Текст книги "В роли невесты"

Автор книги: Хельга Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Хельга Нортон
В роли невесты

1

– Терпеть не могу свадьбы! – раздраженно произнесла Глэдис, рассматривая шампанское в бокале. В это мгновение ей больше всего хотелось, чтобы Джозеф Мертон ушел и оставил ее в покое. Он был настолько красив, что это нарушало ее душевное равновесие. Четкие черты лица притягивали ее взгляд, прекрасная форма губ завораживала, а глаза…

Впервые Глэдис обнаружила, кто такой Джозеф Мертон, когда сопровождала Берту к аналою. Он стоял рядом с взволнованным Рэндалом и выглядел очень спокойным и уверенным. Конечно, к этому моменту Глэдис уже была наслышана о том, кем является Джозеф Мертон: ей не преминули сообщить, что он старый школьный друг Рэндала. При этом все отзывались о нем как о какой-то чрезвычайно важной личности. Джозеф – богатый человек, Джозефу всегда сопутствует удача, Джозеф поступил благородно, прервав деловую поездку в Америку, чтобы выступить в роли свидетеля со стороны жениха!

Глэдис все это не интересовало. Она и так порядком устала от предсвадебной суматохи, ведь ей приходилось чуть ли не ежеминутно успокаивать находившуюся на грани нервного срыва Берту, не говоря уже о ее матери, миссис Линдон. Выслушивая похвалы в адрес Джозефа Мертона, Глэдис еле сдерживалась, чтобы не отпустить какую-нибудь колкость. Вся родня Берты опасалась острого язычка Глэдис, но разве могла подружка невесты испортить праздник? Она изо всех сил старалась вести себя примерно, хотя миссис Линдон время от времени нервно поглядывала на нее, обеспокоенная такой необычной сдержанностью. Но, несмотря на внешнее спокойствие, мозг Глэдис продолжал привычно работать, и она пришла к кое-каким выводам.

Глэдис знала, что ей не понравится свидетель со стороны жениха, – так оно и вышло. В церкви, подводя Берту к жениху, она вдруг обнаружила, что рядом с ним, на месте свидетеля, стоит человек, с которым у нее связаны не слишком приятные воспоминания. Ошеломленная Глэдис не сразу сообразила, что это и есть школьный друг Рэндала. На нее снова смотрели глаза со странным серебристым оттенком. Волчьи глаза, мелькнуло у нее в голове. Глэдис вдруг остановилась, словно перед ней выросла стена, и прежде чем она опомнилась и исправила свою оплошность, сзади на нее налетели маленькие девочки и мальчики, шедшие, как положено, следом. Дети очень гордились важностью доверенной им миссии и поминутно оглядывались на своих сияющих родителей, забывая смотреть под ноги. При столкновении с Глэдис лишь чудом удалось избежать всеобщей свалки.

К счастью, Берта не замечала никого и ничего, кроме Рэндала, поэтому осталась в неведении относительно произошедшего конфуза, но на лицах собравшихся появились сдержанные улыбки. Выстраивая детей в первоначальном порядке, Глэдис все время чувствовала на себе холодный взгляд Джозефа Мертона. Порозовев от смущения, она заняла место за спиной Берты и на секунду встретилась глазами с Джозефом. Заметив на его лице насмешливое выражение, Глэдис обожгла Мертона пламенем зеленых глаз, затем гордо вздернула подбородок и демонстративно отвернулась.

Казалось, церемония венчания будет длиться вечно. Глэдис смотрела в спину Берты, стараясь сосредоточиться на происходящем. Но острое осознание присутствия Джозефа постоянно порождало у нее желание взглянуть в ту сторону, где он стоял.

Джозеф был высок и прекрасно сложен; орлиный нос придавал его лицу выражение сдерживаемой внутренней силы. Изысканный светло-серый костюм прекрасно сидел на Мертоне, белоснежный воротник рубашки подчеркивал загар. Когда Глэдис украдкой посмотрела на шею и решительный подбородок Джозефа, у нее почему-то сжалось сердце.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Мертон повернул голову, и она быстро опустила глаза, испытывая неловкость оттого, что ее интерес оказался замеченным. До конца церемонии она уже не смотрела на Джозефа. Даже когда новобрачные и свидетели расписывались в регистрационной книге и фотографировались на пороге церкви, Глэдис улыбалась лишь Берте и Рэндалу.

Во время приема, организованного для гостей, игнорировать Мертона было бы гораздо сложнее, но тот сам облегчил Глэдис задачу, не обращая на нее никакого внимания. Краем глаза она следила, как Джозеф беседует с гостями – чаще всего с привлекательными особами женского пола. Раздражение Глэдис все возрастало. Ей не так уж сильно хотелось поговорить с Мертоном, но ведь предполагалось, что свидетель со стороны жениха должен больше всего внимания уделять свидетельнице со стороны невесты. По крайней мере, он мог хотя бы представиться.

К тому времени, когда Джозеф наконец решил подойти к Глэдис, ее возмущение достигло предела. Положение не улучшило и то обстоятельство, что Мертон тихо приблизился сзади как раз в тот момент, когда она, быстро взглянув по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит, целиком отправила в рот шотландский вальдшнеп – традиционно подаваемую во время фуршетов закуску, приготовленную на гренках.

– Ты всегда такая сердитая?

Вздрогнув от неожиданно раздавшегося за спиной голоса, Глэдис поперхнулась и закашлялась; на платье полетели крошки. Стряхивая их, она возмущенно взглянула на Джозефа, будучи не в состоянии дать достойный ответ, пока не прожует кусок.

Мертон невозмутимо наблюдал, как Глэдис с усилием пытается проглотить гренок.

– Ты меня напугал! – наконец выдавила она, покраснев от унижения.

– Извини! – беззаботно произнес Джозеф. Протянув руку, он убрал последнюю крошку, оставшуюся у самого выреза пышного светлого платья, которое Берта захотела видеть на Глэдис в день своей свадьбы. – Ты не заметила одну крошку, – насмешливо пояснил Мертон.

Мимолетное прикосновение пальцев Джозефа к ее обнаженному плечу заставило Глэдис судорожно втянуть воздух и отступить на шаг назад.

– Это не твое дело! – ледяным тоном заявила она.

– Я всего лишь немного почистил тебя, – заметил он, удивленный неожиданным проявлением враждебности.

– А я не желаю, чтобы меня чистили! – отрезала Глэдис. Она была испугана тем, как волнует ее близость Мертона. Ей вдруг стало очень неуютно от сквозившей в его словах иронии. – Особенно когда это делает человек, даже не давший себе труда представиться! – раздраженно добавила Глэдис.

– Не думаю, что мы нуждается в официальном знакомстве, – усмехнулся Джозеф. – Ты превосходно знаешь, кем являюсь я, а мне отлично известно, кем являешься ты. В конце концов, мы присутствуем здесь по одному и тому же поводу – способствуем вступлению в брак Берты и Рэндала.

– Вот как? – хмыкнула Глэдис, припомнив, как она наблюдала за его перемещениями среди гостей. – А я думала, ты просто пришел поболтать с красивыми девушками!

Она замерла, почувствовав, что слетевшая с ее губ фраза прозвучала слишком резко. Чего доброго Мертон решит, что я ревную, пронеслось у нее в голосе. Когда же я наконец научусь держать язык за зубами! – подумала Глэдис.

– Во всяком случае, я не терял времени, глазея по сторонам, как это делали некоторые, – насмешливо заметил Джозеф. – Кроме того, ты все еще не ответила на мой вопрос.

– На какой? – Она протянула бокал проходившему мимо официанту, чтобы тот наполнил его.

– Почему ты такая сердитая?

– Я не сердитая, – сердито сказала Глэдис. Боже, какой трудный день, подумала она. Почему другие девушки могут часами поддерживать светскую беседу, а я не выдерживаю и нескольких минут.

– Меня не обманешь, – заявил Джозеф. – Я весь день наблюдал за тобой и пришел к выводу, что ты не очень-то веселишься.

Услышав это, Глэдис несказанно удивилась. Ей казалось, что Мертон вообще на нее не смотрел.

– Терпеть не могу свадьбы! – недовольно пояснила она. – Не выношу всю эту суету. Тебе хорошо, ты прилетел только вчера вечером и впервые показался лишь в церкви. А я нахожусь в этой суматохе уже целую неделю! Мне пришлось выслушивать длиннейшие рассуждения о том, какого цвета должны быть скатерти на столах и сколько букетов отправить в церковь. И каждый возникший спор обязательно заканчивался слезами Берты или ее матери! Как будто счастье молодой семьи зависит от того, зелеными или розовыми будут скатерти! По мне, так пусть они будут лиловыми в желтый горошек.

Глэдис понимала, что ее суждения звучат слишком резко, но ничего не могла с собой поделать. Она никогда не занимала нейтральную позицию. Фразы наподобие «Меня это не волнует» или «Не знаю, что сказать» были не для Глэдис. У нее всегда имелось собственное мнение, как правило очень категоричное, и она говорила то, что думает, не заботясь о последствиях. Лучшая подруга Берта неоднократно советовала Глэдис стать немного дипломатичнее, но множество попыток последовать благому пожеланию не увенчались успехом.

Однако на Джозефа, похоже, ее слова не произвели никакого впечатления. Очевидно, он счел меня закоренелой феминисткой, решила она. Ей показалось, что нужно попытаться развить свою мысль.

– Ведь глупо отрицать, что чувства, возникшие между Бертой и Рэндалом, во сто крат важнее всего этого… – Глэдис помедлила, подбирая подходящее слово, – спектакля!

– Очень выразительно, – насмешливо кивнул Джозеф. – И я поверил бы в твою искренность, если бы прежде мне не приходилось слышать подобные утверждения от женщин, которые мгновенно отказывались от своих принципов, как только подворачивался случай завлечь бедного, ничего не подозревающего мужчину под венец!

– Я не принадлежу к такому типу женщин, – сухо заметила Глэдис. Если Мертон относится к ней с предубеждением, зачем попусту расходовать красноречие? – Меня удивляет, что, несмотря на столь циничное отношение к браку, ты согласился стать свидетелем Рэндала.

– На этот брак я смотрю по-иному, – пояснил Джозеф. – До сегодняшнего дня я лишь однажды встречался с Бертой, но уверен, что они с Рэндалом составят отличную пару. Надеюсь, ты не станешь спорить? Вот тебе действительно не стоило соглашаться на роль свидетельницы, если ты чувствовала, что это событие не принесет тебе радости.

Глэдис оглядела свое легкое, воздушное платье и пожала обнаженными плечами.

– Какая радость может быть оттого, что тебя облачили в прозрачную обертку, словно собачий ужин?

Джозеф внимательно оглядел Глэдис, начиная с цветка флердоранжа в волосах и заканчивая атласными туфельками. Затем взгляд серебристых глаз снова вернулся к лицу. Если бы не чересчур бескомпромиссное выражение, его можно было бы назвать красивым. Тонкие черты и безупречная кожа заслуживали восхищения, но прямые брови придавали лицу неуместную суровость, которая вдобавок подчеркивалась упрямой линией подбородка и смелым взглядом зеленых глаз.

– Ужасно, правда? – спросила Глэдис, слегка порозовев под пристальным взглядом Мертона.

– Платье здесь ни при чем, – констатировал Джозеф. – Оно не очень тебе идет, но ради Берты ты могла бы постараться выглядеть более счастливой.

– Я стараюсь изо всех сил, – возразила она. – Я уделила внимание всем тетушкам Берты и Рэндала. И каждой из них нужно было улыбаться и говорить какие-то теплые слова. Кроме того, мне приходилось смеяться над всеми старыми шутками и избитыми анекдотами, которые принято рассказывать на свадьбах. Поэтому не стоит упрекать меня в том, что я ничего не делаю для Берты! – заносчиво произнесла Глэдис. – Я дала Берте обещание, что буду приветливой со всеми, и я держу слово!

В серебристых глазах Джозефа мелькнуло непонятное выражение.

– Со мной ты не была приветливой, – напомнил он.

– Мне пока не представилась такая возможность, – фыркнула Глэдис, до сих пор уязвленная тем, что у Мертона только сейчас нашлось время для нее. – Или нужно занять очередь, чтобы удостоиться общения с тобой наряду с другими дамами?

Джозеф помолчал, задумчиво глядя на нее.

– Я начинаю понимать, что имел в виду Рэндал, когда называл твой характер интересным, – обронил он.

Глэдис не смогла различить, чего в этих словах было больше – удивления или порицания.

– Мне часто приходилось слышать подобное выражение от людей, которым не хватало смелости сказать, что я им не нравлюсь.

– Меня еще никогда не обвиняли в отсутствии смелости, – холодно произнес Джозеф.

– Я сказала то, что думаю, – прямо посмотрела на него Глэдис. Вот в этом и заключается твоя беда, не уставала твердить подруге Берта. Окружающие находили подобную кристальную искренность устрашающей, но если она пыталась вести себя по-иному, то выглядела обманщицей в собственных глазах. Каждая такая попытка заканчивалась тем, что Глэдис снова становилась сама собой. Если Мертону не нравится мой характер, подумала она, пусть сам решает эту проблему.

Тем временем Джозеф продолжал глядеть в зеленые глаза Глэдис.

– Должен признать, что, отправляясь на эту свадьбу, я представлял себе подружку невесты совершенно иной, – заметил он.

– Постой, попробую угадать! Наверное, ты ожидал увидеть миловидную юную девушку с рассыпанными по плечам кудряшками, чей смех звенит серебряным колокольчиком?

– И с пушистым щенком на руках, – добавил Джозеф; в его глазах сверкнули веселые искорки, и, несмотря на все старания, Глэдис не смогла удержаться от смеха, мгновенно смягчившего суровое выражение ее лица и прибавившего теплоты зеленым глазам. Конечно, смех не прозвучал серебряным колокольчиком, но зато был грудным и очень женственным.

– Представляю себе, как ты разочарован!

– Я этого не говорил, – тихо произнес он.

Глэдис мгновенно перестала смеяться. Их взгляды встретились, и ее сердце вдруг дало сбой. Опасаясь, что бокал может выскользнуть из внезапно ослабевших пальцев, Глэдис поставила его на стол. Она понимала, что нужно что-то сказать, чтобы Джозеф не подумал, будто она приняла его слова всерьез, но как на грех ничего не приходило в голову. У Глэдис хватило сил лишь на то, чтобы опустить глаза.

– Кстати, ты ошибаешься, если думаешь, что не нравишься Рэндалу, – продолжал Джозеф как ни в чем не бывало, будто не замечая внезапной неловкой паузы, возникшей в разговоре. – Он немного побаивается тебя, потому что ему кажется, что ты не одобряешь этот брак.

Когда речь заходила о союзе Берты и Рэндала, Глэдис поневоле приходилось держать рот на замке. Можно сколько угодно практиковаться в бескомпромиссных и разоблачающих высказываниях, но критика в адрес Рэндала могла причинить боль Берте, поэтому Глэдис хранила все замечания при себе. Не ее вина, что ее мысли были написаны на ее лице! Она невольно позавидовала способности Джозефа сохранять невозмутимый вид при любых обстоятельствах. Как, должно быть, легко живется ему!

Глэдис всячески старалась отогнать сомнения, возникшие по поводу помолвки подруги с Рэндалом. Но чувства не спрячешь, и Берта быстро сообразила, что Глэдис переживает за ее будущее. К счастью, девушки не имели нужды притворяться друг перед другом. Берта просто рассмеялась и сказала, что Глэдис стоит только познакомиться с Рэндалом и она сразу переменит мнение о нем. Но та до сих пор не была уверена в прочности этого союза.

– Мне кажется, что Берта и Рэндал поспешили со свадьбой, – пояснила она Джозефу. Неизвестно почему, ей вдруг стали мешать собственные руки, она не знала, куда их девать, и пожалела, что на платье нет карманов. В конце концов Глэдис снова взяла бокал. И почему свидетельнице невесты не разрешается присутствовать на свадьбе в джинсах? – Рэндал сделал предложение через два дня после знакомства. Они знают друг друга ровно столько времени, сколько потребовалось для устройства свадьбы. Я считаю, что за такой короткий срок невозможно понять, сможешь ли ты жить с каким-то конкретным человеком до конца своих дней.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что не веришь в любовь с первого взгляда? – В голосе Джозефа снова прозвучали насмешливые нотки.

Глэдис взглянула на Мертона и вспомнила, как сжалось ее сердце, когда она впервые посмотрела в Венеции в эти серебристые глаза.

Уже вечерело, дневная суета начала стихать, и от знаменитых венецианских каналов повеяло прохладой, когда Глэдис Хадсон наконец подъехала на такси к гостинице. Весь день она бродила по павильонам специализированной выставки, обслуживающей симпозиум, с блокнотом и карандашом в руках и смотрела, смотрела, смотрела… Казалось, все известные фирмы мира выслали в Венецию представителей с образцами своей продукции. Здесь было все, начиная от дверных ручек и мебельной фурнитуры и кончая готовыми вариантами жилых и офисных помещений.

У Глэдис разбегались глаза, голова кружилась от избытка информации. Прошло всего два дня, но у нее уже накопилось множество идей, которые пригодились бы им с Бертой в работе. Глэдис пожалела, что ее подруге и компаньонке пришлось остаться в Эдинбурге, но кто-то из них должен был отказаться от поездки в Венецию и продолжать вести занятия по основам дизайна. Раз в неделю в арендованном для этой цели помещении собирались слушатели, которые не имели нужды заниматься чем-либо иным, кроме ухода за своим жилищем. На занятиях они узнавали множество маленьких секретов, чудесным образом превращавших дом или квартиру в уютное гнездышко.

Глэдис перевернула страницу и записала название фирмы, привезшей образцы светильников совершенно новой конструкции, в которых впервые были применены галогеновые лампы. В блокноте осталось всего несколько чистых листов, все остальные заполнились важной информацией. Осматривая экспонаты, Глэдис поняла, что дизайнерское искусство начало развиваться в новом направлении. Здесь есть над чем подумать, но этим она займется позже, когда вернется домой, в Шотландию.

Поднявшись в номер, она сняла туфли на шпильках, быстренько сбросила одежду, оставшись в белых кружевных трусиках и бюстгальтере, и направилась в ванную.

Она открыла кран, и струя воды ударила в дно белоснежной ванны на ножках в виде позолоченных львиных лап. Раздевшись перед зеркалом, Глэдис пробежала взглядом по своему обнаженному телу, подняла руки и принялась закалывать волосы на затылке. От этого движения ее полная упругая грудь соблазнительно округлилась, и коричневые соски обозначились четче.

Она погрузилась в теплую воду, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать, но перед ее взором сразу возник образ улыбающегося Ллойда. Еще совсем недавно они частенько забирались в ванну вместе и Ллойд со смехом подхватывал пригоршни пены, нанося ее на хрупкие плечи Глэдис. Затем его руки опускались ниже, на ускользающую грудь, и она лукаво улыбалась, потому что Ллойду никак не удавалось ухватить пальцами сосок…

Но все это осталось в прошлом…

Глэдис закуталась в махровый купальный халат и вышла из ванной. Посреди гостиной она в задумчивости остановилась. Можно заказать ужин в номер и весь вечер провести на уютном мягком диване перед телевизором, но, с другой стороны, завтра ей лететь обратно в Эдинбург, а так хочется побродить по вечерней Венеции и особенно прогуляться в гондоле! Ведь Берта изрядно поехидничает, если узнает, что подруга, побывав в городе – владычице моря, не испытала самого главного удовольствия!

Глэдис открыла шкаф и вынула светлое платье из тонкого китайского шелка. Вообще-то это был не совсем ее стиль, но сегодня она чувствовала себя приподнято. Ее не покидало ощущение, что скоро они с Бертой получат новый заказ и у них появится возможность использовать многое из предложенного вниманию участников симпозиума.

Рассматривая себя в зеркале, Глэдис решила, что, раз уж она надела это платье, нужно позаботиться о соответствующем макияже. Она нанесла на веки светло-коричневые тени, подкрасила ресницы, коснулась помадой губ.

Послав своему отражению шутливый воздушный поцелуй, Глэдис надела туфли, проверила содержимое сумочки и покинула номер.

Она спустилась в небольшой уютный ресторан на первом этаже гостиницы. Здесь было довольно людно, и метрдотель проводил ее к единственному свободному столику у окна. Подошедший официант подал меню и стал вежливо ждать заказа.

Глэдис решила, что нужно выбрать что-то истинно итальянское, и заказала спагетти с соусом из мидий с шафраном и грибами, а также салат из помидоров и сладкого перца, приправленный зеленью базилика. Официант улыбнулся и на сносном английском предложил ей «Орвиенто» – белое вино, которым славился этот ресторан.

Ожидая заказ, Глэдис смотрела в окно. За узкой полоской тротуара находился канал, на другой его стороне выстроился ряд старинных зданий, подобных тому, в котором размещалась гостиница. Скоро стемнеет и в городе закипит ночная жизнь, похожая на карнавал, подумала Глэдис. Венеция наполнится суетой, музыкой звуков, слов, смеха. Над темной воде запляшут блики фонарей, подвешенных на гондолах, и в лабиринте каналов будут слышны гортанные выкрики гондольеров.

Из задумчивости ее вывел метрдотель, позади которого стоял кто-то.

– Вы не будете возражать, если этот господин составит вам компанию? – с подчеркнутой предупредительностью поинтересовался метрдотель.

– Да-да, пожалуйста, – рассеянно произнесла Глэдис, взглянув на молодого симпатичного мужчину, и снова отвернулась к окну.

Расположившись напротив, незнакомец принялся с интересом ее разглядывать. Глэдис заметила это краем глаза, и ее задело столь пристальное внимание.

– Насколько я понимаю, вы не итальянка? – на чистейшем английском спросил сосед по столику.

Глэдис удивленно взглянула на него и вдруг почувствовала странное волнение. У ее визави было привлекательное загорелое лицо и очень темные волосы. По контрасту его глаза поразили Глэдис неожиданно прозрачным светлым цветом, серым с серебристым оттенком.

– Нет, я шотландка, – коротко ответила она.

– Так я и подумал! – почему-то обрадовался незнакомец. – Ваше произношение… – Он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. – Надо же! Час назад я поселился в этой гостинице и сразу же встретил в ресторане шотландку, – оживленно продолжил он. – У меня были дела в Риме, а потом я приехал сюда. Знаете, оказаться в Италии и не побывать в Венеции…

– Послушайте! – раздраженно заметила Глэдис, сердясь на себя за то, что поддалась мужскому очарованию. – Мне неинтересно, откуда вы приехали. Раз уж мы оказались за одним столиком, давайте не будем мешать друг другу!

В этот момент официант принес заказанные ею блюда. Пока он ставил на стол тарелки и принимал новый заказ, она немного успокоилась. За столом воцарилось молчание. От незнакомца вдруг словно повеяло холодом. Он откинулся на спинку стула и стал с иронией наблюдать за Глэдис.

Та сохраняла внешнее спокойствие, хотя внутри у нее все кипело от негодования. Прекрасно начавшийся вечер грозил закончиться полным провалом. Глэдис ела, не ощущая вкуса пищи. Закончив ужин, она расплатилась, сдержанно пожелала соседу по столику приятного вечера и направилась к выходу.

На город уже спустились мягкие сумерки. Выйдя из гостиницы, Глэдис остановилась и полной грудью вдохнула теплый, насыщенный влагой воздух Венеции. На ее губах появилась улыбка. И все-таки я прокачусь в гондоле, подумала она, глядя на неторопливо прогуливающихся вдоль канала людей.

В двух шагах от гостиницы к самой воде спускались широкие каменные ступени. Верхние начинались прямо от тротуара, а нижние, облепленные моллюсками и обросшие водорослями, омывались ленивыми волнами. Рядом со ступенями покачивались на воде две черные гондолы. В одну из них как раз усаживалась пожилая пара с фотоаппаратами.

Глэдис поспешила вниз и после коротких переговоров с гондольером и туристами подошла к самой кромке ступеней, чтобы забраться в овеянную легендами венецианскую лодку. Гондольер протянул руку, и она уже занесла ногу над бортом, как вдруг почувствовала, что кто-то взял ее под локоть, очевидно желая помочь. От неожиданности она вздрогнула и обернулась, но тут внезапно у нее подвернулся каблук и она поняла, что падает. Прежде чем оказаться в воде, Глэдис успела заметить взгляд серых глаз ресторанного визави.

Вынырнув, она тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица, потом, цепляясь за камни и скользя по водорослям, стала взбираться на ступени. Двое парней бросились ей на помощь, но незнакомец первым подхватил Глэдис под руку, вытащил наверх и помог встать на ноги.

Она высвободила руку и несколько секунд стояла молча, ошеломленная произошедшим. Вода стекала с нее ручьями, по лицу размазалась тушь, светлое платье стало прозрачным и облепило стройное тело. Даже через белье просвечивали туго сжавшиеся от холода соски и темный треугольник ниже впадинки пупка. Проследив за взглядом незнакомца, Глэдис опустила глаза и вспыхнула от смущения. Она резко повернулась и пошла мимо собравшейся толпы к гостинице, желая в эту минуту провалиться сквозь землю…

На щеках Глэдис заалел румянец, и она потупилась.

– Нет, я не верю в любовь с первого взгляда, – подтвердила Глэдис и повторила: – Нет. – Она словно убеждала в этом себя саму, а может быть, и Джозефа тоже.

– Ты очень осторожный человек! – усмехнулся Мертон.

В это мгновение Глэдис будто наяву видела усталое, поблекшее лицо матери, которая долгие годы переносила занудливость мужа, отца Глэдис. Затем она вспомнила, как ее сестра Мелинда рыдала в телефонную трубку, жалуясь, что осталась одна, потому что муж ушел к другой женщине. И наконец Глэдис подумала о Ллойде – о его голубых глазах, беспечной улыбке и беззастенчивой лжи.

– Жизнь научила меня этому, – ответила она с оттенком горечи.

Джозеф отпил глоток шампанского, изучающе глядя на нее поверх бокала.

– В любви заключается изрядная доля риска, – наконец согласился Мертон. – Очевидно, Берта и Рэндал решили попытать счастья. Мне кажется, любой человек имеет право использовать свой шанс.

– Но сам ты рисковать не спешишь, – с вызовом заметила Глэдис.

– Действительно, в брак вступать мне не приходилось, – кивнул Джозеф. – Трудно найти женщину, которая заинтересовалась бы мною, а не моими деньгами.

– Ты циник! – констатировала Глэдис.

– Жизнь научила меня этому, – повторил Джозеф ее слова.

Она на мгновение встретилась с ним взглядом и снова почувствовала странное стеснение в груди.

– Похоже, на сегодняшний день ни один из нас не собирается под венец?

– Во всяком случае, я точно не собираюсь, – мрачно усмехнулся Джозеф. – Не хочу терять свободу.

Глэдис удивилась, почему Мертон употребил слово «свобода». Насколько ей известно, он был преуспевающим бизнесменом и в его устах более естественно прозвучали бы заявления о независимости, отсутствии обременительных обязанностей, но свобода предполагала нечто большее – широкие равнины, бескрайнее небо, буйство зелени… Что может знать о подобных вещах человек, привыкший к своему офису? И почему Мертон с такой подозрительностью относится к женщинам?

Заинтригованная, Глэдис украдкой взглянула на Джозефа. Где же была его подозрительность, когда он напропалую флиртовал со всеми привлекательными женщинами, приглашенными на свадьбу?

Внезапно повисшее молчание нарушил официант, подошедший с подносом тарталеток. Джозеф взял одну, Глэдис же с улыбкой покачала головой и отказалась.

– Рэндал упоминал, что вы с Бертой владеете общим делом, – как бы невзначай произнес Мертон.

Очевидно, это было сказано лишь для поддержания разговора, но Глэдис сразу помрачнела.

– Владели, – грустно уточнила она, вспомнив, сколько труда они вложили для того, чтобы небольшой совместный бизнес начал процветать. – Мы с Бертой занимались оформлением разного рода помещений. Начали пять лет назад и за это время добились отличной репутации, позволившей открыть дизайнер-ские курсы. А потом Берта встретила Рэндала и все пошло насмарку.

– Почему?

– Берта решила продать свою часть бизнеса, чтобы они с Рэндалом могли внести первый вклад за свой новый дом. А у меня нет денег, чтобы выкупить долю Берты, – вздохнула Глэдис, подумав, что если бы она не посылала постоянно деньги Мелинде, то к этому моменту как раз собралась бы необходимая сумма. Впрочем, что толку вздыхать? Исправить ничего невозможно.

– Разве ты не могла найти нового партнера, способного выкупить принадлежавшую Берте часть бизнеса? – нахмурившись, спросил Джозеф.

– Я пыталась, но потом поняла, что проще продать свое дело вместе с оборудованием. – Голос Глэдис звучал тускло, она машинально вертела в пальцах ножку бокала.

– И что ты собираешься делать сейчас?

– Я хотела бы открыть магазин, но пока не могу себе это позволить. Если бы у меня было немного денег…

Глэдис произнесла эти слова, будто разговаривая сама с собой, но лицо Джозефа вдруг стало жестким.

– Все всегда упирается в деньги! – хмыкнул он. – Догадываюсь, что именно из-за этого ты не одобряешь брака Берты и Рэндала. Дело совсем не в том, что они практически не знают друг друга; просто ты проигрываешь в финансовом смысле.

– Это неправда! – вспыхнула Глэдис. – К твоему сведению, Берта моя лучшая подруга. Я не пришла бы сюда и не нарядилась бы как кукла, выставленная в витрине магазина, если бы плохо относилась к Берте!

– В таком случае ты даже не вспомнила бы в столь знаменательный день о деньгах. Хотя, судя по моим наблюдениям, женщины не способны думать ни о чем ином.

– Временами обстоятельства складываются таким образом, что финансовый вопрос невозможно игнорировать, – сердито возразила она, вспомнив, из какого сложного положения пришлось выпутываться Мелинде. – Не всем состояние достается по наследству, некоторым приходится зарабатывать на жизнь. Именно поэтому в понедельник я выхожу на новую работу.

– А тебе никогда не хотелось найти богатого человека, способного поддерживать тебя? – саркастически поинтересовался Мертон. – На твоем месте так поступили бы многие женщины. Ведь это проще, чем работать!

– Я уже говорила тебе, что не отношусь к подобным женщинам, – холодно напомнила Глэдис, сверкнув зелеными глазами. – Я не доверяю мужчинам и не надеюсь на их поддержку. Единственный человек, на которого я могу положиться, это я сама. Поэтому, как ты правильно заметил, я действую очень осторожно.

Джозеф насмешливо поднял бровь.

– Я все же не совсем уверен, осторожна ты или напугана?

– Можешь считать меня просто здравомыслящей женщиной, – уточнила она.

Неожиданно Джозеф улыбнулся, и лицо его совершенно преобразилось. Красивые ровные зубы блеснули белизной, возле уголков глаз обозначились веселые морщинки, и Глэдис внезапно испытала такое чувство, словно пол вдруг начал уходить у нее из-под ног.

– Ты не кажешься мне здравомыслящей, – заметил Джозеф.

– Какая же я, по-твоему? – не без интереса спросила Глэдис. Ответ оказался неожиданным.

– Я бы сказал, страстная, – задумчиво произнес он. – Да, именно страстная!

– Что ты думаешь о Джозефе?

Глэдис отвернулась от Берты и взглянула на ту часть зала, которая предназначалась для танцев и где Джозеф вальсировал с какой-то яркой блондинкой. Они слаженно двигались в такт музыке, и он улыбался девушке, медленно скользя рукой все ниже по ее спине. В груди Глэдис что-то сжалась, и она отвела глаза.