сейчас она пошевелилась. Тонкие руки легли на подлокотники, девушка оттолкнулась и начала медленно подниматься из кресла. Невысокая, стройная, если не сказать по-мальчишески худая, одетая в чёрные брюки и чёрную водолазку. Взгляд она до сих пор не отвела.
– О, вы же не знакомы, – снова ожил Хилл. – Это Джемма Хант, вдова вашего покойного отца. В мои обязанности входит озвучить вам двоим его завещание.
В ушах прогремел выстрел. Сердце зашлось в бешеном марше, отбивая рёбра и отдаваясь эхом в животе и горле. Тело парализовало.
Вдова.
У старого козла осталась вдова!
Глава 2
– Вдова? – только и выронил он.
Его голос затрещал, как сухие поленья в горящем камине.
Огромные синие глаза, похожие на Ирландское море во время шторма, стали еще больше. Заняли пол-лица. Такое бывает? У мужчин бывают такие большие глаза? Хотя что за вопросы? Конечно, бывают. Джемма знала это наверняка. Потому что…
…Потому что перед ней стояла абсолютная, точная, ювелирная копия Престона.
В горле застрял кирпич и, похоже, не собирался падать дальше. Она разучилась говорить. Даже дышать стало тяжело.
– Вдова, – флегматично кивнул Алекс, открыл папку и уставился в неё.
Будто ничего странного сейчас не происходило. Но Джемма перестала обращать на него внимание минуту назад.
Это нереально. Так не бывает. Людей запрещено клонировать! Но вот сын Престона снова перевел взгляд на Джемму, и Ирландское море начало подниматься смертоносной волной. Джемму незаметно передернуло. Престон будто ожил, помолодел и вошел сюда. Похоже на дурацкую несмешную шутку. Тот же рост выше среднего, размах плеч, заросшее каштановой короткой бородой лицо… Лицо! Вытянутое, с огромными глазами, носом с горбинкой… Только Престон стригся, а вьющиеся крупным кольцом волосы Иэна были собраны в неаккуратный узел на затылке.
А голос… Надломленный, скрипучий, рычащий…
– Какого, мать вашу, хрена? – он поморщился и сделал несколько порывистых шагов вперед по комнате.
– Он вам вообще ничего не рассказывал? – вскинул брови Алекс.
– Мы общались раз в месяц, чтобы убедиться, что никто из нас не сдох! – рявкнул Иэн.
Джемма содрогнулась. На этот раз, наверное, заметно.
Знала она об этих звонках. Видела, как долго Престон ходил вокруг телефона, чесал шею, лохматил волосы, а потом рывком брал мобильник и решительно вдавливал палец в экран. Каждый раз как перед казнью.
– Нехорошо, конечно, но не смертельно, – Алекс не оторвал взгляд от бумаг.
Иэн тем временем вскинул руки, сцепил их за шеей в замок и посмотрел в потолок.
– Вашу ж ма-а-ать, – протянул он.
– Успокойтесь и сядьте, – голос поверенного стал строгим, учительским. – Мы быстро поговорим и все вместе сможем вернуться к гостям.
О нет, этот номер не пройдёт. Если Иэн так же похож на Престона по характеру, как и внешне…
– Серьёзно? – выплюнул тот, уронив руки и хлопнув себя по бедрам в джинсах. Да, похож. Один в один. – Ты реально собрался говорить со мной так, будто мне пять?
– Взрослые люди женятся, так бывает.
Зря Алекс продолжает в том же духе. Очень зря.
– Убери этот тон, Хилл, – рыкнул сын Престона. – Потому что мои красивые глаза обманчиво действуют на людей: те почему-то думают, что я не умею бить в табло.
Губы Джеммы дрогнули, но она подавила неуместную улыбку. Прекрасно. Можно аплодировать. Алекс перестал пялиться в бумажки. Поднял взгляд, поднёс кулак к губам и тихо кашлянул. В глазах затаился испуг.
– Прошу прощения.
Иэн снова вскинул руки и рывком растёр лицо.
– Ему было шестьдесят! А ей сколько? Двадцать? – в сторону Джеммы протянулась раскрытая ладонь.
Вот и её выход. И только сейчас до неё дошло, что она до сих пор не проронила ни слова. Молодец, пять баллов, хорошее первое впечатление. Джемма откашлялась и сцепила руки за спиной.
– Мне двадцать шесть.
Взгляд синих глаз метнулся к ней.
– О, зайка, ты разговариваешь?
Лёгкие опалило огнём. Джемма на секунду задохнулась, глаза сами по себе сузились в щёлки.
– Неожиданно, да? – тихо проговорила она.
– Тогда расскажи мне, – рычащий голос упал на октаву, – какие размеры любви должны быть, чтобы выйти за человека старше тебя на тридцать четыре года?
Она закусила губу. Только не злиться. Нет. Нельзя. Он раздавлен, он в шоке, он имеет право быть агрессивным. Такие новости не подают вот так, как сделал Алекс. Это же абсолютно непрофессионально!
– Давайте вы потом решите свои проблемы, ладно? – вклинился голос последнего, и Иэн круто развернулся на звук. – У меня на сегодня еще запланированы дела, так что прошу вас, Иэн, сядьте в кресло, чтобы я мог спокойно огласить последнюю волю Престона.
Иэн будто насторожился.
– Он что, готовился к инсульту заранее?
– Многие люди начинают составлять завещание уже в тридцать, – Алекс с безразличием пожал плечами. – Потом только корректируют. Это обычная практика.
– Господи…
Иэн устало прикрыл глаза рукой, зажал переносицу. Будто на секунду выдохся. Джемма начала медленно опускаться назад в кресло. Первый пик миновал, но впереди второй, куда более страшный. Иэн уронил руку, вздохнул и, ни на кого не глядя, подошёл к креслу. Рухнул в него, откинулся на спинку и забросил пятку одной ноги на колено другой. На Джемму перестал смотреть будто специально. Интересно, что он думает? Скорее всего, ничего хорошего, и в этом его тоже трудно винить.
Алекс снова уткнулся в бумаги: вынул из папки, разложил на столе и поправил очки на носу. Джемма украдкой покосилась на человека в соседнем кресле. Он поставил локоть на подлокотник, оперся заросшей скулой о кулак. Стопа в кроссовке на джинсовом колене начала нервно ритмично дергаться.
А ведь Джем знала, что так будет. Готовилась. Вроде бы.
Престон не рассказывал сыну, что женился, и такой реакции стоило ожидать. Она слышала слишком много историй об Иэне, видела слишком много его юношеских фотографий, которые, правда, и вполовину не передавали поразительного сходства с отцом. Однако уже тогда она получила представление о том, какой он, младший Ройс. Парень, хлопнувший дверью «Дома на холме» в двадцать один и больше ни разу здесь не показавшийся. До сегодняшнего дня…
Алекс в очередной раз откашлялся и оторвал взгляд от бумаг. Время пришло.
– В общем… Я был знаком с Престоном много лет, поэтому позволю себе обойтись без формальностей, – сухо заговорил он, взглянув на Иэна поверх очков.
Тот никак не отреагировал. Ни поддакивания, ни вальяжного разрешения, ни взмаха рукой. Алекс тихо-тихо вздохнул.
– У вашего отца имелись только машина, эта гостиница и бизнес. Автомобиль отходит к вам, Иэн, – он вдруг отстранился от стола, рванул на себя верхний его ящик и запустил туда руку. На стол лег чёрный брелок с ключом. – Можете забрать прямо сейчас, оформлением бумаг займемся в ближайшее время.
Алекс подтолкнул брелок по крышке стола, однако Иэн снова не пошевелился. Его ресницы дрогнули, взгляд устремился на ключ, но тут же снова вернулся к лицу поверенного. Он не возьмёт внедорожник. Точно не возьмет.
– А вот дом… – снова заговорил Алекс. – Здесь сложнее. Престон решил поделить гостиницу пополам между вами двумя, – он на секунду стрельнул в Джемму взглядом, уложил ладони на разложенные на столе листы и подтолкнул теперь уже их. – Можете ознакомиться с бумагами…
Стопа в кроссовке со стуком опустилась на пол.
– Дом… – скрипучий голос понизился на октаву.
Иэн подался вперед и уперся локтями в колени. Чёрт. Это не к добру. Всё тело Джеммы непроизвольно напряглось, однако до Алекса, похоже, не дошло вообще ничего. Он только флегматично кивнул.
– Да.
– Поделить… – снова выронил Иэн.
– Да.
– С ней, – его каштановая голова мотнулась в сторону её кресла.
Теперь Алекс устало вздохнул.
– Да, Иэн. Но при условии, что вы проживёте здесь четыре недели, – он снял очки с переносицы и потер глаза. – Если же вам это неинтересно, дом отходит к Джемме целиком. Если вы уезжаете за пределы Камбрии во время срока, дом также отходит Джемме. У вас есть возможность съездить туда, где вы живёте сейчас, и взять всё необходимое, но как только вы возвращаетесь, месяц начинает капать.
Очки вернулись на переносицу, Алекс снова запустил руку в ящик и вынул оттуда еще один брелок, на этот раз на целой связке. Старый маяк с облезшей краской… Ключи от гостиницы, принадлежавшие Престону. В кабинете воцарилась гробовая тишина. Гробовая. Смешно. Джемма с опаской посмотрел в сторону младшего Ройса. Он как-то отстранённо, быстро закивал. Поджал губы, закусил нижнюю, быстро облизнул…
– Я понял, – вся его фигура резко крутанулась в кресле и подалась к Джемме. Она непроизвольно отшатнулась.
– Вот, значит, какие размеры любви, да, зайка?
Сердце забилось в бешеном ритме.
– Боже…
– Примерно с восьмикомнатную гостиницу с видом на море, – голос упал до низких рычащих частот, взгляд обжёг кожу. – Хорошая любовь, крепкая. Умница, зайка.
Она была готова к такому выпаду. Была. Но шея и щёки всё равно начали заливаться краской. Речь снова отнялась. Как так вышло, что при нём становится невозможным сказать хоть слово? Иэн несколько секунд всматривался в её лицо. Но вдруг резко оттолкнулся назад, вскочил из кресла и размашисто двинулся к двери.
– Поздравляю, ты выиграла приз, – рыкнул он на ходу. – В гробу я видал эту дыру.
И дверь кабинета громко хлопнула.
Вокруг снова стало ужасно тихо. Глаза Алекса за очками сделались большими и ошарашенными, Джемма тихо-тихо выпустила воздух из лёгких тонкой струйкой. Если бы Престон был жив, ему стоило бы устроить хорошую выволочку. Он должен был знать, чем всё закончится.
– Что ж… – голос Алекса тихо прошелестел по кабинету. – Очевидно, Престон умел размножаться почкованием… – он вздохнул, вяло уложил руки на стол и начал сгребать бумаги в стопку. – Я оставлю копию завещания, но не думаю, что мы снова увидим Ройса. Сожалею, что тебе пришлось это вытерпеть, Джем.
Какой заботливый. Проявить заботу раньше и быть чуть тактичнее он не подумал.
– Всё нормально, – Джемма выставила руку ладонью вперед. – Я в порядке.
– Ладно, – он кивнул. – Тогда я пойду, у меня еще дела.
– Я провожу.
– Не стоит. Тебе нужно побыть одной какое-то время.
Он устало поднялся, обошел стол и тихо вышел из комнаты.
Джемма осталась одна. Локти уперлись в колени, голова бессильно упала в ладони. Из лёгких вырвался длинный-длинный вздох. Напряжение этого дня вдруг свалилось на плечи тяжёлым камнем и придавило. А ведь она держалась, всё это время держалась. Почти не плакала. Продолжала держать гостиницу на плаву, занималась организацией кремации. И почти не плакала.
Но сегодняшний день, кажется, стал пиком. По телу прошла первая волна, и из груди стало выходить тихое завывание. Ладони мгновенно намокли от слез.
Престон. Дурак Престон. Чего он хотел добиться? Доказать ребенку, что здесь не так уж плохо? Привить любовь к «Дому на холме»? Будто он не знал Иэна! Резкого, колючего, упрямого. Настолько упрямого, что он, несмотря на постоянные ущемления отцом, без предварительной подготовки поступил в художественную школу, закончил её и самостоятельно встал на ноги. Сколько раз Джемма об этом слышала? Тысячи, наверное. Все старые альбомы с фотографиями были разрисованы карандашными набросками. Маяки, лодки, пирс, обрыв или просто следы пальцев, измазанных грифелем. Всё, что сохранил Престон, было в следах карандаша.
Иногда ей казалось, что она знает Иэна лично. Он продолжал жить в этом доме даже после того, как уехал с сотней фунтов в кармане и тремя вещевыми сумками на плечах. Эту историю тоже пришлось услышать не раз.
И вот он вернулся. Не тот мальчик с фотографий. Его длинные пальцы художника чистые – на них нет грифеля. Лицо повзрослело, на лбу уже пролегли морщины, а в речи оказалось столько горечи и неприкрытой агрессии, что это сметает с ног и уносит, заставляя собеседника хватать ртом воздух.
