Текст книги "Чужая жена (СИ)"

Автор книги: Хельга Дюран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

45. Демид

– Господи, мама, почему ты опять без звонка? – простонал я, пропуская её в квартиру.

– Дело срочное, сынок! – Она подставила щёку, чтобы я её поцеловал, и прошла в гостиную, величественно выстукивая каблуками по полу. – Ты один? – спросила она, смерив меня взглядом с головы до ног. На мне были только спортивные штаны, поэтому мамино предположение о том, что она отвлекла меня от женщины, было справедливым. Я кивнул в ответ и устало плюхнулся на диван, куда присела мама. – Как ты, милый?

– Хорошо. А ты? Что за срочное дело, мам? Я собирался уехать, так что не тяни, меня ждёт водитель.

– К ней поедешь? К этой бесстыжей?

– Мама!

– До меня дошла информация, что ты решил жениться на Ольге Бондаренко! Ради бога, скажи мне, что это просто слухи! Сильно преувеличенные сплетни!

У меня резко заболела голова, поэтому я сжал переносицу большим и указательным пальцем, поморщившись от неприятного ощущения. Долбанная Настя! Это она настучала матери о том, что я хочу жениться на Оле? Ну, а кто же ещё? Больше я никого не посвящал в свои планы.

Идиотка чёртова! Она не просто провалила мой план, но и проебала свой гонорар, надеясь на помощь моей мамы рассорить нас с Олей. Меня напугало даже не то, что Настя попыталась начать нечестную игру, а то, что они с моей матерью вообще знакомы. Это уже не лезло ни в какие ворота. С появлением Оли, мамы в моей жизни вдруг стало слишком много. Что дальше? Она свечку нам будет держать?

Я должен это прекратить! Именно я! Пока моя мать, поддавшись инстинкту наседки и желанию контролировать меня до гробовой доски, не наговорила чего-нибудь плохого Оле. Я со стыда сгорю, наверное, если допущу такое.

Я разозлился на маму даже сильнее, чем на Настю. Девчонку можно понять, она таким образом пытается устранить соперницу. Способ глупый, но все же. А мама далеко не дура. Куда она лезет? Зачем?

– Я кольцо купил, мам. Хочешь, покажу? – как можно беззаботнее ответил я, чтобы позлить её ещё сильнее.

– Не хочу!

– Зря. Очень дорогое. И невероятно красивое. Я летал за ним аж в Японию!

– Прекрати паясничать! Я разговаривала с Ольгой, и знаешь что?

– Ты? – я не смог сдержать возмущения, поэтому вскочил на ноги и начал метаться по гостиной, как заведённый. Это я виноват! Я должен был защитить Олю от своей матери, должен был догадаться, что рано или поздно мама и до неё доберётся. – Господи, мама, что ты творишь? Зачем ты к ней вообще лезешь?

– О! Она на меня не нажаловалась? А ведь обещала. Странно… Впрочем, нет, не странно. Демид, я предложила этой стерве деньги, чтобы она от тебя отцепилась.

– Ты… Ты… – меня настолько захлестнули эмоции, что я захлебнулся словами. – Ты в своём уме? Мама, это уже чересчур!

– Думаешь? А я вот знаешь, что думаю? Что она не рассказала тебе о нашем разговоре, потому что ещё не решила, что лучше – ты или деньги. Сумма не маленькая, ей есть о чём подумать.

Внезапно мне стало так стыдно перед Олей. Просто пиздец, как стыдно!

Я ничем не отличаюсь от своей матери, строя какие-то планы по её разоблачению. Вместо того чтобы просто быть с ней, я ищу к чему бы приебаться. С моей подозрительностью не семью нужно заводить, а лежать в психушке.

– Не ломай себе жизнь, сынок. Она будет вытирать об тебя ноги, так же как её мать вытирала ноги об твоего отца.

Пока что это именно я вел себя по-скотски с Олей. Если уж и вытрет ноги, пусть. Имеет право.

– Мам, спасибо, что заехала! – Я помог ей подняться с дивана и начал настойчиво подталкивать к дверям. – Ты открыла мне глаза! Я в неоплатном долгу перед тобой!

– Правда? Боже, сынок! Какое счастье! – наивно просияла мама. – Значит, ты не станешь жениться на Ольге?

– Стану, мама. Конечно, стану. Сейчас провожу тебя и сразу поеду!

– Но…

– Я люблю её, мама! И если тебе это не нравится, придётся смириться!

– Я никогда, слышишь, никогда не признаю эту тварь!

Мою мать нужно было поставить на место. Раз и навсегда. Я достаточно времени был её собственностью.

– Если ты не признаешь Ольгу, считай, что у тебя нет больше сына!

– Что ты говоришь? – мама расплакалась, значит, у неё закончились аргументы.

Меня тронули её слёзы, но я знал, что с ней нельзя давать слабинки.

– Не знаю как, но я уговорю Олю выйти за меня. Если ты хочешь быть частью моей семьи, то примешь мои правила, мама!

– Подумать только… – с обидой покачала она головой. – Мой единственный сын…

– Я не виноват, что у тебя один ребёнок. Временами я мечтал, чтобы у меня появился брат или сестра, чтобы ты хоть немного поделила между нами своё ёбанное внимание!

– Демид…

– Я всё сказал. До свидания, мама! Или прощай! Тебе решать!

– Я ненавижу её! Просто ненавижу!

– Это твои проблемы, мамуль!

Я вытолкал собственную мать в подъезд и заперся. С минуту стоял, привалившись к двери спиной, закрыв глаза, пытаясь успокоиться. Мне стало совестно, что я так жёстко поговорил с мамой. Потом прогнал от себя эту мысль. Никакого чувства вины! В пизду всё это! Мама именно этого и хотела– выставить меня виноватым. Довольно!

Шумно выдохнув, я пошёл в кабинет. Достал из сейфа дарственную на особняк. Документ был давно готов, просто ждал своего часа. Дурацкий дом, из-за которого столько проблем…

Я позвонил Оле, чтобы убедиться, что она дома.

– Привет, Олюшка! Ты дома, любимая?

– Эм… Привет, Демид… – она не ожидала от меня таких слов? Поэтому напряглась? – Я дома. Когда ты приедешь? Я соскучилась.

В трубке послышался всхлип, который заставил меня понервничать, похлеще визита матери.

– Оль? Ты плачешь?

– Да, нет… Мне просто очень грустно без тебя…

– Ты из-за этого плачешь?

– Угу…

– Я могу приехать прямо сейчас. Можно?

– Конечно!

Оля снова всхлипнула, а потом я услышал, как она засмеялась, и у меня отлегло от сердца.

– Лечу! Уже лечу, солнце!

46. Ольга

Демид приехал через сорок минут после звонка. Это были самые долгие минуты в моей жизни, поэтому я была рада, что он так поспешил. Не думала, что буду когда-либо плакать, соскучившись по мужчине. Можно было списать излишнюю эмоциональность на гормоны на фоне моей беременности, но что-то мне подсказывало, что всё намного проще. Я хочу быть с Демидом – видеть его, чувствовать, принадлежать ему, вот и всё. Нужно было разъехаться на время, чтобы понять это? Так и есть. Оно того стоило.

Я не стала просить прислугу открыть Демиду дверь, встретила лично и не пожалела об этом.

Он держал в руках цветы и портфель. Небрежно бросил всё это в прихожей и, подхватив меня на руки, закружил по комнате. Слёзы счастья снова навернулись на глаза, стоило вдохнуть его родной запах. Давно ли я плакала от радости? Уже и не вспомню. Чёрная полоса, полная отчаяния и тревог, закончилась так внезапно, что было сложно поверить в это.

В объятиях Демида было уютно и спокойно. Меня даже перестал волновать вопрос, как он отнесётся к моей беременности. Его также сильно захлестнули эмоции от нашей встречи, поэтому в том, что он будет рад ребёнку, я больше не сомневалась. И мне так не терпелось сообщить ему поскорее ошеломляющую весть!

– Мне нужно что-то тебе сказать, – тихо прошептала я, когда Демид освободил мой рот от долгого, жаркого поцелуя. – Пойдём в мою спальню?

– Мне тоже нужно, Оля… Мне столько нужно тебе сказать…

Он вспомнил про букет, протянул его мне и подхватил свой портфель. Обнявшись, мы поднимались по лестнице на второй этаж. Я не хотела, чтобы Нина слышала о нашем разговоре, а потом доложила Авроре всё до последней буквы, поэтому и потащила Демида в свою комнату.

– Может быть, ты голоден? – спохватилась я. – Разговоры подождут.

– Нет, родная, не могу ждать. Я и так ждал слишком долго!

Так же, как и я…

– Позволь мне первым высказаться, Оль, – попросил Демид, усаживая меня на кровать. Я отложила цветы в сторону и с удивлением смотрела, как Барсов снимает с себя пиджак, а потом становится на колени возле меня. – У меня для тебя подарок. – Эти слова заставили моё сердце биться чаще. Обычно Демид преподносил мне только приятные подарки. И дорогие. Я почти не дышала, когда он потянулся к портфелю и вынул из него папку, подтверждая своё постоянство. Чувствовала себя рёбёнком перед Дедом Морозом. – Это дарственная на особняк, – протянул он мне документы.

Всякое можно было предположить, но дом… Целый дом! Мой дом! Он снова мой? Серьёзно?

– Демид, я…

Слёзы придушили меня настолько, что я не смогла договорить. Барсов просто какой-то рыцарь в сияющих доспехах!

– Возьми, – он настойчиво сунул мне папку прямо в руки. – Я хочу, чтобы мы были более-менее на равных, когда поженимся. Чтобы ты не чувствовала себя ущербной, выходя за меня.

– П-п-поженимся? – шмыгнула носом, уже совершенно не веря в реальность происходящего. Слишком сладко, чтобы быть правдой.

– Да, – он снова полез в портфель и достал из него колечко. – Ты выйдешь за меня, Оля? Станешь моей женой? – в его глазах было столько надежды, что впервые в жизни они показались мне тёплыми. – Я знаю, что был скотиной, но дай мне ещё один шанс, прошу. Прости меня за всё, Олюшка, милая!

– Я согласна, Демид! Ты тоже меня прости…

Сдерживать слёзы уже не было смысла, поэтому я разрыдалась в голос, сквозь мокрую пелену набюлюдая за тем, как Демид надевает мне на палец кольцо. Оно было таким красивым, что моя душа парила сейчас над землёй.

Барсов поднялся с пола и сел рядом, чтобы обнять меня и успокоить. Настала моя очередь дарить подарки. Лучшего момента и не придумаешь. Всё равно было немного волнительно произносить эту фразу вслух, поэтому я уткнулась лбом в грудь любимому мужчине и громко выдохнула:

– Демид, я беременна!

– Повтори.

Он отлепил меня от себя и обеспокоенно заглянул в глаза.

– Я беременна! У нас будет ребёнок!

Демид нервно хохотнул, а потом заржал, как конь, глядя на моё зарёванное лицо.

– Ты рад?

– Господи, конечно! Конечно, рад! – он снова прижал меня к себе и тяжело вздохнул. – Теперь у нас будет настоящая семья! Мама, папа и ребёнок! У нас начнётся всё с чистого листа.

– А бабушка? – напомнила я об Авроре.

– Бабушка… – задумчиво протянул Демид. – Почему ты не сказала, что моя мать приходила к тебе с неприличным предложением? Я просто взбесился, когда узнал об этом!

– Не хотела вас ссорить с Авророй. Не злись на неё, прошу. Она просто боится тебя потерять. Не будь с ней слишком суров.

– Какая же ты всё-таки наивная, Оля, – невесело усмехнулся Демид и покачал головой, поглаживая ладонью мой живот. – И добрая. Я запретил своей матери приближаться к нашей семье, пока она не полюбит тебя, как и положено свекрови. Хватит с тебя родителей Бондаренко.

Мне было очень приятно, что Демид заступился за меня перед Авророй, но всё же мне было её жаль.

– Кстати, а где Нина? – почти шёпотом спросил у меня Демид, поднимаясь с кровати.

– Где-то дома, – пожала плечами я, догадываясь, к чему был этот вопрос.

– Угу… – Демид почесал бороду и пошёл к двери.

Когда он резко распахнул её, Нина едва не грохнулась в комнату. Боже, Демид поймал её с поличным, пока она подслушивала под дверью! Это было бы очень смешно, если бы не было так неприятно.

– Простите! – пролепетала женщина, с ужасом уставившись на Демида.

– Ты уволена, Нина! – жёстким тоном произнёс Демид.

– Простите, хозяин, прошу!

Женщина расплакалась, и моё сердце сжалось. Нина работала здесь так давно, что уже стала частью дома, частью семьи. Мне сложно было расстаться с ней.

– Иди, собирай вещи, Нина, – безжалостно продолжил Демид, и Нина, опустив голову, повернулась, чтобы уйти. – И не забудь поблагодарить за своё увольнение дражайшую подругу, когда обрадуешь её известием, что ненавистная ей Ольга Барсова скоро сделает её бабушкой! – крикнул ей вслед Демид.

Он закрыл дверь и вернулся ко мне.

– Ты не слишком суров с ней? – попыталась заступиться я за женщину, хотя буквально на днях меня подбрасывало от желания точно так же вышвырнуть её вон.

– К чёрту Нину! Или ты хочешь постоянно шептаться, косясь на уши моей матери в каждом углу?

– Ты так говоришь… Это означает, что мы будем жить здесь?

– Мне не нравится этот дом, я этого не скрываю, Оля, – поморщился Демид. – Но ребёнку будет здесь лучше. А вообще, это странно, переезжать к жене…

– Мы можем сделать ремонт, что-то перестроить, если хочешь. У нас будет совсем другой дом, не такой, как сейчас.

– Делай, как знаешь, малыш, – отмахнулся Демид. – Раз уж мы решили начать всё с начала, то новая прислуга точно не помешает. Я пойду провожу Нину. И отпущу водителя. А ты, моя куколка, можешь начать раздеваться. Я пиздецки скучал. Тебе же можно?

– Можно…

Демид хищно улыбнулся, нежно чмокнул меня в губы и ушёл. Чтобы отвлечься от грустных мыслей о Нине и Авроре, я поставила цветы в воду и расстелила постель. Раздеваться полностью не стала, оставила бельё на себе. Специально надела новое, чтобы порадовать Демида, так что он должен увидеть эту красоту.

Я села на постель, приняв соблазнительную позу, и принялась уже не спеша любоваться кольцом. Просто ослепительная вещица! Надо же, какой у Барсова потрясающий вкус!

Хорошо, что он останется со мной на ночь. Кроме Нины в доме больше никого не было, а одной мне было бы неуютно находиться в огромном пустом доме. Даже жутко.

Демид ворвался в спальню так резко, что я вздрогнула от неожиданности. Раздевался нетерпеливо, на ходу срывая с себя одежду. Когда он подошёл ко мне, то был уже полностью обнажён. Я наблюдала за ним, как заворожённая, любуясь его мощью и грацией.

Бросок, и вот я уже под ним, распластанная по постели, такая маленькая и хрупкая по сравнению с ним. Он замирает и смотрит на меня бесконечно долго. Просто разглядывает моё лицо, а я дрожу под ним, как листик на ветру, положив ладони на его огромную грудь.

– Ты самая красивая девушка в мире! – шепчет Демид, лаская мою щёку пальцем, а я ничего не могу сказать, только чувствую, как рваные удары его сердца бьют прямо в мои ладони.

Его взгляд становится диким, жадным, почти безумным. Демид зарывается руками в мои волосы, тяжело дыша тянется губами к моим губам. У меня вырывается стон, когда он целует меня, впечатываясь между ног своим твёрдым стояком.

Меня охватывает дикая жажда. Такая жажда, которую может утолить только он, этот мужчина. Демид скользит губами ниже, по шее, по груди, прямо поверх кружева белья, по выпирающим рёбрам и животу. Целует, покусывает, лижет языком. Мне мало! Мне чертовски мало!

Груди становится невыносимо тесно в лифчике, и я жалею уже, что оставила его. Сама срываю его с себя, пока Демид, задержавшись с поцелуями на животе, тянет вниз мои влажные от смазки трусики. Накрывает освободившуюся от белья грудь руками, втягивая в рот пульсирующую плоть клитора.

– Боже! – вырывается у меня стон, и я рада, что мы дома совершенно одни, и никто не услышит моих бесстыдных криков.

По телу разносятся яркие вспышки, я развожу ноги сильнее, подаваясь навстречу умелому рту Демида, пока он продолжает меня терзать. Внезапно его лицо оказывается напротив моего, и я снова вижу дикий блеск в любимых глазах. Демид впечатывается в мой рот, передавая мне мой собственный вкус, и толкается в лоно твёрдой до невозможности головкой.

Я стону в его рот, впиваясь ногтями в плечи, притягивая его к себе максимально близко. Так близко, что моя грудь расплющивается под весом Демида.

Границы стираются между нами. Мы становимся единым целым, сплетясь в страстный клубок любви. Демид размашисто ходит внутри меня, шепча то какие-то невероятные нежности, то самые настоящие пошлости, которые подхлёстывают меня с новой силой. Долбит меня до полного помутнения рассудка, до хрипоты в горле, до изнеможения.

Кончаем почти одновременно. Я ору, захлёбываясь криком, взрываясь на миллиард невидимых бабочек, и Демид с утробным рыком, впервые глубоко изливаясь в моё истерзанное лоно.

Некоторое время мы лежим, всё так же сплетённые не только телами, но и душами. И мне хочется остаться в этом моменте навечно. Замереть навсегда.

47 Эпилог. Демид

(Примерно два года спустя)

– Спят усталые игрушки, книжки спят. Одеяла и подушки ждут ребят.

Петь колыбельные у меня выходит хреново, но дольше и не требуется – Ванечка вырубается махом.

На инстинктах поправляю его одеяльце, с минуту любуюсь спящим сыном. У него светлые волосы Оли и такой же задорный нос. Синие пронзительные глаза и упрямый подбородок с ямочкой – мои. Характер такой же своенравный, поэтому спать укладываю его я. Оля с ним слишком мягка, и он вьёт из неё верёвки. Со мной не забалуешь. Если папа сказал спать, значит спать!

Не думал, что стану умиляться спящему младенцу. До кишок пробирает власть, которую сын имеет надо мной, похлеще, чем жена. Хочется взять Ванечку на руки и не отпускать никогда, но он мужчина, маленький мужчина, и я сюсюкаю с ним в меру, больше разговариваю, объясняю, что хорошо, а что плохо. Рука моя тверда, но сердце мягче сливочного масла.

Ещё раз поправляю одеяло сына и выхожу из его спальни. Когда-то это была моя комната, но мои детские воспоминания беспощадно стираются новыми событиями, связанными с новым обитателем комнаты. Ванечка мягко и ненавязчиво застилает всё плохое своим присутствием.

Так же, как и Оля. Ей удалось вдохнуть в ненавистный мне дом, совершенно другую жизнь. Теперь мы тут хозяева и мы создаём свой новый мир на ошибках родителей и на своих собственных.

С того момента, как мы узнали, что станем родителями, мы ни разу не поссорились. Я вообще не спорю с женой, а она, будто нарочно, и поводов не даёт. Материнство сделало её мягче, но уязвимей. Тут-то и пригодилось моё крепкое плечо. Никогда не чувствовал себя более мужественным и сильным, чем сейчас, став мужем и отцом.

Захожу в нашу с Олей спальню. Она сидит на кровати, завёрнутая в полотенце с расчёской в руках. Задумчиво и неторопливо расчёсывает волосы, влажные после душа.

– Иван уснул, – радостно сообщаю я жене. – Позволь мне?

Сажусь рядом и отнимаю у неё расчёску. Обожаю её волосы. Испытываю эстетическое и тактильное удовольствие, трогая их руками.

– Так быстро? – удивляется Оля. Она каждый раз удивляется, и каждый раз вслух. – Ты знаешь какое-то заклинание, Демид?

– У меня есть одно и для тебя. – Отодвигаю волосы в сторону и целую плечо жены. Она судорожно вздыхает и наклоняет голову, подставляя мне шею для поцелуя. – Обещаю, сегодня ты вырубишься до того, как я выну из тебя член.

– О-о-о, правда?

Оля смеётся и кладёт руки на мои бёдра. Этого достаточно, чтобы я почувствовал эрекцию. После родов Оля осталась такой же худенькой, как и была до, но бёдра чуть раздались, отчего её попка стала ещё вкуснее. Я придвигаюсь ближе, утыкаясь в Олю своим возбуждением.

Я боялся, что Оля заскучает в декрете, ведь раньше она не могла жить без путешествий и магазинов, но она одомашнилась. У нас не было няни, так что скучать ей было некогда. Оля даже потихоньку начала вести свой инстаграм, выкладывая совместные фото с сыном и обсуждая с другими мамочками тему материнства. Она говорила мне, что счастлива, и я ей верил, потому что чувствовал то же самое.

– Демид?

– М-м-м?

– Может, пора простить Аврору?

От упоминания о моей матери, моё "настроение" падает, поэтому я продолжаю просто методично водить расчёской по волосам Оли.

Я не видел мать с тех пор, как мы поссорились. Она не пришла на нашу с Олей свадьбу, демонстративно проигнорировав самое важное событие в нашей жизни на тот момент. Конечно, я был расстроен.

Потом я поздравил маму с днём рождения – тишина. Только когда я скинул ей фотографии грудного сына, мама начала переписку со мной. Но не было в ней ни капли раскаяния в том, что она наговорила нам с Олей в прошлом. Сообщения были сухими и немногословными.

– Оля, не лезь в это. Это моя мама, не твоя.

– Позволь пригласить её хотя бы на день рождения к Ванечке? Давай дадим ей шанс?

– Зачем тебе это?

Я отложил расчёску и развернул жену к себе. Чисто по-человечески, мне, конечно же, хотелось, чтобы мама виделась с нашим сыном, но инициатива должна была исходить от неё самой, а она, к сожалению, за год так и не появилась.

– Ты не думаешь, что твоя мама может умереть? И мы уже ничего не сможем сделать… Я бы хотела, чтобы моя мама и дядя Юра увидели, какой у нас чудесный сын, но это невозможно.

– Хорошо, Оля. Давай попробуем, – сдался я, сочтя её доводы убедительными. Они тронули меня до глубины души. Всё же есть в моей жене крупица мудрости.

– Я сама приглашу Аврору. Ладно?

– Ладно, – улыбнулся я. Потом почему-то вспомнил, что моя борода не нравится маме. – Как думаешь, может, мне сбрить бороду?

– Я уже привыкла к ней, – Оля погладила меня по небритым щекам. – Но это было бы интересно.

Перед праздником я побрился. Оле понравилось. Она сказала, что я выгляжу теперь, как пацан, но её дико возбуждает ямочка на моём подбородке. Меня это позабавило, но какое-то время я решил походить без бороды.

Как и обещала, Оля выслала приглашение на праздник моей матери, и та пообещала приехать.

Я так волновался, ожидая её приезда. Даже больше, чем Оля, которая носилась по дому, как угорелая, в сотый раз проверяя, не забыла ли она свечи на торт, и ровно ли висят шарики, которыми была забита гостиная.

И только Ванечка беззаботно носился, гоняя кота, падая на ровном месте, как и положено тем, кто только начал ходить.

Мама приехала вовремя. Служанка запустила её в дом и проводила в гостиную. Я настороженно смотрел на то, как мама здоровается с Олей. Она привезла столько пакетов, что я удивился, как у неё всё это поместилось в руках. Мама сильно сдала за два года. Прежде я не замечал такого количества морщинок на её лице, и устало опущенных плеч.

– Здравствуйте, Аврора, – тепло обняла её Ольга, и я позавидовал её терпению и доброте. – Мы очень рады, что вы приехали!

– Спасибо, что пригласили, – скромно проговорила мама, неуклюже протягивая букет Оле. – Поздравляю, дорогая!

Настала моя очередь обнять гостью. Я вздохнул, сбивая с себя волнение и пришибленную гордость. Раз уж мама перешагнула через своё эго, пора бы и мне это сделать по отношению к ней.

– Здравствуй, сынок! Ты побрился? – всплеснула она пакетами. – Это просто невероятно!

– Привет, мам! – Невероятным было то, что она оставила где-то за воротами своё высокомерие. Я чмокнул её в щёку и позвал Ванечку. Присел на корточки рядом с ним, когда он с интересом уставился на незнакомую тётю. – Иван, это твоя бабушка Аврора.

Мама тоже присела на корточки, жадно впившись глазами во внука. Я, наконец, освободил ее руки от пакетов, и она протянула их к Ванечке. Иногда украдкой я показывал ему фотографии мамы, поэтому он узнал ее ис лёгкостью шагнул в распахнутые объятия. Такой же доверчивый, как Ольга. Весь в мать! Мама расплакалась, прижимая внука к себе. Я перевёл взгляд на жену, которая тоже ревела в сторонке в три ручья, давясь рыданиями.

Блять, это было всё же трогательно, как ни крути!

Я не ревел только потому, что понимал, как вовремя я отлучил от нас с Олей свою мать и свою долбанную шизофрению.

– Пойду проверю курицу, – всхлипнула Оля и ушла на кухню, вытирая мокрое лицо ладонями.

– Ванечка, а давай посмотрим, что тебе бабушка привезла? – взяла себя в руки мама, увлекая притихшего мальца на диван.

Они зашуршали пакетами, и я понял, что это надолго.

– Я пойду Оле помогу, – нашёл я повод оставить их наедине.

– Иди, конечно… Сынок! – мама поймала меня за руку и сжала её. – Ты простишь меня?

– Да, мам.

– Спасибо!

– Не меня благодари. Олю.

Она коротко кивнула и отпустила мою руку, переключив всё своё внимание на младшего Барсова.

Олю я нашёл на кухне. Она стояла у окна, обняв себя за плечи. Я подошёл сзади и уткнулся лицом в её волосы. Она судорожно вздохнула и положила свои руки поверх моих.

– Ты тоже думаешь о том, что чудеса случаются? – тихо спросила она.

– Да не то слово, – усмехнулся я.

– Как насчёт ещё одного ребёнка?

– Ты серьёзно?

– Дочку хочу, – мечтательно произнесла Оля. – Мне не хватает кукол, единорогов и бантиков.

– Ну, если у нас теперь есть бабушка… Надеюсь, что есть. Будь с ней построже, малыш, иначе она снова начнёт вырывать у тебя знамя власти.

– Достаточно того, что ты всегда начеку.

– Я рад, что мама пришла. Ты волшебница, Оль.

– Это просто… жизнь. Но я тоже рада, что она с нами.

– Я люблю тебя, Олюшка!

– Я тоже тебя люблю, – хихикнула хитро и добавила: – Демидушка.