Текст книги "Сокол пустыни (ЛП)"

Автор книги: Харухи Тоно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

СОКОЛ ПУСТЫНИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

       Глаза – вся синева Средиземного моря... Пронзительный, невероятный,

сочный цвет. Такэюки молча смотрел, будучи не в силах отвести взгляд.

       За свои двадцать два года Такэюки никогда не сталкивался с

серьезными неприятностями. Младший отпрыск богатой семьи, он всегда

получал все, что хотел. Но с осени ему придется работать в фирме отца, и

последний месяц беспечной жизни Такэюки решает провести с братом и

его женой в Кассине – маленькой стране на Среднем Востоке. Такэюки и

представить не может, в какие приключения его втянет собственная

неосторожность. Здесь, в Кассине, некоторые опасности предстают на

диво осязаемыми, а люди не всегда являются теми, кем кажутся. Вот,

например, что кроется в синих глазах человека, который весь перелет в

Кассину не отводил от Такэюки взгляда?

       Это история одного короткого путешествия – в пески Среднего Востока

и бездну собственных чувств. История бегства от затягивающей рутины

повседневности. История обретения подлинной любви.

       – Я... н-никогда...

       "Я никогда так не целовался".

       Саид больно втянул его язык и отстранился.

       – Ты невыносим.

Глава 1

  «Опять...»

       Раздосадованный, слегка смущенный, Такэюки скорчил недовольную физиономию и решительно уставился в журнал.

       "Третий раз".

       Впервые это случилось в зале ожидания первого класса. Потом – в коридоре, когда садились в самолет: мужчина обогнал Такэюки и зачем-то обернулся. Ну хорошо, летят одним рейсом – и все такое. Но после третьего раза Такэюки сделалось немного не по себе. Само собой, в том факте, чтобы прогуляться в санузел, нет ничего преступного... но на людей (конкретно – на Такэюки) зачем так пялиться?

       "Может, у меня рот грязный?"

       Подождав, пока подозрительный незнакомец пройдет мимо, Такэюки провел пальцами по губам – чисто. Если не в этом дело, тогда в чем? Когда абсолютно незнакомый человек смотрит на тебя даже не дважды – трижды! – без всякой причины, это настораживает. Он начал нервничать. Хотелось вскочить с криком: "Если есть что сказать, так говори!" Дело в том, что Такэюки не отличался особой выдержкой. Впрочем, вспыльчивость была не единственным его недостатком. Эгоистичный, упрямый, задиристый – полный набор младшего в семье, избалованного ребенка.

       Причина его нелегких дум сидела двумя рядами впереди. Если честно, Такэюки не смог бы с уверенностью сказать, на него ли мужчина смотрит или нет. Что повернулся в его сторону – это точно, но определить направление взгляда мешали темные очки. Высокий, широкоплечий, прекрасно сложенный. Лет двадцати пяти... а впрочем, с таким же успехом незнакомцу могло быть и тридцать с хвостиком. Загорелая до блеска кожа. Костюм на редкость хорошего качества и безупречного покроя. Общий строгий вид смягчала прическа: волнистые черные пряди спадали до середины груди, сзади волосы были аккуратно уложены и стянуты в хвост.

       "Интересно, кем он работает?" – озадачился Такэюки.

       Очки даже в самолете не снял, летит первым классом... Актер? Певец? Спортсмен? Такэюки порылся в памяти: не мелькало ли это лицо на экране телевизора. Нет, никого похожего.

       Какая разница, в конце концов.

       Молодой человек не умел долго злиться, через три минуты происшествие вылетело у него из головы. И глядя, как длинноволосый идет обратно к своему креслу, Такэюки лишь отметил без тени раздражения: возвращается. Хотя эта благосклонность могла объясняться тем, что он видел мужчину со спины. Оглянись тот – и Такэюки опять бы вспылил. А там и до драки недалеко. К счастью, попутчик просто сел на место.

       Такэюки наблюдал, как стюардесса предлагает тому горячее полотенце, различил слова благодарности, сказанные низким мелодичным голосом. Незнакомец говорил по-арабски. Такэюки знал язык лишь поверхностно, но для понимания простых фраз словарного запаса хватало. Кроме них двоих первым классом летели престарелая пара и очень важный мужчина с круглым животом – всего пятеро.

       Самолет набрал высоту, погас знак "пристегните ремни". В салоне царила тишина: здесь слишком привыкли к подобным путешествиям, предпочитая оставить все эмоции по поводу начала шестичасового перелета на откуп пассажирам второго класса. Пожилые супруги время от времени перекидывались парой слов, остальные молчали. Такэюки зевнул, отложил журнал на свободное соседнее кресло. Посмотрел в иллюминатор: бескрайнее синее небо и облака словно ковер из ваты. Движения не чувствовалось вообще. Всё до того гладко, что даже скучно.

       Целью его путешествия была Кассина – королевство на Среднем Востоке, на границе со Средиземноморьем. В Амстердаме Такэюки делал пересадку, и теперь самолет направлялся в столицу Кассины – Рас. Там молодого человека пообещали встретить брат с супругой.

       Брат был намного старше Такэюки, он перебрался в Кассину два года назад с дипломатической миссией. В целом, ситуацию на Среднем Востоке нельзя было назвать стабильной, однако на фоне общих беспорядков Кассина выглядела спокойным местечком. Ее король объявил об антивоенных настроениях своего народа и твердо придерживался нейтралитета. Когда Такэюки заявил о своем желании получить эту поездку в награду за успешное окончание колледжа, родители забеспокоились. Заверения в том, что процветающий в соседних областях терроризм Кассину не затронул, успокоили их мало. Выручило то обстоятельство, что младший сын не останется там без присмотра.

       Такэюки не особенно любил путешествовать. Что за удовольствие носиться с группой соотечественников по очередному разрекламированному раю? Да и врожденное упрямство мешало ему следовать за большинством. Памятники старинной архитектуры, там и сям сохранившиеся в Кассине, тоже не слишком привлекали. Единственное, что интересовало его по-настоящему – пустыня, виденная ранее только по телевизору и на фотографиях. Пустыня и чужая культура. Хотелось окунуться в особенную атмосферу, совершенно отличную от духа Японии и стран Запада. Увидеть и испытать нечто необычное, прежде чем настанет апрель и придется начать работу в отцовской торговой фирме. У него, конечно, и потом будет возможность посещать Европу и Америку, но Средний Восток – вряд ли. Разве что случится что-нибудь экстраординарное. Поэтому Такэюки решил потратить свободный месяц именно на Кассину: пока есть возможность, надо действовать.

       Он умел настоять на своем. И являл собой яркое подтверждение поговорке "Внешность обманчива". Чертами и хрупким телосложением Такэюки пошел в мать – в начальной школе его нередко принимали за девочку.

       "Со мной обязательно приключится что-то интересное. Я точно знаю".

       В общем, конкретных целей молодой человек перед собой не ставил, так что вряд ли бы огорчился, если б ничего не произошло. Он проведет в Кассине дней десять для начала. Заскучает – преспокойно улетит домой.

       Такие вот мысли проносились в голове Такэюки, пока он разглядывал небо, прижавшись лбом к стеклу. Тем временем начали разносить закуски и напитки. Ассортимент спиртного в меню внушал уважение, однако Такэюки – увы! – если и выпивал, то такими микроскопическими дозами, что об этом не стоило и упоминать. Он заказал безалкогольный коктейль. А соседи по салону наслаждались любимыми винами. Даже пресловутому незнакомцу в солнечных очках стюардесса с поклоном принесла бутылку.

       В одних исламских государствах запрещено употребление алкоголя, в других – нет. Кассина относилась ко вторым – там производили собственное вино, а в ресторанах и отелях не составляло труда приобрести спиртное. Тем не менее, ярых приверженцев ислама в стране хватало, и баров на улицах было куда меньше, чем на Западе.

       "Наверное, он кассинец", – подумал Такэюки.

       Черные волнистые волосы, кожа красивого смуглого оттенка с глянцем – будто полированная. Цвет глаз, правда, под очками не разобрать. Резкие черты, высокая переносица... Незнакомец был по-мужски привлекателен, и Такэюки, отметив это, смутился. Потом припомнил, что ощущает под его взглядом, и немедленно покраснел.

       "Тьфу...и о чем я думаю?"

       Он мысленно дал себе по лбу и одним махом проглотил свой коктейль с грейпфрутовым соком. Злость однако же не проходила. Умом Такэюки понимал: незнакомец, может, без всякого умысла на него смотрел, просто случайно. Интуиция с умом не соглашалась.

       После закусок последовали рыбные блюда, мясные – как в дорогом ресторане. И к каждой новой смене пассажиры выбирали вино. А Такэюки, заранее предупредивший стюардессу о своей нелюбви к спиртному, пил минеральную воду и ощущал себя лишним на этом празднике жизни. В конце концов, он не выдержал и попросил гранд марнье – хоть попробовать, что в этом люди находят. Тем более стюардесса сказала, что сладкий ликер хорошо подойдет к поданному на десерт шоколаду. Но после первого же крошечного глотка молодой человек поморщился и отодвинул рюмку.

       – Не любите спиртное? – Вопрос был задан на превосходном английском.

       Такэюки, заглушавший противный вкус во рту с помощью кофе, едва не уронил чашку. Перед ним, опираясь на спинку кресла, стоял мужчина в солнечных очках. Такэюки смотрел на незнакомца снизу вверх, пытаясь сообразить, каким тоном следует отвечать. Он думал, что бросится на длинноволосого с кулаками, посмей тот еще раз на него взглянуть, однако, когда дошло до дела, как-то стушевался.

       – Вы летите без сопровождающих? – продолжал интересоваться мужчина.

       То обстоятельство, что собеседник не горел желанием вступать в разговор, его не останавливало.

       Чужая харизма давила почти физически, Такэюки неосознанно напрягся до такой степени, что еще немного – и разразился бы кашлем. Подозрительность, озадаченность и странное благоговение накрыли его с головой. Длинноволосый улыбнулся:

       – Не волнуйтесь, я вам ничего не сделаю.

       И снял очки.

       Вся синева Средиземного моря... Пронзительный, невероятный, сочный цвет. Такэюки молча смотрел, будучи не в силах отвести взгляд.

       – Давайте немного поболтаем. Не возражаете?

       Не дожидаясь ответа, человек с волшебными глазами взял с пустующего сиденья оставленный Такэюки журнал и небрежно сунул его в кармашек на кресле. Ошарашенный эдакой наглостью, японец немного пришел в себя.

       – Ммм... мне пришлось обратить на вас внимание... раньше, – угрюмо сказал он, убеждаясь, что насторожившие его взгляды не были игрой воображения.

       – Что вы имеете в виду? – спросил мужчина без тени вины.

       – Вы все время на меня смотрели. Это грубо.

       – Ах, простите, – искренне откликнулся длинноволосый. – Я просто удивлялся: такое дитя – и рядом никого. Потому и смотрел. Сожалею, если расстроил вас.

       – Дитя?.. – Такэюки снова начал закипать.

       Да, он выглядел младше своих лет, его до сих пор принимали за старшеклассника, что сильно его тревожило. У старшего брата в его возрасте подобных проблем не возникало, и Такэюки недоумевал, почему с ним получилось по-другому.

       – Кажется, я снова вас задел, – отметил незнакомец, явно забавляясь происходящим.

       Видимо, его окружение не изобиловало людьми, способными так открыто проявлять эмоции. И теперь он откровенно получал удовольствие.

       – Я не ребенок, – буркнул Такэюки и отвернулся.

       Уселся без приглашения, еще и насмехается. Видишь, не хотят с тобой общаться, разве не ясно?

       – Как же вас легко обидеть.

       – Надо было не обижать.

       – Я вам чем-то не нравлюсь?

       – Не вижу причин, по которым такой человек, как вы, мог бы мне понравиться, – без обиняков заявил Такэюки.

       Во время еды он зашторил иллюминатор, чтобы солнце не мешало, а теперь снова открыл шторки и не видел, как длинноволосый воспринял его слова.

       – Ясно. Жаль. – В голосе действительно прозвучало сожаление – как будто искреннее, однако Такэюки, так и не решив, принимать ли это за чистую монету, холодно промолчал.

       Он надеялся, что теперь-то навязавшийся собеседник угомонится, но тому все было нипочем.

       – Вы надолго в Кассину?

       – Пока не знаю, – как молодой человек ни злился, а игнорировать незнакомца почему-то не получалось.

       Даже странно. Он мог бы выдумать десяток более или менее благовидных предлогов, чтобы послать мужчину далеко и надолго. Сказать, что хочет спать, или посмотреть фильм, или... Да мало ли что еще. А вместо этого поддерживает пустой разговор. Почему? Смущает разница в возрасте? В социальном статусе?

       – Вас действительно никто не сопровождает?

       – В Кассине живет мой брат. Лечу в гости. Какие-то проблемы? – Такэюки резко повернулся и немедленно оказался в плену нереальных синих глаз.

       Сердце дрогнуло, слегка сбилось дыхание.

       – Нет, что вы, – слабо улыбнулся длинноволосый.

       – Ээ... – Такэюки положил руки на колени, сжал кулаки и уточнил, переборов неловкость: – Надеюсь, вы не принимаете меня за женщину?

       – Ни в коем случае, – незамедлительно отозвался незнакомец.

       Молодой человек покраснел до ушей. Стыдно, конечно, такое спрашивать, но в прошлом ему приходилось сталкиваться с недоразумениями подобного рода. Лучше уж сразу все расставить на свои места. И все-таки он только что выставил себя каким-то параноиком... Надо сменить тему.

       – В-вы из Кассины?

       – Да, – подтвердил мужчина.

       С таким достоинством мог ответить только тот, кто искренне любит свою страну и безмерно гордится ею. Этим незнакомец несколько сгладил первое неприятное впечатление о себе. Лампы начали меркнуть – скоро в салоне станет темно. Так будет, пока не придет время снова разносить напитки.

       – Я, пожалуй, пойду. А то окончательно упаду в ваших глазах.

       Длинноволосый встал, и Такэюки, минуту назад только и думавший о том, как бы ловчее спровадить надоедливого соседа, ощутил смутный порыв его удержать. Надо полагать, из-за врожденной склонности поступать наперекор чужим желаниям.

       – Удачного полета, – вежливо пожелал мужчина на прощание и пристально взглянул Такэюки в глаза.

       Молодой человек смотрел, словно завороженный. Хотел сказать ответную любезность, но не смог: горло перехватило.

       Такэюки больше не придется ловить на себе эти внимательные взгляды. Когда самолет сядет в аэропорту Раса, они забудут все, что здесь наговорили, и больше друг о друге не вспомнят. Вполне естественно... и отчего-то немного жаль.

       Всего лишь очередной чудаковатый попутчик. Но какие глаза...

 Глава 2

 Войдя в зал ожидания, Такэюки сразу же заметил брата и невестку. Прошло двадцать три часа с тех пор, как Нарита остался позади, – раньше он никогда так долго не путешествовал один. При виде родных лиц на сердце потеплело.

       – Добро пожаловать, Такэюки!

       – А, все-таки явился...

       Брат, в отличие от своей улыбчивой жены, был по обыкновению неприветлив. Разница в возрасте у Такэюки и Ацуси составляла восемь лет, в последний раз они виделись два года назад. Но пусть брат изображал буку, в глубине его глаз, спрятанных за стеклами очков, таилась радость.

       – Отец по-прежнему в тебе души не чает, я погляжу. Оплатил полет первым классом и глазом не моргнул.

       – Но ведь Такэюки пришлось так долго лететь, – возразила невестка. – К тому же ему скоро работать, вот отец и решил побаловать его напоследок. Отец его любит.

       – Черт. Такэюки то, Такэюки сё... всё вертится вокруг Такэюки.

       – Перестань, милый. Ты прекрасно знаешь, что сам балуешь его больше нас всех, вместе взятых.

       Брат угрюмо поджал губы, и Такэюки, наблюдающий за перепалкой, невольно заулыбался. Даже о том, что спорят, собственно, о нем, позабыл.

       – Это весь твой багаж? – в попытке скрыть смущение Ацуси быстро сменил тему.

       Такэюки посмотрел на свой единственный чемодан – достаточно, впрочем, вместительный – и кивнул. Он путешествовал налегке: на неделю требуется не так уж много, а если что понадобится, можно и на месте приобрести. Добрую четверть места в чемодане занимали сувениры из Японии.

       – Мустафа, – подозвал Ацуси молодого араба, стоявшего чуть поодаль.

       Тот был лет двадцати пяти-двадцати шести, с вьющимися черными волосами и умными глазами.

       – Такэюки, Мустафа – служащий посольства, переводчик и клерк. Тебе наверняка понадобится его помощь, так что поздоровайся.

       – Здравствуй. Я Онозука Такэюки. Приятно познакомиться.

       – Взаимно, – Мустафа крепко пожал ему руку.

       Он великолепно изъяснялся на японском и английском – очень полезный человек.

       – Ну, пойдемте.

       Ацуси шагал первым, указывая дорогу. Мустафа подхватил чемодан – у Такэюки, таким образом, осталась лишь сумка через плечо. Пока они пересекали зал, молодой человек разглядел впереди знакомый силуэт в костюме и тихонько охнул.

       – Что такое? – оглянулся брат.

       – Да н-ничего, – торопливо откликнулся Такэюки. – Увидел одного... мы вместе летели.

       Ацуси только фыркнул.

       Пока они разговаривали, мужчина в солнечных очках скрылся из виду. Такэюки не успел заметить, куда он ушел. Да если б и успел – какой смысл? Подумаешь, обменялись парой не слишком любезных слов в самолете. После того, как длинноволосый пожелал Такэюки счастливого пути, больше он на японца внимания не обращал, хоть и проходил мимо два раза. Такэюки злился и не уставал удивляться своей злости: смотрит – плохо, не смотрит – тоже плохо. Что же такое творится?

       Он вышел на улицу с картинкой чужой спины перед глазами.

       По сравнению с кондиционированным воздухом аэропорта, сухая уличная жара показалась ужасной. И это в семь утра! Солнце пекло немилосердно, но ждать, к счастью, пришлось недолго. Через пару минут к ним подъехала роскошная черная машина. Водитель тоже был местный – невысокий, бородатый, в белой форме. Пока Мустафа укладывал вещи в багажник, остальные забрались на задние сидения. Мустафа, управившись с багажом, сел рядом с водителем.

       – Для начала съездим в посольство и представим тебя послу, – сказал Ацуси.

       Такэюки отчаянно боролся с зевотой. Несмотря на весь комфорт салона первого класса, ему с непривычки не удалось как следует отдохнуть в самолете. Он, конечно, подремал, но совсем не выспался. Потому сомневался, что оставшихся сил хватит сегодня на какую-нибудь активную деятельность. После встречи с послом Кусуноки брат отвезет его домой – там уж, наконец, можно будет расслабиться.

       – Как отец и мать?

       Такэюки вздрогнул и разлепил тяжелые веки.

       – Хорошо. Папа каждую свободную минуту пишет какой-то эпический труд о жизни прадеда. Назвал его "Памяти покойного господина Онозуки", и всякий раз, когда я попадаюсь ему на пути, начинает рассказывать, какой это был великий человек. Я, в общем, папу понимаю: дедушка получил Большую ленту с орденом от самого Императора и все такое... Только мне это неинтересно.

       – Да уж, ты совсем не изменился, – заметил брат.

       – Мама по-прежнему по уши в уроках и благотворительности, – продолжал Такэюки, старательно не замечая подначки. – Ну а вы как? Ты уже на пятом месяце, верно, Масако?

       – Да. – Невестка, устроившаяся между ними, сложила руки на животе. – Ты скоро будешь дядей, Такэюки.

       – Так странно это слышать...

       Нет, Такэюки удивлял не тот факт, что у него появится племянник или племянница. Просто до сих пор не верилось, что его брат готов стать отцом. Сам Ацуси молчал. Но весь вид его говорил об удовлетворенности человека, который полностью состоялся и на работе, и в личной жизни, и собирается достойно исполнять свои обязанности – и профессиональные, и отцовские. Такэюки, украдкой покосившись на брата и увидев это выражение, вздрогнул.

       "Смогу ли и я когда-нибудь так?"

       Смутное беспокойство не оставляло его ни на минуту, заставляло постоянно торопить события. Шестнадцать лет школы и колледжа остались позади, через месяц для него начнется новая жизнь. Такэюки и боялся ее, и ждал. Его и впрямь отчаянно баловали в детстве – ребенка обеспеченных родителей, наслаждавшегося всеми благами своего происхождения. Раньше этого вполне хватало для счастья, но теперь Такэюки хотел крепко стоять на собственных ногах. На самом деле ему не улыбалась перспектива работать в отцовской компании, однако протестовать против ожиданий родителей, которые уже успели поделиться планами с Ацуси, он не мог. К тому же Такэюки не чувствовал в себе тяги к какому-то определенному роду занятий. Он не располагал альтернативами, которые можно было бы поставить перед отцом. Ему, сыну генерального директора, отчаянно хотелось стать взрослым и независимым. И одновременно Такэюки чувствовал, что никогда не добьется такого блестящего положения, как отец или брат. Угораздило же родиться в такой безупречной семье!

       "Я хочу увидеть пустыню", – вдруг подумал молодой человек. И вспомнил, что именно это неясное желание заставляло его так настойчиво требовать поездку в Кассину. Увидеть пустыню – и проверить, научит ли его самостоятельности эта иссушенная, овеваемая красным песчаным ветром земля. Такэюки посмотрел в окно. Каменные и бетонные дома, пальмы, потом асфальтированная дорога – куда более цивилизованный пейзаж, чем ему представлялось. Чуть позже появились и машины. По другой стороне улицы бежали дорожки, обрамленные разноцветными витринами, – прогулочная аллея с крышей на арочных опорах. По дорожкам струился пестрый людской поток: день в Расе начинался рано.

       – А где пустыня?

       – К юго-востоку, – отозвался Ацуси.

       – А ты когда-нибудь ездил на верблюде?

       – Нет.

       Исчерпывающий ответ. Но вполне предсказуемый – только слов "Я сюда не развлекаться приехал" не хватает.

       У Такэюки накопилось еще много вопросов, однако он уже понял, в каком тоне будет отвечать брат, и энтузиазм угас. Молодой человек опять зевнул. Почему бы не провести остаток дня с братом и невесткой? Разве он недостаточно напутешествовался? Вздремнул бы до вечера, отдохнул, подумал бы, куда съездить, что посмотреть...

       Они миновали оживленное шоссе, въехали на холм – там стало потише. Элегантные дома с желтыми и кремовыми стенами, сады с фонтанами и зеленой травой, виднеющиеся за резными решетками ворот, – сразу видно, что здесь живут люди не бедные. В этом районе и располагалось японское посольство. Перед въездом дежурили два офицера с винтовками, и машина на несколько секунд остановилась – предъявить документы. Потом проследовали внутрь.

       – Было несколько инцидентов в последнее время, – пробормотал Ацуси. – Но ничего серьезного.

       – Террористы?

       – Нет, Кассина – очень прогрессивная для Среднего Востока страна. Религиозные законы не слишком строгие... В целом, жители поддерживают взгляды короля. Есть, конечно, и экстремисты, но риск терроризма минимален. Междоусобицы среди племен, кражи и похищения людей – куда большая проблема. Как раз на днях пропал человек, потом потребовали выкуп. Так что гляди в оба.

       – Да-да, – раздраженно отмахнулся Такэюки.

       Он знал, что не на курорт едет, и считал предупреждения брата излишними. У него самого голова на плечах есть, в конце концов.

       Посольство занимало симпатичное белое здание в три этажа. Они прошли холл, выложенный мозаичной плиткой, и спустились в коридор, откуда виден был внутренний сад перед офисом посла. Шли втроем: Масако осталась коротать время за чашкой чая в маленьком зале ожидания. По пути им встречались работники посольства, и каждый низко кланялся, завидев Ацуси. Такэюки почувствовал новый прилив восхищения братом, который, несмотря на молодость, уже стал такой важной персоной.

       Посол Кусуноки, крупный мужчина, в характере которого великодушие сочеталось с некоторой беспечностью, только-только прибыл на работу.

       – Ну, прошу, заходите. Как отец?

       – Хорошо, благодарю.

       Кусуноки был знаком с отцом Такэюки со студенческих времен, и ему не терпелось поскорее увидеть младшего сына друга.

       – Вам, наверное, покажется, что тут глухомань по сравнению с Токио. Но здесь есть, на что посмотреть! Руины, соук, скажем... В Японии такого не увидишь. И обязательно хоть раз полюбуйтесь закатом в пустыне! Вас обеспечат машиной с водителем, так что не скучайте.

       – Спасибо, – поклонился Такэюки.

       Потолочный вентилятор гнал по комнате прохладный воздух из кондиционера. Мустафа, который незаметно исчез во время разговора, вернулся с местным чаем. В стеклянных чашках, сужавшихся к середине, плескалась коричневая жидкость. На блюдцах лежали ложки, в каждой – по два куска сахара. Такэюки взял свою чашку и принюхался. Ароматом содержимое напоминало смесь черного чая и улуна (1).

       Пока молодой человек увлеченно занимался дегустацией, Ацуси и посол беседовали.

       – Значит, принц не вернется во дворец на этой неделе?

       – Видимо, нет. Дело не слишком срочное. С нашей стороны будет невежливым его торопить.

       – Нет, нет, разумеется. Я с радостью встречусь с его высочеством в любое время, какое он сочтет удобным.

       – Говорят, у него весьма переменчивый характер.

       – Он еще так молод.

       – Пусть, но...

       Смакуя чай, Такэюки постепенно расслабился. Откинулся на мягкие подушки, рассеянно прислушивался к голосам и чувствовал, что снова начинает засыпать.

       – Такэюки. Такэюки!

       Молодой человек встрепенулся, встретил неприязненный взгляд брата и поспешно выпрямился:

       – П-простите... Я...

       – Не волнуйтесь, – широко улыбнулся посол. – Вы проделали долгий путь. Туристы прибывают сюда рано утром и сразу отправляются на экскурсии. Понимаете, прямо с корабля на бал. Я слышал, это довольно тяжело, особенно для пожилых. Кстати, здесь легко отравиться. Многие обращаются за информацией о больницах. Так что прислушивайтесь к самочувствию и не перенапрягайтесь.

       – Да, – Такэюки еще раз поклонился. – Спасибо вам.

       – Простите за беспокойство, господин посол, – добавил Ацуси.

       Посол снова улыбнулся. Хороший все-таки человек – скромный и спокойный. Повинуясь кивку брата, Такэюки вышел из офиса.