Текст книги "Кубок Для Героя(СИ)"
Автор книги: Хелен Рой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Вдруг сзади послышался шум. Обернувшись, Никитин увидел, как на него с бешеной скоростью летит велосипед. Сам-то он отскочить успеет, а вот незнакомка, бегущая впереди, опасности не видела.
– Отойди в строну, – крикнул Макс, ей.
Но девочка никак не отреагировала на его окрик. Она продолжала выполнять упражнения, словно не слышала.
И тогда отбросив палки в сторону, он побежал по склону вниз. В самый последний момент Никитин поравнялся с девочкой, толкнул её в сторону, и приняв весь удар от велосипеда на себя.
Невыносимая боль в левой ноге и мат упавшего велосипедиста, последнее, что почувствовал и услышал Макс, теряя сознание, падая в чёрную бездонную дыру...
***
... Когда сознание вернулось, первое что увидел Макс наклонившуюся над ним девчонку, с рыжими кудрями. Лицо незнакомки, было усыпанное веснушками.
– Мальчик, мальчик! – звала она, дрогнувшим голосом – Ты слышишь меня? Ну, скажи что-нибудь ... – её красивые зелёные глаза застыли от ужаса.
– Что зависла? – Оскольский оттолкнул девчонку и присел возле Макса. – Максим! Максим! Что с тобой, Макс?
Но Никитин лишь безвольно покачал головой, и застонал, не в силах ответить.
– Скорую! Быстро! – крикнул тренер. – Больно? Терпи!
Девочка встала и повернулась, чтобы уйти.
–... не уходи... – прохрипел Никитин, морщась от боли.
– Лежи! – велел тренер.
Перед глазами Макса поплыли тысячи светящихся точек, он попытался встать, несмотря на запрет Оскольского, но не смог, упал на землю, вновь потеряв сознание...
...Очнулся он от резкого запаха нашатыря.
– Плохо! У мальчика шок! Возможно сотрясение... и перелом ноги...
Врач, скорой, резанул ножницами, намокшую от крови штанину спортивных брюк Макса. Быстро, ощупал и осмотрел повреждённую ногу.
– Открытый перелом. Потерпи... Сейчас сделаем укол успокоительного, и тебе полегчает.
Медик достал из своей сумки шприц и ампулы, а затем скомандовал:
– Посветите мне. Тренер держите ребёнка...
Он вколол Максу какой-то раствор. После него голова и руки пострадавшего стали невыносимо тяжёлыми, боль отступила, а глаза незаметно закрылись.
– Ребёнка, необходимо срочно везти в больницу. Сейчас максимально плавно и осторожно перекладываем на носилки.
– Ах, не вовремя это! Где теперь ему найти замену? Кого отправить в Тольятти на соревнования... – бормотал себе поднос Оскольский, удерживая повреждённую ногу Никитина.
Водитель "скорой" и гаишник синхронно взялись за подмышки Макса.
– Только без рывков! – предупредил врач, разворачивая носилки.
Пострадавшего осторожно положили на носилки. Ребята со всех команд, которые в этот вечер тренировались на Кургане, стояли сгрудившись кружком. Кто с удивлением, кто с ужасом, кто с сочувствием смотрел на Максима, лежащего на носилках.
– Аккуратно понесли к машине... – скомандовал врач.
Потерпевшего, как нечто ценное подняли. Ребята тут же расступились, пропуская взрослых с Максом.
– Маме Максима позвоните, – крикнул на ходу тренер. – Пускай едет в больницу.
Когда, носилки втолкнули в скорую, Оскольский нырнул следом, в широкую заднюю дверь машины. Места было мало, сесть было негде и поэтому Алексею Андреевичу пришлось стоять, упираясь спиной в угол, а плечами в крышу. Пока ехали до больницы, на каждом повороте тренер безнадёжно взмахивал руками в попытке удержаться на ногах...
***
Больно... как же больно. Обжигающая боль протекала по всему телу. Макс застонал.
– Всё хорошо, Максим, всё хорошо сынок, – мама успокаивающе погладила его по руке. – Сейчас придёт врач и сделает укол. Потерпи немножко.
Никитин с трудом приоткрыл глаза. Сквозь застилавшие их слёзы посмотрел на мать.
– Как у нашего героя дела? – в палату вошёл мужчина в белом халате. – Сейчас сделаем укол, рентген...
Макс непроизвольно поморщился, когда доктор стал очень тщательно осматривать ногу. Но муки на этом не закончились.
Сначала его отвезли на рентген потом в операционную. Там он пролежал полчаса на холодной каталке, ожидая врача. Мама стояла в углу. Максим периодически на неё посматривал, а она успокаивающе кивала – мол всё будет хорошо.
– Плохо... – вошедший в кабинет доктор говорил тихо, отвернувшись от Максима, так чтобы его слышала только Мария Петровна. Врач ещё раз посмотрел на снимок. – Очень плохо... боюсь, что дело серьёзное... хорошо если вообще на ноги встанет...
Макс же в этот момент пытался уловить, о чём разговаривают мама и врач. Но так как он не мог ничего расслышать, попытался уловить реакцию матери. Она же, сдерживая слёзы улыбалась, словно ничего плохого не случилось.
– Что... будет с ногой? – не выдержал Максим. – Я смогу кататься?
Доктор молчал, словно раздумывал – говорить правду или нет. Макс испуганно смотрел на него. На некоторое время боль сменилась страхом.
– Посмотрим... – медик отошёл от снимков и снова ощупал ногу. – Пока трудно сказать... Думаю всё будет в порядке... пару месяцев... только кости надо вправить. Потерпеть придется.
Макс согласно кивнул. Закрыл и тут же быстро открыл глаза. В них врач увидел адскую боль.
– Я потерплю... – пообещал он пересохшими губами.
Его переложили с каталки на стол, пристегнули запястья брезентовыми ремнями, сделали укол. Боль и страх ушли. В голове появился туман, тело наполнилось сонной тяжестью...
***
– Олег! Что же теперь будет? – всё время повторяла мать, прижимаясь к отцу.
– Что, что? – недовольно отвечал Никитин старший, стараясь сохранить спокойное выражение лица. – Будет жить как другие! Радуйся, что, жив...
Макс же лежал и молчал. За два месяца ему ломали ногу уже дважды. Не правильно срастались кости. После каждой такой процедуры нельзя было несколько дней шевелить ногой.
– Может в Москву его отвезём... профессору покажем?
– Посмотрим...
В палату постучались, дверь открылась и в проёме появилась сначала голова Антона Якорь, потом Данилы Раер.
– Здравствуйте! – поздоровались ребята хором. – Можно...
– Здравствуйте! – в проёме показались ещё две головы – Валентины и Олеси.
– А... Здравствуйте... мальчики и девочки! – ласково ответила Мария Петровна, вытирая слёзы. – Заходите, заходите...
– Да, да, – пробормотал Никитин старший, поднимаясь со стула. – Вы тут посидите, поговорите, а мы пойдём. Потом ещё зайдём...
Антон открыл дверь по шире, пропуская девчонок вперёд и выпуская родителей Макса. Последним в палату вошёл Дан.
– Привет, Макс! – весело воскликнула Олеська, плюхаясь на свободную кровать напротив Максима. – Ты чё такой грустный?
Никитин ничего не ответил, он на неё даже не посмотрел. Максим во все глаза глядел на рыжую девчонку, которую недавно спас.
– Макс, познакомься это Валентина, – представила свою подругу Олеся. – Валя, это Макс.
– Максим, мне очень жаль, что так получилось... – чувство вины не покидало Снежко с того злощастного вечера, когда Макс спас её. Чтобы поддержать девочку Антон взял её за руку, сжал пальцы. И этот жест друга не укрылся от Никитина.
– Извини... – промямлила Валя.
– Ничего, всё в порядке, – немного грубовато ответил Никитин, уставившись снова в потолок. – Чего раньше не пришли, друзья? – последние слово он произнёс издевательской усмешкой.
– Так сначала не пускали к тебе, а потом мы уезжали на сборы... – пробормотал растеряно Раер. – Скоро соревнования...
– Данька, теперь у тебя есть реальный шанс стать первым. Я тебе больше не конкурент, – как-то озлобленно бросил Максим. – На лыжи я больше не встану. Хорошо если вообще ходить смогу...
– Не нужно мне такое – первое место! – обиделся Дан. – Иди ты... к чёрту...
– Макс, как тебе не стыдно? – вмешалась Олеська. – Вот увидишь – всё будет хорошо. Ты ещё будешь кататься на лыжах и бегать.
– Нет! – Максим отрицательно помотал головой. – Не буду! А сейчас уходите... Я хочу побыть один...
– Макс... – начало было Олеська.
– Уходите!
Опустив головы, ребята вышли из палаты.
Оставшись один, Макс, долго смотрел в белый потолок и вспоминал грустные глаза Валентины и друзей, покидающих палату. Он уже жалел, что нагрубил и выгнал их. Максим злился на себя, на весь мир и бормотал, сжимая кулаки:
– Почему это произошло именно со мной?
***
Постепенно день за днём, месяц за месяцем Макс шёл на поправку. Его начали вывозить на каталки на улицу. Затем сняли длинный гипс, заменив его лангетой – пластиной из гипса. Теперь он мог ходить на костылях, не наступая на травмированную ногу. Впереди предстояла долгая реабилитация.
Верные друзья и ребята из команды не забывали его. Каждый день в палату тянулась целая очередь взрослых – тренеров, родителей, родственников и детей – одноклассников, друзей, товарищей по команде. Только лишь не приходил один человек, которого очень хотел видеть Макс – Валентина Снежко.
Постепенно Максим стал уставать от однообразных дней, от многочисленных визитов, от больничных стен. Словно уловив его настроение череда посетителей, стала уменьшаться и через месяц вовсе исчезла.
Только, как и раньше, к нему приходили Дан и Олеся. Они появлялись раз в неделю, рассказывая о новостях в команде, в школе. Оправдывали отсутствие Антона.
– Он уехал на соревнования. Поэтому и не пришёл.
– А, ты, почему не поехал?
– Я опять третий на тренировочных стартах... Оскольский сказал рано... не готов... – Дан опустил голову, отвёл глаза в сторону. Он не любил говорить на тему своих неудач. Быть всегда третьим было унизительно и больно.
Никит быстро сменил тему. Он тоже не хотел говорить о соревнованиях и спорте.
Олеся и Данила старались общаться с Максом, как будто ничего не случилось. Они не затрагивали тему болезни. Шутили, разрисовывали гипс на ноге друга.
С каждым днём Максиму всё больше и больше хотелось снять ненавистный гипс, но он боялся будущего, боялся, что останется калекой, не сможет ходить.
И вот настал день, который должен был решить дальнейшую жизнь Макса.
– Готов? – спросил врач, вытирая руки полотенцем. Он подошел к столу, взял ножницы. Одним быстрым движением разрезал бинты, снял гипсовую лангету.
– А теперь вставай.
Максиму было очень страшно. Но он никогда бы в этом не признался никому. Опираясь на костыли, встал.
– Теперь делаем шаг...
Шаг и Макс чуть не упал. Доктор успел его подхватить.
– На сегодня всё.
– Нет, – упёрся Макс. – Я хочу попробовать ещё раз.
В тот день Никитин сделал только один шаг, еле приступая на ногу. Через месяц он уже шагал, опираясь на костыль, до школы и обратно наступая на больную ногу в полную меру. Максим старался ходить как можно больше. По вечерам, он стал заниматься в спортивном зале школы – приседал, подтягивался, отжимался от пола.
Так не заметно зима сменилась весной, весна – летом, лето – осенью. Наступил новый сезон. В этот год снег выпал очень рано. В конце октября на улице стояла минусовая температура. Поэтому тренерским составом было принято решение вкатку проводить дома, не ехать в Нижний Тагил.
Максим приехал на Курган к началу тренировки. К нему подбежали ребята, среди них Дан и Антон. Они пожали ему руку. Алексей Анатольевич тоже подошёл.
– Здравствуй, Максим! Какой сюрприз! – Оскольский широко улыбнулся. – Пришёл посмотреть, как ребята тренируются?
– Нет. Я пришёл тренироваться.
– А сможешь?
– Смогу!
– Ну, тогда дерзай, дерзай... Поглядим...
Макс встал на лыжи и поехал. О соревнованиях и полной нагрузке пока не могло быть и речи. Надо было восстановить хотя бы часть прежней физической формы. Дан и Антон как могли, помогали и поддерживали его. И всё как будто бы встало на прежнее место.
Соревнования состоялись первого декабря. Это были скромные городские соревнования ориентировщиков. Накануне Макс сильно переживал и страшно боялся. Ночью он плохо спал, ворочался.
Выйдя на старт, к своему времени, вдруг испугался, что не сможет пройти всю дистанцию и уже хотел развернуться, чтобы уйти.
– Боишься? – Антон хлопнул его по плечу.
– Нет! – страх и скованность мигом исчезли.
Макс взял карту у судьи, отметился чипом, оттолкнулся палками и лыжи, как в былые времена, заскользили по снегу...
В тот раз Никитин был четвёртым, Антон первым, а Данила снова третьим...
Глава четвёртая. Валентина.
Наши дни. Кировский район.
Место поисков пропавшего мальчика.
– Чертовщина какая-то! Анекдот – и только! – не замечая, что говорит в слух, пробормотал Макс. – Как можно по такой карте кого-то найти?
День и ночь выдались тяжёлыми. Особенно угнетало состояние безысходности, бессилия и страха. Валентина уже не чувствовала ни ног, ни рук, голова раскалывалась. Но она не собиралась жаловаться или просить Максима повернуть обратно в лагерь.
Снежко сделала ещё один шаг и упёрлась в спину Никитина. Только сейчас она поняла, что всю дорогу идёт за ним на автомате, думая о потерявшемся мальчике.
– Что? – девушка озадаченно посмотрела на парня, отвлекаясь от своих грустных мыслей.
– Как так получилось, что карта не полная? – Макс раздраженно потряс перед лицом Валентины зажатой в руке бумагой. – Как вы могли таких маленьких детей выпустить на трассу по такой карте и без аварийного азимута?
– Макс, не надо на мне срываться! Не я организовывала эти соревнования! Мои ребята все пришли...
– Мои – твои, не в этом дело! Ты, тоже выпустила свою команду, зная, что азимута нет, и карта не читаема! Ты, понимаешь, что несёшь ответственность за них?
– Мои дети подготовлены!
– Я тебе уже сказал, что тут нет твоих – моих! – заорал Максим. – Нельзя было выпускать детей на трассу! То, что тут произошло полная преступная безответственность всех и тренеров, и организаторов. Вы все одинаково виноваты в том, что произошло! И хорошо если всё обойдётся!
– Я не ... думала...
– Ну, да ты не подумала ... Впрочем, как обычно! О чём ты вообще думаешь своими куриными мозгами? – Никитин распылялся ещё больше, он просто задыхался от ярости.
Как же в этот момент он был красив. А как сверкали ненавистью его голубые глаза, окаймлённые чёрными пушистыми ресницами. Эти глаза перевернули и въелись в Валькину душу ещё тогда, в первую их встречу. Они особенно выделялись на бледном, почти бескровном лице раненого Макса. Он смотрел на неё и молчал какое-то время, потом прошептал пересохшими губами, с трудом произнося слова:
– Не уходи... – и потерял сознание.
Как же она его любила и ненавидела одновременно. Светлые волосы, вкрадчивый голос, холодная, подчёркнуто отстранённая манера держаться, постоянное молчание. Максим Никитин был не простым человеком со сложным, упорным характером. Но именно эти все качества – недоступность, холодность и упорство притягивали Валю.
Она не сразу полюбила Макса, это не была любовь с первого взгляда, чувство пришло гораздо позже. Поначалу она была ослеплена любовью к Антону. А Никитин ей просто нравился. Да и с Антоном было проще, потому что им можно было управлять, он был предсказуемым, спокойным. С Максом было сложнее, он плохо прогнозировался, пугал её своим напором, не сдержанностью, прямотой.
Они с Максимом всячески изводили друг друга. Постоянно ссорились, ругались по всякое ерунде, не высказывая вслух взаимных претензий и обид. Антон метался между лучшим другом и любимой девушкой, как между двух огней, пытаясь их померить. Только всё было бесполезно...
– А ну не ори на меня! – вспылила ответно Снежко. – Я не собираюсь терпеть твоё хамство и плохое настроение! – она хотела пройти мимо Макса, но он перегородил ей дорогу. – Пусти! Я пойду одна! – девушка обошла его.
Но Никитин не собирался отпускать её, схватил за руку и развернул к себе лицом. Валя смотрела в его глаза и не могла пошевелиться. Сердце заколотилось, к лицу прилила кровь.
– Валя... ну хватит, сколько можно? Ведь ты мучаешь и меня и себя... Неужели ты не понимаешь, что все эти годы я любил и люблю тебя? Признайся, наконец, себе, что ты никогда не любила Антона! Ты им прикрывалась от меня...
– Пусти... – выдохнула Валентина, пытаясь высвободиться из его рук. – Ты всё придумываешь! Я любила Антона и люблю...
– Ты, уверена?
Девушка растерянно опустила глаза, словно что-то выискивая на земле.
– Это неправильно... так не должно быть... я не могу... – забормотала она.
Он презрительно пожал плечами, усмехнулся и отпустил:
– Опять убегаешь? Но что ж беги... – Макс отошёл в сторону, пропуская девушку. Он уже взял себя в руки и был совершенно спокоен. – Далеко не убежишь... я пробовал... не получилось...
Валентина подумала о Антоне. Ещё три года назад они должны были пожениться. У них, наверное, родились бы дети... Но всё сложилось не так... Ну, что – ж Антона больше нет. Как сложно осознавать, что самого близкого человека больше нет и не будет никогда. Тогда она думала, что свихнётся от горя. Не хотела жить. Слишком горькая была потеря, слишком болезненная. В один миг разрушилась привычная, такая сладкая и правильная жизнь.
Девушке вдруг стало как-то грустно. Она снова, уже не первый раз, поймала себя на мысли, что совершенно не помнит лица любимого. Вот и сейчас не могла вспомнить. Образ был расплывчатым, не чётким. А может и не любила она его? И был ли такой мужчина в её жизни – Антон? Может всё только казалось? Но как бы то ни было Антон Якорь её прошлое, которое вернуть, пережить сначала уже невозможно, а Максим Никитин настоящее, которое нельзя остановить или убежать. Если по-честному они никогда не были друзьями. Но очень долго Валя не хотела признаваться себе в этом очевидном факте. Наверное, только полтора года назад она это осознала, когда Макс исчез из её жизни. А вот теперь опять появился и сейчас она снова его отталкивает, убегает. Но нет! Хватит терзаний и боли. Максим прав – хватит мучить друг друга, хватит убегать. Будь, что будет! Антон её простит...
Валя резко развернулась, подошла к Максиму и поцеловала. Обоих словно током дёрнуло, впрочем – это происходило каждый раз, как только их губы соприкасались. Поцелуй в один момент из лёгкого касания превратился в настоящий глубокий. Они стали одним целым.
– Да, ты прав... пора отпустить прошлое... – её ладонь лежала у него на груди. – Я люблю тебя...
– Ты не обманываешь? Ты точно готова?
Максим накрыл её ладошку своей тёплой рукой. Он ещё продолжал сомневаться, но посмотрев ей в глаза – увидел, что на этот раз она говорит совершенно осознанно. Нет больше сомнений. Между ними больше не стоит третий – Антон.
– Я больше не позволю тебе никуда уйти! – решительно заявил Никитин, прижимая Валю к себе и снова и снова целуя.
– У нас мало времени... – прижимаясь к его груди, тихо сказала девушка.
– Хорошо, – пробормотал Максим, нехотя отпуская её. – Подумай, куда бы ты пошла на месте этого мальчика? Ведь ты была в точно такой же ситуации...
Да, Макс был совершенно прав! Валя была в точно такой же ситуации и ту зимнею холодную ночь, когда она оказалась одна в лесу с волками, не забудет никогда...
***
Прошлое
В тот день шёл сильный снег, и Валя несколько раз сбивалась с темпа. "Всё нормально! Она обязательно победит" – успокаивала себя девушка, передвигаясь по заснеженной дорожке. Впереди последний круг, сил почти не осталось, главная соперница дышала в спину. Сделав невероятное усилие, чтобы удержаться первой, идя на приделе, Валентина оттолкнулась мощно, делая упор на обе палках, но всё четно. Соперница поравнялась с ней и на финиш они влетели вместе, одновременно миновав линию...
– Ты, проиграла, – бушевала в негодовании мать. – Ты, была обязана победить! С такой фамилией и не победить!
– Мам, ничья...
– Меня не устраивает ничья! Моя дочь должна быть всегда первой!
До этого момента Валентина побеждала на всех соревнованиях.
– Меньше чем через месяц юниорский чемпионат. О чём ты, думаешь, где летаешь? Ты хочешь быть чемпионкой?
– Нет! Не хочу! – раздражённо бросила Валя. – Мне надоели лыжи... мне всё надоело! Я хочу другой жизни, где больше не будет этих чёртовых лыж и постоянных тренировок!
Мать размахнулась и изо всех сил ударила её по щеке.
– А теперь возвращайся обратно на дистанцию, и отработай шесть ... нет, десять кругов!
Спорить Валя не стала. Бесполезно. Сдерживая слёзы, прижимая руку к щеке, она развернулась, и поехала снова на круг.
Валентина Снежко родилась в семье потомственных спортсменов – лыжников. В годы Великой Отечественной войны много славных подвигов совершил дед Вали – Матвей Снежко. Известный лыжник, неоднократный чемпион Советского Союза вместе с небольшой группой спортсменов с первых дней войны вступил в один из боевых лыжных отрядов.
Разведчики-лыжники совершали глубокие рейды в тыл врага. Им поручались самые ответственные боевые задания. Много ценных сведений добыли они.
Умение быстро передвигаться по снегу помогало Матвею уходить от смертельной опасности, не раз спасало ему жизнь.
Когда закончилась война, Матвей поступил на учёбу в военное училище. Он стал выступать в соревнованиях на первенство Советской Армии и на первенство страны. За счёт большой физической силы он легко их выигрывал, как и до войны. Только техники, как и раньше, не хватало лыжнику.
Если в Союзе он мог побеждать за счёт силы, то на международные соревнования одной физической подготовки было мало. Тогда к нему приставили нового тренера – Маю Кулагину.
Мая ещё во время войны обучала партизан ходьбе на лыжах. Тренер от бога. Никто лучше её не справился бы с этой задачей, за столь короткое время.
Женщина с энтузиазмом взялась за дело.
В пятьдесят первом году начали говорить об "эре Снежко" в лыжном спорте. Он стал чемпионом мира. А в пятьдесят четвёртом завоевал золотую медаль в гонке на восемнадцать километров в Швеции, впервые принеся Родине победу.
После награждения Матвей подошел к Мае.
– Замуж за меня пойдёшь? – весело спросил он, сжимая в ладонях золотую медаль.
– Пойду, – ответила Мая.
Через три дня они поженились. Мая ушла из спорта. А спустя ещё шесть лет, после рождения сына по настоянию мужа, она вернулась в спорт, только уже не тренером, а спортсменкой – лыжницей. Через два года Мая Снежко вместе с командой Советских лыжниц выиграла эстафету в олимпийской гонке.
У родителей Валентины была почти такая же история. Тамара и Владимир познакомились на тренировке. Владимир Снежко – известный к тому времени спортсмен, лыжник, олимпийский чемпион, мастер спорта, приехал в провинциальный городок в поисках новых "самородков" – талантливых ребят.
Тамара была тренером команды из провинциального городка, куда приехал он. Но вместо "самородков" Снежко нашёл свою любовь. Ему хватило нескольких секунд, чтобы влюбиться и понять, что Тома его судьба, его женщина на всю оставшуюся жизнь. А раз так, чего тянуть и вокруг да около ходить? Предложение он сделал сразу же после тренировки.
Что до Тамары она давно была влюблена в кумира многих женщин – Владимира Снежко. А увидев его вот так не на плакате, а в живую, застыла. В груди что-то перехватило, сердце застучало быстро-быстро. Он был весь такой огромный, большой – высокий рост, широкие плечи. Прям богатырь из сказки. Как не сойти с ума от такого мужчины?
Рождение Валентины стало для Владимира и Томы настоящим подарком судьбы. Она была очень долгожданным, поздним ребёнком. Валю с двух лет поставили на лыжи. У неё было почти всё для того, чтобы стать чемпионкой. Не хватало всего лишь одного – желания.
Думая обо всём этом, Валентина вышла к развилке. Когда она проходила здесь на соревнованиях, ей показалось, что тут была одна дорога, а сейчас почему-то оказалось три. Не понимая, по какой из троп ей идти, все три казались совершенно одинаковыми, она застыла на месте. Девушка даже закрыла глаза на несколько секунд, чтобы вспомнить правильное направление. Но это не принесло никаких результатов.
Она посмотрела кругом. Все деревья одинаковые, в снегу. Повернулась назад, осторожно переступая лыжами, и снова присмотрелась. Задул ветер, пошёл снег, и началась метель. Впереди ничего не было видно, следы от лыж моментально замело.
– Где я? – сердце сжалось, страх начал давить. Её словно стукнуло, осенило. – Я заблудилась! – открытие это было настолько неожиданным, что она не сразу пришла в себя. – Нельзя так стоять! Замёрзну.
Девушка сняла лыжи, подошла к дереву. Обняла его, объединяясь с природой, как родители учили. Постаяв так несколько минут, успокоилась.
– Надо идти в одну строну – на юг и тогда я выйду к дороге, – решила она.
Снег валил с такой силой, что невозможно было что-либо разглядеть уже на расстоянии метра. Снежное крошево хлестало лицо. Но она шла и шла, передвигая ногами, отталкиваясь палками, падая и снова поднимаясь, не сдаваясь, бормоча себе как заклинание:
– Нужно идти, не останавливаться... нельзя, останавливаться...
Приближался вечер. Становилось темно. Метель успокоилась. Девушка пробиралась сквозь лесную чащу, уходя всё дальше и дальше от дороги. Ей было очень страшно. Она вздрагивала от каждого шороха. Её пугала надвигавшаяся темнота. Но не это было самым худшим из всего, что могло с ней произойти. Ужасней всего было одиночество – остаться ночью одной в незнакомом лесу. Отчаяние охватило Валю, и сразу не осталось сил. Она упала сначала на колени, а потом лицом в холодный снег.
Валя чувствовала, как стынет промокшая одежда, как замерзает тело.
"Двигаться, двигаться и ещё раз двигаться! Движение – это жизнь!" – вспомнила она слова отца и дедушки. И тут Валентина стала прокручивать в голове всё, чему её учили, чтобы выжить в лесу. Перво-наперво надо согреться.
Девушка выкопала в снегу яму. Не щадя рук, наломала сучьев.
Ей очень хотелось плакать, но переборов себя и разложив заготовки в яму начала срывать еловые ветки для шалаша.
Занятая хлопотами, Валентина не так остро чувствовала одиночество. Но как только домик-шалаш был готов и она, грызя кару, легла в него, тревожные мысли вернулись. Найдут ли? Валя очень боялась заснуть и замёрзнуть. Периодически она вставала, выходила из своего укрытия и делала упражнения. Когда становилось совсем страшно, девушка пела.
А в это время волки, пришедшие за добычей, подошли совсем близко к шалашу.
Валентина присела, поднялась. Сделав десять приседаний, она повернулась, почувствовав на себе чей-то тяжёлый взгляд. И тут же замерла. Она будто вся окаменела, стоя неподвижно, боясь шевельнуться. Секунда, другая, третья... а они всё ещё стояли и смотрели друг другу в глаза – холодные жёлтые волчьи и испуганные зелёные жертвы.
В темноте глаза хищника светились каким-то холодным магическим огнём. А сзади, тихонько ступая по снежному насту, к нему уже подходили другие волки. Звери рассредоточивались по кругу, окружая Валентину.
Переступая сильными лапами, волк медленно приблизился к Вале, он вытянул вперёд свою массивную морду, скалясь и обнюхивая её. Девушка зарычала, ответно оскалила зубы и затаила дыхание. Попытка была жалкой, жестокий зверь без добычи не уйдёт.
В глазах от напряжения и страха рябило, Снежко не могла больше сдерживать дыхание.
– Уходи... – велела она, решительно сделала шаг к волку. – Уходите...
Хищник оскалился ещё раз, развернулся и медленно, не спеша направился в лес. За ним последовали другие волки...
Девушка выдохнула. Ноги подкосились, она присела на снег. Минуло несколько минут, с внезапного появления волка и его стаи, и такого же неожиданного ухода, а Валентине казалось, что прошло много времени. Она и сама не знала, как выдержала, почему не закричала, не бросилась бежать.
Спохватившись, Валя поднялась, отступила назад к шалашу, не поворачиваясь спиной к тропинке, по которой ушли хищники. Пока они отступили, но могут вернуться в любой момент. Волки будут кружить вокруг своей жертвы часами, днями, неделями, если не силой возьмут, то измором.
И тут опять пошёл снег. Снежинки плавно опускались на бледное лицо Валентины. В следующий раз она не сможет дать им отпор. Какая разница как умереть? Замёрзнуть или быть съеденной волками? А жить очень хочется...
Глубоко вдохнув, задержала дыхание, смакуя временную передышку. Вокруг лишь снег и полная тишина, абсолютный покой. Девушка заползла в шалаш и закрыла глаза. Сознание меркло, накатило безразличие...
Валю нашли утром. Снегом замело её шалаш. Лишь только заострённые бело-красные лыжи виднелись из-под сугроба. Их то и заметил Макс.
– Валя! – крикнул он. – Валя!
– Я здесь... – откуда-то послышался слабый неясный звук. Далёкий– далёкий.
Максим бросился разгребать снег. Через минуту он был уже внутри шалаша. Валентина лежала закрытыми глазами. Её дыхание было прерывистым.
– О господи... боже мой... – бормотал он, приподнимая девушку с настила.
– Я жива... – Вален голос дрогнул, Макс инстинктивно полуобнял её.
– Конечно жива... Всё хорошо! Я с тобой!
Валя не видела Максима, только слышала голос и чувствовала тёпло исходящее от его тела. Никитину еле достало сил вытащить её из снежной могилы. Стоя на коленях, он тёр Валькины руки, пытаясь согреть, а она смотрела куда-то вверх, отстранённым от всего окружающего, взглядом...
Только потом уже лежа в больнице, Валентина узнала, что её искали всю ночь. Поисковые мероприятия были организованны в кратчайший срок. Были подняты на поиски все ориентировщики, МЧС, лыжники. Люди и дети прочёсывали километр за километром, не смотря на тридцатиградусный мороз.
Та ночная прогулка для Валентины обернулась серьёзными проблемами. Обмороженные ноги и руки. Она месяц пролежала в больнице. За всё это время Максим пришёл всёго лишь один раз.
Он долго смотрел на Валю, изучая её лицо, но она его взгляд не выдержала и повернулась к Антону.
Потом уже перед уходом, когда Антон обнял и поцеловал её в губы, девушка снова поймала на себе странный взгляд Максима. По нему ничего нельзя было понять. Парень помотал головой, словно от боли, развернулся и так, не сказав ни слова медленно, словно смертельно устав побрёл к выходу из палаты. У самой двери он оглянулся, усмехнулся и вышел в коридор.
Валентина не спала всю ночь, вспоминая его холодные глаза, его усмешку. Её не покидало чувство, что Макс что-то задумал...
***
Валентина очнулась от воспоминаний. Сейчас ей бы понятен этот взгляд. Она сама на него смотрела так же, когда он представлял ей и Антону свою очередную девушку. Тогда ревность больно царапала по сердцу, но Валя, так же, как и Макс умело, скрывала свои чувства от окружающих и себя. В эти мгновения она ненавидела и Антона, и Максима, и себя. Её чувства, смешанные с ревностью, обидой и злобой, душили, не давали покоя, бесили, выворачивали душу наизнанку...
– Надо идти на юг.
– Почему именно на юг? – спросил Макс, читая смс в телефоне.
– Потому что я бы пошла на юг за мост.
– Хорошо мы пойдем туда, но сейчас возвращаемся в лагерь.
– Как возвращаемся?
– Срочный сбор на базе...
Глава пятая. Оскольский.
Наши дни. Кировский район 01:00.
Сил идти почти не осталось, но Игорь плёлся по заброшенной дороге, между деревьев. Он ещё раз посмотрел на карту, и ничего не увидел в темноте. Откинул её в сторону. В ней уже не было никого смысла. Смысл потерялся, когда он по брёвнам перешёл на другую сторону и углубился в лес. На карте был всего лишь небольшой кусочек этой территории. Да и всё равно мальчик так заплутал, что уже не знал, как вернуться к мосту обратно.
