Текст книги "Дэнс, дэнс, дэнс"

Автор книги: Харуки Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

18

– Сколько лет, сколько зим! – произнес Готанда. Внятно, с хорошей артикуляцией. Не быстро и не медленно, не громко и не тихо, без напряжения – но и не слишком расслабленно. Идеальный голос. Я мгновенно узнал его. Такой голос трудно забыть, если хоть раз услышал. Как трудно забыть эту ослепительную улыбку, эти белоснежные зубы и тонкую линию носа. Никогда в жизни я не обращал на этот голос особого внимания и специально о нем не задумывался. Но теперь, будто колокольный звон, что расплывается волнами в вечерних сумерках, – этот голос втекал в меня и будил самые сонные закоулки памяти… Чудеса, да и только.

– Сегодня вечером я дома, звони прямо сюда. В любое время – я до утра не сплю! – сказал Готанда и дважды продиктовал свой номер. – Ну, пока! Позвонишь – поболтаем…

Судя по первым цифрам, жил он где-то неподалеку. Я записал номер, снял трубку и позвонил. После шестого гудка включился автоответчик. “Никого нет дома. Оставьте, пожалуйста, сообщение”, – сказал механический женский голос. Я сообщил свое имя, телефонный номер и время звонка. Сказал, что сегодня весь вечер дома… Сложная это штука – жить в больших городах! Повесив трубку, я пошел на кухню, достал из холодильника листики сельдерея, сполоснул их, нарезал помельче, залил майонезом – и уже принялся жевать, запивая пивом, когда зазвонил телефон.

– Что делаешь? – спросила Юки.

– Стою посреди кухни, ем сельдерей с майонезом и пиво пью, – ответил я.

– Сочувствую, – сказала она.

– Не стоит, – ответил я. Слишком многое на этом свете нуждается в сочувствии больше, чем я. Просто Юки об этом еще не знала.

– Где ты сейчас? – спросил я.

– Все там же, на Акасака, – сказала она. – Мы сегодня не поедем кататься на машине?

– Извини, но сегодня никак. Сегодня я сижу дома и жду очень важного делового звонка. Как-нибудь в другой раз, хорошо?.. И кстати – насчет вчерашнего разговора. Ты что, действительно видела человека в овечьей шкуре? Расскажи! Ты даже не представляешь, как это важно…

– Как-нибудь в другой раз, хорошо? – передразнила она и с грохотом бросила трубку.

“Черт знает что!” – подумал я. И еще с минуту простоял как истукан, уставившись на трубку в руке.

* * *

Вскоре я покончил с сельдереем и задумался, что бы такого приготовить на ужин. И решил: сварю-ка я сегодня спагетти. Взять два зубчика чеснока, покрошить не очень мелко и обжарить в оливковом масле. Время от времени наклонять сковородку, собирая масло к одному боку, и держать так подольше на слабом огне. Добавить стручок красного перца. Жарить дальше перец с чесноком. Чтобы масло не начало горчить, вынуть вовремя перец с чесноком (угадать момент – пожалуй, самое сложное). Бросить в масло ломтики ветчины и обжаривать до тех пор, пока не начнут потрескивать. Вывалить на сковородку спагетти и перемешать. Покрошить петрушки. Подавать с салатом – сыр “моцарелла” и свежие помидоры… Очень даже неплохо!

Однако не успел я вскипятить воду для спагетти, как мне опять позвонили. Я выключил плитку и подошел к телефону.

– Здорово, дружище! – воскликнул Готанда. – Сколько лет-то прошло? Как ты там, жив-здоров?

– Живу помаленьку… – ответил я.

– Менеджер сказал, у тебя ко мне дело. Опять, небось, лягушку разрезать не с кем? – Он жизнерадостно засмеялся.

– Да хотел у тебя спросить кое-что. Хотя понимаю: ты человек занятой. Немного странный вопрос, конечно. Понимаешь, какое дело…

– Э, погоди. Ты чем сейчас занят?

– Да ничем… Вот, решил себе ужин сварить.

– Замечательно! Может, выберемся куда-нибудь в ресторанчик? Я как раз сижу и думаю, с кем бы поужинать. Не люблю жевать в одиночку…

– Ну, неудобно как-то. Свалился на тебя со своим звонком…

– Да брось ты стесняться, ей-богу! Хотим мы того или нет, наш желудок пустеет по три раза на дню, и его все равно приходится чем-нибудь набивать. Так что жевать через силу ради тебя я не буду, не беспокойся! Зато уж сядем по-человечески, поедим, выпьем, поболтаем о прошлом. Я уже тыщу лет никого из школьных знакомых не видел. Так что лишь бы тебе было удобно, а уж я – с удовольствием. Тебе самому – удобно?

– Спрашиваешь. Это же у меня к тебе дело, а не наоборот!

– Прекрасно! Я сейчас за тобой заеду. Ты где живешь?

Я сказал ему адрес.

– Ага, это от меня недалеко. Минут через двадцать жди! Только будь готов, чтобы сразу выйти. А то у меня в животе уже космический вакуум, долго не выдержу.

– Понял, – сказал я, повесил трубку и озадаченно покрутил головой. “Поболтаем о прошлом”?

Я совершенно не представлял, о каком таком “прошлом” мог бы болтать с Готандой. В школе мы не были особенно близки и почти не общались. Он слыл яркой личностью и гордостью класса; я же, прямо скажем, влачил весьма неприметное существование. Удивительно, что он вообще помнил, как меня зовут. Какое тут может быть “прошлое”? О чем мне с ним говорить? Впрочем – ладно, стоит отдать ему должное: носа он не задирал. В общем, хорошо, что все обернулось именно так, а не иначе.

Наскоро побрившись, я надел рубашку в оранжевую полоску, поверх нее – твидовый пиджак от Калвина Кляйна. Повязал шерстяной галстук от Армани, когда-то подаренный подругой на день рождения. Натянул свежевыстиранные джинсы. И обулся в теннисные туфли, купленные буквально на днях. Это были самые шикарные вещи в моем гардеробе. Оценит ли весь этот шик мой собеседник? Черт его знает. Ни разу в жизни не ужинал с кинозвездами. И что для этого полагается надевать – даже примерно не представлял.

Подъехал он ровно через двадцать минут – ни больше, ни меньше. Его шофер – лет пятидесяти, невероятно учтивый – позвонил в дверь и сообщил, что господин Готанда ожидает в машине. “Где личный шофер, там и мерседес”, – подумал я и не ошибся: внизу ждал именно “мерседес”. Серебристый “мерседес” исполинских размеров. Прямо прогулочный катер, а не автомобиль. Все стекла зеркальные – ни черта не разобрать, что внутри. С легким, приятным щелчком шофер распахнул передо мною дверь. Я ступил туда, внутрь. Внутри был Готанда.

– Давно не виделись! – сказал Готанда, широко улыбаясь. Я понял, что рукопожатия не будет – и слава богу.

– Давненько, – согласился я.

Одет он был очень просто: темно-синяя ветровка поверх шерстяного свитера, кремовые брюки из потертого вельвета. На ногах – кроссовки “асикс” невнятно-линялой расцветки. Однако все вместе выглядело безупречно. Самая стандартная и неказистая одежда смотрелась на нем так же стильно, как шедевры первоклассных модельеров. Не переставая улыбаться, он оглядел меня с головы до ног.

– Шикарно одеваешься, – сказал он. – Отличный вкус!

– Спасибо, – сказал я.

– Прямо кинозвезда! – добавил он. Это вовсе не прозвучало насмешкой – просто пошутил человек, и все. Я рассмеялся, он тоже. Атмосфера слегка разрядилась. Готанда окинул взглядом салон автомобиля.

– Зверь машина, да? Это мне студия дает, когда нужно. Вместе с шофером. Чтобы я, значит, в аварию не попал и не рулил, когда пьяный. Так безопаснее. И для студии, и для меня. Всем хорошо, все счастливы.

– И не говори… – только и сказал я.

– Сам-то я на такой в жизни бы ездить не стал. Я люблю, чтоб машина поменьше была.

– “Порш”? – спросил я.

– “Мазерати”, – ответил он.

– Ну! Я-то люблю, чтоб еще поменьше… – сказал я.

– “Сивик”? – спросил он.

– “Субару”, – ответил я.

– Ах, “субару”! – сразу закивал он. – Как же, ездил когда-то. Первая в жизни машина. В смысле – из тех, что я за свои деньги купил, не казенная. После первого фильма получил гонорар – и купил подержанную “субару”. Ужасно ее любил! На съемки только на ней и ездил. А в следующем фильме мне уже дали роль покрупнее. Ну, и предупредили сразу. Дескать, хочешь пробиться в большие звезды – даже и не думай разъезжать на какой-то “субару”… Пришлось заменить на другую. Таков мир! А машина хорошая была. Практичная, дешевая… “Субару” я уважаю.

– Вот и я тоже, – сказал я.

– А знаешь, почему у меня самого “мазерати”?

– Почему?

– Потому что нужно на расходы больше списывать! – произнес он таинственным тоном, словно выдавал чьи-то грязные секреты. – Менеджер все время талдычит: расходуй как можно больше! А то не хватает для списания. Вот и приходится дорогие машины покупать. Купил подороже – больше на расходы списал. Общая квота расходов повышается. Все счастливы.

Черт-те что, подумал я. Хоть кто-нибудь в этом мире может думать о чем-то, кроме списания расходов?

– Сейчас от голода сдохну! – сказал Готанда и покачал головой. – И спасет меня только толстенный стэйк. Как ты насчет стэйка?

Я ответил, что полагаюсь на него, и он сказал шоферу, куда ехать. Шофер молча кивнул, и машина тронулась с места. Готанда, широко улыбаясь, смотрел на меня.

– Личный вопрос! – сказал он. – Сам себе ужин готовишь – стало быть, холостяк?

– Ага, – кивнул я. – Женился, развелся…

– Слушай, вот и я так же! – воскликнул он. – Женился, потом развелся… Пособие выплачиваешь?

– Нет.

– Что, ни иены?

Я покачал головой:

– Она все равно не возьмет.

– Счастливчик! – сказал он с чувством. И рассмеялся: – А я, поверишь, тоже ничего не выплачиваю – но из-за чертова развода сижу на полной мели. Слыхал, небось, как я разводился?

– Кое-что… краем уха, – ответил я.

Он не стал продолжать.

Насколько я помнил, лет пять назад он женился на популярной киноактрисе, а через два с лишним года развелся. Их развод тогда со смаком обсасывали скандальные еженедельники. Какие из них писали правду, какие нет – понять было трудно. Но, в общем, у всех выходило, будто семья той актрисы была с Готандой, что называется, на ножах. Стандартная ситуация, повторяется сплошь и рядом. Лихая семейка жены-знаменитости взяла муженька за горло и стремилась полностью подчинить своей воле – как дома, так и на людях. Он же был воспитан скромно, светской жизни чурался и предпочитал, чтобы хоть в личной жизни его оставили в покое. Понятное дело – о “семейном счастье” здесь и речи быть не могло.

– Забавно выходит, а? Когда-то нас с тобой объединяли опыты по разрезанию лягушек. А через столько лет встречаемся снова – и у нас одинаковый опыт несостоявшейся семейной жизни! Прямо мистика, тебе не кажется? – сказал Готанда, смеясь. И кончиком пальца коснулся левого века. – Кстати, а ты почему развелся?

– У меня все до ужаса просто. Однажды она ушла, и все.

– Вот так, вдруг?

– Ага. Ничего не сказала. Взяла и ушла ни с того ни с сего. Я и не догадывался ни о чем. Прихожу как-то с работы – а ее дома нет. Ну, думаю, пошла по магазинам, скоро вернется. Сварил себе ужин, поел. Спать лег. Утром проснулся – ее все нет. И через неделю нет, и через месяц. А потом по почте документы на развод пришли.

С полминуты Готанда молча размышлял над моими словами, потом вздохнул:

– Ты, конечно, можешь обидеться, но… сдается мне, по сравнению со мной ты просто счастливчик.

– Почему? – спросил я.

– От меня никто не уходил. Наоборот – это меня раздели догола и вышвырнули за дверь. В буквальном смысле слова…

Готанда замолчал и, прищурившись, уставился сквозь лобовое стекло автомобиля куда-то далеко-далеко.

– Грязная история, – продолжал он. – Они все спланировали, от начала и до конца. Каждую мелочь продумали. Настоящие жулики. Столько документов перекроили от моего имени! Да так ловко – я до последнего дня ни о чем не догадывался. Свои финансы я поручал ее же адвокату. Доверял жене полностью. Когда она говорила, мол, так нужно для декларации доходов – все ей в руки отдавал: банковскую печать, акции, векселя, сберкнижки… Я вообще не силен во всей этой бухгалтерии. Если есть кому ее поручить – всегда поручаю, лишь бы самому не возиться. Но моя благоверная спелась со своими предками: спохватился – да поздно. Оставили без штанов – это еще слабо сказано. Обглодали до самых костей. И выпнули за ворота, как собаку, которая отслужила свое и больше не нужна… В общем, научили дурака уму-разуму! – И он снова жизнерадостно рассмеялся. – Так что пришла пора и мне повзрослеть…

– Ну, все-таки тебе уже тридцать четыре! К таким годам все взрослеют. Как бы кто ни брыкался…

– Тут ты прав. Верно говоришь. Очень верно… Все-таки удивительно устроен человек! Вырастает как-то моментально: раз – и взрослый. Раньше я думал, люди взрослеют год от года, постепенно так… – Готанда пристально посмотрел на меня. – А оказалось – нет. Человек взрослеет мгновенно.

* * *

Стэйк-хаус, в который привез меня Готанда, оказался весьма респектабельным ресторанчиком в тихом закоулке на задворках Роппонги. Стоило нашему “мерседесу” остановиться у входа, как из дверей сразу выскочили для поклона метрдотель и парнишка-швейцар. Готанда велел шоферу вернуться за нами через час – и “мерседес” растворился в вечерних сумерках медленно и бесшумно, как мудрая рыбина в океанской пучине.

Нас провели к столику у стены, чуть поодаль от остальных посетителей. Публика в заведении была разодета по самой последней моде – но именно на этом фоне Готанда в своих потертых вельветовых брюках и кроссовках смотрелся особо элегантным пижоном. Уж не знаю, почему. Куда б ни являлся этот человек, что бы ни надевал – он неизменно приковывал к себе внимание окружающих. Практически из-за каждого столика на нас то и дело бросали взгляды – короткие, не дольше пары секунд. Они явно могли бы длиться и дольше, но дольше не позволяли приличия – и уже через пару секунд эти взгляды утыкались обратно в тарелки. Как все-таки сложно устроен мир…

Усевшись за столик, мы первым делом заказали по скотчу с водой.

– За бывших жен! – изрек Готанда. Мы подняли бокалы и, не чокаясь, выпили.

– Странное дело, – сказал он. – А я ведь до сих пор ее люблю… Даже после всего, что она со мной сделала – все равно люблю. Никак забыть не могу. И других женщин полюбить как-то не получается.

Не сводя глаз с огромного, благородной огранки куска льда в хрустальном бокале, я молча кивнул.

– А ты как?

– В смысле – что о жене своей думаю?

– Ну да.

– Сам не пойму, – признался я. – Я не хотел, чтобы она уходила. А она все равно ушла. Кто виноват – не знаю. Но так или иначе, это уже свершилось. Стало реальностью. Я долго привыкал к этой реальности, старался не думать ни о какой другой. Так что даже не знаю…

– Хм, – сказал Готанда. – Может, тебе больно об этом говорить?

– Вовсе нет, – покачал я головой. – Реальность есть реальность. Было бы глупо от нее отворачиваться. И боль здесь ни при чем. Просто мне непонятно, что я чувствую на самом деле.

Он щелкнул в воздухе пальцами.

– Вот! Именно так! “Непонятно, что чувствуешь на самом деле”… Болтаешься, как в невесомости. И даже боли не ощущаешь…

Подошел официант, мы заказали по стэйку. И ему, и мне – с кровью. А также по салату. И по второму виски с водой.

– Да! – вспомнил Готанда. – У тебя же ко мне дело какое-то. Давай о деле, пока не надрались.

– Понимаешь, странная история… – начал я.

Он приветливо улыбнулся. Профессиональной Приветливой Улыбкой. Хотя неприятных чувств это почему-то не вызывало.

– А я люблю странные истории, – сказал он.

– Посмотрел я недавно твой новый фильм, – продолжал я.

– “Безответную Любовь”? – пробормотал он и нахмурился. – Дерьмо картина. Дерьмо режиссер. И сценарий – дерьмо. Как всегда… Все, кто в съемках участвовал, теперь хотят поскорей об этом забыть…

– Я смотрел в четвертый раз, – сказал я.

Он уставился на меня, как в пустоту.

– Могу поспорить, – медленно произнес он. – На Земле не найти живого существа, которое захотело бы смотреть эту дрянь в четвертый раз. И во всей Галактике не найти. Спорю на что угодно.

– В этом фильме снимался один знакомый мне человек, – пояснил я. И добавил: – Кроме тебя, то есть…

Готанда потер пальцами виски.

– И кто же?

– Как звать – не знаю. Девчонка, с которой ты трахаешься в воскресенье утром.

Он поднес ко рту бокал с виски, сделал глоток и несколько раз задумчиво кивнул.

– Кики…

– Кики, – повторил я. Странное имя. Точно и не она, а кто-то совсем другой.

– Так ее звали. По крайней мере, на съемках все знали только это. Под именем Кики она появилась в нашем сумасшедшем мирке, под ним же от нас и ушла. Одного имени ей вполне хватало.

– А можно с ней как-то связаться? – поинтересовался я.

– Нельзя.

– Почему?

– Ну, давай с самого начала. Во-первых, Кики – не профессиональная актриса. И это сразу усложняет задачу. Все профессионалки – как знаменитые, так и нет – числятся в штате какой-нибудь киностудии. Найти их при желании – раз плюнуть. Почти все они сидят дома у телефонов как приклеенные и просто-таки молятся, чтобы им позвонили. Но Кики – не тот случай. Нигде не числится и никому не принадлежит. Мелькнула на задних ролях в паре-тройке картин – вот и вся карьера. Обычная подработка, никаких обязательств.

– А в этом фильме она откуда взялась? – спросил я.

– Так я же сам ее и привел! – ответил он как ни в чем не бывало. – Сначала ей предложил – мол, хочешь сниматься в кино? – а потом порекомендовал режиссеру.

– Но зачем?

Он отпил еще виски и чуть скривил губы, проглатывая.

– У этой девчонки – особый талант. Как бы это назвать… Чувство жизни? Черт его знает. Но что-то есть, несомненно. Я очень хорошо это чувствовал. Вроде и не красавица. И актерские данные весьма средние. Но стоит ей просто появиться на экране – и фильм сразу приобретает внутреннюю законченность. Я серьезно. Такой вот природный дар. Поэтому я и решил ее в картине использовать. И не прогадал. Всем, кто фильм смотрел, понравилась именно Кики. Я не хвастаюсь – но сцена с ней удалась особенно здорово. Очень реалистично. Ты не находишь?

– Да уж, – подтвердил я. – Реалистичнее некуда.

– После этого я всерьез собирался ввести ее в Большое Кино. Уверен, у нее бы отлично получилось… Да вот не вышло: она пропала. И это – вторая сложность в твоей задачке. Просто взяла и исчезла. Как дым. Как утренний туман.

– Что значит – исчезла?

– А то и значит. В буквальном смысле. Точно сквозь землю провалилась. Где-то с месяц назад. Я предложил ей – давай, мол, придешь на пробу. Все уладил, со всеми договорился, только приди – получишь большую роль в новом фильме. За день до пробы позвонил ей, лишний раз уточнил время встречи. Сказала, что придет вовремя… И не пришла. Как в воду канула. С тех пор ее больше никто не видел.

Он подозвал пальцем официанта и заказал еще пару виски с водой.

– Один вопрос, – продолжал Готанда. – А ты с ней спал?

– Да, – ответил я.

– То есть, м-м… Если бы я сказал, что тоже с ней спал, ты… Тебе было бы неприятно?

– Нет, – ответил я.

– Ну, слава богу! – вздохнул он с облегчением. – А то у меня врать всегда плохо получалось. Так что лучше сразу признаюсь: я с ней тоже спал, и не раз. Девчонка что надо. Со странностями, конечно, – но в душу людям западать умеет, этого у нее не отнять. Ей бы актрисой стать. Далеко бы пошла, мне кажется… Жаль, что все так обернулось.

– Так что же – ни адреса, ни телефона? Ни даже фамилии?

– В том-то и дело – ни малейшей зацепки. Никто ничего не знает. Кроме того, что ее звали Кики.

– А в бухгалтерии проверял? – спросил я. – Расписки в получении гонораров. Чтобы получить гонорар, нужно указать свои фамилию и адрес. Для налоговых отчетов, так ведь?

– Конечно, проверял. Только все без толку. Она не являлась за гонорарами. Деньги начислены, но не выданы. Расписок нет. Вакуум.

– Не захотела получать деньги? Но почему?

– Спроси что-нибудь полегче, – сказал Готанда, принимаясь за третье виски. – Может, не хотела инкогнито раскрывать. Женщина-загадка, я это сразу понял… В общем, брат, как ни крути – а мы с тобой совпадаем уже по трем позициям. Вместе лягушек резали – раз, обоих жены бросили – два, плюс оба спали с Кики…

Подали салаты и стэйки. Надо признать – отменные стэйки. Точь-в-точь как на фото в меню – слабо обжаренные, с кровью. Ел Готанда потрясающе аппетитно. То есть, держался он за столом очень просто и вряд ли получил бы высокие баллы на конкурсе светских манер – но есть с ним на пару было чрезвычайно уютно и гораздо вкуснее, чем в одиночку. В каждом его движении угадывался тот неописуемый шарм, от которого съезжают крыши у девчонок. Подражать этому шарму бесполезно, научиться ему невозможно. Или он у тебя с рождения – или живи без него.

– Кстати, а где ты познакомился с Кики? – спросил я, вонзая нож в мясо.

– Где?.. – Он немного подумал. – Да по телефону вызвал девчонку, она и пришла. Сам понимаешь, по какому телефону…

Я молча кивнул.

– Я же после развода только с такими и спал. Удобно, никаких хлопот. С непрофессионалками – в постели скучно, с актрисами студии – того и гляди, в скандальную хронику угодишь… А эти приходят сразу, только позвони. Дорого берут, это да. Но зато язык за зубами держат. Могила! Мне этот телефончик продюсер подкинул. Там у них девчонки что надо. Расслабляют без дураков. Настоящие профи, и при этом – совсем не потасканные. Сплошное взаимное удовольствие…

Он отрезал кусок мяса, положил в рот, со смаком прожевал, проглотил – и отхлебнул еще виски.

– Ну, как тебе мясо? Неплохо, а?

– Совсем неплохо, – согласился я. – Не к чему и придраться… Достойное заведение.

Он кивнул.

– Хотя тоже надоедает до смерти, если ходить сюда по шесть раз в месяц.

– А зачем сюда ходить по шесть раз в месяц?

– Здесь ко мне привыкли. Небо не падает на землю, когда я вхожу. Официанты не шушукаются на раздаче. Публика к знаменитостям привыкшая – никто не разглядывает меня, как в слона в зоопарке. Не клянчит автограф, когда я режу стэйк. Только в таком месте и можно поесть спокойно. В общем, больная тема…

– М-да… Кошмар, а не жизнь, – посочувствовал я. – И о списании расходов с утра до вечера голова болит.

– И не говори, – сказал он, даже не улыбнувшись. – Так на чем я остановился?

– На том, что ты вызвал шлюху по телефону.

– Ага, – кивнул Готанда и вытер губы салфеткой. – Вызвал-то я девчонку, к которой уже привык. Только ее в тот день почему-то не было. И вместо одной девчонки прислали мне сразу двух. Чтобы я, значит, сам выбрал, которая мне больше нравится. Дескать, я у них клиент повышенного внимания, вот они и предлагают мне такой сервис… Одна из них была Кики. Ну, я подумал-подумал, лень было выбирать – я и трахнулся с обеими.

– Хм… – только и сказал я.

– Это как-то тебя задевает?

– Да боже упаси, – отмахнулся я. – В школе, может, и задело бы, но сейчас…

– Ну, в школе я и сам бы на такое не решился, – усмехнулся Готанда. – А тут, представь себе, взял и трахнулся сразу с двумя. Ох, и классное сочетание! Та, вторая девчонка – просто загляденье. Обалденная красота и грация. Каждый квадратный сантиметр тела кучу денег стоит. Я не преувеличиваю. Уж я-то на своем веку много красавиц перевидал, но эта – одна из лучших. Характер отличный. Голова светлая. Если что, и за жизнь поговорить умеет. А Кики – нечто совсем другое… То есть, внешне-то и она недурна, все в порядке. Просто ее красота – не такая яркая и эффектная, а как бы это сказать…

– На каждый день, – подсказал я.

– Вот-вот! На каждый день… Так и есть. Одевается просто, разговаривает без кокетства, косметики почти никакой. Вообще, держится так, будто ей на все это наплевать. Но зато – удивительная штука: чем дальше, тем больше тянет общаться именно с ней. С Кики, то есть… Мы сначала трахнулись все втроем, а потом еще долго валялись прямо на полу – что-то пили, музыку слушали, болтали о том о сем. В общем, классно было. Как в студенческие годы вернулся, ей-богу. Сто лет уже так не расслаблялся… И потом я еще несколько раз вызывал именно их вдвоем.

– Когда это было примерно?

– После развода, считай, полгода прошло… Значит, полтора года назад! – подсчитал он. – В общем, вот так, “на троих” у нас получилось несколько раз. Отдельно Кики я не вызывал и один на один с ней не спал. Почему, интересно? Ведь стоило бы попробовать…

– И действительно, почему? – спросил я.

Он положил вилку и нож на тарелку, поднял руку и с легкой небрежностью коснулся пальцем виска. Его любимый жест в задумчивости. “Полный шарман”, как сказали бы девчонки.

– Черт его знает… Может, просто боялся.

– Боялся? Чего?

– Наедине с ней остаться, – ответил он. И снова взялся за вилку и нож. – Понимаешь, есть у нее внутри какой-то… раздражитель, что ли. Возбуждает психику того, кто с ней рядом. Это очень трудно словами выразить. Вернее, даже не возбуждает, а… Нет, не могу объяснить.

– Внушает, что делать? Ведет за собой?

– Может, и так… Сам толком не пойму. Как-то я слишком размыто, неясно все это чувствовал. Точно сказать не получается. Но остаться с ней наедине так духу и не хватило. Хотя, на самом деле, к ней-то меня тянуло куда больше. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я…

– Кажется, понимаю, – сказал я.

– То есть, если б я трахнул ее одну, черта с два мне удалось бы расслабиться. Казалось, свяжись я с ней – меня обязательно затянет куда-то гораздо глубже. Хочу я того или нет. Но как раз этого я и не хотел! Мне нужно было просто переспать с девчонкой и расслабиться. Вот поэтому у нас с ней ничего не было. Хоть она и нравилась мне ужасно…

С полминуты мы молча жевали стэйки.

– Когда она на пробу не явилась, я к ней в клуб позвонил, – продолжал Готанда после паузы, будто вспомнив что-то еще. – Спрашиваю, где Кики. А нет ее, говорят. Исчезла. Не знаем, куда. Нету – и все! Может, конечно, она сама велела так отвечать, если я позвоню. Черт ее знает… Как тут проверишь? Ясно одно: из моей жизни она испарилась.

Подошел официант, забрал пустые тарелки и спросил, не угодно ли кофе.

– Да я бы, пожалуй, еще виски выпил, – сказал Готанда.

– Присоединяюсь, – кивнул я.

И нам принесли по четвертому виски с водой.

– Угадай, чем я сегодня весь день занимался? – спросил Готанда.

Я пожал плечами.

– Сегодня я весь день ассистировал зубному врачу. Чтобы в роль войти. Я сейчас в теледраме зубного врача играю, каждую неделю новая серия. Я, значит, стоматолог, а Рёко Накано[29]

[Закрыть] – окулистка. У обоих клиники в одном районе, знаем друг друга с детства, да всё как-то не встретимся по-настоящему… Ну, и так далее. Банально, конечно – ну да все эти теледрамы банальны, куда денешься. Смотрел, небось?

– Не-а, – сказал я. – Я вообще телевизор не смотрю. Только новости. Да и те – пару раз в неделю, не чаще.

– И правильно делаешь, – кивнул Готанда. – Оно и к лучшему: совершенно поганая драма. Я тоже ни за что бы не стал смотреть, кабы сам в ней не снимался. Но – популярная. То есть, действительно до ужаса популярная. Как и любая банальность, одобряется и поддерживается большинством населения. В студию каждую неделю куча писем приходит. Пишут стоматологи со всей страны! То я инструменты не так держу, то лечу неправильно, то еще что-нибудь – в общем, пилят за каждую мелочь. Дескать, ваш убогий сериал смотреть противно. Ну, так и не смотрели бы, кто же вас заставляет? Я правильно говорю?

– Может, и правильно… – сказал я.

– И вообще: почему, интересно, как только нужно играть учителя или доктора, все прибегают ко мне? Ты знаешь, скольких я врачей сыграл? Не перечесть! Из всех врачей я не сыграл разве только проктолога. И то потому, что его работу по телевизору показывать неприлично… Даже ветеринара играл. И гинеколога… А уж учителей сыграл – всех предметов, каким только в школе учат. Не поверишь – даже репетитора на дому изображать довелось. Почему так всегда получается?

– Наверно, ты так устроен, что все хотят тебе верить?

Готанда кивнул.

– Наверно. Да я и сам это знаю… Когда-то давно получил занятную роль: торговец подержанными автомобилями. Ну, знаешь, один из этих покореженных жизнью типов. Смачный такой: со вставным глазом, болтливый – из любого дерьма конфетку сделает и продаст в пять минут. Мне ужасно нравилось его играть. И, думаю, у меня хорошо получалось. Только все без толку. В студию посыпались письма. Много писем. Дескать, какая страшная несправедливость, что такому актеру дали подобную роль, как его жалко и все такое. Мол, если его и дальше будут заставлять это играть, мы откажемся покупать продукцию спонсоров вашей передачи… Кто тогда был спонсором, я уж не помню – то ли “Лайонз” с их зубной пастой, то ли “Санстар”… Забыл. Но так или иначе, прямо посреди сериала моего торгаша из сценария вырезали. Вжик – и нету! Даром что одна из ведущих ролей. А ведь какой интересный характер был – эх!.. И с тех пор потянулось всю дорогу: врачи, учителя, репетиторы…

– М-да. Сложная у тебя жизнь.

– А может, наоборот – слишком простая? – рассмеялся Готанда. – В общем, я сегодня весь день ассистировал зубному врачу, постигая премудрости стоматологии. Уже несколько раз туда ходил. И должен тебе сказать – у меня неплохо получается. Честное слово! Даже главврач похваливает. Простенькую медпомощь уже оказываю самостоятельно. Пациенты меня не узнают – я же в маске, все как положено. Но стоит мне с ними заговорить – сразу расслабляются безо всяких успокоительных…

– То есть, хотят тебе верить? – уточнил я.

– Ну да… – кивнул он. – Похоже на то. Да я и сам, когда с ними вожусь, успокаиваюсь необычайно. Я вообще часто думаю: наверно, по складу характера мне следовало стать учителем или врачом. Выбери я в свое время какую-то из этих профессий – может, и жил бы сегодня счастливо. И ведь запросто смог бы! Если б лучше понял тогда, чего на самом деле хочу…

– Значит, сейчас ты – несчастлив?

– Сложный вопрос… – задумался Готанда, трогая пальцем лоб. – Все дело в том, верю я сам себе или нет. С одной стороны, всё – как ты говоришь. Мои зрители мне верят. Но видят-то они не меня, а мой образ! Сценический имидж, призрак и ничего больше. Нажми кнопку, выключи телевизор – призрак тут же исчезнет. Щелк! – и от меня ни черта не осталось. Так?

– Так, – согласился я.

– А вот будь я настоящим врачом или учителем – никакой бы кнопки не существовало. Тогда бы я всю дорогу был просто самим собой…

– Но ведь тот, кого ты играешь, тоже живет в тебе постоянно… – сказал я.

– Господи, как я иногда устаю! – тихо сказал Готанда. – От этого раздвоения вечного. Жутко устаю. До головной боли. Перестаю понимать, кто я на самом деле. Где еще я настоящий – а где мой персонаж. Ощущение себя утрачивается напрочь. Как будто исчезает граница между собой и собственной тенью…

– Ну, в каком-то смысле все люди этим страдают, – сказал я. – Не ты один такой.

– О, нет, конечно! Моменты, когда теряешь себя, случаются с кем угодно, – согласился Готанда. – Я просто хочу сказать, что в моем случае предрасположенность к этому слишком сильна – и слишком фатальна, что ли… С детства, заметь! С самого детства – и до сих пор. Я ведь тебе в школе ужасно завидовал…

– Мне?! – Я подумал, что ослышался. – Ерунда какая-то… В чем можно было мне завидовать? Даже не представляю.

– Как бы это сказать… Ты всегда в одиночку занимался тем, что тебе нравится. Никогда не заботился о том, как тебя окружающие оценят – просто делал, что хотел, как сам считал нужным. Таким ты мне казался, по крайней мере. Парнем, который сохраняет свое “я” при любых обстоятельствах… – Готанда приподнял бокал и посмотрел сквозь него куда-то вдаль. – А я… Я всегда был “надеждой коллектива”. С младых ногтей и до сих пор. Отличная успеваемость. Популярность. Опрятная внешность. Доверие учителей и родителей. Вечный лидер класса. Звезда школьного бейсбола. Как битой ни махну – мяч непременно через все поле перелетает. Сам не знаю, почему. Но всегда сильный удар получался. Ты просто не представляешь, какое это странное ощущение…